Саманта Джеймс
Спасенный любовью
ПРОЛОГ
Вайоминг, 1878 год
Сэм-Удавка.
Не было никого из живших к западу от Дедвуда, кто не слышал бы о нем. Некоторые считали его порождением дьявола. Другие предрекали, что имя Сэма рано или поздно станет легендой.
Для тех же людей, кто имел несчастье встать ему поперек дороги, Сэм-Удавка являлся олицетворением сущего кошмара…
Прозвище Удавка очень ему подходило. Из гостиной в гостиную, из таверны в таверну, от одной фермы к другой распространялись истории о смертельной опасности, исходившей от этого человека. Маленькие мальчики с благоговейным ужасом слушали, как их отцы рассказывали леденящие душу истории о жестокости Сэма-Удавки. Женщины дрожали от страха при одном лишь упоминании о нем, а маленькие девочки прятали свои личики в материнских юбках.
Но в ту теплую майскую ночь в тюрьме Ларами сидел не Сэм-Удавка. Вместо него там находился Руди Рой, который, как поговаривали, был одним из членов банды Сэма-Удавки. Его караулили два помощника начальника полицейского участка — Энди Хорнер и Нейт Гилмор. Энди был длинноногий двадцатилетний юноша, с полгода назад решивший покончить со своей ковбойской жизнью. Нейт, примерно на десять лет старшего него, считал недостатком Энди склонность впадать в меланхолию. Но зато Хорнер умел выхватить шестизарядный пистолет и поразить цель быстрее, чем кто-либо другой успел бы сплюнуть.
Поэтому-то, видно, начальник полицейского участка Диллон Маккензи и взял Энди к себе на работу.
— Не знаю, почему начальник настоял, чтобы мы оба находились здесь сегодня вечером, — проворчал Энди, звучно ударив каблуками сапог по дощатому полу. Его губы скривились в гримасе, когда он взглянул на арестованного.
Нейт, затянувшись манильской сигарой, лениво выпустил в воздух кольцо дыма.
— Начальник территориальной полиции должен прибыть сюда самое позднее завтра вечером, чтобы избавить нас от него, — сказал он, лениво пожав плечами. — Кроме того, хочу сказать тебе, что у Диллона обычно есть все основания поступать именно так, как он поступает.
Нейт появился в городе несколько раньше Энди, и его почти немедленно обвинили в краже скота. Это сделал Бак Расселл, владелец ранчо «Три Р», расположенного к востоку от Ларами. Тогда как раз Диллон спас Нейта от мстительной толпы, готовой свершить над ним суд Линча, и выследил настоящих воров, укравших скот.
Ими оказались несколько работников самого Расселла.
Нейт быстро сообразил, что Диллон Маккензи и Бак Расселл терпеть не могут друг друга. Позже он узнал, что отец Диллона владеет ранчо Даймондбэк, граничащим на севере с ранчо Расселла. В этом месте находился район плодородных лугов и пастбищ, который очень хотел присвоить себе Расселл. Данное обстоятельство вызывало много резких слов, которыми обменивались эти два человека.
Никто так сильно не удивился, как сам Нейт, когда после случившегося с ним Диллон предложил ему работу помощника начальника полицейского участка.
Он весьма сдержанно отнесся к предложению потрудиться в интересах закона. Но Диллон спас ему жизнь да еще хотел дать лишний шанс обжиться в городке, и Нейт считал себя обязанным отплатить ему. Спустя три года Нейт все еще находился в Ларами, но теперь у него и в мыслях не было сняться с места и двинуться дальше. Диллон стал не только его боссом, но и другом. Ходили слухи, что губернатор думает о том, чтобы назначить Диллона шерифом графства. И Нейт был очень этому рад.
Энди порывисто вздохнул и еще раз заглянул в камеру, где сидел, съежившись в углу узкой койки, одинокий арестант. Изможденный и худой, с уродливым бугристым шрамом на щеке, Руди Рой Паркер на протяжении всего вечера пристально смотрел сквозь зарешеченное окно на темное небо. Хотя Руди Рой выглядел обросшим и грязным, он не производил впечатления бандита, как этого ожидал Энди. Напротив, он выглядел скорее испуганным.
Роя поймали вчера, когда он пытался украсть лошадь из платной конюшни. В нем быстро узнали одного из людей Сэма, не так давно ограбивших банк в Ролинсе. Невероятно, но при нем все еще находилась большая часть этих денег. К сожалению, Сэма-Удавки с ним не было. Конечно, Сэм был ловкий человек.
Иногда он работал один, но нередко брал с собой пять-шесть подручных.
Энди слегка наклонил голову.
— Рой сидит неподвижный, как каменная стена, — задумчиво пробормотал он. — По правде говоря, я ожидал значительно больше неприятностей от одного из парней Сэма. — Энди прищурил глаза. — А что, если он послал начальника полицейского участка в напрасную погоню?
Нейт мучился сомнениями. Ему не хотелось так думать, черт побери, но он не знал, что произошло.
Сначала Диллон скептически отнесся к заявлению Роя, что он порывает все связи с Сэмом и его бандой.
Но когда Рой выложил, что он знает, где находится убежище Сэма, все изменилось. Диллон долго «с пристрастием» допрашивал Роя, чтобы выяснить, говорит ли тот правду.
Очевидно, Рой все же убедил Диллона, потому что сегодня поздно вечером он ускакал верхом на лошади, полный решимости во что бы то ни стало поймать Сэма.
Нейт со скрипом отодвинул стул и встал. Он снял шляпу, бросил ее на письменный стол и провел ладонью по волосам.
— Я думаю, Диллон не погнался бы за Сэмом, если бы не считал, что Рой говорит правду, — сказал наконец Нейт.
Довольно долго ни один из полицейских не произносил ни слова. Наступило тревожное, напряженное молчание, как будто над тюрьмой нависла зловещая удушающая туча.
Впервые Нейту очень не хотелось, чтобы Диллон отправлялся на поиски преступника. Сэм был не тот человек, кому следовало становиться поперек пути. Он был непредсказуем, коварен и хитер, о чем знали представители закона на всей территории Вайоминга. Сэму было мало просто красть и грабить, ему было мало хладнокровно убить человека, пустив ему пулю в лоб…
Но думать о Сэме означало неизбежно вызывать мысли о смерти. Нейт почувствовал благодарность к Энди, когда тот откашлялся и заговорил на другую тему. Итак, двое мужчин решили выбросить из головы все мысли о Сэме-Удавке, не подозревая, что это решение окажется роковой ошибкой.
Глаза у Энди загорелись, как фейерверк четвертого июля1.
— Послушай, Нейт. Ты видел новую певицу в «Серебряной шпоре»? От этой леди мужчина возбуждается так же, как лось во время случки.
Загоревшиеся глаза устремились через открытую дверь вниз по улице. Большая часть мужского населения городка ничто так сильно не любила, как выпивать в «Серебряной шпоре». До слуха Нейта и Энди доходил постоянный гул хриплых голосов и смеха.
Кто-то слегка фальшиво барабанил по клавишам.
На губах Нейта появилась лукавая усмешка.
— Не только видел… — небрежно произнес он. — А зовут ее Тина, малыш.
Стул Энди с глухим стуком ударился о щербатый деревянный пол, а сам Энди изумленно уставился на Нейта.
— Как! Ты хочешь сказать, что ты… что она… что ты и она…
Нейт кивнул. Его самодовольная улыбка говорила сама за себя.
— Как же так? Ведь она говорила мне, что никогда не имеет дела с постоянными посетителями?!
Нейт лишь рассмеялся.
— Это потому, что она ищет мужчину, — сказал он, нарочно растягивая слова, и рассмеялся, увидев, как Энди покраснел до кончиков взъерошенных белокурых волос.
Энди сжал челюсти и пристально посмотрел на своего старшего товарища.
— Значит, так? Мне кажется, ты сейчас совсем расплывешься от гордости.
Нейт хихикнул и положил руки на пряжку пояса.
— Значит, так, — подтвердил он. — Тина — первоклассная малышка. Она устроила мне такие скачки, что я не скоро о них забуду.
Энди пододвинул свой стул поближе. На этот раз он был весь внимание. Нейт, не в силах сдерживаться, продолжал свою историю, не жалея красок.
Снаружи все еще разгуливал на просторах прерий вездесущий ветер, хотя уже миновала полночь. Полумесяц струил на землю слабый свет, едва освещая заросли кустов и высокие травы, когда оттуда выскочил и поскакал по дороге гнедой жеребец. В темноте его седока было трудно разглядеть, но все же он казался человеком крепкого телосложения, гибким, худощавым и сильным. На мужчине была черная шляпа с широкими полями, темная одежда и сапоги без… шпор.
Мужчина был один. Он проехал мимо двух других всадников, которые выезжали из города, но не заговорил ни с одним из них. В действиях наездника не было ни малейшего намека на его намерения, когда он направил свою лошадь к небольшому зданию, примостившемуся в самом конце улицы. Подъехав к нему, мужчина слез с лошади. Внутри тюрьмы два мужских голоса слились во взрыве смеха.
В дверях мелькнула тень. Незнакомец вошел в помещение.
Нейт, вздрогнув от удивления, вскочил на ноги, его рука уже тянулась за револьвером.
Энди так и не успел последовать его примеру.
Раздались резкие звуки выстрелов, несущих смерть.
Энди отлетел назад. Нейт тяжело рухнул на пол.
Сидевший в камере Руди Рой впервые за свою несчастную жизнь начал молиться.
Человек с револьвером сдул струйку дыма со ствола, затем опустил оружие в кобуру, висевшую у него на боку. Он с отвращением обошел лужу крови на полу. Носком сапога перевернул тело Нейта на спину.
Затем наклонился, чтобы отвязать висевшее у него на поясе кольцо с ключами.
Через мгновение дверь камеры со скрипом открылась, и взгляд черных, как кромешная тьма, глаз скользнул по сидевшему на кровати Рою.
Но тот не бросился навстречу свободе.
Незваный гость, склонив голову, тихо прошептал, покачав головой:
— Рой, Рой, неужели ты действительно думал, что можешь ограбить меня и улизнуть?
Рой упал на колени.
— Я нес деньги обратно, Сэм, клянусь. Но затем моя лошадь захромала, и начальник полицейского участка схватил меня, когда я пытался украсть другую лошадь.
Странный блеск появился в глазах Сэма.
— Начальник полицейского участка, — повторил он. — Как бы то ни было, где же он сам? Должен признаться, я надеялся, что сукин сын Маккензи находится здесь. — Во взгляде Сэма не было ни капли жалости, когда он оглядывал два лежавших на полу трупа.
Рой побледнел. Он почти ощущал щекочущее прикосновение петли к своей шее.
— Я не знаю, — уклонился Рой от прямого ответа. — Хотя, возможно, начальник мог узнать, где находится твое убежище… Видишь ли, я слышал, как они разговаривали…
Сэм замер:
— Так он там? Отправился в убежище?
Рой судорожно сглотнул, не в состоянии оторвать глаз от лица Сэма.
— Я… я не знаю, — заскулил он.
— Черта с два, ты не знаешь! — вскричал Сэм. — Он отправился за мной, да? Маккензи поехал в убежище? И это ты сказал ему, где оно находится, не так ли? Ты, ползучий червяк?
Лицо Роя стало белым, как мука.
— Мне пришлось сказать, клянусь тебе, Сэм. У меня не было выбора. Он… он предупредил меня, что снимет с меня голову, если я не скажу.
Сэм заскрежетал зубами, пытаясь сдержаться, чтобы не выхватить револьвер из кобуры и самому не снести Рою голову. Черт побери, рвал и метал он про себя. Даже если он раньше и собирался покинуть территорию Вайоминга, то не может это сделать сейчас — пока не может. У него в убежище в тайнике спрятано целое состояние. Он не может уехать, не побывав там в последний раз…
Лицо Сэма ничего не выражало, но глаза излучали адское пламя.
— Когда уехал Маккензи? — спросил он.
— Я… я точно не знаю. Он узнал об убежище только сегодня днем, Сэм, клянусь. — Рой скулил, как щенок.. — Я… я слышал, как один из его помощников сказал, что у отца Маккензи есть ранчо к востоку от города. Даймондбэк или что-то вроде этого…
Возможно, он отправился туда на ночь, а утром намеревается поехать в убежище…
Голова Сэма лихорадочно работала. Возможно, решил он, Рой оказал ему услугу. Для него было неприятным сюрпризом узнать, что Диллон Маккензи все еще жив и все еще является представителем закона… Не прошло и шести месяцев с того дня, как этот ублюдок убил двух членов его банды.
И в тот же самый день Маккензи сам узнал, почему этого легендарного Сэма-Удавку никак не могли поймать. Несомненно, Сэм — именно тот человек, за которым охотится Маккензи, но что из этого? Сэм слишком много раз ускользал от длинной руки закона, чтобы беспокоиться из-за намерений начальника полиции.
Сэм мысленно вернулся в прошлое, когда Маккензи еще не был представителем закона… Он вспомнил тот далекий день, когда вытащил Маккензи из дилижанса, его самого и его возлюбленную. Ну и дерьмо же этот Маккензи! Он поклялся, что увидит его, Сэма, в могиле. Самодовольная улыбка скользнула на губах бандита. С большим удовольствием он решил тогда, что Маккензи заслуживает медленной, мучительной смерти… Еще больше удовольствия он получил, овладев женщиной Маккензи…
Злые губы расплылись в злобной ухмылке. Однако этот ублюдок, оказывается, не умер. Дьявол погуби его душу!
Сэм поклялся, что на этот раз его не постигнет неудача.
Рой переводил взгляд с Сэма на дверь. «Смогу ли я убежать?»— в отчаянии спрашивал он себя, решив наконец, что стоит попытаться. Но прежде чем Рой пошевелился, Сэм со злобной улыбкой поднял голову.
В руке он держал веревку.
Рой отшатнулся.
— Пожалуйста, Сэм. — Он громко, как ребенок, заплакал. — Пожалуйста, не убивай меня. Пожалуйста…
В «Серебряной шпоре» продолжалось веселье с песнями и танцами. Звуки грубого хохота раздавались в воздухе, когда Руди Рой перестал дышать…
На следующее утро горожане обнаружили его труп, который висел на сучковатой ветви старого тополя, росшего позади тюрьмы.
Сэм-Удавка.
Не было никого из живших к западу от Дедвуда, кто не слышал бы о нем. Некоторые считали его порождением дьявола. Другие предрекали, что имя Сэма рано или поздно станет легендой.
Для тех же людей, кто имел несчастье встать ему поперек дороги, Сэм-Удавка являлся олицетворением сущего кошмара…
Прозвище Удавка очень ему подходило. Из гостиной в гостиную, из таверны в таверну, от одной фермы к другой распространялись истории о смертельной опасности, исходившей от этого человека. Маленькие мальчики с благоговейным ужасом слушали, как их отцы рассказывали леденящие душу истории о жестокости Сэма-Удавки. Женщины дрожали от страха при одном лишь упоминании о нем, а маленькие девочки прятали свои личики в материнских юбках.
Но в ту теплую майскую ночь в тюрьме Ларами сидел не Сэм-Удавка. Вместо него там находился Руди Рой, который, как поговаривали, был одним из членов банды Сэма-Удавки. Его караулили два помощника начальника полицейского участка — Энди Хорнер и Нейт Гилмор. Энди был длинноногий двадцатилетний юноша, с полгода назад решивший покончить со своей ковбойской жизнью. Нейт, примерно на десять лет старшего него, считал недостатком Энди склонность впадать в меланхолию. Но зато Хорнер умел выхватить шестизарядный пистолет и поразить цель быстрее, чем кто-либо другой успел бы сплюнуть.
Поэтому-то, видно, начальник полицейского участка Диллон Маккензи и взял Энди к себе на работу.
— Не знаю, почему начальник настоял, чтобы мы оба находились здесь сегодня вечером, — проворчал Энди, звучно ударив каблуками сапог по дощатому полу. Его губы скривились в гримасе, когда он взглянул на арестованного.
Нейт, затянувшись манильской сигарой, лениво выпустил в воздух кольцо дыма.
— Начальник территориальной полиции должен прибыть сюда самое позднее завтра вечером, чтобы избавить нас от него, — сказал он, лениво пожав плечами. — Кроме того, хочу сказать тебе, что у Диллона обычно есть все основания поступать именно так, как он поступает.
Нейт появился в городе несколько раньше Энди, и его почти немедленно обвинили в краже скота. Это сделал Бак Расселл, владелец ранчо «Три Р», расположенного к востоку от Ларами. Тогда как раз Диллон спас Нейта от мстительной толпы, готовой свершить над ним суд Линча, и выследил настоящих воров, укравших скот.
Ими оказались несколько работников самого Расселла.
Нейт быстро сообразил, что Диллон Маккензи и Бак Расселл терпеть не могут друг друга. Позже он узнал, что отец Диллона владеет ранчо Даймондбэк, граничащим на севере с ранчо Расселла. В этом месте находился район плодородных лугов и пастбищ, который очень хотел присвоить себе Расселл. Данное обстоятельство вызывало много резких слов, которыми обменивались эти два человека.
Никто так сильно не удивился, как сам Нейт, когда после случившегося с ним Диллон предложил ему работу помощника начальника полицейского участка.
Он весьма сдержанно отнесся к предложению потрудиться в интересах закона. Но Диллон спас ему жизнь да еще хотел дать лишний шанс обжиться в городке, и Нейт считал себя обязанным отплатить ему. Спустя три года Нейт все еще находился в Ларами, но теперь у него и в мыслях не было сняться с места и двинуться дальше. Диллон стал не только его боссом, но и другом. Ходили слухи, что губернатор думает о том, чтобы назначить Диллона шерифом графства. И Нейт был очень этому рад.
Энди порывисто вздохнул и еще раз заглянул в камеру, где сидел, съежившись в углу узкой койки, одинокий арестант. Изможденный и худой, с уродливым бугристым шрамом на щеке, Руди Рой Паркер на протяжении всего вечера пристально смотрел сквозь зарешеченное окно на темное небо. Хотя Руди Рой выглядел обросшим и грязным, он не производил впечатления бандита, как этого ожидал Энди. Напротив, он выглядел скорее испуганным.
Роя поймали вчера, когда он пытался украсть лошадь из платной конюшни. В нем быстро узнали одного из людей Сэма, не так давно ограбивших банк в Ролинсе. Невероятно, но при нем все еще находилась большая часть этих денег. К сожалению, Сэма-Удавки с ним не было. Конечно, Сэм был ловкий человек.
Иногда он работал один, но нередко брал с собой пять-шесть подручных.
Энди слегка наклонил голову.
— Рой сидит неподвижный, как каменная стена, — задумчиво пробормотал он. — По правде говоря, я ожидал значительно больше неприятностей от одного из парней Сэма. — Энди прищурил глаза. — А что, если он послал начальника полицейского участка в напрасную погоню?
Нейт мучился сомнениями. Ему не хотелось так думать, черт побери, но он не знал, что произошло.
Сначала Диллон скептически отнесся к заявлению Роя, что он порывает все связи с Сэмом и его бандой.
Но когда Рой выложил, что он знает, где находится убежище Сэма, все изменилось. Диллон долго «с пристрастием» допрашивал Роя, чтобы выяснить, говорит ли тот правду.
Очевидно, Рой все же убедил Диллона, потому что сегодня поздно вечером он ускакал верхом на лошади, полный решимости во что бы то ни стало поймать Сэма.
Нейт со скрипом отодвинул стул и встал. Он снял шляпу, бросил ее на письменный стол и провел ладонью по волосам.
— Я думаю, Диллон не погнался бы за Сэмом, если бы не считал, что Рой говорит правду, — сказал наконец Нейт.
Довольно долго ни один из полицейских не произносил ни слова. Наступило тревожное, напряженное молчание, как будто над тюрьмой нависла зловещая удушающая туча.
Впервые Нейту очень не хотелось, чтобы Диллон отправлялся на поиски преступника. Сэм был не тот человек, кому следовало становиться поперек пути. Он был непредсказуем, коварен и хитер, о чем знали представители закона на всей территории Вайоминга. Сэму было мало просто красть и грабить, ему было мало хладнокровно убить человека, пустив ему пулю в лоб…
Но думать о Сэме означало неизбежно вызывать мысли о смерти. Нейт почувствовал благодарность к Энди, когда тот откашлялся и заговорил на другую тему. Итак, двое мужчин решили выбросить из головы все мысли о Сэме-Удавке, не подозревая, что это решение окажется роковой ошибкой.
Глаза у Энди загорелись, как фейерверк четвертого июля1.
— Послушай, Нейт. Ты видел новую певицу в «Серебряной шпоре»? От этой леди мужчина возбуждается так же, как лось во время случки.
Загоревшиеся глаза устремились через открытую дверь вниз по улице. Большая часть мужского населения городка ничто так сильно не любила, как выпивать в «Серебряной шпоре». До слуха Нейта и Энди доходил постоянный гул хриплых голосов и смеха.
Кто-то слегка фальшиво барабанил по клавишам.
На губах Нейта появилась лукавая усмешка.
— Не только видел… — небрежно произнес он. — А зовут ее Тина, малыш.
Стул Энди с глухим стуком ударился о щербатый деревянный пол, а сам Энди изумленно уставился на Нейта.
— Как! Ты хочешь сказать, что ты… что она… что ты и она…
Нейт кивнул. Его самодовольная улыбка говорила сама за себя.
— Как же так? Ведь она говорила мне, что никогда не имеет дела с постоянными посетителями?!
Нейт лишь рассмеялся.
— Это потому, что она ищет мужчину, — сказал он, нарочно растягивая слова, и рассмеялся, увидев, как Энди покраснел до кончиков взъерошенных белокурых волос.
Энди сжал челюсти и пристально посмотрел на своего старшего товарища.
— Значит, так? Мне кажется, ты сейчас совсем расплывешься от гордости.
Нейт хихикнул и положил руки на пряжку пояса.
— Значит, так, — подтвердил он. — Тина — первоклассная малышка. Она устроила мне такие скачки, что я не скоро о них забуду.
Энди пододвинул свой стул поближе. На этот раз он был весь внимание. Нейт, не в силах сдерживаться, продолжал свою историю, не жалея красок.
Снаружи все еще разгуливал на просторах прерий вездесущий ветер, хотя уже миновала полночь. Полумесяц струил на землю слабый свет, едва освещая заросли кустов и высокие травы, когда оттуда выскочил и поскакал по дороге гнедой жеребец. В темноте его седока было трудно разглядеть, но все же он казался человеком крепкого телосложения, гибким, худощавым и сильным. На мужчине была черная шляпа с широкими полями, темная одежда и сапоги без… шпор.
Мужчина был один. Он проехал мимо двух других всадников, которые выезжали из города, но не заговорил ни с одним из них. В действиях наездника не было ни малейшего намека на его намерения, когда он направил свою лошадь к небольшому зданию, примостившемуся в самом конце улицы. Подъехав к нему, мужчина слез с лошади. Внутри тюрьмы два мужских голоса слились во взрыве смеха.
В дверях мелькнула тень. Незнакомец вошел в помещение.
Нейт, вздрогнув от удивления, вскочил на ноги, его рука уже тянулась за револьвером.
Энди так и не успел последовать его примеру.
Раздались резкие звуки выстрелов, несущих смерть.
Энди отлетел назад. Нейт тяжело рухнул на пол.
Сидевший в камере Руди Рой впервые за свою несчастную жизнь начал молиться.
Человек с револьвером сдул струйку дыма со ствола, затем опустил оружие в кобуру, висевшую у него на боку. Он с отвращением обошел лужу крови на полу. Носком сапога перевернул тело Нейта на спину.
Затем наклонился, чтобы отвязать висевшее у него на поясе кольцо с ключами.
Через мгновение дверь камеры со скрипом открылась, и взгляд черных, как кромешная тьма, глаз скользнул по сидевшему на кровати Рою.
Но тот не бросился навстречу свободе.
Незваный гость, склонив голову, тихо прошептал, покачав головой:
— Рой, Рой, неужели ты действительно думал, что можешь ограбить меня и улизнуть?
Рой упал на колени.
— Я нес деньги обратно, Сэм, клянусь. Но затем моя лошадь захромала, и начальник полицейского участка схватил меня, когда я пытался украсть другую лошадь.
Странный блеск появился в глазах Сэма.
— Начальник полицейского участка, — повторил он. — Как бы то ни было, где же он сам? Должен признаться, я надеялся, что сукин сын Маккензи находится здесь. — Во взгляде Сэма не было ни капли жалости, когда он оглядывал два лежавших на полу трупа.
Рой побледнел. Он почти ощущал щекочущее прикосновение петли к своей шее.
— Я не знаю, — уклонился Рой от прямого ответа. — Хотя, возможно, начальник мог узнать, где находится твое убежище… Видишь ли, я слышал, как они разговаривали…
Сэм замер:
— Так он там? Отправился в убежище?
Рой судорожно сглотнул, не в состоянии оторвать глаз от лица Сэма.
— Я… я не знаю, — заскулил он.
— Черта с два, ты не знаешь! — вскричал Сэм. — Он отправился за мной, да? Маккензи поехал в убежище? И это ты сказал ему, где оно находится, не так ли? Ты, ползучий червяк?
Лицо Роя стало белым, как мука.
— Мне пришлось сказать, клянусь тебе, Сэм. У меня не было выбора. Он… он предупредил меня, что снимет с меня голову, если я не скажу.
Сэм заскрежетал зубами, пытаясь сдержаться, чтобы не выхватить револьвер из кобуры и самому не снести Рою голову. Черт побери, рвал и метал он про себя. Даже если он раньше и собирался покинуть территорию Вайоминга, то не может это сделать сейчас — пока не может. У него в убежище в тайнике спрятано целое состояние. Он не может уехать, не побывав там в последний раз…
Лицо Сэма ничего не выражало, но глаза излучали адское пламя.
— Когда уехал Маккензи? — спросил он.
— Я… я точно не знаю. Он узнал об убежище только сегодня днем, Сэм, клянусь. — Рой скулил, как щенок.. — Я… я слышал, как один из его помощников сказал, что у отца Маккензи есть ранчо к востоку от города. Даймондбэк или что-то вроде этого…
Возможно, он отправился туда на ночь, а утром намеревается поехать в убежище…
Голова Сэма лихорадочно работала. Возможно, решил он, Рой оказал ему услугу. Для него было неприятным сюрпризом узнать, что Диллон Маккензи все еще жив и все еще является представителем закона… Не прошло и шести месяцев с того дня, как этот ублюдок убил двух членов его банды.
И в тот же самый день Маккензи сам узнал, почему этого легендарного Сэма-Удавку никак не могли поймать. Несомненно, Сэм — именно тот человек, за которым охотится Маккензи, но что из этого? Сэм слишком много раз ускользал от длинной руки закона, чтобы беспокоиться из-за намерений начальника полиции.
Сэм мысленно вернулся в прошлое, когда Маккензи еще не был представителем закона… Он вспомнил тот далекий день, когда вытащил Маккензи из дилижанса, его самого и его возлюбленную. Ну и дерьмо же этот Маккензи! Он поклялся, что увидит его, Сэма, в могиле. Самодовольная улыбка скользнула на губах бандита. С большим удовольствием он решил тогда, что Маккензи заслуживает медленной, мучительной смерти… Еще больше удовольствия он получил, овладев женщиной Маккензи…
Злые губы расплылись в злобной ухмылке. Однако этот ублюдок, оказывается, не умер. Дьявол погуби его душу!
Сэм поклялся, что на этот раз его не постигнет неудача.
Рой переводил взгляд с Сэма на дверь. «Смогу ли я убежать?»— в отчаянии спрашивал он себя, решив наконец, что стоит попытаться. Но прежде чем Рой пошевелился, Сэм со злобной улыбкой поднял голову.
В руке он держал веревку.
Рой отшатнулся.
— Пожалуйста, Сэм. — Он громко, как ребенок, заплакал. — Пожалуйста, не убивай меня. Пожалуйста…
В «Серебряной шпоре» продолжалось веселье с песнями и танцами. Звуки грубого хохота раздавались в воздухе, когда Руди Рой перестал дышать…
На следующее утро горожане обнаружили его труп, который висел на сучковатой ветви старого тополя, росшего позади тюрьмы.
Глава 1
Просторный двухэтажный дом стоял в окружении высоких тополей, защищавших его от ветра. Позади дома и группы надворных построек на фоне безоблачного неба вздымался окутанный дымкой силуэт гор Ларами.
Эбигейл Маккензи стояла на крыльце. Ее стройную фигурку облегала выцветшая одежда из коричневой хлопчатобумажной ткани. От порыва ветра легкая прядь волос упала ей на щеку. Эбигейл задумчиво перебросила густые каштановые волосы с плеч на спину, продолжая тревожно всматриваться в горизонт.
Ее лицо с нежной кожей цвета спелого меда выражало беспокойство.
Господи, как она жалеет о своем споре с отцом сегодняшним утром! Эбигейл была так взволнована, что Дороти наконец выгнала ее на улицу.
И все же это была не только ее вина! Интересы девушки целиком сосредоточились на ранчо Даймондбэк, и собственная личная жизнь, или, скорее, отсутствие ее, никогда не беспокоила Эбигейл. Но в последнее время отец все чаще и чаще стал поднимать этот вопрос. Не помогало и то, что Диллон также начал посмеиваться над сестрой.
— Никто не сможет терпеть тебя, сестричка, — сказал он ей на прошлой неделе. — В тебе слишком много энергии и дерзости. А ни один мужчина не любит, когда им командуют женщины.
Обычно мягкие губы Эбби сжались в упрямую линию. Одна лишь мысль о надменном тоне и высокомерной улыбке Диллона вновь привела ее в ярость.
А теперь и отец выразил недовольство ею!
Одобрение отца было единственным, чего Эбби всегда добивалась, и в большинстве случаев она в этом преуспевала. Она умела и ездить верхом, и стрелять, и заарканивать лошадей не хуже любого из работников на ранчо. Именно поэтому вчера утром Эбби и бросилась на поиски этого отбившегося от стада теленка.
Конечно, ей удалось его найти. Тому, в свою очередь, удалось позволить волку загнать себя в угол.
Эбби почувствовала, как легкое возбуждение охватило ее. За последние несколько месяцев они потеряли дюжину телят и годовалых бычков. Лукас был убежден, что в этом повинен волк. Может, это и есть тот самый волк? И разве отец не будет доволен, если она прикончит этого хищника?
Но волк убежал, по-видимому, это был хитрый и опытный зверь. Он часами водил Эбби вокруг да около, прежде чем наконец она не вышла на его след.
Вот почему девушка вернулась на ранчо далеко за полночь. Взволнованный отец непрерывно ходил взад и вперед по кабинету, чуть не протерев до дыр ковер.
Господи, как он кричал и неистовствовал! Он так орал, что было слышно (Эбби была в этом уверена), как в оконных рамах дребезжали стекла.
— Боже всемогущий! — кричал отец в гневе. — Что тебя дернуло так внезапно сорваться с места и явиться только сейчас? Ты знаешь, какие мысли приходили мне в голову? Я думал, что ты исчезла навсегда. Лежишь где-нибудь раненая, а может, мертвая! — Дункан Маккензи запустил пятерню в копну седеющих волос и свирепо посмотрел на дочь.
Эбби бросила на письменный стол перчатки.
— Я сказала Лукасу, куда я еду, — невозмутимо ответила она (тот был старшим работником отца). — Кроме того, я не первый раз отправилась искать заблудившегося теленка.
— Но впервые у тебя не хватило ума вернуться домой до наступления вечера!
Разгневанный отец сверлил глазами Эбби. Она смело встретила его взгляд. Время отсчитывало секунды их молчаливой схватки. Наконец Дункан, не выдержав, выругался себе под нос. Конечно, Эбби была плоть от плоти его, и таким же был ее брат.
— Разве для меня недостаточно, что твой брат, как последний глупец, рискует своей шкурой, выслеживая по всей округе бандитов и преступников? И все это во имя закона и порядка? — Дункан громко и презрительно засмеялся, и Эбби возблагодарила судьбу за то, что Диллона нет дома и он не слышит слова отца. — А ты гоняешься черт знает где по бездорожью за пятидолларовым теленком, хотя прекрасно знаешь, что я не настолько скуп, чтобы переживать из-за пяти долларов!
— Но это был не только теленок! — объявила Эбби, гордо встряхнув головой. — Там был волк, который сидел на задних лапах, когда я его обнаружила.
Он убежал при моем появлении, но я все же выследила его. — Глаза Эбби сверкали. — Я нашла логово волка и его самки, папа. — Эбби подумала о двух шкурах, привязанных к ее седлу, и вновь победоносно тряхнула головой. — Я позаботилась о том, чтобы из-за этих двух тварей мы больше не потеряли ни одного теленка, папа.
Но оказалось, что эта победа не произвела на отца никакого впечатления, и Эбби, более чем разочарованная, поднялась в свою комнату.
Когда на рассвете Эбби спустилась вниз, она уже приняла решение, что, очевидно, самым мудрым с ее стороны будет ничем больше не напоминать о случившемся. Сегодня на ранчо собирались начать клеймить скот на летнем выгоне. Эбби считала само собой разумеющимся, что, как всегда, будет при этом присутствовать.
Но отец грубо отказал ей в этом.
Эбби отодвинула свою тарелку и внимательно посмотрела на него сузившимися глазами.
— Я в течение многих лет не пропускала клеймения, папа!
— Ну что ж, на этот раз пропустишь, — бросил он в ответ.
Эбби взглянула на Дороти, которая стояла в углу у плиты, накладывая на тарелку оладьи. Дороти была женой Лукаса. Их небольшой дом стоял позади амбара. Дороти готовила для Дункана и Эбби, а также убиралась в доме. Эбби не знала, померещилось ли ей или действительно плечи Дороти тряслись от смеха.
Она перевела взгляд на отца.
— Ты все еще сердишься из-за вчерашнего, — тихо проговорила девушка.
— Но я ведь прав, черт побери. Я не хочу, чтобы ты уезжала далеко от дома, Эбби, ты слышишь?
Эбби ничего не ответила, и Дункан взглянул на Дороти.
— Дороти, — сказал он уже более спокойным тоном, — пожалуйста, выйди и попроси кого-нибудь оседлать для меня Бренди.
Дороти выскочила из кухни, ее губы по-прежнему дрожали от едва сдерживаемого смеха.
Взгляд Дункана вновь обратился к Эбби, которая все еще укоризненно смотрела на отца. У нее, так же как у него, был упрямый крутой подбородок, но меньше и нежнее, чем у отца.
— Почему? — спросила Эбби. — Почему ты отказываешь мне в этот раз?
— Потому что не могу доверять тебе после вчерашнего, юная леди. — Дункан с силой отодвинул стул. — Возможно, мне следует выдать тебя замуж за Бака Расселла, и дело с концом!
Эбби открыла рот от изумления. Бак Расселл был владельцем соседнего ранчо, граничившего с их поместьем на востоке. Недавно он сказал Дункану, что не прочь объединить обе семьи, а стало быть, и их ранчо.
— Папа, я не могу поверить, что правильно тебя расслышала! Тебе же не нравится Бак Расселл. Кроме того, мы с тобой одно целое, папа, одна команда. Ты всегда так говорил, и мы так любим это место. Что случилось бы на ранчо, не будь меня здесь? Диллон никогда не сделал бы для тебя всего того, что делаю я… Ты был прав, говоря, что он скорее будет гоняться за бандитами, чем за отбившимися от стада телятами!
На лице Дункана промелькнуло странное выражение. Эбби пожалела о сказанном ею, но было уже поздно. Хотя Дункан, несомненно, гордился тем, что его сын начальник полиции в Ларами, одна Эбби знала, какую сильную боль он вместе с тем испытывает от того, что Диллон почти никогда не интересуется делами на ранчо. Но она не посмела сказать это сейчас вслух, а лишь смущенно рассмеялась.
— Кроме того, — быстро продолжила она, — ты не любишь Бака Расселла. Мы оба знаем, что единственная причина, почему он когда-нибудь женился бы на мне, — это желание прибрать к рукам Даймондбэк!
Дункан медленно скользнул взглядом по лицу и фигуре дочери. Он видел пышную копну каштановых волос, рассыпавшихся по спине. Плечи Эбби были гордо расправлены, а подбородок дерзко вскинут. Ее глаза сверкали, они были такими же голубыми, как летнее небо за окном. Красавица, что ни говори, но не в общепринятом смысле — Эбби не была нежной и хрупкой. Дункан подумал о том, что, хотя она выросла у него на глазах, он до последнего времени как-то этого не замечал — или, возможно, не хотел замечать. Эбби была полна огня и страсти точно так же, как ее покойная мать. Это был тип женщины, с которой мужчина познает и рай и ад одновременно, тип женщины, с которой каждый последующий день прекраснее предыдущего.
Дункан сорвал с крючка на стене свою шляпу и, теребя в руках ее широкие поля, внимательно посмотрел на Эбби.
— Я в этом не уверен, — медленно произнес он. — Я не думаю, что на всем свете найдется мужчина, который не отдал бы свою душу, чтобы завладеть такой прекрасной малышкой, как ты, дочка.
Дункан видел, что глаза у Эбби широко раскрылись от удивления, и знал, что ошеломил ее своими словами. Невеселая улыбка появилась на его лице.
— Но Бак Расселл знает, как управлять ранчо, Эбби. И по крайней мере земля оказалась бы в хороших руках, когда меня не станет.
«Когда меня не станет». Трудно описать, какое впечатление произвели на Эбби эти слова. Отец, ее отец… мертв. Девушку охватил озноб, проникший до самых костей. Эбби вся дрожала. Она не хотела и думать об этом.
Она вообще не могла припомнить, чтобы когда-нибудь раньше отец говорил о своей смерти…
Теперь, спустя много часов после разговора, то же самое острое чувство беспокойства вдруг целиком овладело ею. Внезапно обычный здесь ветер стал стихать, воцарилась странная тишина, будто весь мир затаил дыхание. Даже сойки прекратили свои пронзительные крики, будто что-то предчувствуя…
Эбби крепко ухватилась за деревянные перила крыльца. Что-то случилось, смутно промелькнуло у нее в голове. Это было скорее инстинктивное ощущение, чем осознанная мысль.
Вдруг до слуха Эбби донесся громкий топот копыт, и она увидела телегу, огибавшую последний поворот на дороге; за ней темные облака пыли спиралью поднимались к небу. К задку телеги была привязана чалая лошадь клубничного цвета, выглядевшая совсем как отцовская Бренди.
Эбби стояла неподвижно, точно парализованная.
Какая-то странная сила помимо ее воли приковала девушку к ступенькам крыльца, и она напоминала старое дерево, пустившее корни глубоко в землю. С ужасающим чувством неизбежности Эбби могла лишь наблюдать, как телега приближается к дому.
Ближе к задку телеги распростерлось неподвижное тело лежавшего ничком мужчины.
Первой мыслью Эбби было, что она никогда раньше не видела мертвого человека. Второй — что все это ей снится… Снится? Но Боже милостивый, этот мужчина был ее отец, и он не был мертв!
Когда телега с грохотом остановилась, раздался тихий стон. Именно этот звук побудил Эбби к действию. Она мигом слетела со ступенек и взобралась на телегу, положив голову отца себе на колени.
С ее губ сорвался едва слышный крик.
— Папа, о папа! — Алое пятно расплылось на его рубашке. Кожа была белой как снег. У Эбби упало сердце. — Папа, что случилось? Боже мой! Что случилось?
Лукас сновал вокруг телеги. Его морщинистое с задубевшей кожей лицо было взволнованным.
— Мы с Грэди забеспокоились, когда ваш отец не появился на месте, где мы должны были ставить клейма. Потом поскакали на лошадях, чтобы посмотреть, где он. Мы нашли его около Воробьиной бухты.
Мистера Дункана ранили, мисс Эбби. Грэди и я… мы сделали все, что могли, чтобы остановить кровотечение… Я послал Грэди в город за доктором. — Лукас судорожно сглотнул, не в силах продолжать.
В этот момент ресницы Дункана затрепетали, и он открыл глаза. Эбби пристально всматривалась в голубые глаза, так похожие на ее собственные. Только глаза отца были печальными и тусклыми от боли.
— Слишком поздно, — отрывисто сказал он.
— Не говори так, папа! Даже не думай об этом! — Слова вырвались из самой глубины души Эбби — это был крик отчаяния, горячая мольба.
Губы Дункана скривились скорее в гримасе, чем в улыбке. Его слабеющий голос разрывал сердце Эбби.
Эбигейл Маккензи стояла на крыльце. Ее стройную фигурку облегала выцветшая одежда из коричневой хлопчатобумажной ткани. От порыва ветра легкая прядь волос упала ей на щеку. Эбигейл задумчиво перебросила густые каштановые волосы с плеч на спину, продолжая тревожно всматриваться в горизонт.
Ее лицо с нежной кожей цвета спелого меда выражало беспокойство.
Господи, как она жалеет о своем споре с отцом сегодняшним утром! Эбигейл была так взволнована, что Дороти наконец выгнала ее на улицу.
И все же это была не только ее вина! Интересы девушки целиком сосредоточились на ранчо Даймондбэк, и собственная личная жизнь, или, скорее, отсутствие ее, никогда не беспокоила Эбигейл. Но в последнее время отец все чаще и чаще стал поднимать этот вопрос. Не помогало и то, что Диллон также начал посмеиваться над сестрой.
— Никто не сможет терпеть тебя, сестричка, — сказал он ей на прошлой неделе. — В тебе слишком много энергии и дерзости. А ни один мужчина не любит, когда им командуют женщины.
Обычно мягкие губы Эбби сжались в упрямую линию. Одна лишь мысль о надменном тоне и высокомерной улыбке Диллона вновь привела ее в ярость.
А теперь и отец выразил недовольство ею!
Одобрение отца было единственным, чего Эбби всегда добивалась, и в большинстве случаев она в этом преуспевала. Она умела и ездить верхом, и стрелять, и заарканивать лошадей не хуже любого из работников на ранчо. Именно поэтому вчера утром Эбби и бросилась на поиски этого отбившегося от стада теленка.
Конечно, ей удалось его найти. Тому, в свою очередь, удалось позволить волку загнать себя в угол.
Эбби почувствовала, как легкое возбуждение охватило ее. За последние несколько месяцев они потеряли дюжину телят и годовалых бычков. Лукас был убежден, что в этом повинен волк. Может, это и есть тот самый волк? И разве отец не будет доволен, если она прикончит этого хищника?
Но волк убежал, по-видимому, это был хитрый и опытный зверь. Он часами водил Эбби вокруг да около, прежде чем наконец она не вышла на его след.
Вот почему девушка вернулась на ранчо далеко за полночь. Взволнованный отец непрерывно ходил взад и вперед по кабинету, чуть не протерев до дыр ковер.
Господи, как он кричал и неистовствовал! Он так орал, что было слышно (Эбби была в этом уверена), как в оконных рамах дребезжали стекла.
— Боже всемогущий! — кричал отец в гневе. — Что тебя дернуло так внезапно сорваться с места и явиться только сейчас? Ты знаешь, какие мысли приходили мне в голову? Я думал, что ты исчезла навсегда. Лежишь где-нибудь раненая, а может, мертвая! — Дункан Маккензи запустил пятерню в копну седеющих волос и свирепо посмотрел на дочь.
Эбби бросила на письменный стол перчатки.
— Я сказала Лукасу, куда я еду, — невозмутимо ответила она (тот был старшим работником отца). — Кроме того, я не первый раз отправилась искать заблудившегося теленка.
— Но впервые у тебя не хватило ума вернуться домой до наступления вечера!
Разгневанный отец сверлил глазами Эбби. Она смело встретила его взгляд. Время отсчитывало секунды их молчаливой схватки. Наконец Дункан, не выдержав, выругался себе под нос. Конечно, Эбби была плоть от плоти его, и таким же был ее брат.
— Разве для меня недостаточно, что твой брат, как последний глупец, рискует своей шкурой, выслеживая по всей округе бандитов и преступников? И все это во имя закона и порядка? — Дункан громко и презрительно засмеялся, и Эбби возблагодарила судьбу за то, что Диллона нет дома и он не слышит слова отца. — А ты гоняешься черт знает где по бездорожью за пятидолларовым теленком, хотя прекрасно знаешь, что я не настолько скуп, чтобы переживать из-за пяти долларов!
— Но это был не только теленок! — объявила Эбби, гордо встряхнув головой. — Там был волк, который сидел на задних лапах, когда я его обнаружила.
Он убежал при моем появлении, но я все же выследила его. — Глаза Эбби сверкали. — Я нашла логово волка и его самки, папа. — Эбби подумала о двух шкурах, привязанных к ее седлу, и вновь победоносно тряхнула головой. — Я позаботилась о том, чтобы из-за этих двух тварей мы больше не потеряли ни одного теленка, папа.
Но оказалось, что эта победа не произвела на отца никакого впечатления, и Эбби, более чем разочарованная, поднялась в свою комнату.
Когда на рассвете Эбби спустилась вниз, она уже приняла решение, что, очевидно, самым мудрым с ее стороны будет ничем больше не напоминать о случившемся. Сегодня на ранчо собирались начать клеймить скот на летнем выгоне. Эбби считала само собой разумеющимся, что, как всегда, будет при этом присутствовать.
Но отец грубо отказал ей в этом.
Эбби отодвинула свою тарелку и внимательно посмотрела на него сузившимися глазами.
— Я в течение многих лет не пропускала клеймения, папа!
— Ну что ж, на этот раз пропустишь, — бросил он в ответ.
Эбби взглянула на Дороти, которая стояла в углу у плиты, накладывая на тарелку оладьи. Дороти была женой Лукаса. Их небольшой дом стоял позади амбара. Дороти готовила для Дункана и Эбби, а также убиралась в доме. Эбби не знала, померещилось ли ей или действительно плечи Дороти тряслись от смеха.
Она перевела взгляд на отца.
— Ты все еще сердишься из-за вчерашнего, — тихо проговорила девушка.
— Но я ведь прав, черт побери. Я не хочу, чтобы ты уезжала далеко от дома, Эбби, ты слышишь?
Эбби ничего не ответила, и Дункан взглянул на Дороти.
— Дороти, — сказал он уже более спокойным тоном, — пожалуйста, выйди и попроси кого-нибудь оседлать для меня Бренди.
Дороти выскочила из кухни, ее губы по-прежнему дрожали от едва сдерживаемого смеха.
Взгляд Дункана вновь обратился к Эбби, которая все еще укоризненно смотрела на отца. У нее, так же как у него, был упрямый крутой подбородок, но меньше и нежнее, чем у отца.
— Почему? — спросила Эбби. — Почему ты отказываешь мне в этот раз?
— Потому что не могу доверять тебе после вчерашнего, юная леди. — Дункан с силой отодвинул стул. — Возможно, мне следует выдать тебя замуж за Бака Расселла, и дело с концом!
Эбби открыла рот от изумления. Бак Расселл был владельцем соседнего ранчо, граничившего с их поместьем на востоке. Недавно он сказал Дункану, что не прочь объединить обе семьи, а стало быть, и их ранчо.
— Папа, я не могу поверить, что правильно тебя расслышала! Тебе же не нравится Бак Расселл. Кроме того, мы с тобой одно целое, папа, одна команда. Ты всегда так говорил, и мы так любим это место. Что случилось бы на ранчо, не будь меня здесь? Диллон никогда не сделал бы для тебя всего того, что делаю я… Ты был прав, говоря, что он скорее будет гоняться за бандитами, чем за отбившимися от стада телятами!
На лице Дункана промелькнуло странное выражение. Эбби пожалела о сказанном ею, но было уже поздно. Хотя Дункан, несомненно, гордился тем, что его сын начальник полиции в Ларами, одна Эбби знала, какую сильную боль он вместе с тем испытывает от того, что Диллон почти никогда не интересуется делами на ранчо. Но она не посмела сказать это сейчас вслух, а лишь смущенно рассмеялась.
— Кроме того, — быстро продолжила она, — ты не любишь Бака Расселла. Мы оба знаем, что единственная причина, почему он когда-нибудь женился бы на мне, — это желание прибрать к рукам Даймондбэк!
Дункан медленно скользнул взглядом по лицу и фигуре дочери. Он видел пышную копну каштановых волос, рассыпавшихся по спине. Плечи Эбби были гордо расправлены, а подбородок дерзко вскинут. Ее глаза сверкали, они были такими же голубыми, как летнее небо за окном. Красавица, что ни говори, но не в общепринятом смысле — Эбби не была нежной и хрупкой. Дункан подумал о том, что, хотя она выросла у него на глазах, он до последнего времени как-то этого не замечал — или, возможно, не хотел замечать. Эбби была полна огня и страсти точно так же, как ее покойная мать. Это был тип женщины, с которой мужчина познает и рай и ад одновременно, тип женщины, с которой каждый последующий день прекраснее предыдущего.
Дункан сорвал с крючка на стене свою шляпу и, теребя в руках ее широкие поля, внимательно посмотрел на Эбби.
— Я в этом не уверен, — медленно произнес он. — Я не думаю, что на всем свете найдется мужчина, который не отдал бы свою душу, чтобы завладеть такой прекрасной малышкой, как ты, дочка.
Дункан видел, что глаза у Эбби широко раскрылись от удивления, и знал, что ошеломил ее своими словами. Невеселая улыбка появилась на его лице.
— Но Бак Расселл знает, как управлять ранчо, Эбби. И по крайней мере земля оказалась бы в хороших руках, когда меня не станет.
«Когда меня не станет». Трудно описать, какое впечатление произвели на Эбби эти слова. Отец, ее отец… мертв. Девушку охватил озноб, проникший до самых костей. Эбби вся дрожала. Она не хотела и думать об этом.
Она вообще не могла припомнить, чтобы когда-нибудь раньше отец говорил о своей смерти…
Теперь, спустя много часов после разговора, то же самое острое чувство беспокойства вдруг целиком овладело ею. Внезапно обычный здесь ветер стал стихать, воцарилась странная тишина, будто весь мир затаил дыхание. Даже сойки прекратили свои пронзительные крики, будто что-то предчувствуя…
Эбби крепко ухватилась за деревянные перила крыльца. Что-то случилось, смутно промелькнуло у нее в голове. Это было скорее инстинктивное ощущение, чем осознанная мысль.
Вдруг до слуха Эбби донесся громкий топот копыт, и она увидела телегу, огибавшую последний поворот на дороге; за ней темные облака пыли спиралью поднимались к небу. К задку телеги была привязана чалая лошадь клубничного цвета, выглядевшая совсем как отцовская Бренди.
Эбби стояла неподвижно, точно парализованная.
Какая-то странная сила помимо ее воли приковала девушку к ступенькам крыльца, и она напоминала старое дерево, пустившее корни глубоко в землю. С ужасающим чувством неизбежности Эбби могла лишь наблюдать, как телега приближается к дому.
Ближе к задку телеги распростерлось неподвижное тело лежавшего ничком мужчины.
Первой мыслью Эбби было, что она никогда раньше не видела мертвого человека. Второй — что все это ей снится… Снится? Но Боже милостивый, этот мужчина был ее отец, и он не был мертв!
Когда телега с грохотом остановилась, раздался тихий стон. Именно этот звук побудил Эбби к действию. Она мигом слетела со ступенек и взобралась на телегу, положив голову отца себе на колени.
С ее губ сорвался едва слышный крик.
— Папа, о папа! — Алое пятно расплылось на его рубашке. Кожа была белой как снег. У Эбби упало сердце. — Папа, что случилось? Боже мой! Что случилось?
Лукас сновал вокруг телеги. Его морщинистое с задубевшей кожей лицо было взволнованным.
— Мы с Грэди забеспокоились, когда ваш отец не появился на месте, где мы должны были ставить клейма. Потом поскакали на лошадях, чтобы посмотреть, где он. Мы нашли его около Воробьиной бухты.
Мистера Дункана ранили, мисс Эбби. Грэди и я… мы сделали все, что могли, чтобы остановить кровотечение… Я послал Грэди в город за доктором. — Лукас судорожно сглотнул, не в силах продолжать.
В этот момент ресницы Дункана затрепетали, и он открыл глаза. Эбби пристально всматривалась в голубые глаза, так похожие на ее собственные. Только глаза отца были печальными и тусклыми от боли.
— Слишком поздно, — отрывисто сказал он.
— Не говори так, папа! Даже не думай об этом! — Слова вырвались из самой глубины души Эбби — это был крик отчаяния, горячая мольба.
Губы Дункана скривились скорее в гримасе, чем в улыбке. Его слабеющий голос разрывал сердце Эбби.