Джойс Бренда. Самозванка

   Не слушая Хорна, Блэйк распечатал конверт и обнаружил там тщательно составленное послание. Видимо, Виолетта учла наставления Катарины по написанию писем.
   Лорд Невилл повернулся спиной к Хорну, которого он даже не пригласил войти, и прочитал:
   «Дорогой Блэйк! Вы были совершенно правы. Наш брак невозможен, и я прошу вас о разводе. Мне бы не хотелось, чтобы вы могли обвинить меня в неблагодарности. Я признательна за все, что вы сделали для меня. Я желала бы, чтобы, вы как можно скорее начали бракоразводный процесс, чтобы мы могли жить независимо друг от друга. Когда я найду себе жилье, я сообщу вам свой новый адрес. Я желаю вам счастья.
   Ваш друг Виолетта».
   Блэйк смял листок. Его захлестнула обида. Он обвинял Виолетту в измене. Повернувшись, он увидел, на лице Ральфа усмешку.
   — Проваливай! — закричал Блэйк, и через долю секунды его тяжелый кулак свернул Хорну нос набок.
   Итак, она оставила его и просит о разводе. Блэйк сидел в библиотеке за письменным столом, уронив голову на руки. Виолетта оставила его. Других мыслей в его голове не было. Блэйк не знал, который час и сколько времени прошло с тех пор, как он вытолкал из дома эту наглую рожу — Хорна.
   В дверь постучали. Блэйк рассвирепел. Кто смеет его тревожить? Он молча поднял голову и уставился на дверь. Стук повторился.
   — Блэйк, я знаю, что ты там, — раздался голос его брата, и дверь распахнулась.
   В простенке появилась фигура Джона, которого с двух сторон поддерживали слуги. Блэйк никого видеть не хотел, Джон исключением не был.
   — Боже, — слабо воскликнул Джон. — Блэйк, засвети лампу!
   — Странное время для визитов ты выбрал, Джон, — угрюмо заметил Блэйк.
   Слуги помогли Джону опуститься в кресло и вышли, оставив братьев одних.
   — Блэйк, скажи, это правда, что твоя жена бросила тебя?
   — Как, черт возьми, ты об этом узнал? — в недоумении спросил Блэйк.
   — Не скажу.
   «Это все прислуга», — подумал Блэйк. Он их уволит всех. В первую очередь Талли. В бешенстве Блэйк подошел к шкафчику и налил себе и брату виски. Подняв свой стакан, он провозгласил:
   — За мою свободу! Я всегда хотел только этого!
   — Что же случилось? — все-таки спросил Джон. — Виолетта была тебе хорошей женой. Ты был влюблен в нее.
   — Я никогда не был влюблен и теперь не влюблен! — Блэйк с силой сжал свой стакан. — Боже! Что ты за неисправимый романтик!
   — Ты не ответил на мой вопрос, — недовольно заметил Джон.
   — Она сбежала. К Хорну. Она требует развода. В этом я с ней солидарен. — Он залпом допил остатки виски. — Полностью.
   — Неужели, черт возьми, ты согласишься дать ей развод?
   — Сразу после процесса. Она выбрала чертовски неудачное время, чтобы сбежать, — пробормотал он. — Для нее в этом нет смысла.
   — Блэйк, верни ее, — посоветовал брату Джон. — Вы не можете приходить на слушание дела поодиночке. Это существенно затруднит ее оправдание.
   Джон был прав, но Блэйк сказал себе, что отныне это не его дело.
   — Я не буду возвращать ее. Додж будет подсказывать ей, как отвечать на вопросы лордов, он же будет отвозить ее домой. Я не стану мириться с ней. — Блэйк был неколебим.
   — Ты просто дурак, — заключил Джон. — Как ты мог позволить ей сбежать?
   Блэйк едва не швырнул в брата стаканом.
   — Ты специально провоцируешь меня? Ты что, забыл? Я женился на ней, только чтобы спасти от петли! И это правда.
   — Может, мне стоит поехать и уговорить Виолетту вернуться? Я уверен, что можно достичь мира, если каждый из вас будет предельно искренен с собеседником.
   — И говорить не о чем, — грубо оборвал брата Блэйк, хотя внутренне он был готов просить Джона выступить посредником.
   — Кроме процесса, — нахмурился Джон.
   — И развода, — добавил Блэйк.
   Утром следующего дня явился Додж со скверными новостями. Накануне Блэйк оповестил его запиской, что отныне они с женой живут врозь, и Додж был весьма опечален этим известием. Он настоятельно советовал наладить отношения хотя бы на время процесса. Блэйк был вне себя и отчаянно ругал Виолетту.
   Блэйк сидел в гостиной и пил крепчайший черный кофе. Только так он мог поддержать себя. Две ночи подряд после бегства Виолетты он не мог сомкнуть глаз. Наконец в дверях появился Талли, за ним стоял Додж.
   — Виконт, к вам мистер Додж.
   Блэйк встал, чтобы обменяться рукопожатиями с Доджем и понял, что адвокат чрезвычайно расстроен.
   — Блэйк, у меня скверные новости.
   — Вижу это по вашему лицу.
   — Вчера я отправился к леди Невилл, чтобы уговорить ее помириться с вами хотя бы на время слушания дела, но, не застав никого дома, уехал. Сегодня утром я снова попытался нанести ей визит. Я был возле ее дома в половине девятого, но в квартире никого не обнаружил.
   Блэйк молчал.
   — Виконт, — хмуро произнес адвокат, — она сбежала. Она скрылась. Квартира заперта, — повторил Додж.
   Блэйк отказывался верить в вероломство жены.
   — Я опросил ее соседей и выяснил, что она уехала вчера вместе с Хорном. В карету погрузили полдюжины чемоданов. Блэйк, вряд ли она отправилась в путешествие. Она не вернется.
   На лбу Блэйка выступили капельки пота. Он вспомнил одну странную фразу из ее письма: «Когда я найду себе жилье, я сообщу вам свой новый адрес».
   — Я опросил всех, кто живет поблизости. Один мальчик сообщил мне, что слышал, как Хорн и ваша супруга говорили о Париже.
   Блэйк лишился дара речи. Он смотрел на Доджа и не видел его. Она покинула страну. Сбежала. Во Францию.
   — Виконт, — сказал Додж, — боюсь, что этот необдуманный шаг может иметь серьезные последствия. Слушания начнутся через пять дней, а обвиняемой нет.
   — В этом случае процесс не должен состояться, не так ли? — спросил Блэйк.
   — Он не состоится до тех пор, пока леди Виолетту не обнаружат и не принудят вернуться в Лондон, — подтвердил Додж. — Но это был бы весьма неблагоприятный ход событий.
   Блэйк понимал это слишком хорошо.
   — Лучше всего предпринять частные поиски леди Виолетты и уговорить ее предстать перед судом чести. Никого не следует ставить в известность о том, что она пропала.
   Итак, она сбежала из страны. Блэйку было трудно дышать. Но почему? Возвращаться назад она не собирается. В этом он не сомневался.
   — Блэйк, — мягко сказал Додж. — Только мы с вами знаем, что леди Виолетта не виновна в смерти сэра Томаса. Всем остальным это надо доказывать. Если известие о ее исчезновении станет достоянием гласности, убедить суд в невиновности леди Виолетты будет практически невозможно.
   Блэйку не надо было объяснять последствий бегства Виолетты. Ничего хуже она не могла сделать.
   Но, что бы он ни внушал себе и другим, его беспокоила судьба его жены. Внутренне он не сомневался, что она сбежала вовсе не от страха перед процессом, а от их брака, от него.

Глава 30

Париж

   Они прибыли в Париж со всеми пожитками и четырьмя фунтами стерлингов — остатками щедрого подарка Блэйка. На переезде в другую страну настоял Ральф. Виолетта была слишком несчастна, чтобы принимать решения и сопротивляться.
   Они пересекли канал без всяких приключений и свою первую ночь в Париже провели в маленькой скромной гостинице.
   Виолетта шла по одной из самых роскошных улиц французской столицы, кутаясь в шерстяную накидку. Стоял зябкий декабрьский денек. Мимо Виолетты то и дело проезжали экипажи с нарядно одетыми женщинами, которые весело болтали друг с другом. Молодую женщину пьянил запах свежего хлеба и булочек, посыпанных какими-то удивительно приятными специями. От голода у нее сводило желудок. Последние дни она почти не ела.
   Виолетта остановилась около невысокого здания с черепичной крышей. Белый туф, из которого было сооружено здание, искрился на легком морозце. Домик был такой чистый и нарядный, что, казалось, будто его только что скребли щеткой. Поверх двух массивных деревянных полированных дверей шла надпись, выложенная огромными буквами: «Дом Лангдока». К окну магазина изнутри подошла рыжеволосая женщина и бросила взгляд на Виолетту.
   В тот день Ральф был занят поиском дешевого жилья, а Виолетта — поиском работы. Консьержка отеля, где переночевали двое беглецов, объяснила Виолетте, что «Дом Лангдока» был одним из лучших в Париже магазинов, где богатые женщины могли купить все необходимое и приятно провести время.
   Виолетта повела плечами и отвернулась. Она вспомнила о магазине леди Алистер.
   Двое служащих надевали на манекен, выставленный в витрине, прекрасное бальное платье. Как трудно ей было теперь думать о работе. Виолетта чувствовала себя несчастной, покинутой, никому не нужной маленькой девочкой. У нее почти не осталось сил на страдания. Но они с Ральфом нуждались в деньгах, в постоянном источнике доходов. Глазом не успеешь моргнуть — и четыре тысячи фунтов растворятся в суетной парижской жизни. Ни Ральф, ни Виолетта раньше не бывали в Париже, не говорили по-французски, и беглянка опасалась, что работу им будет найти непросто. Конечно, она выучит французский язык, и сделает это как можно скорее. Это заставит ее отвлечься от бесконечных мыслей о Блэйке.
   Всего два дня, как она оставила Блэйка, а ей кажется, что с той поры она прожила несколько жизней. Интересно, встретит ли она его когда-нибудь?!
   Напротив магазина, совсем рядом с Виолеттой, остановился экипаж черного цвета, и из него торжественно вышли, поддерживаемые кучером, две важные дамы, вслед за которыми спустились и их компаньонки. С удивлением глядя на Виолетту, женщины прошли в магазин.
   Виолетта понимала, что ей следует пойти внутрь, но у нее не было сил даже открыть двери. Ральф не позволил ей в Лондоне ни с кем попрощаться. А ей бы так хотелось поблагодарить за доброе к себе отношение Катарину, графиню и леди Алистер.
   Неожиданно двери магазина распахнулись, и на улицу вышла грузная рыжеволосая женщина. Несмотря на полноту, внешность у нее была довольно приятная, а рыжие волосы оказались натуральными. На даме было шерстяное платье абрикосового цвета. Рыжеволосая женщина подошла к Виолетте и защебетала по-французски:
   — Мадам, что с вами? Прошу вас, пройдите… Виолетта несмело улыбнулась.
   — Простите, — принялась объяснять она. — Я не говорю по-французски. Я выучу ваш язык, как только представится возможность.
   Из глаз ее полились слезы.
   — Ах, бедняжка, — прощебетала француженка. — Пойдемте со мной.
   У нее оказалась добрейшая улыбка и мелодичный голос.
   Виолетта смахнула с ресниц слезинки и позволила женщине увлечь себя внутрь. Пол магазина был устлан ковром кирпичного цвета. Настенные панели красного дерева сияли зеркалами, отчего пространство магазина существенно увеличивалось. Помещение было освещено хрустальными люстрами, свешивающимися с украшенного лепниной потолка. Повсюду стояли диваны, кресла, козетки, где усталые посетительницы магазина могли отдохнуть. Француженка подвела Виолетту к желтому дивану и усадила ее.
   — Прекрасная незнакомка, позвольте я принесу вам что-нибудь выпить.
   — Но… но я всего-навсего обычная покупательница, — пролепетала Виолетта, решив, что женщина перепутала ее с кем-то.
   — Вы выглядите такой растерянной, что чашечка кофе вам, надеюсь, не повредит.
   Виолетта кивнула и, пока рыжеволосая француженка ходила за кофе, с любопытством изучала, что творится вокруг. В противоположном конце зала две посетительницы с восторгом рассматривали коллекцию новых тканей. Как трудно поверить, что она в Париже! Виолетта надеялась, что, покинув Лондон и Блэйка, не совершила ошибки.
   Рыжеволосая француженка вернулась, держа в руках изящный серебряный поднос, на котором стояла чашечка черного кофе со сливками. Серебряная сахарница и сухарница, где под кружевной салфеточкой лежало печенье, которое, казалось, растает, еще не будучи положенным в рот, дополняли сервировку.
   Виолетта поблагодарила свою неожиданную благодетельницу, а та, поставив поднос на столик возле дивана, сама устроилась рядом с Виолеттой.
   — Вам нравится кофе?
   — Очень вкусно, — смутилась молодая женщина. — Благодарю вас.
   — Вы, очевидно, как это у вас говорят, голодны?
   — Думаю, что да, — согласилась Виолетта.
   — Ешьте. Я мадам Лангдок.
   Молодая женщина едва не поперхнулась.
   — Так вы… владелица всего этого?
   — Да, — гордо улыбнулась дородная француженка. Виолетта справилась с печеньем, и мадам Лангдок задала очередной вопрос:
   — Вам уже лучше?
   — Да. Спасибо. Вы очень добры.
   — Что с вами случилось? Вы молоды, красивы, но очень печальны. Это… мужчина?
   Виолетта почувствовала, как щеки ее заливает румянец.
   — Ну конечно. — Мадам Лангдок нежно коснулась руки Виолетты. — Вы в Париже, и это мужчина. Что еще, кроме любви, может заставить молодую женщину печалиться?
   — Да, — прошептала Виолетта. — Я печальна. Я совершенно потеряна.
   — Значит, вы его очень любили.
   — Очень. Всегда. — Слезы снова подступили к глазам.
   — Тогда… не отправится ли вам к вашему возлюбленному и не открыться ли ему? Я уверена, что он тоже вас любит.
   — Мы разводимся, — всхлипывая, прошептала Виолетта.
   — Это невероятно! — даже рассердилась владелица магазина. — Что за наглец!
   — Все так сложно, — шмыгнула носом Виолетта.
   — В любви все сложно, — наставительно сказала мадам Лангдок. — Но развод в наше время… нет, это невозможно.
   — Видите ли, он женился, чтобы защитить меня. Но мадам… я стояла возле витрины вашего магазина, потому что надеялась получить работу. До замужества я некоторое время служила в подобном магазине Лондона, у леди Алистер. Нет ли у вас работы для меня?
   Виолетта сложила руке в мольбе.
   — Мадам, я труженица. Я люблю учиться. Обещаю, что через несколько месяцев буду безукоризненно говорить по-французски. Работа станет для меня всей жизнью, о, мадам…
   — Бедняжка, я вам верю. Я не собиралась нанимать новых продавцов, но вас я выручу. Я уже начала подумывать о том, что сама я могла бы работать меньше.
   Виолетта выпрямилась. Впервые после того, как она рассталась с Блэйком, жизнь стала приобретать для нее смысл.
   — Да, дорогая, — подтвердила сердобольная мадам. — Я уже не молода, а работа у меня трудная.
   Едва она завершила фразу, как двери распахнулись и в магазин вошли три изысканно одетые дамы. Навстречу им поспешил продавец. Мадам Лангдок поднялась.
   — Завтра вы можете приступить к работе. А сегодня… я настаиваю, чтобы вы хорошо поели и отдохнули.
   Вслед за мадам встала и Виолетта.
   — Мадам Лангдок, вы очень великодушны, но вы не пожалеете о своей доброте. Обещаю вам, мадам.
   — Я знаю людей, моя дорогая, и совершенно уверена в том, что не пожалею о своем решении.
   Письмо, датированное первым декабря 1858 года начиналось так:
   «Моя дорогая Катарина!
   Париж самый прекрасный город на свете! Я счастлива как никогда. Я живу в маленькой квартирке, расположенной в домике, построенном двести лет тому назад. Консьержем служит старик, который каждое утро по собственному желанию приносит мне свежий круассан из пекарни напротив. Я уже немного говорю по-французски и с увлечением изучаю этот мелодичный язык. Я работаю в магазине для женщин. Это самый изысканный магазин Парижа. Я люблю свою работу, людей, которые меня окружают, владелицу магазина мадам Лангдок и покупателей. Как я счастлива!
   Конечно, я по-прежнему продолжаю учить английский язык. Каждый вечер до поздней ночи, какой бы усталой я ни была, я занимаюсь по тем книгам, которые вы мне дали. Сейчас я пытаюсь читать Шекспира. Как это тяжело! Это письмо я написала сама.
   Я надеюсь, что Джон чувствует себя лучше. Пожалуйста, передайте ему, графу и графине мои наилучшие пожелания. Я желаю вам всего наилучшего. Я очень скучаю по вам. Я надеюсь, когда-нибудь мы сможем сесть друг против друга и поболтать как в старые добрые времена.
   Мои наилучшие пожелания.
   Ваш верный друг Виолетта Гудвин».
   Катарина дважды перечитала письмо. Руки ее дрожали. В письме не было ни единого упоминания о Блэйке. Тон письма был таким, будто отправитель пытался убедить адресата в своем безмятежном счастье. Так ли это?
   Катарина не знала, что и подумать. Со дня исчезновения Виолетты прошло около шести недель. Катарина помнила, как страстно была влюблена ее подруга в Блэйка. Неужели любовь прошла?
   Что ж, если Виолетта счастлива, то она, Катарина, может только порадоваться за нее. Но что же тогда Блэйк? Он делал вид, что совершенно равнодушен к происходящему, а в глубине души страдал. Он был не просто предан Виолеттой, он был раздавлен. А ведь он этого не заслужил. Сначала Габриэлла, теперь Виолетта… Вряд ли он сможет поверить женщине в третий раз. Если бы Виолетта вернулась… впрочем, теперь она беглянка, и, если она вернется, ее приговорят к смерти за убийство сэра Томаса.
   Катарина опустила письмо в ящичек бюро, оставив конверт с адресом Виолетты у себя в руках. Она отдаст его Блэйку. Это был первый и пока единственный знак о том, что Виолетта жива. Блэйк мог бы нанять детективов и выследить жену, но он решительно отказался от этой мысли.
   Катарина поспешила вниз и велела закладывать лошадей.
   В приемной Катарина дожидалась, когда Блэйк закончит беседу с клиентом банка, всякий раз ловя на себе восхищенные взгляды его молодого помощника. Наконец дубовая дверь отворилась, и на пороге появился грузный невысокий джентльмен в твидовом костюме, сопровождаемый Блэйком. Катарина улыбнулась, внутренне восхищаясь красотой Блэйка, его элегантностью и умением себя держать. Он был привлекательным молодым человеком, и Катарина не могла не отметить этого. Он был не просто красив, он был интеллигентен и великодушен. Катарина гордилась своей дружбой с лордом Блэйком.
   — Какой приятный сюрприз, — улыбнулся Блэйк, целую Катарине руку.
   Улыбка Катарины увяла, едва она заметила темные круги под глазами у Блэйка. Банкир пригласил приятельницу в кабинет.
   — Блэйк, ты кажешься немного усталым, — попеняла ему Катарина. — Ты хорошо себя чувствуешь?
   — Хорошо как всегда, — ответил молодой человек и закрыл дверь.
   Катарина недоверчиво вздохнула, опустила руку в сумочку и подала Блэйку распечатанный конверт.
   — Я пришла к тебе, потому что получила письмо от Виолетты, а ты, как я полагаю, хотел бы знать ее новый адрес.
   Блэйк заметно напрягся, губы его вытянулись в струнку.
   — Могу я оставить это у себя? — спросил он, пытаясь сохранить безразличие в голосе.
   — Ну конечно, — подтвердила Катарина, наблюдая за тем, как конверт исчезает во внутреннем кармане его пиджака.
   Блэйк обогнул письменный стол и официально, словно перед ним был клиент банка, а не друг детства, спросил:
   — Что я могу сделать для тебе, Катарина?
   — Блэйк, — мягко поинтересовалась девушка, — разве ты не хочешь знать, что она написала мне?
   — Нет, — твердо ответил он. Лицо его было непроницаемым.
   — Судя по тому, что Виолетта пишет о себе, она счастлива. У нее прелестная квартирка и любимая работа у мадам Лангдок. Я сама покупаю вещи в этом магазине, когда бываю в Париже. Кроме того, она немного говорит по-французски и читает Шекспира.
   Блэйк недоверчиво поднял одну бровь.
   — Но я никак не могу поверить, что она счастлива, — страстно заключила Катарина.
   — А мне все равно.
   — Я не верю в это, Блэйк.
   — Катарина, я не могу заставить тебя верить мне, — холодно сказал Блэйк. — Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что Виолетта считается вне закона в Англии и не может вернуться на родину, не представ перед судом, который будет к ней, безусловно, безжалостен. Впрочем, если бы она не считалась моей женой, я не сожалел бы и об этом. — Улыбка Блэйка была холодна, как и его слова.
   Катарина пришла в замешательство. На прощание она спросила:
   — Так… ты напишешь ей?
   — Нет.
   На улице бушевала метель. Парижане, должно быть, решили в этот день не выходить из дома: сильный ветер сбивал редких прохожих с ног, а снег слепил глаза. За неимением другого занятия Виолетта перекладывала ткани, как вдруг заметила подъезжающую к магазину карету.
   Две другие продавщицы беспечно болтали. Время от времени их разговор прерывался всплесками звонкого смеха. Виолетта уже успела подружиться с Полеттой и Мари-Энн, но у нее не было настроения сплетничать об их ухажерах и судачить о вечеринках, на которых они веселились во время последнего уик-энда.
   — Виолетта, дорогая, отдохните, — сказала, спускаясь по лестнице, мадам Лангдок. — За сегодняшнее утро вы уже, наверное, раз двадцать переложили все ткани.
   Виолетта вздохнула. Катарина, графиня и леди Алистер наверняка уже получили ее письма. Каждый день, приходя домой, она заглядывала в почтовый ящик, но еще ни от кого не получила ответа.
   — Я собираюсь закрыть магазин. Посетителей нет, и я не хочу тратить ваше время, девочки. Кроме того, я опасаюсь, как бы вы не заблудились по дороге домой.
   Такова мадам: добра, заботлива, внимательна к своим «девочкам». Когда, две недели назад, Полетта заболела, мадам сама ухаживала за ней, сама приглашала к ней лучших врачей.
   — Наверное, вы правы, — ответила Виолетта.
   В это время перед магазином остановилась карета, дверь распахнулась, и в зал вошел высокий джентльмен в длинном пальто. Внешность его была удивительно знакома Виолетте, и, когда он размашисто зашагал по залу, Виолетта узнала в нем лорда Фэрроу. Он поднял голову и тотчас остановил свой взгляд на ней. Виолетта замерла. Сомнений быть не могло: это лорд Фэрроу.
   — Леди Невилл, — сладко улыбаясь, отряхнул он снег со шляпы. — Похоже, в этот чертов день я не промахнулся, приехал куда надо.
   Виолетта улыбнулась. Она не могла больше сдерживать себя. Как приятно встретиться с человеком из прошлого, с родины, даже если это странно-загадочный Фэрроу. Неожиданная радость захлестнула Виолетту, а она-то думала, что это чувство не вернется никогда.
   — Сэр, как я рада видеть вас! Что за сюрприз!
   Фэрроу приблизился к ней, улыбнулся и перецеловал ей пальчики на обеих руках. Виолетта была без перчаток. Поцелуй Фэрроу показался ей столь страстным, что она тотчас отдернула руку.
   — Дорогая, я узнал место вашего обитания от леди Алистер. Я боялся, что никогда больше не увижу вас.
   У Виолетты гулко забилось сердце. На душе стало тревожно.
   — Так ваш приезд… это не простое совпадение? — спросила она.
   — Нет, — ответил Фэрроу, — это вовсе не совпадение.

Глава 31

   Несмотря на снегопад и полное отсутствие посетителей, кафе и рестораны были открыты. Виолетта и лорд Фэрроу сидели друг против друга за маленьким, покрытым белой накрахмаленной скатертью квадратным столом, в центре которого стояла вазочка с засохшими цветами, перевязанными голубой ленточкой.
   Фэрроу заказал бутылку красного вина, по порции цыпленка-фрикассе, булку и масло.
   Виолетта все еще продолжала удивляться появлению лорда Фэрроу в Париже. Она не могла поверить, что он приехал во Францию специально, чтобы разыскать ее.
   — Вы прекрасны, как всегда, — ворковал Фэрроу. — Впрочем, нет, вы стали еще прекраснее. Я часто думал о вас.
   — Вы так добры, — напряженно ответила Виолетта.
   — Нет, я просто говорю правду.
   Фэрроу был привлекательным молодым человеком, полным внутренней силы и решительности. Он странным образом напомнил ей о Блэйке.
   — Виолетта, я хотел бы вас спросить кое о чем.
   — Да, конечно.
   — Почему вы покинули Лондон? Всего за несколько дней до процесса?
   — Если вы спрашиваете об убийстве, то я сэра Томаса не убивала. — Она с трудом выдержала всепроникающий взгляд собеседника. — Я должна была уехать из Англии. Но это не имеет никакого отношения к процессу.
   — Понятно… — протянул Фэрроу. — Значит, Блэйк…
   Она кивнула:
   — Возможно, все к лучшему. Я очень рад видеть вас, Виолетта.
   — Сэр, — перешла в оборону молодая красавица. — Несомненно, вас привели в Париж дела…
   — Не могли бы вы называть меня по имени — Роберт?
   — Мне кажется, это неприлично, — покраснела Виолетта.
   — Потому что формально вы остаетесь женой Блэйка? Он уже начал хлопотать о разводе.
   — Откуда вы знаете, сэ… Роберт?
   — Виолетта, всем в Лондоне известно, что Блэйк начал бракоразводный процесс.
   Виолетта почувствовала, как в сердце заползает холод. Почему это известие так ранило ее?
   Фэрроу обошел вокруг стола и взял ее руки в свои.
   — Вы избавитесь от тягостного для вас брака, Виолетта, я в этом уверен.
   — Я сомневаюсь в том, что мне когда-нибудь удастся избавиться от любви к Блэйку.
   — Как вы жестоки, — пробормотал Фэрроу и сделал глоток вина. — Виолетта, вовсе не дела привели меня в Париж. В Париж я приехал ради вас. Я уверен, что Блэйк сохранил расположение к вам. Но я мужчина, и я был потрясен, впервые увидев вас. И я не сожалею о том, что вы разводитесь с Блэйком. Я торжествую.
   Он выразился очень ясно. Виолетта не нашлась, что ответить.
   Официант принес два дымящихся блюда с цыплятами, обрамленными кусочками помидоров и зеленью. Фэрроу поблагодарил официанта, но даже не притронулся к кушанью.
   — Я надеюсь провести в Париже зиму и часть весны и собираюсь снять здесь небольшой домик.
   Виолетта не шелохнулась.
   — Обещаю, что не буду преследовать вас. Я понимаю, что вы должны оправиться от прошлого. Я буду рад, если вы иногда не откажетесь пообедать со мной, составить мне компанию в театре и покатаетесь со мной в коляске, если погода позволит. Не отказывайте мне, Виолетта. Я не перенесу вашего отказа.