Джоанна Борн. Черный ястреб

   Мальчик закончил доклад словами:
   – …сказала, что будет ждать меня на закате, и попросила надеть что-нибудь менее яркое.
   Все присутствующие посмотрели на Хоукера.
   Дойл поскреб пальцем щетину на щеке. Он не брился несколько дней, ибо ему предстояло задание, для выполнения которого необходимо было выглядеть неряшливо.
   – Значит, она сказала, что они готовятся покончить с этим «Каретным сараем». Ты должен принять в этом участие.
   – Сомневаюсь, что время выбрано случайно. – Каррадерс имела обыкновение смотреть на собеседника так, словно не верила самой себе. – Ты видел дюжину детей, обучающихся рукопашному бою.
   – Их было тринадцать. И они неплохо усвоили науку. Если Сова права…
   – Жюстина Дюмотье, – поправила мальчика Старуха.
   – Она самая. Если они знают английский язык так же хорошо, как дерутся, то они вполне сойдут за английских детей.
   Каррадерс долго смотрела на мальчика, а потом повернулась к Дойлу:
   – Ты в это веришь?
   – Весьма замысловатая ложь. Если, конечно, это ложь. А почему это вас так беспокоит?
   – Мальчишка не представляет большого интереса. А вот ты – другое дело. Им нужен ты!
   Разливавшая кофе Алтея налила кофе и Хоукеру. Стенки чашки были тоненькими, точно бумага. Ее нежно-голубую поверхность украшали золотые резные листочки. Раньше, если Хоукер и дотрагивался до чего-то подобного, то только для того, чтобы стащить. И теперь ему было неловко пить из такой посуды.
   Присутствующие принялись спорить, дав Хоукеру возможность спокойно съесть свой обед.
   – Если девочка работает на «Золотое яблоко», значит, за этим стоит Сулье.
   – …и эта хитрая мадам Люсиль. Оба они заклятые враги якобинской фракции, особенно Патлен. Должно быть, эта операция направлена на то, чтобы дискредитировать его.
   – …внутренняя политика тайной полиции. Они просто используют эту девчонку Дюмотье в своих целях. А может, она и вовсе агент.
   – Если мальчишку поймают, это будет выглядеть как операция британской разведки. Авторитет Патлена будет подорван, хотя прямо на него никто указывать не станет…
   – Именно этого они и хотят. Обвинить нас.
   Хоукеру показалось, будто воздух стал настолько густым от интриг, что лишал присутствующих возможности дышать. Он намазал хлеб джемом, горкой навалил на него яйца и сложил пополам, намереваясь отправить столь необычный бутерброд в рот. Он съел большую часть, прежде чем заметить, что вновь оплошал. Об этом свидетельствовало выражение лица Старухи.
   Нельзя есть руками. И вообще список того, чего делать нельзя, кажется нескончаемым. Хоукер принялся облизывать пальцы. Очевидно, и этого делать не стоило. А уж если он вытрет руки о штанину, то Старуха и вовсе его проклянет.
   – Салфетка, – произнес Дойл.
   Он положил салфетку на колени мальчика, как того требовали правила приличия, и тут же забыл об этом. Хоукер вытер ею руки и отложил в сторону.
   – Я знаю, что нам нужно сделать, – сказал он.
   Споры тотчас же стихли.
   – Нужно прекратить гадать, кто что задумал. Вечером я встречусь с Совой, и тогда мы будем знать наверняка. Я все выясню.
   Алтея опустилась на мягкий стул, стоящий во главе стола.
   – Проблема в том, Хоукер, что все это попахивает ловушкой.
   – А я вовсе не собираюсь загонять свою крысу во французскую мышеловку, – произнесла Старуха. – Я пошлю человека, который проследит за Дюмотье. А ты, – она указала пальцем на Хоукера, – останешься дома.
   – Вы не правы! – Эти слова вырвались у Хоукера помимо его воли. Ну и глупец же он.
   Немедленного ответа не последовало. Дойл вставил пробку в маленькую бутылочку с ружейным маслом и нажал на нее большим пальцем, чтобы закрыть поплотнее. Казалось, происходящее его совсем не волнует. Или, вернее, он старался уклониться от спора.
   – Объяснись! – Голос Старухи был подобен острому клинку.
   – Вы хотите накрыть всю группу засланных в Англию людей целиком. Но вам потребуются месяцы, чтобы разыскать их всех, и все же велика вероятность, что кого-то одного вы все равно упустите. А я могу передать вам всех агентов за одну ночь и освободить тем самым от многих месяцев слежки. – Хоукер обвел взглядом присутствующих, но их лица хранили бесстрастное выражение. – Я не сделаю никакой глупости. Если ничего не получится, я смогу незаметно скрыться.
   Присутствующие смотрели на Хоукера, словно ждали от него чего-то. Только вот чего именно, он не знал.
   – Вы рискуете только моей жизнью. Разве это большая потеря?
   И снова молчание.
   – Они же дети, – произнес Хоукер.
   Дойл перестал чистить пистолет и отложил его в сторону.
   – Ему стоит пойти на встречу. Я бы пошел.
   – Прекрасно! В тайной полиции идет передел власти, а мы пошлем его в самое пекло! – раздраженно заговорила Каррадерс. – Он будет совершенно бесполезен! Не увидит того, что происходит у него под носом, а чтобы обучить его, у нас уже нет времени.
   Вот так легко и просто Хоукеру удалось настоять на своем. А ведь до сего момента ему никак не удавалось завоевать одобрения главы британской разведки.
   – Пошлите кого-нибудь с ним вместе, – предложила Алтея.
   – Того, кто ее отпугнет? И тогда я лишусь двух агентов!
   Двух агентов. Каррадерс сказала – двух агентов. Имея в виду, что один из этих двоих – он, Хоукер. Мальчик не слышал кое-чего из того, что было сказано позже, потому что никак не мог понять, как же он чувствует себя в роли агента.
   – …и более опытного, – сказал кто-то.
   – Мы пошлем Пакстона. – Это сказала Алтея. – Он достаточно молод и не внушает опасений.
   Пакстон. Любимец всех присутствующих. Безупречный агент. Пакстон не забыл бы воспользоваться проклятой салфеткой. И не стал бы шумно отхлебывать чай из чашки. Возможно, от него вообще не будет никакого проку сегодня вечером.
   Но Старухе эта идея показалась чудесной.
   – Пакс убережет его от беды. А ты, – она повернулась к Хоукеру, – играешь с огнем. Агент может возразить мне лишь трижды за свою карьеру. Одну возможность ты уже использовал. А теперь ты напишешь мне отчет обо всем, что увидел и услышал сегодня утром.
   – Я не могу…
   – Чернила и бумага в секретере. Будешь работать за этим столом. Мне нужны две копии.
   Прекрасно. Черт возьми, просто прекрасно!

Глава 10

   Одетая в свободную рубаху и брюки Жюстина оказалась тесно прижатой к Хоукеру. Его колено упиралось ей в ребра, а ее локоть – ему в живот. Однако мальчик не обращал на неудобство никакого внимания, как если бы Жюстина была большой собакой или мешком с зерном, преградившим ему путь.
   – Ты меня сейчас раздавишь. – Хоукер пнул девочку по ягодицам, словно это были дыни на рынке. – Подвинься!
   – Двоим здесь не уместиться. И если честно, я не нуждаюсь…
   – И потише, пожалуйста.
   – По сравнению с тобой я нема, как могила, – прошипела Жюстина.
   – Или, вернее, как преисподняя.
   Тонкая кирпичная стена отделяла их от помещения, где жили Невидимки. Их наставники наверняка сидели внизу. Играли в карты или читали. Но в последние дни они наверняка были начеку – осторожные и подозрительные, как вороны.
   – Это моя операция, и я…
   – Так и будем спорить всю ночь, или ты уберешь свою задницу с моих коленей?
   В одном он был прав: они не могли терять времени на пустые разговоры.
   – Я выковыряю последние кирпичи, но ты их пока не вынимай, – сказала Жюстина. – И вообще ничего не делай.
   – Будем работать вместе, – сказал Хоукер.
   Жюстина взяла долото и отодвигалась от мальчика до тех пор, пока не уперлась спиной в грубый необструганный брус поперечной балки.
   – Только будь осторожен.
   – Я делал это и раньше.
   Свечка в закопченном фонаре отбрасывала круг света диаметром всего лишь в шесть футов. В полумраке с трудом можно было разглядеть дощатый пол и деревянные стропила. Но дети не могли позволить себе зажечь более яркую свечу. Свет мог просочиться сквозь щели в карнизе и осветить двор внизу.
   На противоположном конце чердака сидел, скрючившись, друг Хоукера и наблюдал за улицей. Его звали Пакс. Жюстина однажды с ним встречалась, хотя он не подал виду, что узнал ее. Сегодня он участвовал в операции, чтобы защитить спину Хоукера. Это свидетельствовало лишь о том, что англичане не доверяют ей ни на йоту.
   Пакс был одной из непредвиденных проблем. Но возможно, Жюстина найдет ему какое-нибудь применение.
   Она отерла вспотевшие ладони о штаны. В них она облазала не один чердак и подвал. Очень удобная одежда для такого рода работы, но в юбке было бы прохладнее.
   Жюстина взяла в руки долото, вставила его между кирпичами и стала осторожно ударять по рукоятке ладонью.
   Чердак располагался над мастерской, в которой раньше делали кареты. Стена под рукой Жюстины отделяла мастерскую от дома, где жили хозяин «Каретного сарая» и его подмастерья.
   Жюстина вознамерилась освободить Невидимок с того самого момента, как Мадам узнала, что творится в «Каретном сарае». Уже вторую ночь она потела и задыхалась в тесном помещении, расковыривая строительный раствор между кирпичами.
   Теперь всю конструкцию удерживал лишь тонкий слой штукатурки. Строительная смесь оказалась далеко не лучшего качества. Она откалывалась маленькими кусочками, которые Жюстина выковыривала и кучкой складывала подле себя. Очистив очередной кирпич от смеси, она втыкала в щели деревянные клинышки, дабы стена не рухнула раньше времени.
   Кирпичи еле держались. Одно неосторожное движение – и они посыплются в коридор второго этажа.
   Хоукер вопреки опасениям Жюстины действовал быстро и ловко. Встав на колени, он уперся в стену лбом. Его волосы поддерживала черная лента. Лицо было покрыто пылью и перепачкано сухим строительным раствором. А губы напряженно поджаты. Он начал ковырять швы между кирпичами кончиком ножа.
   – Ты испортишь лезвие, – предостерегла его Жюстина.
   – У меня много ножей.
   Жюстина с минуту наблюдала за тем, как Хоукер работает, взволнованная угловатой красотой его лица. Она смотрела на тонкие пряди черных волос, упавшие на лоб, и красиво очерченные губы. Мальчик напоминал ей одного из кельтских богов, что все еще живут в лесах ее родной провинции. Они появляются в сумерках в середине лета и соблазняют юных девушек, приглашая их в свои лесные чертоги. Няня часто рассказывала Жюстине истории о них. Однажды и Хоукер станет настолько соблазнителен, что перед ним не устоит ни одна юная глупышка.
   – Ты выведешь детей из здания, – сказала ему Жюстина. – Не по лестнице, а через этот пролом в стене. Понятно?
   – Хорошо.
   Они уже обсуждали это, но Жюстина считала, что повторение не будет лишним.
   – Выведешь их на улицу, пересечешь ее и свернешь за угол. Там тебя встретят. На этом твоя миссия закончена. Дальше об этих детях позаботятся мои друзья.
   – Куда они их поведут?
   – Они будут в безопасности. Я бы не стала тратить столько времени, чтобы в конце все испортить.
   – Я все равно узнаю. Так что тебе лучше самой мне все рассказать. – Хоукер освободил еще один кирпич.
   – Тебе не нужно это знать.
   Все было уже готово. Невидимки покинут Париж в потайных отсеках баржи, которая уже поджидала их у причала рядом с Ботаническим садом. Они были отнюдь не первым живым грузом, тайно покидавшим Францию.
   Жюстина и Хоукер молча работали в течение нескольких минут. На чердаке было очень душно. А пламя единственной свечи добавляло духоты.
   Пот с лица Хоукера капал на руку Жюстины, а его колено прижималось к ее боку. Он не проявлял раздражения или беспокойства, хотя ему было так же неудобно, как и ей. Скрючившись в узком пространстве и нещадно потея, он планомерно выполнял свою работу. Очевидно, ему не раз приходилось разбирать стены и вламываться в чужие дома. Не слишком привлекательное прошлое, но сейчас оно внушило Жюстине уверенность. Она правильно выбрала помощника.
   – Остался последний ряд, – прошептал Хоукер. – Начнем вытаскивать кирпичи, начиная сверху.
   Жюстина ожидала, что он попытается взять все на себя.
   – Потише, прошу тебя. Начинаем, – ответила Жюстина.
   – Подожди. – Хоукер взял ее за руку, а потом отпустил. Он прикрыл ладонью, а потом снова открыл фонарь.
   Из темноты возник его товарищ. Он был одет в черное, лицо и волосы перепачканы сажей для маскировки. Очевидно, они оба подумали, что Жюстина его не узнает. Слишком самонадеянно с их стороны.
   – Нужно все еще раз проверить, – сказал Хоукер. – Этот пролом ведет в коридор верхнего этажа.
   – Если я правильно рассчитала. Ты увидишь дверь в мансарду. Невидимки спят там, прямо под крышей. Я видела, как они выглядывали вечером из окна.
   – Эта дверь находится справа.
   – Я так предполагаю. Когда я работала здесь, – Жюстина указала на очищенные от строительной смеси кирпичи, – я слышала, как они проходили мимо. Вот туда. – Жюстина указала рукой направление. – Дверь наверняка запирают снаружи. Но у меня есть отмычки.
   – Я взял свои.
   – Меня это не удивляет. Ты и твой друг…
   – Он не мой друг, – оборвал девочку Хоукер.
   Жюстина окинула взглядом навязанного ей британского шпиона:
   – Тебе и твоему товарищу нужно уговорить Невидимок бежать. Твое дело – вывести их из дома. Мое – проследить, чтобы тебе не помешали это сделать. Я буду внизу.
   – Но ведь эти два человека – наставники – тоже внизу.
   – Двое. А может, и больше.
   – И ты собираешься их остановить?
   – Если возникнет такая необходимость. У меня есть пистолет. И еще нож. – Жюстина втянула носом пропитанный пылью воздух. В этом тесном раскаленном помещении они дышали горячими дыханиями друг друга. Точно звери.
   Хоукер неодобрительно окинул девочку взглядом:
   – А тебе приходилось хоть раз с кем-нибудь драться?
   – Не твое дело.
   – Мое, если ты защищаешь мой тыл.
   – Мне приходилось убивать. – Жюстина не стала уточнять, что делала она это посредством чужих рук. – Я сумею за себя постоять. Меня обучал бывший военный.
   – Ты брала уроки? Я впечатлен!
   – В любом случае другого выбора у тебя нет. Мы будем следовать моему плану, – произнесла Жюстина и замолчала.
   Единственная свеча была спрятана внутри фонаря из затемненного стекла. Хоукер состоял из различных оттенков полумрака – черного, точно чернила, почти белого, точно дым, и серого, как пепел. Лезвие его ножа совсем не отражало света. Казалось, Хоукер держит в руке мрак.
   Наконец он отвернулся и тронул середину верхнего ряда кирпичей. Он ответил не сразу. Сначала смахнул с кирпичей оставшуюся пыль.
   – Ломаем.
   Хоукер проковырял ножом небольшую щель и посмотрел в нее одним глазом.
   – Хорошо. На той стороне никого нет. Все тихо и спокойно. Коридор утопает в темноте.
   Они начали вытаскивать из стены кирпичи. Помощь тощего неразговорчивого товарища Хоукера пришлась как нельзя кстати. Он забирал кирпичи у Жюстины и Хоукера и откладывал их в сторону.

Глава 11

   Дыра, которую они расковыряли в стене, вела в коридор – в этом Сова оказалась права – и находилась в шести футах от пола. Спуститься вниз, держась за край пролома, не представлялось возможным, иначе стена развалилась бы под руками. Поэтому пришлось прыгать. Шесть футов не слишком большая высота. Но она кажется весьма значительной для того, кому нужно приземлиться совершенно бесшумно. Это и предстояло сделать троим шпионам.
   Хоукер спрыгнул в коридор первым, несмотря на молчаливые возражения Совы. Ведь когда требовалось соблюдать тишину, он не доверял никому, кроме себя. Когда ноги Хоукера бесшумно коснулись пола, он откатился к стене и на мгновение замер.
   Он был совершенно один в длинном коридоре со множеством закрытых дверей. Из-за них не доносилось ни звука. Хоукер прижался спиной к стене, превратив себя в импровизированную лестницу для Совы. Девочка поставила ноги на его плечи и спустилась вниз. Пакс последовал ее примеру. Только он был немного тяжелее.
   Сова оделась правильно. Черные штаны и рубаха, заплетенные в косу и убранные под темный платок волосы, мягкие ботинки. Женскую одежду она оставила в свертке на улице. За мальчишку она все равно не сошла бы, но мужская одежда была гораздо удобнее для воплощения в жизнь ее плана, и ей не было никакого дела до того, как она выглядит со стороны.
   Пакс взял с собой свечу, а фонарь оставил на чердаке. Он понадобится, когда они будут возвращаться. Наставник Хоукера, обучавший его воровскому искусству, всегда повторял: «Никогда не жалей времени на то, чтобы подготовить путь к отступлению. Оно не будет потрачено зря».
   Едва коснувшись ногами пола, Сова заскользила вдоль стены. Она отворяла двери, заглядывала внутрь и оставляла комнаты открытыми. Спальни. Мужская одежда. Множество книг и газет. В этих помещениях можно будет спрятаться, а потом напасть из засады, если их будут преследовать по этому коридору. Пакс, как привидени, скользил вдоль другой стены, следуя примеру Совы. И все это они проделали не сговариваясь. Хороший знак.
   Дом напоминал барак. Ни ковров, ни мебели. Лишь десяток-другой вышивок на стенах. Словно здесь вообще никто не жил.
   Дверь, ведущая в мансарду, оказалась предпоследней по правой стороне. Хоукер сразу подошел к ней, ориентируясь на планировку домов, в которых ему доводилось бывать прежде, и на собственное чутье. Он надеялся, что произвел впечатление на присутствующих.
   Сова же направилась к лестнице, ведущей вниз. Она стояла на верхней ступени, мерно дыша и пытаясь успокоиться перед тем, что ей предстояло сделать дальше. С минуту она настраивалась, а потом достала маленький пистолет из мешочка, спрятанного под рубашкой.
   Хоукер бесшумно пересек коридор и тронул Сову за рукав. Она упрямо посмотрела на мальчика, но все же остановилась. Он протянул руку, и девочка подала ему пистолет, чтобы он мог взглянуть на него. Пистолет был маленьким, но совсем не игрушечным. Серьезное оружие, созданное для того, чтобы убивать.
   Получив пистолет назад, Сова положила большой палец на курок и опустила руку. Она твердо усвоила урок и не оплошает, если дело дойдет до перестрелки.
   – Удачи, – произнес Хоукер одними лишь губами, хотя надеялся на то, что удача Сове сегодня не понадобится.
   После этого он направился к мансарде, чтобы выполнить порученную ему часть дела. Он прошел мимо Пакса, все еще обыскивающего комнаты. Подниматься вверх по темной лестнице было все равно что лезть в черное горло. Дойл называл такую темноту черной, как Стикс, хотя Хоукер не понимал, что это означает. Забавно, но его прежнее занятие, воровство, и нынешнее – шпионаж – были связаны с передвижениями в кромешной тьме.
   Четвертая ступенька лестницы скрипнула, словно протестуя, поэтому Хоукеру пришлось наступать на следующую ступеньку с краю. Досадно, что некоторые домовладельцы не желают делать ремонт в своих жилищах.
   Добравшись до двери, Хоукер провел руками по ее периметру. Она была не только заперта на замок, но и загорожена толстым деревянным брусом, лежащим на двух крюках. Серьезная преграда. И сделано это было не для того, чтобы из комнаты никто не вышел, а для того, чтобы в нее никто не вошел.
   Хоукер приложил ухо к двери. Из комнаты не доносилось ни звука. В другом месте и в другое время это могло бы означать, что он намерен вломиться на склад старой мебели. Но сейчас тишина свидетельствовала лишь об одном: кто-то уже поджидает его по ту сторону двери, чтобы ударить по голове, едва только он переступит порог.
   Однажды Хоукеру выпала возможность стать помощником скупщика краденого. Мальчик неплохо считал и знал все о том, что, где и когда украдено. В такие вечера, как этот, Хоукер начинал жалеть о том, что отказался от того предложения.
   Он поднял с крюков брус и отставил его в сторону. После этого настала очередь висячего замка. Крепкого, холодного, тяжелого и, судя по всему, дорогого. Отмычки оказались в руке быстро и бесшумно, так как Хоукер приготовил их заранее. И не было в мире ощущения более сладкого, нежели гладкие отмычки между пальцами.
   Ну разве что женская грудь. Или бутон меж ее бедер. Он-то и впрямь был самой сладкой игрушкой на свете. А уж за ним шли отмычки.
   Но негоже думать о девчонках во время работы. Дойл наверняка сказал бы по этому поводу что-нибудь язвительное и заставил бы Хоукера почувствовать себя полным идиотом.
   Хоукер заметил Пакса прежде, чем услышал, ибо тот нес в руках свечу, а ступал неслышно, точно призрак мыши. Даже четвертая ступенька не скрипнула под его ногами. Он не произнес ни звука, лишь наклонил свечу так, чтобы свет падал на замок под нужным углом.
   Хоукер не мог не признать, что Пакс свое дело знает. Хотя от этого его неприязнь к тощему агенту не стала меньше.
   Механизм тихо щелкнул, и дужка замка вылетела из своего гнезда. Пакс прикрыл пламя свечи ладонью, дабы нечаянный сквозняк не затушил ее.
   Дверь бесшумно отворилась, явив взору шпионов тесное узкое помещение без всяких признаков света.
   Несколько детей стояли в дальнем конце комнаты. И мальчики, и девочки были одеты в одинаковые короткие ночные сорочки. Хоукер быстро пересчитал: тринадцать человек. Девочка с белокурыми косами, которую он видел ранее во дворе «Каретного сарая», стояла впереди всех. Справа от нее мальчик такого же роста. Оба они были невероятно красивы. Все дети стояли тихо, точно каменные изваяния. Что ж, это даже неплохо.
   – Мы друзья, – прошептал Хоукер. – Дайте мне все объяснить… – «Прежде чем начнете вопить».
   И как они размещались в столь тесном помещении с покатым потолком? Стоять в полный рост можно было только находясь посередине комнаты. В маленьком окошке, прорубленном в дальней стене, не отражался свет. Значит, стекла в нем не было, только чугунная решетка. Промежутки между прутьями были такие маленькие, что сквозь них не пролез бы даже самый худенький ребенок.
   В комнате не было ни кроватей, ни мебели, ни платяных шкафов. Одеяла расстелены прямо на полу вдоль стен. На них спали обитатели мансарды. На одно одеяло ложились, другим укрывались. И никаких матрасов, подушек и простыней. Рядом с одеялами лежали стопки аккуратно сложенной одежды и стояли ботинки.
   В мансарде было даже более душно, нежели в коридоре. Хоукеру приходилось ночевать в таких вот комнатушках. Летом поджариваешься. Зимой промерзаешь до костей.
   Все дети были худенькими. Ни одного полного. А еще их всех держали взаперти. Хоукер ощущал присутствие Пакса, стоящего за спиной.
   – Кто вы? – спросила блондинка. – И что вам нужно?
   Стало быть, эта девочка была у них за главного. Это было видно по тому, как поглядывали на нее остальные дети, стоящие чуть поодаль.
   – Я хочу забрать вас отсюда, – ответил Хоукер.
   – Почему? – выпалил мальчишка, стоящий рядом с блондинкой.
   – Это имеет какое-то значение?
   Никто даже глазом не моргнул. Все внимательно взирали на незнакомцев.
   – Вам сообщили, что Робеспьер мертв? – спросил Хоукер.
   – Сообщили.
   – В таком случае вы знаете, что все изменилось. Этот ваш «Каретный сарай»… – Хоукер едва не сплюнул на пол, да вовремя остановился. Дойл говорил, что джентльмены не плюются. Но теперь Хоукер попросту не знал, как выразить свои чувства. – Это место… С ним покончено. Вы последние.
   Он сделал шаг вперед. Блондинка готова уже была броситься на него, но, судя по всему, передумала.
   – Но одного вам не сказали, – продолжал Хоукер. – Для вас нет мест в Англии. Их просто не подготовили. Да и устраивать вас в чужой стране тоже теперь некому. Вам не придется жить в семьях или школах. Вас всех отправят в бордели.
   Однако глаза девочки по-прежнему смотрели холодно.
   – А тебе-то что за забота?
   Будь он проклят, если знает ответ на этот вопрос. Но Дойл поступил бы так же. Может быть, такими и должны быть джентльмены?
   – Выбор за вами: остаться или убраться из этой конуры. У вас минута на размышление.
   – Они проверяют нас, – сказал один мальчик, а другой согласно кивнул.
   – Это англичане.
   – Они перережут нам горло, – раздался нежный девический голосок.
   – Мы служим Франции, – произнесла блондинка. – И будем делать то, ради чего нас здесь собрали.
   – Мы преданы революции, – добавил мальчик, стоящий рядом с ней. Остальные дети тоже начали говорить что-то о преданности, революционных идеалах и стойкости.
   Но у Хоукера не было времени на пустые разговоры.
   В углах мансарды заплясали пятна света. Лица детей на мгновение осветились, а потом снова утонули в темноте. К Хоукеру подошел Пакс.
   – Внизу кто-нибудь есть? – спросил он.
   Кругом была полная тишина. Лестница, ведущая в мансарду, утопала в темноте. И это заставляло Пакса нервничать.
   Обернувшись, Хоукер заметил, как его товарищ переложил свечу из левой руки в правую.
   – Меня менее всего волнует, – произнес Пакс, сжимая и разжимая пальцы, – верите вы мне или нет. – Его голос звучал так спокойно и обыденно, точно он говорил о стоимости пучка редиски на рынке. – Вы отправитесь с нами или останетесь здесь и не станете противиться своей дальнейшей судьбе. – Пакс переводил взгляд с одного детского лица на другое. – Это не проверка. И не обман.
   Прошло несколько секунд.
   – Мы не трусы! – прервала молчание блондинка. Она развернулась, полная достоинства, несмотря на свой нелепый наряд. – Выбирайте: останетесь вы здесь или уйдете? Если уходите, то одевайтесь быстрее. Обувь возьмите с собой.
   Не все согласились бежать. Хоукер с Паксом попробовали еще раз убедить детей, но трое из них все же остались.