За время, прошедшее со вчерашнего полудня, они уже принимали облик огня, волков, каких-то чешуйчатых тварей с зубастыми пастями и прочих ужасных существ. Каждый маг создавал по несколько обликов одновременно, и часто получалось, что люди били по фальшивой фигуре, а сам маг оставался невредим. Но хуже всего было, что они могли подниматься по самой середине водопада, где их было очень трудно достать. Хэрну пришлось натянуть кучу веревок, чтобы помочь нашим воинам добраться до врага. И каждый раз, когда вспыхивала новая схватка с этими кошмарными тварями, наши люди кричали: «Это всего лишь смертные люди!» — и кидались в бой, не опасаясь за свои души. Но у нас многие утонули.
Когда кто-нибудь из магов попадал в сеть, ему приходилось принять свой истинный облик. Они очень этого боялись и норовили изрезать сети. Утенок с Танамилом сидели и неотрывно думали про каждый узелок, соединяющий стебли тростника — чтобы сети продержались как можно дольше. А пока маги атаковали сети, армия Хэрна атаковала их самих, с криком: «Режьте им одежду!»
В первый день мы потеряли, помимо большой сети, еще четыре маленьких. Хэрну с его людьми пришлось отступить на пятый выступ. Сегодня дела обстоят еще хуже. Они всего на один выступ ниже меня. В битву пошли даже женщины. Крик стоит жуткий. Дядя Кестрел торчит над краем обрыва и пытается следить за ходом битвы. Он, старый дурень, любит тетю Зару. Бедного дядю Кестрела принесли сюда вчера вечером. Его трясло.
— Этих магов для меня чересчур много, — сказал он. — С меня их хватило еще прошлой зимой. Я останусь здесь, Тростиночка, и буду вместе с Джеем защищать тебя.
Я поставила дядю Кестрела перед собой, так, чтобы солнце светило ему в спину. Я не хочу снова принять его тень за тень дедушки.
Только что в битву ушла и Робин, забрав с собой всех своих девушек, которые до этого ухаживали за ранеными. Танамил ждет у курящегося источника, чтобы сыграть мне про Одного. Мы все согласились, что я должна ткать эту накидку у самой Реки. Танамил говорит, что время придет. Время здесь идет очень медленно. Я прихватила иголки и нитки и продолжила ткать. Я еще не закончила работу. Еще не использовала бобину с теми странными нитками. Когда я отрываю взгляд от полотна, то вижу лишь синеватую землю где-то внизу, так далеко, что у меня начинает кружиться голова. Но шум битвы раздается совсем рядом, и он ужасен.
Тетю Зару принесли обратно. Она хохотала, словно безумная. Она разрезала накидку на каком-то маге. Я знала, что она им под стать! Тетя Зара была настолько возбуждена, перепугана и довольна, что даже заговорила со мной — впервые за последние шесть месяцев.
— Я ткнула его прямо в пузо мясницким ножом! — воскликнула она. — Я выждала, и хорошенько прицелилась, и я до него добралась! В самое пузо! Срезала с него накидку, как кожуру с яблока! И ты себе представляешь, Танакви — он оказался гнилой изнутри! Черный и гнилой! Подумать только!
— Тетя Зара, вы просто чудо! — сказала я. В этот момент я бы даже могла ее поцеловать — хотя прекрасно знаю, что завтра опять буду ее ненавидеть.
Пока я ткала это, на мой станок упала тень Одного. Точнее, это не столько тень, сколько зеленоватый светящийся силуэт со склоненной головой и хорошо знакомым носом. Краем глаза я заметила, что Танамил преклонил колени и склонился до самой земли. Уже одного этого хватило бы, чтобы я поняла, кто сюда явился — даже если бы Утенок не взобрался на обрыв ровно в этот самый момент. Я понятия не имею, что же увидел Утенок, но он заслонил глаза рукой, как будто защищал их от сильного света, и вид у него сделался такой, словно он сам прошел через смерть.
Пока Утенок так стоял, дедушка вложил мне в голову видение. Он как будто сказал: «Сотки это, внучка. И используй ту нить, которую я тебе дал. Она принадлежала Кенблит».
И я увидела, как тень Одного, Адона Амила, Оретана Несвязанного, восстала в заполненной паром пещере и начала подниматься через землю, через скалы и облака водяной пыли, — и в конце концов он встал над нами, словно гора. Он взялся за край обрыва и встряхнул его, как я встряхиваю накидку, и надел на себя эту землю. И как крошки скатываются с накидки, так и водопад, и озеро, и зеленая долина покатились вниз, куда-то к морю. И вместе с этой вертящейся, разрушенной землей покатился Канкредин и его маги. Они ничего не могли поделать, и земля истерла их в порошок, раскидала в разные стороны и погребла под своей толщей. Река тоже встряхнулась и завращалась, как нитка под веретеном — только эта нитка состояла из тысячи потоков; их было столько же, сколько ниток в моем полотнище. И земля приобрела новые очертания. Лишь после этого мой дедушка остался доволен.
Я тку это видение из нитей Кенблит, и знаю, что так оно и будет. Я думала, что это видение длилось много месяцев. Но когда оно завершилось, Утенок стоял все в той же позе, и люди вокруг только завершали те движения, которые начали при появлении моего дедушки. Они в беспорядке отступали на наш выступ — Робин, Хэрн и вся армия. Джей достал свой меч. Маги уже прямо под нами. Пора заканчивать полотнище и отнести мою вторую накидку в Реку Душ, чтобы там надеть ее на Одного. А потом я вернусь, чтобы взглянуть, сбудется ли мое видение. Если же я потерпела неудачу — я присоединюсь к Реке Душ в третий и последний раз.
Завершающее примечание.
Волшебные одежды, именуемые также «накидка-заклинание», во множестве упоминаются в легендах и фольклоре, но до сих пор было обнаружено всего два экземпляра. Их нашли в болоте за Ханнартом, во время постройки новой крепости у горы, которую местные жители именуют Стариком. Сохранность двух этих накидок поразительна. Цвета остались яркими и насыщенными, и нитки нисколько не пострадали. Бесчестный рабочий попытался вытянуть нитки из золотой тесьмы, которая украшает подол второй накидки, и подпортил ее, — но теперь ее уже привели в порядок.
Сразу было ясно, что эти накидки сотканы в незапамятные времена, но мы не сразу осознали, что они из себя представляют. Граф Керил, перед которым мы в большом долгу, первым указал, что рисунки на этих накидках очень похожи на буквы древнего письма. С тех пор эти накидки подверглись тщательному изучению, и был выполнен приведенный выше перевод.
Эта история, по большей части, понятна и без дополнительных пояснений, но все же в тексте сохранились неясные места, которые могут сбить читателя с толку. Нижеследующие примечания могут быть полезны для студентов.
Хэрн Клостиссон — это, без сомнения, тот самый легендарный Керн Адон, который до сих пор считался первым королем Дейлмарка. О безымянном короле, равно как и о Карсе Адоне, никаких сведений не сохранилось.
Утенка-Малларда предположительно можно отождествить с Танаморилом (это имя означает «младший брат»), свирельщиком и волшебником, героем множества фольклорных историй. Определить, где в этих историях речь идет действительно о нем, а где — о Танамиле, не представляется возможным.
Что касается Робин, можно упомянуть о доныне существующем поверье о том, что малиновка может ответить на вопросы тем, кто попал в беду.
Гулл — это, предположительно, тот герой-южанин Ганн, на поиски которого отправилась ведьма Кеннорет.
Саму Ткачиху можно отождествить с Владычицей Озера, норнами и с южным культом Нитки Либби — но все эти параллели неполны. Вероятнее всего, тут все-таки идет речь о ведьме Кеннорет. Ее часто именуют Ткущей Заклинания. Окончательно остановиться на этом мнении мешает то, что она, как и Ганн, фигурирует только в историях, бытующих на юге. Однако же, имя Кеннорет — южное по форме (северная форма звучала бы как Канарти, но она нигде не зафиксирована в письменном виде) — может быть переведено как Дочь Реки (Кенн-орет), но также и как Женщина с Севера (Кен-Норет).
Идентифицировать места, в которых происходит действие, куда труднее. Из нескольких рек, текущих на север, самой подходящей кажется Аден, поскольку в нем можно наблюдать приливную волну, именуемую таже бором или Кредином. Аден вытекает из Долгого озера и впадает в море в заливе Рат, у Аберата. Но даже Аден мало соответствует описаниям, изображенным Ткачихой — разве что предположить, что с тех пор очертания земель сильно изменились. Согласно описанию Ткачихи, получается, что исток реки находился где-то неподалеку от Ханнарта, от того места, где были найдены накидки — но в наше время ни одна река не течет оттуда на север.
Элторар Ансдотир, хранительница древностей Ханнарта, Северный Дейлмарк.
Когда кто-нибудь из магов попадал в сеть, ему приходилось принять свой истинный облик. Они очень этого боялись и норовили изрезать сети. Утенок с Танамилом сидели и неотрывно думали про каждый узелок, соединяющий стебли тростника — чтобы сети продержались как можно дольше. А пока маги атаковали сети, армия Хэрна атаковала их самих, с криком: «Режьте им одежду!»
В первый день мы потеряли, помимо большой сети, еще четыре маленьких. Хэрну с его людьми пришлось отступить на пятый выступ. Сегодня дела обстоят еще хуже. Они всего на один выступ ниже меня. В битву пошли даже женщины. Крик стоит жуткий. Дядя Кестрел торчит над краем обрыва и пытается следить за ходом битвы. Он, старый дурень, любит тетю Зару. Бедного дядю Кестрела принесли сюда вчера вечером. Его трясло.
— Этих магов для меня чересчур много, — сказал он. — С меня их хватило еще прошлой зимой. Я останусь здесь, Тростиночка, и буду вместе с Джеем защищать тебя.
Я поставила дядю Кестрела перед собой, так, чтобы солнце светило ему в спину. Я не хочу снова принять его тень за тень дедушки.
Только что в битву ушла и Робин, забрав с собой всех своих девушек, которые до этого ухаживали за ранеными. Танамил ждет у курящегося источника, чтобы сыграть мне про Одного. Мы все согласились, что я должна ткать эту накидку у самой Реки. Танамил говорит, что время придет. Время здесь идет очень медленно. Я прихватила иголки и нитки и продолжила ткать. Я еще не закончила работу. Еще не использовала бобину с теми странными нитками. Когда я отрываю взгляд от полотна, то вижу лишь синеватую землю где-то внизу, так далеко, что у меня начинает кружиться голова. Но шум битвы раздается совсем рядом, и он ужасен.
Тетю Зару принесли обратно. Она хохотала, словно безумная. Она разрезала накидку на каком-то маге. Я знала, что она им под стать! Тетя Зара была настолько возбуждена, перепугана и довольна, что даже заговорила со мной — впервые за последние шесть месяцев.
— Я ткнула его прямо в пузо мясницким ножом! — воскликнула она. — Я выждала, и хорошенько прицелилась, и я до него добралась! В самое пузо! Срезала с него накидку, как кожуру с яблока! И ты себе представляешь, Танакви — он оказался гнилой изнутри! Черный и гнилой! Подумать только!
— Тетя Зара, вы просто чудо! — сказала я. В этот момент я бы даже могла ее поцеловать — хотя прекрасно знаю, что завтра опять буду ее ненавидеть.
Пока я ткала это, на мой станок упала тень Одного. Точнее, это не столько тень, сколько зеленоватый светящийся силуэт со склоненной головой и хорошо знакомым носом. Краем глаза я заметила, что Танамил преклонил колени и склонился до самой земли. Уже одного этого хватило бы, чтобы я поняла, кто сюда явился — даже если бы Утенок не взобрался на обрыв ровно в этот самый момент. Я понятия не имею, что же увидел Утенок, но он заслонил глаза рукой, как будто защищал их от сильного света, и вид у него сделался такой, словно он сам прошел через смерть.
Пока Утенок так стоял, дедушка вложил мне в голову видение. Он как будто сказал: «Сотки это, внучка. И используй ту нить, которую я тебе дал. Она принадлежала Кенблит».
И я увидела, как тень Одного, Адона Амила, Оретана Несвязанного, восстала в заполненной паром пещере и начала подниматься через землю, через скалы и облака водяной пыли, — и в конце концов он встал над нами, словно гора. Он взялся за край обрыва и встряхнул его, как я встряхиваю накидку, и надел на себя эту землю. И как крошки скатываются с накидки, так и водопад, и озеро, и зеленая долина покатились вниз, куда-то к морю. И вместе с этой вертящейся, разрушенной землей покатился Канкредин и его маги. Они ничего не могли поделать, и земля истерла их в порошок, раскидала в разные стороны и погребла под своей толщей. Река тоже встряхнулась и завращалась, как нитка под веретеном — только эта нитка состояла из тысячи потоков; их было столько же, сколько ниток в моем полотнище. И земля приобрела новые очертания. Лишь после этого мой дедушка остался доволен.
Я тку это видение из нитей Кенблит, и знаю, что так оно и будет. Я думала, что это видение длилось много месяцев. Но когда оно завершилось, Утенок стоял все в той же позе, и люди вокруг только завершали те движения, которые начали при появлении моего дедушки. Они в беспорядке отступали на наш выступ — Робин, Хэрн и вся армия. Джей достал свой меч. Маги уже прямо под нами. Пора заканчивать полотнище и отнести мою вторую накидку в Реку Душ, чтобы там надеть ее на Одного. А потом я вернусь, чтобы взглянуть, сбудется ли мое видение. Если же я потерпела неудачу — я присоединюсь к Реке Душ в третий и последний раз.
Завершающее примечание.
Волшебные одежды, именуемые также «накидка-заклинание», во множестве упоминаются в легендах и фольклоре, но до сих пор было обнаружено всего два экземпляра. Их нашли в болоте за Ханнартом, во время постройки новой крепости у горы, которую местные жители именуют Стариком. Сохранность двух этих накидок поразительна. Цвета остались яркими и насыщенными, и нитки нисколько не пострадали. Бесчестный рабочий попытался вытянуть нитки из золотой тесьмы, которая украшает подол второй накидки, и подпортил ее, — но теперь ее уже привели в порядок.
Сразу было ясно, что эти накидки сотканы в незапамятные времена, но мы не сразу осознали, что они из себя представляют. Граф Керил, перед которым мы в большом долгу, первым указал, что рисунки на этих накидках очень похожи на буквы древнего письма. С тех пор эти накидки подверглись тщательному изучению, и был выполнен приведенный выше перевод.
Эта история, по большей части, понятна и без дополнительных пояснений, но все же в тексте сохранились неясные места, которые могут сбить читателя с толку. Нижеследующие примечания могут быть полезны для студентов.
Хэрн Клостиссон — это, без сомнения, тот самый легендарный Керн Адон, который до сих пор считался первым королем Дейлмарка. О безымянном короле, равно как и о Карсе Адоне, никаких сведений не сохранилось.
Утенка-Малларда предположительно можно отождествить с Танаморилом (это имя означает «младший брат»), свирельщиком и волшебником, героем множества фольклорных историй. Определить, где в этих историях речь идет действительно о нем, а где — о Танамиле, не представляется возможным.
Что касается Робин, можно упомянуть о доныне существующем поверье о том, что малиновка может ответить на вопросы тем, кто попал в беду.
Гулл — это, предположительно, тот герой-южанин Ганн, на поиски которого отправилась ведьма Кеннорет.
Саму Ткачиху можно отождествить с Владычицей Озера, норнами и с южным культом Нитки Либби — но все эти параллели неполны. Вероятнее всего, тут все-таки идет речь о ведьме Кеннорет. Ее часто именуют Ткущей Заклинания. Окончательно остановиться на этом мнении мешает то, что она, как и Ганн, фигурирует только в историях, бытующих на юге. Однако же, имя Кеннорет — южное по форме (северная форма звучала бы как Канарти, но она нигде не зафиксирована в письменном виде) — может быть переведено как Дочь Реки (Кенн-орет), но также и как Женщина с Севера (Кен-Норет).
Идентифицировать места, в которых происходит действие, куда труднее. Из нескольких рек, текущих на север, самой подходящей кажется Аден, поскольку в нем можно наблюдать приливную волну, именуемую таже бором или Кредином. Аден вытекает из Долгого озера и впадает в море в заливе Рат, у Аберата. Но даже Аден мало соответствует описаниям, изображенным Ткачихой — разве что предположить, что с тех пор очертания земель сильно изменились. Согласно описанию Ткачихи, получается, что исток реки находился где-то неподалеку от Ханнарта, от того места, где были найдены накидки — но в наше время ни одна река не течет оттуда на север.
Элторар Ансдотир, хранительница древностей Ханнарта, Северный Дейлмарк.