Джоансен Айрис. Путеводная звезда

   Она еще сильнее прижалась к нему.
   — Я хочу, чтобы ты знал правду, — прошептала Ронни. — Я не люблю тебя.
   Гейб замер.
   Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
   — Ты меня обманываешь.
   Она заставила себя сесть и посмотреть ему в глаза.
   — Ты мне нравишься. И мне нравится быть с тобой. Но если ты хочешь большего, мне придется уйти.
   — Здесь что-то не так. Чего ты боишься?
   — Ничего. Я никого и ничего не боюсь. — Она подняла фату. — Может быть, мне действительно лучше уйти?
   — Еще чего! — Он резко притянул ее к себе. — Никуда я тебя не отпущу.
   Ронни почувствовала облегчение. Она боялась, что Гейб позволит ей уйти. Она не была готова расстаться с ним сейчас. Может быть, позже…
   — Пожалуй, я останусь, если ты не будешь требовать, чтобы я поклялась тебе в вечной любви.
   — Я не знаю, что происходит в твоей голове, какие нелепые мысли рождаются в ней. Я не собираюсь спорить с тобой. Просто запомни одну простую вещь. Я тебя никуда не отпущу.
   — Я никуда и не ухожу. Пока.
   Гейб покачал головой.
   — Никогда. — Он опрокинул ее на спину и склонился над ней. — Все, Ронни, тебе придется смириться с этим.
 
   — Это было замечательно! — сказала, отдышавшись, Ронни. — Как на американских горках, только еще лучше. Мне всегда казалось, что, когда вагончики медленно возвращаются к исходной точке, что-то теряется. С тобой все по-другому. Хочется продолжать полет до бесконечности. Ты самый лучший. — Она помолчала. — А знаешь, я проголодалась. Если ты не будешь меня кормить, у меня не будет сил.
   — Если я не ошибаюсь, именно ты решила, что ужин может подождать.
   — Тогда было кое-что более важное. Где здесь кухня?
   — Ради бога, успокойся. После секса обычно нет сил что-либо делать.
   — Кто придумал это дурацкое правило? Я полна сил и готова горы свернуть.
   Гейб посмотрел на ее светящееся лицо и улыбнулся.
   — Только не сейчас, хорошо? Горы далеко. Оставайся здесь. Я принесу чего-нибудь поесть. — Он встал с кровати и подошел к шкафу. — К тому же в доме прохладно, а тебе нечего надеть. Жди меня здесь. Я быстро.
   Гейб накинул махровый халат и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Ронни вскочила и бросилась к шкафу. Сняв с вешалки белую рубашку, она быстро надела ее на себя. В комоде нашлись подходящие белые носки. Почувствовав себя прилично одетой, она вышла из спальни и направилась по коридору в ту сторону, откуда доносился шум и лязг металла.
   — Помочь? — игриво спросила Ронни, оказавшись на кухне.
   Гейб посмотрел на нее через плечо.
   — Почему ты меня не послушалась?
   — Мне скучно сидеть там одной.
   Он окинул ее взглядом.
   — Эта рубашка идет тебе больше, чем мне.
   — Мне кажется, тебе она вообще не идет. — Она встала за его спиной и взглянула через плечо на омлет, который он жарил. — Выглядит вкусно, я абсолютно не умею этого делать. Зато я могу приготовить кофе.
   — Тогда готовь. На столике стоит кофеварка, а кофе в банке. — Гейб достал пару тарелок. — Насколько я понимаю, готовить здесь придется мне.
   — К сожалению. Джед однажды пытался научить меня, но вскоре бросил эту затею. Он сказал, что мои кулинарные способности равны нулю. Если ты будешь готовить, я буду мыть посуду.
   — Согласен. — Он разрезал омлет пополам и разложил по тарелкам. — Садись и поешь. Тебе скоро понадобятся силы.
   Она почувствовала, как краска смущения заливает щеки. Удивительно, но он легко мог заставить ее смутиться и покраснеть, чего раньше не мог добиться ни один человек.
   — Это тебе лучше восстановить свои ресурсы.
   — Запасы моих ресурсов бесконечны. Особенно для тебя.
   Ронни взяла вилку и принялась за омлет.
   — Кстати, — внезапно сказала она, — тебе нельзя пить кофе. Почему ты не напомнил мне раньше? Тебе нужно наконец выспаться.
   — Не могу я спать сегодня ночью. У меня были другие планы.
   — Никакого кофе, — твердо сказала Ронни.
   — Расскажи мне, чем ты мне обязана? Что это за таинственный долг? — вдруг спросил Гейб.
   Ронни в замешательстве посмотрела на него. Такого вопроса она не ожидала.
   — Теперь, когда ты мне все рассказала о своем прошлом, можно рассказать и об этом. Почему ты считала себя моей должницей? Что я сделал?
   — Спас мне жизнь, — просто ответила Ронни. — Это было в Мекхите, в Турции, в 1983 году.
   — Я был в Мекхите, но…
   — Конечно, ты не помнишь. Ты вытащил меня из-под руин гостиницы после землетрясения. Я знаю, что была одной из многих, кого ты спас тогда, но для меня это было жизненно важно, и я навсегда запомнила этот момент. Ты остался со мной и держал меня за руку. — Она поежилась от воспоминаний. — Это была самая ужасная ночь в моей жизни.
   — Я помню тебя. Но тебя звали Анита.
   — Анита Вальдез. Испанский паспорт.
   — А когда мы вытащили тебя, ты была ужасно грязная, но я точно помню, что волосы у тебя были темные.
   — Краска. Я должна была быть похожей на испанку.
   — Я чувствовал себя виноватым, когда отпустил тебя в больницу одну.
   — Ты и так сделал больше, чем нужно. Весь город был в руинах. Я знала, что тебе нужно было идти и спасать других.
   — По твоим словам, я просто супермен. То же самое сделал бы любой человек в такой ситуации. Кстати, я заходил в больницу на следующий день.
   — Я не знала об этом. — Ронни лучезарно улыбнулась. — Как это мило!
   — Но мне сказали, что ты исчезла сразу же после того, как они перевязали тебе руку.
   — Там был Эван. Он видел, как меня отвели в палату, я вскоре забрал меня оттуда. Той же ночью мы уехали из Мекхита.
   Ронни доела омлет и откинулась на спинку стула.
   — Но с тех пор я постоянно следила за тобой. Это было несложно. Ты был на виду, становился знаменитым. Мне казалось, что все, что делаешь, достойно восхищения. Я решила стать журналистом благодаря тебе.
   — Хватит петь мне дифирамбы. Просто, Ронни, мы подходим друг другу. Мы нужны друг другу. Может быть, поэтому судьба и свела нас в Мекхите.
   — Только не говори мне, что веришь в судьбу.
   — А почему нет? Я верю, что некоторые люди созданы друг для друга. И если тебе посчастливилось найти такого человека, нужно быть полным идиотом, чтобы упустить его.
   В ту ночь в Мекхите она поверила в судьбу. Она обрела силу и уверенность в этом изменчивом мире. И огромное желание быть с Гейбом. Теперь оно исполнилось.
   — Не могу с тобой не согласиться. Ты действительно знаешь, как сделать женщину счастливой. — Она встала и пошла к двери. — Сложи тарелки в раковину, я помою их утром. А сейчас у меня достаточно сил, чтобы не дать тебе скучать какое-то время. — Она бросила на него суровый взгляд. — И не вздумай пить кофе.
 
   — Ты опять не спал, — заметила Ронни, прогуливаясь на следующее утро с Гейбом по саду.
   — Я немного вздремнул.
   — Что-то не похоже. Мне кажется, ты говоришь это, чтобы я отстала от тебя.
   — Возможно. Ты действительно можешь быть ужасно въедливой. — Он внимательно посмотрел на нее. — И удивительно заботливой для женщины, которую интересует только мое тело.
   — Да, мне хочется заботиться о тебе. — Она отвела взгляд. — Ты мне нравишься. Я не могла бы спать с человеком, который мне не нравится.
   — Надеюсь. — Он взял ее за руку. — Хотя я иногда замечаю некоторую бестолковость.
   — Мы говорим о тебе.
   — В связи с тобой. — Он остановился рядом с гамаком, натянутым между двумя деревьями. — Да здравствует связь! Я никогда еще не занимался любовью в гамаке.
   — Дело не в сексе. — Она повернулась к нему. — Скажи Дэну, чтобы он привез снотворное.
   — Никаких таблеток. — Он сел в гамак и посадил ее рядом. — Послушай меня, Ронни. Я не буду принимать снотворное. Я видел немало людей, которые начинали принимать таблетки, чтобы снять напряжение, а в результате оказывались в полной зависимости от них.
   Спорить не было смысла. Он все равно не изменит свое мнение. Ей придется найти другой способ. Она легла в гамак и притянула его к себе-
   — Ладно, оставим это. Так даже лучше. Я буду знать, что ты всегда готов к занятиям любовью.
   — Тогда почему бы нам не попробовать сейчас, в гамаке?
   — Не сейчас, позже. — Она свернулась калачиком и положила голову ему на плечо. — Мне нравится твой сад. Когда-нибудь у меня тоже будет свой сад.
   — Я подарю тебе этот.
   — Это не то. Я думаю, чтобы это был по-настоящему твой сад, нужно его самой создавать, работать в нем, заботиться о нем.
   — Это касается не только сада.
   — Согласна. То же самое и с фотографией. Нужно как следует подготовиться к каждому снимку, «вырастить» его. У меня уже целый сад таких снимков. Почему ты хмуришься?
   — Солнце слишком яркое. Я ненавижу яркий свет. — Он запнулся. — И что ты посадишь в своем саду?
   Ронни застыла. Как же она сразу не поняла. Тогда, в заключении, яркий свет, как и темноту, использовали для пыток, не давая пленным спать, изматывая их и ломая волю.
   — И сколько это продолжалось?
   Гейб не стал ей лгать.
   — Первые шесть недель.
   Шесть недель без сна.
   — Ты ничего не сказал об этом на пресс-конференции.
   — Это не так уж и важно.
   — И позволил мне спать со светом тогда, у Фатимы. Неудивительно, что ты не смог заснуть. Почему ты мне не сказал?
   — Я в любом случае не смог бы заснуть. А у тебя была своя проблема — страх темноты.
   — Господи, ведь ты только спасся от этих извергов. Я бы смогла вынести темноту, ничего бы со мной не случилось, но тебе нужно было доказывать, что ты сильный мужчина!
   — Хватит плакать.
   — Я не плачу.
   — Тогда почему моя рубашка влажная? — Он ласково погладил ее по голове.
   И снова он успокаивал ее, и снова она прячется у него на груди. Ронни вытерла мокрые щеки о его рубашку и положила его голову к себе на грудь, так, чтобы на его глаза падала тень от деревьев.
   — Я бы их убила.
   — Забудем об этом. Я вот сейчас могу погибнуть. От твоей красоты. — Он коснулся губами ее груди. — Лучшей смерти и не придумаешь.
   Она немного ослабила свои объятия.
   — Замолчи. Я не хочу, чтобы ты говорил.
   — Слушаюсь и повинуюсь. На самом деле, после года лишений я не прочь понежиться в ласковых объятиях.
   — Тогда лежи тихо и наслаждайся. — Она погладила его по волосам.
   Тишину нарушало пенье птиц. Воздух был напоен запахом цветов. Ласковый ветер убаюкивал их. Ронни почувствовала, как напряжение постепенно покидает его. Он задремал, потом погрузился в глубокий сон. Тяжесть его тела не давала пошевелиться, но Ронни и не пыталась это сделать. Она боялась даже дышать. Неподвижно лежала в гамаке, пока не наступили сумерки, а потом и совсем стемнело.
 
   — Ронни.
   Она открыла глаза и в свете луны увидела чей-то силуэт.
   Дэн присел рядом с гамаком.
   — Я стучал, но мне никто не открыл. Все в порядке?
   — Все отлично, — ответил за нее Гейб. — Он потянулся и сел. — Похоже, я заснул. — Он повернулся к Ронни. — А ты — отличная подушка.
   — Лучше, чем снотворное?
   — Гораздо. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Пошли, я попробую что-нибудь приготовить для Дэна.
   — Идите, я приду через несколько минут. Я еще не совсем проснулась.
   Он с любопытством посмотрел на нее, но ничего не сказал и пошел с Дэном к дому.
   Ронни подождала, пока они дойдут до двери, потом попыталась встать. Боже, у нее все тело словно окоченело, а одна нога затекла так, что на нее невозможно было наступить. После двух попыток ей удалось встать на обе ноги, но идти она не могла. Пришлось прыгать по дорожке, волоча одну ногу за собой.
   — Ты похожа на горбуна из «Собора Парижской Богоматери». — Гейб стоял на пороге и смотрел на нее. — Это из-за меня?
   — Нет. Я сама виновата. Нужно было поменять положение.
   — Но ты этого не сделала, чтобы не разбудить меня.
   Она схватилась за дверной косяк. В затекшей ноге начались покалывания.
   — А где Дэн?
   — Я попросил его принести вещи из вертолета. — Он обнял ее за талию. — Нога затекла?
   — Да, но сейчас уже лучше. Не нужно мне помогать.
   — Но для меня это удовольствие. Обопрись на меня.
   Она слегка облокотилась на него и вошла в гостиную.
   — Не надо трястись надо мной.
   — Не надо было тебе лежать в гамаке восемь часов в обнимку со мной. — Он прижал ее к себе. — Облокотись на меня сильнее. Признать свою слабость не значит потерять независимость. Как только мы доберемся до кухни, ты сядешь и будешь смотреть, как я готовлю. Если ты, конечно, не хочешь попробовать сама.
   Они вошли на кухню, и Ронни заметила, как Гейб сощурился от яркого света.
   — Эти лампы просто ослепительны, — сказала она.
   — Что ты предлагаешь? Ужинать при свечах? — Он посадил ее на один из стульев. — Ради бога, я уже начинаю жалеть, что проговорился.
   — Давно надо было об этом сказать.
   — О чем он должен был сказать тебе? — поинтересовался Дэн. — В этом семейном гнездышке уже появились секреты?
   Ронни подмигнула Гейбу.
   — Он должен был сказать мне, что замечательно готовит. Тогда у меня давно был бы повод вызволить его из Саид-Абабы.

Глава 8

   Дэн доел жаркое и откинулся на спинку стула.
   — Еда богов. Спасибо, Гейб, очень вкусно.
   — Приятно, когда тебя ценят. — Гейб взглянул на Ронни. — Могу я предложить другу кофе?
   — Да, но только сам пить не будешь. — Ронни подошла к холодильнику и достала бутылку молока. — Дэн, в следующий раз привези, пожалуйста, нам кофе без кофеина. — Она налила стакан молока и протянула его Гейбу. — У Гейба проблемы со сном.
   — Какая же ты зануда, — пробурчал Гейб, нехотя потягивая молоко.
   — Занудой становишься от общения с таким, упрямым чурбаном, как ты.
   Дэн рассмеялся.
   — Боже, вы оба ведете себя так, будто женаты уже лет десять. Если бы Пилзнер мог вас сейчас слышать, он бы тут же отправил вас домой.
   Услышав знакомое имя, Ронни невольно сжалась. И тут она с удивлением поняла, что тот неприятный разговор с Пилзнером состоялся всего лишь несколько часов назад. Ей казалось, что прошла вечность.
   — А что слышно о Пилзнере? — поинтересовался Гейб.
   Дэн с удивлением взглянул на него.
   — Вы что, не смотрели «Новости»? Об этом говорили в каждом выпуске.
   — Мы не включали телевизор. И что там было?
   — Для вас ничего хорошего. — Дэн пожал плечами. — У Пилзнера репутация честного и правильного чиновника. Ему доверяют. Он не совсем соответствует твоему образу бюрократа.
   — Он патриот, а не бюрократ, — тихо заметила Ронни.
   Не обращая на нее внимания, Гейб снова обратился к Дэну:
   — А что слышно от Кораса?
   — Он делает все возможное. Средства массовой информации на вашей стороне, общественное мнение, похоже, тоже. Надо продолжать давить на них и сделать все возможное, чтобы подорвать позиции Пилзнера.
   — Не надо, — сказала Ронни. — Оставьте его в покое.
   — Но мы не можем оставить его в покое, — раздраженно ответил Гейб. — Он ведь ключевое звено.
   — Мы не будем его использовать, — продолжала настаивать Ронни. — Никаких историй, никакого грязного белья. Не нужно портить ему жизнь.
   — Это он хочет испортить тебе жизнь, — возмутился Дэн. — Он пытается защитить себя и потому кричит о твоем прошлом на каждом углу.
   — Я это заслужила, а он нет.
   Дэн посмотрел на Гейба:
   — Ты — босс. Решай, что мне делать?
   — Не надо, Гейб, — повторила Ронни.
   Гейб открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
   — Пока подождем. — Он повернулся к Дэну: — Я свяжусь с тобой позже. Продолжай публиковать положительную информацию. Побольше о свадьбе. И не забывай про Кораса. Он для нас сейчас главное.
   Дэн кивнул и встал из-за стола.
   — Я буду держать тебя в курсе. А теперь мне пора возвращаться в Марасеф.
   — Ты можешь переночевать здесь, — предложила Ронни.
   — И помешать вашей идиллии? Нет уж! — Он покачал головой. Потом обратился к Ронни: — Слушай, Пилзнер начал довольно активную кампанию против тебя.
   — Ты мне это уже говорил, — с улыбкой ответила Ронни.
   — Я просто хочу, чтобы ты не наделала ошибок. Здесь ты в полной безопасности, но, как только ты покинешь Седихан, у тебя могут возникнуть серьезные проблемы.
   Из его слов следовало, что Седихан превратился для нее в тюрьму. И для Гейба тоже, если он останется с ней.
   — Она никуда не торопится, — сказал Гейб. — Где еще ее будут так вкусно кормить?
   Дэн рассмеялся, его лицо просветлело.
   — Я и забыл, что ты на что-то годишься. Кстати, у Джона были какие-то деловые вопросы к тебе. Ничего, если он позвонит сюда?
   Гейб покачал головой:
   — Я сам позвоню ему.
   — Как скажешь.
   Как только за Дэном закрылась дверь, Гейб накинулся на Ронни:
   — Прекрати вставлять мне палки в колеса. Ты что, не хочешь, чтобы мы чего-нибудь добились?
   — Ты даже не представляешь себе, как я этого хочу, — спокойно ответила Ронни.
   — Тогда давай расправимся с Пилзнером, пока он не сделает этого с тобой.
   — Но ты не стал бы трогать его, если бы не я. Он ведь один из немногих порядочных людей в Вашингтоне.
   Гейб помрачнел.
   — Опять твои идеалистические представления?
   — Да, но что я могу с этим поделать? У меня ведь не было особого образования, пока я жила с Эваном. Мы постоянно путешествовали, нигде подолгу не останавливались. Я черпала свои знания из газет и книг, которые случайно попадали в руки. Моей самой любимой книгой был потрепанный том Американской истории для детей. В ней было полно всяких рассказов о пилигримах и индейцах, о первом Дне благодарения и о Бетси Росс, которая сшила флаг. Я знаю, что половина этих историй — выдумка, что они слишком слезливые и приторные, но я верила им. И, похоже, я до сих пор верю им.
   Гейб улыбнулся:
   — Похоже, что да. И дай бог, чтобы это тебе хоть чуть-чуть помогло.
   — Может быть, бог мне действительно поможет. Если только мы не будем нападать на порядочного человека. Так что не надо трогать Пилзнера.
   — По-моему, ты делаешь ошибку.
   — Но ты можешь исполнить мою просьбу?
   — Ничего не обещаю. Я попробую найти другой способ, но не дам тебе жертвовать собой ради репутации Пилзнера.
   Это единственное, чего она добилась от него. Но и этого было вполне достаточно. Гейбу не было смысла нападать на Пилзнера, если Ронни не собиралась этим воспользоваться.
   Она встала и начала собирать тарелки.
   — Может быть, поищешь колоду карт, пока я помою посуду? По-моему, мы уже не сможем уснуть сегодня.
 
   Неделю спустя Гейб застал Ронни на кухне за странным занятием. Она стояла под потолком на качающейся лестнице.
   — Могу я узнать, что ты делаешь? — поинтересовался он.
   — Я обертываю лампочки розовой бумагой. — Она с улыбкой посмотрела на него. — Правда, романтично?
   — Ты хочешь, чтобы я возбуждался прямо на кухне?
   — Однажды я смотрела передачу, которую вела врач-сексолог. Она сказала, что заниматься любовью хорошо в каких-нибудь оригинальных местах, например, на кухне. — Она начала спускаться вниз. — Вот я и решила подготовиться.
   — Тогда почему ты отказалась заниматься любовью в гамаке? Что может быть оригинальнее?
   — Давай попробуем еще раз, сегодня ночью, под луной. В полночь я начинаю выть.
   — Правда? Это интересно. — Он с подозрением смотрел на розовую бумагу. — А ты не боишься, что она загорится, если лампы слишком сильно нагреются?
   — Мы будем следить. К тому же это ненадолго. Я позвоню Дэну и попрошу, чтобы в следующий раз он привез розовые лампочки.
   — А почему не красные лампочки?
   — Я подумала, что красный свет будет смотреться немного сюрреалистично. А розовый — то, что надо.
   — Это ты сама — что надо. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Мне нравится, когда ты такая серьезная и рассудительная. А что ты планируешь устроить в спальне?
   — Ничего особенного. Кстати, о спальне. Я хочу, чтобы мы начали предохраняться.
   — Что-то ты поздно спохватилась, — заметил Гейб, — учитывая, что мы всю неделю занимались любовью, как сумасшедшие.
   — Лучше поздно, чем никогда. Я почему-то забыла об этом. Но ведь я не одна. Это и тебя касается.
   — Я думал, что ты принимаешь таблетки. — Улыбка осветила его лицо. — Так, значит, может быть ребенок?
   — Нет, — остановила его Ронни. — Даже не думай об этом!
   Сама она, правда, только об этом и думала. Плохо представляя себя в роли матери, Ронни безумно хотела иметь ребенка от Гейба.
   — Не могу не думать. Мне хочется.
   — Забудь. Если я забеременею, то…
   Гейб застыл.
   — Ты что, сделаешь аборт?
   — Нет, разумеется, нет.
   — Слава богу. Я испугался, что мне придется запереть тебя и никуда не выпускать, пока ты не согласишься оставить ребенка.
   — Хватит говорить об этом. Просто теперь мы будем предохраняться, хорошо?
   — Я согласен. Я буду предохранять тебя. Эта роль меня вполне устраивает.
   С каждым днем, с каждым часом они становились все ближе друг другу. А для Гейба было естественным заботиться и охранять любого человека, которого он любил. Она была безумно счастлива, но Гейб, похоже, попал в ловушку, приготовленную ею самой.
   — Хватит хмуриться. — Он разгладил ей морщинку между бровями. — Я почти вижу, как твои мозги шевелятся под этими золотистыми кудрями. Если ты не хочешь ребенка сейчас, я не против. Но знай, что я буду рад ребенку, когда бы он ни появился.
   — Спасибо, — ответила она немного хриплым голосом.
   — Пожалуйста. — Гейб отвесил шутливый поклон. — Всегда готов тебе помочь.
   — Знаю. — Она сжала его руку.
 
   Дэн прилетел в Танадах на следующий день. Ронни выбежала к вертолету, чтобы встретить его.
   — Ты что-то рано. Мы думали, что прилетишь к ужину. Ты привез лампочки?
   Дэн был явно чем-то расстроен.
   — Где Гейб? — спросил он.
   — В кабинете. Он читает бумаги, которые ты ему привез в прошлый раз. — Она внимательно посмотрела на него. — Что случилось? Что-то, связанное с Пилзнером?
   Он ласково взял ее под руку и повел к дому.
   — Я думаю, нам стоит подождать Гейба.
   — Я здесь. — Гейб вышел на крыльцо. — В чем дело?
   — Отец Ронни. Его ранили.
   Быстро спустившись со ступенек, Гейб подошел к Ронни.
   — Красный Декабрь?
   Дэн покачал головой:
   — Нет. Это случилось в Тамровии. Он продавал оружие какой-то группировке. Власти его поймали во время одного из рейдов.
   — В каком он состоянии?
   — В тяжелом. — Дэн повернулся к Ронни: — Он вряд ли выживет. Я не могу даже выразить, насколько мне больно сообщать тебе такие новости.
   — Ты уверен? — с трудом проговорила Ронни.
   Она не могла поверить в то, что с Эваном может что-то случиться, что он может умереть. Слишком легко ему все давалось в жизни. Люди вокруг него могли страдать и гибнуть, но не он.
   — У нас надежные источники, — сказал он. — Местные власти быстро опознали его. На этот раз он путешествовал с ирландским паспортом под именем Роберта Реадона.
   — Где он сейчас?
   — Его отвезли в местный госпиталь, в Белсен.
   — Ты сможешь отвезти меня туда?
   Дэн взглянул на Гейба:
   — Кому еще известна эта информация? — спросил Гейб.
   — Пока только нам, но это может раскрыться в любой момент.
   Гейб повернулся к Ронни:
   — Могу я привести несколько сильных аргументов?
   — Думаю, нет.
   — Я все равно должен сделать это. — Он обнял ее. — Это очень опасный шаг, Ронни. Как только ты пересечешь границу Седихана, ты станешь беззащитной перед Пилзнером.
   — Неужели ты думаешь, что я не догадываюсь об этом.
   — Ты ничем не обязана своему отцу. Он использовал тебя.
   — Я тоже использовала его. Я использовала его контакты, когда ездила с ним во все горячие точки ради своих репортажей.
   — Из-за него ты вела жизнь бродячей цыганки.
   — Он делал для меня все, что было в его силах.
   — Чтобы превратить тебя в преступницу. Ты ничем не обязана ему.
   Ронни с грустью подумала, что Гейб прав. Эван, который никогда не верил ни в чувства, ни в обязательства, наверняка тоже согласился бы с ним. Но она была другой, а ее чувство к Гейбу еще больше изменило ее отношение к отцу. Хотелось узнать его поближе. И сейчас у нее, возможно, последний шанс.
   — Я обязана ему за то, что случилось в Саид-Абабе, — тихо сказала она. — Он помог мне спасти тебя. Мне нужно видеть его, Гейб. Я не могу допустить, чтобы он умер в одиночестве. — Она высвободилась из его объятий и повернулась к Дэну. — Ты отвезешь меня или мне придется самой добираться?
   — Мы отвезем тебя, — сказал Гейб. — Собирайся, а я пока обсужу с Дэном детали.
   — Какие детали?
   — У тебя же нет паспорта. Нам придется ехать в Тамровию нелегально.
   Она устало покачала головой.
   — Это мои проблемы. Мне не стоит вас втягивать.
   — Тебе все равно не удастся отделаться от меня. — Гейб легонько подтолкнул ее к двери. — Поторопись. Чем скорее мы выедем, тем раньше приедем на место.
 
   Когда вертолет приземлился в нескольких милях от Белсена, их уже ждала машина с шофером, чтобы отвезти в больницу.
   — Из-за меня ты тоже нарушаешь закон, — сказала Ронни, когда они сели в машину и направились в сторону города.
   — Я не думаю, что меня депортируют за то, что я помогал своей жене увидеть умирающего отца. — Гейб сжал ее руку. — Расслабься.
   — Мне очень нужно попасть к нему.
   — Я знаю, тебе наше путешествие кажется бесконечным, но мы уже почти на месте. Через пятнадцать минут будем в больнице.