Джоанна Борн. Черный ястреб

Глава 12

   Жюстина не была новичком в деле шпионажа. Работала на тайную полицию, Мадам и агента Сулье. Для них она превращалась в служанку, шныряла везде никем не замеченная, прислушивалась, присматривалась, собирала сплетни и слухи. Для них она втерлась в доверие к контрабандистам, вела за ними наблюдение и составила карту их передвижений. Она стала надежным агентом организации и уводила людей практически из-под ножа гильотины. Целых два года Жюстина занималась шпионской деятельностью.
   Но это была первая операция, разработанная ею самостоятельно. На этот раз не к кому было обратиться за советом или помощью. Едва только она ступила на лестницу, ведущую вниз, она осталась наедине с собой, и в желудке у нее похолодело.
   Жюстина спиной чувствовала, как Хоукер смотрит ей вслед, но не обращала на него внимания. Она держала пистолет так, словно на ее счету уже был целый батальон убитых людей. Роль опытной шпионки вселяла уверенность, хотя ей удалось обмануть только себя.
   Хоукер проник в «Каретный сарай» с щегольством человека, на своем веку закравшегося в бесчисленное количество домов, разработавшего и осуществившего немало шпионских операций. Жюстина не чувствовала себя столь же уверенно. Но ведь надо же с чего-то начинать. Не одному Хоукеру убивать.
   Свет погас, занавес поднят. Наставники из этого дома, Хоукер и его товарищ Пакс, Невидимки… все они принимали участие в драме, написанной Жюстиной. Да и она сама выступала в главной роли. И обратного пути не было.
   Задача Хоукера – уговорить Невидимок покинуть дом. Он будет казаться раздраженным, язвительным, безразличным, но Невидимки поверят ему, ибо ничто не может быть более убедительным, нежели грубость. Напротив: доброжелательно ведут себя те, кто на самом деле желает зла.
   Жюстина была их последним бастионом. Если беглецов обнаружат, она будет задерживать преследователей, чтобы дать им уйти.
   Достигнув последней ступени лестницы, перила которой заканчивались мягким завитком, отполированным до блеска сотнями рук, она осторожно ступила на пол первого этажа негнущимися от страха ногами. Грудь сдавило так, что тело, казалось, превратилось в сжатый кулак, внутри которого отчаянно колотилось сердце. Но сознание работало четко – острое, точно осколок стекла.
   Жюстину сковал страх. Ее даже подташнивало от этого ощущения. Какая-то бесстрастная часть ее души взирала свысока на перепуганную девочку. «Я не позволю страху возобладать. А если позволю, то превращусь в ничтожество. Только этого не будет. Никогда больше не будет». И Жюстина усилием воли сжала страх до размера носового платка и спрятала его подальше в самый глубокий карман своей души. Она всегда поступала так в моменты наивысшей опасности. Поэтому Мадам и взяла ее под свое крыло.
   Справа, в конце длинного коридора, примерно в сорока футах от лестницы тусклая лампа отбрасывала желтый свет на стены, выхватывая из мрака неясные очертания дверей. Слева от Жюстины, прямо у входной двери висело зеркало, отражаясь в котором, лампа напоминала далекую звезду. Зеркало повесили здесь вовсе не для того, чтобы постояльцы могли причесаться или поправить ленту в волосах. В нем отчетливо просматривался весь коридор, и от глядящего в него человека невозможно было спрятаться. Зеркала в коридорах борделя «Золотое яблоко» служили этой же цели.
   Ощущение пистолета в руке больше не казалось странным и непривычным. Бесчисленное количество тренировок сделало свое дело. «Возможно, сегодня ночью я смогу убить. Я же говорила Мадам, что она может использовать меня для подобной работы. Я готова».
   Жюстина была молода. Всего тринадцать лет. Но когда-нибудь она станет женщиной, передвигающейся в темноте свободно, как кошка, сжимающей в руке пистолет и вершащей великие дела. Когда-нибудь она совсем перестанет бояться.
   Жюстина обогнула перила. Отражение свечи в зеркале пропало, а потом вновь появилось, когда девочка пересекла коридор.
   На пути к входной двери не было никаких препятствий. Ни шкафов, ни ящиков, ни стульев, ни маленького столика, на котором стояла бы китайская ваза. Люди, живущие в «Каретном сарае» исповедовали аскетическую идеологию и обладали ограниченным кругозором.
   Оказавшись у двери, Жюстина в полной тишине вытащила из петли металлический штырь и отодвинула засов. Благодаря хорошо смазанным петлям, дверь бесшумно отворилась, что было Жюстине на руку.
   Открытая дверь отвлечет наставников. Они бросятся обыскивать двор, вместо того чтобы подняться в мансарду и обнаружить там пролом в стене. Открытая дверь поможет Жюстине выиграть несколько минут. А если случится худшее, она сможет бежать.
   Жюстина скользнула к двери гостиной и почти слилась со стеной. Обхватив пистолет со взведенным курком обеими руками, она прижала его к груди дулом вверх. Одежда девочки пропиталась потом, смешанным с пылью. А вот внутренности ее сковал лед.
   Хоукер действовал со знанием дела. Сверху не доносилось ни звука. Жюстина не заметила ни одного отблеска света. Коридор тускло освещался единственной свечой, отражение которой подрагивало в зеркале.
   Жюстина приложила ухо к стене. Она различила еле слышный гул. Мужские голоса, но не слова. Она не знала – да и Мадам не была уверена, – сколько именно наставников выжило и все еще находилось в Париже. Но Гравуа и Патлен – наставники, надзирающие за положением дел в доме днем, наверняка тут. Сегодня они будут нервничать. Они знакомы с каждой половицей в этом доме. И это делает их еще более опасными противниками.
   Судя по всему, мужчины в гостиной обсуждали что-то очень важное. Возможно, составляли план действий. В их голосах слышалась решимость и уверенность.
   Жюстина тщательно вслушивалась, не замолчат ли они. Ведь это будет означать, что находящихся в комнате мужчин что-то насторожило.
   Палец девочки ласкал спусковой крючок пистолета. Она с легкостью убьет первого, кто покажется в дверном проеме. И после этого останется вооружена одним лишь ножом. Жюстина трезво смотрела на вещи и понимала, что не сможет одолеть ни одного из опытных убийц, руководящих обучением в «Каретном сарае», даже с помощью ножа. Они вдвое превосходили ее по размеру, втрое по возрасту и в тысячу раз по опыту.
   Внезапно воображение нарисовало Жюстине невероятно яркую картину ее собственной смерти. Вот она падает под пистолетными выстрелами, ударами ножей и ботинок, забрызгивая кровью этот пустой коридор, с его отполированными полами, окрашенными белой краской стенами и вышитыми учениками политическими лозунгами.
   Жюстина поспешно прогнала мысль о смерти. Она будет представлять лишь то, что ей необходимо сделать. Если мужчины выйдут из гостиной, она выстрелит, бросит пистолет и побежит. Путь отступления хорошо продуман. Она пересечет двор, взберется на стену и была такова. Преследователи с криками бросятся за ней, но она скроется от них в лабиринтах темных улиц.
   Со стороны ее можно было принять за каменное изваяние. Жюстина умела стоять без движения на протяжении нескольких часов. Все ее мышцы были расслаблены, кроме тех, что помогали держать пистолет. Зачем расходовать силы попусту?
   Когда ей исполнилось одиннадцать лет, ее родители умерли, а саму ее отправил в бордель друг семьи. Там Жюстина научилась стоять совершенно неподвижно. В борделе дети зачастую исполняли роли нимф и фавнов. Обнаженные, с венками из цветов на головах, они стояли подле обеденных столов и держали подсвечники или подносы с едой. Иногда их покрывали мукой с ног до головы, чтобы они напоминали античные статуи. И так они стояли без движения на протяжении нескольких часов.
   Жюстину не били, если ее руки начинали дрожать усталости. За ее просчеты наказывали Северен.
   В «Каретном сарае» тоже били детей, если они не доставляли удовольствия своим хозяевам. Жюстина с наслаждением застрелит Патлена, Гравуа или того, кто неблагоразумно выйдет из гостиной первым. И кровь, что брызнет на белые стены, будет принадлежать одному из этих людей, а не ей.
   Им придется иметь дело не с невинной дочерью благородной семьи де Кавбрийяк. Та девочка навсегда канула в Лету. Теперь они столкнутся лицом к лицу с Жюстиной Дюмотье – агентом тайной полиции. Ее уничтожить не удалось. Она не доставила своим врагам такой радости.
   Снаружи зашевелился ветер и проник в дом, подобно вздоху.
   А время шло.
   Глаза Жюстины настолько привыкли к темноте, что она сумела разглядеть, как темная лестничная клетка на втором этаже еле заметно осветилась. До слуха девочки донесся едва различимый шелест шагов. Потом такой же неуловимый скрежет по стене. Невидимки забирались в пролом. Это хорошо.
   Минуты тянулись долго и мучительно.
   В гостиной заскрежетали ножки стула о пол. Голоса говорящих затихли.
   Должно быть, они что-то услышали. Жюстина сглотнула. Сжалась в комок, готовясь к нападению. Ее руки, ноги, плечи напряглись, точно струны. Она готовилась прыгнуть на того, кто первый покажется из двери.
   Однако недобрые мысли так и лезли ей в голову. Она представляла собственную смерть, смерть Хоукера и наказание, которое непременно понесут за свою неосмотрительность Невидимки. Мадам будет скомпрометирована. А Северен останется совсем одна в этом хаосе.
   «Я виновата. Во всем виновата только я». Внезапно Жюстина осознала, что значит бремя ответственности.
   «Не думай об этом. Успокойся. Вот сейчас…» Жюстина с величайшей предосторожностью сняла палец со спускового крючка. Рука с пистолетом совершенно не дрожала. Жюстина прислушивалась к малейшим звукам за дверью. Совсем скоро она развернется и выстрелит. «Я не боюсь».
   Когда она побежит, мужчины из гостиной последуют за ней на улицу. Хоукер и его товарищ смогут убить хотя бы одного, Жюстина в этом не сомневалась. А может, даже двух. Поведение Хоукера и его манера держаться говорили о том, что он способен на убийство.
   Кровь пульсировала в ушах Жюстины. Она затаила дыхание и прислушалась.
   Гул голосов в гостиной возобновился.
   Стало быть, никакой опасности нет. Пока. Жюстина вновь положила палец на спусковой крючок. Эта временная отсрочка неизбежного наполняла ее сердце не просто страхом. К горлу подкатывала тошнота, а все тело дрожало, точно от холода. Жюстина никак не могла заставить себя дышать спокойно и размеренно. В голове крутились слова псалма: «Я не стану бояться зла. Я не стану бояться зла». И Жюстина держалась за них, как утопающий за соломинку, хотя давно уже оставила веру в Бога.
   А потом на верхней ступени лестницы серой тенью возник Хоукер. Он начал бесшумно спускаться вниз и неожиданно быстро оказался рядом с Жюстиной.
   Хоукер положил пальцы на дуло ее пистолета и произнес:
   – Опусти. Мы закончили. Отличная работа, а теперь пора отсюда выбираться.
   Жюстина опустила пистолет, поставила курок на предохранитель и убрала пистолет в мешочек, спрятанный под рубашкой. Дети выбрались из дома. Операция закончилась успешно.
   Внезапно на улице возникло пятно света.
   Хоукер обернулся одновременно с Жюстиной. Окно и крыльцо осветились. Кто-то быстро и бесшумно направлялся к дому через двор с фонарем в руке.
   Жюстине потребовалась всего лишь доля секунды, чтобы тенью метнуться через коридор и прижаться к стене по одну сторону от двери, в то время как Хоукер встал по другую.
   Холл осветился, и на пороге возник мужчина.

Глава 13

   Жюстина тут же узнала этого человека, и все ее существо наполнилось ликованием. Она не помнила, как достала нож, но он оказался в ее руке, когда Жюстина бросилась на вошедшего.
   В этот самый момент время, казалось, застыло.
   Дриё перекинул куртку через руку, в которой сжимал саквояж. В другой руке он держал фонарь. Белоснежная сорочка под расстегнутым жилетом казалась вульгарной и совершенно неуместной.
   Сжав нож обеими руками, Жюстина погрузила его в эту белизну и едва не издала торжествующий вопль.
   Ее обучали управляться с ножом на рынке «Чрево Парижа», заставляя снова и снова ударять им подвешенную на крюке коровью тушу. Человеческий живот показался Жюстине более мягким и податливым.
   Тошнотворная близость соединила девочку с Антуаном Дриё. Он ошеломленно вытаращил глаза и содрогнулся всем телом. И это было так же отвратительно, как горячее грубое совокупление. Его пропитанная потом одежда коснулась кожи Жюстины, а в лицо ей пахнуло одуряюще несвежим дыханием.
   Хоукер в мгновение ока оказался рядом с ней. Его ладонь закрыла рот мужчины, не пуская наружу булькающий предсмертный крик. Бедро и нога мальчика смягчили падение саквояжа. А свободной рукой он накинул на фонарь куртку Дриё, чтобы заглушить звук удара об пол.
   Жюстина не выпускала из рук рукоятку ножа. Горячая липкая кровь струилась по ее пальцам.
   Они с Хоукером держали сопротивляющегося Дриё до тех пор, пока тот наконец не затих. Пока не превратился в грузное, внушающее отвращение безжизненное тело.
   Антуан Дриё умер. Сотню раз Жюстина мечтала об этом. Планировала его убийство. Она даже собиралась тайно отправиться в Лион и расправиться с ним.
   Она убила французского агента, и если об этом узнают, она труп.
   По коже девочки побежали мурашки. Желудок болезненно сжался. Ее сердце наполнилось ужасом, смешанным с облегчением и какой-то извращенной радостью.
   Одним меньше. Меньше одним из мужчин, обладавших ею в борделе.
   Жюстина ошеломленно вскинула голову, когда Хоукер нетерпеливо ткнул ее локтем в бок.
   – Оставь нож в теле, – одними губами произнес он. – Все его вещи нужно забрать с собой.
   Он уперся плечом в тело Дриё, слегка наклонил его и приподнял от пола.
   Фонарь опрокинулся на бок, но, к счастью, свеча осталась внутри. Жюстина заметила на пороге несколько капель крови и затерла их пылью. При дневном свете это будет просто бурая грязь. Странно, что крови вытекло так мало. Похоже, нож нужно всегда оставлять в ране. Теперь Жюстина знала это.
   Итак, фонарь, куртка, саквояж… Жюстина бесшумно закрыла за собой дверь и последовала за Хоукером и его страшной ношей. Они оба прекрасно понимали, что тело не должны обнаружить во дворе. Нельзя допустить, чтобы исчезновение Невидимок связали с убийством. Даже англичан не должны привязать к ночному происшествию.
   Хоукер остановился и развернул тело так, чтобы Жюстина смогла достать ключ. Он оказался в кармане жилета. Руки девочки ослабли и дрожали. Она с трудом вставила ключ в замочную скважину. Огромные ворота распахнулись, выпустив детей на улицу и не издав при этом ни малейшего звука. Жюстина прикрыла окошко фонаря так, чтобы он отбрасывал на землю лишь крошечный лучик света, подняла с земли саквояж, вышла на улицу Планш и плечом закрыла за собой ворота.
   Дома, возвышавшиеся по обе стороны улицы, были погружены во тьму. Лишь слева от Жюстины в одном из окон второго этажа пробивалась сквозь плохо закрытые ставни полоска света. Пакс намеренно встал так, чтобы она освещала его фигуру.
   Он кивнул головой. Из переулка, что располагался за стеной «Каретного сарая», появилась маленькая фигурка, быстро пересекла улицу и скрылась в тени. Никто не смог бы разглядеть, что на противоположной стороне улицы уже стояли несколько человек, слившихся с темнотой.
   Хоукер свернул в другую сторону. Он опередил Жюстину на дюжину шагов, и она поспешно семенила следом. Дорога делала поворот, но «Каретный сарай» был все еще виден. Именно здесь Хоукер остановился, прислонил тело Дриё к стене и хмуро посмотрел на девочку из-под его руки.
   Сердце Жюстины колотилось, точно маленький барабан. Но она ни за что не покажет Хоукеру своего страха. Ни за что на свете.
   – Давай постоим здесь пару минут. Я должна убедиться, что все дети на свободе.
   – Хорошо. Постоим и потаращимся на улицу. – В голосе Хоукера сквозило раздражение. – Ну и где твои друзья?
   – Ты не увидишь их до тех пор, пока они сами этого не захотят. – Хоукер смотрел на нее гневно и осуждающе, поэтому она добавила: – Мне пришлось его убить. Выбора не было.
   – Наверное, не было.
   – Тебе лучше положить его на землю. – Жюстина фонарем указала на тело. – Выглядит тяжелым.
   – Он и в самом деле очень тяжелый, – проворчал Хоукер, а потом посадил тело на землю, прислонив его спиной к стене. Со стороны мертвый Дриё мог показаться просто пьяным, задремавшим на полпути к дому.
   Дети разговаривали очень тихо, хотя вряд ли кто-то услышал бы их внутри «Каретного сарая» или в одном из этих темных безмолвных домов. Но поступали они так вовсе не из уважения к покойнику.
   Внизу по улице Планш еще одна фигура отделилась от стены и присоединилась к остальным, поджидающим в тени. Еще один Невидимка на свободе.
   Хоукер отер руки об одежду покойника.
   – Могла бы убить кого-нибудь помельче.
   – Так уж получилось.
   Хоукер опустился на одно колено и принялся обшаривать карманы Дриё.
   – Труп нельзя здесь оставлять, – произнесла Жюстина.
   – Я знал, что ты это скажешь. Когда Пакс закончит, мы подхватим его под руки, как пьяного товарища. Подай мне его куртку. Она прикроет следы крови.