Джордж Кэтрин. Сделка с боссом

   Когда Элери влетела в комнату Джеймса, она с испугом обнаружила, что он неестественно прямо сидит на кровати, уставившись в пространство лихорадочно пылающими глазами.
   – Что это вы, черт побери, здесь делаете? – требовательно спросил он изменившимся до неузнаваемости хриплым голосом.
   Элери невозмутимо подошла к кровати.
   – Извините, что оставила вас одного. Я ездила домой за лекарствами.
   – Элери? Брюс у себя? Соберите совещание директоров… – Он закашлялся.
   Она положила ладонь ему на лоб и прикусила губу. Он весь горел. Поправив подушки, Элери заставила Джеймса лечь и укрыла одеялом.
   – Я схожу наверх и принесу вам холодное питье. Постарайтесь лежать спокойно.
   Поспешно выйдя из комнаты, она кинулась наверх к телефону в холле и по номеру «Скорой помощи» оставила для семейного врача Джеймса сообщение, что мистер Кинкейд нуждается в медицинской помощи.
   Когда она вернулась к Джеймсу, он весь дрожал, но к ее величайшему облегчению, на этот раз ее узнал.
   – Я позвонила доктору, – воинственно заявила она. – И без возражений, пожалуйста.
   – Я бы просто не посмел, – прокаркал он, с трудом сглотнув. – Мне хочется пить.
   – Очень хорошо. Выпейте минеральной воды. Попозже я сделаю вам фруктовый напиток. – Она наполнила стакан и протянула ему. – Джеймс, куда мне позвонить, чтобы кто-нибудь пришел и присмотрел за вами?
   Джеймс осушил стакан и затем удрученно покачал головой.
   – Абсолютно некуда. У меня легкая простуда и кашель, вот и все, так что нечего суетиться. Мои родители живут во Франции, а у сестры трое детей, старшему из которых нет и десяти.
   Элери озабоченно нахмурилась, закусив губу.
   – Может, позвонить мисс Теннент?
   – Камилле? – Джеймс, было, засмеялся, но смех тут же перешел в приступ кашля. – Только упомяните при ней о гриппе, и она тут же сбежит, даже не оглянувшись.
   – Но в таком состоянии вам нельзя оставаться одному, – озабоченно проговорила Элери.
   – Ничего со мной не случится, – заверил он ее.
   Нимало не успокоившись, Элери отнесла грязные простыни наверх и сунула в стиральную машину, которую обнаружила в тесной комнатушке рядом с кухней. Затем приготовила лимонный напиток, который собиралась оставить Джеймсу на ночь. Когда она принесла напиток вниз, он дремал, но дышал так прерывисто и тяжело, что ее тревога возросла. Элери пододвинула кресло поближе к кровати и села, постепенно приходя к убеждению, что ей придется остаться здесь на ночь.
   К счастью, наконец, появился врач. Несмотря на молодость и усталость, он внушал доверие.
   – Вы подхватили старый добрый грипп, мистер Кинкейд, отсюда и высокая температура, – бодро объявил он, тщательно обследовав больного. – Но так как у вас завидное здоровье, то жар скоро пойдет на убыль. Я оставлю вашей жене рецепт на антибиотики, чтобы исключить возможность осложнения на легкие.
   Элери проводила его, выслушала по пути подробные инструкции и вернулась к Джеймсу.
   – Вот вам и легкая простуда! – мрачно сказала она. – Вы можете вести себя хорошо хотя бы несколько минут? Мне надо съездить в город за лекарствами, которые вам прописали.
   – Вы так доведете себя Бог знает до чего, – огорченно проговорил Джеймс.
   – Чепуха. Очень хорошо, что я здесь оказалась.
   – Для меня-то точно, дорогая жена!
   Элери улыбнулась.
   – А теперь спите. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
   Она съездила в аптеку и, приехав назад, увидела, что Джеймс выходит из ванной. Элери быстро расправила простыни, взбила подушки и укрыла его одеялом, когда он с благодарным видом растянулся на кровати.
   – Пришлось встать, – сказал он с притворным раскаянием. – Есть вещи, которые вы не можете сделать за меня.
   – Верно. – Ничуть не смутившись, она протянула ему первую дозу лекарства и стакан воды. – Но это я могу. Проглотите таблетки и выпейте всю воду до капли, чтобы поберечь свои почки.
   Джеймс бросил на нее обиженный взгляд поверх краешка стакана.
   – В моей спальне красивая женщина, и ей не о чем говорить, кроме как о моих почках! Должно быть, я теряю форму.
   Усмехнувшись, Элери посмотрела на часы.
   – Вы уходите? – встревожился он.
   Она покачала головой.
   – Я просто хотела знать, который час. Уже четверть десятого.
   – Только? А мне казалось, что полночь.
   – В следующий раз надо будет выпить таблетки в час пятнадцать. – Элери приняла решение. – Джеймс, можно воспользоваться вашим телефоном?
   – Вы можете делать все что угодно, – хрипло проговорил он, и его покрасневшие глаза неожиданно сверкнули. – Наверное, я был не в споем уме, когда позволил вам уйти из «Нортволда».
   – Кажется, у вас опять бред, – прозаическим тоном заметила Элери. – Я сейчас вернусь.
   Она поднялась наверх и позвонила домой.
   – Нико? Мама дома?
   – Еще нет.
   – Ладно. Слушай меня внимательно. Передай ей… только не забудь, как ты это уже проделал сегодня, маленькое чудовище.
   Послышалось сдавленное восклицание, за которое Кэтрин охотно надрала бы Нико уши.
   – Извини, Эл. Мистер Кинкейд звонил сегодня утром, но я уже выходил из дома и забыл… – Он застонал. – Ты ужасно злишься, да?
   – Когда я могла долго на тебя злиться? Вот если бы ты попался мне раньше, я бы тебя точно придушила. Запиши этот номер, и пусть мама мне позвонит, как только сможет. Это очень важно, милый.
   Он поклялся, что все передаст в ту же минуту, как мать появится на пороге.
   Когда она вернулась, Джеймс посмотрел на нее с выражением неодобрения.
   – Вам следует пойти домой, – прохрипел он.
   – Еще рано. – Она улыбнулась. – Вообще-то я проголодалась. Если не возражаете, я поднимусь в кухню и сделаю себе бутерброд.
   – Черт, конечно! – виновато воскликнул он. – Как это я не подумал…
   – Вы слишком больны, чтобы думать, – великодушно заявила она. – Как вы себя чувствуете?
   Его губы иронично скривились.
   – Мужская гордость обязывает меня ответить – прекрасно. Но, честно говоря, Элери, я чувствую себя отвратительно.
   Он мог и не говорить. Глубоко посаженные глаза горели лихорадочным огнем, кожа обжигала, когда Элери приложила руку ему ко лбу.
   – Раз лекарства принялись за работу, вам должно стать лучше, – постаралась она его успокоить. – Отдохните. Я быстро перекушу и вернусь. И, пожалуйста, не берите трубку, если позвонит телефон. Я жду звонка от матери.
   Элери съела бутерброд с сыром и сделала себе кофе, когда, наконец, позвонила мать.
   – Элери? Это ты?
   – Да.
   – Чей это номер? Где ты? Нико сказал, что вечеринку собирались отменить…
   – Ее отменили. Джеймс Кинкейд слег с гриппом. Очень тяжелая форма. Я у него. – Элери коротко и ясно обрисовала ситуацию, включая отсутствие близких родственников, которые могли бы помочь. – Я просто не знаю, что делать, мама. Джеймс действительно очень болен, временами даже бредит. Никого не оказалось под рукой, чтобы давать ему лекарства ночью.
   – Совсем никого? – удивилась мать. – У него нет даже девушки?
   – Вообще-то есть. Но она в Лондоне и предпочитает держаться подальше от микробов, как я поняла.
   – А ты под рукой. – Кэтрин вздохнула. – Видимо, все это значит, что ты считаешь своим долгом остаться с ним.
   – Придется, ма. У него жутко высокая температура.
   Наступило минутное молчание.
   – Элери, я знаю, что ты не успокоишься, если бросишь беднягу в таком состоянии. И очень мило с твоей стороны, что ты вначале посоветовалась со мной. В твоем возрасте тебе не надо спрашивать разрешения. Я пришлю Нико с твоими вещами. Он может остаться с тобой на ночь.
   – Что?!
   – Спокойно. Я знаю, что тебе не нужна дуэнья, девочка. Но если у мистера Кинкейда опять начнется бред, возможно, ты будешь рада, что рядом мужчина. – Последовала пауза. – Нико может спать где-нибудь на диване и утром прямо оттуда пойдет в школу.
   Элери понимала, что в словах матери есть смысл.
   – Ну, хорошо. Только, пожалуйста, накорми Нико, прежде чем выпускать его из дома, – взмолилась она.
   – Конечно. И подменю тебя в кафе завтра утром, – добавила мать. – Едва ли ты будешь в силах работать.
   – Об этом я даже не подумала. Спасибо тебе, – пылко поблагодарила ее Элери. – Все случилось так неожиданно… Если бы Нико передал мне сообщение, я даже не узнала бы, что Джеймс болен.
   – Надеюсь, завтра ты сможешь отоспаться в собственной постели… Вряд ли сегодня ночью тебе удастся сомкнуть глаза.
   – Еще раз спасибо, мама. Ты просто ангел.
   Когда чуть позже Джеймс проснулся, он увидел, что Элери, свернувшись калачиком в необъятном кресле, обитом розовым бархатом, читает при свете лампы.
   – Этюд в бархате – по-видимому, кисти Рафаэля. – Он улыбнулся, когда Элери, вздрогнув, взглянула на него. – Я думал, вы уже ушли.
   Она призвала на помощь все свое мужество.
   – Джеймс, я собираюсь остаться здесь на ночь, чтобы быть уверенной, что вы примете лекарства.
   У него был ошарашенный вид.
   – Но я не могу допустить…
   – Не беспокойтесь. Ваша репутация не пострадает. Надеюсь, вы не против, если Нико тоже проведет у вас ночь.
   Джеймс ухмыльнулся.
   – На тот случай, если я забудусь? В данный момент я не представляю опасности для вашей добродетели, Элери… Как бы мне этого ни хотелось, – добавил он, снова закашлявшись. – И, разумеется, я ничего не имею против.
   – Вы уже бредили сегодня, – сообщила она с невозмутимым видом. – И если вдруг впадете в буйство, мне может понадобиться помощь.
   – Я никогда бы вас не обидел! – возмущенно выдохнул он.
   – Верю. Но вы сильнее меня. Если придется затаскивать вас в кровать, мужская сила пригодится. – Элери вскинула голову, услышав звонок в дверь. – Наверное, это Нико.
   Она поднялась наверх и, впустив брата, велела ему поставить велосипед в холле и постараться не поцарапать стены.
   Нико осмотрелся вокруг и присвистнул, выражая свое одобрение.
   – Неплохо! – Его глаза подозрительно сузились. – С тобой все в порядке, Эл? Вид у тебя тот еще.
   – Спальни внизу. Пришлось побегать вверх и вниз. Извини, что так получилось, милый.
   – Я всегда готов вступиться за твою честь! – заверил он ее, ухмыльнувшись.
   Элери засмеялась, покачав головой.
   – Это мама тебе поручила?
   – Нет, папа. Не то чтобы он это сказал, но я понял намек. – В его глазах сверкнуло озорство. – Правда, я могу держаться подальше, если ты не хочешь, чтобы твою честь защищали.
   – Ей ничто не угрожает. Но в любом случае я справлюсь сама! – едко добавила она и взяла у Нико тяжелую сумку. – Надеюсь, мама положила сюда что-нибудь практичное. Для ангела милосердия я слишком разряжена.
   – Она много чего положила, в том числе и мою куртку. – Нико вытянулся и отдал честь. – Я должен сразу же ее повесить, быть полезным и не торчать всю ночь перед телевизором, вот так, – пробубнил он, забавно имитируя уэльскую скороговорку.
   Элери хихикнула и, вытащив аккуратно сложенную куртку, обнаружила под ней белье, джинсы, белую рубашку, желтый свитер, толстые колготки, пару кожаных туфель без каблуков и, на самом дне сумки, банку фирменного уэльского печенья Кэтрин.
   Она сделала знак Нико:
   – Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать. Давай повесим куртку во второй спальне, и затем, думаю, тебе не мешает познакомиться с Джеймсом. Если ночью мне понадобится твоя помощь, лучше ему знать тебя в лицо.
   Джеймс с интересом поднял глаза, когда Элери втолкнула в комнату высокого, красивого юношу.
   – Джеймс, это Нико, – с ноткой гордости объявила она.
   – А, дуэнья, – с хриплым смешком проговорил Джеймс.
   Нико ухмыльнулся.
   – Кто-то же должен присматривать за сестренкой.
   – Вот уж ни к чему, – фыркнула Элери. – Просто мама решила, что мне понадобится помощь, если вы…
   – Стану слишком фамильярным со своей сиделкой, – вкрадчиво подсказал Джеймс, и Нико прыснул.
   – …если у вас опять подскочит температура и начнется бред, – отрубила Элери и махнула рукой Нико. – Тебе лучше уйти, милый, ты же не хочешь заразиться от мистера Кинкейда.
   – Как скажешь. Спокойной ночи, мистер Кинкейд.
   – Просто Джеймс.
   Нико с улыбкой поднял большой палец в знак согласия и затопал вверх по лестнице, чтобы усесться перед телевизором.
   Элери опустилась на стул около кровати.
   – Как самочувствие, Джеймс?
   – Ноют все косточки до единой, голова раскалывается, даже дышать больно, – со страдальческим видом сообщил он. – И меня гложет чувство вины.
   – Но почему?
   – Потому что… не знаю, как ваш впечатляющий братишка, но вы-то обязательно подхватите, что бы там у меня, ни было! – Он закашлялся, и она встала, чтобы налить ему фруктового сока.
   – Теперь уже поздно об этом беспокоиться. Может, вы предпочли бы горячее питье? – спросила она, когда приступ кашля миновал.
   Джеймс с жадностью выпил сок и поставил стакан.
   – Я предпочел бы, чтобы вы отправились домой, и оставили меня в покое, – раздраженно прокаркал он. – Я в состоянии проглотить таблетки без посторонней помощи.
   – Хорошо, – моментально откликнулась она. – Где у вас будильник?
   Джеймс с подозрением посмотрел на нее.
   – Будильник?
   Она кивнула.
   – Я поставлю его на час пятнадцать. Но после того как вы примете лекарство, не забудьте перевести его на пять пятнадцать, а затем на девять пятнадцать – и так далее. Если вспотеете – сразу же замените влажные простыни. Я оставлю белье в кресле перед уходом…
   – Ладно, понял. – Он упал на подушки, признавая свое поражение. – Но все равно я беспокоюсь о вас.
   – Я никогда не болею, – сказала она как можно убедительнее.
   – Я тоже. Но этот вирус свирепствует по всему Нортволду: Брюс целую неделю проболел. – Глаза их встретились. – Хотя по нему я не скучал так, как по вас, Элери. Сердце ухнуло у нее в груди.
   – Мне тоже недоставало моей работы, – невозмутимо проговорила она. – А теперь я должна переодеться во что-нибудь более практичное и уложить спать Нико. Утром ему надо в школу.
   Джеймс улыбнулся.
   – Занятный парнишка… и, должно быть, серьезная опасность для местных девиц.
   – Как ни удивительно, на данном этапе его больше интересует футбол.
   – Элери, – окликнул он ее, когда она встала, собираясь выйти, – я основательно запасся безалкогольными напитками, орехами и картофельными чипсами для моей несостоявшейся вечеринки. Скажите Нико, пусть не стесняется.
   – Ну, тогда он ваш друг навеки!

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Переодевшись в комнате для гостей, Элери обшарила весь дом, прежде чем нашла Нико, который коротал время у телевизора, вольготно расположившись в кабинете Джеймса. На вращающемся кресле возле заваленного бумагами стола валялся раскрытый толстый портфель, а на приставном столике расположились компьютер, принтер и неизбежный факс.
   – Идеальный порядок, ничего не скажешь, – иронически заметил Нико. – Как там твой инвалид?
   – Все переживает, не заражусь ли я от него. Пойду, заварю чай, – добавила она. – Джеймс сказал, что ты можешь взять себе что-нибудь из напитков.
   Нико с энтузиазмом последовал за ней на кухню и вернулся досматривать фильм, вооружившись банкой диетической колы и здоровенной упаковкой картофельных чипсов.
   Приготовив чай, Элери поставила на поднос кружки и тарелку с присланным матерью печеньем и спустилась вниз к Джеймсу, который выразительно выгнул бровь при виде ее одежды.
   – Никогда не видел вас в джинсах. Вам идет.
   – Да уж! – Скорчив пренебрежительную гримасу, она села и налила чай. – Мама прислала немного печенья. Не хотите ли попробовать?
   Джеймс взглянул на тарелку и отрицательно покачал головой.
   – Думаю, не стоит, Элери. Но не выдавайте меня вашей матери, – хрипло добавил он тоном заговорщика.
   – Не волнуйтесь, все останется между нами. Но чай-то вы выпьете? – строго спросила она. – Нельзя обезвоживать организм.
   – Слушаюсь, сестра, – покорно проговорил он. – Чем там занят Нико?
   – Развалился на диване в вашем кабинете, обложившись едой со всех сторон, и приклеился к вестерну. – Взгляд ее упал на книги, лежавшие на прикроватном столике. – Вы читали?
   – Нет. Пытался, но ощущение такое, словно в глазах песок.
   – Давайте я вам почитаю, – предложила она. Джеймс удивленно посмотрел на нее.
   – Неужели вы готовы даже на это?
   – Если хотите.
   Он съехал пониже в постели, морщась от боли во всем теле.
   – Наверное, я не должен соглашаться, Элери, но в данный момент просто не в состоянии спорить.
   – Ночью всегда чувствуешь себя хуже, – успокоила его Элери и взяла наугад одну из книг. – Я начну сначала.
   В юности Элери часто читала вслух маленькому Нико и неплохо преуспела в художественном чтении. С первых же страниц действие романа захватило ее, что придало особую живость ее выразительному грудному голосу. Лежа совершенно неподвижно, Джеймс слушал, не сводя с нее глаз. Густые пряди волос, убранные за уши, отсвечивали эбонитовым блеском в приглушенном свете лампы, отбрасывая тень на ее сосредоточенное лицо.
   Элери чувствовала на себе пристальный взгляд серых глаз Джеймса, но вскоре, увлеченная развитием сюжета, перестала обращать на него внимание. На минуту в дверях возник Нико и помахал рукой, без слов пожелав им спокойной ночи. Джеймс в ответ поднял руку, а Элери, ласково улыбнувшись, продолжила чтение. Поначалу Джеймс беспокойно ерзал, сдерживая рвущийся кашель, но постепенно затих и в полночь уже спал. Элери отложила книгу и, зевнув, устроилась поудобнее в кресле. Убедившись, что ее часы заведены на нужное время, она закрыла глаза и попыталась заснуть.
   Спустя некоторое время, вздрогнув, она открыла глаза, чувствуя, как затекло все тело, и поежилась от холода, хотя в комнате было тепло. Джеймс лежал с пылающим лицом, прерывисто дыша. Взглянув на часы, Элери убедилась, что ему пора принимать таблетки, и мягко дотронулась до сухой, горячей руки.
   – Джеймс, просыпайтесь.
   Глаза его распахнулись, и он уставился бессмысленным взором ей в лицо, приподнявшись на локтях.
   – Кто?.. Что?..
   – Это я, Джеймс, – отрывисто проговорила она, в глубине души расстроенная его пустым, отсутствующим взглядом. – Вам пора принимать лекарство.
   – Мне нужно в ванную, – пробормотал он и, с трудом встав, побрел, спотыкаясь, в ванную. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.
   Тотчас же примчался Нико, одетый в черно-белую футбольную майку с эмблемой «Ювентуса» и трусы.
   – Элери, с ним все в порядке?
   – Не знаю, – обеспокоенно ответила она. – Жаль, что пришлось его разбудить, но ему пора принимать антибиотики. Проследи, чтобы с ним ничего не случилось, милый.
   Нико пересек комнату и постучал в дверь.
   – Мистер Кинкейд… Джеймс. С вами все в порядке? – Он бросил неуверенный взгляд на Элери. – Может, я войду?
   – Да, пожалуйста.
   Нико открыл дверь и испуганно вскрикнул. Отодвинув его в сторону, Элери увидела Джеймса, скорчившегося на полу в полубессознательном состоянии.
   – Джеймс, – она легонько потрясла его, – проснитесь.
   Его глаза открылись, и он в замешательстве уставился на два склонившихся над ним взволнованных лица.
   – Что случилось?
   – У вас был обморок, – сказала Элери. – Нико, возьми его под одну руку, а я под другую. – С большим трудом они поставили его на ноги, и Джеймс всей тяжестью повис на них, положив руки им на плечи. – Вам еще нужна ванная, – пропыхтела Элери, – или можно вернуться в постель?
   Джеймс немного подумал над ответом.
   – В постель, пожалуйста.
   Элери всем сердцем была благодарна Нико за помощь, когда они, дотащив Джеймса до кресла, усадили его на время, чтобы привести в порядок простыни. Затем они снова подняли его и препроводили в кровать, окончательно выбившись из сил.
   – Ты не побудешь здесь, Нико, пока я схожу наверх за минеральной водой? – спросила Элери.
   – Оставайся здесь. Я сбегаю, – заявил он и вылетел из комнаты.
   Элери присела на краешек кровати и взяла Джеймса за руку.
   – Как вы себя чувствуете?
   – Мне уже не так жарко, – сказал он. – Извините за все это. Чертовски хорошо, что Нико здесь. Парнишка что надо, верно?
   Элери кивнула, глубоко обеспокоенная лихорадочным жаром его руки, который в сочетании с горячечным блеском запавших глаз казался тревожным симптомом. Она постаралась уверенно улыбнуться, когда появился Нико с большой бутылкой минеральной воды и чистыми стаканами.
   – Я поставил чайник, Эл. Решил, может, ты захочешь выпить чаю.
   – Спасибо, милый. Ты просто чудо.
   Джеймс с виноватым видом посмотрел на мальчика.
   – Извини, дружище. Но тебе не стоит здесь торчать.
   Нико усмехнулся.
   – Я уже переболел гриппом перед Рождеством. Потому-то Элери и стала такой опытной сиделкой. Практиковалась на мне. – Он неожиданно зевнул. – Наверное, мне лучше лечь. Завтра с утра математика! – Картинно поежившись, он вышел из комнаты.
   – Так, – деловито проговорила Элери, – пора принимать лекарства.
   Джеймс послушно проглотил таблетки, но попытался уклониться от полного стакана воды.
   – Тогда мне опять понадобится в ванную. Посмотрите, чем все кончилось в прошлый раз!
   – Неважно. Весь стакан, пожалуйста.
   Он застонал, но подчинился и, тяжело дыша, вернул ей стакан.
   – Вы настоящий тиран!
   – Просто следую указаниям врача, – невозмутимо возразила она. – А теперь вам надо поспать. Я схожу в кухню и заварю себе чай. Не вздумайте вставать. Я скоро.
   Элери воспользовалась короткой передышкой, чтобы посетить гостевую ванную, где она почистила зубы и умылась, стараясь взбодриться. Она налила себе чашку чая, заглянула в комнату для гостей, убедилась, что Нико уже крепко спит, и вернулась к Джеймсу.
   – Может, опять почитаем? – спросила Элери, усевшись в кресло.
   Джеймс покачал головой.
   – Лучше поговорите со мной. Вам холодно, – добавил он обличающим тоном, заметив, что она дрожит.
   – Чай согреет меня.
   – Возьмите одеяла, – распорядился Джеймс, – и заберите часть подушек.
   Элери встала.
   – Не вижу необходимости. Я могу взять их в другой комнате.
   Когда спустя пять минут Элери уютно устроилась в кресле в коконе из одеял, положив под голову подушку, вся ситуация вдруг показалась ей неправдоподобной.
   – Чему вы улыбаетесь? – поинтересовался Джеймс. Элери объяснила, и он фыркнул. – Никогда не думал, что мне так повезет! – Внезапно его лицо приняло серьезное выражение. – Ответьте мне честно, – настойчиво спросил он, – если бы вы могли, то хотели бы вернуться в «Нортволд»?
   – О да, – не колеблясь, ответила она.
   – Но вы не можете подвести свою семью.
   – Не могу. Правда, это не единственная причина. – Она в упор посмотрела на Джеймса. – Подозрения ранят. Больно.
   Он поморщился, глаза сверкнули на бледном лице.
   – И вы мне этого не простите?
   – Совершенно верно.
   – Может, смените гнев на милость, если я встану на колени?
   Элери покачала головой, улыбнувшись против воли.
   – Ничего не выйдет. Тем более что я не могу себе представить вас на коленях. – Неожиданно она непроизвольно зевнула.
   – Вы, наверное, едва живы, – мрачно заметил Джеймс.
   – Нет. Просто устала. Мы оба устали, – твердо сказала Элери. – Постарайтесь заснуть, прошу вас.
   Она выключила лампу и поглубже устроилась в своем гнезде из одеял, сожалея, что не может читать. Сидя без сна в безмолвной темноте, она ясно осознала, насколько опрометчиво поступила, ввязавшись в эту историю. Но не перепоручать же Джеймса заботам неизвестной сиделки!
   Ее семья наверняка считает, что она тронулась умом, добровольно предложив свои услуги человеку, из-за которого ей пришлось уволиться. И их можно понять. Приятно, конечно, сознавать, что Джеймс сожалеет о своем поступке и хочет ее вернуть. Однако более чем неразумно работать с человеком, в которого она так сильно влюблена. Даже если ему и вправду не хватает ее в «Нортволде», его личная жизнь принадлежит мисс Камилле Теннент. И ей, Элери, никуда от этого не деться.
   Элери долго сидела, прислушиваясь к звукам, доносившимся с кровати. Джеймс лежал неподвижно, хриплое дыхание выровнялось. Вдруг он начал метаться, что-то бормотать себе под нос, и, включив свет, она увидела, что одеяла сбились и сползли на пол.
   Выбравшись из кресла, она потихоньку, стараясь не разбудить его, принялась поправлять постель. Простыня была влажной, и на лбу у Джеймса сверкали капельки пота. Видимо, у него опять начинался жар. Внезапно его глаза открылись, отсутствующе уставившись на нее, но в следующую секунду в них вспыхнул огонь.
   Без всякого предупреждения Джеймс притянул ее к себе и, сжав в железных объятьях, легко подавил отчаянные попытки сопротивления, перевернувшись так, что оказался сверху. Ее протесты были заглушены жарким прикосновением умелого рта, недвусмысленно говорившим, что поцелуй является лишь прелюдией к тому, что у него на уме.
   Впрочем, едва ли он в своем уме, напомнила себе Элери, вырываясь изо всех сил. Он явно снова был в бреду. Ее усилия оказались тщетными, потому что Джеймс, казалось, обрел маниакальную силу. Он яростно прижимал ее к кровати, в то время как его рот и язык действовали с такой необузданной настойчивостью, что ее тело сдалось. Все тайные фантазии о Джеймсе вдруг ожили, и, оказавшись в его объятиях, она забыла об осторожности. Кожа Элери горела там, где ее касались умелые, неутомимые пальцы, его язык и руки творили чудо, разжигая в ней пламя, которое, вырвавшись на волю, полыхало, подняв такую бурю чувств, что она беспомощно отдалась ощущениям, превосходящим самые смелые мечты. Задыхаясь, она извивалась под ним, как вдруг Джеймс издал приглушенный довольный звук, не отрывая губ от ее рта. Его дрожащие руки занялись ее поясом, и внезапно Элери опомнилась. С холодной, беспощадной ясностью разум вернулся к ней.