Страница:
– Оно спасет сотни жизней.
– Если даже ваши заверения правдивы, хочу вам напомнить – за эту неделю было четыре демонстрации против исследований по генетике. И газета просто не может опубликовать материал о неапробированном лекарстве.
– То, что я говорю, – чистая правда, – спокойно сказала Кейт. – И я готова представить вам необходимые материалы.
– В которых я не смогу ничего понять.
– Обратитесь за помощью к любому ученому, который мало-мальски разбирается в этом вопросе.
Журналистка покачала головой:
– Это малоинтересная публикация для газеты, – и она вышла из номера.
– Чего я и ожидал, – сказал Тони. – Придется обратиться к другому человеку. У меня в списке стоит…
– Нет, – вмешалась Кейт. – Подождите.
– Чего?
– Чувствуется, что эта женщина – профессиональный журналист. Мы пробудили ее любопытство. И вот увидите, она не сможет уйти просто так.
– Но она уже ушла.
– Мне она понравилась. У меня такое ощущение… Дайте немного времени, прежде чем пригласите кого-нибудь другого.
– Не думаю, что…
– Двадцать четыре часа, – Сет улыбнулся Кейт. – Я всегда с почтением отношусь к интуиции. Тони пожал плечами:
– В конце концов, это вы сидите на вулкане, а не я.
– Ну хорошо. Я поймалась на удочку. Мне хочется посмотреть на документы, связанные с RU-2.
– А из-за чего вы передумали?
– Я позвонила в Дандридж и расспросила о том, что там произошло. Кстати, вас уже не разыскивают в связи с убийством. Вы им нужны как свидетель. Они хотят, чтобы вы ответили на их вопросы.
Кейт почувствовала, как волна облегчения прошла по ее телу:
– А что заставило их изменить первоначальное мнение?
– Не что, а кто. Это заслуга детектива Эблунда. А еще я сходила в городской морг и осмотрела человека, который поступил из отеля в Джорджтауне под именем Джона Доу.
Кейт на секунду прикрыла глаза. Джон Доу.
– Если это не сам Ной Смит, то у него должен был быть брат-близнец. Они решили, что я сошла с ума, когда попросила их сверить отпечатки пальцев покойника с отпечатками пальцев Ноя Смита, который, как известно, погиб во время взрыва на фабрике. Но я уверена, что они все же сделают это. Конечно, не исключено, что другая половина истории является фальшивкой, но то, что я имею на руках, заставляет меня заняться этим делом, Я приеду за документами об этом открытии через сорок минут.
– Отдать их вам я не могу. Придется поехать с вами.
– Вы боитесь выпускать их из рук? Что ж, вполне понимаю вас. Думаю, что мы можем уладить этот вопрос.
Повесив трубку, Кейт повернулась к Сету:
– Ну вот. Теперь меня уже не разыскивают в связи с убийством. И Мерил собирается подробнее заняться RU-2.
– Значит, мы сделали ставку на правильный номер, – сказал Сет. – Держу пари, что материал выйдет в завтрашнем утреннем выпуске. – Он помолчал. – И тогда всем станет доподлинно известно, где мы находимся. Ты уверена, что именно этого хочешь?
– Нет. Но, к сожалению, придется идти до конца. Никуда не денешься. – Она поморщилась. – В конце концов все не так уж плохо. Мне не хотелось, чтобы полиция ломала голову, где меня искать.
– Тогда держись покрепче за поручни. Скоро начнется такая качка, что недолго вылететь за борт.
Крик отчаяния едва было не вырвался из горла Ишмару, когда он вошел в пещеру. Встав на колени, он принялся рыться в золе, пытаясь найти хоть какие-то остатки. Его рука наткнулась только на обуглившийся шест, а потом на золотую зажигалку. Ишмару сжал ее в руке. Но защитников и следа не осталось.
Он стоял на коленях, обхватив себя руками, и раскачивался вперед и назад. До чего же ему была нужна их помощь.
Теперь тени подступали из темноты, и некому было разогнать их. Они надвигались на него, подходили все ближе и ближе.
– Прочь! – простонал Ишмару. – Слышите! Вон!
И выскочил из пещеры, которая вдруг превратилась для него в западню.
Ишмару не останавливался до тех пор, пока не добежал до леса. После чего в изнеможении свалился под вязом. Кто это сотворил? Кто посмел посягнуть на то, что давало ему силу?
Эмилия! Это она.
Никто другой не мог догадаться о том, что духи мертвых могут преследовать его. Ишмару рассердил ее, и она ответила ударом на удар.
Гнев вспыхнул в нем, как пламя костра в ночи.
Ты поплатишься за это, Эмилия. Ты еще горько пожалеешь о том, что посмела посягнуть на защитников.
Взгляд его упал на золотую зажигалку, которую он все еще сжимал в руке. Металл покорежился от огня, но инициалы можно было разобрать. Хименес. Он стал оружием в ее руках. Оружие, которое вызвало этот страшный пожар. Сам ублюдок никогда бы не осмелился на такое.
Неважно, кто исполнитель. Он всего лишь выполнял волю Эмилии. Это она направила его сюда.
– Даже про Ишмару ничего не говорится, – отметила Кейт.
Сет пожал плечами:
– Она очень осторожна. Но уверен, что продолжает копать в этом направлении. Зато во всем, что касается нас, – говорится очень уважительно. Большего трудно было ожидать. Теперь остальные газетенки захотят выкопать что-нибудь, компрометирующее тебя или меня. Начнут ворошить наше прошлое, вытаскивать все грязное белье, чтобы найти нечто, привлекающее внимание публики.
Кейт продолжала смотреть в газету:
– Как ты думаешь? Этого достаточно?
Сет покачал головой:
– Нет, конечно. Нам надо хорошенько все взболтать. Чтобы шум не унимался как можно дольше. – Он подошел к окну и, выглянув, посмотрел на движущиеся внизу машины. – Тебе все еще рискованно выходить, на публику. Я думаю, что огденовские головорезы не посмеют ничего сделать на глазах у общественности. Но это не значит, что они не попытаются.
– Огден уже пробовал испугать меня. И я хочу как можно скорее покончить со всем. Как ты думаешь, что мне для этого надо сделать?
– Позвони Мерил Кимбро и попроси ее назначить нам встречу с сенатором Лонгуортом сегодня после обеда. А я позвоню на телевидение.
– Он не захочет встречаться с нами.
– Как миленький захочет. Пойми, политики не любят уклоняться от тех встреч, на которые направлено пристальное внимание прессы.
– Но ты сам понимаешь не хуже меня, что я не смогу заставить его отозвать законопроект.
– Если ты сумеешь вызвать сочувствие и симпатию к себе, его шансы могут резко упасть.
– А затем?
– Мы нанесем визит сенатору Ральфу Майгеллину.
– Еще один политик, замешанный в это дело?
– Ральф Майгеллин – один из тех редких людей… про которых можно сказать, что он честный и заслуживающий уважения политик. Его можно охарактеризовать как идеалиста. И если мы сумеем настроить его против Лонгуорта, наши шансы увеличатся вдвое. И тогда законопроект могут не принять.
Кейт покачала головой:
– Как много «если». И откуда ты столько знаешь про все, что творится в Вашингтоне, когда… – Она замолчала.
– Когда занимался совсем другими делами? Напрасно удивляешься. Ты даже не представляешь, насколько полезны знания о закулисных играх политиков в моем деле. – Сет повернулся лицом к ней. – Должен тебе сказать, что я не видел фамилию Ральфа Майгеллина ни в одном из списков кандидатов, у которых собирались вымогать деньги. – Сет направился к двери. – Переоденься. Постарайся выглядеть хорошим профессионалом, умной и к тому же сексуально привлекательной женщиной.
– Не слишком ли многого ты требуешь от меня?
– Нет. Не многого. Всего этого тебе не занимать. Если не станешь мешать самой себе. – Он обернулся. – Постарайся максимально раскрепоститься. В этой части Америки «синие чулки» не пользуются особым успехом.
– Что ты так смотришь на меня? – поморщился Сет. – Не мог же я одеться по-другому.
– Тебе так… идет костюм, – она сразу заметила, с какой неожиданной для нее элегантностью он носит цивильную одежду.
– Наверное, я похож в нем на адвоката, – буркнул Сет и оглядел ее с ног до головы. – Черный цвет тебе идет. Но, по-моему, ты выглядишь слишком строго. Нужно как-то смягчить это впечатление.
– Я же собираюсь не на демонстрацию костюмов в роли манекенщицы, – сухо отозвалась Кейт.
– Распахни костюмный пиджак так, чтобы была видна шелковая блузка, – Сет, не дожидаясь ее ответа, расстегнул пуговицы на костюме, потом чуть-чуть распушил волосы, придавая им более непринужденный вид. – Вот так.
Отлично. – Заметив, как на ее лицо начинает набегать тень, он быстро проговорил:
– Не сердись. Если ты захочешь отрубить мне голову за эти вольности, я сам подставлю шею. Но ты ведь знаешь, как много зависит от первого впечатления, которое оставляет человек.
– Даже пальцем не пошевельну, чтобы угодить им, – резко возразила она, но тем не менее не стала застегивать костюм. – С чего это ты вдруг стал беспокоиться о производимом впечатлении?
– Потому что газетчики сейчас разложат нас по тарелочкам и начнут тыкать вилками как в заливную рыбу. И вид блюда на них производит иной раз большее впечатление, чем его вкус. Фотографии действуют на читателя не меньше, чем рассказ о событии.
– RU-2 говорит сам за себя. Он не нуждается ни в каких… – Она замолчала. К сожалению, ничто не могло говорить само за себя в этом шторме, который они подняли. Все висело на волоске и зависело от малейшей случайности. – Хорошо. Я буду улыбаться в камеру, как кикимора.
– Не обязательно улыбаться. После того, что стряслось с тобой, ты имеешь право быть серьезной. Просто надо подчеркнуть ненавязчиво: ты не только ученый, но еще и женщина. Эта встреча полностью посвящена тебе. Я только прикрываю тыл. – Он обнял ее за плечи. – И постарайся держаться поближе к Лонгуорту. По сравнению с таким крупным мужчиной ты будешь выглядеть особенно хрупкой и уязвимой. Будет очень удачно, если у всех создастся впечатление, что такой бык нападает на тоненькую, но храбрую женщину.
– Всю свою жизнь я сопротивлялась тому, чтобы меня считали «хрупкой, уязвимой женщиной». Этот образ вызывал у меня возмущение.
– А теперь обыграй это. Впрочем, поступай, как считаешь нужным. Но не забывай, что мы должны использовать любое оружие против них.
Типичный прием Сета: сделать вид, будто предоставляет ей свободу выбора, но представить ситуацию таким образом, что она вынуждена ступать на ту тропинку, на которую указал он.
– Ты уверен, что из тебя не получился бы настоящий политик?
– Самая высокая ступень, на которую мне удалось подняться в этой области, – это стать телохранителем одного колумбийского судьи. Что, к счастью, продолжалось не очень долго.
– Его тоже убили?
– Нет. Он все же решил взять взятку, которую ему предложила картель, так что необходимость во мне отпала. – Сет нажал на кнопку вызова лифта. – Но мне удавалось сохранять ему жизнь в течение восьми месяцев, прежде чем он все-таки уступил им. Что не так уж плохо.
Очень странно. Судя по тем отзывам, которые ей были известны о нем, сенатор не относился к числу людей, которых легко можно вывести из себя и заставить трепетать. Репортеры, столпившиеся в комнате, – тоже не повод к тому. Он привык выступать на публике, привык к вниманию журналистов, умел и любил выступать перед камерами.
Но это интервью почему-то пугало его, удовлетворенно отметила Кейт. И это придало "и силы. У нее в руках – факты и доказательства. А у него только риторические восклицания.
– Если RU-2 в самом деле настолько чудодейственное лекарство, как утверждает доктор Денби, собираетесь ли вы отозвать свой законопроект о запрещении исследований в области генетики? – первой обратилась Мерил к сенатору.
– Нет, конечно. Генная инженерия представляет большую опасность. Она должна находиться в надежных руках. Мои избиратели никогда не простят мне, если я позволю выпустить джинна из бутылки. Если, как вы утверждаете, RU-2 и в самом деле обладает чудодейственным эффектом, – в чем я сильно сомневаюсь, – оно тем более должно быть тщательно проверено и опробовано, чтобы никаких сомнений в его безопасности не оставалось.
– Наше министерство всегда отличалось кропотливостью. Более, чем какое-либо другое в мире. Почему бы не оставить все, как было?
– Нам, естественно, понадобятся заключения экспертов министерства. Но решение должен принимать американский народ.
– То есть вы хотите сказать, что решение должны принимать вы, – заметила Кейт. – А конгресс печально знаменит тем, что умеет безнадежно похоронить любое дело. Тысячи людей умрут, пока вы будете спорить из-за всевозможных закорючек.
Лонгуорт посмотрел печальным взглядом на телевизионщиков:
– Вот видите? Безответственное нетерпение. Американский народ заслуживает более серьезного отношения. – Он улыбнулся Кейт. – Я уверен, юная леди, что вы хотите самого лучшего, но есть вопросы, в которых поспешность ни к чему хорошему не приведет. Общественность все больше и больше склоняется к мысли, что вмешательство генетиков противоречит воле Божьей. – Он поднялся и подошел к окну. – Посмотрите сами, и вы убедитесь в этом.
У Кейт не оставалось другого выхода, как встать и подойти к окну. Репортеры тоже ринулись к окнам, оттесняя ее в сторону. Сет сначала загородил ее, а потом помог протиснуться к окну.
Внизу на улице сосредоточилась масса людей. Кейт могла даже прочесть плакаты, которые они несли в руках:
«Остановите их!»
«Спасите наших детей».
«Мы не желаем пользоваться RU-2».
«Благослови вас Бог, сенатор Лонгуорт».
– Каким образом ему удалось так быстро организовать марш протеста? – пробормотала Кейт. – Мы созвонились с ним утром.
– Наверное, доставили платных пикетчиков на автобусах, – Сет взял ее под руку и помог протиснуться к выходу. – Идем. Мы уже можем уходить. Лонгуорт поставил нам мат. Сейчас репортеры сосредоточились на демонстрантах.
– Значит, все пропало?
– Нет, почему же? Видимость интервью все же создалась. – Он придержал для нее дверь. – Ты вела себя великолепно. Иной раз твои реплики выглядели как удары мачете, которые пронзают воздушные шарики.
– А что мне еще оставалось? – Кейт оглянулась и посмотрела на сенатора, который непринужденно болтал с Мерил Кимбро. Лонгуорт встретил ее взгляд, и в улыбке его чувствовалось торжество, прежде чем он снова повернулся к журналистке. – До чего же мне хочется выбросить этого ублюдка из окна.
– Слишком много свидетелей.
– Неужели его наивные доводы могли кого-то убедить? Он… он все превратил в какое-то посмешище.
– Успокойся! Матч выиграл он. Но и ты набрала определенное количество очков. Теперь нам предстоит сделать еще один шаг. – Он открыл дверь. Внизу, возле лимузина сенатора Майгеллина, нас ждет Тони. Мы выйдем через запасной вход. Этот сброд может узнать тебя по тем фотографиям, что напечатали в газете.
Тони стоял наготове возле длинного черного лимузина и тут же помахал рукой, завидев Сета и Кейт:
– Что случилось? Эта демонстрация произвела впечатление на сенатора.
– Он в машине?
Тони кивнул в знак согласия, а Сет тем временем открыл дверцу перед Кейт, и все трое сели в лимузин.
– Вы и есть та самая Кейт Денби? – Ральф Майгеллин улыбнулся. – Сколько шума вам удалось поднять. – Взгляд его остановился на толпе, запрудившей соседнюю улицу. – Со дня своей предвыборной кампании я не видел такого большого сборища людей.
Сет протянул руку и представился:
– Сет Дрейкин. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
– Это был единственный способ поговорить, не привлекая ничьего внимания. Я не уверен, что мне хочется вмешиваться в это дело, связанное с RU-2. Поскольку дорожу своей репутацией и карьерой. – Он пожал плечами. – Хотя случается, что у человека не бывает выбора. От всей души надеюсь, что на сей раз речь об этом не пойдет.
– Тони вам все объяснил? – спросил Сет. Майгеллин кивнул. Взгляд его снова обратился к толпе:
– Это тоже род противодействия? И мне придется столкнуться с тем же самым?
– Да, – кивнул Сет без особого воодушевления.
– Что ж, по крайней мере вы честны. – Он повернулся к Кейт. – Ваш RU-2 на самом деле заслуживает внимания? Это действительно чудодейственное лекарство?
– Ной Смит считал его таковым, – ответила Кейт. – И он погиб из-за него.
– Я спросил ваше мнение.
– Да, действие его поразительно. Но из-за него моей семье грозит опасность. Если с ними что-нибудь случится, вряд ли я буду считать его заслуживающим внимания. Я не настолько самоотверженна.
– Тем не менее вы здесь.
– Не потому, что я благородна и возвышенна, а потому что устала от преследования и надеюсь таким образом прекратить его.
– RU-2 в состоянии спасти тысячи человеческих жизней, как вы говорите?
– Может быть, намного больше. Наши исследования шли только в главном направлении. Если начать разрабатывать дополнительные, то могут открыться и более широкие перспективы его применения.
– Понимаю, – Майгеллин некоторое время изучающе смотрел на нее, прежде чем тяжело вздохнул. – Боюсь, что я поверил вам. Это печально. А я надеялся, что мне удастся спокойно закончить год. – Он достал записную книжку из кармана и что-то в ней пометил. – Однако наш разговор был слишком короткий. Мне бы хотелось встретиться с вами завтра в моем загородном доме. Я приглашу кое-кого на эту встречу.
– Кого? – уточнил Сет.
– Во-первых, Фрэнка Купера. Он возглавляет движение зеленых. Общественное мнение в Вашингтоне имеет очень важное значение. – Он улыбнулся. – Они все очень озабочены собственным здоровьем.
Кейт почувствовала некоторое облегчение – сенатор собирается помочь им.
– Вы попробуете приостановить подписание законопроекта, который выдвинул Лонгуорт? – спросила она.
– Я этого не обещал. Мне нужны серьезные доводы. Подготовьте их к завтрашнему дню. Только после этого я смогу прийти к какому-то решению.
– Мы не успеем, – ответил Сет. – Давайте перенесем встречу на послезавтра. Кейт повернулась к нему:
– Почему?
– Завтра после обеда назначены Похороны Ноя Смита.
Майгеллин кивнул:
– Понимаю. А где его собираются хоронить? Мне бы хотелось проводить его в последний путь.
– На загородном кладбище. Мне не хотелось, чтобы газетчики присутствовали на похоронах.
– Маловероятно. Такое нельзя сохранить в тайне. У них повсюду есть свои люди. Но я приеду непременно.
– Почему? – спросила его Кейт прямо. – Вы ведь никогда не встречались с Ноем Смитом.
– Он храбрый человек. И мне очень жаль, что я не имел чести знать его. Так что единственное, что я могу сейчас сделать для него, – это выразить свое уважение. – Сенатор кивнул. – Итак, встречаемся в моем загородном доме, в три часа, послезавтра. А сейчас, боюсь, что мне надо возвращаться к себе. Вас довезти до отеля?
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила Кейт.
Сенатор отдал распоряжение своему водителю.
Он отличался от Лонгуорта как день от ночи. И у нее осталось после встречи с ним ощущение покоя и уверенности. Какое счастье знать, что не все политики – продажные твари, как этот ублюдок Лонгуорт.
Кейт перевела взгляд на Сета и подумала, что он по-прежнему не перестает удивлять ее. Сегодня он постоянно делал так, что все внимание было приковано к ней, а сам при этом держался в тени. И в то же время она постоянно ощущала, что находится под его защитой.
Сет почувствовал ее взгляд и поднял голову:
– Как ты?
Она кивнула:
– Кошмарный день, да?
– Будут и почище этого, – улыбнулся он ей.
– Заказ принесут минут через сорок, не раньше, – проговорил он, обращаясь к Кейт. – Иди прими душ и отдохни. Ты выглядишь совершенно измочаленной.
Она и в самом деле почувствовала, что силы покинули ее. Кейт сбросила туфли на каблуках и стянула пиджак.
– Почему ты не сказал мне, что завтра – похороны?
– Мне удалось организовать все только сегодня утром. И я думал, что тебе лучше сосредоточить все внимание на Лонгуорте.
– Понятия не имела, чем ты занимался…
– Тебе было неспокойно, что его тело находится в морге. Я заметил это, когда мы разговаривали с Тони.
– А тебе нет?
Он покачал головой:
– И не думаю, что Ноя это беспокоило бы или занимало сколько-нибудь. Смерть есть смерть. Вся внешняя сторона этого дела выглядит столь ничтожной по сравнению с самим фактом. Но тебя это тревожило.
– Да, – кивнула Кейт и попыталась придать голосу как можно больше твердости. – Почему-то мне было не по себе. Спасибо.
– Не стоит, – он направился в спальню. – Официанту я открою. Только позвоню Римильону, чтобы убедиться, все ли в порядке.
Кейт кивнула и пошла в ванную.
Секунду спустя она уже стояла под теплыми струями воды. Теперь Ной сможет отдохнуть от всего. И они попрощаются с ним так, как он того заслужил. За весь этот кошмарный день только два более-менее утешительных события.
Вода струилась по плечам, по всему телу, и Кейт почувствовала, как напряженные мускулы начинают постепенно расслабляться. Она привыкла работать у себя за столом. Выступать же перед репортерами, выгораживая свое дело, – ей было в новинку. Этот мерзкий Лонгуорт… Это собранная им толпа…
Хватит! Что прошло, то прошло. Надо, как заметил Сет, думать о том, каким будет их следующий шаг. Легко ему говорить. Похоже, что он забавлялся происходящим, словно игрой.
Создается впечатление, что он везде чувствует себя как рыба в воде. До чего же они с ним разные люди.
Натянув джинсы и водолазку, Кейт принялась сушить волосы, когда Сет постучал в дверь, сказав:
– Ужин подан.
– Сейчас, – отозвалась она и вышла в гостиную.
Сет уже сел за стол и начал открывать крышки с блюд.
Ной…
Едва взглянув на нее, Сет сразу же насторожился:
– Что случилось?
– Ничего, – она прошла к столу. – Просто ты сейчас напомнил мне Ноя. Он всегда с таким воодушевлением садился за стол. И его раздражало, что я на еду не обращаю такого внимания.
– Забудь об этом, – посоветовал ей Сет. – Я ни в чем не похож на Ноя. Гурманом я никогда не был, и если мастер что-либо готовить: так это походную кашу.
Его тон показался таким неожиданно резким, что она растерялась и, сев за стол, только и смогла выдавить из себя короткое извинение.
– О чем ты сожалеешь? – продолжал Сет. – О том, что он умер? Но ты не вернешь его тем, что в каждом встреченном тобою человеке будешь находить его черты.
Кейт вспыхнула:
– Не беспокойся. Я больше не сделаю такой оплошности. Сравнивать вас действительно невозможно. Ной всегда был таким внимательным и заботливым ко мне.
– Вот почему ты теперь так счастлива и безмятежна. Вот почему твой сын сидит в бомбоубежище с твоей свекровью.
Она откинулась на спинку стула и посмотрела ему прямо в глаза:
– Какая муха тебя укусила? Ты ведь считал его другом. И Ной верил в это.
– Да, он был моим другом, черт возьми. Но я не собираюсь делать вид, что Ной – идеальный человек, у которого не было недостатков. И не… – Сет замолчал, и Кейт видела по выражению его лица, какие противоречивые чувства терзали его душу. – О, Господи! – Он сел напротив нее и принялся свирепо кромсать помидор на мелкие кусочки и бросать его в салат.
– Мне кажется, ты страшно несправедлив. Ной делал то, что считал нужным. И даже если он вовлек тебя в свое дело против твоей воли, то ведь он и вознаградил более чем щедро. Ты можешь стать миллионером, если не миллиардером.
Сет промолчал в ответ.
– И он умер из-за того, что…
– Ну хорошо. Он образцовый человек, – пожал плечами Сет. – Оставим этот разговор, хорошо?
– Ничего хорошего, – возразила Кейт. – Но мы действительно оставим этот разговор. Потому что не желаю спорить с обиженным маленьким мальчиком.
– Мальчиком? – Он поднял на нее глаза. – Дело совершенно в другом, Кейт.
Она замолчала, увидев выражение его лица, и не могла отвести глаз от него.
– Я не такой, как Ной – во всем, – негромко продолжил он. – Ты чувствуешь себя беззащитной, растерянной, одинокой. А завтра мы должны хоронить моего лучшего друга. Но, если мне удастся уложить тебя сегодня ко мне в постель, я сделаю это, не колеблясь ни секунды.
Кейт только молча взирала на него и вдруг ощутила его присутствие в комнате почти физически. Она иначе увидела и широкие, мощные плечи под рубашкой, притягательный, чувственный изгиб губ, ярко-голубые глаза, которые напряженно смотрели на нее. Рот ее вдруг пересох, и она облизнула губы:
– Если даже ваши заверения правдивы, хочу вам напомнить – за эту неделю было четыре демонстрации против исследований по генетике. И газета просто не может опубликовать материал о неапробированном лекарстве.
– То, что я говорю, – чистая правда, – спокойно сказала Кейт. – И я готова представить вам необходимые материалы.
– В которых я не смогу ничего понять.
– Обратитесь за помощью к любому ученому, который мало-мальски разбирается в этом вопросе.
Журналистка покачала головой:
– Это малоинтересная публикация для газеты, – и она вышла из номера.
– Чего я и ожидал, – сказал Тони. – Придется обратиться к другому человеку. У меня в списке стоит…
– Нет, – вмешалась Кейт. – Подождите.
– Чего?
– Чувствуется, что эта женщина – профессиональный журналист. Мы пробудили ее любопытство. И вот увидите, она не сможет уйти просто так.
– Но она уже ушла.
– Мне она понравилась. У меня такое ощущение… Дайте немного времени, прежде чем пригласите кого-нибудь другого.
– Не думаю, что…
– Двадцать четыре часа, – Сет улыбнулся Кейт. – Я всегда с почтением отношусь к интуиции. Тони пожал плечами:
– В конце концов, это вы сидите на вулкане, а не я.
* * *
Мерил Кимбро позвонила на следующий день, в полдень:– Ну хорошо. Я поймалась на удочку. Мне хочется посмотреть на документы, связанные с RU-2.
– А из-за чего вы передумали?
– Я позвонила в Дандридж и расспросила о том, что там произошло. Кстати, вас уже не разыскивают в связи с убийством. Вы им нужны как свидетель. Они хотят, чтобы вы ответили на их вопросы.
Кейт почувствовала, как волна облегчения прошла по ее телу:
– А что заставило их изменить первоначальное мнение?
– Не что, а кто. Это заслуга детектива Эблунда. А еще я сходила в городской морг и осмотрела человека, который поступил из отеля в Джорджтауне под именем Джона Доу.
Кейт на секунду прикрыла глаза. Джон Доу.
– Если это не сам Ной Смит, то у него должен был быть брат-близнец. Они решили, что я сошла с ума, когда попросила их сверить отпечатки пальцев покойника с отпечатками пальцев Ноя Смита, который, как известно, погиб во время взрыва на фабрике. Но я уверена, что они все же сделают это. Конечно, не исключено, что другая половина истории является фальшивкой, но то, что я имею на руках, заставляет меня заняться этим делом, Я приеду за документами об этом открытии через сорок минут.
– Отдать их вам я не могу. Придется поехать с вами.
– Вы боитесь выпускать их из рук? Что ж, вполне понимаю вас. Думаю, что мы можем уладить этот вопрос.
Повесив трубку, Кейт повернулась к Сету:
– Ну вот. Теперь меня уже не разыскивают в связи с убийством. И Мерил собирается подробнее заняться RU-2.
– Значит, мы сделали ставку на правильный номер, – сказал Сет. – Держу пари, что материал выйдет в завтрашнем утреннем выпуске. – Он помолчал. – И тогда всем станет доподлинно известно, где мы находимся. Ты уверена, что именно этого хочешь?
– Нет. Но, к сожалению, придется идти до конца. Никуда не денешься. – Она поморщилась. – В конце концов все не так уж плохо. Мне не хотелось, чтобы полиция ломала голову, где меня искать.
– Тогда держись покрепче за поручни. Скоро начнется такая качка, что недолго вылететь за борт.
* * *
Ни одного защитника не осталось!Крик отчаяния едва было не вырвался из горла Ишмару, когда он вошел в пещеру. Встав на колени, он принялся рыться в золе, пытаясь найти хоть какие-то остатки. Его рука наткнулась только на обуглившийся шест, а потом на золотую зажигалку. Ишмару сжал ее в руке. Но защитников и следа не осталось.
Он стоял на коленях, обхватив себя руками, и раскачивался вперед и назад. До чего же ему была нужна их помощь.
Теперь тени подступали из темноты, и некому было разогнать их. Они надвигались на него, подходили все ближе и ближе.
– Прочь! – простонал Ишмару. – Слышите! Вон!
И выскочил из пещеры, которая вдруг превратилась для него в западню.
Ишмару не останавливался до тех пор, пока не добежал до леса. После чего в изнеможении свалился под вязом. Кто это сотворил? Кто посмел посягнуть на то, что давало ему силу?
Эмилия! Это она.
Никто другой не мог догадаться о том, что духи мертвых могут преследовать его. Ишмару рассердил ее, и она ответила ударом на удар.
Гнев вспыхнул в нем, как пламя костра в ночи.
Ты поплатишься за это, Эмилия. Ты еще горько пожалеешь о том, что посмела посягнуть на защитников.
Взгляд его упал на золотую зажигалку, которую он все еще сжимал в руке. Металл покорежился от огня, но инициалы можно было разобрать. Хименес. Он стал оружием в ее руках. Оружие, которое вызвало этот страшный пожар. Сам ублюдок никогда бы не осмелился на такое.
Неважно, кто исполнитель. Он всего лишь выполнял волю Эмилии. Это она направила его сюда.
* * *
Статья появилась на первой полосе газеты. Она была полностью посвящена RU-2, Кейт и отпечаткам пальцев Джона Доу, которые являлись копией отпечатков Ноя Смита. Никаких упоминаний об Огдене и его соучастниках.– Даже про Ишмару ничего не говорится, – отметила Кейт.
Сет пожал плечами:
– Она очень осторожна. Но уверен, что продолжает копать в этом направлении. Зато во всем, что касается нас, – говорится очень уважительно. Большего трудно было ожидать. Теперь остальные газетенки захотят выкопать что-нибудь, компрометирующее тебя или меня. Начнут ворошить наше прошлое, вытаскивать все грязное белье, чтобы найти нечто, привлекающее внимание публики.
Кейт продолжала смотреть в газету:
– Как ты думаешь? Этого достаточно?
Сет покачал головой:
– Нет, конечно. Нам надо хорошенько все взболтать. Чтобы шум не унимался как можно дольше. – Он подошел к окну и, выглянув, посмотрел на движущиеся внизу машины. – Тебе все еще рискованно выходить, на публику. Я думаю, что огденовские головорезы не посмеют ничего сделать на глазах у общественности. Но это не значит, что они не попытаются.
– Огден уже пробовал испугать меня. И я хочу как можно скорее покончить со всем. Как ты думаешь, что мне для этого надо сделать?
– Позвони Мерил Кимбро и попроси ее назначить нам встречу с сенатором Лонгуортом сегодня после обеда. А я позвоню на телевидение.
– Он не захочет встречаться с нами.
– Как миленький захочет. Пойми, политики не любят уклоняться от тех встреч, на которые направлено пристальное внимание прессы.
– Но ты сам понимаешь не хуже меня, что я не смогу заставить его отозвать законопроект.
– Если ты сумеешь вызвать сочувствие и симпатию к себе, его шансы могут резко упасть.
– А затем?
– Мы нанесем визит сенатору Ральфу Майгеллину.
– Еще один политик, замешанный в это дело?
– Ральф Майгеллин – один из тех редких людей… про которых можно сказать, что он честный и заслуживающий уважения политик. Его можно охарактеризовать как идеалиста. И если мы сумеем настроить его против Лонгуорта, наши шансы увеличатся вдвое. И тогда законопроект могут не принять.
Кейт покачала головой:
– Как много «если». И откуда ты столько знаешь про все, что творится в Вашингтоне, когда… – Она замолчала.
– Когда занимался совсем другими делами? Напрасно удивляешься. Ты даже не представляешь, насколько полезны знания о закулисных играх политиков в моем деле. – Сет повернулся лицом к ней. – Должен тебе сказать, что я не видел фамилию Ральфа Майгеллина ни в одном из списков кандидатов, у которых собирались вымогать деньги. – Сет направился к двери. – Переоденься. Постарайся выглядеть хорошим профессионалом, умной и к тому же сексуально привлекательной женщиной.
– Не слишком ли многого ты требуешь от меня?
– Нет. Не многого. Всего этого тебе не занимать. Если не станешь мешать самой себе. – Он обернулся. – Постарайся максимально раскрепоститься. В этой части Америки «синие чулки» не пользуются особым успехом.
* * *
Кейт замерла от неожиданности, когда час спустя, распахнув дверь своей спальной, вышла в гостиную. Сет к этому времени успел переодеться. На нем был хорошего покроя темно-коричневый пиджак, бежевая рубашка и шелковый галстук с едва заметным рисунком. Все вместе составляло впечатление строгой, дорогой одежды. Она никогда не видела Сета ни в чем, кроме джинсов и костюмов хаки полувоенного покроя.– Что ты так смотришь на меня? – поморщился Сет. – Не мог же я одеться по-другому.
– Тебе так… идет костюм, – она сразу заметила, с какой неожиданной для нее элегантностью он носит цивильную одежду.
– Наверное, я похож в нем на адвоката, – буркнул Сет и оглядел ее с ног до головы. – Черный цвет тебе идет. Но, по-моему, ты выглядишь слишком строго. Нужно как-то смягчить это впечатление.
– Я же собираюсь не на демонстрацию костюмов в роли манекенщицы, – сухо отозвалась Кейт.
– Распахни костюмный пиджак так, чтобы была видна шелковая блузка, – Сет, не дожидаясь ее ответа, расстегнул пуговицы на костюме, потом чуть-чуть распушил волосы, придавая им более непринужденный вид. – Вот так.
Отлично. – Заметив, как на ее лицо начинает набегать тень, он быстро проговорил:
– Не сердись. Если ты захочешь отрубить мне голову за эти вольности, я сам подставлю шею. Но ты ведь знаешь, как много зависит от первого впечатления, которое оставляет человек.
– Даже пальцем не пошевельну, чтобы угодить им, – резко возразила она, но тем не менее не стала застегивать костюм. – С чего это ты вдруг стал беспокоиться о производимом впечатлении?
– Потому что газетчики сейчас разложат нас по тарелочкам и начнут тыкать вилками как в заливную рыбу. И вид блюда на них производит иной раз большее впечатление, чем его вкус. Фотографии действуют на читателя не меньше, чем рассказ о событии.
– RU-2 говорит сам за себя. Он не нуждается ни в каких… – Она замолчала. К сожалению, ничто не могло говорить само за себя в этом шторме, который они подняли. Все висело на волоске и зависело от малейшей случайности. – Хорошо. Я буду улыбаться в камеру, как кикимора.
– Не обязательно улыбаться. После того, что стряслось с тобой, ты имеешь право быть серьезной. Просто надо подчеркнуть ненавязчиво: ты не только ученый, но еще и женщина. Эта встреча полностью посвящена тебе. Я только прикрываю тыл. – Он обнял ее за плечи. – И постарайся держаться поближе к Лонгуорту. По сравнению с таким крупным мужчиной ты будешь выглядеть особенно хрупкой и уязвимой. Будет очень удачно, если у всех создастся впечатление, что такой бык нападает на тоненькую, но храбрую женщину.
– Всю свою жизнь я сопротивлялась тому, чтобы меня считали «хрупкой, уязвимой женщиной». Этот образ вызывал у меня возмущение.
– А теперь обыграй это. Впрочем, поступай, как считаешь нужным. Но не забывай, что мы должны использовать любое оружие против них.
Типичный прием Сета: сделать вид, будто предоставляет ей свободу выбора, но представить ситуацию таким образом, что она вынуждена ступать на ту тропинку, на которую указал он.
– Ты уверен, что из тебя не получился бы настоящий политик?
– Самая высокая ступень, на которую мне удалось подняться в этой области, – это стать телохранителем одного колумбийского судьи. Что, к счастью, продолжалось не очень долго.
– Его тоже убили?
– Нет. Он все же решил взять взятку, которую ему предложила картель, так что необходимость во мне отпала. – Сет нажал на кнопку вызова лифта. – Но мне удавалось сохранять ему жизнь в течение восьми месяцев, прежде чем он все-таки уступил им. Что не так уж плохо.
* * *
С первого же взгляда Кейт поняла, что сенатор Уильям Лонгуорт чувствует себя не в своей тарелке. На лице его застыла улыбка, но сцепленные пальцы рук дрожали, а сам он заметно побледнел.Очень странно. Судя по тем отзывам, которые ей были известны о нем, сенатор не относился к числу людей, которых легко можно вывести из себя и заставить трепетать. Репортеры, столпившиеся в комнате, – тоже не повод к тому. Он привык выступать на публике, привык к вниманию журналистов, умел и любил выступать перед камерами.
Но это интервью почему-то пугало его, удовлетворенно отметила Кейт. И это придало "и силы. У нее в руках – факты и доказательства. А у него только риторические восклицания.
– Если RU-2 в самом деле настолько чудодейственное лекарство, как утверждает доктор Денби, собираетесь ли вы отозвать свой законопроект о запрещении исследований в области генетики? – первой обратилась Мерил к сенатору.
– Нет, конечно. Генная инженерия представляет большую опасность. Она должна находиться в надежных руках. Мои избиратели никогда не простят мне, если я позволю выпустить джинна из бутылки. Если, как вы утверждаете, RU-2 и в самом деле обладает чудодейственным эффектом, – в чем я сильно сомневаюсь, – оно тем более должно быть тщательно проверено и опробовано, чтобы никаких сомнений в его безопасности не оставалось.
– Наше министерство всегда отличалось кропотливостью. Более, чем какое-либо другое в мире. Почему бы не оставить все, как было?
– Нам, естественно, понадобятся заключения экспертов министерства. Но решение должен принимать американский народ.
– То есть вы хотите сказать, что решение должны принимать вы, – заметила Кейт. – А конгресс печально знаменит тем, что умеет безнадежно похоронить любое дело. Тысячи людей умрут, пока вы будете спорить из-за всевозможных закорючек.
Лонгуорт посмотрел печальным взглядом на телевизионщиков:
– Вот видите? Безответственное нетерпение. Американский народ заслуживает более серьезного отношения. – Он улыбнулся Кейт. – Я уверен, юная леди, что вы хотите самого лучшего, но есть вопросы, в которых поспешность ни к чему хорошему не приведет. Общественность все больше и больше склоняется к мысли, что вмешательство генетиков противоречит воле Божьей. – Он поднялся и подошел к окну. – Посмотрите сами, и вы убедитесь в этом.
У Кейт не оставалось другого выхода, как встать и подойти к окну. Репортеры тоже ринулись к окнам, оттесняя ее в сторону. Сет сначала загородил ее, а потом помог протиснуться к окну.
Внизу на улице сосредоточилась масса людей. Кейт могла даже прочесть плакаты, которые они несли в руках:
«Остановите их!»
«Спасите наших детей».
«Мы не желаем пользоваться RU-2».
«Благослови вас Бог, сенатор Лонгуорт».
– Каким образом ему удалось так быстро организовать марш протеста? – пробормотала Кейт. – Мы созвонились с ним утром.
– Наверное, доставили платных пикетчиков на автобусах, – Сет взял ее под руку и помог протиснуться к выходу. – Идем. Мы уже можем уходить. Лонгуорт поставил нам мат. Сейчас репортеры сосредоточились на демонстрантах.
– Значит, все пропало?
– Нет, почему же? Видимость интервью все же создалась. – Он придержал для нее дверь. – Ты вела себя великолепно. Иной раз твои реплики выглядели как удары мачете, которые пронзают воздушные шарики.
– А что мне еще оставалось? – Кейт оглянулась и посмотрела на сенатора, который непринужденно болтал с Мерил Кимбро. Лонгуорт встретил ее взгляд, и в улыбке его чувствовалось торжество, прежде чем он снова повернулся к журналистке. – До чего же мне хочется выбросить этого ублюдка из окна.
– Слишком много свидетелей.
– Неужели его наивные доводы могли кого-то убедить? Он… он все превратил в какое-то посмешище.
– Успокойся! Матч выиграл он. Но и ты набрала определенное количество очков. Теперь нам предстоит сделать еще один шаг. – Он открыл дверь. Внизу, возле лимузина сенатора Майгеллина, нас ждет Тони. Мы выйдем через запасной вход. Этот сброд может узнать тебя по тем фотографиям, что напечатали в газете.
Тони стоял наготове возле длинного черного лимузина и тут же помахал рукой, завидев Сета и Кейт:
– Что случилось? Эта демонстрация произвела впечатление на сенатора.
– Он в машине?
Тони кивнул в знак согласия, а Сет тем временем открыл дверцу перед Кейт, и все трое сели в лимузин.
– Вы и есть та самая Кейт Денби? – Ральф Майгеллин улыбнулся. – Сколько шума вам удалось поднять. – Взгляд его остановился на толпе, запрудившей соседнюю улицу. – Со дня своей предвыборной кампании я не видел такого большого сборища людей.
Сет протянул руку и представился:
– Сет Дрейкин. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
– Это был единственный способ поговорить, не привлекая ничьего внимания. Я не уверен, что мне хочется вмешиваться в это дело, связанное с RU-2. Поскольку дорожу своей репутацией и карьерой. – Он пожал плечами. – Хотя случается, что у человека не бывает выбора. От всей души надеюсь, что на сей раз речь об этом не пойдет.
– Тони вам все объяснил? – спросил Сет. Майгеллин кивнул. Взгляд его снова обратился к толпе:
– Это тоже род противодействия? И мне придется столкнуться с тем же самым?
– Да, – кивнул Сет без особого воодушевления.
– Что ж, по крайней мере вы честны. – Он повернулся к Кейт. – Ваш RU-2 на самом деле заслуживает внимания? Это действительно чудодейственное лекарство?
– Ной Смит считал его таковым, – ответила Кейт. – И он погиб из-за него.
– Я спросил ваше мнение.
– Да, действие его поразительно. Но из-за него моей семье грозит опасность. Если с ними что-нибудь случится, вряд ли я буду считать его заслуживающим внимания. Я не настолько самоотверженна.
– Тем не менее вы здесь.
– Не потому, что я благородна и возвышенна, а потому что устала от преследования и надеюсь таким образом прекратить его.
– RU-2 в состоянии спасти тысячи человеческих жизней, как вы говорите?
– Может быть, намного больше. Наши исследования шли только в главном направлении. Если начать разрабатывать дополнительные, то могут открыться и более широкие перспективы его применения.
– Понимаю, – Майгеллин некоторое время изучающе смотрел на нее, прежде чем тяжело вздохнул. – Боюсь, что я поверил вам. Это печально. А я надеялся, что мне удастся спокойно закончить год. – Он достал записную книжку из кармана и что-то в ней пометил. – Однако наш разговор был слишком короткий. Мне бы хотелось встретиться с вами завтра в моем загородном доме. Я приглашу кое-кого на эту встречу.
– Кого? – уточнил Сет.
– Во-первых, Фрэнка Купера. Он возглавляет движение зеленых. Общественное мнение в Вашингтоне имеет очень важное значение. – Он улыбнулся. – Они все очень озабочены собственным здоровьем.
Кейт почувствовала некоторое облегчение – сенатор собирается помочь им.
– Вы попробуете приостановить подписание законопроекта, который выдвинул Лонгуорт? – спросила она.
– Я этого не обещал. Мне нужны серьезные доводы. Подготовьте их к завтрашнему дню. Только после этого я смогу прийти к какому-то решению.
– Мы не успеем, – ответил Сет. – Давайте перенесем встречу на послезавтра. Кейт повернулась к нему:
– Почему?
– Завтра после обеда назначены Похороны Ноя Смита.
Майгеллин кивнул:
– Понимаю. А где его собираются хоронить? Мне бы хотелось проводить его в последний путь.
– На загородном кладбище. Мне не хотелось, чтобы газетчики присутствовали на похоронах.
– Маловероятно. Такое нельзя сохранить в тайне. У них повсюду есть свои люди. Но я приеду непременно.
– Почему? – спросила его Кейт прямо. – Вы ведь никогда не встречались с Ноем Смитом.
– Он храбрый человек. И мне очень жаль, что я не имел чести знать его. Так что единственное, что я могу сейчас сделать для него, – это выразить свое уважение. – Сенатор кивнул. – Итак, встречаемся в моем загородном доме, в три часа, послезавтра. А сейчас, боюсь, что мне надо возвращаться к себе. Вас довезти до отеля?
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила Кейт.
Сенатор отдал распоряжение своему водителю.
Он отличался от Лонгуорта как день от ночи. И у нее осталось после встречи с ним ощущение покоя и уверенности. Какое счастье знать, что не все политики – продажные твари, как этот ублюдок Лонгуорт.
Кейт перевела взгляд на Сета и подумала, что он по-прежнему не перестает удивлять ее. Сегодня он постоянно делал так, что все внимание было приковано к ней, а сам при этом держался в тени. И в то же время она постоянно ощущала, что находится под его защитой.
Сет почувствовал ее взгляд и поднял голову:
– Как ты?
Она кивнула:
– Кошмарный день, да?
– Будут и почище этого, – улыбнулся он ей.
* * *
После того как Майгеллин привез их в отель, Тони немедленно уехал. Когда они вошли в номер, Сет заказал ужин.– Заказ принесут минут через сорок, не раньше, – проговорил он, обращаясь к Кейт. – Иди прими душ и отдохни. Ты выглядишь совершенно измочаленной.
Она и в самом деле почувствовала, что силы покинули ее. Кейт сбросила туфли на каблуках и стянула пиджак.
– Почему ты не сказал мне, что завтра – похороны?
– Мне удалось организовать все только сегодня утром. И я думал, что тебе лучше сосредоточить все внимание на Лонгуорте.
– Понятия не имела, чем ты занимался…
– Тебе было неспокойно, что его тело находится в морге. Я заметил это, когда мы разговаривали с Тони.
– А тебе нет?
Он покачал головой:
– И не думаю, что Ноя это беспокоило бы или занимало сколько-нибудь. Смерть есть смерть. Вся внешняя сторона этого дела выглядит столь ничтожной по сравнению с самим фактом. Но тебя это тревожило.
– Да, – кивнула Кейт и попыталась придать голосу как можно больше твердости. – Почему-то мне было не по себе. Спасибо.
– Не стоит, – он направился в спальню. – Официанту я открою. Только позвоню Римильону, чтобы убедиться, все ли в порядке.
Кейт кивнула и пошла в ванную.
Секунду спустя она уже стояла под теплыми струями воды. Теперь Ной сможет отдохнуть от всего. И они попрощаются с ним так, как он того заслужил. За весь этот кошмарный день только два более-менее утешительных события.
Вода струилась по плечам, по всему телу, и Кейт почувствовала, как напряженные мускулы начинают постепенно расслабляться. Она привыкла работать у себя за столом. Выступать же перед репортерами, выгораживая свое дело, – ей было в новинку. Этот мерзкий Лонгуорт… Это собранная им толпа…
Хватит! Что прошло, то прошло. Надо, как заметил Сет, думать о том, каким будет их следующий шаг. Легко ему говорить. Похоже, что он забавлялся происходящим, словно игрой.
Создается впечатление, что он везде чувствует себя как рыба в воде. До чего же они с ним разные люди.
Натянув джинсы и водолазку, Кейт принялась сушить волосы, когда Сет постучал в дверь, сказав:
– Ужин подан.
– Сейчас, – отозвалась она и вышла в гостиную.
Сет уже сел за стол и начал открывать крышки с блюд.
Ной…
Едва взглянув на нее, Сет сразу же насторожился:
– Что случилось?
– Ничего, – она прошла к столу. – Просто ты сейчас напомнил мне Ноя. Он всегда с таким воодушевлением садился за стол. И его раздражало, что я на еду не обращаю такого внимания.
– Забудь об этом, – посоветовал ей Сет. – Я ни в чем не похож на Ноя. Гурманом я никогда не был, и если мастер что-либо готовить: так это походную кашу.
Его тон показался таким неожиданно резким, что она растерялась и, сев за стол, только и смогла выдавить из себя короткое извинение.
– О чем ты сожалеешь? – продолжал Сет. – О том, что он умер? Но ты не вернешь его тем, что в каждом встреченном тобою человеке будешь находить его черты.
Кейт вспыхнула:
– Не беспокойся. Я больше не сделаю такой оплошности. Сравнивать вас действительно невозможно. Ной всегда был таким внимательным и заботливым ко мне.
– Вот почему ты теперь так счастлива и безмятежна. Вот почему твой сын сидит в бомбоубежище с твоей свекровью.
Она откинулась на спинку стула и посмотрела ему прямо в глаза:
– Какая муха тебя укусила? Ты ведь считал его другом. И Ной верил в это.
– Да, он был моим другом, черт возьми. Но я не собираюсь делать вид, что Ной – идеальный человек, у которого не было недостатков. И не… – Сет замолчал, и Кейт видела по выражению его лица, какие противоречивые чувства терзали его душу. – О, Господи! – Он сел напротив нее и принялся свирепо кромсать помидор на мелкие кусочки и бросать его в салат.
– Мне кажется, ты страшно несправедлив. Ной делал то, что считал нужным. И даже если он вовлек тебя в свое дело против твоей воли, то ведь он и вознаградил более чем щедро. Ты можешь стать миллионером, если не миллиардером.
Сет промолчал в ответ.
– И он умер из-за того, что…
– Ну хорошо. Он образцовый человек, – пожал плечами Сет. – Оставим этот разговор, хорошо?
– Ничего хорошего, – возразила Кейт. – Но мы действительно оставим этот разговор. Потому что не желаю спорить с обиженным маленьким мальчиком.
– Мальчиком? – Он поднял на нее глаза. – Дело совершенно в другом, Кейт.
Она замолчала, увидев выражение его лица, и не могла отвести глаз от него.
– Я не такой, как Ной – во всем, – негромко продолжил он. – Ты чувствуешь себя беззащитной, растерянной, одинокой. А завтра мы должны хоронить моего лучшего друга. Но, если мне удастся уложить тебя сегодня ко мне в постель, я сделаю это, не колеблясь ни секунды.
Кейт только молча взирала на него и вдруг ощутила его присутствие в комнате почти физически. Она иначе увидела и широкие, мощные плечи под рубашкой, притягательный, чувственный изгиб губ, ярко-голубые глаза, которые напряженно смотрели на нее. Рот ее вдруг пересох, и она облизнула губы: