Джеймс Лэйна Дин. Книга камней (Sorceror's Stone - 3)

   - Тогда Идонна была права! - признал герцог, ощутив укол боли и обиды. - Камень Черного Короля должен быть разрушен. - Боль стала просто невыносимой, когда он снял золотую цепь с шеи и вручил амулет Гэйлону.
   Торжество промелькнуло в глазах Рыжего Короля, но он даже не пошевелился.
   - Ты чувствуешь его? Орим присутствует сейчас?
   Дэви покачал головой:
   - Я не ощущаю его с тех пор, как отправился в страну Сновидений. Он всегда исчезает, когда чувствует опасность.
   - Хорошо, - задумчиво пробормотал Гэйлон. - Мы поймаем его позже, и тогда вдвоем мы уничтожим Орима... и сделаем Камень твоим целиком.
   - Это возможно? - спросил герцог, не решаясь поверить.
   - Когда-то это было возможно, это нелегко, но мы можем попробовать. Выпусти талисман и успокойся. Не думай сейчас об этом. - Гэйлон похлопал Дэви по плечу: - Отдыхай и ешь. Ты должен собраться с силами. А я тем временем займусь своей "Книгой Камней".
   Раф Д'Гулар не имел привычки вставать раньше полудня. Чистый и зябкий утренний воздух столицы не особенно привлекал его, но для сегодняшнего дня он сделал исключение - поддавшись слуху. Один из дворцовых конюхов рассказал конюху Д'Гуларов о том, что Сандаал Д'Лелан каждый первый день недели имеет обыкновение ходить в известную кондитерскую Бенджери, что на улице Сластей. Поэтому-то Раф и поднялся сегодня так рано в надежде встретиться с леди Сандаал.
   Как часто говаривали, Занкос никогда не спал, но в эти утренние часы он был наиболее спокойным и безлюдным. Хотя на улицах встречались уже торговцы, рабочие и даже лорды в измятых вечерних нарядах, многие из которых еще и не ложились со вчерашнего вечера.
   Сверху раздалось хриплое покашливание, и Д'Гулар увернулся как раз вовремя, чтобы не попасть под содержимое ночного горшка, оросившего плиты мостовой. Он завернул за угол и оказался посреди высоких домов улицы Модисток. В одном из дворов посередине возвышался огромный дымящийся чан с краской, в котором варились ткани и мотки пряжи, несколько работников изредка помешивали в нем длинными шестами. Плиты мостовой по всей улице были самых невообразимых цветов.
   Аромат свежевыпеченного печенья ударил Рафу в нос, когда он свернул в узкий, мощеный переулок. Перед выходом он не успел позавтракать, встав даже раньше своего отца. Старик и его когорта будут заняты сегодня допоздна на Частном Совете у королевы. Разумеется, что Эовин Д'Ар тоже будет там, чтобы помочь дочери Роффо преодолеть непредвиденные трудности. Но Раф был убежден, что Джессмин отлично смогла бы справиться с этим сама.
   Эта мысль понравилась Рафу. О, как бы он желал быть там, чтобы еще раз увидеть своего отца, униженного ее величеством. Однако ему это было запрещено. Лишь главы домов могли присутствовать на Частном Совете. Но частная встреча с Сандаал обещала гораздо больше удовольствия, и Раф надеялся извлечь из нее гораздо больше секретных сведений, касающихся дел его отца.
   Раф решился идти один, без брата. Хэррен, заметив внезапный интерес Рафа к Килу, счел нужным снова разъединить их. Бедняга Кил был уже два дня заперт в комнатах, и Раф ощутил прилив негодования на зверское обращение отца с его сводным братом. Это всегда было так, но с некоторых пор Раф начал чувствовать обиду за брата, чего не было прежде.
   Кондитерская лавка находилась в дальнем конце переулка. Подходя, он видел, как несколько покупателей вошли в нее, тогда как некоторые выходили оттуда нагруженные пакетами, в окружении шумливых детей. На востоке медленно всходило солнце, своими ясными лучами обещая жаркий день. Раф вошел в прохладное помещение магазина, обвеваемое огромным вентилятором, который приводили в движение несколько мальчиков-рабов.
   Леденцы и засахаренные фрукты соблазнительными горками высились на полках. Более дорогие сладости - шоколад, сахарная карамель и помадка стояли в стеклянных прозрачных коробочках в глубине магазина. Кил обожал сладости, и Раф подозвал к себе продавца. Забыв даже на мгновение о Сандаал, Раф среди всего этого великолепия выбирал любимые лакомства брата, но - всего понемножку. Леденцы всегда служили наградой медлительному и тяжеловесному увальню, хотя это пагубно отражалось на его здоровье.
   Хозяин лавки, старший из Бенджери, с волосами цвета сахарной пудры с его леденцов, добродушно и терпеливо выслушал сбивчивый заказ Д'Гулара. Лучшие конфеты, засахаренные орехи и шоколад были его искренним подношением миру.
   Не успел Раф расплатиться за покупки, как в лавку наконец-то вошла Сандаал, небрежно помахивая плетеной корзинкой в левой руке и со своей обычной загадочной улыбкой на губах. Ее густые черные волосы были заплетены во множество кос, затейливо уложенных вокруг головки, открывая длинную стройную шею и нежные плечи. Раф беззастенчиво разглядывал ее, пока она не обратила на него внимания.
   - Доброе утро, - приветствовал он ее с поклоном.
   Сандаал подняла на него глаза:
   - Неужели? Откуда вы знаете, лорд Д'Гулар, если это - первое, которое вы видите?
   - Хотел бы я знать, кто согласится взять вас замуж с таким приданым, как ваше тонкое остроумие? - парировал Раф.
   Она лишь молча отвернулась от него.
   - Постойте, миледи, - тихо позвал он и бросился вслед за ней.
   - У меня нет времени на разговоры с вами, Раф, - произнесла она, не останавливаясь.
   Но ее ледяной тон, казалось, не охладил его пыла.
   - Это очень вкусно, - пробормотал он, опуская коробочку апельсиновых леденцов в ее корзинку.
   Сандаал вытряхнула ее:
   - Уходите, милорд!
   - Ты обижаешь меня, Сандаал. Вспомни, как мы детьми вместе играли в Катае. Помнишь, как Арлин катал нас на лошади по пляжу?
   Он заметил, что этими словами причинил ей боль. Тень скользнула по ее лицу и тут же исчезла. Раф даже заколебался, стоила ли сомнительная цель насолить отцу потери этой старинной дружбы? Больше всего на свете он любил Сандаал, но говорил ей об этом лишь в шутку, боясь резкого отказа.
   - Я не хочу разговаривать с тобой, Раф, - промолвила она со сдержанным гневом, - это только создаст лишние проблемы.
   Этот ответ обидел и разозлил его.
   - Все ясно - тебе неприлично показываться в обществе Д'Гулара.
   Она лишь скользнула по нему гневным взглядом. Девушка выбрала коробочку сушеных бананов и пошла дальше. Раф преследовал ее, закусив губы, более чем когда-либо уверенный в своих подозрениях. Сандаал Д'Лелан была самой подходящей персоной для того, чтобы быть шпионкой Хэррена, - девушка незаурядного ума, к тому же - доверенная королевы и более чем кто-либо другой имевшая причины ненавидеть короля Виннамира. Размышляя, он разглядывал старомодное торжественное платье темно-серых и траурно-черных цветов, которое она носила. Но как заставить ее признаться в ее предательстве? Хотя...
   - А знаешь, он рассказал мне все.
   - Кто? - взгляд Сандаал рассеянно скользил по полкам.
   - Мой отец. Он послал меня помочь тебе.
   Недоумевая, девушка подняла на него темные глаза:
   - Хэррен интересуется моими покупками и послал вас помочь мне? Очень мило с его стороны, но мне этого не нужно.
   В отчаянии Раф схватил ее за руку и горячо зашептал ей на ухо:
   - Мой отец платит тебе, чтобы ты шпионила за королевской семьей. Я хочу знать, что тебе известно о планах моего отца.
   Реакция Сандаал была для него совершенно неожиданной. Одной рукой она оттолкнула его, другой нанесла сильный удар. Но не девический - ладонью, а почти мужской, грубый удар кулаком. Резкая боль обожгла его глаз и скулу, вынудив отступить и чуть не упасть на ящики у стены. Ярость в лице девушки заставила его замереть на месте.
   - Мне наплевать на грязные планы твоего отца, - отчеканила она, - так же как и на твои, маленький гаденыш. А теперь можешь отправляться домой к своей отвратительной семейке.
   Раф инстинктивно нащупал рукоятку кинжала, сумев, однако, сквозь переполнявшую его ярость почувствовать, что он не должен следовать этому импульсу. Такая грубая реакция с ее стороны только утверждает его подозрения. Леди Д'Лелан есть что скрывать и есть чего стыдиться. Ну, ничего, скоро они встретятся снова. Но на этот раз - наедине, поклялся про себя Раф, и уж тогда он силой возьмет нужную ему информацию. А может быть, и кое-что другое, чего он желает уже так долго...
   13
   В этот день Джессмин решила взять Лилит с собой, оставив принцев в компании фрейлин, нянек и двух солдат из дворцовой охраны. Несчастье, произошедшее с Тейном, глубоко потрясло королеву. Никогда раньше она не чувствовала себя такой ранимой и беспомощной. Но она пыталась сохранять спокойствие. Если им и дальше придется жить в Ксенаре, то дочь Роффо должна полностью контролировать ситуацию в этой негостеприимной стране.
   Великий посланник сопровождал ее по бесконечным коридорам дворца в Палату Совета. Беспокойство его было слишком явно заметно. Ребенок в Частном Совете - это было неслыханно! К тому же он будет отвлекать всех от работы. А кроме того, это будет способствовать складывающемуся мнению о ней больше как о женщине и матери, чем как о королеве. Но Джесс продолжала игнорировать увещевания старца, доводя его этим до отчаяния.
   Мертвая тишина повисла, как только они вступили в Палату. Комната была небольшая и уютная и вмещала совсем немного людей - только глав влиятельных домов Занкоса - всего около тридцати человек. Весь Совет поднялся с поклоном, и королева сделала им знак сесть. Лилит радостно залопотала на ее руках, показывая два свои первые зуба. В свои пять месяцев маленькая принцесса испытывала жгучий интерес ко всему ее окружавшему. Она с любопытством поглядывала вокруг, покачивая головкой и болтая ножками.
   Джессмин заметила недоумение, скользнувшее по лицам членов Совета, и одновременно встретилась взглядом с Хэрреном Д'Гуларом, который сидел в самом дальнем конце комнаты за длинным столом красного дерева. Его рука была тщательно подвязана. Лицо его посерело, глаза опухли, но в них явно сверкала злоба.
   Лакей помог ее величеству опуститься в ее тяжелое резное кресло, затем положил толстую стопку документов у ее правой руки, рядом со скипетром. Эовин молча занял свое место слева от нее.
   - Господа, - начала Джессмин Д'Геррик, медленно обводя взглядом комнату.
   Ее не хотели здесь даже те, кто поддерживал наследную ветвь Роффо. Согласно долгой традиции политика в Ксенаре была привилегией мужчин, появление же женщины в этой святая святых было делом неслыханным и дерзким.
   На верхнем документе в стопке стояла подпись и печать Ларго Менсена. Толстяк выпрямился на своем стуле, когда королева взяла бумагу в руки. Придерживая Лилит левой рукой, королева пробежала документ глазами, прежде чем передать его клерку.
   - Нет, мастер Менсен, ваша заявка на покупку корабельной верфи Калдвила отклоняется.
   Ларго застыл в изумлении.
   - Ваше величество, прошу вас... Я предложил им большую цену. Если вы только соизволите прочесть контракт...
   - Я уже прочла, сир, и нахожу предложенную вами цену какой угодно, но только не большой. Вы подкупили ваших конкурентов, чтобы они не подавали заявок на покупку, а сами покупаете за десятую часть цены. - Королева предостерегающе вскинула голову, так как Менсен пытался протестовать. Сидящий напротив Сирус Калдвил в недоумении хмурил брови. - Со стороны должно было показаться, что Компания Калдвила испытывает серьезные финансовые затруднения в результате потери нескольких их кораблей около Лиманских островов - внезапное нападение морских пиратов, как мне сказали.
   - Миледи, - Менсен осмелился прервать королеву, - по закону я вправе совершить эту покупку, все стороны согласны. Ваше же согласие - не больше чем формальность.
   - Я знаю закон, Менсен. Но с этого момента верфь Калдвила больше не продается. - Это утверждение смутило даже Великого посланника. - Я обнаружила, что западные торговые пути, принадлежащие компании, являются наиболее богатыми и перспективными для королевства. От этого вы получите слишком большие деньги и, соответственно, власть. И все это лишь для своей выгоды, сир. Мы же ссудим Калдвила средствами для восстановления его флотилии, и это будет приносить честную прибыль в пользу государства. Джессмин в упор взглянула на Ларго. - Мы также выделим специальный королевский эскорт для защиты его кораблей от последующих внезапных нападений пиратов. - Это не было прямым обвинением, но достаточно откровенным, чтобы лицо Менсена запылало.
   Реакция членов Совета на это происшествие была различной, но у Джессмин не было времени разбираться с ними. Проголодавшаяся Лилит выразила свое недовольство громким ревом. Смущенный Эовин сделал слуге знак, чтобы тот принес чистые пеленки. Но королева безо всякого смущения накинула на плечо детское одеяльце и под его прикрытием расстегнула блузу на груди. Лилит мгновенно затихла.
   Многие из членов Совета продолжали тихо переговариваться между собой, поглядывая на взбешенного Ларго Менсена. Джессмин Д'Геррик не переставала их шокировать. Кормление ребенка в палате Совета было последней ее невообразимой выходкой. Пока королева просматривала следующие несколько прошений, подали чай. Печаль охватила королеву во время чтения этих документов. В Виннамире Гэйлону приходилось иметь дело и с аристократами, и с простыми людьми. Но принять справедливое решение всегда было легким делом, так как все они были людьми благородными и, несмотря на обстоятельства, честными и вежливыми друг с другом.
   Здесь же, в Ксенаре, каждое прошение было написано витиеватым языком в расчете еще более запутать и затуманить и без того темные дела. Взаимные обвинения всегда готовы были сорваться с языка членов Совета, которые постоянно искали случая обмануть и обесчестить друг друга. Вскоре королева почувствовала мучительную головную боль, и Лилит, всегда такая чувствительная к настроению матери, подняла плач.
   Эовин Д'Ар, гораздо более искушенный в политических делах Ксенары, оказывал ей неоценимую помощь. Она часто пользовалась его советами, хотя в большинстве случаев этим только достигался временный компромисс между одним и другим вором. У нее было немного друзей в начале Совета, и тем более врагов она приобрела к его окончанию. Но мысль об этом только усилила ее головную боль.
   День плавно перешел в вечер, когда с последним документом было наконец покончено. Лорды и торговцы зашевелились на своих местах, но у королевы Виннамира и Ксенары оставалась еще одна проблема, требующая решения. Поддерживая ребенка, она поднялась с трона.
   - Милорды... как ваша новая королева я связана многими обязательствами, нелегкими для меня.
   Наступила встревоженная тишина, и королева увидела один и тот же вопрос на всех их раскормленных лицах: "Что еще?"
   - Я хочу напомнить вам о еще существующем тысячелетнем ксенарском обычае, который я нахожу жестоким и негуманным. И неприемлемым. - Тревога в старчески мутных глазах Великого посланника только утвердила Джессмин в ее решении. - Я намерена отменить рабство в Ксенаре.
   Хэррен Д'Гулар, молчавший в течение всего Совета, отшвырнул свой стул в угол комнаты.
   - Ее величество нездоровы! - нагло заявил он. Пользуясь тем, что в тот момент он был вне досягаемости гнева королевы и ее скипетра и окружен своими приспешниками, он продолжал: - Вы разрушите всю нашу экономику и вообще всю страну! Скажи ей, Эовин! Объясни ей, что только глупая и сентиментальная баба могла замыслить такую штуку!
   Великий посланник отвел взгляд:
   - Он прав, миледи. Труд рабов составляет хребет ксенарской промышленности.
   - Рабство - это позор для любой цивилизованной страны!
   Джессмин изо всех сил пыталась сдержать свою злость. Еще слишком много предстояло сделать, и ей не следовало настраивать всех против себя.
   - Милорд посланник, вы не раз говорили мне, что довольны моими способностями. Не делайте же ошибки, думая сейчас, что я глупа! И все вы!
   Королева остановилась, чтобы шепнуть несколько ласковых слов встревоженной дочурке. Затем снова подняла голову.
   - Я не собираюсь отменять рабство завтра или даже в следующем году... Но ему придет конец. И этот конец начнется в моем дворце. С этого дня все рабы во дворце будут получать небольшую плату за труд, а также пищу и жилье. До тех пор, пока каждый мужчина, женщина и ребенок не смогут выкупить свою свободу. Так же это будет и во всех домах и хозяйствах Ксенары. Со свободой они получат гражданство и все гражданские права.
   Джессмин ожидала взрыва гнева и возмущения, и Д'Лэйн с Д'Гуларом не разочаровали ее. Представители некоторых других домов, напротив, вели себя спокойно и осмотрительно. Королева поняла, что это спокойствие отнюдь не означает одобрения, но это могло означать, что они подумают над ее предложением. В таком случае можно было праздновать маленькую победу. Лилит уже спала у нее на руках. Едва кивнув на прощание посланнику, королева с гордым видом покинула зал, не желая показывать, как смертельно она устала.
   - Вызови его, - тихо потребовал король.
   Дэви восседал в новом кресле в комнатах Гэйлона, крепко сжимая Камень в своем талисмане.
   - Он не желает прийти, сир. Орим чувствует опасность и поэтому прячется в глубине.
   - Вызови его, - повторил король. - Он придет. Мы с ним старые враги, и он не сможет упустить такого случая позлорадствовать.
   - Позлорадствовать?
   - Делай, что я тебе говорю! - в раздражении рявкнул король. - Или ты защищаешь его?
   Подстегнутый обвинением Дэви приблизил руку к Камню, и Гэйлон заметил его ответное свечение, лазурный свет, струящийся сквозь пальцы юноши. Герцог закрыл глаза и тут же почти бессознательно откинул голову на мягкую спинку кресла. Король Виннамира мрачно улыбнулся. Он так и знал! Все это время Орим использовал доверчивого юношу.
   В середине комнаты заколебалось слабое сияние, затем усилилось, принимая форму - черноволосый старик с густо заросшим бородой лицом. Он был одет в черную бархатную одежду и стоял скрестив на груди руки с желтыми кривыми ногтями. Чтобы принять такой ясный и отчетливый образ, Орим завладел почти целиком жизненными силами Дэви.
   - Гэйлон Рейссон, Рыжий Король и чародей, - произнес он немного гнусавым голосом. - Ты желал меня видеть. Вот я.
   - Я только желаю, чтобы ты убрался навсегда.
   Смех Черного Короля эхом отразился в пустых стенах комнаты.
   - Тогда нам придется сразиться в последний раз. - Он взглянул на тело Дэви. - Но посмотри, выиграешь ты или проиграешь, этот юноша, несомненно, погибнет. Все его силы принадлежат мне, а его магическая власть гораздо выше твоей. Кровь Черных Королей, текущая в его жилах, дает ему непревзойденную силу волшебства. Станешь ли ты рисковать им из-за шанса уничтожить меня?
   - Ты не дашь ему умереть, - произнес Гэйлон, тщательно скрывая свой страх за Дэви. - Он - последний отпрыск по линии Черных Королей и твоя единственная надежда на жизнь.
   Орим нахмурился, но стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть.
   - Кто там? - откликнулся Гэйлон.
   - Сир, это Катина, - донесся нежный женский голос. - Ее величество только что возвратилась с Частного Совета и желает видеть вас немедленно.
   - Передай ей мои извинения. Катина, и скажи, что я не могу сейчас. И передай всем, что я не желаю, чтобы меня сейчас беспокоили.
   - Милорд, но королева очень расстроена!
   - Очень сожалею, но не могу ничем помочь. Скажи, что я приду, как только смогу. А теперь ступай!
   В наступившей тишине послышался звук удаляющихся шагов. Гэйлон снова повернулся к призраку Орима.
   - Один из нас умрет сегодня и исчезнет навсегда. Но не здесь. Занкос уже довольно близко знаком с разрушительной силой моей энергии, и я не желаю снова рисковать жизнью моей семьи и домочадцев. Так как я первый вызвал тебя, за тобой остается право выбора поля битвы.
   - Не имеет значения, где я убью тебя, Гэйлон Рейссон, - прогрохотал Черный Король. - Веди, и я последую за тобой.
   Король Виннамира закрыл глаза, пропуская через себя голубое сияние своего Камня. Неосознанная мысль привела его на огромный холм, возвышающийся над Западным морем на виннамирском побережье. Тяжелые свинцовые тучи плыли над головой, а жирное багровое заходящее солнце висело в узеньком пространстве между небом и морем. Ледяная серо-зеленая вода беспокойно плескалась внизу.
   В самом центре травяной лужайки зияла огромная развороченная дыра. Крупные булыжники были рассыпаны в беспорядке везде кругом - все, что осталось от Сьюардского замка, где в свое время работал и жил Сезран, учитель Дэрина. В меркнущем свете король оглядел пустынную поляну. Лишь крики чаек нарушали тишину. Это уединенное пустынное место, без сомнения, подходило для его намерения.
   Яркая вспышка света озарила края глубокой ямы, и на краю ее возник образ - однако не Орима, а Дэви. Его зеленые кошачьи глаза смотрели на Гэйлона.
   - Где мы, милорд? Что это за место?
   Но Гэйлон различил голубой блеск в глубине зеленых глаз. Это был не Дэвин Дэринсон, герцог Госни.
   - Ты все развлекаешься! - произнес он с холодным отвращением.
   Но Орим жестоко издевался над ним: внезапно пламя охватило Дэви с головы до ног, заставив тело корчиться в агонии. Невольно Гэйлон ощутил острую боль за друга. Последующий за ней порыв ослепляющей ярости едва не стоил ему жизни.
   Ясный голубой шар отделился от пылающего тела Дэви. В бешенстве король бросился к нему, но меч синего огня из его Камня поразил лишь воздух. Энергия ударила в землю, уничтожив лишь несколько чахлых деревьев, окаймляющих залив.
   В то же мгновение Орим нанес мощный удар сверху. Боль, пронзившая его, помешала тотчас же обратиться к защите Камня. Наконец заключенный в защитную пленку его энергии, король пытался собрать силы. Его одежда все еще дымилась, и багровые волдыри покрыли лицо и руки.
   В "Книге Камней" не содержалось заклинания на изгнание таких монстров, как Орим, слишком глубоко угнездившийся в Камне. К тому же кровавый Черный Король пренебрегал всякой логикой. Ну разве не сумасшествие его всепоглощающее стремление прожить тысячу лет? Тем не менее это было так. Одному, без чьей-либо помощи Гэйлону предстояло спасти свою жизнь и жизнь Дэви.
   Он как можно глубже внедрился в свой Камень, там, снаружи бушевали силы Орима. Рыжий Король, сначала осторожно, начал погружаться в энергию Орима, впитывая ее. Старый чародей сперва не заметил убывающих сил и исчезновения защитного поля снаружи. Гэйлон ощутил ужас создания и увидел его, летящего в ту сторону, где уже почти село солнце. Там он растворился во мраке. Синее пламя бушевало в пустоте. Король упал на колени на горячую дымящуюся землю. Боль прояснила его мысли, но не настолько, чтобы поверить, что он победил. В это короткое время передышки он должен был выработать план, как загнать Орима в Страну Сновидений так далеко, чтобы он не мог оттуда вернуться, или лучше всего - уничтожить его.
   С моря, завывая, дул резкий, холодный ветер. В ушах Гэйлона звенел шепот, сначала слабый и неясный, затем все более нарастающий и переходящий в невыносимый грохот. Поверх увядшей травы на краю скалы заплясали синие огоньки, из них возник образ раненого Арлина с искаженным от боли лицом. Черные глаза с мольбой смотрели на короля.
   - Я могу снова быть с тобой, - тихо прошептал брат Сандаал. - Позволь жить Ориму, и я буду жить тоже. У него есть власть дать мне жизнь снова.
   - Нет... - простонал Гэйлон, выставив руки перед собой, пытаясь заслониться от навязчивого призрака, - ни у кого нет такой власти. Ни у кого не должно быть такой власти!
   Арлин потянулся к нему:
   - Взгляни на меня! Я живой, настоящий! Я дважды умер за тебя, позволь мне жить! Я хочу жить, существовать! Где угодно, но только не в той мрачной холодной пустоте, куда ты отправил меня.
   - Ты лжешь! - Голос короля прервался, и слезы заблестели на его щеках. - Арлин давно умер, исчез навсегда. Проклятый Орим! - Он поднялся на ноги, и Камень на его пальце засветился ярче. - Этим ты только показываешь свое отчаяние! Ты боишься, старый ублюдок!
   Призрак Арлина задрожал и растворился в воздухе. На его месте возник Дэви. Злобная усмешка кривила его губы, а в глазах появился безумный оримовский блеск.
   - Боюсь? - Он ухмыльнулся: - Нет, только не я! Просто я даю тебе шанс выжить. Жаль будет погубить такой талант, как твой. - Герцог шагнул к Гэйлону. - Однажды я уже просил тебя присоединиться ко мне. Если мы будем вместе, никто не осмелится встать против нас. Вместе мы будем иметь этот мир у своих ног. Ты только представь это, Гэйлон Рейссон! Я вижу желание и страсть в твоем сердце - разрушение и смерть приносят тебе радость. Отдайся этим чувствам, доверься мне - и ты обретешь реальную власть!
   Рыжий Король покачал головой:
   - Довериться твоему безумию? Как в жизни, так и в смерти ты пользуешься своим безумием для оправдания своих мерзких прихотей и удовлетворения желаний. Но власть ради власти - это не для меня!
   - Что же тогда? - поинтересовался Дэви-Орим. - Уж не любовь ли? Не стоящее внимания ощущение, надежда на то, чего у тебя никогда не будет. Колдунов либо ненавидят, либо боятся - но никогда не любят. Даже их семья боится их, любовь, которую они получают, изуродована страхом.
   - Я не верю тебе, - произнес Гэйлон, но сомнения уже зашевелились в его сердце. Нежные прикосновения Джессмин - любовь ли это или всего лишь проявление страха? У нее имеются достаточно веские причины бояться его. Но нет, не может быть... Орим пытается запугать его.