— Итак? Ты решила прийти.
— Я думала, ты никогда не доберешься.
Оба начали говорить одновременно и так же замолчали. Глаза их встретились, вопрошая.
— Если бы я знал, что ты так быстро поменяешь свое мнение, подождал бы и привез тебя сам.
— Да, со мной вечно так, сначала принимаю решение, потом моментально его меняю.
— Только относительно приезда сюда? — осторожно поинтересовался Джек, присаживаясь рядом.
— Нет. За последние несколько недель это происходило множество раз. — Она замолчала, облизала губы и разгладила юбку. Встревоженные глаза взглянули на него, убежали в сторону. — Знаю, ты просил говорить прямо, но я нахожу твою просьбу затруднительной.
Шелест шелка — и она положила ногу на ногу.
Снова опустила ногу на пол. Постучала ногтем по бокалу. Не так уж и спокойна, как ему показалось.
— Когда ты ушел, я поняла, что именно должна была тебе сказать, потому что, как только начнет говорить мой отец… хм, я знаю, что он собирается сказать, и совершенно уверена: тебе это не понравится. Боюсь, что тогда все изменится. — Слова лились непрерывным потоком, вдруг резко оборвались. Она хрипло втянула в себя воздух и прошептала:
— Мне очень жаль…
Зябкая дрожь снова пробежала по его хребту. Что она знает? И почему извиняется?
— Я не то хотела сказать. Я хотела объяснить, как я к тебе отношусь. — Ее едва слышный голос и мягкий взгляд совершили чудо. Все тревоги Джека пропали.
Он придвинулся к ней и завладел беспокойными пальцами.
— Как ты ко мне относишься?
Он поднял ее ладонь к губам и поцеловал каждый пальчик в отдельности. Отметил вырывающееся со свистом из груди дыхание, дрожь колена, касающегося его ноги, чье-то покашливание. Это уже не Парис.
Он поднял глаза и обнаружил наблюдающих за ними Каролину и Кей Джи. Блестящие глаза Каролины переполняло любопытство, загорелое лицо босса лоснилось от одобрения.
— Ну, Каро, похоже, эта парочка за время нашего отсутствия устала препираться. Я говорил тебе, что есть смысл свести их вместе.
Джек ощутил, как дернулась Парис, и сильнее сжал ее пальцы, удерживая их в своей руке.
— Поставить ее отвечать за рекламу Лендинга было одним из ваших блестящих решений, — сказал он спокойно, отстранение. — Ваш выбор оказался изумительно верным.
— Нет нужды меня благодарить.
— И все же — благодарю, — ответил Джек. — Уверен, что работа Парис позволит сильно изменить отношение к Лендингу.
Кей Джи отмел его слова взмахом бокала с виски.
— Ты знаешь, что я говорю не о работе, а о вас двоих.
— Ей-богу, Кевин! — вступила Каролина. — Ты смущаешь бедную Парис.
— У меня нет времени ходить вокруг да около теперь, когда он одержим дурацкой идеей оставить «Грентем».
— Я ухожу.
— Просто ослиное упрямство. Что тебе еще надо?
У тебя здесь уже налаженное дело. Какая нужда уходить?
— Нельзя же вечно твердить одно и то же.
В голосе Джека звучало спокойствие, сдержанность, невозмутимость… все то, чего не хватало Парис. И не только потому, что о ней говорили так, словно ее не было в комнате. Словно не она оказалась козырной картой в руках Кей Джи.
— Почему бы тебе не распорядиться относительно ланча, Каро?
— Хорошая мысль. Поможешь мне, Парис?
— Я предпочитаю поговорить с отцом. Возможно, Джек согласится помочь. Он гораздо лучше управляется на кухне, чем я.
Смех Каролины рассыпался поверх негодования Кей Джи. Парис ощутила успокаивающее пожатие руки Джека.
— С удовольствием. — Он улыбнулся Каролине, склонился к Парис и с твердым, благословляющим на подвиги поцелуем пробормотал. — Не зарывайся.
Босс следил за ним прищуренными глазами, потом повернулся к Парис, открыто демонстрируя недовольство.
— Превосходно, принцесса, я весь внимание. Что ты хотела мне сказать?
О, сказать она хотела многое, только не знала, с чего начать. Пожалуй, лучше прояснить то, что беспокоит больше всего.
— Когда ты звонил мне в Лондон и говорил, что у тебя есть для меня специальное задание, какой проект ты имел в виду?
— Милсон-Лендинг, что же еще?
Парис фыркнула.
— Не надо обращаться со мной как с дурочкой. Ты сам сейчас признался, что вызвал меня домой, чтобы свести с Джеком. А теперь мне необходимо знать, почему?
— Ты должна поблагодарить меня, а не задавать дурацкие вопросы.
Парис качнула головой, обуздала поднимающийся гнев.
— Откуда у тебя появилась эта мысль, если мы с Джеком не виделись целых шесть лет?
Некоторое время он глядел на нее прищуренными глазами, потом пожал плечами.
— Я припомнил, как ты всегда бегала за ним, потому и приглашал его. Слышал, что ты вешалась на него на той вечеринке, но была в то время слишком молода и упряма, чтобы разобраться, чего хочешь. Доказательство — твой глупейший роман в Лондоне.
Он замолчал, чтобы наполнить свой бокал, при этом ничего не предложив Парис. Ей было все равно. Алкоголь не спасет от тошноты, подступающей к горлу.
— За время твоего отсутствия каждый из вас двоих не упускал возможности поинтересоваться другим.
Когда Джек начал приставать ко мне с требованием найти какого-нибудь рекламщика, а ты как раз развязалась со своим малым, я понял, что могу оказать услугу вам обоим.
— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты все делал лишь для нашей выгоды? С каких пор ты делаешь что-то для чьей-либо выгоды, кроме своей собственной?
Кей Джи выглядел шокированным.
— Ты не права, принцесса. Я всегда все для тебя делал. — В ответ раздался полусмех-полувсхлип. — Ты никогда ни на что не жаловалась.
— Поверь, я жаловалась постоянно! — Парис прижала руку к сердцу. — Вот где я жаловалась. Ты никогда не заглядывал достаточно глубоко, папа. Никогда не интересовался, что я думаю.
— Ты была несчастлива?
Она всплеснула руками.
— Я была счастлива, выполняя эту работу. Никогда не была счастливее, считая, что наконец-то делаю что-то полезное, могу заслужить уважение. Чтобы ты мог мною гордиться.
— Я горжусь тобой, принцесса.
— И заманиваешь меня домой с нелепой целью привязать Джека?
— Погоди минуту, принцесса.
— Нет, я не стану ждать и выслушивать вздор о том, что ты гордишься мной, в то время как за моей спиной плетутся грязные интриги. — Она замолкла, пытаясь сдержать подступающие слезы. — Этого я не допущу Как я удержу Джека? Какое влияние я могу на него иметь? Ты свел нас, основываясь на моем детском увлечении и нескольких случайных вопросах.
Оставил на три недели и вернулся домой, ожидая… чего? Приготовлений к свадьбе? — Она собиралась пошутить, но шутка обернулась против нее. — Это правда, да? Ты действительно ждал?.. — Закончить Парис не смогла. Только качнула головой. — Немного самонадеянно даже для тебя, папа.
— Я не строил никаких планов. Но надеялся.
Судя по упрямому выражению лица, не так-то просто добиться от него правды. Парис попыталась поставить себя на его место.
— Джек собрался уходить, тебе это невыгодно. Ты заметил, что мы симпатизируем друг другу, свел нас, надеясь, что завяжется роман и ты сможешь предложить будущему зятю долю в бизнесе — только чтобы он остался.
Его молчание было достаточно красноречивым.
Парис рассмеялась, помотала головой — Долговременные планы. — Чем больше она думала об их нереальности, тем больше смеялась, а чем больше смеялась, тем больше сознавала, как ей хочется, чтобы так все и закончилось. Страстная любовь, свадебные приготовления.
— Мы можем уговорить его остаться.
— Ты, или я, или кто-то еще? — Она обуздала свое веселье, поняв, что в нем есть нотка истерики — Такого влияния у меня нет, папа. Честно Никакого головокружительного романа не существует. И свадьбы не будет.
Но Кей Джи не собирался сдаваться. В его глазах вспыхнула несгибаемая решимость, что только подогрело злость Парис — не горячую, бушующую ярость, а спокойное негодование. Надо узнать, как далеко он собирается зайти, что может предпринять.
— Не желаешь ли, чтобы я умоляла его согласиться на твой вариант, папа? О, великолепно, я попрошу его жениться на мне. Что я могу предложить ему для начала? Место в совете директоров, как минимум. А относительно брачного контракта? Думаю, он необходим Для членов правления фирмы «Грентем» характерна чрезвычайно неблагоприятная статистика разводов.
— Не дерзи, девчонка.
— При чем тут дерзость? Я спокойно взвешиваю шансы. Если ты хочешь, чтобы я уговорила Джека остаться и жениться на мне, мы должны предусмотреть все последствия.
Она обернулась и замерла с широко раскрытыми глазами.
— Джек? И давно ты тут стоишь?
— Достаточно. — Он подошел немного ближе. Парис отметила твердую линию сжатых губ на лице-маске. — Я не собирался подслушивать. Каролина попросила меня позвать вас к столу. В зеленой комнате. Я не останусь.
— Но что случилось?
Джека метнул взгляд в сторону Парис.
— Ничего такого, с чем я бы не справился. Вам не сложно будет извиниться за меня?
Дурнота, гнездящаяся в животе Парис, усилилась.
Что он говорит? Откуда этот холодный мрачный взгляд?
— Думаю, ты не правильно истолковал только что услышанное.
— Думаю, в последнее время я многое неверно толковал.
— О, Джек, позволь мне объяснить. — Она шагнула к нему, но он остановил ее взглядом.
— Не стоит затруднять себя, Парис. Я не в настроении.
И будет не в настроении еще долгое, долгое время.
Холодок, пробирающий его, получил достаточное основание в тот момент, когда она повернулась и удивление сменилось выражением вины, растаявшей затем под холодной улыбкой — защитной маской.
— Ты просил меня говорить прямо. Не думаешь ли ты, что сам должен поступать так же?
— Напрямую. — Джек ребром ладони рубанул воздух. — О чем ты пыталась сказать мне? Предостеречь?
Поведать, что сама участвовала в этом обмане?
— Нет. — Она подняла подбородок, поглядела ему прямо в глаза. — На самом деле я хотела сказать тебе, что люблю тебя.
Каждое слово казалось ему ударом, наносимым в самые болезненные места. Ему хотелось поверить ей, разглядеть хоть что-то сквозь боль, но… он не мог.
— Я бы поверил, если бы ты сказала это раньше.
— А может, и нет. — Парис словно погасла, спрятала свет своей души под маской. — Мне очень жаль, что ты не в силах преодолеть свое предубеждение относительно моего происхождения. Очень жаль, что моя фамилия стала для тебя непреодолимым препятствием.
— Поверь, мне тоже очень жаль.
Глава 14
— Я думала, ты никогда не доберешься.
Оба начали говорить одновременно и так же замолчали. Глаза их встретились, вопрошая.
— Если бы я знал, что ты так быстро поменяешь свое мнение, подождал бы и привез тебя сам.
— Да, со мной вечно так, сначала принимаю решение, потом моментально его меняю.
— Только относительно приезда сюда? — осторожно поинтересовался Джек, присаживаясь рядом.
— Нет. За последние несколько недель это происходило множество раз. — Она замолчала, облизала губы и разгладила юбку. Встревоженные глаза взглянули на него, убежали в сторону. — Знаю, ты просил говорить прямо, но я нахожу твою просьбу затруднительной.
Шелест шелка — и она положила ногу на ногу.
Снова опустила ногу на пол. Постучала ногтем по бокалу. Не так уж и спокойна, как ему показалось.
— Когда ты ушел, я поняла, что именно должна была тебе сказать, потому что, как только начнет говорить мой отец… хм, я знаю, что он собирается сказать, и совершенно уверена: тебе это не понравится. Боюсь, что тогда все изменится. — Слова лились непрерывным потоком, вдруг резко оборвались. Она хрипло втянула в себя воздух и прошептала:
— Мне очень жаль…
Зябкая дрожь снова пробежала по его хребту. Что она знает? И почему извиняется?
— Я не то хотела сказать. Я хотела объяснить, как я к тебе отношусь. — Ее едва слышный голос и мягкий взгляд совершили чудо. Все тревоги Джека пропали.
Он придвинулся к ней и завладел беспокойными пальцами.
— Как ты ко мне относишься?
Он поднял ее ладонь к губам и поцеловал каждый пальчик в отдельности. Отметил вырывающееся со свистом из груди дыхание, дрожь колена, касающегося его ноги, чье-то покашливание. Это уже не Парис.
Он поднял глаза и обнаружил наблюдающих за ними Каролину и Кей Джи. Блестящие глаза Каролины переполняло любопытство, загорелое лицо босса лоснилось от одобрения.
— Ну, Каро, похоже, эта парочка за время нашего отсутствия устала препираться. Я говорил тебе, что есть смысл свести их вместе.
Джек ощутил, как дернулась Парис, и сильнее сжал ее пальцы, удерживая их в своей руке.
— Поставить ее отвечать за рекламу Лендинга было одним из ваших блестящих решений, — сказал он спокойно, отстранение. — Ваш выбор оказался изумительно верным.
— Нет нужды меня благодарить.
— И все же — благодарю, — ответил Джек. — Уверен, что работа Парис позволит сильно изменить отношение к Лендингу.
Кей Джи отмел его слова взмахом бокала с виски.
— Ты знаешь, что я говорю не о работе, а о вас двоих.
— Ей-богу, Кевин! — вступила Каролина. — Ты смущаешь бедную Парис.
— У меня нет времени ходить вокруг да около теперь, когда он одержим дурацкой идеей оставить «Грентем».
— Я ухожу.
— Просто ослиное упрямство. Что тебе еще надо?
У тебя здесь уже налаженное дело. Какая нужда уходить?
— Нельзя же вечно твердить одно и то же.
В голосе Джека звучало спокойствие, сдержанность, невозмутимость… все то, чего не хватало Парис. И не только потому, что о ней говорили так, словно ее не было в комнате. Словно не она оказалась козырной картой в руках Кей Джи.
— Почему бы тебе не распорядиться относительно ланча, Каро?
— Хорошая мысль. Поможешь мне, Парис?
— Я предпочитаю поговорить с отцом. Возможно, Джек согласится помочь. Он гораздо лучше управляется на кухне, чем я.
Смех Каролины рассыпался поверх негодования Кей Джи. Парис ощутила успокаивающее пожатие руки Джека.
— С удовольствием. — Он улыбнулся Каролине, склонился к Парис и с твердым, благословляющим на подвиги поцелуем пробормотал. — Не зарывайся.
Босс следил за ним прищуренными глазами, потом повернулся к Парис, открыто демонстрируя недовольство.
— Превосходно, принцесса, я весь внимание. Что ты хотела мне сказать?
О, сказать она хотела многое, только не знала, с чего начать. Пожалуй, лучше прояснить то, что беспокоит больше всего.
— Когда ты звонил мне в Лондон и говорил, что у тебя есть для меня специальное задание, какой проект ты имел в виду?
— Милсон-Лендинг, что же еще?
Парис фыркнула.
— Не надо обращаться со мной как с дурочкой. Ты сам сейчас признался, что вызвал меня домой, чтобы свести с Джеком. А теперь мне необходимо знать, почему?
— Ты должна поблагодарить меня, а не задавать дурацкие вопросы.
Парис качнула головой, обуздала поднимающийся гнев.
— Откуда у тебя появилась эта мысль, если мы с Джеком не виделись целых шесть лет?
Некоторое время он глядел на нее прищуренными глазами, потом пожал плечами.
— Я припомнил, как ты всегда бегала за ним, потому и приглашал его. Слышал, что ты вешалась на него на той вечеринке, но была в то время слишком молода и упряма, чтобы разобраться, чего хочешь. Доказательство — твой глупейший роман в Лондоне.
Он замолчал, чтобы наполнить свой бокал, при этом ничего не предложив Парис. Ей было все равно. Алкоголь не спасет от тошноты, подступающей к горлу.
— За время твоего отсутствия каждый из вас двоих не упускал возможности поинтересоваться другим.
Когда Джек начал приставать ко мне с требованием найти какого-нибудь рекламщика, а ты как раз развязалась со своим малым, я понял, что могу оказать услугу вам обоим.
— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты все делал лишь для нашей выгоды? С каких пор ты делаешь что-то для чьей-либо выгоды, кроме своей собственной?
Кей Джи выглядел шокированным.
— Ты не права, принцесса. Я всегда все для тебя делал. — В ответ раздался полусмех-полувсхлип. — Ты никогда ни на что не жаловалась.
— Поверь, я жаловалась постоянно! — Парис прижала руку к сердцу. — Вот где я жаловалась. Ты никогда не заглядывал достаточно глубоко, папа. Никогда не интересовался, что я думаю.
— Ты была несчастлива?
Она всплеснула руками.
— Я была счастлива, выполняя эту работу. Никогда не была счастливее, считая, что наконец-то делаю что-то полезное, могу заслужить уважение. Чтобы ты мог мною гордиться.
— Я горжусь тобой, принцесса.
— И заманиваешь меня домой с нелепой целью привязать Джека?
— Погоди минуту, принцесса.
— Нет, я не стану ждать и выслушивать вздор о том, что ты гордишься мной, в то время как за моей спиной плетутся грязные интриги. — Она замолкла, пытаясь сдержать подступающие слезы. — Этого я не допущу Как я удержу Джека? Какое влияние я могу на него иметь? Ты свел нас, основываясь на моем детском увлечении и нескольких случайных вопросах.
Оставил на три недели и вернулся домой, ожидая… чего? Приготовлений к свадьбе? — Она собиралась пошутить, но шутка обернулась против нее. — Это правда, да? Ты действительно ждал?.. — Закончить Парис не смогла. Только качнула головой. — Немного самонадеянно даже для тебя, папа.
— Я не строил никаких планов. Но надеялся.
Судя по упрямому выражению лица, не так-то просто добиться от него правды. Парис попыталась поставить себя на его место.
— Джек собрался уходить, тебе это невыгодно. Ты заметил, что мы симпатизируем друг другу, свел нас, надеясь, что завяжется роман и ты сможешь предложить будущему зятю долю в бизнесе — только чтобы он остался.
Его молчание было достаточно красноречивым.
Парис рассмеялась, помотала головой — Долговременные планы. — Чем больше она думала об их нереальности, тем больше смеялась, а чем больше смеялась, тем больше сознавала, как ей хочется, чтобы так все и закончилось. Страстная любовь, свадебные приготовления.
— Мы можем уговорить его остаться.
— Ты, или я, или кто-то еще? — Она обуздала свое веселье, поняв, что в нем есть нотка истерики — Такого влияния у меня нет, папа. Честно Никакого головокружительного романа не существует. И свадьбы не будет.
Но Кей Джи не собирался сдаваться. В его глазах вспыхнула несгибаемая решимость, что только подогрело злость Парис — не горячую, бушующую ярость, а спокойное негодование. Надо узнать, как далеко он собирается зайти, что может предпринять.
— Не желаешь ли, чтобы я умоляла его согласиться на твой вариант, папа? О, великолепно, я попрошу его жениться на мне. Что я могу предложить ему для начала? Место в совете директоров, как минимум. А относительно брачного контракта? Думаю, он необходим Для членов правления фирмы «Грентем» характерна чрезвычайно неблагоприятная статистика разводов.
— Не дерзи, девчонка.
— При чем тут дерзость? Я спокойно взвешиваю шансы. Если ты хочешь, чтобы я уговорила Джека остаться и жениться на мне, мы должны предусмотреть все последствия.
Она обернулась и замерла с широко раскрытыми глазами.
— Джек? И давно ты тут стоишь?
— Достаточно. — Он подошел немного ближе. Парис отметила твердую линию сжатых губ на лице-маске. — Я не собирался подслушивать. Каролина попросила меня позвать вас к столу. В зеленой комнате. Я не останусь.
— Но что случилось?
Джека метнул взгляд в сторону Парис.
— Ничего такого, с чем я бы не справился. Вам не сложно будет извиниться за меня?
Дурнота, гнездящаяся в животе Парис, усилилась.
Что он говорит? Откуда этот холодный мрачный взгляд?
— Думаю, ты не правильно истолковал только что услышанное.
— Думаю, в последнее время я многое неверно толковал.
— О, Джек, позволь мне объяснить. — Она шагнула к нему, но он остановил ее взглядом.
— Не стоит затруднять себя, Парис. Я не в настроении.
И будет не в настроении еще долгое, долгое время.
Холодок, пробирающий его, получил достаточное основание в тот момент, когда она повернулась и удивление сменилось выражением вины, растаявшей затем под холодной улыбкой — защитной маской.
— Ты просил меня говорить прямо. Не думаешь ли ты, что сам должен поступать так же?
— Напрямую. — Джек ребром ладони рубанул воздух. — О чем ты пыталась сказать мне? Предостеречь?
Поведать, что сама участвовала в этом обмане?
— Нет. — Она подняла подбородок, поглядела ему прямо в глаза. — На самом деле я хотела сказать тебе, что люблю тебя.
Каждое слово казалось ему ударом, наносимым в самые болезненные места. Ему хотелось поверить ей, разглядеть хоть что-то сквозь боль, но… он не мог.
— Я бы поверил, если бы ты сказала это раньше.
— А может, и нет. — Парис словно погасла, спрятала свет своей души под маской. — Мне очень жаль, что ты не в силах преодолеть свое предубеждение относительно моего происхождения. Очень жаль, что моя фамилия стала для тебя непреодолимым препятствием.
— Поверь, мне тоже очень жаль.
Глава 14
Каким-то образом Парис сумела прожить четыре недели до приема, даваемого в целях рекламы Милсон-Лендинга. Умение ставить работу выше личных проблем она переняла от Джека. Всю ночь пришлось заниматься последними приготовлениями.
Следующий день у нее был расписан по пунктам. Она отказывалась думать, что будет потом, без всех этих списков, и планов, и расписаний, помогающих ей держаться на плаву, шаг за шагом выполняя задуманное.
Попытки не вспоминать о Джеке были бессмысленны. Сто раз собиралась она позвонить ему, но что могла сказать? Что можно сказать любимому человеку, так плохо о ней думающему?
За все время она видела его три раза: дважды — издали, а в третий они почти столкнулись в коридоре.
Он шел знакомой цепкой походкой, снятый пиджак покачивался на плече, вися на пальцах. Ее просто смело с дороги, оставив на обочине едва дышащей, словно она со всего размаха врезалась в стену.
Что было бы, если бы он заметил ее? Если бы ей пришлось поддерживать вежливую беседу? Нет, такого не вынести, поэтому к себе в кабинет она пробиралась осторожно, пытаясь слиться со стеной.
А через две недели он исчезнет. Никаких случайных встреч. Никакого Джека.
Выяснилось, что четыре недели — срок весьма небольшой, когда надо провернуть массу дел, но благодаря тщательному планированию Парис успевала.
Казалось, прием должен иметь громадный успех.
Пятьсот десять мегабогатых персон неторопливо прогуливались по садам Милсон-Лендинга. Они заметили существование этого места, они заинтересовались, значит — купят. Свою работу она сделала, привлекла их сюда, и теперь остается уповать на магию Лендинга.
Сама Парис впервые не была околдована. Ее тревожные глаза непрерывно исследовали толпу. Но она ничего не чувствовала. Никакой гордости за свою работу. Никакого удовлетворения. Ничего, кроме всепоглощающей грусти. В конце концов, это всего лишь работа.
Джек хмурился, изучая нетронутый бокал шампанского, тряс головой, пытался сконцентрироваться на разговорах.
— ..Кидман ошибается, если считает, что я куплю сверх плана…
— ..несущие стены расступаются, и тут мы видим…
— ..шифер не подойдет, нужно что-нибудь более броское…
Как все надоело! Он отвернулся, заметил мелькнувшую малиновую вышивку и облачко золотисто-каштановых волос над ней. Грудь как будто стянуло железным обручем. Толпа на мгновение раздалась, и он смог увидеть сопровождающее ее лицо. Босс просто раздувался от гордости и удовлетворения, но на сей раз Джек не отреагировал на его самодовольство горькой яростью. Сегодня им владела глубокая, всесокрушающая боль.
Надо выбираться отсюда. Неизвестно, зачем он вообще сюда притащился, но оставаться дольше невозможно. На этот раз он не поддастся желанию продраться через вечерние платья и костюмы, схватить ее и хорошенько потрясти. Напомнить, как все было между ними и как стало.
Она не желает никакого будущего — ясно дала понять. Он до сих пор слышал ее голос, чистый, спокойный. Никакой свадьбы не будет. Разве не убийственно? Ну что ж.
Он резко повернулся, проложил себе путь через толпу, обнаруживая при этом, что уйти будет не так просто. Слишком многие хотели пожать ему руку, поговорить о каких-то своих проблемах. Разве он не хотел этого? Разве не за этим остался у Грентема на несколько лишних лет? Использовать этот конкретный прием, выигрышное положение, чтобы упрочить свой собственный бизнес?
Но, к сожалению, именно сейчас ему все стало безразлично. Он в очередной раз извинился и почти достиг своей цели, когда раздались шорохи и скрипы пробуждающегося к жизни микрофона. Группа вокруг него сомкнулась, блокируя выход. Джек в замешательстве посмотрел на сцену. Полчаса ничего не изменят. Он никуда не торопится.
Парис Смотрела на сцену, которую покинул неплохой джазовый оркестр. И побледнела, увидев отца, сияющего от шотландского виски и гордости за удавшийся прием. Ее пальцы вцепились в локоть Каролины.
— Я не стану ничего говорить, — прошипела она.
— Я бы сказала, что ты ничего не можешь поделать, — с милой улыбкой поведала Каролина, подталкивая Парис вперед. — Только смириться и выступить достойно.
Каролина была права. Нельзя было ничего сделать разве что устроить сцену.
— Эта штука работает? — проскрипел Кей Джи в микрофон.
Взрыв смеха, повернутые головы, стихнувшие разговоры послужили ему ответом.
— Хорошо проводите время?
— Любуемся твоим творением, — громко сообщили из толпы.
— Это хорошо, но есть кое-кто, кого следовало бы поблагодарить за шампанское и все остальное, чем вы наслаждаетесь весь вечер. Ты где, Парис? — Он всмотрелся в толпу.
— Здесь! — выкрикнул голос рядом с ней, и внезапно пять сотен голов повернулись в ее сторону.
Она промямлила что-то невразумительное, но отец был слишком далеко, чтобы услышать.
— Я же предупреждала — никаких речей, — буркнула она Каролине.
— Не похоже, что она идет сюда. Никогда не думал, что увижу кого-то застенчивого, носящего фамилию Грентем.
Снова смех.
Кей Джи подождал, пока шум утихнет, выражение его лица стало серьезным, глаза устремлены на Парис.
— Все это начинание — дело рук моей дочери, только ее. Ее концепция, усилия, тяжелый труд.
Аплодисменты.
— И призываю всех вас в свидетели, что не мог бы гордиться ею сильнее, чем теперь. У нее возникла чертовски глупая идея относительно поступления в колледж и окончания неких курсов. Неудивительно, что, будучи моей дочерью, она обладает колоссальным упрямством. Похоже, мне не удастся отговорить ее, так что я буду очень признателен, если найдется кто-нибудь, кто втолкует ей, что к чему. Но если и у вас не выйдет… Парис, ты знаешь, что здесь для тебя всегда найдется работа. В любое время, стоит тебе только пожелать.
Еще аплодисменты, но в ушах Парис они слились в неясный шум. Возможно ли, чтобы слезы затуманивали слух, как зрение?
Отец смотрел на нее, голос его звучал, словно он обращался к ней одной.
— Не так давно мне разъяснили, что я слишком пренебрегал этими словами. Я люблю тебя, Парис.
И не имело никакого значения, что пятьсот гостей, некоторые — совершенно незнакомые, разделили с ней этот момент. Важно только то, что он сказал.
Парис проложила себе дорогу сквозь толпу, которая, как только выключили микрофон, быстро потеряла интерес к происходящему, и никто не видел, как она взобралась на сцену и обняла отца.
— Я тоже люблю тебя, папа, — прошептала она сквозь слезы. — Но своего чертовски глупого решения я не переменю. Окончательно и бесповоротно.
Он крепко обнял ее, потом отодвинул в сторону.
— Ты собираешься заняться и другой проблемой, засевшей в твоей упрямой головке?
Она даже не спросила, о чем он.
— А что я могу сделать?
— Последнее время ты здорово наловчилась высказывать свое мнение, но, думаю, еще немного практики тебе не повредит. — Он улыбнулся, и, Парис могла бы поклясться, глаза его увлажнились. — Иди, пока я не подтащил вас друг к другу и не треснул хорошенько лбами. Он там, у…
— Я знаю, где он. — Парис чмокнула отца в щеку. Спасибо, папа.
Он уходил. Пробираясь между людьми, она проклинала узкую юбку и высокие каблуки, замедляющие движение Вот он пожимает кому-то руку, прощально машет Ее охватил жуткий страх, потом огромное облегчение, когда, обогнув последнюю группу гостей, она увидела его удаляющуюся высокую фигуру.
— Джек.
Он остановился, обернулся. У нее пересохло во рту. Сердце заколотилось о ребра. Она понятия не имела, что сказать. Последние несколько ярдов она бежала и вот молчит и стоит с глупейшим видом перед ним, таким большим и надежным, что ей захотелось просто подойти и потереться лицом о теплую широкую грудь.
— Уходишь?
Он взглянул в направлении автомобильной стоянки.
— Похоже на то.
В растерянности Парис искала, что бы еще сказать, и не находила.
— Я не была уверена, что ты вообще появишься.
— Пришлось. — Снова она ощутила его пристальный взгляд.
— Да, конечно, это же все твое. Разумеется, ты был должен.
Джек ничего не сказал, только смотрел на нее. Тени, упавшие на его лицо, делали его жестким, непреклонным. И Парис показалось, что ее сердце подкатилось к горлу, мешая словам выйти на свободу. Она взглянула поверх его плеча, надеясь, что нужные слова волшебным образом появятся на стене ближайшей виллы. Слова доверия и любви. Но стена оставалась безупречно белой, и она поняла, что извне помощи не получит. Надо действовать самостоятельно.
— Прими мои поздравления по поводу сегодняшнего вечера, — сказал Джек наконец, прерывая долгое молчание. — Это серьезный успех.
— Спасибо. Не только за то, что ты так считаешь, каждый сейчас имеет возможность оценить результат, но и за то, что подарил мне такую возможность. Если бы не ты, меня бы здесь не было.
— Думаю, ты и сама смогла бы пробиться.
— Нет, — сказала она, ломая подчеркнуто церемонный тон беседы. — Работу мне бы не поручили, мы оба об этом знаем. А ты столько времени на меня угробил и многому научил.
— Ты схватывала на лету. — Пауза. — Ты что, правда собираешься поступить в колледж?
— Собираюсь. На отделение экономики. Но это в следующем году, а пока у меня есть еще несколько месяцев, чтобы повалять дурака.
— Я уверен, что Кей Джи подыщет тебе работу.
Она покачала головой.
— Неужели ты правда думаешь, что я смогу и дальше работать вместе с отцом?
— Мне казалось, вы поладили.
— Мы начинаем ладить, но это не означает, что я смогу забыть или простить то, что он сделал. Или смогу снова доверять ему. Он использовал меня, Джек, не меньше, чем, по твоему мнению, я использовала тебя.
Он шевельнулся, словно отмахиваясь от чего-то.
Рука потянулась потереть шею.
— Мне пора.
— Снова ночная смена? — Парис прикусила губу. Прости. Не стоит мне соваться в твои дела.
— Да нет, все в порядке. Мы оба знаем, что я слишком много работаю. Правда, ночью я отдыхаю.
— Как твой бизнес?
— Я пока немногого добился в этом направлении.
— Почему же?
— Решил сделать небольшой перерыв, переоценку.
— Не могу представить, что ты простаиваешь. Она внимательнее всмотрелась в его лицо, в усталые глаза и поняла, что ошиблась. — Ты уезжал?
— Нет Я работал дома, у мамы.
— И как она? — Ей был ненавистен этот светский обмен репликами, но гораздо больше страшила мысль закончить его, позволить Джеку уйти.
— В среду она переезжает.
— Надеюсь, она довольна.
Девушка заметила легкое изменение его позы, плечо слегка приподнялось. Сейчас он уйдет. Нет!
Храбрость — куда она девалась? Все хорошее, что случилось за последние несколько месяцев, произошло лишь потому, что она сделала усилие. Триумф стал возможным не потому, что отец дал ей работу. Все дело в том, что она на этой должности работала изо всех сил. Ее взаимоотношения с отцом изменились не случайно, они изменились потому, что она заставила его заметить ее.
Неужели она будет стоять и глядеть, как самое важное в ее жизни уходит вместе с Джеком? Или сделает попытку что-то изменить?
Она шагнула ближе, каблук застрял в щели между плитками, она пошатнулась и почувствовала силу его рук на своих плечах — Все в порядке?
— Не особо.
— Похоже, ты снова надела те же скользкие туфли.
— Да, но проблема не в них. — Она глубоко вздохнула, стараясь не замечать одуряющий запах его близости. — Я недостаточно поблагодарила тебя. Могла бы и получше. Ты подарил мне сегодняшний вечер, хотя это не главное. Ты вернул мне хорошие отношения с отцом — это важно. Но важнее всего то, что ты оставил здесь, у меня в сердце. Уверенность, и силу, и веру в себя. Способность делать собственный выбор. Вот за что я хочу благодарить тебя.
И, изумляясь собственной храбрости, Парис шагнула ближе и поцеловала его в щеку.
— Мне не нужны твои вежливые поцелуи на прощанье. Только что ты хвасталась своей уверенностью и смелостью, так имей же смелость поцеловать меня по-настоящему.
— Я не могу этого сделать. — Голос ее охрип — совсем не так, как у сильной женщины, какой ей хотелось быть.
— Почему нет? Наплюй на условности, Парис.
— Я недостаточна сильна. Не могу поцеловать тебя и притвориться, что между нами ничего не было. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы притворяться.
Вот. Она сказала это, и, кроме боли, обручем сдавившей грудь, ничего страшного не произошло. Воодушевленная, Парис продолжила, пытаясь выговориться до конца:
— Ты не поверил мне. Представить себе не можешь, как горько было от недостатка твоего доверия.
Когда я говорила, что знаю о намерениях отца, я имела в виду то, как он всегда поступает. Если бы ты любил меня, ты должен был понять.
— А относительно свадьбы?
Парис глядела на Джека, едва осмеливаясь верить, что поняла его правильно, сдерживая сердце, подпрыгнувшее в надежде. Проезжающая мимо машина осветила их светом фар. Парис увидела выражение его лица и замерла.
— Я могла бы говорить о свадьбе на полном серьезе, если бы такой вопрос поднимался.
Джек мягко рассмеялся. Хриплый смех счастья, который она поймала на его губах, склонившихся к ней. Он целовал ее жадно, словно не мог остановиться, как будто ему недоставало ее так же, как ей недоставало его, овладевая ее ртом и всем существом, пока она не перестала различать, где она, а где Джек. Он прижал ее еще крепче, и она смогла услышать, как бьется его сердце. Руки — большие, и теплые, и сильные…
— Оставайся на месте, не двигайся, — выдохнул он ей в волосы. — Если мы не будем шевелиться, возможно, я сумею сказать, что должен.
— Тебе не надо ничего объяснять.
— Нет, надо. За прошедшие недели у меня было достаточно времени понять, что имеет значение, а что нет. Я думал, бизнес — главное в моей жизни, но я ошибался. Он потерял для меня свое значение, когда я потерял тебя. Просто пустое место. Кое-какие планы я составил. — Он сухо рассмеялся, Парис ощутила легкое покачивание его головы. — Ли согласился уйти со мной. Хоть какое-то облегчение, не придется работать по шестнадцать часов в сутки. Я много думал и о том, что ты рассказывала о своих родителях. Я никогда не поступлю с тобой так же. Никогда.
— Я верю тебе. — Она улыбнулась. — Знаю, что ты не мой отец, но и я не похожа на мать. Ни за что бы не позволила себе сидеть дома и ждать, что все изменится само собой.
— Да. — Джек чуть ослабил хватку, заглянул ей в лицо. — Я знаю тебя, милая, и верю. Господи, как мне тебя недоставало. Словно мое сердце вырвали из груди. И как я ухитрился по уши влюбиться в тебя?
Она прикоснулась губами к его горлу, слишком переполненная счастьем, чтобы произнести хоть слово.
Внезапно он замер, чертыхнулся.
— Опять разговоры о работе! Самое главное я так и не сказал. Необходимо все же следовать собственному решению и говорить честно.
Нет! Она никогда не привыкнет к этому неповторимому взгляду, никогда не сможет оставаться спокойной.
— Я люблю тебя, Парис. Выходи за меня замуж.
Будь моей женой, другом, помощницей.
Короткие фразы, но каждая так велика, что едва может поместиться в сердце Парис.
— Я тоже люблю тебя, так сильно, что иногда едва выношу свою любовь. — Она приподнялась на цыпочки, прижалась в поцелуе к его губам. — Да, я выйду за тебя.
По лицу Джека разлилась широкая ухмылка. Он подхватил ее и закружил, пока она не взмолилась:
— Перестань, стой!
Остановившись, он позволил ей медленно соскользнуть на землю. Все завертелось у нее перед глазами — от недавнего кружения и прикосновения к его телу.
— Я правильно ответила? — спросила Парис.
Он поднял ее и перебросил через плечо.
— Что ты творишь? Куда ты меня тащишь?
А Джек шел. Быстро.
Парис удовлетворенно вздохнула.
Какая разница, в каком направлении они двигаются. Она точно знает, куда они придут. Домой.
Следующий день у нее был расписан по пунктам. Она отказывалась думать, что будет потом, без всех этих списков, и планов, и расписаний, помогающих ей держаться на плаву, шаг за шагом выполняя задуманное.
Попытки не вспоминать о Джеке были бессмысленны. Сто раз собиралась она позвонить ему, но что могла сказать? Что можно сказать любимому человеку, так плохо о ней думающему?
За все время она видела его три раза: дважды — издали, а в третий они почти столкнулись в коридоре.
Он шел знакомой цепкой походкой, снятый пиджак покачивался на плече, вися на пальцах. Ее просто смело с дороги, оставив на обочине едва дышащей, словно она со всего размаха врезалась в стену.
Что было бы, если бы он заметил ее? Если бы ей пришлось поддерживать вежливую беседу? Нет, такого не вынести, поэтому к себе в кабинет она пробиралась осторожно, пытаясь слиться со стеной.
А через две недели он исчезнет. Никаких случайных встреч. Никакого Джека.
Выяснилось, что четыре недели — срок весьма небольшой, когда надо провернуть массу дел, но благодаря тщательному планированию Парис успевала.
Казалось, прием должен иметь громадный успех.
Пятьсот десять мегабогатых персон неторопливо прогуливались по садам Милсон-Лендинга. Они заметили существование этого места, они заинтересовались, значит — купят. Свою работу она сделала, привлекла их сюда, и теперь остается уповать на магию Лендинга.
Сама Парис впервые не была околдована. Ее тревожные глаза непрерывно исследовали толпу. Но она ничего не чувствовала. Никакой гордости за свою работу. Никакого удовлетворения. Ничего, кроме всепоглощающей грусти. В конце концов, это всего лишь работа.
Джек хмурился, изучая нетронутый бокал шампанского, тряс головой, пытался сконцентрироваться на разговорах.
— ..Кидман ошибается, если считает, что я куплю сверх плана…
— ..несущие стены расступаются, и тут мы видим…
— ..шифер не подойдет, нужно что-нибудь более броское…
Как все надоело! Он отвернулся, заметил мелькнувшую малиновую вышивку и облачко золотисто-каштановых волос над ней. Грудь как будто стянуло железным обручем. Толпа на мгновение раздалась, и он смог увидеть сопровождающее ее лицо. Босс просто раздувался от гордости и удовлетворения, но на сей раз Джек не отреагировал на его самодовольство горькой яростью. Сегодня им владела глубокая, всесокрушающая боль.
Надо выбираться отсюда. Неизвестно, зачем он вообще сюда притащился, но оставаться дольше невозможно. На этот раз он не поддастся желанию продраться через вечерние платья и костюмы, схватить ее и хорошенько потрясти. Напомнить, как все было между ними и как стало.
Она не желает никакого будущего — ясно дала понять. Он до сих пор слышал ее голос, чистый, спокойный. Никакой свадьбы не будет. Разве не убийственно? Ну что ж.
Он резко повернулся, проложил себе путь через толпу, обнаруживая при этом, что уйти будет не так просто. Слишком многие хотели пожать ему руку, поговорить о каких-то своих проблемах. Разве он не хотел этого? Разве не за этим остался у Грентема на несколько лишних лет? Использовать этот конкретный прием, выигрышное положение, чтобы упрочить свой собственный бизнес?
Но, к сожалению, именно сейчас ему все стало безразлично. Он в очередной раз извинился и почти достиг своей цели, когда раздались шорохи и скрипы пробуждающегося к жизни микрофона. Группа вокруг него сомкнулась, блокируя выход. Джек в замешательстве посмотрел на сцену. Полчаса ничего не изменят. Он никуда не торопится.
Парис Смотрела на сцену, которую покинул неплохой джазовый оркестр. И побледнела, увидев отца, сияющего от шотландского виски и гордости за удавшийся прием. Ее пальцы вцепились в локоть Каролины.
— Я не стану ничего говорить, — прошипела она.
— Я бы сказала, что ты ничего не можешь поделать, — с милой улыбкой поведала Каролина, подталкивая Парис вперед. — Только смириться и выступить достойно.
Каролина была права. Нельзя было ничего сделать разве что устроить сцену.
— Эта штука работает? — проскрипел Кей Джи в микрофон.
Взрыв смеха, повернутые головы, стихнувшие разговоры послужили ему ответом.
— Хорошо проводите время?
— Любуемся твоим творением, — громко сообщили из толпы.
— Это хорошо, но есть кое-кто, кого следовало бы поблагодарить за шампанское и все остальное, чем вы наслаждаетесь весь вечер. Ты где, Парис? — Он всмотрелся в толпу.
— Здесь! — выкрикнул голос рядом с ней, и внезапно пять сотен голов повернулись в ее сторону.
Она промямлила что-то невразумительное, но отец был слишком далеко, чтобы услышать.
— Я же предупреждала — никаких речей, — буркнула она Каролине.
— Не похоже, что она идет сюда. Никогда не думал, что увижу кого-то застенчивого, носящего фамилию Грентем.
Снова смех.
Кей Джи подождал, пока шум утихнет, выражение его лица стало серьезным, глаза устремлены на Парис.
— Все это начинание — дело рук моей дочери, только ее. Ее концепция, усилия, тяжелый труд.
Аплодисменты.
— И призываю всех вас в свидетели, что не мог бы гордиться ею сильнее, чем теперь. У нее возникла чертовски глупая идея относительно поступления в колледж и окончания неких курсов. Неудивительно, что, будучи моей дочерью, она обладает колоссальным упрямством. Похоже, мне не удастся отговорить ее, так что я буду очень признателен, если найдется кто-нибудь, кто втолкует ей, что к чему. Но если и у вас не выйдет… Парис, ты знаешь, что здесь для тебя всегда найдется работа. В любое время, стоит тебе только пожелать.
Еще аплодисменты, но в ушах Парис они слились в неясный шум. Возможно ли, чтобы слезы затуманивали слух, как зрение?
Отец смотрел на нее, голос его звучал, словно он обращался к ней одной.
— Не так давно мне разъяснили, что я слишком пренебрегал этими словами. Я люблю тебя, Парис.
И не имело никакого значения, что пятьсот гостей, некоторые — совершенно незнакомые, разделили с ней этот момент. Важно только то, что он сказал.
Парис проложила себе дорогу сквозь толпу, которая, как только выключили микрофон, быстро потеряла интерес к происходящему, и никто не видел, как она взобралась на сцену и обняла отца.
— Я тоже люблю тебя, папа, — прошептала она сквозь слезы. — Но своего чертовски глупого решения я не переменю. Окончательно и бесповоротно.
Он крепко обнял ее, потом отодвинул в сторону.
— Ты собираешься заняться и другой проблемой, засевшей в твоей упрямой головке?
Она даже не спросила, о чем он.
— А что я могу сделать?
— Последнее время ты здорово наловчилась высказывать свое мнение, но, думаю, еще немного практики тебе не повредит. — Он улыбнулся, и, Парис могла бы поклясться, глаза его увлажнились. — Иди, пока я не подтащил вас друг к другу и не треснул хорошенько лбами. Он там, у…
— Я знаю, где он. — Парис чмокнула отца в щеку. Спасибо, папа.
Он уходил. Пробираясь между людьми, она проклинала узкую юбку и высокие каблуки, замедляющие движение Вот он пожимает кому-то руку, прощально машет Ее охватил жуткий страх, потом огромное облегчение, когда, обогнув последнюю группу гостей, она увидела его удаляющуюся высокую фигуру.
— Джек.
Он остановился, обернулся. У нее пересохло во рту. Сердце заколотилось о ребра. Она понятия не имела, что сказать. Последние несколько ярдов она бежала и вот молчит и стоит с глупейшим видом перед ним, таким большим и надежным, что ей захотелось просто подойти и потереться лицом о теплую широкую грудь.
— Уходишь?
Он взглянул в направлении автомобильной стоянки.
— Похоже на то.
В растерянности Парис искала, что бы еще сказать, и не находила.
— Я не была уверена, что ты вообще появишься.
— Пришлось. — Снова она ощутила его пристальный взгляд.
— Да, конечно, это же все твое. Разумеется, ты был должен.
Джек ничего не сказал, только смотрел на нее. Тени, упавшие на его лицо, делали его жестким, непреклонным. И Парис показалось, что ее сердце подкатилось к горлу, мешая словам выйти на свободу. Она взглянула поверх его плеча, надеясь, что нужные слова волшебным образом появятся на стене ближайшей виллы. Слова доверия и любви. Но стена оставалась безупречно белой, и она поняла, что извне помощи не получит. Надо действовать самостоятельно.
— Прими мои поздравления по поводу сегодняшнего вечера, — сказал Джек наконец, прерывая долгое молчание. — Это серьезный успех.
— Спасибо. Не только за то, что ты так считаешь, каждый сейчас имеет возможность оценить результат, но и за то, что подарил мне такую возможность. Если бы не ты, меня бы здесь не было.
— Думаю, ты и сама смогла бы пробиться.
— Нет, — сказала она, ломая подчеркнуто церемонный тон беседы. — Работу мне бы не поручили, мы оба об этом знаем. А ты столько времени на меня угробил и многому научил.
— Ты схватывала на лету. — Пауза. — Ты что, правда собираешься поступить в колледж?
— Собираюсь. На отделение экономики. Но это в следующем году, а пока у меня есть еще несколько месяцев, чтобы повалять дурака.
— Я уверен, что Кей Джи подыщет тебе работу.
Она покачала головой.
— Неужели ты правда думаешь, что я смогу и дальше работать вместе с отцом?
— Мне казалось, вы поладили.
— Мы начинаем ладить, но это не означает, что я смогу забыть или простить то, что он сделал. Или смогу снова доверять ему. Он использовал меня, Джек, не меньше, чем, по твоему мнению, я использовала тебя.
Он шевельнулся, словно отмахиваясь от чего-то.
Рука потянулась потереть шею.
— Мне пора.
— Снова ночная смена? — Парис прикусила губу. Прости. Не стоит мне соваться в твои дела.
— Да нет, все в порядке. Мы оба знаем, что я слишком много работаю. Правда, ночью я отдыхаю.
— Как твой бизнес?
— Я пока немногого добился в этом направлении.
— Почему же?
— Решил сделать небольшой перерыв, переоценку.
— Не могу представить, что ты простаиваешь. Она внимательнее всмотрелась в его лицо, в усталые глаза и поняла, что ошиблась. — Ты уезжал?
— Нет Я работал дома, у мамы.
— И как она? — Ей был ненавистен этот светский обмен репликами, но гораздо больше страшила мысль закончить его, позволить Джеку уйти.
— В среду она переезжает.
— Надеюсь, она довольна.
Девушка заметила легкое изменение его позы, плечо слегка приподнялось. Сейчас он уйдет. Нет!
Храбрость — куда она девалась? Все хорошее, что случилось за последние несколько месяцев, произошло лишь потому, что она сделала усилие. Триумф стал возможным не потому, что отец дал ей работу. Все дело в том, что она на этой должности работала изо всех сил. Ее взаимоотношения с отцом изменились не случайно, они изменились потому, что она заставила его заметить ее.
Неужели она будет стоять и глядеть, как самое важное в ее жизни уходит вместе с Джеком? Или сделает попытку что-то изменить?
Она шагнула ближе, каблук застрял в щели между плитками, она пошатнулась и почувствовала силу его рук на своих плечах — Все в порядке?
— Не особо.
— Похоже, ты снова надела те же скользкие туфли.
— Да, но проблема не в них. — Она глубоко вздохнула, стараясь не замечать одуряющий запах его близости. — Я недостаточно поблагодарила тебя. Могла бы и получше. Ты подарил мне сегодняшний вечер, хотя это не главное. Ты вернул мне хорошие отношения с отцом — это важно. Но важнее всего то, что ты оставил здесь, у меня в сердце. Уверенность, и силу, и веру в себя. Способность делать собственный выбор. Вот за что я хочу благодарить тебя.
И, изумляясь собственной храбрости, Парис шагнула ближе и поцеловала его в щеку.
— Мне не нужны твои вежливые поцелуи на прощанье. Только что ты хвасталась своей уверенностью и смелостью, так имей же смелость поцеловать меня по-настоящему.
— Я не могу этого сделать. — Голос ее охрип — совсем не так, как у сильной женщины, какой ей хотелось быть.
— Почему нет? Наплюй на условности, Парис.
— Я недостаточна сильна. Не могу поцеловать тебя и притвориться, что между нами ничего не было. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы притворяться.
Вот. Она сказала это, и, кроме боли, обручем сдавившей грудь, ничего страшного не произошло. Воодушевленная, Парис продолжила, пытаясь выговориться до конца:
— Ты не поверил мне. Представить себе не можешь, как горько было от недостатка твоего доверия.
Когда я говорила, что знаю о намерениях отца, я имела в виду то, как он всегда поступает. Если бы ты любил меня, ты должен был понять.
— А относительно свадьбы?
Парис глядела на Джека, едва осмеливаясь верить, что поняла его правильно, сдерживая сердце, подпрыгнувшее в надежде. Проезжающая мимо машина осветила их светом фар. Парис увидела выражение его лица и замерла.
— Я могла бы говорить о свадьбе на полном серьезе, если бы такой вопрос поднимался.
Джек мягко рассмеялся. Хриплый смех счастья, который она поймала на его губах, склонившихся к ней. Он целовал ее жадно, словно не мог остановиться, как будто ему недоставало ее так же, как ей недоставало его, овладевая ее ртом и всем существом, пока она не перестала различать, где она, а где Джек. Он прижал ее еще крепче, и она смогла услышать, как бьется его сердце. Руки — большие, и теплые, и сильные…
— Оставайся на месте, не двигайся, — выдохнул он ей в волосы. — Если мы не будем шевелиться, возможно, я сумею сказать, что должен.
— Тебе не надо ничего объяснять.
— Нет, надо. За прошедшие недели у меня было достаточно времени понять, что имеет значение, а что нет. Я думал, бизнес — главное в моей жизни, но я ошибался. Он потерял для меня свое значение, когда я потерял тебя. Просто пустое место. Кое-какие планы я составил. — Он сухо рассмеялся, Парис ощутила легкое покачивание его головы. — Ли согласился уйти со мной. Хоть какое-то облегчение, не придется работать по шестнадцать часов в сутки. Я много думал и о том, что ты рассказывала о своих родителях. Я никогда не поступлю с тобой так же. Никогда.
— Я верю тебе. — Она улыбнулась. — Знаю, что ты не мой отец, но и я не похожа на мать. Ни за что бы не позволила себе сидеть дома и ждать, что все изменится само собой.
— Да. — Джек чуть ослабил хватку, заглянул ей в лицо. — Я знаю тебя, милая, и верю. Господи, как мне тебя недоставало. Словно мое сердце вырвали из груди. И как я ухитрился по уши влюбиться в тебя?
Она прикоснулась губами к его горлу, слишком переполненная счастьем, чтобы произнести хоть слово.
Внезапно он замер, чертыхнулся.
— Опять разговоры о работе! Самое главное я так и не сказал. Необходимо все же следовать собственному решению и говорить честно.
Нет! Она никогда не привыкнет к этому неповторимому взгляду, никогда не сможет оставаться спокойной.
— Я люблю тебя, Парис. Выходи за меня замуж.
Будь моей женой, другом, помощницей.
Короткие фразы, но каждая так велика, что едва может поместиться в сердце Парис.
— Я тоже люблю тебя, так сильно, что иногда едва выношу свою любовь. — Она приподнялась на цыпочки, прижалась в поцелуе к его губам. — Да, я выйду за тебя.
По лицу Джека разлилась широкая ухмылка. Он подхватил ее и закружил, пока она не взмолилась:
— Перестань, стой!
Остановившись, он позволил ей медленно соскользнуть на землю. Все завертелось у нее перед глазами — от недавнего кружения и прикосновения к его телу.
— Я правильно ответила? — спросила Парис.
Он поднял ее и перебросил через плечо.
— Что ты творишь? Куда ты меня тащишь?
А Джек шел. Быстро.
Парис удовлетворенно вздохнула.
Какая разница, в каком направлении они двигаются. Она точно знает, куда они придут. Домой.