Иногда сны приходят к нам в тот момент, когда мы должны пережить «смерть Эго», то есть принести в жертву определенные сознательные установки, в соответствии с которыми мы жили раньше, чтобы компенсировать свои страхи и мрачные ожидания. Сны придают ощущение равновесия и мужества, раскрывая нам красоту и благородство поступков, которые мы не могли увидеть в реальности, а также сверкание жизни, которое воплощает в себе оборотную сторону принесенной нами жертвы.
Возвращение анимы в базилику – это священнодействие. Каждый мужчина имел не одну возможность прожить свою аниму в отношениях с окружающими. Прекратить такие попытки – значит принести осознанную жертву. Человек должен сознательно пожертвовать одним уровнем своего бытия, чтобы перейти на другой. С точки зрения Эго это напоминает смерть. Устранить наличие анимы в проекции – значит исключить большую часть искусственного накала страсти из отношений. Это означает более спокойное и менее восторженное принятие реальности. Поместить душу в храм и прекратить какие бы то ни было попытки прожить ее через женщину означает, что мужчина открывает новую размерность в своей жизни, отделяя ее от отношений с окружающими, воссоздавая ее где-то еще, на ином уровне бытия. На этом уровне он ориентируется не на внешнюю деятельность, а только на свой внутренний мир. Эго ощущает этот переход как обеднение человеческих отношений и обкрадывание самого себя. Сначала мужчина чувствует, что половина напряжения, вдохновения, наслаждения и страсти взята из отношений с другими людьми. Со временем он начинает понимать, что в действительности его душа никогда не принадлежала сфере межличностных отношений и они гораздо лучше развиваются и расцветают без нее. Но в это время мужчина ощущает мрак и уныние.
Точно такое же чувство переживает владелец колокола – человек, который увидел сон. Если он вернет колокол на место, то почувствует, будто лишился чего-то слишком важного в индивидуальной жизни своего Эго. То же чувство заставляет страдать индейского охотника после предупреждения не прикасаться к Женщине-Духу. Он почувствовал, что лишился чего-то очень желанного, на сознательном уровне возбуждавшего его до дрожи.
Символизм величественной базилики, звон всех ее колоколов, ждавших веками возвращения священного колокола, возвещает о славе и красоте, неизбежно сопутствующих оборотной стороне жертвенности. Посредством этих образов сон сообщает нам, что Эго не потеряет ничего, поместив душу на ее законное место – во внутренний храм, неотделимую нашу часть, и то, что кажется Эго потерянным, не исчезает, а трансформируется в нечто находящееся на более высоком уровне и соответствующее беспредельной устремленности вверх величественной базилики и экстатической прелести звона великого колокола.
Мы уже убедились в том, что душа находит путь через огромную расщелину, существующую в панцире Эго, то есть через романтическую любовь. Вот почему романтическая любовь, странная и весьма притягательная смесь нуминозного и земного, стала единственной величайшей силой, существующей в нашей культуре. При отсутствии чего-либо подходящего она стала тем сосудом, в который мы изо всех сил стремимся собрать все находящееся за границами владений Эго и имеющее отношение к бессознательному: нуминозное, беспредельное, вызывающее благоговение и трепет; иными словами, все, что заставляет нас преклоняться.
Увидевший этот сон человек близок к тому, чтобы все это осознать. Мудрый индейский охотник при появлении Женщины – Белого Бизона это понимает. Он ощущает присутствие посланницы другого мира и чувствует, что ему не следует удерживать ее для своего Эго, ограниченного рамками сознания, необходимо вернуть ее на место, приготовленное специально для нее, – единственное надежное место, где она может сохраниться.
Если бы этот сон приснился Тристану, а тот смог бы его понять, изменилось бы тогда его поведение и отношение к любовному зелью, к Прекрасной Изольде? Смог бы он тогда молча и незаметно выйти за дверь, подобно человеку, увидевшему этот сон? Оставив божественную часть своей личности в храме, он поместил бы ее земную часть в реальную жизнь и больше никогда их не смешивал бы. Значение этого сна заключается в том, чтобы научиться отличать божественную сущность от человеческой.
Итак, мы все увидели в символической реальности. Но как же нам распознать то же самое на практике, в реальной жизни? Как вернуть колокол в храм? Как построить новую обитель для божественной, переполняющей нас эмоциями части, которой мы никогда не интересуемся, но которую всякий раз обнаруживаем у себя за пазухой или навьюченной на спине, подобно колоколу?
Юнг старался как можно скорее вернуть пациента к религии его предков. Считая, что пациент может это сделать самостоятельно, он рекомендовал католикам ходить на исповедь и на мессу, евреям – в синагогу, последователям учения Зороастры, парси, обратиться к своим религиозным истокам. Если женщине или мужчине открывается этот путь, он оказывается самым простым и близким для возвращения в божественный храм. Однако для многих такой путь становится непреодолимым. Ритуалы и символы официальной, вросшей в культуру религии не несут в себе жизненной силы.
Этим людям (а их становится все больше) следует искать другие пути. Один из них состоит в том, чтобы понять, что конечная цель, будь то базилика, синагога или храм, находится у них внутри. Потребность существует не столько в социально признанной религии, сколько во внутреннем переживании нуминозной, божественной реальности. Такие люди могут обрести религиозную жизнь и базилику в процессе ежедневной медитации в уединении и символическом ритуале, через активное воображение, взаимоотношение с возникающими в фантазии образами, в этическом диалоге с появляющимися в сновидениях «внутренними персонажами».
Такова символическая жизнь, которую имеет смысл принять сознательно и добровольно, с желанием и благоговением, с почитанием и напряжением, присущими средневековым христианским мистикам в созерцательной молитве или хинди, вызывающим образ Шивы, или дзен-буддистам, входящим в дзадзен. Такая жизнь через индивидуальные сновидения, видения и встречи с личностями внутреннего мира дает возможность обратиться к доисторической духовной основе, из которой выросла религия. Мы можем вернуться к основанию, существовавшему задолго до рождения догм, учений и притч о том, как Иаков боролся с ангелами, апостол Павел обрел видение Христа по дороге в Дамаск, а Гаутама сидел под деревом в бодхи, переживая ощущение соединения с Вселенной.
Внутренний храм существует, но пути к нему кажутся нам трудными, ибо он пугает нас неизбежностью одиночества. Мы чувствуем себя в нем так, как чувствовал себя сновидец, который, водрузив драгоценную ношу на святое место, вышел через боковую дверь храма на пыльную дорогу и, не замеченный никем, пошел по ней туда, куда позвала его жизнь.
Возможно, этот эпизод – самый трогательный и значимый во всем сне. Решением современного Тристана должно быть не только возвращение колокола на святое место, но и отказ от власти, преклонения, драматизма, значимости Эго, которые он бы приобрел и сохранил, обладая колоколом единолично. Выход через боковую дверь является подлинным и корректным принесением в жертву своего Эго, или, говоря иными словами, истинной трансформацией. Совершенно неожиданно это событие открывает нам, что одна из характерных черт романтической любви – смирение,смирение Эго, жаждущего отказаться от своего пустого и подверженного инфляции мира со всеми его межличностными отношениями в пользу мира власти. Чтобы вернуть божественность в храм, необходимо глубокое смирение.
Возможно, в те времена Тристан не мог поступить иначе. Западный мужчина должен был выпить любовное зелье и найти свой путь к аниме и богам, насколько он был в состоянии это сделать. Все прошедшие столетия он провел в лесу Моруа, скитаясь, где попало, с тяжелой ношей на плечах по запутанным и бесконечным лесным тропам. Он влюблялся и охладевал, предавал и страдал от предательства, он женился на Белорукой Изольде и покидал ее, постоянно таща на себе колокол, занимаясь в любовных отношениях поисками Прекрасной Изольды, стремясь ухватить ее образ в каждой встреченной женщине. В наше время он может научиться у своего прошлого, своего опыта и своих снов.
Научившись у своего сна, сегодняшний Тристан сделает Прекрасную Изольду королевой внутреннего мира, воплощением души, которая проведет его в обитель богов. Он введет ее во внутренний храм и поместит на золотой трон, которого она вполне достойна, ибо ждала ее много столетий. Современный Тристан прекратит бесплодные попытки найти Прекрасную Изольду вовне – в смертной женщине и материальном мире. После того как Тристан выскользнет в боковую дверь базилики, он спокойно и безмятежно отправится прямо в замок Каре. Там он войдет в покои, где его ждет жена – Белорукая Изольда. И как только он возьмет ее за руку, произойдет чудо. Изольда, которую он возвел на трон в величественной базилике, вновь окажется с ним рядом, в полном соответствии с ее положением и местом, которое она занимает в его жизни: как смертная женщина, принцесса Бретани и одновременно – божество, а ее покои станут для него святыней.
19. О земной любви
Возвращение анимы в базилику – это священнодействие. Каждый мужчина имел не одну возможность прожить свою аниму в отношениях с окружающими. Прекратить такие попытки – значит принести осознанную жертву. Человек должен сознательно пожертвовать одним уровнем своего бытия, чтобы перейти на другой. С точки зрения Эго это напоминает смерть. Устранить наличие анимы в проекции – значит исключить большую часть искусственного накала страсти из отношений. Это означает более спокойное и менее восторженное принятие реальности. Поместить душу в храм и прекратить какие бы то ни было попытки прожить ее через женщину означает, что мужчина открывает новую размерность в своей жизни, отделяя ее от отношений с окружающими, воссоздавая ее где-то еще, на ином уровне бытия. На этом уровне он ориентируется не на внешнюю деятельность, а только на свой внутренний мир. Эго ощущает этот переход как обеднение человеческих отношений и обкрадывание самого себя. Сначала мужчина чувствует, что половина напряжения, вдохновения, наслаждения и страсти взята из отношений с другими людьми. Со временем он начинает понимать, что в действительности его душа никогда не принадлежала сфере межличностных отношений и они гораздо лучше развиваются и расцветают без нее. Но в это время мужчина ощущает мрак и уныние.
Точно такое же чувство переживает владелец колокола – человек, который увидел сон. Если он вернет колокол на место, то почувствует, будто лишился чего-то слишком важного в индивидуальной жизни своего Эго. То же чувство заставляет страдать индейского охотника после предупреждения не прикасаться к Женщине-Духу. Он почувствовал, что лишился чего-то очень желанного, на сознательном уровне возбуждавшего его до дрожи.
Символизм величественной базилики, звон всех ее колоколов, ждавших веками возвращения священного колокола, возвещает о славе и красоте, неизбежно сопутствующих оборотной стороне жертвенности. Посредством этих образов сон сообщает нам, что Эго не потеряет ничего, поместив душу на ее законное место – во внутренний храм, неотделимую нашу часть, и то, что кажется Эго потерянным, не исчезает, а трансформируется в нечто находящееся на более высоком уровне и соответствующее беспредельной устремленности вверх величественной базилики и экстатической прелести звона великого колокола.
Мы уже убедились в том, что душа находит путь через огромную расщелину, существующую в панцире Эго, то есть через романтическую любовь. Вот почему романтическая любовь, странная и весьма притягательная смесь нуминозного и земного, стала единственной величайшей силой, существующей в нашей культуре. При отсутствии чего-либо подходящего она стала тем сосудом, в который мы изо всех сил стремимся собрать все находящееся за границами владений Эго и имеющее отношение к бессознательному: нуминозное, беспредельное, вызывающее благоговение и трепет; иными словами, все, что заставляет нас преклоняться.
Увидевший этот сон человек близок к тому, чтобы все это осознать. Мудрый индейский охотник при появлении Женщины – Белого Бизона это понимает. Он ощущает присутствие посланницы другого мира и чувствует, что ему не следует удерживать ее для своего Эго, ограниченного рамками сознания, необходимо вернуть ее на место, приготовленное специально для нее, – единственное надежное место, где она может сохраниться.
Если бы этот сон приснился Тристану, а тот смог бы его понять, изменилось бы тогда его поведение и отношение к любовному зелью, к Прекрасной Изольде? Смог бы он тогда молча и незаметно выйти за дверь, подобно человеку, увидевшему этот сон? Оставив божественную часть своей личности в храме, он поместил бы ее земную часть в реальную жизнь и больше никогда их не смешивал бы. Значение этого сна заключается в том, чтобы научиться отличать божественную сущность от человеческой.
Итак, мы все увидели в символической реальности. Но как же нам распознать то же самое на практике, в реальной жизни? Как вернуть колокол в храм? Как построить новую обитель для божественной, переполняющей нас эмоциями части, которой мы никогда не интересуемся, но которую всякий раз обнаруживаем у себя за пазухой или навьюченной на спине, подобно колоколу?
Юнг старался как можно скорее вернуть пациента к религии его предков. Считая, что пациент может это сделать самостоятельно, он рекомендовал католикам ходить на исповедь и на мессу, евреям – в синагогу, последователям учения Зороастры, парси, обратиться к своим религиозным истокам. Если женщине или мужчине открывается этот путь, он оказывается самым простым и близким для возвращения в божественный храм. Однако для многих такой путь становится непреодолимым. Ритуалы и символы официальной, вросшей в культуру религии не несут в себе жизненной силы.
Этим людям (а их становится все больше) следует искать другие пути. Один из них состоит в том, чтобы понять, что конечная цель, будь то базилика, синагога или храм, находится у них внутри. Потребность существует не столько в социально признанной религии, сколько во внутреннем переживании нуминозной, божественной реальности. Такие люди могут обрести религиозную жизнь и базилику в процессе ежедневной медитации в уединении и символическом ритуале, через активное воображение, взаимоотношение с возникающими в фантазии образами, в этическом диалоге с появляющимися в сновидениях «внутренними персонажами».
Такова символическая жизнь, которую имеет смысл принять сознательно и добровольно, с желанием и благоговением, с почитанием и напряжением, присущими средневековым христианским мистикам в созерцательной молитве или хинди, вызывающим образ Шивы, или дзен-буддистам, входящим в дзадзен. Такая жизнь через индивидуальные сновидения, видения и встречи с личностями внутреннего мира дает возможность обратиться к доисторической духовной основе, из которой выросла религия. Мы можем вернуться к основанию, существовавшему задолго до рождения догм, учений и притч о том, как Иаков боролся с ангелами, апостол Павел обрел видение Христа по дороге в Дамаск, а Гаутама сидел под деревом в бодхи, переживая ощущение соединения с Вселенной.
Внутренний храм существует, но пути к нему кажутся нам трудными, ибо он пугает нас неизбежностью одиночества. Мы чувствуем себя в нем так, как чувствовал себя сновидец, который, водрузив драгоценную ношу на святое место, вышел через боковую дверь храма на пыльную дорогу и, не замеченный никем, пошел по ней туда, куда позвала его жизнь.
Возможно, этот эпизод – самый трогательный и значимый во всем сне. Решением современного Тристана должно быть не только возвращение колокола на святое место, но и отказ от власти, преклонения, драматизма, значимости Эго, которые он бы приобрел и сохранил, обладая колоколом единолично. Выход через боковую дверь является подлинным и корректным принесением в жертву своего Эго, или, говоря иными словами, истинной трансформацией. Совершенно неожиданно это событие открывает нам, что одна из характерных черт романтической любви – смирение,смирение Эго, жаждущего отказаться от своего пустого и подверженного инфляции мира со всеми его межличностными отношениями в пользу мира власти. Чтобы вернуть божественность в храм, необходимо глубокое смирение.
Возможно, в те времена Тристан не мог поступить иначе. Западный мужчина должен был выпить любовное зелье и найти свой путь к аниме и богам, насколько он был в состоянии это сделать. Все прошедшие столетия он провел в лесу Моруа, скитаясь, где попало, с тяжелой ношей на плечах по запутанным и бесконечным лесным тропам. Он влюблялся и охладевал, предавал и страдал от предательства, он женился на Белорукой Изольде и покидал ее, постоянно таща на себе колокол, занимаясь в любовных отношениях поисками Прекрасной Изольды, стремясь ухватить ее образ в каждой встреченной женщине. В наше время он может научиться у своего прошлого, своего опыта и своих снов.
Научившись у своего сна, сегодняшний Тристан сделает Прекрасную Изольду королевой внутреннего мира, воплощением души, которая проведет его в обитель богов. Он введет ее во внутренний храм и поместит на золотой трон, которого она вполне достойна, ибо ждала ее много столетий. Современный Тристан прекратит бесплодные попытки найти Прекрасную Изольду вовне – в смертной женщине и материальном мире. После того как Тристан выскользнет в боковую дверь базилики, он спокойно и безмятежно отправится прямо в замок Каре. Там он войдет в покои, где его ждет жена – Белорукая Изольда. И как только он возьмет ее за руку, произойдет чудо. Изольда, которую он возвел на трон в величественной базилике, вновь окажется с ним рядом, в полном соответствии с ее положением и местом, которое она занимает в его жизни: как смертная женщина, принцесса Бретани и одновременно – божество, а ее покои станут для него святыней.
19. О земной любви
Людей так утомляют повторяющиеся сюжеты и трагический финал романтической любви, что они начинают сомневаться, существует ли вообще то, что называется «любовью». Безусловно, да. Но иногда мы должны серьезно изменить свою установку, прежде чем узнаем, что такое любовь, и отвести ей соответствующее место в жизни.
Любовь между людьми – одна из абсолютных реальностей человеческой природы. Точно так же как Психея, душа, была одной из богинь греческого пантеона, так и образ любви по имени Эрос занимал там принадлежащее ему место. Ибо греки понимали, что любовь, являясь архетипом коллективного бессознательного, вечна и универсальна для всего человечества. И поэтому они относили Любовь к разряду богов. Поскольку Любовь является архетипом, она имеет свой характер, свои «черты», свою «личность». Подобно богу, любовь ведет себя как личность, живущая в бессознательном, как самостоятельная психическая сущность. Любовь является полной противоположностью Эго человека; она пришла в этот мир задолго до его появления и останется там после того, как Эго его покинет. Любовь – это что-то (или кто-то) живущее у меня внутри. Любовь – это сила, действующая изнутри и позволяющая Эго смотреть на себя со стороны, считать свою принадлежность к человеческому роду некоторой ценностью, которую следует оберегать, а не использовать.
Таким образом, если я говорю «люблю», это не означает, что люблю именно я; в действительности есть Любовь, которая действует через меня. Любовь – это не столько то, что я делаю, сколько то, что я из себя представляю. Любовь – это не действие, а состояние бытия, отношение, привязанность к другому земному человеку, идентификация с ней или с ним, которая просто возникает у меня внутри независимо от моих стремлений и желаний.
Это состояние бытия может выражаться в том, что я делаю, как я отношусь к людям, но его нельзя свести до уровня «действия» или поступка. Это внутреннее чувство. Гораздо чаще, чем мы это себе представляем, любовь действует как божественная алхимия, если мы следуем совету шекспировской Корделии: «Люби и храни молчание».
Независимо от нашего мнения любовь оказывается такой, какой ей следует быть. Неважно, сколько собственных моделей или какую часть своей личности мы вкладываем в понятие «любовь», все равно она сохраняет свой неизменный характер. Ее существование и ее природа не зависят от моих иллюзий, моих мнений и моих притворств. Любовь отличается от тех ожиданий, к которым привела меня моя культура, от желаний моего Эго, от сентиментальной темы и опустошающих страстей, о которых меня научили мечтать. Но любовь оказывается реальностью, она становится тем, что я из себя представляю, а не тем, чего требует мое Эго.
Это о любви нам нужно знать. Иначе мы никогда не сможем честно взглянуть на то, как мы себя обманываем. Иногда люди говорят: «Не заставляй меня разрушать свои иллюзии, иначе у меня ничего не останется!» Нам кажется, что любовь – это «дело рук человеческих», словно мы изобретаем и выдумываем по собственному желанию. И хотя романтическая любовь оказывается не такой, как мы думали, остается земная любовь, которая нам присуща, и эта любовь будет с нами даже после того, как исчезнут все наши проекции, иллюзии и выдумки.
Человеческая любовь настолько омрачена чрезмерными страданиями и переживаниями романтизма, что мы лишаемся возможности относиться к ней так, как она того заслуживает. И мы с трудом понимаем, что должны ее искать, отправляясь в странствие. Но в процессе осознания характерных черт и свойств любви мы начинаем находить любовь в самих себе. Она открывается в наших чувствах, в спонтанном потоке тепла, направленного на другого человека, в маленьких и едва заметных «привязанностях», составляющих скрытую ткань нашей повседневной жизни.
Любовь – это существующая внутри нас сила, которая утверждает ценность другого человека, принимая его таким, какой он есть. Земная любовь утверждает личность, которая действительно существует, а не идеал, который мы хотим представить, и не проекцию, рожденную в нашем воображении. Любовь – это внутренний бог, который открывает нам глаза на красоту, ценность и содержательность другого человека. Любовь заставляет нас ценить личность как единую, индивидуальную самость, а это означает, что мы принимаем и негативную, и позитивную стороны личности, и несовершенства, и достоинства. Когда человек по-настоящему любит другого человека, а не проекцию, он любит и тень этого человека. Один человек целиком принимает другого человека.
Земная любовь побуждает мужчину видеть внутреннюю ценность женщины. Таким образом, любовь приводит его к почитанию этой женщины и служению ей, а не к попыткам использовать ее для удовлетворения потребностей своего Эго. Когда мужчиной руководит любовь, он сосредоточен на потребностях женщины и ее благополучии, а не замыкается на своих желаниях и прихотях.
Любовь изменяет нашу систему ценностей. Благодаря любви мы видим, что другой человек обладает такой же ценностью в космосе, как и мы сами. Он становится для нас настолько значимым, что мы хотим, чтобы он был целостным, жил полной жизнью и умел ею наслаждаться, то есть обладал тем, чем хотели бы обладать мы сами.
В мире бессознательного любовь является одной из великих сил, обладающих энергией, позволяющей трансформировать Эго. Любовь является такой силой, которая привлекает Эго к тому, что существует за его пределами, за рамками его планов, за границами его империи, за чертой его безопасности. Любовь связывает Эго не только с человечеством, но и со всеми богами внутреннего мира.
Значит, по своей природе любовь – прямая противоположность эгоцентризма. Мы слишком свободно оперируем словом «любовь». Мы пользуемся им, чтобы обозначить все требования другого человека, связанные с проявлением внимания, силы или обеспечением безопасности и развлечений. Но, если мы осматриваемся вокруг в поисках удовлетворения собственных «потребностей», желаний, мечтаний и нашей власти над людьми, это не любовь. Любовь прямо противоположна желаниям Эго и применению силы. Она ведет нас в ином направлении – к доброте, ценностям и потребностям других.
По своей сути любовь является благодарностью, признанием ценностидругого человека: она побуждает мужчину почитать женщину, а не использовать ее, задаваться вопросом, что он может сделать для нее. И, если женщина относится к нему с любовью, она будет иметь по отношению к нему такую же установку. Наверное, архетипическую природу любви нельзя выразить лучше, чем ее выразил апостол Павел:
Вот почему мы делаем для романтической любви исключение, и в этом заключается главная противоположность между земной и романтической любовью. Романтизм должен по самой своей природе перейти в эгоизм. Романтизм не называет любовью то, что направлено на другого человека. Страсть романтической любви всегда направлена на наши собственные проекции, ожидания, фантазии. В самом прямом смысле это не любовь к другому человеку, а любовь к себе.
И опять мы сталкиваемся с парадоксом романтической любви. Он заключается в том, что нам следует любить свои проекции, а потому – любить самих себя. В романтических отношениях любовь к самому себе совершенно искажена. Она становится эгоцентричной, теряя свою индивидуальную природу. Но если мы научимся искать ее на нужном уровне, любовь к себе станет истинной и крепкой. В ней сосредоточен второй великий поток энергии, который питает романтическую любовь – архетипического спутника земной любви, второе лицо Эроса.
Нам следует относиться с почтением к тем частям своего бессознательного, которые мы проецируем вовне. Когда мы любим свои проекции и преклоняемся перед романтическими идеалами и фантазиями, мы тем самым утверждаем бесценную сущность своего целостного Я. Вся суть в том, чтобы, любя себя, не впасть в эгоизм.
Узнав географию человеческой психики, ее многослойную, многоуровневую структуру, мы видим, что в этом универсуме любовь к единому Я не может быть центрирована на Эго. Любовь к себе означает для Эго поиск других «личностей» нашего внутреннего мира. За этим стоит желание Эго увеличить размеры бессознательного, его стремление стать открытым для других сфер нашего бытия, иных точек зрения, иных ценностей, потребностей.
Понимаемая именно так, любовь к себе может быть также названа божественной, ибо в ней раскрываются наши поиски конечного смысла жизни, искания души, открытие Бога. Такое понимание любви выражено в изречении Климента Александрийского:
Спасение любви из трясины романтизма начинается с изменения отношения к внутреннему миру. Нам следует пробудить от сна свой внутренний мир. Мы должны испытать и познать «любовь к себе» как внутреннее ощущение. Только тогда наступит черед снова устремить взгляд на внешний мир, на земных людей и на те отношения, которые мы с ними строим, ибо мы должны постичь законы земной любви.
Много лет тому назад одна моя мудрая подруга дала прекрасное определение земной любви, назвав ее «любовью, которая превращает зерна в муку». Она была абсолютно права: если у нас будет достаточно рефлексии и скромности, то в этой фразе мы обнаружим самую суть земной любви. Это выражение позволяет нам увидеть различие между земной любовью и романтизмом.
Превращение зерен в муку – очень простая деятельность, от которой не бросает в дрожь. Но она символизирует отношение, сводящее любовь к земному уровню. Она воплощает в себе желание жить обычной жизнью, найти смысл в решении простых, неромантических задач: как зарабатывать на жизнь, строить семейный бюджет и не выходить за его рамки, убирать дом и кормить проснувшегося среди ночи ребенка. «Превращать зерна в муку» – значит находить ценность и красоту в повседневной жизни, а не заниматься вечным поиском космической драмы, наслаждения или неземной страсти где бы то ни было. «Измельчение зерен» означает открытие сакрального в простом и обыденном. То же самое символизирует процесс очищения риса от шелухи монахами дзен-буддистами, вращение колеса Ганди, видение апостола Павла.
Юнг как-то сказал, что чувство возникает из малого. Это имеет прямое отношение к человеческой любви. Настоящая, подлинная связь возникает между двумя людьми при совместном решении маленьких задач, в часы спокойного разговора на закате дня, когда оба слышат мягкие слова понимания, в повседневном сотрудничестве, при поддержке в трудную минуту, в маленьком подарке в тот момент, когда его менее всего ждут, в проявлении спонтанного жеста любви.
Когда любящие по-настоящему привязаны друг к другу, они хотят расширить, насколько это возможно, спектр совместной деятельности. Даже самые рутинные и трудные занятия люди превращают в радостный и привлекательный эпизод жизни. Романтическая любовь, наоборот, длится ровно столько времени, сколько каждый из влюбленных может удержаться «на высоте», пока не закончатся деньги и развлечения перестанут доставлять удовольствие. «Превращение зерен в муку» означает, что два человека переносят любовь из воздушного пространства ярких несбыточных фантазий в земной, реальный мир.
Любовь с удовольствием делает многое из того, что кажется скучным Эго. Любовь готова иметь дело с плохим настроением и неразумностью другого человека. Она с радостью постоянно готовит завтрак и сохраняет семейный бюджет. Любовь желает заниматься «перемалыванием» всех жизненных забот, ибо она связана с личностью, а не с проекцией.
Земная любовь видит в другом человеке личность и строит с ним индивидуальные отношения.
Романтическая любовь видит в нем лишь исполнителя роли в хорошо известной драме.
Земная любовь позволяет мужчине видеть в женщине полноценную и независимую личность и оказывать ей необходимую поддержку в том, чтобы она оставалась собой. Романтическая любовь постоянно твердит, какой должна быть женщина с точки зрения романтизма – идентичной аниме. Пока мужчина находится во власти романтической любви, он поддерживает женщину лишь до тех пор, пока она стремится измениться, чтобы отражать проецируемый им идеал. Романтизм никогда не приносит счастья в отношениях с другими людьми, такими, какие они есть.
Земная любовь непременно включает в себя дружбу: дружбу в партнерстве, в браке, дружбу между мужчиной и женщиной. Если мужчина и женщина – истинные друзья, они знают все слабости и недостатки друг друга. Они больше настроены на то, чтобы помогать партнеру и наслаждаться любимым, чем выискивать у него недостатки и промахи.
Настоящие друзья – люди, подобные Каэрдину. Они хотят поддерживать, а не судить, они не потакают нашим слабостям, но никогда не концентрируются на наших недостатках. В трудные времена друзья подставляют друг другу плечо, помогают преодолевать жизненные невзгоды и справляться с текущими заботами. Они никогда не подходят друг к другу с завышенной меркой, не ищут идеала и совершенства, а помогая, не портят друг другу жизнь взаимными притязаниями.
Любовь между людьми – одна из абсолютных реальностей человеческой природы. Точно так же как Психея, душа, была одной из богинь греческого пантеона, так и образ любви по имени Эрос занимал там принадлежащее ему место. Ибо греки понимали, что любовь, являясь архетипом коллективного бессознательного, вечна и универсальна для всего человечества. И поэтому они относили Любовь к разряду богов. Поскольку Любовь является архетипом, она имеет свой характер, свои «черты», свою «личность». Подобно богу, любовь ведет себя как личность, живущая в бессознательном, как самостоятельная психическая сущность. Любовь является полной противоположностью Эго человека; она пришла в этот мир задолго до его появления и останется там после того, как Эго его покинет. Любовь – это что-то (или кто-то) живущее у меня внутри. Любовь – это сила, действующая изнутри и позволяющая Эго смотреть на себя со стороны, считать свою принадлежность к человеческому роду некоторой ценностью, которую следует оберегать, а не использовать.
Таким образом, если я говорю «люблю», это не означает, что люблю именно я; в действительности есть Любовь, которая действует через меня. Любовь – это не столько то, что я делаю, сколько то, что я из себя представляю. Любовь – это не действие, а состояние бытия, отношение, привязанность к другому земному человеку, идентификация с ней или с ним, которая просто возникает у меня внутри независимо от моих стремлений и желаний.
Это состояние бытия может выражаться в том, что я делаю, как я отношусь к людям, но его нельзя свести до уровня «действия» или поступка. Это внутреннее чувство. Гораздо чаще, чем мы это себе представляем, любовь действует как божественная алхимия, если мы следуем совету шекспировской Корделии: «Люби и храни молчание».
Независимо от нашего мнения любовь оказывается такой, какой ей следует быть. Неважно, сколько собственных моделей или какую часть своей личности мы вкладываем в понятие «любовь», все равно она сохраняет свой неизменный характер. Ее существование и ее природа не зависят от моих иллюзий, моих мнений и моих притворств. Любовь отличается от тех ожиданий, к которым привела меня моя культура, от желаний моего Эго, от сентиментальной темы и опустошающих страстей, о которых меня научили мечтать. Но любовь оказывается реальностью, она становится тем, что я из себя представляю, а не тем, чего требует мое Эго.
Это о любви нам нужно знать. Иначе мы никогда не сможем честно взглянуть на то, как мы себя обманываем. Иногда люди говорят: «Не заставляй меня разрушать свои иллюзии, иначе у меня ничего не останется!» Нам кажется, что любовь – это «дело рук человеческих», словно мы изобретаем и выдумываем по собственному желанию. И хотя романтическая любовь оказывается не такой, как мы думали, остается земная любовь, которая нам присуща, и эта любовь будет с нами даже после того, как исчезнут все наши проекции, иллюзии и выдумки.
Человеческая любовь настолько омрачена чрезмерными страданиями и переживаниями романтизма, что мы лишаемся возможности относиться к ней так, как она того заслуживает. И мы с трудом понимаем, что должны ее искать, отправляясь в странствие. Но в процессе осознания характерных черт и свойств любви мы начинаем находить любовь в самих себе. Она открывается в наших чувствах, в спонтанном потоке тепла, направленного на другого человека, в маленьких и едва заметных «привязанностях», составляющих скрытую ткань нашей повседневной жизни.
Любовь – это существующая внутри нас сила, которая утверждает ценность другого человека, принимая его таким, какой он есть. Земная любовь утверждает личность, которая действительно существует, а не идеал, который мы хотим представить, и не проекцию, рожденную в нашем воображении. Любовь – это внутренний бог, который открывает нам глаза на красоту, ценность и содержательность другого человека. Любовь заставляет нас ценить личность как единую, индивидуальную самость, а это означает, что мы принимаем и негативную, и позитивную стороны личности, и несовершенства, и достоинства. Когда человек по-настоящему любит другого человека, а не проекцию, он любит и тень этого человека. Один человек целиком принимает другого человека.
Земная любовь побуждает мужчину видеть внутреннюю ценность женщины. Таким образом, любовь приводит его к почитанию этой женщины и служению ей, а не к попыткам использовать ее для удовлетворения потребностей своего Эго. Когда мужчиной руководит любовь, он сосредоточен на потребностях женщины и ее благополучии, а не замыкается на своих желаниях и прихотях.
Любовь изменяет нашу систему ценностей. Благодаря любви мы видим, что другой человек обладает такой же ценностью в космосе, как и мы сами. Он становится для нас настолько значимым, что мы хотим, чтобы он был целостным, жил полной жизнью и умел ею наслаждаться, то есть обладал тем, чем хотели бы обладать мы сами.
В мире бессознательного любовь является одной из великих сил, обладающих энергией, позволяющей трансформировать Эго. Любовь является такой силой, которая привлекает Эго к тому, что существует за его пределами, за рамками его планов, за границами его империи, за чертой его безопасности. Любовь связывает Эго не только с человечеством, но и со всеми богами внутреннего мира.
Значит, по своей природе любовь – прямая противоположность эгоцентризма. Мы слишком свободно оперируем словом «любовь». Мы пользуемся им, чтобы обозначить все требования другого человека, связанные с проявлением внимания, силы или обеспечением безопасности и развлечений. Но, если мы осматриваемся вокруг в поисках удовлетворения собственных «потребностей», желаний, мечтаний и нашей власти над людьми, это не любовь. Любовь прямо противоположна желаниям Эго и применению силы. Она ведет нас в ином направлении – к доброте, ценностям и потребностям других.
По своей сути любовь является благодарностью, признанием ценностидругого человека: она побуждает мужчину почитать женщину, а не использовать ее, задаваться вопросом, что он может сделать для нее. И, если женщина относится к нему с любовью, она будет иметь по отношению к нему такую же установку. Наверное, архетипическую природу любви нельзя выразить лучше, чем ее выразил апостол Павел:
Любовь долго страдает, и это благо; любовь не есть зависть; любовь не кичится собою, она не самодовольна... Любовь не ищет особого пути, ее не легко добиться, она не боится зла... переносит все, верит во все, надеется на все и терпелива ко всему.Вот краткое и очень красивое изречение, раскрывающее разницу между Эго, поглощенным собственными интересами, и Эго, находящимся под влиянием любви. Мое Эго сосредоточено только на самом себе, но «любовь долго страдает, и это благо».Мое Эго завистливо, всегда занято поисками обесценивающих его иллюзий абсолютной силы и власти, но «любовь не кичится собою, она не самодовольна».Мое Эго, поглощенное эгоцентризмом, будет всегда тебя предавать, но «любовь не бывает неудачной».Мое Эго знает лишь, как укрепить себя и свои желания, но «любовь не ищет особого пути».Любовь утверждает все, что существует в жизни: «переносит все, верит во все, надеется на все».
Любовь не бывает несчастной, но любые пророчества, связанные с ней, не оправдаются, любые речи, связанные с ней, оборвутся, любые знания о ней приведут к ее исчезновению.
Вот почему мы делаем для романтической любви исключение, и в этом заключается главная противоположность между земной и романтической любовью. Романтизм должен по самой своей природе перейти в эгоизм. Романтизм не называет любовью то, что направлено на другого человека. Страсть романтической любви всегда направлена на наши собственные проекции, ожидания, фантазии. В самом прямом смысле это не любовь к другому человеку, а любовь к себе.
Теперь должно стать понятно, почему в отношениях, построенных на проекции, отсутствует элемент земной любви. Влюбляясь, мы не видим личность, а пленяемся ею, ибо она отражает нам образ бога или богини, а это не что иное, как любовь к самому себе, а к не другому. Несмотря на мнимую прелесть любовных фантазий, мы фактически концентрируем сознание на себе.Сконцентрировавшись на собственных проекциях, мы сосредоточены на себе. И та страсть и любовь, которую мы чувствуем при наличии своих проекций, является рефлексивной, возвращенной любовью к самому себе.
Подлинная любовь начинается лишь с того момента, когда один человек стремится узнать другого, понять, что он собой представляет как обыкновенный, земной человек, начинает его любить именно в этом качестве и заботиться о нем.
...Быть способным на настоящую любовь – значит стать зрелым, имея реалистичные ожидания в отношении другой личности. Это означает принимать на себя ответственность за собственное счастье и горе, никогда не ожидать того, что нас осчастливит другой, и не возлагать на него вину за свое плохое настроение и бездеятельность (Sanford, Invisible Partners, p. 19–20).
И опять мы сталкиваемся с парадоксом романтической любви. Он заключается в том, что нам следует любить свои проекции, а потому – любить самих себя. В романтических отношениях любовь к самому себе совершенно искажена. Она становится эгоцентричной, теряя свою индивидуальную природу. Но если мы научимся искать ее на нужном уровне, любовь к себе станет истинной и крепкой. В ней сосредоточен второй великий поток энергии, который питает романтическую любовь – архетипического спутника земной любви, второе лицо Эроса.
Нам следует относиться с почтением к тем частям своего бессознательного, которые мы проецируем вовне. Когда мы любим свои проекции и преклоняемся перед романтическими идеалами и фантазиями, мы тем самым утверждаем бесценную сущность своего целостного Я. Вся суть в том, чтобы, любя себя, не впасть в эгоизм.
Узнав географию человеческой психики, ее многослойную, многоуровневую структуру, мы видим, что в этом универсуме любовь к единому Я не может быть центрирована на Эго. Любовь к себе означает для Эго поиск других «личностей» нашего внутреннего мира. За этим стоит желание Эго увеличить размеры бессознательного, его стремление стать открытым для других сфер нашего бытия, иных точек зрения, иных ценностей, потребностей.
Понимаемая именно так, любовь к себе может быть также названа божественной, ибо в ней раскрываются наши поиски конечного смысла жизни, искания души, открытие Бога. Такое понимание любви выражено в изречении Климента Александрийского:
Таким образом, оказывается, что важнейшей среди всех наук является познание себя, ибо, если человек познает самого себя, он познает Бога.Изъян романтической любви не в том, что мы себя любим, а в том, что делаем это не так, как следует. Пытаясь поклоняться бессознательному через романтические проекции на окружающих, мы не замечаем реальности, скрытой за этими проекциями. Мы не видим очевидного факта, что ищем самих себя.
Спасение любви из трясины романтизма начинается с изменения отношения к внутреннему миру. Нам следует пробудить от сна свой внутренний мир. Мы должны испытать и познать «любовь к себе» как внутреннее ощущение. Только тогда наступит черед снова устремить взгляд на внешний мир, на земных людей и на те отношения, которые мы с ними строим, ибо мы должны постичь законы земной любви.
Много лет тому назад одна моя мудрая подруга дала прекрасное определение земной любви, назвав ее «любовью, которая превращает зерна в муку». Она была абсолютно права: если у нас будет достаточно рефлексии и скромности, то в этой фразе мы обнаружим самую суть земной любви. Это выражение позволяет нам увидеть различие между земной любовью и романтизмом.
Превращение зерен в муку – очень простая деятельность, от которой не бросает в дрожь. Но она символизирует отношение, сводящее любовь к земному уровню. Она воплощает в себе желание жить обычной жизнью, найти смысл в решении простых, неромантических задач: как зарабатывать на жизнь, строить семейный бюджет и не выходить за его рамки, убирать дом и кормить проснувшегося среди ночи ребенка. «Превращать зерна в муку» – значит находить ценность и красоту в повседневной жизни, а не заниматься вечным поиском космической драмы, наслаждения или неземной страсти где бы то ни было. «Измельчение зерен» означает открытие сакрального в простом и обыденном. То же самое символизирует процесс очищения риса от шелухи монахами дзен-буддистами, вращение колеса Ганди, видение апостола Павла.
Юнг как-то сказал, что чувство возникает из малого. Это имеет прямое отношение к человеческой любви. Настоящая, подлинная связь возникает между двумя людьми при совместном решении маленьких задач, в часы спокойного разговора на закате дня, когда оба слышат мягкие слова понимания, в повседневном сотрудничестве, при поддержке в трудную минуту, в маленьком подарке в тот момент, когда его менее всего ждут, в проявлении спонтанного жеста любви.
Когда любящие по-настоящему привязаны друг к другу, они хотят расширить, насколько это возможно, спектр совместной деятельности. Даже самые рутинные и трудные занятия люди превращают в радостный и привлекательный эпизод жизни. Романтическая любовь, наоборот, длится ровно столько времени, сколько каждый из влюбленных может удержаться «на высоте», пока не закончатся деньги и развлечения перестанут доставлять удовольствие. «Превращение зерен в муку» означает, что два человека переносят любовь из воздушного пространства ярких несбыточных фантазий в земной, реальный мир.
Любовь с удовольствием делает многое из того, что кажется скучным Эго. Любовь готова иметь дело с плохим настроением и неразумностью другого человека. Она с радостью постоянно готовит завтрак и сохраняет семейный бюджет. Любовь желает заниматься «перемалыванием» всех жизненных забот, ибо она связана с личностью, а не с проекцией.
Земная любовь видит в другом человеке личность и строит с ним индивидуальные отношения.
Романтическая любовь видит в нем лишь исполнителя роли в хорошо известной драме.
Земная любовь позволяет мужчине видеть в женщине полноценную и независимую личность и оказывать ей необходимую поддержку в том, чтобы она оставалась собой. Романтическая любовь постоянно твердит, какой должна быть женщина с точки зрения романтизма – идентичной аниме. Пока мужчина находится во власти романтической любви, он поддерживает женщину лишь до тех пор, пока она стремится измениться, чтобы отражать проецируемый им идеал. Романтизм никогда не приносит счастья в отношениях с другими людьми, такими, какие они есть.
Земная любовь непременно включает в себя дружбу: дружбу в партнерстве, в браке, дружбу между мужчиной и женщиной. Если мужчина и женщина – истинные друзья, они знают все слабости и недостатки друг друга. Они больше настроены на то, чтобы помогать партнеру и наслаждаться любимым, чем выискивать у него недостатки и промахи.
Настоящие друзья – люди, подобные Каэрдину. Они хотят поддерживать, а не судить, они не потакают нашим слабостям, но никогда не концентрируются на наших недостатках. В трудные времена друзья подставляют друг другу плечо, помогают преодолевать жизненные невзгоды и справляться с текущими заботами. Они никогда не подходят друг к другу с завышенной меркой, не ищут идеала и совершенства, а помогая, не портят друг другу жизнь взаимными притязаниями.