Джоансен Айрис. Путеводная звезда

   — Ничего не выйдет. Я лучше куплю себе новый фотоаппарат.
   — Да, но не такой, как этот. Он ведь с тобой уже давно и практически стал частью тебя.
   Гейб был прав. Она копила деньги почти год, чтобы купить этот фотоаппарат, и она очень любила его.
   — Ну, скажи мне, — упрашивал ее Гейб, — что мне нужно сделать, чтобы ты поверила, что я не предам тебя? Ради бога, ты что, не видишь, что я хочу помочь тебе?
   — Ты не можешь помочь мне. Ты и так все испортил тем, что привез меня сюда.
   — Тогда я хочу исправить свою ошибку. Пойми, Ронни, я не собираюсь причинить тебе вред.
   Она никому не раскрывала свою тайну, даже Джеду. Было так тяжело хранить молчание, так хотелось с кем-нибудь поделиться.
   — Ронни?
   — У меня нет паспорта, — внезапно сказала она.
   — И это все? — Его лицо просветлело. — Ты его оставила в Саид-Абабе? Никаких проблем. Мы тебе сделаем дубликат.
   — Ты не понял. Я не потеряла паспорт. Он у меня поддельный.
   Гейб замер.
   — Поддельный?
   — Да. Я купила его на черном рынке. И если кто-нибудь начнет копать, то выяснится, что он фальшивый. Как я вернусь в Штаты? Я журналист, черт возьми, мне нужно быть там, где что-то происходит…
   — Подожди минуту, — прервал ее Гейб. — Давай по порядку. Почему тебе вообще понадобилось покупать паспорт? Почему ты не могла получить его?
   — Да потому, что я не являюсь гражданкой США, — раздраженно ответила она. — Когда выяснилось, что мой отец не указал в иммиграционной анкете о преступлении, его депортировали и лишили гражданства. Это было еще до моего рождения.
   — Понимаю, — сказал Гейб. — И тебе пришлось расплачиваться за его грехи.
   — Не совсем. — Ронни мрачно улыбнулась. — Меня арестовали правительственные агенты в Эль-Сальвадоре за то, что я работала на Эвана в качестве шпионки. Ему, правда, удалось вызволить меня, но я все равно осталась преступницей.
   — И сколько тебе было лет, когда ты совершила это ужасное преступление?
   — Одиннадцать. Эван начал использовать меня, когда мне было восемь. Никому ведь не придет в голову подозревать ребенка. — Она посмотрела на него с убитым видом. — Ты зря иронизируешь. Это и было ужасное преступление. Эван говорил, что он всего лишь удовлетворяет вечный спрос на информацию. Если даже он и не будет этим заниматься, то всегда найдутся люди, готовые продавать и покупать.
   — Ты делала то, что тебе говорил твой отец. Ты же была ребенком!
   — Когда мне было пятнадцать, я сказала отцу, что не буду больше заниматься этим, но было уже поздно. Для иммиграционной службы возраст не имеет никакого значения. У меня были проблемы с законом, а значит, мое появление в стране не приветствуется. То же касается и моего отца. Серые личности не имеют права голоса.
   — Никакая ты не серая личность, черт возьми! Насколько я понял, ты боишься, что пресса докопается до твоего неблагополучного прошлого.
   — Конечно, и ты это прекрасно знаешь. Через две недели они уже будут знать обо мне все, вплоть до того, сколько у меня родинок. Твое освобождение — самая шумная история года. Сейчас все только и будут говорить об этом. Моя история может всплыть на этой волне.
   — Мои сотрудники не пользуются методами желтой прессы.
   — Ты говоришь так только потому, что чувствуешь себя виноватым за то, что привез меня сюда. До правды может докопаться любой журналист, и это вовсе не будет желтой прессой.
   — Ну, хорошо, предположим, я признаю, что поставил тебя в неловкое положение. Что ты предлагаешь?
   — Лягу на дно и не вернусь в Штаты. А Джед направит меня в новую командировку.
   — В Югославию, например?
   — Может быть.
   — Ну уж нет, — яростно воскликнул Гейб. — Надо придумать какой-нибудь другой выход.
   — Какой? Ты думаешь, я не пробовала? — Она перевела дыхание. — Мне нравилось думать, что я американка. Я чувствовала себя американкой.
   — Но если ты не американка, то какой ты национальности?
   Она пожала плечами.
   — Не знаю. Отец думал, что мать — шведка, но он не был уверен. — Ронни горько улыбнулась. — Ты не сможешь понять. Это совсем другой образ жизни. Ты путешествуешь из одной страны в другую, нигде не остаешься подолгу, нигде не чувствуешь себя дома. Ты то, что написано в паспорте, и, когда паспорт устаревает, устареваешь и ты. Тогда ты покупаешь себе новый, и вот ты уже другой человек.
   — Боже! Отличная жизнь для ребенка.
   — К этому привыкаешь.
   — Ну да, конечно.
   — Да, привыкаешь. Ты живешь сегодняшним днем, радуешься всему хорошему, что встречается у тебя на пути, и не обращаешь внимания на все остальное.
   — Готов поспорить, что было много таких вещей, на которые нельзя не обращать внимания.
   — Ради бога, перестань делать из меня мученицу. Я никогда не голодала, у меня всегда был ночлег. Знаешь, я ведь могла родиться и в Сомали.
   — Зато у тебя была бы родина. Твой замечательный отец лишил тебя этого.
   — Он вовсе не был замечательным. Его и отцом-то можно с трудом назвать, но он не был и монстром. По крайней мере, с ним было весело.
   — Помолчи секунду и дай мне подумать, — перебил ее Гейб. — Должен же быть какой-то выход. — Он щелкнул пальцами. — Точно! Мы поженимся.
   Ронни была в шоке. Она уставилась на него, как на сумасшедшего.
   — Это самая идиотская идея, которую я когда-либо слышала. Что это, по-твоему? Кино со счастливым концом? Иммиграционная служба имеет богатый опыт фиктивных браков ради получения гражданства. — Ее голос вдруг задрожал: — Я больше всего в жизни хочу получить американское гражданство. Если бы это было так просто, я бы заплатила какому-нибудь американцу, чтобы он женился на мне.
   Гейб задумчиво смотрел на картину, висящую на противоположной стене комнаты.
   — Значит, нам надо будет сделать так, чтобы все поверили, что наш брак не фиктивный. Если мы убедим в этом общественность, мне будет легче чего-либо добиться через официальные каналы.
   — Ничего не получится, — покачала головой Ронни.
   — Получится. Сейчас я — герой дня, а ты — женщина, спасшая меня.
   — И если я выйду за тебя замуж, то все решат, что я — искательница приключений, воспользовавшаяся состоянием человека, который долго был в заключении и не мог трезво оценить ситуацию.
   Гейб улыбнулся:
   — По-моему, я довольно трезво оцениваю ситуацию.
   Ронни вдруг захотелось довериться ему, почувствовать себя защищенной.
   — Решайся, — подбодрил он ее. — Давай раз и навсегда покончим с этой историей. Мы ничем не рискуем?
   — Но почему? — прошептала она. — Почему ты так настаиваешь? Я уже сказала тебе, что ты мне ничего не должен. Все долги уже выплачены.
   Гейб нежно дотронулся до ее щеки.
   — Долги тут ни при чем. Я вообще не из-за благодарности хочу помочь тебе.
   — Тогда из-за чего же?
   Его глаза засверкали.
   — Из-за корысти. Это даст мне шанс затащить тебя к себе в постель. Мы же уже выяснили, насколько я изголодался по женщинам. К тому же я верю, что зло должно быть наказано. И еще я лелею мысль наставить преступника на путь истинный.
   — Прекрати. Это не повод для шуток.
   Улыбка тут же исчезла с его лица.
   — Я серьезен, как никогда. Ты вытащила меня из ада, ты вернула мне свободу. — Он протянул ей руку. — Разреши мне помочь тебе, Ронни.
   Несмотря на его уверенность и твердое желание действовать, Ронни считала, что его усилия будут бесполезны. Им никогда не удастся убедить всех в подлинности их брака. Никто лучше ее не знал, каким циничным может быть мир. Ей не хотелось рисковать. До сих пор жизнь была довольно сносной, а те безумные детские мечты не стоили того, чтобы ради них губить всю жизнь. И все-таки… Все-таки она не могла прислушаться к словам Гейба.
   «Да, это риск, — думала она. — Но я всегда ходила по краю пропасти, с тех пор как родилась. А эта игра, которую затеял Гейб, по крайней мере, может принести то, о чем я всегда мечтала. Даже если я проиграю, у меня будет возможность провести несколько недель рядом с этим человеком, о котором я не переставала думать последние десять лет».
   Она медленно подошла к нему и взяла за руку.
 
   Через пятнадцать минут в своей комнате Гейб давал указания Дэну:
   — Организуй завтра пресс-конференцию в час дня.
   — Только для нас? — спросил Дэн, направляясь к телефону.
   — Нет, для всех радиостанций и редакций газет. В общем, для всех.
   По другой линии Гейб набрал номер сенатора Кораса в Вашингтоне и, пока его соединяли, снова обратился к Дэну:
   — Мне нужна информация об Эване и Ронни Далтон. Все плохое, все хорошее и все, что посередине. Мне это нужно иметь к пресс-конференции.
   Дэн присвистнул:
   — Это будет нелегко. Я могу рассчитывать на помощь Ронни?
   — Нет, тебе придется заняться этим самому. Она не скажет ничего, что могло бы очернить ее отца. У нее до сих пор сохранились какие-то чувства к этому ублюдку.
   — Не очень ли ты суров? — Дэн снова взялся за трубку. — Между прочим, это естественно — испытывать теплые чувства к собственным родителям.
   — Да, если они этого заслуживают. Если они не используют тебя…
   Он остановился, пытаясь совладать с гневом, переполняющим его. Мысль об Эване Далтоне и о той жизни, которую из-за него вела Ронни, приводила его в ярость. Что с ним, черт возьми, происходит? Обычно он не судил людей столь пристрастно, но этот Далтон использовал ребенка. И не просто ребенка, а Ронни — такую открытую, честную и ранимую девочку.
   Гейб вдруг вспомнил их разговор у костра. Ее серьезное и немного печальное лицо, когда говорила о том, что хочет посмотреть памятник Декларации независимости. Сам он не мог представить себе жизнь без некой стабильности, без корней. Удивительно, как ей удалось выжить в таких условиях и стать такой необычной и мужественной женщиной, с которой он познакомился два дня назад. Только два дня? Казалось, что прошла уже целая вечность. За это время он успел испытать самые разнообразные чувства: желание, уважение, раздражение, жалость…
   Гейб услышал приветственные слова сенатора на другом конце провода.
   — Да, Гарри, привет. Я в порядке. Просто звоню поблагодарить тебя за помощь. Я понял со слов Дэна, что с самого начала переговоров о моем освобождении ты не оставлял президента в покое. Да, это твоя заслуга. Извини, но у мня к тебе еще одна просьба.
 
   — Мне это не нравится. — Ронни нервно сжимала кулаки в карманах кожаного пиджака, идя рядом с Гейбом по коридору. — Почему мне нужно быть там?
   — Потому что ты — героиня дня, — спокойно объяснил Гейб. — Почему ты так нервничаешь? Ты же была на тысяче таких пресс-конференций.
   — Да, но обычно я сама задавала вопросы и фотографировала.
   — На вопросы буду отвечать я. А ты будешь просто позировать.
   — Может быть, ты отправишь меня в салон Элизабет Арден, чтобы меня там приодели.
   — Я не думаю, что в Седихане есть салон Элизабет Арден. К тому же ты и так прекрасно выглядишь. — Он бросил оценивающий взгляд на ее синие джинсы, рубашку и потертую кожаную куртку. — Милое ангельское лицо. Манера поведения, правда, немного грубоватая, но это неважно. Это делает тебя еще более интересной и непредсказуемой.
   — Спасибо, — сухо ответила она и облизала пересохшие губы. — Это ужасная идея. Ничего не выйдет, я уверена.
   — Если не выйдет, мы придумаем что-нибудь другое. — Он остановился перед дверью в конференц-зал. — Послушай, Ронни, я знаю, тебе придется нелегко, но я буду рядом с тобой все время. Обещаю, что никто и ничто не принесет тебе больше страданий, — добавил он медленно.
   Она посмотрела на него. Его взгляд был источником силы и уверенности. Ронни почувствовала, насколько крепкими стали узы, связывающие ее с ним.
   — Если даже ничего не получится, я не буду винить тебя.
   — Но я буду винить себя, — тихо возразил Гейб. — Я буду так сильно винить себя, что не переживу этого. — Он дотронулся пальцем до ее губ. — Так что я не могу этого допустить, правда?
   Ее губы были мягкими и чувственными. Если бы Ронни заговорила, то ее слова обернулись бы ласковым поцелуем. Но она не могла позволить себе такой интимный жест.
   Гейб вдруг лукаво улыбнулся:
   — Обещай мне одну вещь, ладно?
   В этот момент Ронни готова была сделать для него что угодно.
   — Какую? — прошептала она.
   — Не говори никому, что ты мне нравишься.

Глава 5

   Ронни смотрела на толпу журналистов и фотографов. Среди них мелькнул Джеймс Кэтрик — корреспондент из Кувейта. Она узнала еще несколько знакомых лиц. Ей хотелось оказаться там, среди них, а не на этом дурацком подиуме.
   Пресс-конференция продолжалась уже более часа, и все внимание было сосредоточено в основном на рассказах Гейба о его заключении. Как только кто-нибудь задавал вопрос о ее роли в совершенном побеге, он тут же менял тему или обещал вернуться к этому вопросу позднее. Если повезет, то, быть может, удастся досидеть до конца, не привлекая к себе особого внимания.
   Ронни внимательно слушала Гейба.
   — А теперь, после того, как мы обсудили все печальные подробности, перейдем к наиболее впечатляющей и увлекательной части этой истории, — торжественно произнес он. — Дэн подготовил пресс-релиз со всеми подробностями моего побега. К тому же, я уверен, до вас уже наверняка дошли слухи об участии в нем моей коллеги. Нет, я неправильно выразился. Это было даже не участие. Она одна спланировала, подготовила и провела эту операцию от начала и до конца, без помощи правительства или частного агентства.
   По залу пронесся гул.
   — Она сделала это, рискуя быть убитой или самой попасть в плен, — продолжал он. — И поверьте мне, последнее было для нее не меньшим риском, так как ей уже пришлось испытать это на собственной шкуре. Позвольте мне рассказать вам несколько фактов из жизни Ронни Далтон. Вы все знаете ее работы. В ее послужном списке есть репортажи из Сан-Сальвадора для Джеда Корбина, о митингах в Лос-Анджелесе, об урагане в Хоумстеде. Но вы вряд ли слышали о других эпизодах ее жизни. О том, например, что она отправила пленку, запечатлевшую зверства и насилия над мирными жителями, в Комитет по правам человека вместо того чтобы дать ее в эфир.
   Ронни почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. «Не стоило рассказывать об этом Гейбу», — с отвращением подумала она.
   — Вы также, вероятно, никогда не слышали о том, что в Сомали она сама, без сопровождения, вела грузовик с гуманитарной помощью в деревню, где зверствовали бандиты.
   Гейб с улыбкой посмотрел на нее.
   — Прости, Ронни. Я знаю, ты хочешь убить меня на месте. — Он снова повернулся к журналистам: — Вам, может быть, будет интересно узнать, что она заплатила за этот груз из собственного кармана и предложила такую же помощь пострадавшим во время урагана в Хоумстеде. Перед вами сейчас находится уникальная женщина. Я никогда не встречал более отважного, более честного человека и более достойного представителя Соединенных Штатов. — Он помолчал секунду. — В ее жизни было несколько не очень счастливых моментов, о которых ей не хотелось бы рассказывать. Чтобы избавить вас от труда раскапывать детали, мы подготовили полное досье на Ронни Далтон, которое вам передаст Дэн. Единственное, чего не будет в этом досье, так это того факта, что я собираюсь жениться на этой замечательной женщине завтра днем, в четыре часа. — Он поднял руку, останавливая шквал вопросов. — Я был вдали от родины долгое время и ужасно соскучился. Надеюсь, что мои соотечественники разрешат моей жене вернуться домой вместе со мной. — Он помолчал. — Потому что без нее я домой не вернусь.
   Ронни ошеломленно смотрела на него.
   — Вы видите, она несколько удивлена. Мы договорились предать огласке наши отношения, но она не ожидала, что я выложу вам все. Чувствую, мне достанется за это позже.
   Не обращая внимания на смех в зале, он протянул руку Ронни и заставил ее подняться со своего места.
   — Давай, Ронни. Я разрешу им задать тебе три вопроса, и мы закончим на этом.
   Плохо соображая, она подошла вместе с ним к микрофону. Сейчас, как никогда, ей нужна была его поддержка.
   — Только попробуй оставить меня здесь одну, — шепнула она сквозь зубы.
   — Я буду с тобой. — Он взял ее за руку и обратился к журналистам. — Будьте к ней благосклонны. Она заслужила это. — С этими словами Гейб поднес ее руку к губам и поцеловал.
   Этот старомодный жест преклонения перед женщиной мог показаться странным. На самом деле он был удивительно грациозным, нежным и значительным. Ронни не могла оторвать глаз от Гейба. Наконец она расправила плечи и повернулась к аудитории.
   — Я к вашим услугам.
   Поднялся невероятный шум. Все заговорили одновременно. Гейб наклонился к микрофону.
   — Три вопроса, — уточнил он.
   — Как вам удалось спасти Фолкнера? Ведь все другие попытки были безуспешными?
   — Мне помогал мой отец.
   — Вы найдете всю необходимую информацию о нем в пресс-релизе. — Гейб указал рукой на следующего репортера. — Ваш вопрос!
   — Мы никогда не слышали о вашей связи с Фолкнером. Как давно длятся ваши отношения?
   — Несколько лет.
   Ронни кивнула Джеймсу Кетрику. Он хитро улыбнулся.
   — Ты хочешь сказать, Ронни, что спасла Гейба Фолкнера, потому что любишь его?
   Ронни уже видела мысленно сопливые заголовки во всех газетах. В панике она посмотрела на Гейба. Тот бодро улыбался ей, давая почувствовать, что все будет в порядке. Ронни глубоко вздохнула.
   — Ронни, — мягко подтолкнул ее Гейб.
   Она повернулась к залу:
   — Да. Я люблю его.
   Она отступила назад, к Гейбу.
   — На этом все. — Он кивнул Дэну, который тут же принялся раздавать пресс-релизы.
   Суета, которая началась в зале, позволила им беспрепятственно уйти, а охранникам было приказано не выпускать никого из комнаты в течение пяти минут после их ухода.
   — Ты отлично справилась, — сказал Гейб, ведя Ронни по коридору к ее комнате. — Именно то, что надо. Достаточно профессионально и одновременно трогательно.
   — Слишком мелодраматично, — поправила его Ронни. — Они будут идиотами, если поверят нам.
   — Ты выглядела очень убедительно.
   Ронни чуть не рассмеялась. Она чувствовала себя раздетой, вывернутой наизнанку.
   — Ты должен был предупредить меня, что собираешься все рассказать.
   — Ты и так нервничала. Теперь мы предупредили все возможные скандальные истории, которые могли скомпрометировать нас. Успокойся. Все позади.
   — Все только начинается. Теперь мне негде спрятаться.
   — Тебе не нужно прятаться.
   — А тебе не нужно было говорить им, что ты не поедешь домой без меня.
   — Я решил поднять ставки. Если они захотят, чтобы спасшийся пленник вернулся, им придется вернуть тебя тоже.
   — Слушай, даже если Иммиграционная служба согласится, на это уйдет уйма времени.
   — Ничего, мы подождем.
   Ронни понимала, что он не отступится от своего. Она ускорила шаг.
   — А что это ты говорил о свадебной церемонии?
   — Куй железо, пока горячо. Сегодня они напишут о тебе, как о героине.
   — Которая, между прочим, преступница, — мрачно добавила Ронни.
   — А завтра, — не обращая внимания на ее реплику, продолжал Гейб, — я предоставлю им фотографии, которые заставят трепетать их сердца. Тебе нужен свадебный наряд. Какой у тебя размер? Восьмой?
   — Шестой. Где ты собираешься найти свадебное платье?
   — Дэн подыщет что-нибудь подходящее.
   Все было слишком быстро, слишком нереально. Признания, свадебные наряды…
   — Ты уверен, что хочешь этого?
   — Да. Я никогда не был ни в чем так уверен. Все будет в порядке, Ронни.
   В отличие от Гейба она не была уверена в том, что они поступают правильно. Что будет, если они проиграют? Не много ли Гейб берет на себя? Не пожалеет ли потом?
   — Ты еще можешь передумать, — сказала она. — Со мной все будет в порядке.
   Он чмокнул ее в кончик носа.
   — А со мной — нет. Я приду поужинать с тобой в семь часов, если ты не против.
   — Я буду рада.
   Гейб повернулся и пошел по коридору. Ронни смотрела ему вслед. Он только что впервые поцеловал ее.
   Гейб обернулся и увидел, что Ронни все еще стоит в коридоре.
   — Все в порядке?
   — Конечно. — Она с трудом улыбнулась и, открыв дверь, вошла в комнату.
   Итак, она публично призналась в том, в чем намеренно не желала сознаваться самой себе. Она действительно любила Гейба Фолкнера.
   Позже в комнату постучал Дэн. В руках он держал огромную белоснежную картонную коробку. На ней пирамидой высились коробочки поменьше.
   — Боже мой, ты выглядишь, как рассыльный в старых фильмах, — воскликнула Ронни.
   — Это в тех, где Джинджер Роджерс ходит по магазинам, а Фрэд Астэр танцует на потолке? — улыбнулся Дэн. — Я мог бы попросить, чтобы их доставили из магазина, но мне хотелось быть уверенным, что ты получишь все в целости и сохранности. Гейбу не понравилось бы, если бы что-нибудь потерялось по дороге.
   — Но Гейб говорил только о платье.
   — Признаюсь, увлекся. — Дэн бросил коробки на кровать. — Но продавщица заверила меня, что тебе не обойтись без этих вещей. Тут все: и чулки, и подвязки, и сорочка, и туфли. Кстати, я не был уверен, что купил нужный размер. У тебя седьмой?
   — Почти угадал. Шестой с половиной. Все нормально.
   Дэн с облегчением вздохнул.
   — Слава богу, мне не придется возвращаться. Я чувствовал себя, как слон в посудной лавке, среди всех этих вуалей, платьев и всего остального.
   — Гейбу не надо было взваливать это на тебя. Я вполне могла сама этим заняться.
   — Гейб боялся, что тебя будут преследовать журналисты. Он решил, что на сегодня с тебя достаточно.
   — Не на сегодня, а навсегда, — горячо поправила его Ронни. — Тебе часто приходится выполнять такие занятные поручения?
   — Все бывает. От организации официальных встреч с президентом до романтических встреч с Морой Ренор. Господи! Наверное, мне не стоило упоминать Мору.
   Ронни попыталась скрыть раздражение.
   — А почему нет? Ты наверняка знаешь, почему Гейб женится на мне. Это всего лишь фарс!
   — Разве? — Дэн внимательно посмотрел на нее. — Вам виднее.
   — Откуда мне знать? Я не так хорошо знаю его, чтобы судить о его поступках.
   — А я знаю Гейба довольно давно, и это так на него не похоже. — Дэн пожал плечами. — В любом случае, это не мое дело.
   — Насколько я понимаю, ты не одобряешь его решения жениться на мне?
   — Я не говорил этого, — ответил Дэн. — Жизнь Гейба висела на волоске. В любой момент мы могли получить сообщение о его казни. А тебе удалось спасти его. Мы готовы сделать для тебя все, что в наших силах. И если замужество поможет тебе получить то, что ты хочешь, я сам готов взять тебя в жены.
   — Бог ты мой, женихи просто стоят в очереди у моей двери. Скажи, а как давно ты знаешь Гейба?
   — Больше десяти лет. Мы вместе работали корреспондентами в Бейруте.
   — Гейб говорил мне, что в трудной ситуации на тебя можно положиться.
   Дэн улыбнулся:
   — Да, мы не раз оказывались в переделках. Да и ты тоже. Вся эта история в Саид-Абабе, не сомневаюсь, была рискованной.
   — Можно и так сказать. — Ронни старалась казаться безразличной. — Если вы так давно знакомы, ты, наверное, знаешь его семью?
   — Его родители умерли. У него есть только сестра Кэрри и ее дочь Дэйзи.
   — И какая она, его сестра?
   — Похожа на Гейба. Удивительная и абсолютно самостоятельная. Она вышла замуж за нефтяника из Хьюстона и тут же взяла управление компанией в свои руки. Сейчас она — вице-президент.
   — У них с Гейбом хорошие отношения?
   — Вполне. Но они редко видятся.
   — У таких людей, как он, нет времени на семью.
   Дэн нахмурился:
   — Не совсем так. Когда нужна его помощь, он всегда рядом с семьей.
   — В этом я не сомневаюсь.
   Ронни знала эту черту в Гейбе — он всегда заботился о родных и близких людях. И вообще, она знала о нем достаточно много, но не все…
   — Мне пора, — сказал Дэн. — Нужно слетать в аэропорт, встретить Джона Гранта и привезти его во дворец.
   — Ты сам полетишь? А я думала, что пилот — Дэвид.
   — Дэвид обычно летает в официальные поездки, а Гейба я вожу сам. Я взял с собой Дэвида в Саид-Абабу на всякий случай. Я не был уверен, что все пройдет гладко, когда мы прилетим туда. — Он улыбнулся. — Но ты полностью контролировала ситуацию. А сейчас мне пора. Если возникнут проблемы со всем этим свадебным добром, скажи мне.
   — Подожди. — Она кинулась за ним. — Можно мне поехать с тобой?
   — Гейб не хотел, чтобы ты появлялась на публике.
   — Я и не буду появляться. Я даже не буду выходить из вертолета.
   — Ну, хорошо. — Дэн пожал плечами. — Я не возражаю. Боюсь только, тебе будет скучно.
   На самом деле Ронни очень хотелось поближе узнать тех, кто окружает Гейба. Во время поездки она сможет познакомиться с лучшими друзьями Гейба и послушать, что они говорят о нем.
   — Я не буду скучать, — уверенно сказала Ронни.
 
   В семь часов раздался стук в дверь. Гейб выглядел, как всегда, уверенно и бодро. Он был одет в джинсы и голубую рубашку, из-за которой его глаза казались еще более голубыми, чем обычно. Она не могла отвести от него глаз.
   — Я могу войти? — нарушил он молчание.
   — Да, конечно. — Ронни поспешно отступила от двери. — Стол уже накрыли. — Она показала рукой на передвижной столик посреди комнаты. — Садись, пожалуйста.
   — В какой-то момент мне показалось, что меня прогонят. — Он сел напротив нее и развернул салфетку. — Ты смотрела так, словно сомневалась, делали ли мне прививку от бешенства или нет.