Страница:
«Это тяжело назвать деревней, Катерина», — сказала дрожащая сестра, — «всего лишь три-четыре заброшенных рыбацких хижины в дне пути вниз по реке. Даже больше». — Отжав влажную юбку, она натянула почти над огнем. — «Мы можем попытаться отправить сообщение в город, но вы обе нужны здесь. Единственное, что остановило Элайду от попытки посылать пятьдесят Сестер, или больше, а только меня, трудность отправить даже одну крошечную лодку невидимой через реку, даже в темноте. Должна сказать, я очень удивилась, узнав, что так близко от Тар Валона вообще есть Сестры. В этих обстоятельствах каждая Сестра, которая находится за пределами города, должна…»
Тарна оборвала, ее твердо подняв руку. — «Элайда даже не знает, что я — здесь» — Катерина закрыла рот и нахмурилась, подняв подбородок, но позволила другой Красной продолжать. — «Какими были ее распоряжения на счет сестер в Дорлане, Наренвин?»
Раджар принялся изучать половицы под его сапогами. Он без колебаний ходил в атаки, но только дурак захотел бы спорить с Айз Седай. Низкая женщина долго возилась со свей юбкой. — «Мне приказано взять руководство над Сестрами, которых я здесь найду» сказала она приглушенно, — «и сделать то, что я смогу». Через мгновение, она вздохнула, и неохотно поправилась. — «Сестры, что я нашла здесь под руководством Коварлы. Но, конечно…»
На сей раз, Катерина ворвалась. — «Я никогда не был под Коварлой, Наренвин, так что эти распоряжения не могут относиться ко мне. Утром, я собираюсь найти эти три-четыре рыбацкие хижины».
«Но…»
«Достаточно, Наренвин» — сказала Катерина ледяным голосом. — «Ты можешь принимать команду у Коварлы». — Черноволосая женщина бросила на сестру по Айя косой взгляд. — «Я полагаю, что ты можешь сопровождать меня, Тарна. В рыбацкой лодке найдется место для двоих». — Тарна слегка кивнула ей головой, возможно благодаря.
Разговор закончился, пара Красных, завернувшись в плащи пошла вглубь дома. Наренвин раздраженно поглядела им в спину и перевела внимание на Гавина, ее гладкое лицо превратилось в подобие маски спокойствия.
«Есть у вас какие-либо новости о моей сестре?» — спросил он прежде, чем она смогла открыть рот. — «Вы знаете, где она?»
Женщина действительно устала. Она моргнула, и он почти увидел, как она придумывает правдивый ответ, который ничего ему не скажет.
Остановившись на полпути к двери, Тарна сказала, — « Илэйн была с мятежницами, когда я видела ее в последний раз». Все головы повернулись к ней. — «Но твоя сестра защищена от наказания», — продолжала та спокойно — «поэтому выкину ее из головы. Принятые не могут выбирать какой сестре повиноваться. Я даю слово: согласно закона Башни, ей не причинят за это большого вреда». Она похоже не заметила удивления Катерины и ошарашенных глаз Наренвин.
«Вы могли бы сказать об этом мне раньше», — сказал Гавин грубо. Никто не говорил с Айз Седай грубо, не более одного раза, но он забыл об опасности. Две другие были удивлены, что Тарна знала ответ, или удивлялись тому, что она дала его? — «Что Вы подразумеваете под 'не причинят большого вреда’?»
Светловолосая Сестра рассмеялась. — «Я могу лишь обещать, что рубцы быстро пройдут, если будет держать ноги правильно. Илэйн одна из Принятых, а не Айз Седай. Ее положение защищает ее от большего наказания, если ее увела Сестра. Ты никогда не спрашивал. Кроме того, ее не нужно было бы спасать, даже если бы ты смог справиться. Она — с Айз Седай. Теперь ты знаешь столько же, сколько я могу тебе о ней рассказать, и я собираюсь найти несколько часиков для сна до утра. Я оставляю тебя Наренвин». — Катерина наблюдала как она ушла, не моргнув даже ресницей, женщина с ледяными глазами охотящейся кошки, но сама она выскочила из комнаты настолько быстро, что ее плащ летел далеко позади нее.
«Тарна права», — сказала Наренвин едва дверь закрылась позади Катерины. Маленькая женщина не могла сравниться с другими двумя в таинственности и ясности Айз Седай, но наедине она справилась довольно хорошо. — «Илэйн принадлежит Белой Башне. Как и ты, несмотря на все разговоры о предательстве. История Андора связывает вас с Башней».
«Отроки все связаны с Башней по нашему собственному выбору, Наренвин Седай», — сказал Раджар, делая полупоклон. Пристальный взгляд Наренвин оставался на Гавине.
Он закрыл глаза, это было все, что он мог сделать, чтобы не протереть их руками. Отроки были связаны с Белой Башней. Никто никогда не смог бы повторить то, с чем они столкнулись на земле самой Башни, остановив спасение сверженной Амирлин. К счастью или к несчастью, история следовала бы вслед за ними к их могилам. Он был тоже отмечен этим его собственными тайнами. После всего этого кровопролития, он был тем, кто позволил Суан Санчей свободно уйти. Что еще более важно, Илэйн связывала его с Белой Башней, и тоже делала Эгвейн ал'Вир, и он не знал, что завязало узел крепче: любовь к сестре или любовь сердца. Чтобы оставить что-то одно нужно было бросить все три, но пока он дышит он не мог оставить ни Илэйн, ни Эгвейн.
«Я даю слово, что я сделаю все, что я смогу», — сказал он устало. — «Что Элайда хочет из меня?»
Небо над Кеймлином было ясным, золотистый шар солнца приближался к полуденному пику. Оно проливало яркий свет на покрытое белым одеялом окружающую местность, но не давало никакого тепла. Однако, погода была теплее, чем Даврам Башир ожидал бы дома в Салдэйя, хотя он не пожалел о мехе куницы, утеплившем его новый плащ. В любом случае было достаточно холодно, чтобы от дыхания его толстые усы стали белее от инея, чем от лет украсивших их сединой. Стоя на холме, по колено в снегу среди облетевших деревьев примерно в лига к северу от Кеймлина, он поднес длинную, украшенную золотом подзорную трубу к глазу, изучая активность в низу приблизительно в миле к югу от него. Быстрый нетерпеливо сопел сзади за его плечом, но он игнорировал гнедого. Быстрый терпеть не мог ждать, но иногда вы должны делать то, что должны, а не то, что хотели.
Раскинувшийся лагерь строился среди редких деревьев, оседлав дорогу на Тар Валон. Солдаты, разгружающие фургоны, роющие уборные, устанавливающие палатки и шалаши из лапника и веток, рассеянные по площади отдельными группами поблизости от каждого лорда и леди, держащих собственных солдат. Они собирались пробыть здесь вместе в течение некоторого времени. По числу лошадей и общему размеру лагеря, он оценил их численность приблизительно в пять тысяч человек, плюс-минус несколько сотен. Только солдат: стрельщики, кузнецы, оружейники, прачки, возницы и другие приживалы легко удваивают численность, хотя как обычно они поставили собственный лагерь с краю. Большинство из них проводило большую часть времени, глядя на холм, где стоял Башир, чем делали свою работу. Тут и там солдаты тоже делали передышку в работе, чтобы оглядеть холмы, но знаменосцы и офицеры быстро заставляли их вернуться к работе. Башир заметил, что знать и офицеры, объезжающие строящийся лагерь даже ни разу не поглядели на север. Складка местности скрывала их от города, хотя он мог видеть посеребренные снегом серые стены его башен. Город знал, что они были здесь, они объявили о себе этим утром трубами и знаменами на виду у стен. Но дальше полета стрелы.
Осада города с высокими, прочными стенами, которые протянулись более чем на шесть лиг в окружности, было не таким уж легким вопросом, но осложнялось в данном случае Нижним Кеймлином, лабиринтом из множества кирпичных и каменных зданий, магазинов и складов, с выбитыми окнами, и длинных рынков, стоящих за стеной Верхнего Кеймлина. Вокруг города было еще семь таких же лагерей, которые перекрывали каждую дорогу, каждые ворота, позволяющие совершить приличную вылазку. По ним уже ходили патрули, и, вероятно, в опустевших зданиях теперь скрывались наблюдатели. Мелкие группы могли бы проскочить в город, несколько верховых под покровом ночи, но не слишком много, чтобы прокормиться в одном из великих городов. Голод и болезни завершили больше осад чем мечи, или осадные машины. Единственный вопрос, кто свалится от них прежде — осажденные или осаждающие.
План, по-видимому, был обстоятельно кем-то продуман, но что его смущало, так это знамена в лагере.
Это была сильная труба, созданная Кайриенским мастером по имени Товер, подарок от Ранда ал'Тора, и он мог разобрать большинство знамен, когда ветер их расправлял. Он знал достаточно много Андорских гербов, чтобы узнать Дуб и Топор Долина Армагна, пять Серебряных Звезд Дерилла Рейнда и множество знамен меньших лордов, поддерживавших права Наин Арон на Трон Льва, и Корону Андора. Но здесь были полосатая Красная Стена Джэйлина Марана, и двойные Белые Леопарды Карлисы Анкерин, и золотая Крылатая Рука Эрэйн Толкенд. Судя по сообщениям, все они присягнули конкурентке Наин — Элении Саранд. Видеть их, находящихся вместе, было похоже на мирно делящих пищу волков и волкодавов. С бочкой хорошего вина, открытого чтобы обмыть сделку.
Два других знамени, с золотой бахромой и почти вдвое больше других, тоже были здесь, хотя оба были слишком тяжелы для случайных порывов ветра, чтобы заставить их больше чем шевелиться. Они сияли на солнце плотным шелком. Он раньше достаточно ясно их разглядел, когда знаменосцы скакали взад вперед по холму, скрывавшему их лагерь. Знамена от галопа развивались по ветру. На каждом был Лев Андора, белый на красном, такой же как парил на высоких круглых башнях городской стены. В обоих случаях, это было предъявлением чьих-то прав на трон и корону. Второе знамя поменьше объявляло женщину, бросающую вызов против Илэйн Траканд. Четыре серебряных луны на синем сумеречном поле, знак Дома Марни. Все это было в поддержку Аримиллы Марни? Еще месяц назад, она была бы счастлива, если бы кто-нибудь не из ее Дома или хотя бы слабоумный вроде Назин Кайрен приютил ее на ночлег!
«Они нас игнорируют», — прорычал Бейл. — «Я еще до заката могу смести их с лица земли, и не оставить никого в живых, чтобы увидеть рассвет, а они нас игнорируют!»
Башир искоса посмотрел на айильца. В сторону и вверх. Мужчина был выше его почти на фут. Из-под черной вуали были видны только серые глаза Бейла и полоска темной от солнца кожи. Башир надеялся, что парень только защищал рот и нос от холода. В руках он держал свои короткие копья и обтянутый кожей щит, на спине лук в жестком колчане и стрелы, но только вуаль имела значение. Для айил сейчас не время убивать. В двадцати спанах от них по склону в сторону лагеря сидели на корточках и небрежно держа оружие еще тридцать айил. Каждый третий был без вуали, поэтому возможно это было из-за холода. Хотя, с Айил никогда нельзя быть уверенным.
Перебрав в уме несколько вариантов ответов Башир выбрал самый простой.
«Илэйн Траканд это не понравилось бы, Бейл, и если ты не забыл, что она связана с одним молодым человеком, Рандом ал'Тором, то и ему это тоже не понравится.»
Бейл неприятно хмыкнул в ответ.
«Мелэйн передала мне, что сказала Илэйн Траканд. Мы не должны поддерживать ее сторону. Это просто понять. Но когда против тебя выступают враги, ты используешь всех, кто будет танцевать на твоей стороне. Они также играют в свои войны, как в Игру Домов?»
«Мы — иноземцы, Бейл. В Андоре это знают».
Огромный айилец снова хмыкнул.
Не было смысла пытаться объяснять политическую борьбу в стране. Чужая помощь могла стоить Илэйн того, что она пыталась получить, и ее враги знали это. И они знали, что она это знает. Так что они не имели никаких причин опасаться Башира или Бейла, или даже Легиона Дракона, несмотря на их численность. Фактически, несмотря на осаду, обе стороны всеми силами пытались избежать генерального сражения. Это была война, но война маневра и мелких стычек, до тех пор, пока кто-то не ошибется. И победителем будет тот, кто получит выгодное положение или заставит другого занять плохую позицию. Бейл похоже не видел отличий такой войны от Даэс Дей'мар. Сказать по правде, сам Башир видел очень большое сходство. С Запустением на пороге дома, Салдэйя не могла себе позволить сражений за трон. Могли появляться тираны, и Запустение моментально убивало глупых и жадных, но даже такой специфический вид гражданской войны легко даст Запустению убить Салдэйю.
Он вернулся к изучению лагеря через трубу, пытаясь понять как такая дурочка, как Аримилла Марни, смогла получить поддержку Наины Арон и Элении Саранд. Эта парочка была жадной и честолюбивой, каждая была убеждена в собственном праве на трон, и если он правильно понял ту запутанную паутину, которую андорцы использовали, чтобы решать эти вопросы, у каждой было больше прав на трон, чем у Аримиллы. Волки и волкодавы здесь не при чем. Это волки, следующие за комнатной собачонкой. Возможно Илэйн знает причину, но она едва ли обменяется с ним мнениями, вывод и чрезвычайно неинформативный. Слишком много шансов, что кто-то узнает об этом и решит, что она составляла с ним заговор. Все здесь было неправильное, как сама Игра Домов.
«Кто-то, кажется, собирается с танцевать с копьями», — сказал Бейл, и Башир долго шарил трубой, пытаясь найти, куда указывал айил.
В течение многих дней из города шел устойчивый поток людей, убегающих перед осадой, но кто-то задержался пока не стало слишком поздно. С полдюжины крытых холстом фургонов стояли беззащитными посереди тарвалонской дороги на краю Нижнего Кеймлина, окруженные пятьюдесятью всадниками под синим с белым флагом, на котором, когда он слегка колыхался при внезапном ветре, был виден толи бегущий медведь, толи толстая собака. Отчаявшийся народ был согнан в одну кучу: мужчины с опущенными головами, дети, цепляющиеся за женские юбки. Некоторые из всадников спешились, чтобы порыться в фургонах; тюки и коробки и то, что было похоже на одежду, уже украсили собой снег. Вероятно они искали деньги или выпивку — хотя и остальные ценные вещи, которые можно было найти, тоже попадут в чьи-то карманы. Скоро они перережут народ, или просто отнимут фургоны. Фургоны и лошади всегда полезны для армии, а специфические правила этой очень специфической андорской гражданской войны, кажется, не давали защиты тем, кто оказался в не том месте в не то время. Но тут распахнулись городские ворота, и едва щель стала достаточно широкой, сквозь нее из двадцатифутовой арки галопом выскочили уланы в красных кафтанах и понеслись вниз между длинными, пустыми рыночными рядами. Солнечный свет засверкал на наконечниках копий, нагрудниках и шлемах. Это вышла Гвардия Королевы. Достаточно много. Башир вернулся к изучению фургонов.
Очевидно офицер под флагом с медведем, если это был медведь, уже все посчитал. Пятьдесят против двухсот очень слабые шансы на победу из-за нескольких фургонов. Спешившиеся всадники уже вернулись в седла, и едва Башир вернулся к их изучению, вся группа уже мчалась на север, синий-белый флаг слегка отстал от общей группы. Большая часть людей толпилась возле дороги, глядя в след убегающих солдат, ему было понятно их замешательство, словно он видел их лица, но некоторые немедленно помчалось собирать свои разбросанные вещи и складывать их назад в фургоны.
Гвардейцы собрались вокруг фургонов несколько минут спустя и быстро положили этому конец. Они быстро стали сгонять людей к фургонам. Некоторые все еще пытались проскочить мимо них за какой-то дорогой для них вещью, а один мужчина принялся махать руками и протестовать перед одним из Гвардейцев, очевидно офицером с белыми перьями на шлеме и с красным шарфом поперек груди. Но офицер наклонился в седле и треснул наотмашь протестующего по лицу. Парень камнем грохнулся на спину, и, застыв на мгновение, все, кто еще не забрался в фургоны, опрометью понеслись к ним. Кроме пары мужчин, которые задержались, чтобы подобрать упавшего товарища за руки и ноги, и быстро его понесли, словно он был тюком с тряпками. Женщина из последнего в колонне фургона уже стегала лошадь, чтобы повернуть его назад к городу.
Башир опустил трубу, чтобы посмотреть на лагерь, и поднес его поближе к глазу чтобы лучше видеть. Солдаты все еще ковыряли землю лопатами и мотыгами, а другие, разгружая фургоны, таскали мешки и бочки. Знать и офицеры следили за их работой. Все были спокойны как коровы на пастбище. Наконец, кто-то заметил происходящее между ними и городом, затем еще один и еще, а один всадник явно принялся выкрикивать распоряжения. Знамя с медведем только что въехало в лагерь.
Зажав трубу подмышкой, Башир нахмурился. У них не было никакой охраны на холмах вокруг, чтобы предупредить их об опасности, за пределами их лагеря. Их вера в то, что никто не собирается начинать битву, глупа. Если другие лагеря так же небрежны, и если никто не исправит эту ошибку, это может оказаться полезным. Он раздраженно пыхтел сквозь усы. Если бы он собирался разобраться с осаждающими.
Новый взгляд в сторону фургонов показал ему, что они на полпути к Тарвалонским Воротам с эскортом Гвардейцев. Возницы настегивали свои упряжки, словно преследователи дышали им в спину. Или, возможно, только офицер, который за чем-то махал мечом над головой.
«Не будет сегодня никакого танца», — сказал он.
«Тогда я найду как с пользой потратить день, чем наблюдать как мокроземцы роют норы», — ответил Бейл. — «Пусть ты всегда обретешь воду и тень, Даврам Башир».
«В настоящее время я предпочитаю сухие ноги и теплый камин», — пробормотал в ответ Башир, не подумав, но сразу об этом пожалел. Наступи на обычай этого парня и он убьет тебя не задумываясь, а Айил весьма привержены обычаям и кроме того странные.
Но Бейл закинул назад голову и рассмеялся.
«Мокроземцы все переворачивают с ног на голову, Даврам Башир», — Странные жест его правой руки обращенный другим Айил поднял их на ноги, и они помчались в восточном направлении широким легким бегом. Снег, кажется, не доставлял для них неудобства.
Задвинув трубу в кожаный чехол, висящий у луки седла Быстрого, Башир поднялся в седло и направил гнедого на запад. Его собственный эскорт ждал его с обратной стороны холма, и они пристроились позади него с едва слышным скрипом кожи и без звона не подвязанного металла. Их было меньше чем в эскорте Бейла, но все они были крепкими парнями из его поместья в Тайре, и он много раз водил их в Запустение, прежде чем повел их на юг. У каждого была своя сторона света для наблюдения: вперед или назад, левый и правый край, верх и низ. Их головы постоянно вертелись. Он только надеялся, что они не пропустят движения. Лес здесь был редок, все ветки были голыми за исключением редких дубов, кожелистников, сосен и елок, но заснеженная земля была в таких холмах, что сотня солдат могла стоять в пятидесяти шагах от вас и легко оставаться невидимыми. Не то, чтобы он ожидал чего-либо подобного, но то, что вас убило всегда было, то чего вы никогда не ожидали. Подсознательно он ослабил меч в ножнах. Нужно просто ждать неожиданного.
Командовал эскортом Тумад, поскольку Башир большую часть времени не знал чем еще занять молодого лейтенанта. Он мыслил ясно и мог видеть не только то, что было перед носом. Он был создан для командования, если проживет достаточно долго. Высокий парень, чуточку ниже Бейла, сегодня на его лице, подобно второму носу, повисло неудовлетворение.
«Что тебя беспокоит, Тумад?»
«Айил был прав, милорд», — Тумад сердито дернул себя за густую черную бороду. — «Эти андорцы плюют нам под ноги. Мне не нравится убегать, когда кто-то треплет меня за ухо», — Он был еще очень молод.
«Ты видимо скучаешь? » — рассмеялся Башир. — «Тебе нужно больше впечатлений? Тенобия — всего в пятидесяти лигах к северу от нас, и если можно доверять слухам, она притащила Этаниэллу Кандорскую, Пэйтара Арафэльского и даже Изар Шайнарский с ней. В наших поисках, сюда прибывают все силы Пограничных королевств, Тумад. Тем андорцам, что сидят в Муранди не нравится, что мы сидим в Андоре, и, как я слышал, если армия Айз Седай, с которой они столкнулись, еще не растерла их в пыль, в наших поисках они тоже могут прибыть сюда. А может, рано или поздно, и Айз Седай прибудут вслед за ними. Мы пошли за Возрожденным Драконом, и я не думаю, что хотя бы одна сестра это позабудет. А кроме них, есть Шончан, Тумад. Ты действительно думаешь, что мы видели их в последний раз? Они снова полезут к нам, или мы должны будем отправиться к ним. Либо так, либо по другому. Вы молодые не узнаете неприятности, даже когда они ползают по вашим усам!»
Тихие смешки пронеслись среди мужчин за спиной, мужчин таких же опытных как сам Башир, и даже Тумад смеясь сквозь бороду показал белые зубы. Они все были прежде на войне, но никогда на столь странной как эта. Оглядываясь вокруг, Башир наблюдал за дорогой сквозь деревья, но только с половиной внимания. Если говорить на чистоту, Тенобия действительно его волновала. Только Свет знает, почему Изар и другие вместе решили бросить Запустение, и еще меньше, почему они сняли так много солдат, сколько по слухам, они привели на юг. Даже если слухи поделить пополам. Несомненно, у них были свои причины, которые они считали правильными и вескими, и несомненно, Тенобия их разделяла. Но он ее знал. Он учил ее ездить верхом, наблюдал, как она росла, преподнес ей Сломанную Корону, когда она заняла трон. Она была хорошим правителем, не слишком властная, не слишком легкомысленная, умная, если не всегда мудрая, храбрая, но не безрассудная, но сказать «импульсивная» было слишком мало, чтобы ее правильно описать. Несколько раз было бы мало даже слова «горячая». И он был почти уверен, почти на все сто, что у нее имелась собственную цель помимо общей с другими, чтобы его отыскать. Голова Даврама Башира. И если это так, она вряд ли успокоится, отправив его еще раз в ссылку, если зашла настолько далеко. Чем дольше Тенобия несет кость в зубах, тем тяжелее будет убедить ее бросить. Это была явная проблема. Она должна быть в Салдэйе, охранять Границу Запустения, но и он тоже должен быть там. Она могла дважды, по крайней мере, обвинить его в измене за то, что он сделал, начиная с прибытия на юг, но он по прежнему не видел другого способа решить проблему. Восстание — Тенобия могла свободно назвать это и так, на свой выбор — случай с восстанием было бы ужасно рассматривать. Ему хотелось бы, чтобы его голова подольше твердо держалась на шее. Явная и щекотливая проблема.
Лагерь восьми тысяч легкой конницы, которую он сохранил после походов против Иллиана и Шончан, занимал больше места, чем лагерь на тарвалонской дороге, но нельзя было сказать, что он был растянут. Коновязи стояли ровными рядами, с кузнецами с каждой стороны, протянувшись между одинаково строгими рядами больших серых или белых палаток, хотя теперь на многих из них было много заплат. После сигнала трубы каждый был готов вскочить в седло и начать сражаться на счет пятьдесят, и его капралы, которых он когда-то назначил, следили, чтобы все укладывались в этот счет и не дольше. Даже палатки маркитантов и их фургоны, стоявшие в ста шагах к югу от прочих, были более организованными, чем лагерь осаждающих, словно они следовали примеру салдэйцев. По крайней мере, некоторые.
Поскольку он со своим эскортом подъезжал, солдаты в лагере забегали возле лошадей, будто сигнал уже раздался. Некоторые обнажили мечи. Голоса были обращены к нему, но при виде большой толпы мужчин и женщин, главным образом женщин, собравшихся в центре лагеря, он почувствовал внезапный холод внутри. Он пришпорил коня, и Быстрый в галопе прыгнул вперед. Он не знал, последовал ли кто-нибудь за ним или нет. Он не слышал ничего, кроме крови стучащей в ушах, не видел ничего, кроме толпы перед его собственной остроконечной палатки. Палатки, которую делил с Дейрой.
Добравшись до толпы он не стал осаживать коня, только оттолкнулся от седла и продолжил бег по земле. Он слышал, что люди говорили, не понимая, о чем они говорят. Они расступились перед ним, открыв проход к палатке, не дожидаясь когда он их сметет с дорогу.
Только возле полога палатки он притормозил. Палатка, достаточно просторная для размещения двадцати солдат, была переполнена женщинами, женами лордов и офицеров, но его глаза быстро нашли собственную жену Дейру, сидящую на складном стуле посереди ковров, что служили полом, и холод исчез. Он знал, что она однажды умрет — они оба умрут — но единственная вещь, которой он боялся, остаться жить без нее. В этот момент он понял, что некоторые из женщин помогали ей снять платье, обнажив ее торс. Еще одна прижимала свернутую ткань к левой руке Дейры, и ткань становилась красной, кровь бежала по руке сквозь ткань и капала с ее пальцев в чашу на ковре. В чаше уже набралось значительное количество темной крови.
Она увидела его в тот же самый момент, и на слишком бледном лице засверкали ее глаза.
«Вот что бывает, когда нанимаешь на работу иноземцев, муж», — она сказала свирепо, потрясая в его сторону длинным кинжалом, зажатым в правой руке. Она была высокой как большинство мужчин, даже на несколько дюймов выше его, и красивая. Ее лицо обрамляли черные как крыло ворона волосы с белыми прядями. У нее был командный голос, который становился властным, когда она была сердита. Даже если она едва могла сидеть прямо. Большинство женщин были бы смущены, оказавшись голой по пояс перед таким числом народа, рядом с собственным мужем. Но не Дейра. — «Если бы ты не мчался всегда, словно ветер, мы могли бы вызвать несколько хороших слуг из наших собственных поместий, чтобы выполнять необходимую работу».
Тарна оборвала, ее твердо подняв руку. — «Элайда даже не знает, что я — здесь» — Катерина закрыла рот и нахмурилась, подняв подбородок, но позволила другой Красной продолжать. — «Какими были ее распоряжения на счет сестер в Дорлане, Наренвин?»
Раджар принялся изучать половицы под его сапогами. Он без колебаний ходил в атаки, но только дурак захотел бы спорить с Айз Седай. Низкая женщина долго возилась со свей юбкой. — «Мне приказано взять руководство над Сестрами, которых я здесь найду» сказала она приглушенно, — «и сделать то, что я смогу». Через мгновение, она вздохнула, и неохотно поправилась. — «Сестры, что я нашла здесь под руководством Коварлы. Но, конечно…»
На сей раз, Катерина ворвалась. — «Я никогда не был под Коварлой, Наренвин, так что эти распоряжения не могут относиться ко мне. Утром, я собираюсь найти эти три-четыре рыбацкие хижины».
«Но…»
«Достаточно, Наренвин» — сказала Катерина ледяным голосом. — «Ты можешь принимать команду у Коварлы». — Черноволосая женщина бросила на сестру по Айя косой взгляд. — «Я полагаю, что ты можешь сопровождать меня, Тарна. В рыбацкой лодке найдется место для двоих». — Тарна слегка кивнула ей головой, возможно благодаря.
Разговор закончился, пара Красных, завернувшись в плащи пошла вглубь дома. Наренвин раздраженно поглядела им в спину и перевела внимание на Гавина, ее гладкое лицо превратилось в подобие маски спокойствия.
«Есть у вас какие-либо новости о моей сестре?» — спросил он прежде, чем она смогла открыть рот. — «Вы знаете, где она?»
Женщина действительно устала. Она моргнула, и он почти увидел, как она придумывает правдивый ответ, который ничего ему не скажет.
Остановившись на полпути к двери, Тарна сказала, — « Илэйн была с мятежницами, когда я видела ее в последний раз». Все головы повернулись к ней. — «Но твоя сестра защищена от наказания», — продолжала та спокойно — «поэтому выкину ее из головы. Принятые не могут выбирать какой сестре повиноваться. Я даю слово: согласно закона Башни, ей не причинят за это большого вреда». Она похоже не заметила удивления Катерины и ошарашенных глаз Наренвин.
«Вы могли бы сказать об этом мне раньше», — сказал Гавин грубо. Никто не говорил с Айз Седай грубо, не более одного раза, но он забыл об опасности. Две другие были удивлены, что Тарна знала ответ, или удивлялись тому, что она дала его? — «Что Вы подразумеваете под 'не причинят большого вреда’?»
Светловолосая Сестра рассмеялась. — «Я могу лишь обещать, что рубцы быстро пройдут, если будет держать ноги правильно. Илэйн одна из Принятых, а не Айз Седай. Ее положение защищает ее от большего наказания, если ее увела Сестра. Ты никогда не спрашивал. Кроме того, ее не нужно было бы спасать, даже если бы ты смог справиться. Она — с Айз Седай. Теперь ты знаешь столько же, сколько я могу тебе о ней рассказать, и я собираюсь найти несколько часиков для сна до утра. Я оставляю тебя Наренвин». — Катерина наблюдала как она ушла, не моргнув даже ресницей, женщина с ледяными глазами охотящейся кошки, но сама она выскочила из комнаты настолько быстро, что ее плащ летел далеко позади нее.
«Тарна права», — сказала Наренвин едва дверь закрылась позади Катерины. Маленькая женщина не могла сравниться с другими двумя в таинственности и ясности Айз Седай, но наедине она справилась довольно хорошо. — «Илэйн принадлежит Белой Башне. Как и ты, несмотря на все разговоры о предательстве. История Андора связывает вас с Башней».
«Отроки все связаны с Башней по нашему собственному выбору, Наренвин Седай», — сказал Раджар, делая полупоклон. Пристальный взгляд Наренвин оставался на Гавине.
Он закрыл глаза, это было все, что он мог сделать, чтобы не протереть их руками. Отроки были связаны с Белой Башней. Никто никогда не смог бы повторить то, с чем они столкнулись на земле самой Башни, остановив спасение сверженной Амирлин. К счастью или к несчастью, история следовала бы вслед за ними к их могилам. Он был тоже отмечен этим его собственными тайнами. После всего этого кровопролития, он был тем, кто позволил Суан Санчей свободно уйти. Что еще более важно, Илэйн связывала его с Белой Башней, и тоже делала Эгвейн ал'Вир, и он не знал, что завязало узел крепче: любовь к сестре или любовь сердца. Чтобы оставить что-то одно нужно было бросить все три, но пока он дышит он не мог оставить ни Илэйн, ни Эгвейн.
«Я даю слово, что я сделаю все, что я смогу», — сказал он устало. — «Что Элайда хочет из меня?»
Небо над Кеймлином было ясным, золотистый шар солнца приближался к полуденному пику. Оно проливало яркий свет на покрытое белым одеялом окружающую местность, но не давало никакого тепла. Однако, погода была теплее, чем Даврам Башир ожидал бы дома в Салдэйя, хотя он не пожалел о мехе куницы, утеплившем его новый плащ. В любом случае было достаточно холодно, чтобы от дыхания его толстые усы стали белее от инея, чем от лет украсивших их сединой. Стоя на холме, по колено в снегу среди облетевших деревьев примерно в лига к северу от Кеймлина, он поднес длинную, украшенную золотом подзорную трубу к глазу, изучая активность в низу приблизительно в миле к югу от него. Быстрый нетерпеливо сопел сзади за его плечом, но он игнорировал гнедого. Быстрый терпеть не мог ждать, но иногда вы должны делать то, что должны, а не то, что хотели.
Раскинувшийся лагерь строился среди редких деревьев, оседлав дорогу на Тар Валон. Солдаты, разгружающие фургоны, роющие уборные, устанавливающие палатки и шалаши из лапника и веток, рассеянные по площади отдельными группами поблизости от каждого лорда и леди, держащих собственных солдат. Они собирались пробыть здесь вместе в течение некоторого времени. По числу лошадей и общему размеру лагеря, он оценил их численность приблизительно в пять тысяч человек, плюс-минус несколько сотен. Только солдат: стрельщики, кузнецы, оружейники, прачки, возницы и другие приживалы легко удваивают численность, хотя как обычно они поставили собственный лагерь с краю. Большинство из них проводило большую часть времени, глядя на холм, где стоял Башир, чем делали свою работу. Тут и там солдаты тоже делали передышку в работе, чтобы оглядеть холмы, но знаменосцы и офицеры быстро заставляли их вернуться к работе. Башир заметил, что знать и офицеры, объезжающие строящийся лагерь даже ни разу не поглядели на север. Складка местности скрывала их от города, хотя он мог видеть посеребренные снегом серые стены его башен. Город знал, что они были здесь, они объявили о себе этим утром трубами и знаменами на виду у стен. Но дальше полета стрелы.
Осада города с высокими, прочными стенами, которые протянулись более чем на шесть лиг в окружности, было не таким уж легким вопросом, но осложнялось в данном случае Нижним Кеймлином, лабиринтом из множества кирпичных и каменных зданий, магазинов и складов, с выбитыми окнами, и длинных рынков, стоящих за стеной Верхнего Кеймлина. Вокруг города было еще семь таких же лагерей, которые перекрывали каждую дорогу, каждые ворота, позволяющие совершить приличную вылазку. По ним уже ходили патрули, и, вероятно, в опустевших зданиях теперь скрывались наблюдатели. Мелкие группы могли бы проскочить в город, несколько верховых под покровом ночи, но не слишком много, чтобы прокормиться в одном из великих городов. Голод и болезни завершили больше осад чем мечи, или осадные машины. Единственный вопрос, кто свалится от них прежде — осажденные или осаждающие.
План, по-видимому, был обстоятельно кем-то продуман, но что его смущало, так это знамена в лагере.
Это была сильная труба, созданная Кайриенским мастером по имени Товер, подарок от Ранда ал'Тора, и он мог разобрать большинство знамен, когда ветер их расправлял. Он знал достаточно много Андорских гербов, чтобы узнать Дуб и Топор Долина Армагна, пять Серебряных Звезд Дерилла Рейнда и множество знамен меньших лордов, поддерживавших права Наин Арон на Трон Льва, и Корону Андора. Но здесь были полосатая Красная Стена Джэйлина Марана, и двойные Белые Леопарды Карлисы Анкерин, и золотая Крылатая Рука Эрэйн Толкенд. Судя по сообщениям, все они присягнули конкурентке Наин — Элении Саранд. Видеть их, находящихся вместе, было похоже на мирно делящих пищу волков и волкодавов. С бочкой хорошего вина, открытого чтобы обмыть сделку.
Два других знамени, с золотой бахромой и почти вдвое больше других, тоже были здесь, хотя оба были слишком тяжелы для случайных порывов ветра, чтобы заставить их больше чем шевелиться. Они сияли на солнце плотным шелком. Он раньше достаточно ясно их разглядел, когда знаменосцы скакали взад вперед по холму, скрывавшему их лагерь. Знамена от галопа развивались по ветру. На каждом был Лев Андора, белый на красном, такой же как парил на высоких круглых башнях городской стены. В обоих случаях, это было предъявлением чьих-то прав на трон и корону. Второе знамя поменьше объявляло женщину, бросающую вызов против Илэйн Траканд. Четыре серебряных луны на синем сумеречном поле, знак Дома Марни. Все это было в поддержку Аримиллы Марни? Еще месяц назад, она была бы счастлива, если бы кто-нибудь не из ее Дома или хотя бы слабоумный вроде Назин Кайрен приютил ее на ночлег!
«Они нас игнорируют», — прорычал Бейл. — «Я еще до заката могу смести их с лица земли, и не оставить никого в живых, чтобы увидеть рассвет, а они нас игнорируют!»
Башир искоса посмотрел на айильца. В сторону и вверх. Мужчина был выше его почти на фут. Из-под черной вуали были видны только серые глаза Бейла и полоска темной от солнца кожи. Башир надеялся, что парень только защищал рот и нос от холода. В руках он держал свои короткие копья и обтянутый кожей щит, на спине лук в жестком колчане и стрелы, но только вуаль имела значение. Для айил сейчас не время убивать. В двадцати спанах от них по склону в сторону лагеря сидели на корточках и небрежно держа оружие еще тридцать айил. Каждый третий был без вуали, поэтому возможно это было из-за холода. Хотя, с Айил никогда нельзя быть уверенным.
Перебрав в уме несколько вариантов ответов Башир выбрал самый простой.
«Илэйн Траканд это не понравилось бы, Бейл, и если ты не забыл, что она связана с одним молодым человеком, Рандом ал'Тором, то и ему это тоже не понравится.»
Бейл неприятно хмыкнул в ответ.
«Мелэйн передала мне, что сказала Илэйн Траканд. Мы не должны поддерживать ее сторону. Это просто понять. Но когда против тебя выступают враги, ты используешь всех, кто будет танцевать на твоей стороне. Они также играют в свои войны, как в Игру Домов?»
«Мы — иноземцы, Бейл. В Андоре это знают».
Огромный айилец снова хмыкнул.
Не было смысла пытаться объяснять политическую борьбу в стране. Чужая помощь могла стоить Илэйн того, что она пыталась получить, и ее враги знали это. И они знали, что она это знает. Так что они не имели никаких причин опасаться Башира или Бейла, или даже Легиона Дракона, несмотря на их численность. Фактически, несмотря на осаду, обе стороны всеми силами пытались избежать генерального сражения. Это была война, но война маневра и мелких стычек, до тех пор, пока кто-то не ошибется. И победителем будет тот, кто получит выгодное положение или заставит другого занять плохую позицию. Бейл похоже не видел отличий такой войны от Даэс Дей'мар. Сказать по правде, сам Башир видел очень большое сходство. С Запустением на пороге дома, Салдэйя не могла себе позволить сражений за трон. Могли появляться тираны, и Запустение моментально убивало глупых и жадных, но даже такой специфический вид гражданской войны легко даст Запустению убить Салдэйю.
Он вернулся к изучению лагеря через трубу, пытаясь понять как такая дурочка, как Аримилла Марни, смогла получить поддержку Наины Арон и Элении Саранд. Эта парочка была жадной и честолюбивой, каждая была убеждена в собственном праве на трон, и если он правильно понял ту запутанную паутину, которую андорцы использовали, чтобы решать эти вопросы, у каждой было больше прав на трон, чем у Аримиллы. Волки и волкодавы здесь не при чем. Это волки, следующие за комнатной собачонкой. Возможно Илэйн знает причину, но она едва ли обменяется с ним мнениями, вывод и чрезвычайно неинформативный. Слишком много шансов, что кто-то узнает об этом и решит, что она составляла с ним заговор. Все здесь было неправильное, как сама Игра Домов.
«Кто-то, кажется, собирается с танцевать с копьями», — сказал Бейл, и Башир долго шарил трубой, пытаясь найти, куда указывал айил.
В течение многих дней из города шел устойчивый поток людей, убегающих перед осадой, но кто-то задержался пока не стало слишком поздно. С полдюжины крытых холстом фургонов стояли беззащитными посереди тарвалонской дороги на краю Нижнего Кеймлина, окруженные пятьюдесятью всадниками под синим с белым флагом, на котором, когда он слегка колыхался при внезапном ветре, был виден толи бегущий медведь, толи толстая собака. Отчаявшийся народ был согнан в одну кучу: мужчины с опущенными головами, дети, цепляющиеся за женские юбки. Некоторые из всадников спешились, чтобы порыться в фургонах; тюки и коробки и то, что было похоже на одежду, уже украсили собой снег. Вероятно они искали деньги или выпивку — хотя и остальные ценные вещи, которые можно было найти, тоже попадут в чьи-то карманы. Скоро они перережут народ, или просто отнимут фургоны. Фургоны и лошади всегда полезны для армии, а специфические правила этой очень специфической андорской гражданской войны, кажется, не давали защиты тем, кто оказался в не том месте в не то время. Но тут распахнулись городские ворота, и едва щель стала достаточно широкой, сквозь нее из двадцатифутовой арки галопом выскочили уланы в красных кафтанах и понеслись вниз между длинными, пустыми рыночными рядами. Солнечный свет засверкал на наконечниках копий, нагрудниках и шлемах. Это вышла Гвардия Королевы. Достаточно много. Башир вернулся к изучению фургонов.
Очевидно офицер под флагом с медведем, если это был медведь, уже все посчитал. Пятьдесят против двухсот очень слабые шансы на победу из-за нескольких фургонов. Спешившиеся всадники уже вернулись в седла, и едва Башир вернулся к их изучению, вся группа уже мчалась на север, синий-белый флаг слегка отстал от общей группы. Большая часть людей толпилась возле дороги, глядя в след убегающих солдат, ему было понятно их замешательство, словно он видел их лица, но некоторые немедленно помчалось собирать свои разбросанные вещи и складывать их назад в фургоны.
Гвардейцы собрались вокруг фургонов несколько минут спустя и быстро положили этому конец. Они быстро стали сгонять людей к фургонам. Некоторые все еще пытались проскочить мимо них за какой-то дорогой для них вещью, а один мужчина принялся махать руками и протестовать перед одним из Гвардейцев, очевидно офицером с белыми перьями на шлеме и с красным шарфом поперек груди. Но офицер наклонился в седле и треснул наотмашь протестующего по лицу. Парень камнем грохнулся на спину, и, застыв на мгновение, все, кто еще не забрался в фургоны, опрометью понеслись к ним. Кроме пары мужчин, которые задержались, чтобы подобрать упавшего товарища за руки и ноги, и быстро его понесли, словно он был тюком с тряпками. Женщина из последнего в колонне фургона уже стегала лошадь, чтобы повернуть его назад к городу.
Башир опустил трубу, чтобы посмотреть на лагерь, и поднес его поближе к глазу чтобы лучше видеть. Солдаты все еще ковыряли землю лопатами и мотыгами, а другие, разгружая фургоны, таскали мешки и бочки. Знать и офицеры следили за их работой. Все были спокойны как коровы на пастбище. Наконец, кто-то заметил происходящее между ними и городом, затем еще один и еще, а один всадник явно принялся выкрикивать распоряжения. Знамя с медведем только что въехало в лагерь.
Зажав трубу подмышкой, Башир нахмурился. У них не было никакой охраны на холмах вокруг, чтобы предупредить их об опасности, за пределами их лагеря. Их вера в то, что никто не собирается начинать битву, глупа. Если другие лагеря так же небрежны, и если никто не исправит эту ошибку, это может оказаться полезным. Он раздраженно пыхтел сквозь усы. Если бы он собирался разобраться с осаждающими.
Новый взгляд в сторону фургонов показал ему, что они на полпути к Тарвалонским Воротам с эскортом Гвардейцев. Возницы настегивали свои упряжки, словно преследователи дышали им в спину. Или, возможно, только офицер, который за чем-то махал мечом над головой.
«Не будет сегодня никакого танца», — сказал он.
«Тогда я найду как с пользой потратить день, чем наблюдать как мокроземцы роют норы», — ответил Бейл. — «Пусть ты всегда обретешь воду и тень, Даврам Башир».
«В настоящее время я предпочитаю сухие ноги и теплый камин», — пробормотал в ответ Башир, не подумав, но сразу об этом пожалел. Наступи на обычай этого парня и он убьет тебя не задумываясь, а Айил весьма привержены обычаям и кроме того странные.
Но Бейл закинул назад голову и рассмеялся.
«Мокроземцы все переворачивают с ног на голову, Даврам Башир», — Странные жест его правой руки обращенный другим Айил поднял их на ноги, и они помчались в восточном направлении широким легким бегом. Снег, кажется, не доставлял для них неудобства.
Задвинув трубу в кожаный чехол, висящий у луки седла Быстрого, Башир поднялся в седло и направил гнедого на запад. Его собственный эскорт ждал его с обратной стороны холма, и они пристроились позади него с едва слышным скрипом кожи и без звона не подвязанного металла. Их было меньше чем в эскорте Бейла, но все они были крепкими парнями из его поместья в Тайре, и он много раз водил их в Запустение, прежде чем повел их на юг. У каждого была своя сторона света для наблюдения: вперед или назад, левый и правый край, верх и низ. Их головы постоянно вертелись. Он только надеялся, что они не пропустят движения. Лес здесь был редок, все ветки были голыми за исключением редких дубов, кожелистников, сосен и елок, но заснеженная земля была в таких холмах, что сотня солдат могла стоять в пятидесяти шагах от вас и легко оставаться невидимыми. Не то, чтобы он ожидал чего-либо подобного, но то, что вас убило всегда было, то чего вы никогда не ожидали. Подсознательно он ослабил меч в ножнах. Нужно просто ждать неожиданного.
Командовал эскортом Тумад, поскольку Башир большую часть времени не знал чем еще занять молодого лейтенанта. Он мыслил ясно и мог видеть не только то, что было перед носом. Он был создан для командования, если проживет достаточно долго. Высокий парень, чуточку ниже Бейла, сегодня на его лице, подобно второму носу, повисло неудовлетворение.
«Что тебя беспокоит, Тумад?»
«Айил был прав, милорд», — Тумад сердито дернул себя за густую черную бороду. — «Эти андорцы плюют нам под ноги. Мне не нравится убегать, когда кто-то треплет меня за ухо», — Он был еще очень молод.
«Ты видимо скучаешь? » — рассмеялся Башир. — «Тебе нужно больше впечатлений? Тенобия — всего в пятидесяти лигах к северу от нас, и если можно доверять слухам, она притащила Этаниэллу Кандорскую, Пэйтара Арафэльского и даже Изар Шайнарский с ней. В наших поисках, сюда прибывают все силы Пограничных королевств, Тумад. Тем андорцам, что сидят в Муранди не нравится, что мы сидим в Андоре, и, как я слышал, если армия Айз Седай, с которой они столкнулись, еще не растерла их в пыль, в наших поисках они тоже могут прибыть сюда. А может, рано или поздно, и Айз Седай прибудут вслед за ними. Мы пошли за Возрожденным Драконом, и я не думаю, что хотя бы одна сестра это позабудет. А кроме них, есть Шончан, Тумад. Ты действительно думаешь, что мы видели их в последний раз? Они снова полезут к нам, или мы должны будем отправиться к ним. Либо так, либо по другому. Вы молодые не узнаете неприятности, даже когда они ползают по вашим усам!»
Тихие смешки пронеслись среди мужчин за спиной, мужчин таких же опытных как сам Башир, и даже Тумад смеясь сквозь бороду показал белые зубы. Они все были прежде на войне, но никогда на столь странной как эта. Оглядываясь вокруг, Башир наблюдал за дорогой сквозь деревья, но только с половиной внимания. Если говорить на чистоту, Тенобия действительно его волновала. Только Свет знает, почему Изар и другие вместе решили бросить Запустение, и еще меньше, почему они сняли так много солдат, сколько по слухам, они привели на юг. Даже если слухи поделить пополам. Несомненно, у них были свои причины, которые они считали правильными и вескими, и несомненно, Тенобия их разделяла. Но он ее знал. Он учил ее ездить верхом, наблюдал, как она росла, преподнес ей Сломанную Корону, когда она заняла трон. Она была хорошим правителем, не слишком властная, не слишком легкомысленная, умная, если не всегда мудрая, храбрая, но не безрассудная, но сказать «импульсивная» было слишком мало, чтобы ее правильно описать. Несколько раз было бы мало даже слова «горячая». И он был почти уверен, почти на все сто, что у нее имелась собственную цель помимо общей с другими, чтобы его отыскать. Голова Даврама Башира. И если это так, она вряд ли успокоится, отправив его еще раз в ссылку, если зашла настолько далеко. Чем дольше Тенобия несет кость в зубах, тем тяжелее будет убедить ее бросить. Это была явная проблема. Она должна быть в Салдэйе, охранять Границу Запустения, но и он тоже должен быть там. Она могла дважды, по крайней мере, обвинить его в измене за то, что он сделал, начиная с прибытия на юг, но он по прежнему не видел другого способа решить проблему. Восстание — Тенобия могла свободно назвать это и так, на свой выбор — случай с восстанием было бы ужасно рассматривать. Ему хотелось бы, чтобы его голова подольше твердо держалась на шее. Явная и щекотливая проблема.
Лагерь восьми тысяч легкой конницы, которую он сохранил после походов против Иллиана и Шончан, занимал больше места, чем лагерь на тарвалонской дороге, но нельзя было сказать, что он был растянут. Коновязи стояли ровными рядами, с кузнецами с каждой стороны, протянувшись между одинаково строгими рядами больших серых или белых палаток, хотя теперь на многих из них было много заплат. После сигнала трубы каждый был готов вскочить в седло и начать сражаться на счет пятьдесят, и его капралы, которых он когда-то назначил, следили, чтобы все укладывались в этот счет и не дольше. Даже палатки маркитантов и их фургоны, стоявшие в ста шагах к югу от прочих, были более организованными, чем лагерь осаждающих, словно они следовали примеру салдэйцев. По крайней мере, некоторые.
Поскольку он со своим эскортом подъезжал, солдаты в лагере забегали возле лошадей, будто сигнал уже раздался. Некоторые обнажили мечи. Голоса были обращены к нему, но при виде большой толпы мужчин и женщин, главным образом женщин, собравшихся в центре лагеря, он почувствовал внезапный холод внутри. Он пришпорил коня, и Быстрый в галопе прыгнул вперед. Он не знал, последовал ли кто-нибудь за ним или нет. Он не слышал ничего, кроме крови стучащей в ушах, не видел ничего, кроме толпы перед его собственной остроконечной палатки. Палатки, которую делил с Дейрой.
Добравшись до толпы он не стал осаживать коня, только оттолкнулся от седла и продолжил бег по земле. Он слышал, что люди говорили, не понимая, о чем они говорят. Они расступились перед ним, открыв проход к палатке, не дожидаясь когда он их сметет с дорогу.
Только возле полога палатки он притормозил. Палатка, достаточно просторная для размещения двадцати солдат, была переполнена женщинами, женами лордов и офицеров, но его глаза быстро нашли собственную жену Дейру, сидящую на складном стуле посереди ковров, что служили полом, и холод исчез. Он знал, что она однажды умрет — они оба умрут — но единственная вещь, которой он боялся, остаться жить без нее. В этот момент он понял, что некоторые из женщин помогали ей снять платье, обнажив ее торс. Еще одна прижимала свернутую ткань к левой руке Дейры, и ткань становилась красной, кровь бежала по руке сквозь ткань и капала с ее пальцев в чашу на ковре. В чаше уже набралось значительное количество темной крови.
Она увидела его в тот же самый момент, и на слишком бледном лице засверкали ее глаза.
«Вот что бывает, когда нанимаешь на работу иноземцев, муж», — она сказала свирепо, потрясая в его сторону длинным кинжалом, зажатым в правой руке. Она была высокой как большинство мужчин, даже на несколько дюймов выше его, и красивая. Ее лицо обрамляли черные как крыло ворона волосы с белыми прядями. У нее был командный голос, который становился властным, когда она была сердита. Даже если она едва могла сидеть прямо. Большинство женщин были бы смущены, оказавшись голой по пояс перед таким числом народа, рядом с собственным мужем. Но не Дейра. — «Если бы ты не мчался всегда, словно ветер, мы могли бы вызвать несколько хороших слуг из наших собственных поместий, чтобы выполнять необходимую работу».