Страница:
Мейдани молча прошла две дюжины шагов по коридору, теребя шаль и дерганая плечами, словно стараясь сбросить с них слепня, глядя при этом куда угодно, но не в строну Юкири. Как женщина могла исполнять обязанности Серой с таким низким самообладанием?
«Я действительно пыталась», — сказала она наконец, хриплым голосом. Она все еще избегала смотреть на Юкири. — «Несколько раз. Хранительница… Алвиарин всегда отказывала мне. Амирлин занята, у нее много работы, ей нужен отдых. Всегда было какое-то оправдание. Я думаю, что Элайда не хочет вспоминать дружбу, которую она отвергла более тридцати лет назад».
Ого, так мятежницы тоже помнили об этой дружбе! Как же они думали ее использовать? Шпионаж, скорее всего. Ей надо будет попытаться выведать у Мейдани как предполагалось передавать то, что она узнала. В любом случае, мятежницы обеспечили ее инструментом, а Юкири будет его использовать.
«Алвиарин тебе не помешает. Вчера она покинула Башню, или, возможно, днем раньше. Никто не уверен. Но служанки говорят, что она взяла смену белья, так что маловероятно, что она вернется в течение нескольких дней».
«Куда она могла отправиться в такую погоду?», — нахмурилась Мейдани. — «Со вчерашнего утра шел снег, и это было ясно заранее».
Юкири остановилась и повернула женщину к себе лицом.
«Единственное, что должно тебя волновать, Мейдани, это то, что она ушла», сказала она твердо. Куда же отправилась Алвиарин? — «Теперь дорога к Элайде свободна, и ты этим воспользуешься. И постарайся узнать, кто мог бы читать ее бумаги. Только убедитесь, что никто не видит, что ты наблюдаешь». Талене сказала, что Черные знали все, что выходило из-под пера Амирлин прежде, чем это было объявлено, и им нужен кто-то, кто был бы поблизости от Элайды, чтобы узнать, как это происходит. Конечно, Алвиарин просматривает все, что подписывает Элайда, и женщиной забрало себе больше власти, чем любая Хранительница Летописей, но это не было причиной обвинить ее в том, что она Приспешница Темного. Не было также причин не подозревать. Ее прошлое тоже изучалось. «Наблюдай также за Алвиарин, столько, сколько сможете, но бумаги Элайды важнее».
Мейдани вздохнула и неохотно кивнула. Ей придется повиноваться, но она знала о дополнительной опасности, от того, что Алвиарин действительно может оказаться Приспешницей Тени. И все же Элайда тоже может быть Черной, независимо от того, что Саэрин и Певара настаивали на обратном. Приспешница Темного в роли Престол Амирлин. Эта мысль теперь постоянно жалила сердце.
«Юкири!» — сзади по коридору раздался голос женщины.
Восседающие Совета Башни не подпрыгивают словно раненые козы, от звука собственного имени, но Юкири подпрыгнула. Если бы она не держалась за Мейдани, то, возможно, она бы упала. А так их пара зашаталась как пьяные фермеры на танце урожая.
Выпрямившись, Юкири поправила шаль и повернулась с угрюмым видом, который нисколько не уменьшился, когда она увидела, кто спешил к ней. Как предполагалось, Сине должна была держаться как можно ближе к части Башни, принадлежавшей ее айя, среди большого числа Белых сестер неподалеку, когда она не была с Юкири или одной из других Восседающих, которые знали о Талене и Черной Айя, но здесь она неслась ей навстречу с одной Бернайлой Гелбарн, коренастой тарабонкой, еще одной галкой из компании Мейдани. Леонин отступил в сторону, и поклонился Сине, кончики пальцев, прижаты к сердцу. Мейдани и Бернайла были достаточно глупы, чтобы обменяться улыбками. Они были подружками, но они должны бы лучше знать, когда нельзя говорить в присутствии свидетелей.
Юкири во всяком случае была не в настроении для улыбок.
«Дышишь воздухом, Сине?» — сказала она резко. — «Саэрин будет не довольна, когда я ей скажу. Совсем недовольна. И я не довольна, Сине».
Мейдани поперхнулась, а Бернайла отшатнулась, ее множество украшенных бусами косичек столкнулись друг с другом. Парочка принялась изучать гобелен, на котором похоже было изображено унижение Королевы Рианнон, и судя по их гладким лицам, им было жаль, что они не где-нибудь в другом месте. В их глазах, Восседающие были равны. И так и было. Обычно. Некоторым образом. Леонин не должен был слышать слова, но он мог чувствовать настроение Мейдани, и он отошел на несколько шагов подальше. Все еще охраняя коридор. Хороший мужчина. Мудрый мужчина.
У Сине было достаточно ума, чтобы принять смущенный вид. Неосознанно она поправила платье, покрытое белой вышивкой по подолу и поверх лифа, но почти сразу с силой вцепилась в шаль и упрямо насупила брови. Сине всегда была решительной с первого дня, как прибыла в Башню, дочь мебельщика из Лагарда, которая уговорила своего отца оплатить дорогу для нее и своей матери. В верх по реке для двоих, но в обратную сторону только для одного. Решительная и самоуверенная. И часто безразличная ко всему окружающему как какая-нибудь Коричневая. На Белых это очень похоже, только логика и никаких выводов.
«Мне нет необходимости прятаться от Черной Айя, Юкири» сказала она.
Юкири вздрогнула. Глупая женщина вслух называет Черных. Коридор был все еще пуст в оба конца, насколько позволял рассмотреть его изгиб, но невнимательность приводит к еще большей невнимательности. Она может быть упрямой, когда нужно, но, по крайней мере, иногда она показывала, что мозгов у нее больше чем у глупой гусыни. Она открыла рот, чтобы высказать Сине свое мнение, но женщина затараторила прежде, чем она смогла ее перебить.
«Саэрин сказала мне найти тебя» — рот Сине напрягся, и на щеках вспыхнули пятна — то ли от смущения за то, что ей приходилось спрашивать разрешения, то ли из-за того, что приходится спрашивать. Понятно, что она в обиде за свое положение. Только глупо его не понимать. «Я должна с тобой поговорить наедине, Юкири. О второй тайне».
На мгновение, Юкири пребывала в таком же недоумении, как Мейдани и Бернайла. Они могли притворяться, что не слушают, но это не закрывало им уши. Вторая тайна? Что подразумевала Сине? Если… Могла она подразумевать причину, по которой Юкири присоединилась к охоте за Черной Айя? Удивление, почему главы Айя в тайне встречались, потеряло сою срочность по сравнению с обнаружением друзей Темного среди сестер.
«Очень хорошо, Сине», — сказала Юкири, спокойнее, чем она себя чувствовала. — «Мейдани, прихвати с собой Леонина и идите вперед, пока только сможете видеть Сине и меня из-за поворота. Приглядывайте за всеми приближающимися с этой стороны. Бернайла, сделай тоже самое с обратной стороны». Они убежали прежде, чем она закончила говорить, и едва вышли за пределы слышимости, она перевела внимание на Сине. К ее удивлению вокруг Белой Восседающей возникло свечение саидар, сплетая стража против подслушивания. Это был ясный знак для всех, что здесь обсуждали тайну. Такой поступок должен иметь вескую причину.
«Подумай об этом логически», — голос Сине был спокоен, но ее руки все еще сжимали в кулаках шаль. Она стояла сильно выпрямившись, возвышаясь над Юкири, хотя была не выше среднего роста. «С тех пор как Элайда вызвала меня прошло больше месяца, почти два, и почти две недели с тех пор как ты нашла Певару и меня. Если бы Черные узнали обо мне, я была бы уже мертва. Певара и я были бы мертвы прежде, чем ты, Дозин и Саэрин к нам присоединились. Потому что они не знают. Ни о ком. Я признаю, я был сначала напугана, но я умею себя контролировать. Нет причин чтобы вы продолжали смотрели на меня как на Послушницу», — немного эмоций промелькнуло среди спокойствия, — «и к тому же глупо».
«Ты должна будешь поговорить с Саэрин», — кратко сказал Юкири. Саэрин с самого начала взяла ответственность на себя — после сорока лет в Совете от Коричневых, Саэрин прекрасно понимала, что такое ответственность — и у Юкири не было намерения идти против нее, если она не должна, и не против привилегий Восседающей, которых она едва ли могла требовать в сложившейся ситуации. Это сродни попытке поймать падающий огромный камень. Если та сможет убедить Саэрин, то Певара, Дозин и она сама не будут мешать. — «Теперь, что там на счет второй тайны? Ты действительно знаешь зачем встречались главы Айя?»
На лице Сине появилось упрямое выражение, Юкири даже показалось, что она сейчас прижмет к спине уши. Но та только выдохнула. — «Глава вашей Айя самостоятельно выбрала Андайю в Совет? Шаг, я думаю, необычный?»
«Да», — осторожно ответила Юкири. Каждый был уверен, что Андайя войдет однажды в Совет Башни. Возможно через еще сорок или пятьдесят лет, но все же Серанчи протолкнула ее в обход выборов, тогда как общепринятым методом было обсуждение, выбор двух или трех кандидатов, с последующим затем секретным голосованием. Но это было внутренним делом Айя, столь же секретным, как имя Серанчи и ее пост.
«Я знала это», — кивнула Сине взволнованно, что совсем не было на нее похоже. «Саэрин говорит, что Джуилэйн была выбрана из Коричневых также необычно, и Дозин говорит то же о Суане, хотя она не решилась что-либо добавить. Я думаю, что Суана возможно сама возглавляет Желтых. В любом случае, она перед этим была Восседающей в течение сорока лет, а ты знаешь, что никто обычно не занимает это место сразу после того, как пробыл там так долго. И Ферана из Белых ушла с поста меньше чем десять лет назад. Никто не вступал снова в Совет так скоро в прежнее время. И чтобы завершить это, Талене говорит, что Зеленые обычно объявляют кандидатов и их Капитан-Генерал выбирает из них, но Аделорна выбрала Рину самостоятельно».
Юкири сумела подавить гримасу, но только на волосок. У каждого имелись свои подозрения о том, кто возглавлял другие Айя, прежде никто не замечал между ними встреч, но все же произносить их имена вслух было слишком грубо. Для любой, кроме Восседающей это могло бы закончиться наказанием. Конечно, она и Сине обе знали об Аделорна. В своих попытках подлизаться Талене вылила все тайны Зеленых даже без вопросов. Это смутило всех кроме самой Талене. По крайней мере, это объясняло, почему Зеленые были в таком непередаваемом гневе, когда Аделорну высекли. Однако, Капитан-Генерал было смешным названием для главы Айя, Сражающейся или нет. По крайней мере, название Главный Клерк действительно описывало то, что делала Серанча, по крайней мере, многое говорило.
Вниз по коридору, Мейдани и ее Страж стояли на самом краю видимости поворота, очевидно спокойно разговаривая. Тот или другой всегда при этом посматривали за пустым коридором. С противоположной стороны Бернайла тоже была едва видна. Она постоянно вертела головой, стараясь наблюдать за Юкири и Сине, при этом не спуская глаз с опасного коридора. Она так нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, что сразу привлечет внимание, потому что в эти дни, сестра, за пределами своей территории сама напрашивалась на неприятности, и она знала это. Эту беседу нужно побыстрее заканчивать.
Юкири подняла один палец. «Пять Айя должны были выбрать новых Восседающих вместо женщин, которые присоединились к мятежницам». Сине кивнула, и Юкири подняла второй палец. «Каждая из этих Айя выбрала Восседающую… не обычным… образом». Сине кивнула снова. Третий палец присоединился к первым двум. «Коричневые должны были выбрать двух новых Восседающих, но ты не упоминала Шиван. Есть ли что — нибудь…» — Юкири криво улыбнулась, — «странное о ней…»?
«Нет. Согласно Саэрин, Шеван была ее вероятной заменой, когда она решила уйти, но…»
«Сине, если ты фактически намекаешь, что главы Айя сговорились о том, кто войдет в Совет Башни, то я никогда не слышала более головоломной мысли! А если это так, то почему, они выбрали пять таких странных женщин и к ним еще одну»?
«Да, я так полагаю. Когда ты и другие фактически посадили меня под замок, у меня появилось много времени для того, чтобы подумать о том. Даже больше чем надо. Джуилэйн, Рина и Андая дали мне подсказку, а уж Ферэйн подтолкнула меня проверить». Что Сине подразумевала, когда сказала, что Андая и двое других дали подсказку? А, конечно! Рина и Андая не были на самом деле достаточно стары, чтобы заседать в Совете. Традиция не говорить о возрасте скоро станет привычкой об этом не думать.
«Два могут быть совпадением», — продолжала Сине, — «даже три, с натягом, но допустим. А пять создают общую картину. Если бы не Голубые, то Коричневая была бы единственной Айя, имевшей двух Восседающих среди мятежниц. Возможно есть своя причина, почему они выбрали одну необычную сестру и одну обычную, если я смогу это понять. Но есть картина, Юкири, загадка, и рационально это или нет, но кое-что говорит мне, что мы должны решить ее прежде, чем мятежницы доберутся сюда. Она заставляет меня чувствовать, словно чья-то рука лежит у меня на плече, но когда я оглядываюсь, там никого нет».
Тяжело было поверить, что главы Айя сговорились. Но тогда, думала Юкири, тогда и заговор Восседающих столь же неправдоподобен, а я нахожусь в его середине. И есть простой факт, что никто вне Айя, как предполагалось, не знал главу конкретной Айя, но оказалось, что главы Айя против всей традиции знали.
«Если есть загадка», — сказала она устало, — «У тебя есть много времени, чтобы ее решить. Мятежницы не смогут выбраться из Муранди до весны, независимо от того, что они пообещали, а на марш вверх по реке уйдут месяцы, если они смогут столь долго содержать свою армию». Она не сомневалась, что они смогут, но не дольше. «Возвращайся в свои комнаты прежде, чем кто-нибудь увидит, что мы стоим здесь с охраной, и задумается над нашей загадкой», — сказала она, не слишком доброжелательно, положив руку на плечо Сине. — «Ты должна будешь посидеть взаперти до тех пор, пока мы все не удостоверимся в твоей безопасности».
Выражение лица Сине любой назвал бы угрюмым, но не для Восседающей. — «Я еще раз поговорю с Саэрин», — сказала она, но свечение сайдар вокруг нее исчез.
Наблюдая как она присоединяется к Бернайле и они вдвоем исчезают за поворотом, настороженные как олени в присутствии волков, Юкири чувствовала на сердце тяжесть. Жаль, что мятежницы не смогут добраться сюда до лета. По крайней мере, это смогло бы заставить Айя снова объединиться, чтобы сестры не были вынуждены красться по Белой Башне. Столь же несбыточное желание, как желание иметь крылья.
Решив держать настроение под контролем, она пошла забрать Мейдани и Леонина. У нее была Черная сестра, и она была загадкой, с которой она знала как разобраться.
Когда новая волна холода пронеслась сквозь сеновал, Гавин открыл глаза в темноту. Толстые каменные стены сарая обычно не пропускали ночной холод, если только очень сильный. Внизу бормотали голоса, но ни один не был встревоженным. Он снял руку с меча, лежащего около него и стащил тесные перчатки. Как и все Отроки, он спал одетым в каждую тряпку, которую мог найти. Вероятно, уже было время будить кого-нибудь, чтобы сменить часовых, но он уже полностью проснулся и сомневался, что снова сможет уснуть. В любом случае, он всегда спал очень чутко и беспокойно, от мрачных снов, в которых его часто посещала одна и та же женщина, которую он любил. Он не знал, где сейчас была Эгвейн, и была ли она жива. И смогла ли она его простить. Он встал, отряхнув сено, и закутался в плащ, закрепив его пряжкой на груди.
Пока он пробирался среди темных фигур мужчин, спящих поверх охапок сена, едва слышный скрип сапог по деревянным перекладинам, подсказал ему, что кто-то карабкается по лестнице на чердак. Наверху лестницы появилась тусклая фигура, затем замерла, поджидая его.
«Лорд Гавин», — прозвучал глухой голос Раджара с мягким доманийским акцентом, так и не пропавшим за шесть лет обучения в Тар Валоне. Громкий голос Первого Лейтенанта для всех всегда был сюрпризом, не ожидавшим подобное услышать от невысокого мужчины едва выше плеча Гавина. В любом случае, в другое время к этому моменту Раджар уже стал бы Стражем. — «Я думал, что буду должен вас разбудить. Только что прибыла Сестра, пешком. Курьер из Башни. Она спросила старшую здесь Сестру. Я сказал Томилу и его брату отвести ее к дому Мэра, перед тем как они отправятся спать после смены».
Гавин вздохнул. Он должен был отправиться домой, когда возвратился в Тар Валон и нашел Отроков, изгнанных из казарм, вместо того, чтобы позволить зиме поймать себя здесь. Особенно, когда он убедился, что Элайда жаждет их гибели. Его сестра Илэйн уже должна бы прибыть в Кеймлин, если она еще не там. Конечно любая Айз Седай помогла бы Дочери-Наследнице Андора прибыть в Кеймлин вовремя, чтобы предъявить права на трон прежде, чем смог кто-то еще. Белая Башня не потерпела бы потери союзника в лице королевы — Айз Седай. С другой стороны, Илэйн могла быть на пути в Тар Валон, или же в эту минуту спокойно жить в Белой Башне. Он не знал замешана ли она в этой истории с Суан Санчей, или как глубоко — она всегда прыгала в воду, не зная глубины — но Элайда и Совет Башни могли пожелать ее расспросить, неважно Дочь-Наследница она или нет. Королева или нет. Он был уверен, что она не причем, однако. Она ведь все еще только Принятая. Он должен был это часто себе напоминать.
Новая проблема состояла в том, что между ним и Тар Валоном теперь стояла армия. По крайней мере, двадцать пять тысяч солдат на этом берегу Эринин и похоже столько же на западном берегу. Похоже, что они поддерживали тех Айз Седай, кого Элайда назвала мятежницами. Кто еще посмел бы взять Тар Валон в осаду? Способ, которым появилась армия, похоже материализовавшись прямо посреди бурана, казался на столько не реальным, что при одной только мысли, по его спине пробежали мурашки. Слухи и паника всегда летели впереди любой большой армии на марше. Всегда. Эта появилась как призрак в тишине. Но армия была вполне реальна как стена, преградившая дорогу, так что он не мог попасть ни в Тар Валон, чтобы узнать, находится ли Илэйн в Башне, ни двинуться на юг. Любая армия заметила бы три сотни солдат на марше, а у мятежниц к Отрокам найдется мало любви. Даже если он отправится один, зимняя дорога очень трудна, и он смог бы добраться до Кеймлина быстрее, если бы дождался весны. Так же не было никаких надежд на проходящее судно. Осада обычно перекрывает любое речное движение надежным замком. Он оказался под надежным замком.
А теперь посереди ночи явилась Айз Седай. Она вряд ли упростит его жизнь.
«Пойдем узнаем, какие новости она нам принесла», сказал он спокойно, спускаясь вниз по лестнице за Раджаром.
Двадцать лошадей и снятые седла заполняли почти каждый дюйм темного сарая, не занятого стойлами почти двух дюжин коров Хозяйки Миллин, поэтому он и Раджар должны были с трудом пробираться к широким дверям. Единственное тепло шло от спящих животных. Два часовых, охранявших лошадей, стояли тихими тенями, но Гавин чувствовал, что они заметили и его и Раджара, выходящих в ледяную ночь. Они знали о курьере и недоумевали.
Небо было ясным, и убывающая луна все еще давала достаточно света. Деревня Дорлан сияла под снегом. Придерживая плащи, они тащилась через деревню в тишине по колено в снегу по тому, что когда-то было дорогой в Тар Валон из города, которого не существовало уже в течение сотен лет. В настоящее время, никто уже не путешествовал в этом направлении из Тар Валона, кроме как в Дорлан, и не было никаких причин делать это зимой. Традиционно деревня поставляла в Белую Башню сыр и больше никому. Это было совсем захудалое местечко, всего пятнадцать домов из серого камня, покрытых черепичной крышей, заваленных снегом почти до окон первых этажей. На небольшом расстоянии позади каждого дома стояли сараи для коров, каждый из них сейчас был переполнен солдатами и их лошадьми вперемешку с коровами. Большая часть Тар Валона, похоже, вообще забыла, что Дорлан когда-либо существовал. Кто же думает о том, откуда появляется сыр? Ему оно казалось очень хорошим местом для того, чтобы оставаться в тени. До сих пор.
Все здания в деревне, кроме одного, были темны. Свет сочился сквозь ставни нескольких верхних и нижних окон дома Мэра — мастера Берлоу. Гарон Берлоу имел несчастье иметь самый большой дом в Дорлане, по мимо того, что оказался Мэром. Любой сельчанин, уже основательно потеснившийся, чтобы предоставить кровать для Айз Седай, к настоящему времени должен уже был об этом пожалеть, а мастер Берлоу отдал целых две комнаты.
Отряхнув снег с сапог на каменных ступенях, Гавин постучал в крепкую дверь мэра кулаком в перчатке. Никто не ответил, и через мгновение он дернул ручку и вместе с Раджаром вошел.
Ярко освещенная комната для сельского дома была довольно большой, и встречала всех входящих парой высоких комодов без дверц, наполненных оловянной и глиняной посудой, а посредине стоял длинный, полированный стол, заставленный стульями с высокими спинками. Все лампы были зажжены — большая расточительность зимой, когда обычно можно обойтись парой свечей, зато огонь, потрескивающий дровами в камине, хорошо прогрел комнату. На столько, что две Сестры, обитавшие в верхних комнатах, стояли босые на ковре, покрывавшем деревянный пол. В одних, наброшенных в спешке по верх льняных ночных рубашек, плащах с меховой подкладкой. Катерина Алраддин и Тарна Фейр смотрели на маленькую женщину в темном с желтыми вставками дорожном платье и плаще, по пояс влажных от снега. Она стояла возле широкого очага так близко, как только могла, устало грея руки и дрожа от холода. По снегу, она должна была ехать из Тар Валона не меньше чем два или три дня, и даже Айз Седай, в конечном счете, мерзнут. Похоже, это и была та Сестра, о которой говорил Раджар, хотя по сравнению с другими, выражение «нестареющая» было едва ли применимо к ней. По сравнению с другими двумя, она вообще была неприметной.
Отсутствие мэра и его жены завязало в груди Гавина еще один узел, хотя он почти ожидал чего-либо подобного этому. Они сейчас, не взирая на поздний час, непременно суетились бы вокруг Айз Седай, предлагая им горячее питье и ужин, если бы их не отослали назад в постель, чтобы дать Катерине и Тарне посекретничать с посланницей. И которые, вероятно, считали его дураком, который не захочет узнать суть послания. Но он уже знал его содержание до того, как вышел из сарая.
« … лодочник сказал, что он будет ждать на месте нашей высадки, пока не начнется осада», — говорила утомленным голосом маленькая женщина, когда вошел Гавин, — «но он был так напуган, что к настоящему времени может быть уже на несколько лиг ниже по реке». Наверное, холод из дверного проема дотянулся до нее, так как она оглянулась, и часть усталости сошла с ее квадратного лица. — «Гавин Траканд», — сказала она. — «У меня есть для тебя распоряжения от Престола Амирлин, Лорд Гавин»
«Распоряжения?» — переспросил Гавин, снимая перчатки и засовывая их за пояс, чтобы выиграть время. На сей раз он решил быть прямолинейным, — «А почему Элайда шлет мне распоряжения? Почему я должен им повиноваться, после того, что она сделала? Она отреклась от меня и Отроков».
Раджар занял почтительную позу, заложив руки за спину, и кинул на Гавина быстрый косой взгляд. Он не стал бы ему перечить, независимо от того, что говорил Гавин в данный момент, но не все Отроки поддерживали Гавина. Айз Седай делали то, что они делали, и ни одному мужчине не дано знать почему, пока Сестра ему не скажет. Отроки искренне были связаны с Белой Башней, связанны судьбой.
«Это может подождать, Наренвин», — перебила их Катерина, глубже кутаясь в плащ. Ее черные волосы рассыпавшиеся вокруг плеч были спутаны, словно она причесывалась в спешке и бросила работу посредине. Ее вид напомнил Гавину охотящуюся рысь. Или возможно обходящую капкан. Она потратила на него и Раджара полвзгляда, не больше. — «У меня есть неотложные дела в Башне. Скажи мне, как найти эту безымянную рыбацкую деревушку. Неважно там ли еще лодочник, я найду кого-то, кто меня перевезет».
«И меня», — вставила Тарна, упрямо выпятив челюсть и уставив свои синие, острые как копья, глаза. В отличие от Катерины, ее длинные, светло-желтые волосы были аккуратно уложены, словно у нее перед ее прибытием вниз побывал парикмахер. Она была сосредоточена, и полностью владела собой. — «У меня тоже есть срочное дело в Башне, не терпящее дальнейших задержек», — Она кивнула Гавину и слегка наклонила голову в сторону Раджара, холодная как мрамор, из которого казалась вырезанной. Но все же, с ними она была более дружелюбна, чем с Катериной, а та была такой же в ответ. Между этими двумя женщинами всегда была борьба, хотя они были из одной Айя. Они не долюбливали друг друга, возможно даже не выносили друг друга. Айз Седай всегда тяжело понять.
Гавин без сожаления отпустил любую из двух. Тарна прибыла в Дорлан спустя день после появления таинственной армии, однако она немедленно выжила Лузонию Коул из ее комнаты наверху и сместила Коварлу Болдин от командования одиннадцатью Сестрами, находившимися в деревне. Ей надо было выбрать Зеленую айя, судя по тому как она взяла над всем командование, расспрашивая других сестер о ситуации, даже делала почти каждый день смотр для Отроков, словно выискивая для себя потенциальных Стражей. Такое пристальное внимание к ним Красной заставило всех постоянно оглядываться. Хуже того, Тарна долгие часы проводила в поездках, невзирая на погоду, пытаясь найти местных, кто мог показать ей путь в город, минуя осаду. Рано или поздно, она привела бы их разведчиков в Дорлан. Катерина прибыла только вчера, придя в дикую ярость, узнав о заблокированной дороге на Тар Валон, и не раздумывая отобрала командование у Тарны и комнаты у Коварла. Но свою власть она использовала по другому. Она избегала других сестер, отказываясь что-либо говорить, почему она исчезла у Колодцев Дюмай, и где она была. Но она тоже устроила Отрокам смотр. Она была похожа на женщину, рассматривающей топор, которым знала, как пользоваться, не смотря на количество прольющейся крови. Он не удивился бы, если бы она попыталась отдать убийственный для них приказ пробить для нее путь к мосту в город. Он был бы счастлив увидеть, как они обе уедут. Но когда они уедут он будет должен иметь дело с Наренвин. И с приказами Элайды.
«Я действительно пыталась», — сказала она наконец, хриплым голосом. Она все еще избегала смотреть на Юкири. — «Несколько раз. Хранительница… Алвиарин всегда отказывала мне. Амирлин занята, у нее много работы, ей нужен отдых. Всегда было какое-то оправдание. Я думаю, что Элайда не хочет вспоминать дружбу, которую она отвергла более тридцати лет назад».
Ого, так мятежницы тоже помнили об этой дружбе! Как же они думали ее использовать? Шпионаж, скорее всего. Ей надо будет попытаться выведать у Мейдани как предполагалось передавать то, что она узнала. В любом случае, мятежницы обеспечили ее инструментом, а Юкири будет его использовать.
«Алвиарин тебе не помешает. Вчера она покинула Башню, или, возможно, днем раньше. Никто не уверен. Но служанки говорят, что она взяла смену белья, так что маловероятно, что она вернется в течение нескольких дней».
«Куда она могла отправиться в такую погоду?», — нахмурилась Мейдани. — «Со вчерашнего утра шел снег, и это было ясно заранее».
Юкири остановилась и повернула женщину к себе лицом.
«Единственное, что должно тебя волновать, Мейдани, это то, что она ушла», сказала она твердо. Куда же отправилась Алвиарин? — «Теперь дорога к Элайде свободна, и ты этим воспользуешься. И постарайся узнать, кто мог бы читать ее бумаги. Только убедитесь, что никто не видит, что ты наблюдаешь». Талене сказала, что Черные знали все, что выходило из-под пера Амирлин прежде, чем это было объявлено, и им нужен кто-то, кто был бы поблизости от Элайды, чтобы узнать, как это происходит. Конечно, Алвиарин просматривает все, что подписывает Элайда, и женщиной забрало себе больше власти, чем любая Хранительница Летописей, но это не было причиной обвинить ее в том, что она Приспешница Темного. Не было также причин не подозревать. Ее прошлое тоже изучалось. «Наблюдай также за Алвиарин, столько, сколько сможете, но бумаги Элайды важнее».
Мейдани вздохнула и неохотно кивнула. Ей придется повиноваться, но она знала о дополнительной опасности, от того, что Алвиарин действительно может оказаться Приспешницей Тени. И все же Элайда тоже может быть Черной, независимо от того, что Саэрин и Певара настаивали на обратном. Приспешница Темного в роли Престол Амирлин. Эта мысль теперь постоянно жалила сердце.
«Юкири!» — сзади по коридору раздался голос женщины.
Восседающие Совета Башни не подпрыгивают словно раненые козы, от звука собственного имени, но Юкири подпрыгнула. Если бы она не держалась за Мейдани, то, возможно, она бы упала. А так их пара зашаталась как пьяные фермеры на танце урожая.
Выпрямившись, Юкири поправила шаль и повернулась с угрюмым видом, который нисколько не уменьшился, когда она увидела, кто спешил к ней. Как предполагалось, Сине должна была держаться как можно ближе к части Башни, принадлежавшей ее айя, среди большого числа Белых сестер неподалеку, когда она не была с Юкири или одной из других Восседающих, которые знали о Талене и Черной Айя, но здесь она неслась ей навстречу с одной Бернайлой Гелбарн, коренастой тарабонкой, еще одной галкой из компании Мейдани. Леонин отступил в сторону, и поклонился Сине, кончики пальцев, прижаты к сердцу. Мейдани и Бернайла были достаточно глупы, чтобы обменяться улыбками. Они были подружками, но они должны бы лучше знать, когда нельзя говорить в присутствии свидетелей.
Юкири во всяком случае была не в настроении для улыбок.
«Дышишь воздухом, Сине?» — сказала она резко. — «Саэрин будет не довольна, когда я ей скажу. Совсем недовольна. И я не довольна, Сине».
Мейдани поперхнулась, а Бернайла отшатнулась, ее множество украшенных бусами косичек столкнулись друг с другом. Парочка принялась изучать гобелен, на котором похоже было изображено унижение Королевы Рианнон, и судя по их гладким лицам, им было жаль, что они не где-нибудь в другом месте. В их глазах, Восседающие были равны. И так и было. Обычно. Некоторым образом. Леонин не должен был слышать слова, но он мог чувствовать настроение Мейдани, и он отошел на несколько шагов подальше. Все еще охраняя коридор. Хороший мужчина. Мудрый мужчина.
У Сине было достаточно ума, чтобы принять смущенный вид. Неосознанно она поправила платье, покрытое белой вышивкой по подолу и поверх лифа, но почти сразу с силой вцепилась в шаль и упрямо насупила брови. Сине всегда была решительной с первого дня, как прибыла в Башню, дочь мебельщика из Лагарда, которая уговорила своего отца оплатить дорогу для нее и своей матери. В верх по реке для двоих, но в обратную сторону только для одного. Решительная и самоуверенная. И часто безразличная ко всему окружающему как какая-нибудь Коричневая. На Белых это очень похоже, только логика и никаких выводов.
«Мне нет необходимости прятаться от Черной Айя, Юкири» сказала она.
Юкири вздрогнула. Глупая женщина вслух называет Черных. Коридор был все еще пуст в оба конца, насколько позволял рассмотреть его изгиб, но невнимательность приводит к еще большей невнимательности. Она может быть упрямой, когда нужно, но, по крайней мере, иногда она показывала, что мозгов у нее больше чем у глупой гусыни. Она открыла рот, чтобы высказать Сине свое мнение, но женщина затараторила прежде, чем она смогла ее перебить.
«Саэрин сказала мне найти тебя» — рот Сине напрягся, и на щеках вспыхнули пятна — то ли от смущения за то, что ей приходилось спрашивать разрешения, то ли из-за того, что приходится спрашивать. Понятно, что она в обиде за свое положение. Только глупо его не понимать. «Я должна с тобой поговорить наедине, Юкири. О второй тайне».
На мгновение, Юкири пребывала в таком же недоумении, как Мейдани и Бернайла. Они могли притворяться, что не слушают, но это не закрывало им уши. Вторая тайна? Что подразумевала Сине? Если… Могла она подразумевать причину, по которой Юкири присоединилась к охоте за Черной Айя? Удивление, почему главы Айя в тайне встречались, потеряло сою срочность по сравнению с обнаружением друзей Темного среди сестер.
«Очень хорошо, Сине», — сказала Юкири, спокойнее, чем она себя чувствовала. — «Мейдани, прихвати с собой Леонина и идите вперед, пока только сможете видеть Сине и меня из-за поворота. Приглядывайте за всеми приближающимися с этой стороны. Бернайла, сделай тоже самое с обратной стороны». Они убежали прежде, чем она закончила говорить, и едва вышли за пределы слышимости, она перевела внимание на Сине. К ее удивлению вокруг Белой Восседающей возникло свечение саидар, сплетая стража против подслушивания. Это был ясный знак для всех, что здесь обсуждали тайну. Такой поступок должен иметь вескую причину.
«Подумай об этом логически», — голос Сине был спокоен, но ее руки все еще сжимали в кулаках шаль. Она стояла сильно выпрямившись, возвышаясь над Юкири, хотя была не выше среднего роста. «С тех пор как Элайда вызвала меня прошло больше месяца, почти два, и почти две недели с тех пор как ты нашла Певару и меня. Если бы Черные узнали обо мне, я была бы уже мертва. Певара и я были бы мертвы прежде, чем ты, Дозин и Саэрин к нам присоединились. Потому что они не знают. Ни о ком. Я признаю, я был сначала напугана, но я умею себя контролировать. Нет причин чтобы вы продолжали смотрели на меня как на Послушницу», — немного эмоций промелькнуло среди спокойствия, — «и к тому же глупо».
«Ты должна будешь поговорить с Саэрин», — кратко сказал Юкири. Саэрин с самого начала взяла ответственность на себя — после сорока лет в Совете от Коричневых, Саэрин прекрасно понимала, что такое ответственность — и у Юкири не было намерения идти против нее, если она не должна, и не против привилегий Восседающей, которых она едва ли могла требовать в сложившейся ситуации. Это сродни попытке поймать падающий огромный камень. Если та сможет убедить Саэрин, то Певара, Дозин и она сама не будут мешать. — «Теперь, что там на счет второй тайны? Ты действительно знаешь зачем встречались главы Айя?»
На лице Сине появилось упрямое выражение, Юкири даже показалось, что она сейчас прижмет к спине уши. Но та только выдохнула. — «Глава вашей Айя самостоятельно выбрала Андайю в Совет? Шаг, я думаю, необычный?»
«Да», — осторожно ответила Юкири. Каждый был уверен, что Андайя войдет однажды в Совет Башни. Возможно через еще сорок или пятьдесят лет, но все же Серанчи протолкнула ее в обход выборов, тогда как общепринятым методом было обсуждение, выбор двух или трех кандидатов, с последующим затем секретным голосованием. Но это было внутренним делом Айя, столь же секретным, как имя Серанчи и ее пост.
«Я знала это», — кивнула Сине взволнованно, что совсем не было на нее похоже. «Саэрин говорит, что Джуилэйн была выбрана из Коричневых также необычно, и Дозин говорит то же о Суане, хотя она не решилась что-либо добавить. Я думаю, что Суана возможно сама возглавляет Желтых. В любом случае, она перед этим была Восседающей в течение сорока лет, а ты знаешь, что никто обычно не занимает это место сразу после того, как пробыл там так долго. И Ферана из Белых ушла с поста меньше чем десять лет назад. Никто не вступал снова в Совет так скоро в прежнее время. И чтобы завершить это, Талене говорит, что Зеленые обычно объявляют кандидатов и их Капитан-Генерал выбирает из них, но Аделорна выбрала Рину самостоятельно».
Юкири сумела подавить гримасу, но только на волосок. У каждого имелись свои подозрения о том, кто возглавлял другие Айя, прежде никто не замечал между ними встреч, но все же произносить их имена вслух было слишком грубо. Для любой, кроме Восседающей это могло бы закончиться наказанием. Конечно, она и Сине обе знали об Аделорна. В своих попытках подлизаться Талене вылила все тайны Зеленых даже без вопросов. Это смутило всех кроме самой Талене. По крайней мере, это объясняло, почему Зеленые были в таком непередаваемом гневе, когда Аделорну высекли. Однако, Капитан-Генерал было смешным названием для главы Айя, Сражающейся или нет. По крайней мере, название Главный Клерк действительно описывало то, что делала Серанча, по крайней мере, многое говорило.
Вниз по коридору, Мейдани и ее Страж стояли на самом краю видимости поворота, очевидно спокойно разговаривая. Тот или другой всегда при этом посматривали за пустым коридором. С противоположной стороны Бернайла тоже была едва видна. Она постоянно вертела головой, стараясь наблюдать за Юкири и Сине, при этом не спуская глаз с опасного коридора. Она так нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, что сразу привлечет внимание, потому что в эти дни, сестра, за пределами своей территории сама напрашивалась на неприятности, и она знала это. Эту беседу нужно побыстрее заканчивать.
Юкири подняла один палец. «Пять Айя должны были выбрать новых Восседающих вместо женщин, которые присоединились к мятежницам». Сине кивнула, и Юкири подняла второй палец. «Каждая из этих Айя выбрала Восседающую… не обычным… образом». Сине кивнула снова. Третий палец присоединился к первым двум. «Коричневые должны были выбрать двух новых Восседающих, но ты не упоминала Шиван. Есть ли что — нибудь…» — Юкири криво улыбнулась, — «странное о ней…»?
«Нет. Согласно Саэрин, Шеван была ее вероятной заменой, когда она решила уйти, но…»
«Сине, если ты фактически намекаешь, что главы Айя сговорились о том, кто войдет в Совет Башни, то я никогда не слышала более головоломной мысли! А если это так, то почему, они выбрали пять таких странных женщин и к ним еще одну»?
«Да, я так полагаю. Когда ты и другие фактически посадили меня под замок, у меня появилось много времени для того, чтобы подумать о том. Даже больше чем надо. Джуилэйн, Рина и Андая дали мне подсказку, а уж Ферэйн подтолкнула меня проверить». Что Сине подразумевала, когда сказала, что Андая и двое других дали подсказку? А, конечно! Рина и Андая не были на самом деле достаточно стары, чтобы заседать в Совете. Традиция не говорить о возрасте скоро станет привычкой об этом не думать.
«Два могут быть совпадением», — продолжала Сине, — «даже три, с натягом, но допустим. А пять создают общую картину. Если бы не Голубые, то Коричневая была бы единственной Айя, имевшей двух Восседающих среди мятежниц. Возможно есть своя причина, почему они выбрали одну необычную сестру и одну обычную, если я смогу это понять. Но есть картина, Юкири, загадка, и рационально это или нет, но кое-что говорит мне, что мы должны решить ее прежде, чем мятежницы доберутся сюда. Она заставляет меня чувствовать, словно чья-то рука лежит у меня на плече, но когда я оглядываюсь, там никого нет».
Тяжело было поверить, что главы Айя сговорились. Но тогда, думала Юкири, тогда и заговор Восседающих столь же неправдоподобен, а я нахожусь в его середине. И есть простой факт, что никто вне Айя, как предполагалось, не знал главу конкретной Айя, но оказалось, что главы Айя против всей традиции знали.
«Если есть загадка», — сказала она устало, — «У тебя есть много времени, чтобы ее решить. Мятежницы не смогут выбраться из Муранди до весны, независимо от того, что они пообещали, а на марш вверх по реке уйдут месяцы, если они смогут столь долго содержать свою армию». Она не сомневалась, что они смогут, но не дольше. «Возвращайся в свои комнаты прежде, чем кто-нибудь увидит, что мы стоим здесь с охраной, и задумается над нашей загадкой», — сказала она, не слишком доброжелательно, положив руку на плечо Сине. — «Ты должна будешь посидеть взаперти до тех пор, пока мы все не удостоверимся в твоей безопасности».
Выражение лица Сине любой назвал бы угрюмым, но не для Восседающей. — «Я еще раз поговорю с Саэрин», — сказала она, но свечение сайдар вокруг нее исчез.
Наблюдая как она присоединяется к Бернайле и они вдвоем исчезают за поворотом, настороженные как олени в присутствии волков, Юкири чувствовала на сердце тяжесть. Жаль, что мятежницы не смогут добраться сюда до лета. По крайней мере, это смогло бы заставить Айя снова объединиться, чтобы сестры не были вынуждены красться по Белой Башне. Столь же несбыточное желание, как желание иметь крылья.
Решив держать настроение под контролем, она пошла забрать Мейдани и Леонина. У нее была Черная сестра, и она была загадкой, с которой она знала как разобраться.
Когда новая волна холода пронеслась сквозь сеновал, Гавин открыл глаза в темноту. Толстые каменные стены сарая обычно не пропускали ночной холод, если только очень сильный. Внизу бормотали голоса, но ни один не был встревоженным. Он снял руку с меча, лежащего около него и стащил тесные перчатки. Как и все Отроки, он спал одетым в каждую тряпку, которую мог найти. Вероятно, уже было время будить кого-нибудь, чтобы сменить часовых, но он уже полностью проснулся и сомневался, что снова сможет уснуть. В любом случае, он всегда спал очень чутко и беспокойно, от мрачных снов, в которых его часто посещала одна и та же женщина, которую он любил. Он не знал, где сейчас была Эгвейн, и была ли она жива. И смогла ли она его простить. Он встал, отряхнув сено, и закутался в плащ, закрепив его пряжкой на груди.
Пока он пробирался среди темных фигур мужчин, спящих поверх охапок сена, едва слышный скрип сапог по деревянным перекладинам, подсказал ему, что кто-то карабкается по лестнице на чердак. Наверху лестницы появилась тусклая фигура, затем замерла, поджидая его.
«Лорд Гавин», — прозвучал глухой голос Раджара с мягким доманийским акцентом, так и не пропавшим за шесть лет обучения в Тар Валоне. Громкий голос Первого Лейтенанта для всех всегда был сюрпризом, не ожидавшим подобное услышать от невысокого мужчины едва выше плеча Гавина. В любом случае, в другое время к этому моменту Раджар уже стал бы Стражем. — «Я думал, что буду должен вас разбудить. Только что прибыла Сестра, пешком. Курьер из Башни. Она спросила старшую здесь Сестру. Я сказал Томилу и его брату отвести ее к дому Мэра, перед тем как они отправятся спать после смены».
Гавин вздохнул. Он должен был отправиться домой, когда возвратился в Тар Валон и нашел Отроков, изгнанных из казарм, вместо того, чтобы позволить зиме поймать себя здесь. Особенно, когда он убедился, что Элайда жаждет их гибели. Его сестра Илэйн уже должна бы прибыть в Кеймлин, если она еще не там. Конечно любая Айз Седай помогла бы Дочери-Наследнице Андора прибыть в Кеймлин вовремя, чтобы предъявить права на трон прежде, чем смог кто-то еще. Белая Башня не потерпела бы потери союзника в лице королевы — Айз Седай. С другой стороны, Илэйн могла быть на пути в Тар Валон, или же в эту минуту спокойно жить в Белой Башне. Он не знал замешана ли она в этой истории с Суан Санчей, или как глубоко — она всегда прыгала в воду, не зная глубины — но Элайда и Совет Башни могли пожелать ее расспросить, неважно Дочь-Наследница она или нет. Королева или нет. Он был уверен, что она не причем, однако. Она ведь все еще только Принятая. Он должен был это часто себе напоминать.
Новая проблема состояла в том, что между ним и Тар Валоном теперь стояла армия. По крайней мере, двадцать пять тысяч солдат на этом берегу Эринин и похоже столько же на западном берегу. Похоже, что они поддерживали тех Айз Седай, кого Элайда назвала мятежницами. Кто еще посмел бы взять Тар Валон в осаду? Способ, которым появилась армия, похоже материализовавшись прямо посреди бурана, казался на столько не реальным, что при одной только мысли, по его спине пробежали мурашки. Слухи и паника всегда летели впереди любой большой армии на марше. Всегда. Эта появилась как призрак в тишине. Но армия была вполне реальна как стена, преградившая дорогу, так что он не мог попасть ни в Тар Валон, чтобы узнать, находится ли Илэйн в Башне, ни двинуться на юг. Любая армия заметила бы три сотни солдат на марше, а у мятежниц к Отрокам найдется мало любви. Даже если он отправится один, зимняя дорога очень трудна, и он смог бы добраться до Кеймлина быстрее, если бы дождался весны. Так же не было никаких надежд на проходящее судно. Осада обычно перекрывает любое речное движение надежным замком. Он оказался под надежным замком.
А теперь посереди ночи явилась Айз Седай. Она вряд ли упростит его жизнь.
«Пойдем узнаем, какие новости она нам принесла», сказал он спокойно, спускаясь вниз по лестнице за Раджаром.
Двадцать лошадей и снятые седла заполняли почти каждый дюйм темного сарая, не занятого стойлами почти двух дюжин коров Хозяйки Миллин, поэтому он и Раджар должны были с трудом пробираться к широким дверям. Единственное тепло шло от спящих животных. Два часовых, охранявших лошадей, стояли тихими тенями, но Гавин чувствовал, что они заметили и его и Раджара, выходящих в ледяную ночь. Они знали о курьере и недоумевали.
Небо было ясным, и убывающая луна все еще давала достаточно света. Деревня Дорлан сияла под снегом. Придерживая плащи, они тащилась через деревню в тишине по колено в снегу по тому, что когда-то было дорогой в Тар Валон из города, которого не существовало уже в течение сотен лет. В настоящее время, никто уже не путешествовал в этом направлении из Тар Валона, кроме как в Дорлан, и не было никаких причин делать это зимой. Традиционно деревня поставляла в Белую Башню сыр и больше никому. Это было совсем захудалое местечко, всего пятнадцать домов из серого камня, покрытых черепичной крышей, заваленных снегом почти до окон первых этажей. На небольшом расстоянии позади каждого дома стояли сараи для коров, каждый из них сейчас был переполнен солдатами и их лошадьми вперемешку с коровами. Большая часть Тар Валона, похоже, вообще забыла, что Дорлан когда-либо существовал. Кто же думает о том, откуда появляется сыр? Ему оно казалось очень хорошим местом для того, чтобы оставаться в тени. До сих пор.
Все здания в деревне, кроме одного, были темны. Свет сочился сквозь ставни нескольких верхних и нижних окон дома Мэра — мастера Берлоу. Гарон Берлоу имел несчастье иметь самый большой дом в Дорлане, по мимо того, что оказался Мэром. Любой сельчанин, уже основательно потеснившийся, чтобы предоставить кровать для Айз Седай, к настоящему времени должен уже был об этом пожалеть, а мастер Берлоу отдал целых две комнаты.
Отряхнув снег с сапог на каменных ступенях, Гавин постучал в крепкую дверь мэра кулаком в перчатке. Никто не ответил, и через мгновение он дернул ручку и вместе с Раджаром вошел.
Ярко освещенная комната для сельского дома была довольно большой, и встречала всех входящих парой высоких комодов без дверц, наполненных оловянной и глиняной посудой, а посредине стоял длинный, полированный стол, заставленный стульями с высокими спинками. Все лампы были зажжены — большая расточительность зимой, когда обычно можно обойтись парой свечей, зато огонь, потрескивающий дровами в камине, хорошо прогрел комнату. На столько, что две Сестры, обитавшие в верхних комнатах, стояли босые на ковре, покрывавшем деревянный пол. В одних, наброшенных в спешке по верх льняных ночных рубашек, плащах с меховой подкладкой. Катерина Алраддин и Тарна Фейр смотрели на маленькую женщину в темном с желтыми вставками дорожном платье и плаще, по пояс влажных от снега. Она стояла возле широкого очага так близко, как только могла, устало грея руки и дрожа от холода. По снегу, она должна была ехать из Тар Валона не меньше чем два или три дня, и даже Айз Седай, в конечном счете, мерзнут. Похоже, это и была та Сестра, о которой говорил Раджар, хотя по сравнению с другими, выражение «нестареющая» было едва ли применимо к ней. По сравнению с другими двумя, она вообще была неприметной.
Отсутствие мэра и его жены завязало в груди Гавина еще один узел, хотя он почти ожидал чего-либо подобного этому. Они сейчас, не взирая на поздний час, непременно суетились бы вокруг Айз Седай, предлагая им горячее питье и ужин, если бы их не отослали назад в постель, чтобы дать Катерине и Тарне посекретничать с посланницей. И которые, вероятно, считали его дураком, который не захочет узнать суть послания. Но он уже знал его содержание до того, как вышел из сарая.
« … лодочник сказал, что он будет ждать на месте нашей высадки, пока не начнется осада», — говорила утомленным голосом маленькая женщина, когда вошел Гавин, — «но он был так напуган, что к настоящему времени может быть уже на несколько лиг ниже по реке». Наверное, холод из дверного проема дотянулся до нее, так как она оглянулась, и часть усталости сошла с ее квадратного лица. — «Гавин Траканд», — сказала она. — «У меня есть для тебя распоряжения от Престола Амирлин, Лорд Гавин»
«Распоряжения?» — переспросил Гавин, снимая перчатки и засовывая их за пояс, чтобы выиграть время. На сей раз он решил быть прямолинейным, — «А почему Элайда шлет мне распоряжения? Почему я должен им повиноваться, после того, что она сделала? Она отреклась от меня и Отроков».
Раджар занял почтительную позу, заложив руки за спину, и кинул на Гавина быстрый косой взгляд. Он не стал бы ему перечить, независимо от того, что говорил Гавин в данный момент, но не все Отроки поддерживали Гавина. Айз Седай делали то, что они делали, и ни одному мужчине не дано знать почему, пока Сестра ему не скажет. Отроки искренне были связаны с Белой Башней, связанны судьбой.
«Это может подождать, Наренвин», — перебила их Катерина, глубже кутаясь в плащ. Ее черные волосы рассыпавшиеся вокруг плеч были спутаны, словно она причесывалась в спешке и бросила работу посредине. Ее вид напомнил Гавину охотящуюся рысь. Или возможно обходящую капкан. Она потратила на него и Раджара полвзгляда, не больше. — «У меня есть неотложные дела в Башне. Скажи мне, как найти эту безымянную рыбацкую деревушку. Неважно там ли еще лодочник, я найду кого-то, кто меня перевезет».
«И меня», — вставила Тарна, упрямо выпятив челюсть и уставив свои синие, острые как копья, глаза. В отличие от Катерины, ее длинные, светло-желтые волосы были аккуратно уложены, словно у нее перед ее прибытием вниз побывал парикмахер. Она была сосредоточена, и полностью владела собой. — «У меня тоже есть срочное дело в Башне, не терпящее дальнейших задержек», — Она кивнула Гавину и слегка наклонила голову в сторону Раджара, холодная как мрамор, из которого казалась вырезанной. Но все же, с ними она была более дружелюбна, чем с Катериной, а та была такой же в ответ. Между этими двумя женщинами всегда была борьба, хотя они были из одной Айя. Они не долюбливали друг друга, возможно даже не выносили друг друга. Айз Седай всегда тяжело понять.
Гавин без сожаления отпустил любую из двух. Тарна прибыла в Дорлан спустя день после появления таинственной армии, однако она немедленно выжила Лузонию Коул из ее комнаты наверху и сместила Коварлу Болдин от командования одиннадцатью Сестрами, находившимися в деревне. Ей надо было выбрать Зеленую айя, судя по тому как она взяла над всем командование, расспрашивая других сестер о ситуации, даже делала почти каждый день смотр для Отроков, словно выискивая для себя потенциальных Стражей. Такое пристальное внимание к ним Красной заставило всех постоянно оглядываться. Хуже того, Тарна долгие часы проводила в поездках, невзирая на погоду, пытаясь найти местных, кто мог показать ей путь в город, минуя осаду. Рано или поздно, она привела бы их разведчиков в Дорлан. Катерина прибыла только вчера, придя в дикую ярость, узнав о заблокированной дороге на Тар Валон, и не раздумывая отобрала командование у Тарны и комнаты у Коварла. Но свою власть она использовала по другому. Она избегала других сестер, отказываясь что-либо говорить, почему она исчезла у Колодцев Дюмай, и где она была. Но она тоже устроила Отрокам смотр. Она была похожа на женщину, рассматривающей топор, которым знала, как пользоваться, не смотря на количество прольющейся крови. Он не удивился бы, если бы она попыталась отдать убийственный для них приказ пробить для нее путь к мосту в город. Он был бы счастлив увидеть, как они обе уедут. Но когда они уедут он будет должен иметь дело с Наренвин. И с приказами Элайды.