Так рассказывают люди, а было ли это на самом деле или нет, – не знаю. Но, подумав над этим, вы убедитесь, что это правда (Black Elk, in Neihardt, Black Elk Speaks, p. 3–4).
Здесь на языке мифа изложена суть того, о чем мы пытались рассказать выше. В резком противопоставлении мудрого и глупого охотников проявляется различие двух типов отношения мужчины к аниме и неизбежные последствия, которые возникают в результате. Мы не можем избежать отношений с анимой, ибо она возникает перед нами, когда мы отправляемся на охоту, то есть занимаемся повседневной деятельностью, не подозревая о визите посетителя из «иного мира». Но от нашего отношения к ней зависит, что мы получим в итоге – благословение или разрушение.
Анима – женщина-святая. Признание за ней святости зависит главным образом от нашей воли. Внутренняя фемининность, которую мы проецируем, – «женщина-дух», которая, подобно «Женщине – Белому Бизону», является посланницей другого мира. Если мы мудрые охотники, то должны себе сказать: «Это – святая женщина, поэтому выкинь из головы все дурные мысли!» И если мы отнесемся к ней как к святой, она принесет нам священную трубку, небо и двенадцать лун; она принесет нам возможность познания другого мира.
Если мы поведем себя, как глупый охотник, и будем вовлекать аниму в земное бытие, проецируя ее на обычного человека, то мы потеряем ее священную природу. Мы упустим свой шанс получить от нее дар. Ужасная черта анимы состоит в том, что она позволяет к себе приблизиться так, как мы захотим: глупо или мудро. Она предупреждает: «Ты меня не знаешь, но, если хочешь сделать то, что думаешь, можешь подойти». Однако за это придется заплатить ужасную цену! Вы заплатите за то, что не разглядели ее сакральную сущность и ее духовное происхождение, принадлежность к внутреннему миру. Платой будет не только потеря другого мира, но и потеря разнообразия повседневной жизни. Таков символический смысл скелета глупого охотника, лежащего в грязи и пожираемого червями.
Принимая аниму в качестве божественной посланницы внутреннего мира, мы получаем в награду мудрое благословение! Дар, который она преподносит, – священный мир и возрождение святости нашей жизни.
Мы тратим много времени на всевозможные устремления и поиски, не вполне понимая, к чему именно стремимся и что ищем. В нашей жизни множество мнимых «целей» и предметов, по нашему мнению, необходимых, оказываются ширмой, за которой скрыты наши истинные желания. Они выступают в качестве символов истинных ценностей и возможностей, в которых мы испытываем огромную потребность. Их нельзя свести лишь к физическим или материальным потребностям или даже только к земному существованию. Речь идет о психологических категориях и понятиях: любви, истине, преданности, цели, – то есть о том, в чем мы находим благородство, красоту и другие качества, достойные почитания. Мы пытаемся свести все это к простым материальным предметам: дому, машине, перспективной и выгодной работе или просто к обычному человеческому бытию, но из этого ничего не выходит. Сами того не осознавая, мы ищем святость. Но святое нельзя свести ни к чему иному.
Ощущение сакральности – в каком-то смысле чувство, но это чувство направлено к самой сердцевине жизни. Это чувство признания, видения всего высокого и великого, придающего нашей жизни смысл, а нашему скитанию – ощущение перспективы. Это чувство благоговения. То, что для нас свято, в более значительном масштабе обладает вселенским смыслом, с которым мы соотносим свои усилия, личную жизнь, с тем чтобы ее обрести или придать ей необходимый смысл. Что касается мужской психики, открытие божественности и прикосновение к ней всегда происходит в соединении с анимой. Именно Женщина – Белый Бизон вносит в жизнь мужчины ощущение святости, созерцание неба и двенадцати лун.
Кажется, что нас ничуть не заботит честный и осознанный поиск духовной стороны жизни и мы никогда не станем тратить на него время и силы. Подобно двум охотникам, мы бродим в охотничьих угодьях в поисках лишь привычного и известного. Но внезапно мы встречаемся с неизвестной частью своей личности. Она приближается издалека, одетая в шкуру белого быка, и, когда говорит, ее голос звучит, как песня. Сначала мы смущаемся, увидев ее в образе женщины, и нам хочется верить, что мы можем отнестись к ней как к женщине. Очень сложно убедить себя в том, что она является не земной женщиной, а метафизическим образом, обладающим таким зарядом, что физическое прикосновение к нему связано с огромным риском.
Так мы соприкасаемся с божественным началом. Так сакральное, воплощаясь в одной магической «личности», обращается к нам от ее имени. Это и есть анима.
Мы можем чувствовать сакральную размерность совсем по-иному, смутно ощущая «другую сторону жизни», иную грань своего Я, с которой никогда не соприкасались и о которой не имели ни малейшего представления. Она возникает в наших мечтах о приключениях и подвигах, в победах, которые становятся для нас почти осязаемыми, при встрече с лучезарными мужчинами и женщинами в коридорах офиса или в сказочном королевстве, существующем лишь в нашем воображении. Без осмысления и размышления чувства вовлекают нас в совершенно иную область нашей жизни, где каждый образ наполнен исключительным смыслом, глубочайшими переживаниями и ощущением целостности.
Все это соединяется и концентрируется во внутреннем мире человека. Женщина – Белый Бизон приходит к двум охотникам как посланница иного мира, находящегося вне поля зрения Эго, с иным представлением о «реальности». Ее реальность настолько разнообразна и наполнена многочисленными возможностями, которые необходимо использовать для расширения границ нашей жизни и придания ей смысла, что бессознательное говорит: «Это – святое; именно оно должно стать для тебя святыней».
Женщина – Белый Бизон поет: «Я иду – и видно мое дыхание. Я иду – и слышен мой голос».
Дыхание – это старый, как мир, символ жизни. Для наших предков оно было выражением божественной субстанции, которой одарил нас Творец, вдохнув ее в наши ноздри. Это искра божественной энергии, которая живет в бренном теле в конечном масштабе земного времени. «Зримое» дыхание Женщины – Белого Бизона раскрывает для нас ту сторону жизни, которую мы называем духовной. Она превращает невидимое в зримое.
Рассматривая Женщину – Белого Бизона в качестве символа человеческой души, следует иметь в виду, что, обладая огромной властью, она может соединить сакральное и непосредственное осознанное переживание. «Я иду – и видны мои следы» – таковы ее слова. Она не материальна. Она – Психея, пневма, световой поток; но при этом после нее остаются следы. Она – сущность, сила, придающая священному миру символическую реальность. Она соотносит свой мир с пространством идей, теорий, абстракций, ощущений, дискуссионных тем. Она делает сакральное доступным здесь-и-теперь, превращая его в то, что можно ощутить, к чему можно прикоснуться и отнестись как к материальному. Через переживание в символах духовный мир становится реальным и ощутимым. Иначе говоря, она может вселить в нас психологическую веру:
Именно анима, Женщина – Белый Бизон, вносит в наше сознание очевидность реальности, невидимой в физическом мире. Мы ищем духовный мир в романтической любви, в сексе, в собственности, в наркотиках, в других людях. Но его там нет. Его можно найти лишь в душе.
Священная трубка – необходимый атрибут, позволяющий соприкоснуться с «иным миром». Человек приобретает силу, позволяющую осознанно жить в мире символов,ибо в процессе символических переживаний мы открываем доступ в свой внутренний мир архетипическим богам, как если бы мы вдыхали дым священной трубки.
Двенадцать орлиных перьев, символизирующих небо и двенадцать лун, открывают нам универсальность жизни, способность видеть слияние духовного и материального, сакрального и обыденного. Двенадцать – число, в котором соединены три и четыре. Ранее мы уже говорили о символике трех и четырех. Три символизирует упорядоченную, конечную, ограниченную жизнь материального мира, то есть практическую, повседневную жизнь. Четыре символизирует бесконечный мир души, где человек приобретает видение бесконечного архетипического пространства космической целостности. Двенадцать синтетически соединяет обе стороны человеческой природы. Двенадцать содержит в себе небо и землю, «иной мир» и обычный, духовную и земную стороны жизни. Таков символический смысл христианской мандалы – окружающих Христа двенадцати апостолов, такова символика двенадцати месяцев в году и двенадцати знаков зодиака, обозначающих циклические изменения во времени нашей галактики.
На другой стороне священной трубки изображен молодой бизон, символизируя таким образом, что земля и земное бытие тоже соединяются со священным, если мы встречаем Госпожу, преисполненные мудрости.
Возможно, самый важный урок, который мы получили от мудрого охотника, заключается в следующем: сила святости состоит не только в том, что она имеет отношение к внутреннему миру, но и в нашей установке в отношении этой силы. Мы узнали не только то, что она значит, но и то, что с ней делать. Лишь от нас зависит, сможем ли мы распознать ее и отнестись к ней как к святыне, чтобы впитать ее силу. Магическая власть Женщины – Белого Бизона становится для людей ощутимой только потому, что мудрый охотник видит ее сакральную природу и относится к ней с должным почтением.
Что касается анимы и ее дара, здесь все зависит от конкретного человека и индивидуального Эго, которое заставляет человека открыть глаза и признать ее священную природу. Если бы мудрый охотник последовал за глупым, в грязи лежал бы не один, а два скелета, и в этом вся разница. Остальные люди из племени так и не открыли бы для себя «другой» мир, в центре селения не был бы построен огромный вигвам, не оказалось бы священной трубки, которую люди назвали «Трубкой Грома», чтобы просить у нее помощи.
Психологически власть святыни можно объяснить наличием двойного потока энергии. Одна его часть связана с открытием внутреннего мира сознанию Эго, а другая – с благоговением перед архетипическим миром. Только в том случае, если Эго имеет способность к почитанию, только когда человека переполняют благоговение и трепет, что-то может считаться для него «святым».
Это загадочное и поражающее нас обстоятельство свидетельствует о неизменной вере людей в то, что эволюция Вселенной заключается именно в сотрудничестве между Богом и человеком. Мы никогда не расстаемся со святыней, она нам ближе любого человека, ибо обладает силой наполнить жизнь смыслом и содержанием при условии, что мы откроем глаза и в благоговении и трепете склоним голову. В этом состоит едва ли не самое великое чудо. Только наше сознание через осмысление происходящего обладает силой проникать в суть вещей, делая их священными и даже святыми.
Большинство из нас похожи на глупого охотника. Наша лишенная почитания культура учит нас с детства, что нет ничего святого, заслуживающего благоговения, а все отношения в жизни могут быть сведены к физическому обладанию или сексуальному акту. Мудрый охотник понимает: он столкнулся с тем, что выходит за границы его прошлого опыта, и его не спасут «уловки и увертки», находящиеся в распоряжении Эго. Он чувствует сакральную природу Женщины – Белого Бизона и ожидает ее в благоговении. Он предупреждает глупого охотника: «Выбрось все черные мысли из головы, ибо это святая женщина».
Что же имеет в виду мудрый охотник, советуя своему товарищу: «Выбрось все черные мысли из головы»? Что делает их «черными»? Они плохи вовсе не потому, что сексуальны. В отличие от нас американские индейцы не были склонны к пуританству и не имели соответствующих традиций. Они не очерняли материальную и сексуальную сторону жизни. Вопрос гораздо более тонкий. Глупый охотник стремится найти в сексуальной стороне жизни то, что в ней отсутствует. Он пытается превратить Дух Женщины в физическое бытие и пережить все ощущения через физический контакт. На психологическом языке это означает, что он пытается представить ее земной женщиной, проецируя ее на женщину из плоти и крови. Результат обескураживает. Вместо великолепной Богини-Бизона он встретил Кали, богиню смерти, которая оставляет от него лишь обглоданные кости в придорожной пыли.
Если вообще существует психологическое богохульство, оно заключается в попытке превращения любой святыни в нечто иное, в стремлении превратить сакральное в зерно, которое перемалывает мельница Эго. Психологический грех заключается не в сексе и не в «аморальности», он состоит в том, что сущность называют не тем, чем она является, то есть в ее ложном истолковании, в том, чтобы делать одно, выдавая его за другое. Это грех, совершаемый по отношению к сознанию, намеренный отказ от сознательного отношения к жизни. Мысли глупого охотника «плохи», ибо он сталкивается с духовным, сакральным, трансперсональным феноменом, а пытается отнестись к нему как к материальному, сексуальному и личному. Он хочет видеть в Женщине – Белом Бизоне лишь некий придаток мира своего Эго.
Она направляет нас: «Вам следует вернуться к своему народу и объявить, что я иду к нему, поэтому в центре селения для меня следует построить большой вигвам».
Построить большой вигвам в центре селения – значит найти место для анимы и место для святыни в центре всей жизни. Это значит найти время и энергию для испытаний души, для исследований личного бессознательного, для совершения открытий, кто я такой и что я такое в том случае, когда я уже не являюсь только своим Эго. Первое, что требуется западному человеку, – признать существование божественного мира. Он должен захотеть увидеть за своей фантазией «совершенной» женщины, «совершенного» мужчины, «совершенной» жизни, «совершенных» отношений нечто находящееся за гранью его мироощущения: он ищет священное, святое и должен потратить какое-то время и силы, чтобы научиться ощущать энергию, которая проявляется в символах и фантазиях в виде внутренней реальности, внутренних частей, составляющих его личность. Вот что означает принять Женщину – Белого Бизона такой, какая она есть, то есть принять ее как Женщину-Дух и приготовить ей место в центре селения.
Она приходит, и заметно ее дыхание, видны ее следы, она идет священной поступью. Она придет к нам, если мы приготовим для нее священное жилище, если мы откроем глаза и увидим ее такой, какая она есть. Однако в действительности ее истинная обитель построена из наших установок по отношению к ней, скрепленных чувством благоговения. Место, которое мы готовим, находится внутри. Если она останется с нами, то будет именно там.
18. Сон о колоколе Пресвятой Девы
Здесь на языке мифа изложена суть того, о чем мы пытались рассказать выше. В резком противопоставлении мудрого и глупого охотников проявляется различие двух типов отношения мужчины к аниме и неизбежные последствия, которые возникают в результате. Мы не можем избежать отношений с анимой, ибо она возникает перед нами, когда мы отправляемся на охоту, то есть занимаемся повседневной деятельностью, не подозревая о визите посетителя из «иного мира». Но от нашего отношения к ней зависит, что мы получим в итоге – благословение или разрушение.
Анима – женщина-святая. Признание за ней святости зависит главным образом от нашей воли. Внутренняя фемининность, которую мы проецируем, – «женщина-дух», которая, подобно «Женщине – Белому Бизону», является посланницей другого мира. Если мы мудрые охотники, то должны себе сказать: «Это – святая женщина, поэтому выкинь из головы все дурные мысли!» И если мы отнесемся к ней как к святой, она принесет нам священную трубку, небо и двенадцать лун; она принесет нам возможность познания другого мира.
Если мы поведем себя, как глупый охотник, и будем вовлекать аниму в земное бытие, проецируя ее на обычного человека, то мы потеряем ее священную природу. Мы упустим свой шанс получить от нее дар. Ужасная черта анимы состоит в том, что она позволяет к себе приблизиться так, как мы захотим: глупо или мудро. Она предупреждает: «Ты меня не знаешь, но, если хочешь сделать то, что думаешь, можешь подойти». Однако за это придется заплатить ужасную цену! Вы заплатите за то, что не разглядели ее сакральную сущность и ее духовное происхождение, принадлежность к внутреннему миру. Платой будет не только потеря другого мира, но и потеря разнообразия повседневной жизни. Таков символический смысл скелета глупого охотника, лежащего в грязи и пожираемого червями.
Принимая аниму в качестве божественной посланницы внутреннего мира, мы получаем в награду мудрое благословение! Дар, который она преподносит, – священный мир и возрождение святости нашей жизни.
Мы тратим много времени на всевозможные устремления и поиски, не вполне понимая, к чему именно стремимся и что ищем. В нашей жизни множество мнимых «целей» и предметов, по нашему мнению, необходимых, оказываются ширмой, за которой скрыты наши истинные желания. Они выступают в качестве символов истинных ценностей и возможностей, в которых мы испытываем огромную потребность. Их нельзя свести лишь к физическим или материальным потребностям или даже только к земному существованию. Речь идет о психологических категориях и понятиях: любви, истине, преданности, цели, – то есть о том, в чем мы находим благородство, красоту и другие качества, достойные почитания. Мы пытаемся свести все это к простым материальным предметам: дому, машине, перспективной и выгодной работе или просто к обычному человеческому бытию, но из этого ничего не выходит. Сами того не осознавая, мы ищем святость. Но святое нельзя свести ни к чему иному.
Ощущение сакральности – в каком-то смысле чувство, но это чувство направлено к самой сердцевине жизни. Это чувство признания, видения всего высокого и великого, придающего нашей жизни смысл, а нашему скитанию – ощущение перспективы. Это чувство благоговения. То, что для нас свято, в более значительном масштабе обладает вселенским смыслом, с которым мы соотносим свои усилия, личную жизнь, с тем чтобы ее обрести или придать ей необходимый смысл. Что касается мужской психики, открытие божественности и прикосновение к ней всегда происходит в соединении с анимой. Именно Женщина – Белый Бизон вносит в жизнь мужчины ощущение святости, созерцание неба и двенадцати лун.
Подобно реке бытия, в которой собираются вместе все потоки внутренней жизни, все ценности, которые мы инстинктивно воспринимаем как «святыни», соединяются в образе анимы и осознаются через нее. По словам Юнга, анима «является материей для всех божественных или полубожественных образов – от языческих богинь до Пресвятой Девы Марии, от человека, занятого поисками Чаши Грааля, до святого».
Я иду – и видно мое дыхание,
Я иду – и слышен мой голос,
Я иду – священна моя поступь,
Я иду – и видны мои следы,
Я иду священной поступью.
Кажется, что нас ничуть не заботит честный и осознанный поиск духовной стороны жизни и мы никогда не станем тратить на него время и силы. Подобно двум охотникам, мы бродим в охотничьих угодьях в поисках лишь привычного и известного. Но внезапно мы встречаемся с неизвестной частью своей личности. Она приближается издалека, одетая в шкуру белого быка, и, когда говорит, ее голос звучит, как песня. Сначала мы смущаемся, увидев ее в образе женщины, и нам хочется верить, что мы можем отнестись к ней как к женщине. Очень сложно убедить себя в том, что она является не земной женщиной, а метафизическим образом, обладающим таким зарядом, что физическое прикосновение к нему связано с огромным риском.
Так мы соприкасаемся с божественным началом. Так сакральное, воплощаясь в одной магической «личности», обращается к нам от ее имени. Это и есть анима.
Мы можем чувствовать сакральную размерность совсем по-иному, смутно ощущая «другую сторону жизни», иную грань своего Я, с которой никогда не соприкасались и о которой не имели ни малейшего представления. Она возникает в наших мечтах о приключениях и подвигах, в победах, которые становятся для нас почти осязаемыми, при встрече с лучезарными мужчинами и женщинами в коридорах офиса или в сказочном королевстве, существующем лишь в нашем воображении. Без осмысления и размышления чувства вовлекают нас в совершенно иную область нашей жизни, где каждый образ наполнен исключительным смыслом, глубочайшими переживаниями и ощущением целостности.
Все это соединяется и концентрируется во внутреннем мире человека. Женщина – Белый Бизон приходит к двум охотникам как посланница иного мира, находящегося вне поля зрения Эго, с иным представлением о «реальности». Ее реальность настолько разнообразна и наполнена многочисленными возможностями, которые необходимо использовать для расширения границ нашей жизни и придания ей смысла, что бессознательное говорит: «Это – святое; именно оно должно стать для тебя святыней».
Женщина – Белый Бизон поет: «Я иду – и видно мое дыхание. Я иду – и слышен мой голос».
Дыхание – это старый, как мир, символ жизни. Для наших предков оно было выражением божественной субстанции, которой одарил нас Творец, вдохнув ее в наши ноздри. Это искра божественной энергии, которая живет в бренном теле в конечном масштабе земного времени. «Зримое» дыхание Женщины – Белого Бизона раскрывает для нас ту сторону жизни, которую мы называем духовной. Она превращает невидимое в зримое.
Рассматривая Женщину – Белого Бизона в качестве символа человеческой души, следует иметь в виду, что, обладая огромной властью, она может соединить сакральное и непосредственное осознанное переживание. «Я иду – и видны мои следы» – таковы ее слова. Она не материальна. Она – Психея, пневма, световой поток; но при этом после нее остаются следы. Она – сущность, сила, придающая священному миру символическую реальность. Она соотносит свой мир с пространством идей, теорий, абстракций, ощущений, дискуссионных тем. Она делает сакральное доступным здесь-и-теперь, превращая его в то, что можно ощутить, к чему можно прикоснуться и отнестись как к материальному. Через переживание в символах духовный мир становится реальным и ощутимым. Иначе говоря, она может вселить в нас психологическую веру:
...Вера, возникающая из души, проявляется в вере в реальность души. Так как душа является первообразом, а образ постоянно присутствует в душе, эта вера – не что иное, как тот или иной образ... Вера души начинается с любви к образу и впоследствии развивается через разные психологические формы, присущие личности, – мечтательность, фантазию, рефлексию и воображение. Возрастающая жизнеспособность придает человеку повышенное ощущение обладания, а впоследствии – и существования внутренней реальности, содержащей глубокий смысл и трансцендентность индивидуальной жизни человека.Нетрудно убедиться в том, что душевная и духовная вера соприкасаются на глубочайшем уровне; ранние христиане знали: «вера – основа надежды, очевидность незримого». И мы видим это соприкосновение в нуминозных символах, плывущих в потоке бессознательного, которое дает возможность сознанию воспринимать суть нашей надежды, мечты, суть того, что существует у нас внутри, вне границ физической оболочки.
Вера души отражается в Эго, которое, полагаясь на образы, поворачивается к ним в темноту, туда, где они находятся (Hillman, Revisioning Psychology, p. 50).
Именно анима, Женщина – Белый Бизон, вносит в наше сознание очевидность реальности, невидимой в физическом мире. Мы ищем духовный мир в романтической любви, в сексе, в собственности, в наркотиках, в других людях. Но его там нет. Его можно найти лишь в душе.
Священная трубка – необходимый атрибут, позволяющий соприкоснуться с «иным миром». Человек приобретает силу, позволяющую осознанно жить в мире символов,ибо в процессе символических переживаний мы открываем доступ в свой внутренний мир архетипическим богам, как если бы мы вдыхали дым священной трубки.
Двенадцать орлиных перьев, символизирующих небо и двенадцать лун, открывают нам универсальность жизни, способность видеть слияние духовного и материального, сакрального и обыденного. Двенадцать – число, в котором соединены три и четыре. Ранее мы уже говорили о символике трех и четырех. Три символизирует упорядоченную, конечную, ограниченную жизнь материального мира, то есть практическую, повседневную жизнь. Четыре символизирует бесконечный мир души, где человек приобретает видение бесконечного архетипического пространства космической целостности. Двенадцать синтетически соединяет обе стороны человеческой природы. Двенадцать содержит в себе небо и землю, «иной мир» и обычный, духовную и земную стороны жизни. Таков символический смысл христианской мандалы – окружающих Христа двенадцати апостолов, такова символика двенадцати месяцев в году и двенадцати знаков зодиака, обозначающих циклические изменения во времени нашей галактики.
На другой стороне священной трубки изображен молодой бизон, символизируя таким образом, что земля и земное бытие тоже соединяются со священным, если мы встречаем Госпожу, преисполненные мудрости.
Возможно, самый важный урок, который мы получили от мудрого охотника, заключается в следующем: сила святости состоит не только в том, что она имеет отношение к внутреннему миру, но и в нашей установке в отношении этой силы. Мы узнали не только то, что она значит, но и то, что с ней делать. Лишь от нас зависит, сможем ли мы распознать ее и отнестись к ней как к святыне, чтобы впитать ее силу. Магическая власть Женщины – Белого Бизона становится для людей ощутимой только потому, что мудрый охотник видит ее сакральную природу и относится к ней с должным почтением.
Что касается анимы и ее дара, здесь все зависит от конкретного человека и индивидуального Эго, которое заставляет человека открыть глаза и признать ее священную природу. Если бы мудрый охотник последовал за глупым, в грязи лежал бы не один, а два скелета, и в этом вся разница. Остальные люди из племени так и не открыли бы для себя «другой» мир, в центре селения не был бы построен огромный вигвам, не оказалось бы священной трубки, которую люди назвали «Трубкой Грома», чтобы просить у нее помощи.
Психологически власть святыни можно объяснить наличием двойного потока энергии. Одна его часть связана с открытием внутреннего мира сознанию Эго, а другая – с благоговением перед архетипическим миром. Только в том случае, если Эго имеет способность к почитанию, только когда человека переполняют благоговение и трепет, что-то может считаться для него «святым».
Это загадочное и поражающее нас обстоятельство свидетельствует о неизменной вере людей в то, что эволюция Вселенной заключается именно в сотрудничестве между Богом и человеком. Мы никогда не расстаемся со святыней, она нам ближе любого человека, ибо обладает силой наполнить жизнь смыслом и содержанием при условии, что мы откроем глаза и в благоговении и трепете склоним голову. В этом состоит едва ли не самое великое чудо. Только наше сознание через осмысление происходящего обладает силой проникать в суть вещей, делая их священными и даже святыми.
Большинство из нас похожи на глупого охотника. Наша лишенная почитания культура учит нас с детства, что нет ничего святого, заслуживающего благоговения, а все отношения в жизни могут быть сведены к физическому обладанию или сексуальному акту. Мудрый охотник понимает: он столкнулся с тем, что выходит за границы его прошлого опыта, и его не спасут «уловки и увертки», находящиеся в распоряжении Эго. Он чувствует сакральную природу Женщины – Белого Бизона и ожидает ее в благоговении. Он предупреждает глупого охотника: «Выбрось все черные мысли из головы, ибо это святая женщина».
Что же имеет в виду мудрый охотник, советуя своему товарищу: «Выбрось все черные мысли из головы»? Что делает их «черными»? Они плохи вовсе не потому, что сексуальны. В отличие от нас американские индейцы не были склонны к пуританству и не имели соответствующих традиций. Они не очерняли материальную и сексуальную сторону жизни. Вопрос гораздо более тонкий. Глупый охотник стремится найти в сексуальной стороне жизни то, что в ней отсутствует. Он пытается превратить Дух Женщины в физическое бытие и пережить все ощущения через физический контакт. На психологическом языке это означает, что он пытается представить ее земной женщиной, проецируя ее на женщину из плоти и крови. Результат обескураживает. Вместо великолепной Богини-Бизона он встретил Кали, богиню смерти, которая оставляет от него лишь обглоданные кости в придорожной пыли.
Если вообще существует психологическое богохульство, оно заключается в попытке превращения любой святыни в нечто иное, в стремлении превратить сакральное в зерно, которое перемалывает мельница Эго. Психологический грех заключается не в сексе и не в «аморальности», он состоит в том, что сущность называют не тем, чем она является, то есть в ее ложном истолковании, в том, чтобы делать одно, выдавая его за другое. Это грех, совершаемый по отношению к сознанию, намеренный отказ от сознательного отношения к жизни. Мысли глупого охотника «плохи», ибо он сталкивается с духовным, сакральным, трансперсональным феноменом, а пытается отнестись к нему как к материальному, сексуальному и личному. Он хочет видеть в Женщине – Белом Бизоне лишь некий придаток мира своего Эго.
Она направляет нас: «Вам следует вернуться к своему народу и объявить, что я иду к нему, поэтому в центре селения для меня следует построить большой вигвам».
Построить большой вигвам в центре селения – значит найти место для анимы и место для святыни в центре всей жизни. Это значит найти время и энергию для испытаний души, для исследований личного бессознательного, для совершения открытий, кто я такой и что я такое в том случае, когда я уже не являюсь только своим Эго. Первое, что требуется западному человеку, – признать существование божественного мира. Он должен захотеть увидеть за своей фантазией «совершенной» женщины, «совершенного» мужчины, «совершенной» жизни, «совершенных» отношений нечто находящееся за гранью его мироощущения: он ищет священное, святое и должен потратить какое-то время и силы, чтобы научиться ощущать энергию, которая проявляется в символах и фантазиях в виде внутренней реальности, внутренних частей, составляющих его личность. Вот что означает принять Женщину – Белого Бизона такой, какая она есть, то есть принять ее как Женщину-Дух и приготовить ей место в центре селения.
Она приходит, и заметно ее дыхание, видны ее следы, она идет священной поступью. Она придет к нам, если мы приготовим для нее священное жилище, если мы откроем глаза и увидим ее такой, какая она есть. Однако в действительности ее истинная обитель построена из наших установок по отношению к ней, скрепленных чувством благоговения. Место, которое мы готовим, находится внутри. Если она останется с нами, то будет именно там.
18. Сон о колоколе Пресвятой Девы
Некоторые сновидения не принадлежат какому-то одному человеку, будь то мужчина или женщина. Их универсальная природа проявляется через мифическое содержание коллективного бессознательного. Сон, который приведен ниже, дошел до нас из коллективного бессознательного Запада. Этот сон видел человек в начале тридцатых годов нашего столетия. Сон сообщает нам, как современный западный человек может разрешить свой острый и болезненный конфликт с анимой и романтической любовью.
Нас ничуть не удивляет тот факт, что частично мы находим ответ в базилике, в великих символах духовной жизни. Нам уже известно любовное зелье, мы видели и дворец из белого мрамора с поющим менестрелем в каждом из тысячи его окон, и священный вигвам, построенный в центре селения, и вот теперь – базилика. Следуя этому пути, окруженные мощными символами трансформации, мы начинаем ясно видеть все то, что прежде было непостижимо. Путь, ведущий к пониманию романтической любви, столь же неизбежно ведет нас к ощущению религиозности, к духовной стороне жизни, которой мы так упорно и упрямо продолжаем сторониться.
Мы узнали, что романтическая любовь выплескивается из огромного энергетического резервуара бессознательного, в котором сосредоточена энергия такого масштаба, что о ней имеет смысл говорить на языке, присущем религии и мистике. Мы «обожаем» своих возлюбленных и «поклоняемся» им; когда мы влюблены, мы «совершенны» и обитаем на «небесах», потом мы «умираем». Здесь открывается прямая возможность поиска богоподобия, кары небесной, духовного просветления, смысла и самосознания. На Западе, как ни в какой другой исторической культуре, эта сила имеет корни не только в религии и мистике, но и в земной любви. Романтическая любовь стала тем руслом и проводником, по которому эта огромная энергия вливается в повседневную жизнь человека.
И тогда возникает вопрос: как мы можем совладать с такой огромной энергией? Как следует ее правильно канализировать, чтобы обогатить свою жизнь и в духовной сфере, и в сфере человеческих отношений, не допуская разрушений?
Приведенный выше сон дает нам очень ясный и прямой ответ: «Следует вернуть свою божественную часть обратно в храм, которому она принадлежит, и жить простой земной жизнью в реальном мире повседневности». Мы должны извлечь душу из романтической любви и вернуть ее на место во внутренний храм.
Утомленный путешественник, после долгого и трудного пути подходящий к двери базилики, покрытый с ног до головы пылью длительных странствий, устал от неимоверной тяжести ноши, которую тащил на себе столетия. Этот колокол для простого смертного слишком велик и тяжел. Он чрезмерно тяжел для Эго человека, его звон оказывается слишком мощным, устрашающим для отношений с земной женщиной. Эта ноша слишком велика, чтобы ее нести в браке. Человек уже почти сломался под таким бременем. Есть только одно место, вполне естественное и надежное для этого колокола, – базилика.
С начала двенадцатого века, когда первый Тристан взял из замка колокол и, выпив любовное зелье, старался сохранить эту энергию в рамках своей любви, западный мужчина не прекращал борьбы за право обладания этим колоколом. Он боролся за право нести колокол по пути личной жизни, в браке и создавая мировые империи. Сейчас, спустя почти тысячу лет, он забыл о божественной сущности колокола. Он пожертвовал святыней ради обыденности и душой – ради Эго, причем это произошло так давно, что он даже не может вспомнить, кому принадлежит этот колокол. У наших современников почти сломан хребет, они смертельно устали под невыносимым бременем, их земные отношения расшатываются под воздействием этого тяжелого груза, который возложил на них мужчина. Но он не знает иного пути. Он не помнит о базилике и не имеет ни малейшего представления о том, где она находится.
Колокол – это символ нашего переживания анимы, ее голос. Он напоминает нам о словах Женщины – Белого Бизона: «Я иду – и слышен мой голос». Подобно колоколу, голос анимы звучит в надежде, что мы его услышим. Она поет, и эта песня вовлекает нас во внутренний мир. Сила анимы позволяет проявиться содержанию бессознательного и архетипам в виде живых органичных образов, которые мы переживаем как реальные внутренние силы.
Колокол воплощает лирическое познание человеческой души в таком же смысле, в каком говорят о лирике испанцы, – это знание, которое возникает в процессе прямого переживания, а не интеллектуальной деятельности. Колокольный звон и музыка христианского мира были теми единственными голосами, на которых Запад говорил о духовном, не теряя его в концепциях, абстракциях и понятиях. Колокол посылал в будущее звук чистого чувства, которое, устремляясь за пределы разума, не могло не отозваться в душе.
Подобно колоколу, анима обладает достаточной энергией, чтобы открыть дионисийскую сторону духовного опыта, в которой истина ощущается чувственно,в образах, возникающих из бессознательного, как реальная встреча с внутренними «личностями». По существу, колокола – часть небольшого наследства, оставшаяся в западной культуре от дионисийского культа. Они влекут нас к музыке, гимну, танцу, ощущению воссоединения с космической драмой жертвоприношения и возрождения. Колокол напоминает нам о том, как танцевал перед Богом царь Давид.
Сон сообщает нам, что этот колокол не принадлежит индивидуальному Эго. Подобно священной трубке, он принадлежит внутреннему «народу» или «внутреннему христианскому миру». Известно: то, что принадлежит всем и что церковь должна была сохранить, в один прекрасный день возвращается в базилику. На символическом языке это означает: то, что принадлежало духовной жизни, существовавшей вне рамок Эго отдельной личности, и что, благоговея, следовало хранить в глубине внутреннего мира, оказалось утеряно. Речь идет о нашей душе, о Психее. Сначала она затерялась в бессознательном и бродила, то иногда появляясь в мире Эго, то его покидая; через любовное зелье она проецировалась на межличностные отношения. Мы пытались свести надличностное к личному. То, что принадлежало бессознательному, мы пытались превратить в феодальное поместье Эго. Но судьба этой силы – быть отвергнутой Эго и вернуться в свой внутренний храм.
Нам очень трудно вообразить, что означает возвращение в «храм» жизни. Совсем не обязательно придерживаться той или иной религиозной конфессии. Это означает делать различие между тем, что принадлежит внешней жизни, и тем, что присуще находящейся внутри самости. Это означает: то, что мы пытались прожить во внешних отношениях с окружающими, следует спокойно прожить у себя внутри, на духовном уровне.
У каждого из нас в глубине есть такое место, напоминающее хрустальный покой, «цветущий розами и сияющий утром», величественную базилику, где возвещающие истину колокола ждут, чтобы объявить о возвращении Души после долгого странствия. На уровне сознания возвращение анимы для мужчины означает некую жертву, отказ от претензии проживать свою душу, проецируя ее на женщину. Это значит снять бремя этой ноши с реальной женщины, поместить его в надежную внутреннюю крепость, предназначенную для того, чтобы его хранить.
Я несу колокол, некогда принадлежавший Деве Марии, в высокую просторную базилику, построенную несколько веков назад. Этот колокол следовало поместить туда, как только он будет найден. Форма колокола давно известна, и возле алтаря для него приготовлена ниша в точном соответствии с его размерами. Все это время пастор находится на месте, столетиями ожидая возвращения колокола. Я вхожу в базилику, спускаюсь по длинному проходу и ставлю колокол перед ожидающим пастором.В этом сне на прекрасном символическом языке дан ответ на все наши вопросы, которые пришли из глубины бессознательного и имеют прямое отношение к нашим сегодняшним проблемам. Мы спрашиваем: как современному западному мужчине относиться к своей душе? Как ему извлечь душу из романтической любви? Как жить с Прекрасной Изольдой, не разрушая отношений с Белорукой Изольдой? Как найти место аниме в своей жизни, изъяв ее из отношений к окружающим людям, как научиться с почтением относиться к душе, не погубив при этом отношений с женщиной?
Вдвоем мы поднимаем его и вешаем на крюк, закрепленный в нише. Колокол оказывается прямо на своем месте. Как только колокол Девы Марии будет возвращен, пастору следует находиться в западной части базилики и звонить во все башенные колокола, чтобы мир узнал, что колокол найден и возвращен христианам. Ни один колокол этой церкви ни разу не звонил за все время ее существования в ожидании дня возвращения колокола Девы Марии. Я сижу на скамейке, неподалеку от алтаря, пока пастор торопливо идет через базилику, чтобы зазвонить во все колокола.
Что мне делать? Следует ли мне ждать и присвоить себе всю славу и почести, которые я заслужил, обнаружив колокол Девы Марии? Или стоит незаметно ускользнуть, избежав всех почестей? Пастор так обрадован, что не обращает на меня ни малейшего внимания, поэтому я могу остаться здесь никем не замеченным. Я так и поступаю.
Как только раздается колокольный звон и все население города направляется к базилике, я выскальзываю в боковую дверь и отправляюсь в путешествие, в одиночестве покидая город.
Нас ничуть не удивляет тот факт, что частично мы находим ответ в базилике, в великих символах духовной жизни. Нам уже известно любовное зелье, мы видели и дворец из белого мрамора с поющим менестрелем в каждом из тысячи его окон, и священный вигвам, построенный в центре селения, и вот теперь – базилика. Следуя этому пути, окруженные мощными символами трансформации, мы начинаем ясно видеть все то, что прежде было непостижимо. Путь, ведущий к пониманию романтической любви, столь же неизбежно ведет нас к ощущению религиозности, к духовной стороне жизни, которой мы так упорно и упрямо продолжаем сторониться.
Мы узнали, что романтическая любовь выплескивается из огромного энергетического резервуара бессознательного, в котором сосредоточена энергия такого масштаба, что о ней имеет смысл говорить на языке, присущем религии и мистике. Мы «обожаем» своих возлюбленных и «поклоняемся» им; когда мы влюблены, мы «совершенны» и обитаем на «небесах», потом мы «умираем». Здесь открывается прямая возможность поиска богоподобия, кары небесной, духовного просветления, смысла и самосознания. На Западе, как ни в какой другой исторической культуре, эта сила имеет корни не только в религии и мистике, но и в земной любви. Романтическая любовь стала тем руслом и проводником, по которому эта огромная энергия вливается в повседневную жизнь человека.
И тогда возникает вопрос: как мы можем совладать с такой огромной энергией? Как следует ее правильно канализировать, чтобы обогатить свою жизнь и в духовной сфере, и в сфере человеческих отношений, не допуская разрушений?
Приведенный выше сон дает нам очень ясный и прямой ответ: «Следует вернуть свою божественную часть обратно в храм, которому она принадлежит, и жить простой земной жизнью в реальном мире повседневности». Мы должны извлечь душу из романтической любви и вернуть ее на место во внутренний храм.
Утомленный путешественник, после долгого и трудного пути подходящий к двери базилики, покрытый с ног до головы пылью длительных странствий, устал от неимоверной тяжести ноши, которую тащил на себе столетия. Этот колокол для простого смертного слишком велик и тяжел. Он чрезмерно тяжел для Эго человека, его звон оказывается слишком мощным, устрашающим для отношений с земной женщиной. Эта ноша слишком велика, чтобы ее нести в браке. Человек уже почти сломался под таким бременем. Есть только одно место, вполне естественное и надежное для этого колокола, – базилика.
С начала двенадцатого века, когда первый Тристан взял из замка колокол и, выпив любовное зелье, старался сохранить эту энергию в рамках своей любви, западный мужчина не прекращал борьбы за право обладания этим колоколом. Он боролся за право нести колокол по пути личной жизни, в браке и создавая мировые империи. Сейчас, спустя почти тысячу лет, он забыл о божественной сущности колокола. Он пожертвовал святыней ради обыденности и душой – ради Эго, причем это произошло так давно, что он даже не может вспомнить, кому принадлежит этот колокол. У наших современников почти сломан хребет, они смертельно устали под невыносимым бременем, их земные отношения расшатываются под воздействием этого тяжелого груза, который возложил на них мужчина. Но он не знает иного пути. Он не помнит о базилике и не имеет ни малейшего представления о том, где она находится.
Колокол – это символ нашего переживания анимы, ее голос. Он напоминает нам о словах Женщины – Белого Бизона: «Я иду – и слышен мой голос». Подобно колоколу, голос анимы звучит в надежде, что мы его услышим. Она поет, и эта песня вовлекает нас во внутренний мир. Сила анимы позволяет проявиться содержанию бессознательного и архетипам в виде живых органичных образов, которые мы переживаем как реальные внутренние силы.
Колокол воплощает лирическое познание человеческой души в таком же смысле, в каком говорят о лирике испанцы, – это знание, которое возникает в процессе прямого переживания, а не интеллектуальной деятельности. Колокольный звон и музыка христианского мира были теми единственными голосами, на которых Запад говорил о духовном, не теряя его в концепциях, абстракциях и понятиях. Колокол посылал в будущее звук чистого чувства, которое, устремляясь за пределы разума, не могло не отозваться в душе.
Подобно колоколу, анима обладает достаточной энергией, чтобы открыть дионисийскую сторону духовного опыта, в которой истина ощущается чувственно,в образах, возникающих из бессознательного, как реальная встреча с внутренними «личностями». По существу, колокола – часть небольшого наследства, оставшаяся в западной культуре от дионисийского культа. Они влекут нас к музыке, гимну, танцу, ощущению воссоединения с космической драмой жертвоприношения и возрождения. Колокол напоминает нам о том, как танцевал перед Богом царь Давид.
Сон сообщает нам, что этот колокол не принадлежит индивидуальному Эго. Подобно священной трубке, он принадлежит внутреннему «народу» или «внутреннему христианскому миру». Известно: то, что принадлежит всем и что церковь должна была сохранить, в один прекрасный день возвращается в базилику. На символическом языке это означает: то, что принадлежало духовной жизни, существовавшей вне рамок Эго отдельной личности, и что, благоговея, следовало хранить в глубине внутреннего мира, оказалось утеряно. Речь идет о нашей душе, о Психее. Сначала она затерялась в бессознательном и бродила, то иногда появляясь в мире Эго, то его покидая; через любовное зелье она проецировалась на межличностные отношения. Мы пытались свести надличностное к личному. То, что принадлежало бессознательному, мы пытались превратить в феодальное поместье Эго. Но судьба этой силы – быть отвергнутой Эго и вернуться в свой внутренний храм.
Нам очень трудно вообразить, что означает возвращение в «храм» жизни. Совсем не обязательно придерживаться той или иной религиозной конфессии. Это означает делать различие между тем, что принадлежит внешней жизни, и тем, что присуще находящейся внутри самости. Это означает: то, что мы пытались прожить во внешних отношениях с окружающими, следует спокойно прожить у себя внутри, на духовном уровне.
У каждого из нас в глубине есть такое место, напоминающее хрустальный покой, «цветущий розами и сияющий утром», величественную базилику, где возвещающие истину колокола ждут, чтобы объявить о возвращении Души после долгого странствия. На уровне сознания возвращение анимы для мужчины означает некую жертву, отказ от претензии проживать свою душу, проецируя ее на женщину. Это значит снять бремя этой ноши с реальной женщины, поместить его в надежную внутреннюю крепость, предназначенную для того, чтобы его хранить.