Джеймсон Бронуин. Каприз дочери босса

   Она пыталась что-то сказать. Ее пальцы стиснули его колено. Она прокашлялась.
   — Джек, Джулия… она… ей надо что-то тебе сказать.
   Еще через двадцать четыре часа он громко застонал, вспоминая происшедшее. Если бы Джулия не постучала в тот момент в дверь, то, скорее всего, он оказался бы вместе с дочерью босса на столе, на полу все равно где, лишь бы она была с ним.
   Он начал избегать ее. При разумной организации вполне возможно свести их регулярные встречи к периодическим.
   Он потер шею, ноющую от напряжения. Кипа документов, громоздящаяся на столе, никак не могла способствовать хорошему настроению. Он хмуро испепелял бумаги взглядом, надеясь, что они съежатся, примут более скромный объем. Эту минуту Парис и выбрала, чтобы войти в кабинет. Все в нем насторожилось, потянулось к ней навстречу. Он разозлился еще сильнее.
   Неужели так необходимо носить вызывающе короткие юбки? И что такое с ее походкой — сплошные длиннющие ноги и покачивающиеся бедра. Неплохо бы ей воспользоваться советом и надеть хоть что-нибудь под короткий пиджачок. Он крепче сжал ручку, поднял глаза и чуть не взвыл, когда она заправила за ухо прядь волос. К концу дня волосы у нее непременно не удерживались, выпадали из заколок, которыми она их закрепляла. Почему тогда не носить их распущенными, соблазняя окружающих?
   И зачем так на него смотреть? Словно ей приятно его видеть, как будто он не сидит тут, насупившись и яростно пыхтя? Будто она забыла, что в последний раз, при схожих обстоятельствах, он чуть не слопал ее живьем?
   — Привет. Надеюсь, что не побеспокоила тебя, сказала она.
   — Ты уже здесь, так стоит ли волноваться?
   Она замерла, улыбка померкла, когда она изучила выражение его лица более внимательно.
   — Я приму во внимание, что ты выглядишь ужасно усталым, и дам тебе шанс для более вежливого приветствия.
   Изобретать галантные речи на данный момент в планы Джека не входило. Он покрутил головой из стороны в сторону, разминая затекшие мускулы шеи.
   — Я тебе нужен? — Ему показалось, что на ее лице промелькнуло беспокойство.
   — Я могу подождать, — ответила она, слегка пожимая плечами.
   — Ты все равно здесь.
   — Помнишь, мы обсуждали посещение Лендинга?
   Ну вот, мне действительно надо туда попасть. Хотела с тобой посоветоваться.
   — Я тебя отвезу.
   — Правда? — Она просияла. — Сейчас?
   Джек протяжно вздохнул. Отвертеться не получится — так почему не сейчас? Конечно, вовсе не затем, чтобы заработать именно эту конкретную улыбку, что озаряет светом весь его кабинет.
   А стол, заваленный бумагами, никуда не денется до завтра.
   — Да, сейчас — Он взял стопку бумаг, сунул в карман, проверил, на месте ли сотовый телефон. — Пошли.
   Парис откликнулась:
   — Слушаюсь, сэр, — и отсалютовала его спине, следуя за ним к двери.
   Да, настроение у него не самое радужное и выглядит он неважно… неудивительно при такой интенсивной работе. Бог весть когда он начинает: к ее приходу он всегда на месте, уходит неизвестно когда, по крайней мере после нее. Сколько раз она уговаривала себя, внушая — это его дело. Никто не заставляет его работать на износ. Но все равно — не могла истребить в себе желание разгладить усталые морщинки на его лице, вернуть смех в глаза.
   Если бы только он подпустил ее к себе поближе.
   Все изменилось тем утром, когда Джек вошел к ней в кабинет взъерошенный, усталый, но с решимостью выслушать ее и дать ей шанс. Потребовалось не больше пяти минут, чтобы простить ему каждое обидное слово и осуждающий взгляд, и еще пять, чтобы возродилось ее прежнее поклонение всему, связанному с ним.
   Поспешность собственной капитуляции поначалу обеспокоила Парис, внушила сомнение в себе, заставила почувствовать изменчивость и слабость. Она предостерегла себя от увлечения человеком, настолько погруженным в работу. Хотя что волноваться? Совершенно очевидно, он задумал игнорировать притяжение между ними, и надо сказать, делал это искренне до вчерашнего дня… да, до вчерашнего дня. Он коснулся ее губ. А взгляд… взгляд говорил о желании, которое вряд ли мог бы удовлетворить обычный поцелуй А каково приходится ей? Прошлой ночью она растравляла себя жаркими фантазиями, представляя, что могло бы произойти, если бы не помешала Джулия.
   Выпутавшись из простыней, чтобы отправиться на поиски чего-нибудь холодненького, она выработала план наступления. В следующий раз, когда она снова увидит в его глазах голодное желание, Джеку не удастся сбежать. Даже если ей придется гнаться за ним по длиннющему коридору «Дома Грентема».
   Она очнулась от своих мыслей и увидела, что он придерживает для нее двери лифта. Поспешно нырнула внутрь, поглядывая на него сквозь упавшие пряди волос — проверяла, не передались ли ее мысли ему.
   Весь путь вниз он непрерывно общался по мобильному телефону и просматривал поступившие сообщения. Когда двери открывались, одно из сообщений привлекло его особое внимание. Он поглядел на часы и тихо выругался.
   — Если есть проблемы, нам совсем не обязательно ехать сегодня, — предложила Парис, следуя за ним к машине.
   — Проблем нет, — кратко ответил Джек.
   Но при первой же возможности нажал кнопку телефона и попросил подозвать Кэти. Парис притворилась, что ее заинтересовала витрина магазина на другой стороне улицы. Это оказался магазин канцелярских принадлежностей, и большая часть витрины была затянута серой материей, но Парис не хотелось слушать, как Джек извиняется за то, что пропускает вечеринку Кэти, вечеринку, уже полным ходом идущую, насколько она могла судить по шуму и выкрикам, слышным даже в салоне машины.
   Вечеринка днем? Парис нахмурилась и еще пристальнее уставилась на ткань в витрине. Надо же, сколько у серого оттенков, никогда бы не подумала.
   — Я знаю, милая… Мне очень жаль… может, мне зайти завтра? — Он громко рассмеялся шутке неведомой Кэти. С ней он никогда не говорил на таких интимных полутонах Парис неловко заерзала в кресле. — Я тоже люблю тебя. Пока.
   Видимо, связь прервалась.
   — Если тебе срочно требуется быть где-то в другом месте… — снова начала она, не поворачиваясь.
   — Уже слишком поздно.
   К горлу подкатил комок. Она-то, похоже, размечталась, выдумывая абсолютно неприличные сценарии с участием человека, который, видимо, встречается с другой женщиной.
   — Что за вечеринка, на которую можно опоздать в такое время? — спросила она, не в силах больше противиться любопытству.
   — Моей племяннице семь лет, — ответил спокойно Джек.
   Парис повернула голову так резко, что чуть не свернула шею.
   — Видимо, это упущение здорово снизило твои шансы стать Дядей года.
   Он рассеянно улыбнулся.
   — Кэти философски воспримет мое отсутствие. Если я, конечно, постараюсь загладить вину достойным подношением.
   Парис весело рассмеялась, и не только потому, что представила, как будет выглядеть Джек, покупающий куклу. Голова ее кружилась от ликования и облегчения. Кэти — не его девушка.
   Что, впрочем, совсем не означает, что таковой не существует.
   Смех замер на ее губах, она отвернулась, притворившись, что очень интересуется сменяющимся за окном пейзажем.

Глава 5

   Проезд через проходную на территорию Милсон-Лендинга вполне можно было считать формальностью, поскольку Джек с охранником оказались старыми знакомыми. Но эти двое заменили тщательную проверку пропусков не менее тщательным обсуждением результатов последних соревнований катеров.
   Парис использовала паузу, чтобы освободить волосы от изрядно надоевших заколок.
   Руководящие работники фирмы использовали для создания надлежащего имиджа лучшие европейские машины, а не стандартные средства передвижения, предоставляемые фирмой. Не в пример Джеку.
   — Она мне подходит, — ответил он на ее вопрос относительно его выбора машины.
   Двое мужчин наконец-то пришли к соглашению по поводу претендента на первое место.
   — Бэрри, познакомься с Парис. Она занимается рекламой этого местечка, так что тебе, видимо, придется с ней частенько встречаться. — Упоминания о ее родственных отношениях с обладателем имени, начертанного на стенах, ограждающих стройку, не последовало. Улыбка появилась на лице Парис сама собой. Она и понятия не имела, как ей нравится быть просто Парис, без дополнительных расшифровок.
   Дверца машины со стороны Джека хлопнула, он завел мотор.
   — Кто-то сказал что-нибудь смешное? — поинтересовался он.
   — Ничего такого.
   До места парковки она умело скрывала ухмылку, но про себя продолжала улыбаться.
   Как только он поставил машину, Парис рванула к ближайшему из домиков, но Джек перехватил ее на полпути. Она удивленно взглянула на него.
   — Для начала пройдем по рекламному маршруту, пояснил он.
   Для нетерпеливой Парис этот маршрут показался пустой тратой времени, особенно когда Джек обращал ее внимание на различные особенности местности.
   — Сюда хорошо впишется терракотовая плитка тротуара — прямо до тех каменных россыпей… А по пути — еще один фонтан. Мы сделали упор на воду. И везде — зелень, представляешь… За тем садом — теннисные корты. Покрытие у них будет не хуже, чем у тех, что готовят для Олимпиады.
   Парис замедлила шаги. Она почти физически чувствовала распирающее ее нетерпение Зажмурила глаза и приказала себе расслабиться. Она представила, как вырастут сады, наполнятся ароматом, как зажурчат фонтаны, защебечут птицы, обживая новую территорию.
   Трудно было поверить, что совсем рядом находятся «Дом Грентема» и прочие башни Сиднея.
   Пора вернуться к реальности, подумала она, повернувшись к переливающейся неоновой рекламе на многоэтажных зданиях, устремленных в небо.
   — Чтобы их загородить, мы привезем с севера пальмы, причем взрослые деревья, — сказал Джек, как будто прочитав ее мысли. Естественно. Все перевернут вверх дном, лишь бы полностью изолировать этот райский уголок от нежелательного соседства города.
   Вот почему тут невысокие строения, каждая вилла стоит отдельно, а стоимость их зашкаливает за цифру с семью нулями.
   Они продолжили неторопливую прогулку по побережью залива. Редкие комментарии Джека постепенно сошли на нет. Глаза его щурились на темнеющее небо, напряженные складки у губ постепенно разгладились. Таким расслабленным она ни разу не видела его со времени своего возвращения домой.
   — К этому ты стремился? Увидеть свой проект завершенным? — спросила она, пытаясь проникнуть в его мысли.
   — Нет, — к ее удивлению, ответил он. — Для меня он всегда будет незаконченным. Требующим планирования, скрупулезной сборки по кусочкам, постепенно приобретающим форму.
   — Мозаика стоимостью в миллиард?
   — Мне всегда нравились такие головоломки.
   — Уверена, что в кубики тебе тоже нравилось играть.
   Он усмехнулся.
   — Попала в точку.
   Они добрались до места, где множество дорожек сбегали к окаймленной каменным парапетом площадке. По молчаливому уговору они остановились, положили локти на ограждение и замерли, вглядываясь в гавань, полную разнообразных судов.
   — Я только что поняла, как люблю гавань. Она так успокоительно действует. — Парис откинула голову, втянула в себя пахнущий солью воздух. — А запах какой! — Ее глаза были закрыты, свежий ветерок поднимал волосы и снова мягко опускал их на плечи. — Я всегда жила рядом с водой, даже в Лондоне.
   — С Эдвардом? — Голос Джека был спокоен, но Парис обнаружила, что его глаза вспыхнули. Она быстро отвернулась.
   — С мамой. У нее квартира в доме у реки. Кстати, я никогда не жила вместе с Эдвардом. С его-то капризным характером! Он не перенес бы, чтобы посторонние присутствовали при его туалете. — Слишком много информации, подумала Парис.
   — Зачем же ты собиралась замуж?
   — Хм. — Она выпрямилась, вздернула подбородок.
   Видимо, сейчас честность будет уместнее. — Вначале я стала встречаться с ним, чтобы мама ко мне не приставала, — было гораздо легче уступить, чем выдерживать ее постоянные жалобы. Но он был таким внимательным! Наверное, я и влюбилась в его внимательность, сладкую мечту о детях и пони и собачонках, резвящихся в его поместье. Мне понравилось его имение. — Она помолчала, ожидая появления знакомой боли в груди. Но ничего не почувствовала, кроме пустоты. — Хотя значения это не имело, потому что очень быстро выяснилось, что он меня совершенно не любит, поскольку я не собираюсь финансировать его привычный образ жизни. Дело в том, что Эдвард не особо рвался зарабатывать деньги. Предпочитал их тратить.
   Она запнулась, ожидая ироничного замечания относительно того, что они два сапога пара. Джек помолчал.
   — Ты не знала, что он на грани разорения?
   — Я много чего о нем не знала. Он не стремился к излишней рекламе. — Волосы упали ей на лицо, но она не потрудилась убрать их. Ей не хотелось видеть его недоверие, презрение, жалость.
   — Беда с этими наследными привилегиями. Просто, чтобы их получить, ничего не надо делать.
   Его слова задевали ее статус принцессы не меньше, чем титул Эдварда, но ей было все равно. Джек наклонился, чтобы убрать волосы с ее лица. Его пальцы были совсем рядом, она ощущала легкое покалывание кожи, над которой они проходили, непроизвольно тянулась к нему за этой лаской в ожидании продолжения.
   Что-то вспыхнуло внутри, заполняя щемящую пустоту. Что-то забытое в отдаленном уголке души и теперь пробуждающееся.
   Но раньше, чем она успела мысленно согласиться, его рука упала, он отшатнулся, словно вырвал себя из обволакивающей паутины происходящего. Указал на ближайшую виллу.
   — Заглянем внутрь?
   Она выдавила улыбку.
   — Ты босс.
   У краешков его глаз появились морщинки ответной усмешки. Парис остановилась, глядя на него. И усмешка постепенно померкла, губы сжались. Следуя за ним по тропинке, она заметила, что плечи его снова сковало напряжение.
   Непробиваемая защита.
   Электронным ключом он открыл входную дверь.
   — Тут все специально отделано для экскурсий. Не совсем, конечно, как в вашем загородном домике, но все-таки есть что показать серьезным покупателям, пояснил он.
   Парис кивнула, медленно вошла внутрь. Сделала круг, знакомясь с обстановкой, и наконец выдохнула благоговейно:
   — Ох!
   — Не ожидала?
   — Даже не могла предположить! — Совершая второй виток по дому, она ощутила царившие тут спокойствие и безмятежность, лишь потом оценив тщательную работу архитектора, умело использовавшего освещение, подобравшего нужные объемы помещения. Комната была выполнена в голубых оттенках, с вкраплениями желтизны. Желтые пятна отражали солнечный свет, струящийся через французские двери и окна фронтона. Она ожидала увидеть тенденциозную ультрасовременную мебель и была приятно удивлена, когда ничто даже отдаленно не напомнило о принадлежности дома к колоссальному проекту будущего.
   Раскинув руки, она радостно рассмеялась.
   — Это чудо — изумительное и невероятное. Мне нравится. И они все такие?
   — Нет. Предполагается, что внеплановые покупатели отделают интерьер по своему вкусу. А этот — мой.
   Парис повернулась и уставилась на него, открыв было рот для удивленного восклицания и сразу же закрыв его. Лендинг — его задумка, его исполнение. Что же удивительного в такой покупке?
   — Решил вложить средства в недвижимость. — Джек облокотился о стену поблизости от двери; руки — в карманах. Вид небрежного равнодушия слегка портило позвякивание мелочи. Помимо воли взгляд ее устремился к источнику звука. Бряцание внезапно прекратилось. — Я не буду тут жить.
   — Почему нет? — спросила Парис. — Ты так верно схватил настроение. Я бы с радостью здесь поселилась. — Она повернулась, исследовала широкие, поднимающиеся вверх ступени. Через плечо поинтересовалась:
   — Что там?
   — Спальня, — промямлил Джек и решил: сомнительно, что до нее дошли его слова. Она уже превратилась в вихрь мелькающих длинных ног и развевающейся юбки. Он поднял руку, потер шею и медленно последовал за нею. Оказаться в спальне одновременно с Парне не казалось ему слишком уж удачной идеей. У тела его были свои соображения, превратившиеся в костер, когда он вошел в комнату и увидел глядевшую на него с постели девушку. Парис сразу же отвела глаза.
   Два шага, всего пара секунд — и она будет принадлежать ему именно там, где жаждет его тело. Опрокинутая на спину в его постели. Заполняющая комнату от самых потаенных уголков до высокого потолка звуками, подтверждающими крайнюю степень удовольствия.
   К счастью, мозг еще контролировал вожделеющее тело, поэтому он остался стоять в дверях.
   — Хочешь посмотреть кухню? — Заданный хриплым голосом вопрос снял напряжение, повисшее между ними. Но не до конца.
   — Почему нет? — безразлично пожала плечами Парис, и он снова поплелся за нею, теперь вниз.
   На холоде, в окружении безупречно блестящей стали и мрамора, без постели на заднем плане, Джеку сразу полегчало. Слава тебе господи! Он оперся на тумбочку, ожидая, пока она исследует все шкафы.
   — Одобряешь планировку?
   — Более-менее. — Закрывая дверцу буфетной стойки, она сверкнула виноватой улыбкой. — Меня трудно назвать завсегдатаем кухни.
   — Удивительно было бы обратное, — пробормотал он. Парис сморщила в ответ носик. — Что ж. Кто знает, может, сегодняшнее утро еще можно спасти?
   Она подошла, гладя рукой мраморную облицовку.
   — Мне известны женщины, которые душу бы продали за такую обстановочку.
   — Но ты не из их числа.
   Она улыбнулась и подняла руку, чтобы убрать волосы с лица, — точно так, как до того делал он. Его пальцы загорелись от воспоминания о ее коже, мягкой, нежной, манящей. Напряжение накатило на Джека с новой силой.
   Парис разглядела это в его глубоко посаженных глазах, в морщинке, появившейся между бровями, в знакомом движении руки, разминающей шею.
   — Тебе необходимо последить за собой, — сказала она с беспокойством. — Ты пробовал массаж, к примеру?
   — Мне не до того. Особенно в последнее время.
   Парис улыбнулась, покачала головой.
   — Неверный ответ.
   Она намеревалась изобразить легкую небрежность, но даже отдаленно не достигла своей цели. Непринужденная атмосфера исчезла без следа, моментально сменившись настороженностью. Его темные глаза опасно загорелись, в сознании возникли картины, распаляющие воображение: руки на теплой обнаженной коже.
   Она потянулась к нему, готовая откликнуться на любое предложение, заранее соглашаясь на все. Сделать что угодно, лишь бы разгладить горькую морщинку на лбу.
   Отдать себя целиком и полностью.
   — Ну, насмотрелась? — резко спросил он.
   Она вздохнула, отбрасывая в сторону несбывшееся.
   — Думаю, хватит на сегодня.
   Под ее пристальным взглядом он опустил засученные рукава рубашки, застегнул манжеты, поправил узел галстука. Почти…
   — Позволь мне. — Она шагнула ближе, разглядывая испорченный узел.
   — Не стоит, — строго одернул Джек.
   Парис недоуменно подняла брови.
   — Извини, но тут я не соглашусь.
   И не успел он ничего предпринять, как она быстрыми пальцами развязала галстук.
   — Ты соображаешь, что делаешь?
   — Это одна из тех немногих вещей, которые я умею делать, — печально поведала она.
   — Ты слишком сурова к себе.
   Неожиданная мягкость его слов моментально растворила хрупкую оболочку ее самообладания. Ей потребовалось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Ноздри щекотал запах его тела.
   Соль и ветер. Мужчина. Джек. Хм.
   Легкая дрожь, сотрясающая Парис, сказалась на обычно точных движениях: она промахнулась. Во внезапно наступившей тишине она могла поклясться, что слышала шорох, с которым косточки ее руки прошлись по его подбородку.
   — Скользкий материал, — пояснила она. Голос прозвучал глухо и отдаленно, как будто съедаемый горячим туманом, окутавшим их. Она знала, что следует отступить, но ноги отказывались подчиняться. Она не могла оторвать глаз от его лица, такого близкого сейчас, что можно было пересчитать все темные точки на подбородке.
   — Не смей, — прорычал он.
   — Что?
   В его глазах была бездна. Темная и непроницаемая.
   — Не смей так на меня смотреть. Что бы между нами ни было.
   — . — Что?
   .Притяжение.
   Парис ожесточенно выдохнула и смогла наконец отвернуться. Голова кружилась. Джека тянет к ней.
   Он признал факт. Но ясно, что он не желает об этом слышать. Она и сама не уверена, что хочет знать об этом. Притяжение — точка отсчета. Приложив усилие, она достаточно спокойно произнесла:
   — Речь только обо мне?
   Он резко выдохнул.
   — Можешь так не считать.
   — Фу, какое облегчение. С ума можно было сойти, представляя, что все закончится, как и шесть лет назад. Я, ослепленная…
   — Чем?
   Она уставилась на Джека, не понимая, о чем он спрашивает.
   — Ты должен был знать, как я к тебе отношусь. Я так усердно таскалась за тобой, что трудно было не понять.
   Его молчание было достаточно красноречивым.
   — Неужели ты не знал? — пробормотала Парис. А ей казалось, что все было предельно ясно. — Ох, Джек, я втрескалась в тебя по уши сразу, как отец притащил тебя к нам.
   Она ожидала реакции на свои слова — должен же он сделать что-нибудь, а не только стоять и глазеть на нее.
   — И это давнишнее… ослепление… имеет отношение к твоему возвращению?
   Похоже на дурацкий ребус. Парис хотелось бы знать, какого ответа от нее ожидают. Она ответила холодно:
   — И да, и нет. Я порвала с Эдвардом, поговорила с отцом, всплыло твое имя. Я снова начала думать о тебе.
   Часто. А потом он позвонил и предложил мне работу.
   — Ты вернулась домой из-за работы?
   — Я вернулась, потому что отец меня попросил. Он впервые меня о чем-то просил.
   — Что именно он тебе сказал? — медленно произнес Джек. — В чем будет заключаться твоя работа?
   Парис потрясла головой в смятении от учиненного ей допроса.
   — Ты знаешь, в чем заключается моя работа! Забыл, что ли, к какому решению мы пришли, когда обсуждали, что делать с… притяжением между нами?
   — Ничего мы с этим делать не будем, — рявкнул он с мрачной гримасой обреченности. Посмотрел на часы, нахмурился, бросил взгляд на дверь.
   Парис ощетинилась. Скрестила руки на груди, вздернула подбородок, словом, заняла оборонительную позицию.
   — Почему нет?
   — Тебе нужны объяснения?
   — Да, нужны. На днях ты хотел поцеловать меня и поцеловал бы, если бы не Джулия.
   — Разговоры ничего не изменят, — огрызнулся Джек.
   — Я и не хочу разговаривать. Я хочу что-нибудь сделать.
   Он уставился на нее. Желваки ходили вверх-вниз.
   — И что ты хочешь сделать, Парис? — выдавил он наконец.
   В прошлый раз слова любви его не заинтересовали. Сегодня она будет спокойной, собранной, без детских выходок. Предложит только то, что он может принять.
   — Я хочу этого поцелуя, — сказала она просто. Мне интересно, куда он нас заведет.
   Джеку гадать не требовалось. Куда еще, как не в постель? Ему так ясно представился образ двух прильнувших друг к другу тел, переплетенных ног, смятых простыней, что он физически почувствовал, как крошатся с силой сжатые зубы.
   — У меня нет времени на такие исследования.
   — Думаешь, потребуется много времени? — съязвила она, блестя насмешливыми глазами. Ехидство смешивалось в них с чем-то, что он не мог определить. — Поцелуй может оказаться неудачным. Или мы можем очутиться в постели, что тоже можно посчитать за неудачу Джек быстро закрыл и открыл глаза. Она даже представления не имеет, насколько права.
   — Остынь, Парис. Этого не случится, — он сунул руки в карманы, нащупывая ключи от машины. — Нам пора.
   Она не последовала за ним к двери. Обернувшись, он обнаружил, что она уже изготовилась к последнему залпу.
   — Не так давно мы прекрасно понимали друг друга. Я предлагаю отношения, в которых никто никому ничего не будет должен. У тебя есть возможность заняться горячей любовью — и никакой ответственности при этом. И ты отказываешься?
   — Ты считаешь, если я прыгну в постель с дочерью босса, той, что чудесным образом возникла в благоприятном месте в самое благоприятное время, то никаких обязательств у меня не появится?
   Джек следил, как его слова понемногу просачивались в ее сознание. Он смог точно уловить момент, когда она полностью прочувствовала их значение.
   Понимание отразилось в ее глазах, она качнула головой, отгоняя его, как назойливую муху. Коротко, недоверчиво хохотнула.
   — Думаешь, отец притащил меня домой и предложил эту работу лишь затем, чтобы повлиять на тебя?
   Спустись на землю, Джек! — Она снова засмеялась, звук прокатился по нервным окончаниям Джека, как по струнам.
   — Тогда скажи, почему, принцесса? Он ничего не делает без причины.
   Прищурившись, она некоторое время рассматривала его, взвешивая различные возможности, потом разом отбросила их, беззаботно пожав плечами.
   — Его причины всегда связаны с бизнесом, так что откуда мне знать? Почему бы тебе не поинтересоваться у него самого?
   Она подошла к нему и проскользнула мимо, но не раньше, чем Джек заметил боль в ее глазах. Проклятье! Он не должен ее жалеть. Вообще не должно быть никаких чувств, кроме возмущения ее участием в манипуляциях папаши. И гнева. Она и сама пытается его использовать.
   Для секса, черт побери!