Джохансон Инид. Дурнушка

   Да он сейчас взорвется от нетерпения, думала Дорин, глядя на его твердый подбородок и сжатый в тонкую линию рот. Но не от нетерпения мужчины, желающего обладать женщиной. Он очень быстро нашел, что ответить на ее издевку — конечно, тут и не пахнет любовью, по крайней мере, с его стороны.
   — Да, готова и жажду понять, что все это значит.
   Голос ее звучал ровно, хотя сердце трепетало, как хвост пойманной рыбки.
   — Объясню за ланчем.
   Дорин натянула нелепую, похожую на воронье гнездо черную шляпу, невыгодно подчеркивающую бледность ее кожи.
   — Нам пора, — произнес Роналд мягко.
   У него появился план, от которого он не собирался отказываться. Более того, намеревался осуществить прямо сейчас, не откладывая. Дорин, конечно, не подозревала, что творится у него в голове, и поэтому вела себя так, будто весь мир вокруг нее сошел с ума.
   Проехав с полмили, машина остановилась у небольшого, уютного ресторанчика. Путь был коротким, и Дорин не успела привести мысли в порядок. Она безостановочно твердила: «Ронадд хочет на мне жениться» — но легче от этого не становилось. Идея казалась по-прежнему абсурдной.
   Много лет назад, когда еще позволяла себе помечтать, Дорин представляла, как Ронадд делает ей предложение. Непременно благоухали розы и струился лунный свет, а он стоял на одном колене и говорил, что всю жизнь любил только ее и ждал, пока она подрастет. Однако реальность была далеко не так прекрасна, как мечты глупой, наивной девчонки.
   В промежутке между рождественскими и новогодними праздниками в жизни ресторанчика наблюдалось затишье, и поэтому небольшой, слабо освещенный зал был предоставлен им двоим. Дорин осталась в мешковатом пиджаке, однако шляпу Роналд с ее головы снял.
   — Вот так-то лучше, — прокомментировал он.
   Дорин подняла взгляд и заметила улыбку, смягчившую суровые складки у его рта. Роналд выглядел настолько спокойным, если не сказать самодовольным, что ей неожиданно захотелось его ударить или хорошенько потрясти.
   — Я не голодна. Мне всего лишь любопытно узнать, что же кроется за твоим на редкость… романтичным предложением руки и сердца.
   Срывающийся голос подсказал Роналду, что она решила вновь превратиться в мифическое чудовище. Да, пожалуй, его предложение слегка смутило Дорин, но она наверняка все поймет как надо. Он всегда восхищался ее умением рассмотреть проблему со всех сторон и, в конце концов, найти верное решение. Научилась же она водить машину, смогла же приготовить обед из трех блюд — значит, справится и с этой задачей.
   — Давай после ланча. Возьми что-нибудь легкое, если нет аппетита. А я вот собираюсь попробовать здешние отбивные.
   Из чувства приличия Дорин заказала салат с креветками и выпила бокал красного вина. Но даже после столь несерьезной закуски ее желудок словно сжался в комок. Она с ужасом смотрела на Роналда, который целеустремленно расправлялся с содержимым своей тарелки. Ему-то легко, у него в животе гиппопотамы не танцуют джигу, а сердце не разрывается от противоречивых желаний! Он вообще сейчас напоминает отлаженный механизм.
   Дорин отодвинула бокал и с решительным видом произнесла:
   — Дорогой Роналд, если ты решил столь скоропалительно объявить о новой помолвке в отместку Гленде, то, будь добр, забудь об этой идее. Или найди кого-нибудь другого для подобных игр.
   — О какой помолвке может идти речь, — его холодный взгляд пронзил Дорин насквозь и, как ей показалось, приморозил к спинке стула, — если мы поженимся через две недели? И Гленда тут ни при чем.
   — Нет, этого не будет!
   — Назвав любовь «состоянием», которое не имеет к нам никакого отношения, ты, естественно, забыл, что именно из-за Гленды захотел остепениться и обзавестись семьей, хотя до нее у тебя были не менее восхитительные женщины. Неужели тебе ни разу не приходило в голову, что ты любишь ее? — Дорин интуитивно понизила голос, желая выказать сочувствие. Она не хотела причинить ему боль, напоминая о неприятных вещах. — Могу представить, как нелегко тебе пришлось, когда расстроилась ваша свадьба, но не думаю, что женитьба на другой принесет тебе успокоение.
   Ей неожиданно захотелось подойти к нему, взять за руку, утешить. Но Роналд выглядел настолько суровым и отчужденным, что она не решилась.
   — А если ты сумеешь забыть Гленду, то окажешься связанным с женщиной, которую не любишь. Знаешь, мне бы не хотелось всю жизнь чувствовать себя вещью второго сорта.
   — Пожалуй, тебя бы не взяли в приличную газету вести переписку с читателями. Ты не имеешь ни малейшего понятия, о чем говоришь!
   Казалось, он с трудом сдерживает раздражение. Нормальный брак, о котором она говорила, совсем не входил в его планы. Роналд готов был поставить памятник «Дорин Линвуд, с любовью и благодарностью», лишь бы она прекратила говорить о Гленде.
   Он снова наполнил бокал Дорин и постарался удовлетворить ее интерес к разорванной помолвке.
   — Раздумывая о моем стиле жизни, я понял, что мне необходима жена. Гленда идеально подходила для этой роли: она хороша собой, обладает светским тактом и умело ведет хозяйство. А это немаловажно, ведь, как тебе известно, я живу один и за домом присматривает миссис Симпсон, которая работала еще у моего отца. Она уже в преклонных летах, и ее сил достаточно для каждодневных хлопот, но на то, чтобы принять достойным образом дюжину бизнесменов, их явно не хватает. Таким образом, женитьба, с которой пока ничего не вышло, представляется мне единственным выходом из данной ситуации. Правда, обжегшись в первый раз, я решил, что этот союз должен быть исключительно деловым, поэтому супругами нас можно будет назвать только условно.
   По всей видимости, предполагалось, что его обаятельнейшая улыбка не оставит причин для беспокойства, но почему-то Дорин не стало легче. Наоборот, в ее душе погасла последняя искра надежды на ответные чувства. А она-то мечтала, как однажды он полюбит ее по-настоящему и поймет, что они созданы друг для друга. Глупая девчонка!
   Дорин с трудом собралась с мыслями.
   — Ты мог бы нанять кого-нибудь для проведения светских раутов. Около тебя кружит столько очаровательных юных крошек, что ты без труда отыщешь подходящую кандидатуру на почетную должность хозяйки приемов. Для этого совершенно необязательно заводить жену.
   — Дорри, жена отпугнет этих, как ты выражаешься, очаровательных крошек. Я уже сыт по горло любовными приключениями и больше ими не интересуюсь.
   Роналд слегка улыбнулся, но голос звучал устало. Сердце Дорин обливалось кровью от жалости к нему. Бедный, он действительно любит Гленду и ее отказ причиняет ему невыносимые страдания! Внимательный взгляд девушки заметил тени под глазами любимого мужчины, горькие складки у губ. Больше всего на свете она желала излечить его боль, но осознавала свое бессилие.
   — Я могу понять твое состояние, но, поверь мне, оно не продлится долго. Многие женщины смотрят на тебя с вожделением, и однажды ты не устоишь. Ты ведь очень сексуально привлекателен, Роналд Осборн!
   Он взглянул на серьезное лицо Дорин и с трудом сдержал улыбку. Можно подумать, она представляет, о чем говорит! Да что она знает о страсти, о вожделении?
   — Дорри, дорогая, если мы поженимся, я обещаю не развлекаться на стороне. Честное слово!
   Зная Роналда, несложно было понять, сколь серьезным для него было добровольно взятое ограничение. Но Дорин знала и другое: дав однажды слово, он никогда от него не отступит. Значит, если они поженятся, ей не придется ломать голову над тем, где он пропадает, и представлять самое неприятное. Отпив глоток вина, она заметила:
   — По-моему, ты недостаточно хорошо все обдумал. Тебе ведь наверняка захочется иметь детей.
   Роналд не ожидал, что Дорин окажется столь упрямой и несговорчивой. Что ж, придется выложить все до конца. К тому же их словесный поединок начал его развлекать.
   — Первые годы моей жизни были не слишком-то удачны, и я не хочу, чтобы моих детей постигла та же участь. Мне было всего десять, когда я понял, что для моих родителей являюсь лишь досадной помехой. Мне требовалось то, что они не могли дать, — время, забота, терпение, любовь в конце концов. Меня посылали в школу и забывали о моем существовании по принципу «с глаз долой — из сердца вон». На время каникул нанимали специального человека, и он следил за тем, правильно ли я питаюсь. Родителей не интересовали ни успехи, ни тревоги, ни проблемы их сына. Они не желали знать ничего о моей жизни. А по законам природы я унаследовал их гены, поэтому не намерен рисковать.
   — Ох!
   Это было все, что Дорин могла сейчас сказать. Ей захотелось придушить его родителей. Но к счастью для них, они уже умерли. Она бы могла убедить Роналда, что ребенок будет для нее самым драгоценным существом на свете, что ему самому она даст любовь и тепло, некогда отнятые у него… Если бы он того хотел. Теперь стало ясно, откуда взялись отчужденность и замкнутая независимость, создающие ощущение, что события и окружающие люди полностью подчинены его воле.
   — Никогда бы не подумала, что ты был несчастлив в детстве, — с грустью сказала Дорин. — Вы всегда производили впечатление очень дружной семьи.
   — Изображая дружную семью, мы отдавали дань приличиям. А я с детства привык не размахивать своими чувствами, как флагом. — Роналд взглянул на часы, и его темные брови сошлись на переносице. — В любом случае, разговор не о тайниках моей души. Я всего лишь объясняю, почему не хочу иметь детей.
   — И Гленда согласилась на твои условия? Ему уже надоели постоянные напоминания о бывшей невесте. Но вино придало Дорин храбрости, и она отважилась сделать на редкость проницательное предположение:
   — Хотя вряд ли она захотела бы испортить свою великолепную фигуру или отстирывать детские пеленки.
   Однако Роналд даже не спросил, хочет ли она детей, или, скажем, будет ли счастлива от столь странных супружеских отношений. Он совсем не считался с ее чувствами, наверное, даже не подозревал об их существовании.
   — Какую же я получу выгоду от этого соглашения, кроме забот об устройстве торжественных приемов? — язвительно поинтересовалась Дорин, уже начиная жалеть, что выпила слишком много.
   Она с трудом себя контролировала и каждую минуту была готова обнаружить свои истинные чувства.
   — Дорри, — он придвинулся ближе, и теперь его локти лежали на столе, а взгляд заметно потеплел, — поверь мне, я достаточно все обдумал. Нам обоим будет хорошо: мы же всегда с тобой ладили. Ты сможешь заниматься, чем захочешь. Я искренне восхищаюсь твоим умом, работоспособностью, упорством. Ты не станешь вести закулисную игру, строить интриги — для этого в тебе слишком много благородства. Дорри, с тобой приятно находиться рядом. Ты надежный друг, и вместе мы составим отличную команду. А что до выгоды, — тут он ослепительно улыбнулся, — разве мое имя и защита, уверенность в том, что любимая работа, а не обязанности жены будет всегда на первом месте недостаточны? К тому же ты станешь хозяйкой дома в одном из престижных районов Лондона.
   — Можно подумать, что ты решил приютить бездомную собаку! — выпалила Дорин, радуясь, что может прекратить ломать голову над его комплиментами, если эти похвалы вообще можно было так назвать. Судя по описанию, она оказалась на удивление занудной девицей.
   — На самом деле ты не так уж и далека от истины. Твой отец собирается продать дом и переехать в городскую квартиру. Миссис Пимм едет с ним. К тому же в его планы входит окончательно отойти от дел. Если мы поженимся, то ему ничего не придется отдавать на сторону.
   Дорин была достаточно разумной, чтобы оценить здравый смысл его рассуждений, но в этот момент она почему-то выглядела более возмущенной, чем когда-либо. Роналд глубоко вздохнул и сказал как можно мягче:
   — Не пойму, что тебя беспокоит, Дорри. Тебе уже двадцать пять, и, насколько мне известно, у тебя еще никого не было. Если бы ты хотела выйти замуж и завести семью, то давно бы уже нянчилась с детишками. Ну, или хотя бы сделала что-нибудь, чтобы этого добиться: стала бы больше появляться в обществе, заботиться о своей внешности, поменяла бы прическу. А так, почему бы двум уважающим друг друга людям, не объединиться? Дорри, я предлагаю тебе дружбу и деловое партнерство.
   Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и неожиданно поняла, что мечта всей ее жизни — стать женой Роналда — готова стать реальностью. Надо только забыть о его желании прибрать к рукам компанию, которая раньше принадлежала ему с Мартином, о том, что он ее не любит и никогда не полюбит, — только и всего! Но она справится. У нее было достаточно времени, чтобы научиться владеть собой.
   Единственное, что действительно причинило Дорин боль, так это предательство отца. Она полагала, что он хотя бы считается с ее мнением и не решится продать фамильный дом, не посоветовавшись с ней. С детства Дорин знала, что была для матери сплошным разочарованием. Мама ничего не могла сделать, чтобы дочка выглядела хорошенькой. Прямые, как дождь, волосы, маленькое, худое личико, костлявая фигурка оставались неизменными. Когда родилась хорошенькая, как ангелочек, сестренка, мама забыла о существовании Дорин и была счастлива. Но, увы, малышка умерла от менингита, и сердце безутешной матери вместе с ней. Она окончательно отдалилась от мужа и дочери и в конце концов ушла вовсе. Лишь несколько лет спустя им стало известно, что она тихо скончалась в одной из клиник на севере Англии.
   Дорин изо всех сил старалась помочь отцу примириться с утратой. Хотела быть лучиком солнечного света во тьме его существования. Она училась не просто хорошо — лучше всех, а свободное время проводила дома, читая книжки. Даже завела морских свинок, чтобы их веселая возня забавляла отца. В общем Дорин искренне полагала, что дарит отцу радость и тот гордится ею и уважает как равную себе.
   Увы, как только что выяснилось, она ошибалась.
   Дорин поднялась из-за стола. У нее слегка кружилась голова, а вид почти нетронутой еды и остатков вина в бокале вызывал физическое отвращение.
   — Рон, я согласна стать твоей женой. Назови только время и место.

3

   Дорин еще раз критически оглядела себя и сокрушенно вздохнула. Зеркала под рукой не оказалось, так что задача выдалась не из легких. Однако и так было ясно, что пиджак смотрится просто великолепно, — еще бы, это был не безразмерный свитер из магазина готовой одежды, а самое настоящее произведение портновского искусства, «от кутюр»! Но вот та, на ком он надет…
   Что подумает папа?
   Дорин с тоской посмотрела на информационное табло. Поезд опаздывал на час. Интересно, подумала она, платформы специально строят так, чтобы от ветра негде было укрыться? А милый папа мог бы и такси взять, а не гнать единственную дочь встречать его в глухую темень. Джентльмены так не поступают.
   Дорога до вокзала была сущим адом. Больше всего на свете Дорин ненавидела водить машину ночью. Фары встречных машин слепили, светофоры зловредно подмигивали красным глазом, стоило подъехать, а переключатель передач волшебным образом менялся местами с указателями поворота и прочими кнопками, предназначение которых девушка как-то позабыла.
   К тому же на этот раз Дорин терзалась мыслями о собственной внешности. В самом деле, что подумает отец? Чудесные вещи от лучших дизайнеров смотрятся на ней примерно так же, как, скажем, седло на корове. Как она выглядит? Чудовищно? Как жалкая шлюха? Или просто до крайности забавно?
   Впрочем, не столь уж и важна реакция отца. Но Роналд, вероятно, отнесется к ее обновкам так же.
   А во всем виновата Патриция!
   В конце прошлой недели она свалилась как снег на голову, разбудив Дорин в девять утра таким стуком в дверь, словно за ней по пятам гналась стая разъяренных псов. И что же услышала открывшая ей дверь подруга? Приветствие? Ничуть не бывало!
   — Немедленно едем в Лондон! Я взяла отгулы специально для этого. Боже мой, до свадьбы десять дней, а ты и пальцем не шевельнешь! Хоть обдумала, что наденешь? Конечно нет! А спишь, словно двадцать праведников! Одевайся! Пора в путь! Кстати, где твой отец?
   — В городе. По делам уехал на неделю, — только и смогла выговорить ошарашенная Дорин.
   — Отлично! Мы присоединимся к нему. Правда, твой почтенный батюшка об этом не узнает… Тем больший сюрприз для него. Зато не придется просить разрешения, как ты обычно делаешь. Бери деньги — и вперед! Только дверь не забудь запереть.
   — Да ты с ума сошла!
   — Отнюдь. Я решила на время превратиться в добрую фею-крестную или ангела-хранителя. Так что, милая Золушка, серебряных платьев и хрустальных туфелек тебе не избежать! С каретой, конечно, возникнут затруднения…
   — Но…
   — Никаких «но»! Я сделаю из тебя человека. Ты будешь в восторге. А если не ты, то Роналд.
   Только не он. Дорин тяжело вздохнула. Этот человек выбрал ее за то, что она мышка, а не райская птица. Спокойная, мягкая, незаметная…
   — Но он сделал мне предложение. Значит, я ему нравлюсь такой, какая есть. До последней родинки.
   — Ставлю тебе «пятерку» за правильное использование ситуации. Я же говорила! — лукаво подмигнула Патриция. — А твое преображение будет как взбитые сливки к клубнике. Я знаю мужчин. А из тебя выйдет просто красавица, если ты перестанешь одеваться как собственная прабабушка. Вот увидишь!
   Перед глазами Дорин всплыла очень яркая сценка — самое четкое и болезненное воспоминание детства. Мама, милая мама застегивает на ней кружевное платьице с оборочками, завязывает бантики в волосах. Отстраняется, чтобы оценить плоды собственных усилий, и безнадежно вздыхает.
   — И зачем я трачу время? — говорит она, недовольно хмурясь. — Выпрямись же наконец и перестань гримасничать! Ну почему ты ни капельки не похожа на твою подружку Падди? И в кого ты такая уродилась? Вот уж не в меня!
   Впервые в жизни Дорин охватило яростное желание доказать, как женщина, недостойная зваться матерью, ошибалась. Кто знает, если воспользоваться советами лучшей подруги, может, и правда удастся стать привлекательнее?
   Три дня, проведенные в Лондоне, оставили очень странные ощущения. Вернувшись домой вчера вечером, Дорин почувствовала себя купцом, привезшим из заморских стран дорогие наряды. Ей с трудом удалось дотащить все приобретения до дома. А результат? На столе громоздится гора косметики, шкаф завален дорогой одеждой, волос стало вчетверо меньше, а в банковском счете зияет преизряднейшая дыра. Тут даже самого заядлого оптимиста взяли бы сомнения.
   Пока они носились по городу как сумасшедшие, безграничной энергии Патриции хватало с лихвой на обеих. Но в тиши, в привычной пустоте отчего дома, Дорин начало казаться, что она совершила ошибку.
   Конечно, умело постриженные, подкрашенные до золотисто-каштанового оттенка волосы выглядели замечательно. Но одежда… Дорин просто заставили купить все это, даже не спросили. Как там говорится про седло и корову? Уже потом, стоя на продуваемом холодным ветром перроне, Дорин вспомнила поговорку до конца.
   Кажется, помимо изрядного количества денег, она потеряла себя. Ну, не совсем себя, а привычное ощущение защитного панциря, которое дарила немодная, свободного покроя одежда. Роналд нуждался в тихой, незаметной жене, которая поможет ему вести хозяйство и будет удерживать на расстоянии претенденток на богатенького жениха. Когда он увидит ее, разодетую как девица легкого поведения, не отменит ли свадьбу?
   Дорин вновь посмотрела на короткую черную юбку и сапоги на высоком каблуке, подчеркивающие стройность ног, и повела плечами. Может, будет к лучшему, если свадьба не состоится? Зря она согласилась.
   Причина подобного шага, конечно, заключалась в том, что отец даже не намекнул на свои обширные планы. Но стоит ли зачеркивать собственное будущее, выходя замуж — если про фиктивный брак можно так сказать — за человека, который никогда ее не полюбит? Если бы еще она была равнодушна к Роналду, тогда другое дело.
   Поезд наконец-то прибыл. Через некоторое время она заметила отца в толпе пассажиров и решительно выпрямилась. Но он не взглянул на нее и прошел бы мимо, если бы дочь не окликнула его.
   — Мог бы позвонить и сообщить, что поезд опаздывает на час! И учти, ведешь машину ты, если, конечно, не хочешь оказаться жертвой дорожно-транспортного происшествия.
   Ее резкий тон был порожден не столько долгим ожиданием на холоде, сколько обидой на отца, скрывшего от нее желание продать дом и уйти от дел. Даже узнав о предстоящей свадьбе дочери с Роналдом, он и словечком не обмолвился о своих намерениях.
   Но Мартин Линвуд, казалось, не обратил внимания на неприветливость дочери. Он пораженно уставился на нее.
   — Дорри! Боже мой! Что ты с собой сделала?!
   Хорошенькое начало. Что, если и Роналд так же отреагирует?
   — И совсем не похоже на тебя. Ты в жизни яркой одежды не носила. Кроме того, такую красотищу в нашем городке не купишь.
   — Мы с Падди ездили в Лондон, — неохотно объяснила Дорин.
   Отец улыбнулся. Улыбнулся! Неужели она выглядит настолько смешно? Видимо, да. Он никогда не обращал внимания на то, что она носит, и уж точно не разражался смехом при ее появлении.
   — Я так и знал, что это ее рук дело. Падди всегда одевается броско. Но ей идет, ничего не скажешь. А здорово смотрится твоя новая прическа. Ты ведь постриглась, верно? Ну что ж, пойдем. Тут чертовски холодно!
   — Ну ладно, пошли, — проворчала уязвленная Дорин: Падди, оказывается, идет яркая одежд, а ей, стало быть, нет!
   Хрупкая уверенность в том, что она неплохо выглядит, растаяла без следа. Зря она послушалась неуемную подругу, настоявшую на походе к лучшему стилисту, зря училась краситься, зря примеряла дорогую одежду, которая, по словам Патриции, так ей шла!
   Отец сел за руль. Он доверял ее искусству вождения не больше, чем Роналд. Дорин устроилась рядом и погрузилась в мрачные мысли.
   Столько денег и времени потрачено напрасно! Единственное, что остается, — это затолкать новые приобретения поглубже в шкаф и никогда не доставать. Вернуться к старым добрым вещам, в которых так легко и удобно жить.
   И надо сегодня же позвонить Роналду — сказать, что передумала выходить за него замуж.
   И вообще, почему она согласилась?
   Впрочем, ясно почему. Дорин стояла в пустом холле и ждала отца, ставящего машину в гараж. Она задаст ему парочку вопросов. Например, почему он сообщил о своих планах деловому партнеру, словно единственной дочери не существует на свете? И это после всех обид, нанесенных матерью, которая покинула их и, пока была жива, ни разу не поздравила дочь с днем рождения, не позвонила спросить, как она поживает!
   По сравнению с отцовским предательством брак с Роналдом, пусть и фиктивный, казался тихой и надежной гаванью.
   Но так нельзя! Надо жить самостоятельно, путешествовать, работать. С ее квалификацией она легко может устроиться гидом в одну из туристических фирм или продолжить переводить на английский зарубежных авторов. Пора показать всем, что она не такая инфантильная, какой кажется!
   — Ты ничего не хочешь мне сказать? Отец тщательно закрыл дверь и с усталым видом опустил на пол кожаный чемодан.
   — Что — сказать?
   — Не догадываешься? — Дорин решила, что пришла пора брать инициативу в свои руки. Наверное, впервые в жизни делать это трудно и неприятно, но потом, видимо, она привыкнет. — Как насчет ухода в отставку, продажи своей части акций и дома, покупки квартиры в Лондоне для себя и миссис Пимм? Или эти мелочи вылетели у тебя из головы?
   — А-а-а. Значит, Роналд уже сообщил тебе. Я бы рассказал, но…
   — Когда? Когда новые владельцы дома въезжали бы сюда, ты наконец вспомнил бы о моем существовании? Или, быть может, я и тогда осталась бы здесь, как ненужная старая мебель, которую намеренно забывают? Просто чтобы не брать лишнего барахла…
   Отец был поражен. Обычно кроткая и тихая, его неприметная дочь никогда еще не набрасывалась на него с такой яростью! Они всегда жили душа в душу.
   — Ничего подобного, — ответил он довольно сердито. — Впрочем, поговорим, если хочешь. Но только за кружкой горячего шоколада. Очень хочется спать, так что давай пойдем в кухню и поскорее все обсудим.
   Поджав губы, Дорин послушно последовала за отцом. Но, придя в кухню, решила, что ей надо выпить чего-нибудь покрепче. Она достала из холодильника бутылку вина и налила себе полный бокал.
   Мартин приподнял густую бровь, однако более ничем не отреагировал на странное поведение дочери. Он молча сделал себе большую кружку горячего шоколада и, поймав недовольный взгляд Дорин, тяжело вздохнул.
   — Сядь и успокойся. Я вовсе не забыл о моей единственной дочери. Тебе в моих планах отведено немалое место.
   — Да? Что-то незаметно!
   Слова были по прежнему резкими, однако интонация явно смягчилась. Уж очень усталым выглядел отец, он скорее вызывал жалость, а не злость. К тому же Дорин не любила, да и не умела сердиться.
   Она поставила бутылку обратно в холодильник и опустилась в кресло, нервно вертя полный бокал в пальцах.
   — А ты твердо решил переехать?
   — Да. Но лишь сорок восемь часов назад я понял это окончательно. Дело в том, что врач посоветовал мне не перегружать себя работой… Нет, нет, я не болен, просто, увы, моложе не становлюсь. Давление шалит. Сама понимаешь, в моем возрасте такие проблемы не редкость, но это заставило меня задуматься. Роналд же очень способный молодой бизнесмен, так что я решил передать бразды правления полностью в его руки. Но продавать ему мою часть акций или нет — тут я долго не мог решить. Хотелось, чтобы бизнес и дальше принадлежал нашей семье.