Ну вот, она здесь, и что собирается теперь делать? Хотя Мавр подстроил ее унижение, она не может предъявить ему никаких требований, законных или нравственных, не может заставить его возместить ущерб, который он ей причинил. И ничто, абсолютно ничто уже не сможет вернуть ей прежнее респектабельное положение. Она стояла, глядя на дверь, с некрасивым рябым лицом, открытым утреннему свету, в платье, красноречиво говорящем о ее сословной принадлежности. Как она могла подумать, что женщина вроде нее будет чем-то большим, чем простое развлечение, для мужчины, который живет в подобном дворце? Зачем она вообще пришла сюда?
Легкий удар пушистого хвоста по юбке оторвал Сару от самобичевания. Она посмотрела на кошку, преданно трущуюся об ее ноги, с безрадостным смехом опустилась на тротуар, прислонилась к покрытой грязными пятнами стене и ласково погладила мягкую полосатую спину. Кошка замурлыкала в бесстыдном восторге, когда Сара протянула ей кусочек драгоценного сыра, тут же проглотила его и с надеждой ждала еще.
– Киска, мне даже самой не хватит, – тихо сказала она и снова погладила ее по шелковистому боку.
Кошка мудро взглянула на нее, затем перевернулась на спину, и Сара неуверенно погладила ее по груди, зная, что многие кошки не терпят прикосновений, но эта замурлыкала еще громче.
После той ужасной ночи Сара только и делала, что лила слезы. Она покинула свою хозяйку опозоренной женщиной и жалкой воровкой, зная, что не имеет никаких денег, кроме тех, которые выручит за подарки Мавра. И она плакала не о себе, она не могла о себе плакать, но сейчас, глядя на тощую, бездомную кошку, она почувствовала, как у нее перехватывает горло.
– Бедное, глупое создание, – прошептала она. – Мне совсем нечего тебе дать. Ты выбрала плохого защитника.
Сара чувствовала под ладонью ее ребра, ощущала сильную вибрацию от ее мурлыканья и свое полное бессилие помочь даже одной уличной кошке.
Закусив губу, она встала, закинула тюк на плечо и собралась идти дальше, когда черные двери открылись и появился темноволосый человек. Потрясенная Сара узнала в нем того красивого «гондольера», который так пленил леди Анну. Теперь он был в строгом костюме секретаря или клерка. Увидев ее, он вдруг нахмурился и что-то спросил по-итальянски.
– Я здесь, чтобы увидеться с вашим хозяином, – услышала она свой голос.
Слова настолько поразили Сару, что она почти уже повернулась, чтобы бежать, и только уверенное мурлыканье кошки, трущейся об ее ноги, удержало ее на месте.
– Слуги ему больше не требуются, – холодно произнес молодой человек на безупречном английском языке.
Сара предложила свою лучшую имитацию леди Анны.
– Я не служанка, – высокомерно сказала она, хотя опасалась, что голос у нее скорее тихий, чем надменный. – Я его любовница. Я была здесь два дня назад и пришла, чтобы снова увидеться с ним.
По отдельности все утверждения были правдой, но вместе они создавали впечатление явной лжи.
Молодой человек выглядел удивленным. Потом окинул беглым взглядом ее одежду и волосы, недоверие исчезло, и он кивнул:
– Я помню. Я скажу ему. – Он повернулся и ушел в палаццо.
Она не собиралась, как он предполагал, ждать его возвращения за дверью. Она знала, что Мавру намного проще отказать ей через своего лакея, чем когда он увидит ее перед собой. Поэтому она подхватила кошку и последовала за молодым человеком.
Сара тихо вошла в огромный холл. Без того сказочного освещения сотнями свечей он казался сейчас, при обыкновенном свете, холодным и непривлекательным. Каменный пол у нее под ногами скрипел от грязи, расписные китайские обои, когда-то ярко-красные, обесцветились и были покрыты неровными пятнами сырости и плесени. Небольшие дверные проемы по всему периметру зала, ведущие в служебные помещения, зрительно делали высокий потолок еще выше. Подняв голову, Сара увидела причудливую чудесную люстру, стеклянные цветы которой сверкали зелеными, синими и красными искрами в единственном луче солнца, косо падавшем сквозь верхнее окно. В ее памяти осталась только мраморная винтовая лестница, как приглашение подняться туда, где они с Мавром провели ночь и где он, без сомнения, находился сейчас.
Когда, собравшись с духом, Сара наконец поднялась по лестнице, слуга Мавра уже вошел в одну из боковых комнат, оставив дверь открытой. С колотящимся от волнения сердцем она подкралась к двери. Человек, похожий на клерка, что-то быстро говорил по-итальянски, потом она услышала сердитый баритон Мавра. Ответ был резким, отрывистым.
Сара медлила у двери, пытаясь обрести мужество, чтобы войти, но сейчас ей хотелось только бежать. Именно в этот момент кошка вывернулась у нее из рук, мягко упала на пол и, прежде чем она успела ее остановить, направилась в комнату.
Речь Мавра оборвалась. Сара поняла, что его лакей сейчас будет у двери, отругает ее за наглость и велит ей удалиться. Решительно вскинув подбородок, она расправила плечи и вошла в комнату.
Ее встретило удивленное молчание. Слуга ждал у письменного стола, за которым сидел Мавр, глядя на дверь. Аристократическое лицо было все так же красиво – пронзительные зеленые глаза, резкие черты, широкие брови, чувственный рот. Но когда он увидел ее, взгляд стал непроницаемым, а лицо настолько пустым, словно Мавр опять надел маску.
Равнодушная к возникшему напряжению, кошка важно расположилась посреди комнаты и начала себя вылизывать. Сара с облегчением перевела взгляд с Мавра на кошку, пытаясь осмыслить свои беспорядочные эмоции. Преобладал гнев, который она могла сразу определить по металлическому привкусу во рту и по его накалу, туманящему зрение. Но под ним было и нечто другое – стыд и отчаяние, неловкость и совсем незнакомое чувство, которое заставило ее смело взглянуть на соблазнителя: гордость.
Себастьян еще не мог поверить, что она пришла сюда, что у нее хватило мужества стоять перед ним без маски. Платье мышиного цвета, рыжеватые волосы в беспорядке, спутанными локонами обрамляли лицо, которое могло бы быть красивым, если бы не его бледность и обозначившиеся сейчас морщины напряженности. Конечно, ничего желанного в ней совершенно нет, и все же он хотел ее так, что ему было трудно дышать. Зная даже, кто она и что ему сделала, он хотел обнять ее, поцелуями вернуть краску щекам, хоть на несколько минут забыться, утонуть в волнах безрассудных чувств, которые они совсем недавно испытывали. Безрассудных, повторил он, словно пытался убедить себя.
Потом она вскинула голову, и он поймал ее взгляд, как в первый раз, когда они смотрели друг на друга через канал. Ее глаза оказались более прекрасными, чем он представлял в своих воспоминаниях, не черными, а темно-синими, как полночь. И они сверкали.
– Надеюсь, прошлой ночью вы получили удовольствие от вашего маленького развлечения, – холодно произнесла она.
Так надменно, что Себастьян прищурился от удивления. Это была не та испуганная, незначительная женщина с колокольни, это была королева Франции. Он замер от ее выпада, желание и удивление сменились возмущением.
– Развлечение? Значит, вы так это восприняли? Себастьян поднялся, бесстыдно используя свой рост, чтобы запугать ее. Женщина слегка напряглась, однако не дрогнула, не отступила.
– Я отнюдь не наивна, сэр. С первой же минуты, когда вы смотрели с этого порога, я знала, что вы не можете иметь благородные намерения. Возможно, я догадывалась, что они были нечестными, только не хотела этого видеть. Но я не слепая. – Она покраснела. – Я не знаю, была ли моя жизнь первой респектабельной жизнью, которую вы погубили, но для меня, ей-богу, она и последняя.
– Респектабельная! – фыркнул Себастьян. – Вы называете свое распутство с Бертраном де Лентом респектабельным?
Сара в изумлении смотрела на него.
– Мистер де Лент? Я никогда… Никогда. – Она повысила голос. – Как вы смеете такое говорить? Как вы смеете предполагать, что я когда-либо могла это с ним делать?
Себастьяна будто ударили под дых, и он тяжело опустился на стул.
– Но вы говорили мне о своем работодателе…
– Леди Меррил? Я была ее компаньонкой, а не любовницей де Лента.
У Себастьяна было ощущение, что стены вокруг него рушатся.
Так вот почему она совершенно открыто путешествовала в обществе леди Меррил, вот почему ей было позволено одной сопровождать внучку леди с ее двумя подругами. Компаньонка. Не проститутка де Лента. Не виновница несчастья Аделы.
– Если бы я осталась после того, что вы сделали, очень скоро мне пришлось бы ею стать. – Голос у Сары был чуть слышным, ломким и резанул его по сердцу.
– Невинна. Я даже не… – Себастьян умолк, подавив желание закрыть лицо руками.
– И что же такого ужасного я вам сделала? – требовательно спросила она.
– Я думал, вы были добровольной участницей преступления, которое ваш хозяин… которое состряпал де Лент. Если бы это были вы, то заслужили бы то, что с вами случилось, и даже худшего. А де Ленту… За его злодеяния смерть и та слишком хороша для него.
– В таком случае что сделал он?
– Благодарите Бога, что вы этого не знаете, – ответил Себастьян.
Он смотрел на женщину, замаранную этим несчастным случаем, который он посмел не предусмотреть, стоявшую перед ним с этой нелепой шелудивой кошкой, трущейся об ее ноги. Чуть заметные пятна румянца еще таились на ее щеках, в глазах сверкали вызов и гнев, так хорошо знакомые ему губы слегка приоткрылись. Ему следовало бы извиниться, быть по-отечески великодушным, передать ей тысячу фунтов, отправить ее ближайшим пароходом назад в Англию, в каюте первого класса, в круг ее семьи, какой бы она ни была.
Вот как он должен был поступить, если он джентльмен. Но увы, он не был джентльменом. Он хотел ее больше прежнего, зная, что она не та, кем он ее считал. А еще сильнее он хотел сохранить память о том, что он ей сделал, о том, кем он был и продолжает быть. Она для него и бальзам, и воплощение демонов, которые преследуют его. Он сделает ей другое предложение, какое не сделал бы ни один порядочный мужчина.
– Поскольку я отнял у вас одну работу, я считаю своей обязанностью предложить вам другую.
Я мог бы притвориться, что даю вам место, скажем, экономки или секретаря, но это было бы ложью, потому что я грешник и хочу от вас не меньше того, что требовал де Лент. Так что кокетливая скромность ни к чему. Оставайтесь здесь и будьте моей любовницей. Я буду обращаться с вами лучше, чем до сих пор.
Она молча смотрела на него, постепенно гнев уходил, сменяясь замешательством.
– Я ведь сейчас без маски, – наконец сказала она.
– Вы думаете, я все это время не знал, как вы на самом деле выглядите?
– Но вы меня хотели. – Она смутилась еще больше. – Я могла бы сказать…
– Даже когда я считал, что вы проститутка де Лента, я вас хотел. – Он впервые произнес это вслух – почти столь же ужасное преступление, как и другие, которые он совершил и еще намеревался совершить.
– Вряд ли у меня есть выбор. Я такого не вижу и потому согласна на ваше предложение, но с одним условием.
– Что за условие? – спросил он, застигнутый врасплох.
– Что вы скажете мне свое настоящее имя. Несколько секунд он просто смотрел на нее, принимая решение.
– Себастьян. Этого пока достаточно.
– Благодарю вас, – кивнула она.
У него хватило самообладания лишь на то, чтобы кивнуть в ответ, затем он по-итальянски быстро отдал приказ Джану.
– Следуйте за мной, – скомандовал тот.
И, подхватив кошку, Сара последовала за ним.
Глава 11
Легкий удар пушистого хвоста по юбке оторвал Сару от самобичевания. Она посмотрела на кошку, преданно трущуюся об ее ноги, с безрадостным смехом опустилась на тротуар, прислонилась к покрытой грязными пятнами стене и ласково погладила мягкую полосатую спину. Кошка замурлыкала в бесстыдном восторге, когда Сара протянула ей кусочек драгоценного сыра, тут же проглотила его и с надеждой ждала еще.
– Киска, мне даже самой не хватит, – тихо сказала она и снова погладила ее по шелковистому боку.
Кошка мудро взглянула на нее, затем перевернулась на спину, и Сара неуверенно погладила ее по груди, зная, что многие кошки не терпят прикосновений, но эта замурлыкала еще громче.
После той ужасной ночи Сара только и делала, что лила слезы. Она покинула свою хозяйку опозоренной женщиной и жалкой воровкой, зная, что не имеет никаких денег, кроме тех, которые выручит за подарки Мавра. И она плакала не о себе, она не могла о себе плакать, но сейчас, глядя на тощую, бездомную кошку, она почувствовала, как у нее перехватывает горло.
– Бедное, глупое создание, – прошептала она. – Мне совсем нечего тебе дать. Ты выбрала плохого защитника.
Сара чувствовала под ладонью ее ребра, ощущала сильную вибрацию от ее мурлыканья и свое полное бессилие помочь даже одной уличной кошке.
Закусив губу, она встала, закинула тюк на плечо и собралась идти дальше, когда черные двери открылись и появился темноволосый человек. Потрясенная Сара узнала в нем того красивого «гондольера», который так пленил леди Анну. Теперь он был в строгом костюме секретаря или клерка. Увидев ее, он вдруг нахмурился и что-то спросил по-итальянски.
– Я здесь, чтобы увидеться с вашим хозяином, – услышала она свой голос.
Слова настолько поразили Сару, что она почти уже повернулась, чтобы бежать, и только уверенное мурлыканье кошки, трущейся об ее ноги, удержало ее на месте.
– Слуги ему больше не требуются, – холодно произнес молодой человек на безупречном английском языке.
Сара предложила свою лучшую имитацию леди Анны.
– Я не служанка, – высокомерно сказала она, хотя опасалась, что голос у нее скорее тихий, чем надменный. – Я его любовница. Я была здесь два дня назад и пришла, чтобы снова увидеться с ним.
По отдельности все утверждения были правдой, но вместе они создавали впечатление явной лжи.
Молодой человек выглядел удивленным. Потом окинул беглым взглядом ее одежду и волосы, недоверие исчезло, и он кивнул:
– Я помню. Я скажу ему. – Он повернулся и ушел в палаццо.
Она не собиралась, как он предполагал, ждать его возвращения за дверью. Она знала, что Мавру намного проще отказать ей через своего лакея, чем когда он увидит ее перед собой. Поэтому она подхватила кошку и последовала за молодым человеком.
Сара тихо вошла в огромный холл. Без того сказочного освещения сотнями свечей он казался сейчас, при обыкновенном свете, холодным и непривлекательным. Каменный пол у нее под ногами скрипел от грязи, расписные китайские обои, когда-то ярко-красные, обесцветились и были покрыты неровными пятнами сырости и плесени. Небольшие дверные проемы по всему периметру зала, ведущие в служебные помещения, зрительно делали высокий потолок еще выше. Подняв голову, Сара увидела причудливую чудесную люстру, стеклянные цветы которой сверкали зелеными, синими и красными искрами в единственном луче солнца, косо падавшем сквозь верхнее окно. В ее памяти осталась только мраморная винтовая лестница, как приглашение подняться туда, где они с Мавром провели ночь и где он, без сомнения, находился сейчас.
Когда, собравшись с духом, Сара наконец поднялась по лестнице, слуга Мавра уже вошел в одну из боковых комнат, оставив дверь открытой. С колотящимся от волнения сердцем она подкралась к двери. Человек, похожий на клерка, что-то быстро говорил по-итальянски, потом она услышала сердитый баритон Мавра. Ответ был резким, отрывистым.
Сара медлила у двери, пытаясь обрести мужество, чтобы войти, но сейчас ей хотелось только бежать. Именно в этот момент кошка вывернулась у нее из рук, мягко упала на пол и, прежде чем она успела ее остановить, направилась в комнату.
Речь Мавра оборвалась. Сара поняла, что его лакей сейчас будет у двери, отругает ее за наглость и велит ей удалиться. Решительно вскинув подбородок, она расправила плечи и вошла в комнату.
Ее встретило удивленное молчание. Слуга ждал у письменного стола, за которым сидел Мавр, глядя на дверь. Аристократическое лицо было все так же красиво – пронзительные зеленые глаза, резкие черты, широкие брови, чувственный рот. Но когда он увидел ее, взгляд стал непроницаемым, а лицо настолько пустым, словно Мавр опять надел маску.
Равнодушная к возникшему напряжению, кошка важно расположилась посреди комнаты и начала себя вылизывать. Сара с облегчением перевела взгляд с Мавра на кошку, пытаясь осмыслить свои беспорядочные эмоции. Преобладал гнев, который она могла сразу определить по металлическому привкусу во рту и по его накалу, туманящему зрение. Но под ним было и нечто другое – стыд и отчаяние, неловкость и совсем незнакомое чувство, которое заставило ее смело взглянуть на соблазнителя: гордость.
Себастьян еще не мог поверить, что она пришла сюда, что у нее хватило мужества стоять перед ним без маски. Платье мышиного цвета, рыжеватые волосы в беспорядке, спутанными локонами обрамляли лицо, которое могло бы быть красивым, если бы не его бледность и обозначившиеся сейчас морщины напряженности. Конечно, ничего желанного в ней совершенно нет, и все же он хотел ее так, что ему было трудно дышать. Зная даже, кто она и что ему сделала, он хотел обнять ее, поцелуями вернуть краску щекам, хоть на несколько минут забыться, утонуть в волнах безрассудных чувств, которые они совсем недавно испытывали. Безрассудных, повторил он, словно пытался убедить себя.
Потом она вскинула голову, и он поймал ее взгляд, как в первый раз, когда они смотрели друг на друга через канал. Ее глаза оказались более прекрасными, чем он представлял в своих воспоминаниях, не черными, а темно-синими, как полночь. И они сверкали.
– Надеюсь, прошлой ночью вы получили удовольствие от вашего маленького развлечения, – холодно произнесла она.
Так надменно, что Себастьян прищурился от удивления. Это была не та испуганная, незначительная женщина с колокольни, это была королева Франции. Он замер от ее выпада, желание и удивление сменились возмущением.
– Развлечение? Значит, вы так это восприняли? Себастьян поднялся, бесстыдно используя свой рост, чтобы запугать ее. Женщина слегка напряглась, однако не дрогнула, не отступила.
– Я отнюдь не наивна, сэр. С первой же минуты, когда вы смотрели с этого порога, я знала, что вы не можете иметь благородные намерения. Возможно, я догадывалась, что они были нечестными, только не хотела этого видеть. Но я не слепая. – Она покраснела. – Я не знаю, была ли моя жизнь первой респектабельной жизнью, которую вы погубили, но для меня, ей-богу, она и последняя.
– Респектабельная! – фыркнул Себастьян. – Вы называете свое распутство с Бертраном де Лентом респектабельным?
Сара в изумлении смотрела на него.
– Мистер де Лент? Я никогда… Никогда. – Она повысила голос. – Как вы смеете такое говорить? Как вы смеете предполагать, что я когда-либо могла это с ним делать?
Себастьяна будто ударили под дых, и он тяжело опустился на стул.
– Но вы говорили мне о своем работодателе…
– Леди Меррил? Я была ее компаньонкой, а не любовницей де Лента.
У Себастьяна было ощущение, что стены вокруг него рушатся.
Так вот почему она совершенно открыто путешествовала в обществе леди Меррил, вот почему ей было позволено одной сопровождать внучку леди с ее двумя подругами. Компаньонка. Не проститутка де Лента. Не виновница несчастья Аделы.
– Если бы я осталась после того, что вы сделали, очень скоро мне пришлось бы ею стать. – Голос у Сары был чуть слышным, ломким и резанул его по сердцу.
– Невинна. Я даже не… – Себастьян умолк, подавив желание закрыть лицо руками.
– И что же такого ужасного я вам сделала? – требовательно спросила она.
– Я думал, вы были добровольной участницей преступления, которое ваш хозяин… которое состряпал де Лент. Если бы это были вы, то заслужили бы то, что с вами случилось, и даже худшего. А де Ленту… За его злодеяния смерть и та слишком хороша для него.
– В таком случае что сделал он?
– Благодарите Бога, что вы этого не знаете, – ответил Себастьян.
Он смотрел на женщину, замаранную этим несчастным случаем, который он посмел не предусмотреть, стоявшую перед ним с этой нелепой шелудивой кошкой, трущейся об ее ноги. Чуть заметные пятна румянца еще таились на ее щеках, в глазах сверкали вызов и гнев, так хорошо знакомые ему губы слегка приоткрылись. Ему следовало бы извиниться, быть по-отечески великодушным, передать ей тысячу фунтов, отправить ее ближайшим пароходом назад в Англию, в каюте первого класса, в круг ее семьи, какой бы она ни была.
Вот как он должен был поступить, если он джентльмен. Но увы, он не был джентльменом. Он хотел ее больше прежнего, зная, что она не та, кем он ее считал. А еще сильнее он хотел сохранить память о том, что он ей сделал, о том, кем он был и продолжает быть. Она для него и бальзам, и воплощение демонов, которые преследуют его. Он сделает ей другое предложение, какое не сделал бы ни один порядочный мужчина.
– Поскольку я отнял у вас одну работу, я считаю своей обязанностью предложить вам другую.
Я мог бы притвориться, что даю вам место, скажем, экономки или секретаря, но это было бы ложью, потому что я грешник и хочу от вас не меньше того, что требовал де Лент. Так что кокетливая скромность ни к чему. Оставайтесь здесь и будьте моей любовницей. Я буду обращаться с вами лучше, чем до сих пор.
Она молча смотрела на него, постепенно гнев уходил, сменяясь замешательством.
– Я ведь сейчас без маски, – наконец сказала она.
– Вы думаете, я все это время не знал, как вы на самом деле выглядите?
– Но вы меня хотели. – Она смутилась еще больше. – Я могла бы сказать…
– Даже когда я считал, что вы проститутка де Лента, я вас хотел. – Он впервые произнес это вслух – почти столь же ужасное преступление, как и другие, которые он совершил и еще намеревался совершить.
– Вряд ли у меня есть выбор. Я такого не вижу и потому согласна на ваше предложение, но с одним условием.
– Что за условие? – спросил он, застигнутый врасплох.
– Что вы скажете мне свое настоящее имя. Несколько секунд он просто смотрел на нее, принимая решение.
– Себастьян. Этого пока достаточно.
– Благодарю вас, – кивнула она.
У него хватило самообладания лишь на то, чтобы кивнуть в ответ, затем он по-итальянски быстро отдал приказ Джану.
– Следуйте за мной, – скомандовал тот.
И, подхватив кошку, Сара последовала за ним.
Глава 11
Она в изнеможении упала на кровать. Комната была огромной, с шелковыми обоями, мраморным полом, выложенным в шахматную клетку, с десятками картин, теснящихся на стене, – манера, которую Сара начала воспринимать как типично венецианскую. Над головой высокий сводчатый потолок, до него доходят широкие окна, старинные обветшалые портьеры, которые с величайшим подозрением уже обнюхивала кошка.
Мысли Сары занимали открытия, сделанные при встрече с Мавром. К ней лично он не испытывал ненависти. Он пытался отомстить какой-то другой женщине, преступнице, как он сказал. А все из-за чего-то, что ему сделал мистер де Лент.
Сара верила ему. Каким бы глупым это ни казалось, Мавр – Себастьян – и в самом деле никогда ей не лгал, а все, что она знала о мистере де Ленте, указывало на вероятность подобного случая. Но что мистер де Лент мог сделать, чтобы так разгневать человека его собственного круга? Гадать бесполезно, а спрашивать Мавра она не осмелится.
Сара выбросила из головы мысли о де Ленте и снова оглядела комнату, на этот раз отмечая не ветхость, а будущие возможности.
– Вы получите триста фунтов, – сказал лакей Себастьяна, прежде чем выйти. – Отделайте комнату по своему вкусу. Если вам что-нибудь потребуется, звоните в колокольчик, слуги выполнят приказание.
Звонить в колокольчик… Сара ни разу еще не звонила. Ни когда была горничной Мэгги, – она сама обслуживала себя, а Мэгги звонила, если кто-то ей требовался, ни в школе, где вообще не было звонков и служанок, ни, разумеется, у леди Меррил, хотя, как одна из домочадцев, Сара имела на это право. В глубине души она знала, что если и дернет шнурок, никто все равно не придет, и она не сможет ничего с этим поделать.
Теперь же, как любовница с дурной репутацией, она имела больше власти, чем в своей предыдущей жизни.
С многообещающим удивлением Сара потянула шнурок.
– Сэр? – Джан вежливо остановился на пороге.
Себастьян думал о женщине, только что покинувшей комнату. Сара. Он позволил себе мысленно произнести это имя и почувствовал громадное облегчение. До сих пор он подсознательно называл ее «эта женщина», пытаясь не допустить, чтобы она стала для него слишком реальной.
Попытка не удалась. С той ночи, когда он выпрыгнул из окна, мысли о ней постоянно мучили его.
Узнав, что она виновна не больше любой из служанок леди Меррил, он не знал, что ему делать – то ли кричать от радости, то ли застрелить себя за содеянное. Но, что бы он ни чувствовал, он хотел ее сильнее, чем раньше, и был не настолько джентльменом, чтобы отпустить ее.
– Боже мой, – прошептал Себастьян, думая о том, что отнял у нее. – Я порчу все, к чему прикасаюсь. – Он покачал головой и перевел взгляд на Джана. – Но я не имел оснований думать, что не прав. В конце концов она была с де Лентом и определенно не агнец. Что еще я мог подумать?
– Да, сэр, – уклончиво ответил слуга.
Правда была страшной и безжалостной. Он не хотел думать, что какая-либо часть его плана может оказаться неверной. Тогда это повлекло бы за собой множество вопросов и насчет его самого, и насчет всего плана в целом, который он, видимо, продумал недостаточно хорошо.
Себастьян тряхнул головой, отгоняя сомнения. Нет, в целом его план был безупречен. Первая часть не удалась только потому, что в нее было внесено непредвиденное изменение. Впредь он должен быть уверен в каждой детали, предусмотреть любую случайность. А пока он не выполнит последнюю часть, присутствие Сары будет напоминать ему о последствиях малейшей небрежности… и даст возможность исправить то, что он ей сделал.
Он вспомнил ее разговор о недостатке чего-нибудь красивого, понял, как мало его было в ее жизни, и к нему быстро пришло возможное решение. Но сначала он должен увидеться с ней. А это не так легко.
– Приведи ее ко мне на обед, – сказал он. – До тех пор я сумею подготовиться.
Убедившись в реальности своей должности, Сара написала записки Мэгги и остальным друзьям, без объяснений сообщив, чтобы в дальнейшем они писали ей по ее новому адресу. Его она узнала от служанки, которую вызвала звонком. Та долго и почтительно объясняла ей на ломаном английском, что адреса в Венеции присваиваются не по улицам, а по районам.
Сара передала свои письма для отправки, велела принести воды для мытья, потом, рассудив, что слишком устала, надела ночную сорочку. Она легла на кровать с уверенностью, что не сможет заснуть, это была ее последняя мысль перед тем, как в дверь постучали и вошла служанка, которая сообщила ей, что она должна подготовиться к полуденной трапезе.
Беспокойство разогнало сонливость, и теперь, пока слуга вел ее в бельэтаж, Сара лихорадочно готовилась к встрече со своим хозяином и к первому своему дню в качестве официальной любовницы. Слуга распахнул дверь, она вошла, полагая, что Себастьян ждет ее, но в комнате никого не было. Слуга выдвинул для нее стул, она села и с беспокойством стала смотреть на пустую тарелку перед собой.
Внезапно дверь снова открылась, вошел Себастьян, казалось, заполнив собой весь дверной проем, всю комнату. Он медленно окинул ее холодным взглядом из-под бровей, уголок чувственного рта недобро скривился. Гримаса? Усмешка? Сара не могла определить и быстро поднялась, когда он направился к ней. Деревянные ножки отодвинутого ею стула царапнули по мраморному полу.
– Извините, – пробормотала она, покраснев и теребя в руках салфетку.
Он лишь с холодным безразличием взглянул на нее и жестом велел сесть.
– Леди – даже любовницы – не встают при появлении мужчин, Сара.
Она села, еще больше покраснев, ругая себя за неуклюжую бестактность, ненавидя себя за то, что ее так заботит его реакция. Но ведь теперь она должна беспокоиться, не так ли? Он лишил ее честной работы, соблазнил ложными отговорками, использовал ее, и теперь лишь его желание спасет ее от неминуемой гибели. И все же, как бы она ни зависела от него, как бы он ни воспламенял ее тело, она не должна так быстро простить его за то, что он ей сделал.
Лишь когда Себастьян занял место напротив, она заметила его лакея, идущего следом. К ее удивлению, он тоже сел за стол. Велев подавать еду, Себастьян повернулся к своему работнику, и оба начали беседу на итальянском, который Сара еще не могла понимать.
Чувствуя себя даже более незначительной, чем компаньонка леди, она съела несколько кусочков мяса, запивая их вином, когда они застревали у нее в горле. Может, Себастьян изменил свое решение и не хочет оставлять ее здесь? Прошлое напомнило ей, что она не должна удивляться, и все же эта мысль вызвала у нее тошноту. Сара быстро поднялась из-за стола, пробормотав извинение. Себастьян прервал разговор и холодно взглянул на нее.
– Пожалуйста, не уходите. Я хочу с вами поговорить.
Она села, а мужчины возобновили беседу, полностью игнорируя ее. Страдание образовало в желудке тугой шар, который трудно было проглотить, сразу навалилось прежнее утомление. Сара пыталась не обращать на это внимания, уйти в себя. Тщетное усилие, это не действовало никогда, и она безнадежно ждала конца обеда.
Вскоре мужчины закончили разговор, и Себастьян повернулся к ней.
– Кажется, я немного обманул вас, – сказал он. Лицо напряженное, хотя не суровое.
– Что вы имеете в виду?
Она постаралась произнести это безразлично, будто ее мало интересовали как его поступки, так и его пренебрежение. Увы, она потерпела неудачу и знала это.
– Я предлагаю вам быть не только моей любовницей в грубейшем смысле этого слова, но также хозяйкой моего дома, пока я здесь живу. Дом в полном упадке, а мои дела отнимают много времени. Я арендовал это палаццо, не видя прислуги, но теперь у меня такое впечатление, что каждый лакей и горничная привели сюда всех своих кузенов, делая вид, что они все время здесь работали, а дом непригоден для жилья. Короче, здесь слишком много слуг и недостаточно работы. Я надеюсь, вы исправите положение. Сара даже съежилась при мысли о сомнительной чести подобной власти.
– То есть вы хотите, чтобы я их уволила?
– Увольте или найдите им работу. Я всецело полагаюсь на ваше решение. – По безразличному тону Себастьяна она поняла, что ее мнение об этом его не интересует. – Что бы вы ни решили, я уверен, в течение нескольких дней палаццо станет неузнаваемым.
– Да, сэр.
– Конечно, вы получите значительные средства. И еще я хочу, чтобы вы купили себе одежду, более соответствующую вашему новому положению. Я вам полностью доверяю. Пока вы не соберетесь покупать драгоценности или заказывать пять шкафов одежды вместо одного, мои средства в вашем распоряжении. Можете купить все, что пожелаете. Мария сегодня проводит вас.
– Да, сэр.
Он кивнул, явно удовлетворенный.
– Если вы захотите сейчас уйти, пожалуйста. Но я рассчитываю снова увидеть вас за ужином.
– Да, сэр.
Она встала, неловко склонив голову, не понимая, кем она должна быть – шлюхой или экономкой, и сама не зная, что из двух она предпочитает.
Он сдвинул темные брови.
– Надеюсь, вы не сожалеете о нашем соглашении? Его слова настолько вторили ее мыслям, что Сара вздрогнула, не веря, что Себастьян мог так о ней заботиться. Его взгляд смягчился.
– Мне кажется, в вашей жизни было не очень много такого, чем вы могли управлять. Считайте, это ваш первый шанс. Выберите себе несколько комнат, отделайте их по своему желанию, а затем приведите в порядок остальные. Пока вы не будете слишком экстравагантной, можете делать что хотите. Вы говорили мне, как вам не хватает красоты, сделайте палаццо красивым, Сара. Я вам доверяю.
Внезапно она поняла, что Себастьяну, должно быть, не очень уютно в ее присутствии, что его резкость вызвана неловкостью, он чувствовал себя виноватым, но извиниться словами не мог. Вместо этого он вспомнил о ее мечтах и сделал их реальностью. Сара не умела держать зла на человека, и не важно, насколько это было заслуженным, тугой узел ее негодования ослабел. Что бы он ей ни сделал, в конце концов она была соучастницей собственного падения. Она принимала его приглашения и объятия, сознавая опасность, сомневаясь в его намерениях, охотно все позволяя. Сара не знала, что она чувствует к этому одержимому демонами, удивительному человеку, который три ночи был ее Мавром, но знала, что не питает ненависти к нему.
– Благодарю вас, – ответила Сара, что означало: «Я вас прощаю». И вышла.
Мария оказалась хитрой и симпатичной маленькой служанкой. У нее были рыжие волосы и черные, терновые глаза – смесь обычного с экзотикой, столь распространенная в старинных венецианских родах. Она довольно хорошо говорила по-английски, правда, с сильным акцентом, и не умолкала, пока они устраивались на черных бархатных подушках гондолы Себастьяна, а потом наблюдали за оживлением, царившим на тротуарах.
Мария сообщила, что знает все лучшие магазины, и без капли ложной скромности уверенно направляла гондолу от одного места к другому, так что один час превратился в два, потом в три, потом в четыре. Сара, пользуясь аккредитивом Себастьяна, заказывала все, что, как она знала, требовалось леди. Наконец-то ей пригодились те школьные уроки, которые она всегда считала для себя неприменимыми. Она выбирала платья того же стиля и фасона, как в модных журналах леди Анна, только без множества оборок и пены, отдавая предпочтение своей склонности к простым линиям. Такие наряды она придумывала себе в мечтах.
К этим платьям Сара добавила еще три, уже готовых, которые портной имел на всякий случай для путешественников. По настоянию Марии, одно модное дневное платье Саре подогнали по фигуре прямо на месте, и она обещала вернуться этим же вечером для более тщательной примерки.
Вооружившись образцами тканей, Мария повела ее по магазинам, чтобы купить все необходимые аксессуары. На склоне дня Сара имела такой гардероб, который большинство из дебютанток не скопило бы за несколько лет. Мария одобряла каждую покупку, восхищалась тонким вкусом Сары и красотой тканей, как будто щедрые дары хозяина предназначались ей.
На обратном пути к палаццо Сара, подытожив в уме счета, нерешительно спросила:
– Ты думаешь, Себастьян очень рассердится?
– Кто? – Девушка наморщила гладкий лоб.
– Себастьян. Твой хозяин. Мой… любовник.
– Так его зовут Себастьян? – Она самодовольно улыбнулась. – Я говорила Лючии, он вовсе не испанец, какое бы имя он ни взял. Он прирожденный англичанин. Думаю, имя «Себастьян» английское и вполне ему подходит.
Сара взглянула на аккредитив, где было написано имя: Senor Raimundo Guerra. Французское слово «guerre» означает «война». «Что он за человек, если называет себя мистер Война?» – с тревогой подумала Сара.
Когда они вернулись в палаццо, она сказала, что намерена отправиться в свою комнату. Мария согласилась, но, поднявшись до лестничной площадки, Сара обнаружила, что девушка идет за ней.
– Мне эскорт не требуется.
Мария засмеялась, черные глаза сверкнули.
– Но вам требуется горничная!
– Ты?
Мария опять засмеялась.
– Лючия была такая ревнивая! Она все утро секретничала с кухаркой, мне даже пришлось сказать, что вы противная, как жаба. Но мы им всем покажем, да? – Она вскинула голову, и ее кудри подпрыгнули.
– Я не хочу тебя обижать. – Сара поймала ее полухитрый, полумолящий взгляд и объяснила: – У меня никогда прежде не было горничной.
– Вот и прекрасно, – добродушно сказала Мария. – А я никогда прежде не была ею.
Спустя полчаса Сара едва узнала себя. Дневное платье она специально выбрала за его приятный цвет и простые элегантные линии, мягкий голубой шелк плотно облегал изгибы ее тела, оттенял бледность лица. Подобные изменения она могла предположить еще в мастерской портного. Но потом Мария принялась за ее волосы, и она с трепетом наблюдала, как служанка завивает, начесывает и укладывает их в модную прическу.
Мысли Сары занимали открытия, сделанные при встрече с Мавром. К ней лично он не испытывал ненависти. Он пытался отомстить какой-то другой женщине, преступнице, как он сказал. А все из-за чего-то, что ему сделал мистер де Лент.
Сара верила ему. Каким бы глупым это ни казалось, Мавр – Себастьян – и в самом деле никогда ей не лгал, а все, что она знала о мистере де Ленте, указывало на вероятность подобного случая. Но что мистер де Лент мог сделать, чтобы так разгневать человека его собственного круга? Гадать бесполезно, а спрашивать Мавра она не осмелится.
Сара выбросила из головы мысли о де Ленте и снова оглядела комнату, на этот раз отмечая не ветхость, а будущие возможности.
– Вы получите триста фунтов, – сказал лакей Себастьяна, прежде чем выйти. – Отделайте комнату по своему вкусу. Если вам что-нибудь потребуется, звоните в колокольчик, слуги выполнят приказание.
Звонить в колокольчик… Сара ни разу еще не звонила. Ни когда была горничной Мэгги, – она сама обслуживала себя, а Мэгги звонила, если кто-то ей требовался, ни в школе, где вообще не было звонков и служанок, ни, разумеется, у леди Меррил, хотя, как одна из домочадцев, Сара имела на это право. В глубине души она знала, что если и дернет шнурок, никто все равно не придет, и она не сможет ничего с этим поделать.
Теперь же, как любовница с дурной репутацией, она имела больше власти, чем в своей предыдущей жизни.
С многообещающим удивлением Сара потянула шнурок.
– Сэр? – Джан вежливо остановился на пороге.
Себастьян думал о женщине, только что покинувшей комнату. Сара. Он позволил себе мысленно произнести это имя и почувствовал громадное облегчение. До сих пор он подсознательно называл ее «эта женщина», пытаясь не допустить, чтобы она стала для него слишком реальной.
Попытка не удалась. С той ночи, когда он выпрыгнул из окна, мысли о ней постоянно мучили его.
Узнав, что она виновна не больше любой из служанок леди Меррил, он не знал, что ему делать – то ли кричать от радости, то ли застрелить себя за содеянное. Но, что бы он ни чувствовал, он хотел ее сильнее, чем раньше, и был не настолько джентльменом, чтобы отпустить ее.
– Боже мой, – прошептал Себастьян, думая о том, что отнял у нее. – Я порчу все, к чему прикасаюсь. – Он покачал головой и перевел взгляд на Джана. – Но я не имел оснований думать, что не прав. В конце концов она была с де Лентом и определенно не агнец. Что еще я мог подумать?
– Да, сэр, – уклончиво ответил слуга.
Правда была страшной и безжалостной. Он не хотел думать, что какая-либо часть его плана может оказаться неверной. Тогда это повлекло бы за собой множество вопросов и насчет его самого, и насчет всего плана в целом, который он, видимо, продумал недостаточно хорошо.
Себастьян тряхнул головой, отгоняя сомнения. Нет, в целом его план был безупречен. Первая часть не удалась только потому, что в нее было внесено непредвиденное изменение. Впредь он должен быть уверен в каждой детали, предусмотреть любую случайность. А пока он не выполнит последнюю часть, присутствие Сары будет напоминать ему о последствиях малейшей небрежности… и даст возможность исправить то, что он ей сделал.
Он вспомнил ее разговор о недостатке чего-нибудь красивого, понял, как мало его было в ее жизни, и к нему быстро пришло возможное решение. Но сначала он должен увидеться с ней. А это не так легко.
– Приведи ее ко мне на обед, – сказал он. – До тех пор я сумею подготовиться.
Убедившись в реальности своей должности, Сара написала записки Мэгги и остальным друзьям, без объяснений сообщив, чтобы в дальнейшем они писали ей по ее новому адресу. Его она узнала от служанки, которую вызвала звонком. Та долго и почтительно объясняла ей на ломаном английском, что адреса в Венеции присваиваются не по улицам, а по районам.
Сара передала свои письма для отправки, велела принести воды для мытья, потом, рассудив, что слишком устала, надела ночную сорочку. Она легла на кровать с уверенностью, что не сможет заснуть, это была ее последняя мысль перед тем, как в дверь постучали и вошла служанка, которая сообщила ей, что она должна подготовиться к полуденной трапезе.
Беспокойство разогнало сонливость, и теперь, пока слуга вел ее в бельэтаж, Сара лихорадочно готовилась к встрече со своим хозяином и к первому своему дню в качестве официальной любовницы. Слуга распахнул дверь, она вошла, полагая, что Себастьян ждет ее, но в комнате никого не было. Слуга выдвинул для нее стул, она села и с беспокойством стала смотреть на пустую тарелку перед собой.
Внезапно дверь снова открылась, вошел Себастьян, казалось, заполнив собой весь дверной проем, всю комнату. Он медленно окинул ее холодным взглядом из-под бровей, уголок чувственного рта недобро скривился. Гримаса? Усмешка? Сара не могла определить и быстро поднялась, когда он направился к ней. Деревянные ножки отодвинутого ею стула царапнули по мраморному полу.
– Извините, – пробормотала она, покраснев и теребя в руках салфетку.
Он лишь с холодным безразличием взглянул на нее и жестом велел сесть.
– Леди – даже любовницы – не встают при появлении мужчин, Сара.
Она села, еще больше покраснев, ругая себя за неуклюжую бестактность, ненавидя себя за то, что ее так заботит его реакция. Но ведь теперь она должна беспокоиться, не так ли? Он лишил ее честной работы, соблазнил ложными отговорками, использовал ее, и теперь лишь его желание спасет ее от неминуемой гибели. И все же, как бы она ни зависела от него, как бы он ни воспламенял ее тело, она не должна так быстро простить его за то, что он ей сделал.
Лишь когда Себастьян занял место напротив, она заметила его лакея, идущего следом. К ее удивлению, он тоже сел за стол. Велев подавать еду, Себастьян повернулся к своему работнику, и оба начали беседу на итальянском, который Сара еще не могла понимать.
Чувствуя себя даже более незначительной, чем компаньонка леди, она съела несколько кусочков мяса, запивая их вином, когда они застревали у нее в горле. Может, Себастьян изменил свое решение и не хочет оставлять ее здесь? Прошлое напомнило ей, что она не должна удивляться, и все же эта мысль вызвала у нее тошноту. Сара быстро поднялась из-за стола, пробормотав извинение. Себастьян прервал разговор и холодно взглянул на нее.
– Пожалуйста, не уходите. Я хочу с вами поговорить.
Она села, а мужчины возобновили беседу, полностью игнорируя ее. Страдание образовало в желудке тугой шар, который трудно было проглотить, сразу навалилось прежнее утомление. Сара пыталась не обращать на это внимания, уйти в себя. Тщетное усилие, это не действовало никогда, и она безнадежно ждала конца обеда.
Вскоре мужчины закончили разговор, и Себастьян повернулся к ней.
– Кажется, я немного обманул вас, – сказал он. Лицо напряженное, хотя не суровое.
– Что вы имеете в виду?
Она постаралась произнести это безразлично, будто ее мало интересовали как его поступки, так и его пренебрежение. Увы, она потерпела неудачу и знала это.
– Я предлагаю вам быть не только моей любовницей в грубейшем смысле этого слова, но также хозяйкой моего дома, пока я здесь живу. Дом в полном упадке, а мои дела отнимают много времени. Я арендовал это палаццо, не видя прислуги, но теперь у меня такое впечатление, что каждый лакей и горничная привели сюда всех своих кузенов, делая вид, что они все время здесь работали, а дом непригоден для жилья. Короче, здесь слишком много слуг и недостаточно работы. Я надеюсь, вы исправите положение. Сара даже съежилась при мысли о сомнительной чести подобной власти.
– То есть вы хотите, чтобы я их уволила?
– Увольте или найдите им работу. Я всецело полагаюсь на ваше решение. – По безразличному тону Себастьяна она поняла, что ее мнение об этом его не интересует. – Что бы вы ни решили, я уверен, в течение нескольких дней палаццо станет неузнаваемым.
– Да, сэр.
– Конечно, вы получите значительные средства. И еще я хочу, чтобы вы купили себе одежду, более соответствующую вашему новому положению. Я вам полностью доверяю. Пока вы не соберетесь покупать драгоценности или заказывать пять шкафов одежды вместо одного, мои средства в вашем распоряжении. Можете купить все, что пожелаете. Мария сегодня проводит вас.
– Да, сэр.
Он кивнул, явно удовлетворенный.
– Если вы захотите сейчас уйти, пожалуйста. Но я рассчитываю снова увидеть вас за ужином.
– Да, сэр.
Она встала, неловко склонив голову, не понимая, кем она должна быть – шлюхой или экономкой, и сама не зная, что из двух она предпочитает.
Он сдвинул темные брови.
– Надеюсь, вы не сожалеете о нашем соглашении? Его слова настолько вторили ее мыслям, что Сара вздрогнула, не веря, что Себастьян мог так о ней заботиться. Его взгляд смягчился.
– Мне кажется, в вашей жизни было не очень много такого, чем вы могли управлять. Считайте, это ваш первый шанс. Выберите себе несколько комнат, отделайте их по своему желанию, а затем приведите в порядок остальные. Пока вы не будете слишком экстравагантной, можете делать что хотите. Вы говорили мне, как вам не хватает красоты, сделайте палаццо красивым, Сара. Я вам доверяю.
Внезапно она поняла, что Себастьяну, должно быть, не очень уютно в ее присутствии, что его резкость вызвана неловкостью, он чувствовал себя виноватым, но извиниться словами не мог. Вместо этого он вспомнил о ее мечтах и сделал их реальностью. Сара не умела держать зла на человека, и не важно, насколько это было заслуженным, тугой узел ее негодования ослабел. Что бы он ей ни сделал, в конце концов она была соучастницей собственного падения. Она принимала его приглашения и объятия, сознавая опасность, сомневаясь в его намерениях, охотно все позволяя. Сара не знала, что она чувствует к этому одержимому демонами, удивительному человеку, который три ночи был ее Мавром, но знала, что не питает ненависти к нему.
– Благодарю вас, – ответила Сара, что означало: «Я вас прощаю». И вышла.
Мария оказалась хитрой и симпатичной маленькой служанкой. У нее были рыжие волосы и черные, терновые глаза – смесь обычного с экзотикой, столь распространенная в старинных венецианских родах. Она довольно хорошо говорила по-английски, правда, с сильным акцентом, и не умолкала, пока они устраивались на черных бархатных подушках гондолы Себастьяна, а потом наблюдали за оживлением, царившим на тротуарах.
Мария сообщила, что знает все лучшие магазины, и без капли ложной скромности уверенно направляла гондолу от одного места к другому, так что один час превратился в два, потом в три, потом в четыре. Сара, пользуясь аккредитивом Себастьяна, заказывала все, что, как она знала, требовалось леди. Наконец-то ей пригодились те школьные уроки, которые она всегда считала для себя неприменимыми. Она выбирала платья того же стиля и фасона, как в модных журналах леди Анна, только без множества оборок и пены, отдавая предпочтение своей склонности к простым линиям. Такие наряды она придумывала себе в мечтах.
К этим платьям Сара добавила еще три, уже готовых, которые портной имел на всякий случай для путешественников. По настоянию Марии, одно модное дневное платье Саре подогнали по фигуре прямо на месте, и она обещала вернуться этим же вечером для более тщательной примерки.
Вооружившись образцами тканей, Мария повела ее по магазинам, чтобы купить все необходимые аксессуары. На склоне дня Сара имела такой гардероб, который большинство из дебютанток не скопило бы за несколько лет. Мария одобряла каждую покупку, восхищалась тонким вкусом Сары и красотой тканей, как будто щедрые дары хозяина предназначались ей.
На обратном пути к палаццо Сара, подытожив в уме счета, нерешительно спросила:
– Ты думаешь, Себастьян очень рассердится?
– Кто? – Девушка наморщила гладкий лоб.
– Себастьян. Твой хозяин. Мой… любовник.
– Так его зовут Себастьян? – Она самодовольно улыбнулась. – Я говорила Лючии, он вовсе не испанец, какое бы имя он ни взял. Он прирожденный англичанин. Думаю, имя «Себастьян» английское и вполне ему подходит.
Сара взглянула на аккредитив, где было написано имя: Senor Raimundo Guerra. Французское слово «guerre» означает «война». «Что он за человек, если называет себя мистер Война?» – с тревогой подумала Сара.
Когда они вернулись в палаццо, она сказала, что намерена отправиться в свою комнату. Мария согласилась, но, поднявшись до лестничной площадки, Сара обнаружила, что девушка идет за ней.
– Мне эскорт не требуется.
Мария засмеялась, черные глаза сверкнули.
– Но вам требуется горничная!
– Ты?
Мария опять засмеялась.
– Лючия была такая ревнивая! Она все утро секретничала с кухаркой, мне даже пришлось сказать, что вы противная, как жаба. Но мы им всем покажем, да? – Она вскинула голову, и ее кудри подпрыгнули.
– Я не хочу тебя обижать. – Сара поймала ее полухитрый, полумолящий взгляд и объяснила: – У меня никогда прежде не было горничной.
– Вот и прекрасно, – добродушно сказала Мария. – А я никогда прежде не была ею.
Спустя полчаса Сара едва узнала себя. Дневное платье она специально выбрала за его приятный цвет и простые элегантные линии, мягкий голубой шелк плотно облегал изгибы ее тела, оттенял бледность лица. Подобные изменения она могла предположить еще в мастерской портного. Но потом Мария принялась за ее волосы, и она с трепетом наблюдала, как служанка завивает, начесывает и укладывает их в модную прическу.