– Ох, нет, нет! Не надо! Правда, не надо! Ну кому придет в голову, что у меня в сумочке такая уйма денег? Ради Бога, не беспокойтесь. Я поеду прямо домой, на такси! Я буду очень осторожна!
– С вами поедет охранник.
Мистер Эллердайс снова потянулся к кнопке.
– Нет! – Эмми вскочила. – Нет, нет! Все будет хорошо. Я благодарна вам за помощь, но...
Мистер Эллердайс поджал губы:
– Вы даже не пересчитали деньги!
– Да, но... – Эмми готова была бежать без оглядки при одной только мысли о том, как по пятам за ней ступает дюжий охранник. – Мне пора. Спасибо, спасибо!
Мистер Эллердайс начал было подниматься из-за стола, но Эмми, зажав сумочку под мышкой, уже выбежала из кабинета. На Пятой Авеню она почти мгновенно поймала такси. Деньги через сумочку жгли ей руку! Она вспомнила, как в особо торжественных случаях надевала бабушкино бриллиантовое колье, а на следующий день после праздника колье вновь исчезало в банковском сейфе – и, видит Бог, как же она была рада от него избавиться!
Конечно, размышляла Эмми, глядя в окно на витрины "Сакса", "Бонуита", "Бергдорфа" (юбки в этом сезоне стали длинней, рассеянно отметила она), конечно, что толку в драгоценностях, если они покоятся на дне банковского сейфа! С другой стороны, времена изменились... В дни ее матери (не говоря уж – бабушки) деньги текли золотой Ниагарой... Впрочем, поправила себя Эмми, в случае с их семьей такое сравнение неуместно: Ван Сейдемы тратили деньги осмотрительно, с толком, вкладывая их в вечные ценности. Бриллианты, к примеру. Пускать деньги на ветер – такое было не в правилах Ван Сейдемов.
Возвращаясь мыслями к дню сегодняшнему, Эмми в сотый раз дала себе слово серьезно поговорить с Джастином, хотя прекрасно понимала, что, какие бы весомые аргументы она ни приводила, толковать с Джастином о деньгах – все равно что с несмышленым младенцем.
Когда такси подъехало к дому, никто не прогуливался по тротуару с нарочитой неспешностью, как вчерашний человечек в больших очках. Но ведь Сэнди велел ей быть осторожной!
Эмми решила слушаться. Она расплатилась с таксистом, старательно прикрывая рукой пухлый белый конверт. Швейцар отворил ей двери; в вестибюле она встретила управляющего домом и, памятуя давешние наставления Сэнди, сказала, что ей хотелось бы беседовать с посетителями по домофону прежде, чем впускать их в квартиру. Управляющий участливо покивал:
– Разумеется, мисс Ван Сейдем. Никаких репортеров. Я читал газеты. Мне очень, очень жаль.
Эмми поблагодарила его (ну вот, опять ситуация – глупее некуда!) и двинулась по сверкающему чистотой вестибюлю. В огромных бронзовых вазах красовались свежие цветы. Лифт мягко понес ее вверх; лифтер, как всегда, спросил: "Девятый или десятый, мисс Ван Сейдем?" и она ответила "Девятый". Джастин, конечно, еще не вернулся...
Но он, как ни странно, оказался дома. Более того, там была и Диана, и, судя по всему, они отчаянно ссорились. Пока Эмми шла по холлу к гостиной, она слышала пронзительные, сердитые выкрики Дианы; а войдя, увидела, что Джастин стоит лицом к окну, крутя в пальцах толстый витой шнур от занавеси, и тихонько насвистывает.
Диана первой заметила Эмми:
– Эмми, представляешь, полиция нашла то подлое письмо от Джастина! Они перерыли все бумаги в доме, перечитали все письма до единого!
Джастин выпустил шнур и повернулся к Эмми; взгляд его блекло-голубых глаз был прикован к ее сумочке:
– Принесла?
– Принесла?! – глаза Дианы округлились; она вскочила с кресла: – Эмми! Уж не хочешь ли ты сказать, что намерена отдавать его безумные долги?!
Эмми положила сумочку и села, внезапно почувствовав себя очень уставшей:
– Не вижу другого выхода. Ростовщик угрожает Джастину...
– Да, – вмешался Джастин, – угрожает! А ты, Диана, и глазом не моргнешь, если в одно прекрасное утро меня выловят в Ист-Ривер. С камнем на шее! – добавил он с пафосом.
– Не моргну! – парировала Диана. – Не понимаю, как ты его терпишь, Эмми!
– А что ей остается делать? – Джастину явно нравилось глумиться над Дианой. – Я имею право жить в этой квартире до конца своих дней. Времена изменились; я просто не мог бы сводить концы с концами, если бы Эмми время от времени не подставляла мне плечо. К тому же, я был хорошим отцом вам обеим!
– Хорошим отцом! – Диана окончательно пришла в ярость. На щеках ее полыхали красные пятна, глаза горели. – Ты считаешь, быть хорошим отцом – значит, играть на бегах и бросаться в объятия к ростовщикам?! Я нарочно не говорила тебе, Эмми! Я боялась, что ты тут же помчишься платить за него! Ну как нам от него избавиться?!
– Она не хочет избавляться от меня, Ди. Она меня любит. – Джастин помолчал минутку, затем добавил: – Она верна памяти вашей матери. Чего никто не скажет о тебе, Диана. Готов спорить, ты даже Дугу не хранишь верность. Взять хотя бы этого несчастного, Гила Сэнфорда. Тебя с ним видели повсюду. Что, далеко у вас зашло дело? Молчишь? Правильно, молчи. Кстати: это ты его убила?
Диана в ярости топнула по ковру хорошенькой ножкой в туфельке-лодочке.
– Осторожно, – сказал Джастин. – Ковер старинный, дорогой; он немного обветшал. Смотри не продырявь его.
– Ты... – у Дианы перехватило дыхание. – Ты просто старый дурак, Джастин. Но вот что я тебе скажу. Если ты намерен на каждом углу кричать, что, мол, это я убила Гила, то... в общем, я не советовала бы тебе это делать.
Джастин приподнял бровь:
– Ты не сможешь подать на меня в суд за клевету. С меня взятки гладки. Равно как и ограничить в средствах – все мои небольшие расходы берет на себя Эмми.
– Эмми проще – ей не нужно содержать огромный дом, – огрызнулась Диана. – К суду я тебя, может, и не привлеку, но найду способ укоротить твой язычок!
Нечего и пытаться их утихомирить, подумала Эмми и попробовала увести разговор в сторону:
– Ди, а что сказала полиция о письме Джастина?
– А, – махнула рукой Диана, – ничего особенного. Мерзкое письмо. С угрозами. Мол, когда-нибудь я получу по заслугам. И прочее в том же духе. Если бы убили меня, Джастин, – ты первый попал бы под подозрение. Но поскольку случилось то, что случилось... Короче, они не придали этому письму особого значения – разве что поняли, что мой отчим – негодяй и мерзавец.
– А моя падчерица – жалкое создание. – Джастин вымученно улыбнулся, и взгляд его снова скользнул по сумочке Эмми. – Они там? Если ты сейчас их мне отдашь, я немедленно пойду и расплачусь, и... – на миг он стал очень серьезен; дыхание его участилось, – ...и, сказать тебе правду, я буду чертовски рад сбросить с души этот камень.
Эмми колебалась, помня о предостережении мистера Эллердайса:
– Джастин, а ты уверен, что... Видишь ли, это очень крупная сумма. Может быть, будет лучше, если ты пойдешь не один?
– Господи, нет! – Джастин подпрыгнул и протестующе выставил холеную ладошку. – Этого еще не хватало!
– Но... я считаю, ты должен взять с него расписку...
Джастин растерянно заморгал:
– Не думаю, чтобы он... впрочем, да, конечно, конечно. Прекрасная мысль, Эмми. Разумеется, я потребую расписку. Да, несомненно. – Он вдруг сделался задумчив. – Правда, мне могут ее и не дать. Но... – тут он так же внезапно повеселел, – но, главное, он получит свои деньги, и угрозы прекратятся. Я отнесу, прямо сейчас!
Диана опустилась в кресло; вид у нее был раздосадованный и озадаченный. Выход один, решила Эмми после нескольких секунд напряженного раздумья – поверить Джастину.
– Ну, хорошо, – она вручила ему толстый белый конверт. – Только будь осторожен!
– О, не сомневайся!
Джастин вскрыл конверт – к удивлению Эмми, очень сдержанно. Сестры молча смотрели, как он медленно и сосредоточенно пересчитывает деньги.
– Тут остается небольшой излишек, – сказал он наконец. – Ты не против, если я возьму его себе?
– Ладно, – упавшим голосом сказала Эмми.
Диана нервно забарабанила ножкой по ковру. Джастин вложил деньги обратно в конверт, заботливо устроил его во внутреннем кармане и аккуратно застегнул пиджак на все пуговицы.
– Кажется, я счастливый человек. Или вот-вот стану таковым. Пока, девочки.
Он бодро, вприпрыжку выбежал в холл – и через мгновение сестры услышали, как хлопнула входная дверь. Диана пристально посмотрела на Эмми:
– Какая ты все-таки дура! Неужели тебе непонятно, что он немедленно возьмется за старое?
– Не думаю. Он здорово перетрусил.
– Перетрусил? Как бы не так! Не удивлюсь, если он прямо сейчас направится на бега!
– Я не видела иного выхода.
– Выход один: пусть сам барахтается! – жестко сказала Диана.
– По-моему, Ди, он все-таки очень испугался – и у него были на то все основания. Ладно, что сделано – то сделано. Лучше скажи: полиция нашла что-нибудь или...
– Они весь дом перерыли. У них ордер на обыск. Стол мой перевернули вверх тормашками... – Диана позволила себе усмехнуться. – Не думаю, чтобы это доставило им удовольствие. Моя аккуратность, как известно, оставляет желать лучшего... Ну, и ушли, наконец. А я заказала ужин на дом. Дуг опять переписывал второй акт. То, что получилось, ему почти нравится. Ох, Эмми, знаешь, мне что-то не по душе платье, которое я купила для премьеры. Давай поглядим, нет ли у тебя чего-нибудь постаромодней?
Эмми ощущала нарастающую тревогу, и болтовня сестры начала раздражать ее:
– У меня все старомодное, Ди. Мне, знаешь ли, вовсе не кажется необходимым всякий раз приобретать сверхсовременные наряды.
– Ну да! – фыркнула Диана. – А платье и пальто, которые ты заказала вчера в "Бергдорфе"? Их-то, надеюсь, ты не назовешь старомодными?
– Беру пример с тебя: ты так легко и красиво швыряешь деньги на ветер! – огрызнулась Эмми.
– Но я же тебя не заставляю это делать! – возмутилась Диана. – И потом, ты не можешь сказать, что это дурной пример!
Она рассмеялась – и Эмми, неожиданно для себя, рассмеялась в ответ. Этим обычно и заканчивались все их выяснения отношений.
– Ладно, – примирительно сказала Эмми, – все равно я проношу это платье десять лет. А где сейчас Дуг?
– На репетиции, где же еще. Завтра – премьера. Но... – Диана помрачнела. – Коррина не в себе, скандалит. Дуг, правда, говорит, что завтра она возьмет себя в руки. Я тоже на это надеюсь...
В холле послышался резкий звонок домофона. Эмми вздрогнула. По правде говоря, она рассчитывала на лифтеров и швейцаров, которые служат в доме с незапамятных времен и знают всех, кто приходит к Ван Сейдемам. Неужели репортеры? Так быстро? Но управляющий обещал не пускать их...
В трубке раздался голос швейцара:
– Мисс Ван Сейдем, к вам мисс Харрис и еще мистер... или мисс?.. нет, мистер Такер. – По металлу в голосе Эмми поняла, что оба посетителя ему глубоко несимпатичны.
– Впустите их, пожалуйста, – медленно произнесла Эмми.
Она повесила трубку и окликнула сестру:
– Ди! Пришла Коррина Харрис!
– О Боже... – простонала Диана. – А ты можешь ее не впускать?
– Не могу. Она уже поднимается.
Эмми направилась к входной двери, подумав мимоходом: кто такой мистер Такер, уж не адвокат ли?
Услышав звонок, она в тот же миг открыла дверь – и застыла, точно громом пораженная, при виде юноши, нажимающего кнопку звонка. Впрочем, "юношей" она назвала его про себя лишь условно – локоны до плеч и множество разноцветных бус допускали и мысль о прекрасном поле. За спиной странного существа стояла Коррина Харрис в строгом черном платье, которое сделало бы честь безутешной вдове. Лицо ее было безукоризненно прекрасно, губы решительно сжаты.
– Я хочу поговорить с вами, мисс Ван Сейдем.
– Входите, – пригласила Эмми.
Длиннокудрый юноша посторонился, пропуская Коррину. Она величаво вплыла в холл и, томно растягивая слова, разрешила сомнения Эмми по поводу пола своего спутника:
– Позвольте представить вам мистера Такера.
Юноша поклонился чрезвычайно учтиво. Эмми закрыла за ними дверь, по-прежнему пребывая в оцепенении. Должно быть, она неосознанно сделала приглашающий жест, потому что визитеры сразу же оказались в гостиной. Диана вскочила с кресла; ее хорошенькое личико сделалось каменным, точно у сфинкса:
– Вы, кажется, должны быть на репетиции? – раздраженно осведомилась она у Коррины.
Вот уж чего Эмми никак не ожидала услышать.
Коррина, не поведя и бровью, надменно произнесла:
– Я пришла поговорить с мисс Ван Сейдем. Но с вами, миссис Уорд, я тоже желаю побеседовать. Мистер Такер явился со мной в качестве свидетеля.
Мистер Такер переступил с ноги на ногу и принялся перебирать нитки бус на груди.
– Садитесь, пожалуйста, – со вздохом пригласила Эмми.
6
– С вами поедет охранник.
Мистер Эллердайс снова потянулся к кнопке.
– Нет! – Эмми вскочила. – Нет, нет! Все будет хорошо. Я благодарна вам за помощь, но...
Мистер Эллердайс поджал губы:
– Вы даже не пересчитали деньги!
– Да, но... – Эмми готова была бежать без оглядки при одной только мысли о том, как по пятам за ней ступает дюжий охранник. – Мне пора. Спасибо, спасибо!
Мистер Эллердайс начал было подниматься из-за стола, но Эмми, зажав сумочку под мышкой, уже выбежала из кабинета. На Пятой Авеню она почти мгновенно поймала такси. Деньги через сумочку жгли ей руку! Она вспомнила, как в особо торжественных случаях надевала бабушкино бриллиантовое колье, а на следующий день после праздника колье вновь исчезало в банковском сейфе – и, видит Бог, как же она была рада от него избавиться!
Конечно, размышляла Эмми, глядя в окно на витрины "Сакса", "Бонуита", "Бергдорфа" (юбки в этом сезоне стали длинней, рассеянно отметила она), конечно, что толку в драгоценностях, если они покоятся на дне банковского сейфа! С другой стороны, времена изменились... В дни ее матери (не говоря уж – бабушки) деньги текли золотой Ниагарой... Впрочем, поправила себя Эмми, в случае с их семьей такое сравнение неуместно: Ван Сейдемы тратили деньги осмотрительно, с толком, вкладывая их в вечные ценности. Бриллианты, к примеру. Пускать деньги на ветер – такое было не в правилах Ван Сейдемов.
Возвращаясь мыслями к дню сегодняшнему, Эмми в сотый раз дала себе слово серьезно поговорить с Джастином, хотя прекрасно понимала, что, какие бы весомые аргументы она ни приводила, толковать с Джастином о деньгах – все равно что с несмышленым младенцем.
Когда такси подъехало к дому, никто не прогуливался по тротуару с нарочитой неспешностью, как вчерашний человечек в больших очках. Но ведь Сэнди велел ей быть осторожной!
Эмми решила слушаться. Она расплатилась с таксистом, старательно прикрывая рукой пухлый белый конверт. Швейцар отворил ей двери; в вестибюле она встретила управляющего домом и, памятуя давешние наставления Сэнди, сказала, что ей хотелось бы беседовать с посетителями по домофону прежде, чем впускать их в квартиру. Управляющий участливо покивал:
– Разумеется, мисс Ван Сейдем. Никаких репортеров. Я читал газеты. Мне очень, очень жаль.
Эмми поблагодарила его (ну вот, опять ситуация – глупее некуда!) и двинулась по сверкающему чистотой вестибюлю. В огромных бронзовых вазах красовались свежие цветы. Лифт мягко понес ее вверх; лифтер, как всегда, спросил: "Девятый или десятый, мисс Ван Сейдем?" и она ответила "Девятый". Джастин, конечно, еще не вернулся...
Но он, как ни странно, оказался дома. Более того, там была и Диана, и, судя по всему, они отчаянно ссорились. Пока Эмми шла по холлу к гостиной, она слышала пронзительные, сердитые выкрики Дианы; а войдя, увидела, что Джастин стоит лицом к окну, крутя в пальцах толстый витой шнур от занавеси, и тихонько насвистывает.
Диана первой заметила Эмми:
– Эмми, представляешь, полиция нашла то подлое письмо от Джастина! Они перерыли все бумаги в доме, перечитали все письма до единого!
Джастин выпустил шнур и повернулся к Эмми; взгляд его блекло-голубых глаз был прикован к ее сумочке:
– Принесла?
– Принесла?! – глаза Дианы округлились; она вскочила с кресла: – Эмми! Уж не хочешь ли ты сказать, что намерена отдавать его безумные долги?!
Эмми положила сумочку и села, внезапно почувствовав себя очень уставшей:
– Не вижу другого выхода. Ростовщик угрожает Джастину...
– Да, – вмешался Джастин, – угрожает! А ты, Диана, и глазом не моргнешь, если в одно прекрасное утро меня выловят в Ист-Ривер. С камнем на шее! – добавил он с пафосом.
– Не моргну! – парировала Диана. – Не понимаю, как ты его терпишь, Эмми!
– А что ей остается делать? – Джастину явно нравилось глумиться над Дианой. – Я имею право жить в этой квартире до конца своих дней. Времена изменились; я просто не мог бы сводить концы с концами, если бы Эмми время от времени не подставляла мне плечо. К тому же, я был хорошим отцом вам обеим!
– Хорошим отцом! – Диана окончательно пришла в ярость. На щеках ее полыхали красные пятна, глаза горели. – Ты считаешь, быть хорошим отцом – значит, играть на бегах и бросаться в объятия к ростовщикам?! Я нарочно не говорила тебе, Эмми! Я боялась, что ты тут же помчишься платить за него! Ну как нам от него избавиться?!
– Она не хочет избавляться от меня, Ди. Она меня любит. – Джастин помолчал минутку, затем добавил: – Она верна памяти вашей матери. Чего никто не скажет о тебе, Диана. Готов спорить, ты даже Дугу не хранишь верность. Взять хотя бы этого несчастного, Гила Сэнфорда. Тебя с ним видели повсюду. Что, далеко у вас зашло дело? Молчишь? Правильно, молчи. Кстати: это ты его убила?
Диана в ярости топнула по ковру хорошенькой ножкой в туфельке-лодочке.
– Осторожно, – сказал Джастин. – Ковер старинный, дорогой; он немного обветшал. Смотри не продырявь его.
– Ты... – у Дианы перехватило дыхание. – Ты просто старый дурак, Джастин. Но вот что я тебе скажу. Если ты намерен на каждом углу кричать, что, мол, это я убила Гила, то... в общем, я не советовала бы тебе это делать.
Джастин приподнял бровь:
– Ты не сможешь подать на меня в суд за клевету. С меня взятки гладки. Равно как и ограничить в средствах – все мои небольшие расходы берет на себя Эмми.
– Эмми проще – ей не нужно содержать огромный дом, – огрызнулась Диана. – К суду я тебя, может, и не привлеку, но найду способ укоротить твой язычок!
Нечего и пытаться их утихомирить, подумала Эмми и попробовала увести разговор в сторону:
– Ди, а что сказала полиция о письме Джастина?
– А, – махнула рукой Диана, – ничего особенного. Мерзкое письмо. С угрозами. Мол, когда-нибудь я получу по заслугам. И прочее в том же духе. Если бы убили меня, Джастин, – ты первый попал бы под подозрение. Но поскольку случилось то, что случилось... Короче, они не придали этому письму особого значения – разве что поняли, что мой отчим – негодяй и мерзавец.
– А моя падчерица – жалкое создание. – Джастин вымученно улыбнулся, и взгляд его снова скользнул по сумочке Эмми. – Они там? Если ты сейчас их мне отдашь, я немедленно пойду и расплачусь, и... – на миг он стал очень серьезен; дыхание его участилось, – ...и, сказать тебе правду, я буду чертовски рад сбросить с души этот камень.
Эмми колебалась, помня о предостережении мистера Эллердайса:
– Джастин, а ты уверен, что... Видишь ли, это очень крупная сумма. Может быть, будет лучше, если ты пойдешь не один?
– Господи, нет! – Джастин подпрыгнул и протестующе выставил холеную ладошку. – Этого еще не хватало!
– Но... я считаю, ты должен взять с него расписку...
Джастин растерянно заморгал:
– Не думаю, чтобы он... впрочем, да, конечно, конечно. Прекрасная мысль, Эмми. Разумеется, я потребую расписку. Да, несомненно. – Он вдруг сделался задумчив. – Правда, мне могут ее и не дать. Но... – тут он так же внезапно повеселел, – но, главное, он получит свои деньги, и угрозы прекратятся. Я отнесу, прямо сейчас!
Диана опустилась в кресло; вид у нее был раздосадованный и озадаченный. Выход один, решила Эмми после нескольких секунд напряженного раздумья – поверить Джастину.
– Ну, хорошо, – она вручила ему толстый белый конверт. – Только будь осторожен!
– О, не сомневайся!
Джастин вскрыл конверт – к удивлению Эмми, очень сдержанно. Сестры молча смотрели, как он медленно и сосредоточенно пересчитывает деньги.
– Тут остается небольшой излишек, – сказал он наконец. – Ты не против, если я возьму его себе?
– Ладно, – упавшим голосом сказала Эмми.
Диана нервно забарабанила ножкой по ковру. Джастин вложил деньги обратно в конверт, заботливо устроил его во внутреннем кармане и аккуратно застегнул пиджак на все пуговицы.
– Кажется, я счастливый человек. Или вот-вот стану таковым. Пока, девочки.
Он бодро, вприпрыжку выбежал в холл – и через мгновение сестры услышали, как хлопнула входная дверь. Диана пристально посмотрела на Эмми:
– Какая ты все-таки дура! Неужели тебе непонятно, что он немедленно возьмется за старое?
– Не думаю. Он здорово перетрусил.
– Перетрусил? Как бы не так! Не удивлюсь, если он прямо сейчас направится на бега!
– Я не видела иного выхода.
– Выход один: пусть сам барахтается! – жестко сказала Диана.
– По-моему, Ди, он все-таки очень испугался – и у него были на то все основания. Ладно, что сделано – то сделано. Лучше скажи: полиция нашла что-нибудь или...
– Они весь дом перерыли. У них ордер на обыск. Стол мой перевернули вверх тормашками... – Диана позволила себе усмехнуться. – Не думаю, чтобы это доставило им удовольствие. Моя аккуратность, как известно, оставляет желать лучшего... Ну, и ушли, наконец. А я заказала ужин на дом. Дуг опять переписывал второй акт. То, что получилось, ему почти нравится. Ох, Эмми, знаешь, мне что-то не по душе платье, которое я купила для премьеры. Давай поглядим, нет ли у тебя чего-нибудь постаромодней?
Эмми ощущала нарастающую тревогу, и болтовня сестры начала раздражать ее:
– У меня все старомодное, Ди. Мне, знаешь ли, вовсе не кажется необходимым всякий раз приобретать сверхсовременные наряды.
– Ну да! – фыркнула Диана. – А платье и пальто, которые ты заказала вчера в "Бергдорфе"? Их-то, надеюсь, ты не назовешь старомодными?
– Беру пример с тебя: ты так легко и красиво швыряешь деньги на ветер! – огрызнулась Эмми.
– Но я же тебя не заставляю это делать! – возмутилась Диана. – И потом, ты не можешь сказать, что это дурной пример!
Она рассмеялась – и Эмми, неожиданно для себя, рассмеялась в ответ. Этим обычно и заканчивались все их выяснения отношений.
– Ладно, – примирительно сказала Эмми, – все равно я проношу это платье десять лет. А где сейчас Дуг?
– На репетиции, где же еще. Завтра – премьера. Но... – Диана помрачнела. – Коррина не в себе, скандалит. Дуг, правда, говорит, что завтра она возьмет себя в руки. Я тоже на это надеюсь...
В холле послышался резкий звонок домофона. Эмми вздрогнула. По правде говоря, она рассчитывала на лифтеров и швейцаров, которые служат в доме с незапамятных времен и знают всех, кто приходит к Ван Сейдемам. Неужели репортеры? Так быстро? Но управляющий обещал не пускать их...
В трубке раздался голос швейцара:
– Мисс Ван Сейдем, к вам мисс Харрис и еще мистер... или мисс?.. нет, мистер Такер. – По металлу в голосе Эмми поняла, что оба посетителя ему глубоко несимпатичны.
– Впустите их, пожалуйста, – медленно произнесла Эмми.
Она повесила трубку и окликнула сестру:
– Ди! Пришла Коррина Харрис!
– О Боже... – простонала Диана. – А ты можешь ее не впускать?
– Не могу. Она уже поднимается.
Эмми направилась к входной двери, подумав мимоходом: кто такой мистер Такер, уж не адвокат ли?
Услышав звонок, она в тот же миг открыла дверь – и застыла, точно громом пораженная, при виде юноши, нажимающего кнопку звонка. Впрочем, "юношей" она назвала его про себя лишь условно – локоны до плеч и множество разноцветных бус допускали и мысль о прекрасном поле. За спиной странного существа стояла Коррина Харрис в строгом черном платье, которое сделало бы честь безутешной вдове. Лицо ее было безукоризненно прекрасно, губы решительно сжаты.
– Я хочу поговорить с вами, мисс Ван Сейдем.
– Входите, – пригласила Эмми.
Длиннокудрый юноша посторонился, пропуская Коррину. Она величаво вплыла в холл и, томно растягивая слова, разрешила сомнения Эмми по поводу пола своего спутника:
– Позвольте представить вам мистера Такера.
Юноша поклонился чрезвычайно учтиво. Эмми закрыла за ними дверь, по-прежнему пребывая в оцепенении. Должно быть, она неосознанно сделала приглашающий жест, потому что визитеры сразу же оказались в гостиной. Диана вскочила с кресла; ее хорошенькое личико сделалось каменным, точно у сфинкса:
– Вы, кажется, должны быть на репетиции? – раздраженно осведомилась она у Коррины.
Вот уж чего Эмми никак не ожидала услышать.
Коррина, не поведя и бровью, надменно произнесла:
– Я пришла поговорить с мисс Ван Сейдем. Но с вами, миссис Уорд, я тоже желаю побеседовать. Мистер Такер явился со мной в качестве свидетеля.
Мистер Такер переступил с ноги на ногу и принялся перебирать нитки бус на груди.
– Садитесь, пожалуйста, – со вздохом пригласила Эмми.
6
Диана застыла в кресле, подобно изваянию. Коррина же, словно не замечая дивана, выбрала стул с высокой прямой спинкой. Должно быть, догадалась Эмми, эта женщина столько раз позировала фотографам, что затвердила наизусть: очень трудно оставаться элегантной, сидя на низком диванчике. Развернутые плечи, прямая спина, гордо поднятый подбородок – вот ключи к успеху! У юноши в бусах явно не было подобной выучки: он с несчастным видом скрючился в уголке дивана.
Может быть, когда дело касалось сценария, у Коррины и были, по выражению Дуга, "птичьи мозги", но сейчас она знала роль великолепно!
– В первую очередь я пришла к вам, мисс Ван Сейдем, так как вы прибыли в дом миссис Уорд непосредственно после того, как был убит мой бесценный Гил. Но, поскольку миссис Уорд тоже здесь... – Прекрасные карие глаза актрисы обернулись к Диане: – Зачем Гил приходил к вам вчера, миссис Уорд?
Диана растерянно захлопала ресницами:
– Но... я... вы же должны знать: я понятия не имела, что он – у меня в доме!
Коррина оставалась непреклонна:
– У него был ключ от вашей квартиры. Так сказали мне полицейские. Он был моим женихом. Я имею право задавать вопросы. Почему вы дали ему ключ?
– Я не давала! – Диана покраснела от злости. – Я не представляю, откуда он взял этот ключ, – но только не у меня!
– Однако в вашей сумочке не было ключа!
Ей бы играть какую-нибудь герцогиню, подумала Эмми.
– Говорю вам, я не давала ему ключ! – вспыхнула Диана. – С какой бы стати?!
Последние слова она явно произнесла себе во вред. Герцогиня надменно подняла брови и, глядя на Диану сверху вниз, произнесла нараспев, но с выразительной дрожью в голосе:
– Действительно: с какой? Он был вашим верным... скажем, поклонником, – в течение долгих месяцев; но потом он снова встретил меня, мы решили забыть нашу дурацкую размолвку, и любовь наша вспыхнула с новой силой. Он сказал вам об этом. Вы пришли в ярость. Но он отказался меня бросить. И тогда вы убили его. – Коррина вздохнула, опустила взгляд на свои руки в изысканных перчатках и прошептала: – Оскорбленная, униженная женщина. Женщина, которой пренебрегли...
Остатки самообладания покинули Диану:
– Заткнись, ты! Это наглая ложи! Мне всегда было наплевать на твоего Гила, пусть бы он женился хоть на поломойке! Или на тебе.
Юноша на диване вжал голову в плечи. Эмми тоже хотелось провалиться сквозь землю.
– Вот именно, – величественно кивнула герцогиня. – Женщина, которой пренебрегли. Вы не могли стерпеть этого – и убили его. О, конечно, вы не владели собой, вы сделали это в припадке ярости и страсти... Они вытащат вас – ваши адвокаты. Вы богаты, и потому ваше злодеяние останется безнаказанным. Женщина, которой пренебрегли! – повторила она, явно наслаждаясь этой фразой.
Но Диана тоже хорошо знала законы жанра:
– Если ты еще раз это скажешь, я задушу тебя собственными руками!
– Диана... – предостерегающе произнесла Эмми.
Но Коррина уже сорвалась с места и, подбежав к мистеру Такеру, с пафосом воскликнула:
– Вы слышали: она угрожала мне!
Бедный мистер Такер еще глубже втиснулся в диван и пробормотал:
– Пойдемте отсюда...
Однако ни Диана, ни Коррина не обратили на него ни малейшего внимания. Обе тяжело дышали и, казалось, готовы были вцепиться друг другу в волосы. Эмми воспользовалась паузой, надеясь унять страсти:
– Вы пришли ко мне, мисс Харрис, – напомнила она.
Прекрасные карие глаза герцогини обратились к Эмми. Лицо Коррины Харрис было чересчур крупным; на сцене это выглядело великолепно, в жизни же – слегка зловеще.
– Да. Я хочу узнать у вас, что вчера произошло. Вы там были. Вы не могли не видеть, как она стреляла в него.
Диана ощетинилась, как кошка, готовая к прыжку:
– Я сказала вам: это гнусная ложь! Вы не смеете бросаться подобными обвинениями! Я привлеку вас к суду за поклеп!
– Это называется – за клевету, – поправил юноша и снова юркнул в россыпь диванных подушек, словно испугавшись звука собственного голоса.
– Неважно, как это называется! Я никому не позволю говорить обо мне такие гадости! Да Гил мог жениться хоть на дюжине женщин одновременно – мне-то какое дело?!
Юноша на диване оказался педантом:
– На дюжине – не мог бы. Это противозаконно, – пролепетал он в подушку, которую прижимал к груди наподобие щита. Похоже, делал он это не зря, поскольку Диана метнула в его сторону испепеляющий взгляд:
– Вы тоже заткнитесь! И убирайтесь отсюда!
Но юнец оставался непреклонным:
– Это – квартира мисс Ван Сейдем.
Диана рывком обернулась к Эмми:
– Выгони их! Это чудовищно!
– Чудовищно убивать людей! Я вижу все это, словно наяву! Он отказался бросить меня! – Коррина вновь оседлала любимого конька. – Я была любовью всей его жизни! А вы...
– Мисс Харрис! – умоляюще произнес мистер Такер. – Вы повторяетесь! Пожалуйста, не надо!
Эмми со страхом поняла, что Диана и эта парочка вот-вот вцепятся друг другу в волосы (а волос у мистера Такера было хоть отбавляй), и поспешила снова вмешаться:
– Мисс Харрис, я уже рассказала полиции обо всем, что знала и видела.
Коррина открыла было рот, но Эмми возвысила голос:
– Если вы беседовали с полицейскими, они наверняка передали вам все, что могли от меня узнать. Я вошла в дом. Моя сестра была в холле. За несколько минут до этого она услышала выстрел...
– Два выстрела. Так говорит полиция, – подал голос педантичный мистер Такер.
– Два выстрела, – с ангельским смирением согласилась Эмми. – Диана спустилась, увидела Гила... вот, собственно, и все.
– И тут пришли вы, – сказала Коррина. – Не странно ли, что вы не слышали выстрелов?
– Не слышала.
– И не видели, – спросила герцогиня низким, грудным голосом, – как убийца покидает дом?
– Не видела.
– Странно. Но если вы и миссис Уорд говорите правду...
– Еще бы, – прошипела Коррина.
– ...значит, – продолжала герцогиня, не удостоив ее взглядом, – преступник выбежал из дома. Как же вы могли его не заметить?
– Поверьте, мисс Харрис, – сказала Эмми, – я никого и ничего не видела. Я стояла у парадного входа...
– То есть вы могли видеть дверь кухни, – подчеркнула Коррина.
– Да; но я не видела ни души. Наверное, между тем, как моя сестра обнаружила Гила, и моим приходом прошло достаточно времени для того чтобы убийца успел скрыться.
– Это вы так говорите, – со значением произнесла Коррина.
– И тем не менее, это правда.
Этот допрос давно уже начал раздражать Эмми; но она вспомнила, что Коррина была невестой Гила, любила его – и, призвав на помощь все свое терпение, повторила:
– Правда, мисс Харрис. Ни я, ни моя сестра больше ничем не можем вам помочь.
Коррина на миг оскалила ослепительно белые зубки:
– Но полиция нашла ее пистолет!
Мистер Такер вынырнул из подушек и взмолился:
– Пойдемте, мисс Харрис! Я же говорил вам, что это к добру не приведет...
– Нет, я пока не намерена уходить. Я не сказала и половины того, что собиралась. Они прикрывают друг друга. Ясное дело – сестрички. Две богатые малышки. Их все так называют. О, ей все сойдет с рук! – Она указала крупной, точно изваянной из мрамора рукой на Диану. – Она ведь красотка. Иначе Гил не стал бы иметь с ней дела. К тому же при деньгах. Адвокаты помогут ей выпутаться. Но я – я никогда не прощу...
– До свидания, – сказал мистер Такер в пространство и двинулся к выходу.
Коррина крикнула ему вслед:
– Если ты сейчас бросишь меня, я оставлю тебя без роли!
– Не сможете, – бросил через плечо юноша. – Завтра премьера. К тому же это и ролью назвать нельзя.
Не так он прост, этот мистер Такер, подумала Эмми.
Входная дверь с треском захлопнулась.
– И верно, – неожиданно произнесла Диана, – завтра премьера. И если вы, несравненная Коррина, не возьмете себя в руки, и если это не будет лучший выход в вашей жизни, – я лично позабочусь о том, чтобы вас и близко к Бродвею не подпускали!
– Да что вы! – ядовито прошипела герцогиня (у нее получилось нечто вроде "Дашшштовы!"). Однако она почувствовала, что слова Дианы – не пустая угроза, и это несколько ее отрезвило. Примадонна встала, грациозно поклонилась Эмми, сказав: "Всего доброго, мисс Ван Сейдем!" и с прямой, точно у шпагоглотателя, спиной величественно проплыла мимо Дианы, точно той и не было вовсе.
В комнате воцарилась такая тишина, что слышны были даже голоса, несущиеся от лифта. Диана навострила уши:
– Значит, он ее ждал. Они уехали вместе. Господи, Эмми, страшно подумать, что будет дальше – она же начнет кричать на всех углах, что это я его убила!
– "Женщина, которой пренебрегли", – с насмешкой процитировала Эмми. – Нет, я все-таки надеюсь, что у нее хватит здравого смысла не делать глупостей. А кто этот мальчик? Он тоже играет у Дуга?
– О, да. Вчера Дуг выдержал настоящее сражение с ним. В результате мальчишка дал слово постричься и носить приличную одежду. Роль у него совсем крохотная, но ему до смерти хочется на сцену. – Диана взглянула на часы. – Эмми, но мне необходимо найти платье для премьеры!
У Эмми перед глазами все качнулось и поплыло:
– Ох, Диана, ну какая разница, что на тебе за платье... Ты видела сегодня Сэнди?
– Диана помрачнела. Она подошла к огромному, до потолка, зеркалу, стоящему на камине из розового мрамора, и принялась придирчиво изучать свое хорошенькое личико. Затем поправила золотистые волосы и нехотя сказала:
– Да, видела.
– И что он говорит?
– Ты не хуже меня знаешь, что Сэнди всегда меня недолюбливал. Но сейчас он вполне мог бы проявить хоть какое-то сочувствие. А он только и делает, что засыпает меня вопросами. Прямо как полицейский! Я ему уже сто раз повторила, что не убивала Гила и не знаю, кто взял мой пистолет и засунул в холодильник... В холодильник! – она презрительно фыркнула. – Уж я бы придумала местечко получше!
Эмми призадумалась:
– Какое именно?
Диана обожгла ее сердитым взглядом:
– Хоть ты, ради Бога, не веди себя, как Сэнди! Ты все понимаешь слишком буквально. Не знаю, какое именно, – но я бы позаботилась о том, чтобы полиция его не нашла... Эмми, ну не смотри ты так серьезно!
– Знаешь, мне сейчас не до шуток.
Диана оторвала взгляд от зеркала, подошла к сестре и заглянула ей в глаза:
– Неужели ты хоть на миг подумала, что это я его убила?
– Нет. Я знаю, что не ты. Но важно не мое мнение, а мнение полиции.
Диана не сводила с нее тревожного взгляда ярко-голубых глаз. Затем произнесла:
– Вот и Сэнди говорит то же, но... Эмми, когда я сегодня выходила из дому, никто не пытался меня задержать. За мной не шли по пятам, не следили... что они там еще делают, когда человек у них на подозрении? Я никого не заметила... – Она нахмурилась. – А впрочем, знаешь, заметила: возле входа в подвал кто-то был. Я пошла на кухню за кофе и увидела, как он крадется за изгородью, что под кухонным окном. Я подумала, что, может быть, это переодетый полицейский...
У Эмми участился пульс:
– Как он выглядел?
– Как все и как никто. Маленький, невзрачный...
– В больших очках?
– Ну, да. Он, похоже, заметил меня в кухне или просто почувствовал мое присутствие. Я увидела, как блеснули его очки, отскочила – и в следующий миг его уже не было. – Диана глубоко вздохнула и повторила упрямо: – За мной никто не шел. Меня никто не преследовал. Полиция ведь всегда устраивает слежку за подозреваемыми, правда?
– Я не знаю, что обычно делает полиция, – сказала Эмми, – но ты должна рассказать Сэнди об этом человеке.
– Ладно. Увижу Сэнди – расскажу. – Она снова посмотрела на часы. – Мне пора бежать.
– Постой, Ди. Что ты знаешь о семье Гила? У него же где-то есть родные...
– Ах, ты об этом... Конечно. У него в Калифорнии сестра и отец. Дуг взял их адрес у Коррины... а может, он знал его и раньше... В общем, он с ними связался, и как только Гил... – Диана запнулась. Милое личико словно окаменело, и вся кровь от него отхлынула. – Как только полиция позволит забрать тело, его перевезут в Калифорнию. Там и будут похороны. Там, а не здесь. – Она вымученно усмехнулась. – Так что Коррине не удастся порыдать над гробом. Разве что она поедет в Калифорнию... но кто ее отпустит? Кстати, Эмми, завтра вечером ты сидишь рядом со мной. Дуг будет суетиться, он вообще не присядет. Говорят, что драматург не может смотреть свои пьесы... Зато я могу! И буду! И разоденусь в пух и прах – и ты, пожалуйста, сделай то же! Нацепи что-нибудь из фамильных бриллиантов. Там будет куча фотографов. И к тому же, – Диана вдруг посерьезнела, – мы обязаны держать голову высоко! Никто не посмеет сказать, что я прячусь от людей или что-то в этом роде. У меня два пригласительных в первый ряд. – Она слегка нахмурилась. – Интересно, заставит ли Дуг Коррину сбросить траур?
– Думаю, да, – сказала Эмми.
Может быть, когда дело касалось сценария, у Коррины и были, по выражению Дуга, "птичьи мозги", но сейчас она знала роль великолепно!
– В первую очередь я пришла к вам, мисс Ван Сейдем, так как вы прибыли в дом миссис Уорд непосредственно после того, как был убит мой бесценный Гил. Но, поскольку миссис Уорд тоже здесь... – Прекрасные карие глаза актрисы обернулись к Диане: – Зачем Гил приходил к вам вчера, миссис Уорд?
Диана растерянно захлопала ресницами:
– Но... я... вы же должны знать: я понятия не имела, что он – у меня в доме!
Коррина оставалась непреклонна:
– У него был ключ от вашей квартиры. Так сказали мне полицейские. Он был моим женихом. Я имею право задавать вопросы. Почему вы дали ему ключ?
– Я не давала! – Диана покраснела от злости. – Я не представляю, откуда он взял этот ключ, – но только не у меня!
– Однако в вашей сумочке не было ключа!
Ей бы играть какую-нибудь герцогиню, подумала Эмми.
– Говорю вам, я не давала ему ключ! – вспыхнула Диана. – С какой бы стати?!
Последние слова она явно произнесла себе во вред. Герцогиня надменно подняла брови и, глядя на Диану сверху вниз, произнесла нараспев, но с выразительной дрожью в голосе:
– Действительно: с какой? Он был вашим верным... скажем, поклонником, – в течение долгих месяцев; но потом он снова встретил меня, мы решили забыть нашу дурацкую размолвку, и любовь наша вспыхнула с новой силой. Он сказал вам об этом. Вы пришли в ярость. Но он отказался меня бросить. И тогда вы убили его. – Коррина вздохнула, опустила взгляд на свои руки в изысканных перчатках и прошептала: – Оскорбленная, униженная женщина. Женщина, которой пренебрегли...
Остатки самообладания покинули Диану:
– Заткнись, ты! Это наглая ложи! Мне всегда было наплевать на твоего Гила, пусть бы он женился хоть на поломойке! Или на тебе.
Юноша на диване вжал голову в плечи. Эмми тоже хотелось провалиться сквозь землю.
– Вот именно, – величественно кивнула герцогиня. – Женщина, которой пренебрегли. Вы не могли стерпеть этого – и убили его. О, конечно, вы не владели собой, вы сделали это в припадке ярости и страсти... Они вытащат вас – ваши адвокаты. Вы богаты, и потому ваше злодеяние останется безнаказанным. Женщина, которой пренебрегли! – повторила она, явно наслаждаясь этой фразой.
Но Диана тоже хорошо знала законы жанра:
– Если ты еще раз это скажешь, я задушу тебя собственными руками!
– Диана... – предостерегающе произнесла Эмми.
Но Коррина уже сорвалась с места и, подбежав к мистеру Такеру, с пафосом воскликнула:
– Вы слышали: она угрожала мне!
Бедный мистер Такер еще глубже втиснулся в диван и пробормотал:
– Пойдемте отсюда...
Однако ни Диана, ни Коррина не обратили на него ни малейшего внимания. Обе тяжело дышали и, казалось, готовы были вцепиться друг другу в волосы. Эмми воспользовалась паузой, надеясь унять страсти:
– Вы пришли ко мне, мисс Харрис, – напомнила она.
Прекрасные карие глаза герцогини обратились к Эмми. Лицо Коррины Харрис было чересчур крупным; на сцене это выглядело великолепно, в жизни же – слегка зловеще.
– Да. Я хочу узнать у вас, что вчера произошло. Вы там были. Вы не могли не видеть, как она стреляла в него.
Диана ощетинилась, как кошка, готовая к прыжку:
– Я сказала вам: это гнусная ложь! Вы не смеете бросаться подобными обвинениями! Я привлеку вас к суду за поклеп!
– Это называется – за клевету, – поправил юноша и снова юркнул в россыпь диванных подушек, словно испугавшись звука собственного голоса.
– Неважно, как это называется! Я никому не позволю говорить обо мне такие гадости! Да Гил мог жениться хоть на дюжине женщин одновременно – мне-то какое дело?!
Юноша на диване оказался педантом:
– На дюжине – не мог бы. Это противозаконно, – пролепетал он в подушку, которую прижимал к груди наподобие щита. Похоже, делал он это не зря, поскольку Диана метнула в его сторону испепеляющий взгляд:
– Вы тоже заткнитесь! И убирайтесь отсюда!
Но юнец оставался непреклонным:
– Это – квартира мисс Ван Сейдем.
Диана рывком обернулась к Эмми:
– Выгони их! Это чудовищно!
– Чудовищно убивать людей! Я вижу все это, словно наяву! Он отказался бросить меня! – Коррина вновь оседлала любимого конька. – Я была любовью всей его жизни! А вы...
– Мисс Харрис! – умоляюще произнес мистер Такер. – Вы повторяетесь! Пожалуйста, не надо!
Эмми со страхом поняла, что Диана и эта парочка вот-вот вцепятся друг другу в волосы (а волос у мистера Такера было хоть отбавляй), и поспешила снова вмешаться:
– Мисс Харрис, я уже рассказала полиции обо всем, что знала и видела.
Коррина открыла было рот, но Эмми возвысила голос:
– Если вы беседовали с полицейскими, они наверняка передали вам все, что могли от меня узнать. Я вошла в дом. Моя сестра была в холле. За несколько минут до этого она услышала выстрел...
– Два выстрела. Так говорит полиция, – подал голос педантичный мистер Такер.
– Два выстрела, – с ангельским смирением согласилась Эмми. – Диана спустилась, увидела Гила... вот, собственно, и все.
– И тут пришли вы, – сказала Коррина. – Не странно ли, что вы не слышали выстрелов?
– Не слышала.
– И не видели, – спросила герцогиня низким, грудным голосом, – как убийца покидает дом?
– Не видела.
– Странно. Но если вы и миссис Уорд говорите правду...
– Еще бы, – прошипела Коррина.
– ...значит, – продолжала герцогиня, не удостоив ее взглядом, – преступник выбежал из дома. Как же вы могли его не заметить?
– Поверьте, мисс Харрис, – сказала Эмми, – я никого и ничего не видела. Я стояла у парадного входа...
– То есть вы могли видеть дверь кухни, – подчеркнула Коррина.
– Да; но я не видела ни души. Наверное, между тем, как моя сестра обнаружила Гила, и моим приходом прошло достаточно времени для того чтобы убийца успел скрыться.
– Это вы так говорите, – со значением произнесла Коррина.
– И тем не менее, это правда.
Этот допрос давно уже начал раздражать Эмми; но она вспомнила, что Коррина была невестой Гила, любила его – и, призвав на помощь все свое терпение, повторила:
– Правда, мисс Харрис. Ни я, ни моя сестра больше ничем не можем вам помочь.
Коррина на миг оскалила ослепительно белые зубки:
– Но полиция нашла ее пистолет!
Мистер Такер вынырнул из подушек и взмолился:
– Пойдемте, мисс Харрис! Я же говорил вам, что это к добру не приведет...
– Нет, я пока не намерена уходить. Я не сказала и половины того, что собиралась. Они прикрывают друг друга. Ясное дело – сестрички. Две богатые малышки. Их все так называют. О, ей все сойдет с рук! – Она указала крупной, точно изваянной из мрамора рукой на Диану. – Она ведь красотка. Иначе Гил не стал бы иметь с ней дела. К тому же при деньгах. Адвокаты помогут ей выпутаться. Но я – я никогда не прощу...
– До свидания, – сказал мистер Такер в пространство и двинулся к выходу.
Коррина крикнула ему вслед:
– Если ты сейчас бросишь меня, я оставлю тебя без роли!
– Не сможете, – бросил через плечо юноша. – Завтра премьера. К тому же это и ролью назвать нельзя.
Не так он прост, этот мистер Такер, подумала Эмми.
Входная дверь с треском захлопнулась.
– И верно, – неожиданно произнесла Диана, – завтра премьера. И если вы, несравненная Коррина, не возьмете себя в руки, и если это не будет лучший выход в вашей жизни, – я лично позабочусь о том, чтобы вас и близко к Бродвею не подпускали!
– Да что вы! – ядовито прошипела герцогиня (у нее получилось нечто вроде "Дашшштовы!"). Однако она почувствовала, что слова Дианы – не пустая угроза, и это несколько ее отрезвило. Примадонна встала, грациозно поклонилась Эмми, сказав: "Всего доброго, мисс Ван Сейдем!" и с прямой, точно у шпагоглотателя, спиной величественно проплыла мимо Дианы, точно той и не было вовсе.
В комнате воцарилась такая тишина, что слышны были даже голоса, несущиеся от лифта. Диана навострила уши:
– Значит, он ее ждал. Они уехали вместе. Господи, Эмми, страшно подумать, что будет дальше – она же начнет кричать на всех углах, что это я его убила!
– "Женщина, которой пренебрегли", – с насмешкой процитировала Эмми. – Нет, я все-таки надеюсь, что у нее хватит здравого смысла не делать глупостей. А кто этот мальчик? Он тоже играет у Дуга?
– О, да. Вчера Дуг выдержал настоящее сражение с ним. В результате мальчишка дал слово постричься и носить приличную одежду. Роль у него совсем крохотная, но ему до смерти хочется на сцену. – Диана взглянула на часы. – Эмми, но мне необходимо найти платье для премьеры!
У Эмми перед глазами все качнулось и поплыло:
– Ох, Диана, ну какая разница, что на тебе за платье... Ты видела сегодня Сэнди?
– Диана помрачнела. Она подошла к огромному, до потолка, зеркалу, стоящему на камине из розового мрамора, и принялась придирчиво изучать свое хорошенькое личико. Затем поправила золотистые волосы и нехотя сказала:
– Да, видела.
– И что он говорит?
– Ты не хуже меня знаешь, что Сэнди всегда меня недолюбливал. Но сейчас он вполне мог бы проявить хоть какое-то сочувствие. А он только и делает, что засыпает меня вопросами. Прямо как полицейский! Я ему уже сто раз повторила, что не убивала Гила и не знаю, кто взял мой пистолет и засунул в холодильник... В холодильник! – она презрительно фыркнула. – Уж я бы придумала местечко получше!
Эмми призадумалась:
– Какое именно?
Диана обожгла ее сердитым взглядом:
– Хоть ты, ради Бога, не веди себя, как Сэнди! Ты все понимаешь слишком буквально. Не знаю, какое именно, – но я бы позаботилась о том, чтобы полиция его не нашла... Эмми, ну не смотри ты так серьезно!
– Знаешь, мне сейчас не до шуток.
Диана оторвала взгляд от зеркала, подошла к сестре и заглянула ей в глаза:
– Неужели ты хоть на миг подумала, что это я его убила?
– Нет. Я знаю, что не ты. Но важно не мое мнение, а мнение полиции.
Диана не сводила с нее тревожного взгляда ярко-голубых глаз. Затем произнесла:
– Вот и Сэнди говорит то же, но... Эмми, когда я сегодня выходила из дому, никто не пытался меня задержать. За мной не шли по пятам, не следили... что они там еще делают, когда человек у них на подозрении? Я никого не заметила... – Она нахмурилась. – А впрочем, знаешь, заметила: возле входа в подвал кто-то был. Я пошла на кухню за кофе и увидела, как он крадется за изгородью, что под кухонным окном. Я подумала, что, может быть, это переодетый полицейский...
У Эмми участился пульс:
– Как он выглядел?
– Как все и как никто. Маленький, невзрачный...
– В больших очках?
– Ну, да. Он, похоже, заметил меня в кухне или просто почувствовал мое присутствие. Я увидела, как блеснули его очки, отскочила – и в следующий миг его уже не было. – Диана глубоко вздохнула и повторила упрямо: – За мной никто не шел. Меня никто не преследовал. Полиция ведь всегда устраивает слежку за подозреваемыми, правда?
– Я не знаю, что обычно делает полиция, – сказала Эмми, – но ты должна рассказать Сэнди об этом человеке.
– Ладно. Увижу Сэнди – расскажу. – Она снова посмотрела на часы. – Мне пора бежать.
– Постой, Ди. Что ты знаешь о семье Гила? У него же где-то есть родные...
– Ах, ты об этом... Конечно. У него в Калифорнии сестра и отец. Дуг взял их адрес у Коррины... а может, он знал его и раньше... В общем, он с ними связался, и как только Гил... – Диана запнулась. Милое личико словно окаменело, и вся кровь от него отхлынула. – Как только полиция позволит забрать тело, его перевезут в Калифорнию. Там и будут похороны. Там, а не здесь. – Она вымученно усмехнулась. – Так что Коррине не удастся порыдать над гробом. Разве что она поедет в Калифорнию... но кто ее отпустит? Кстати, Эмми, завтра вечером ты сидишь рядом со мной. Дуг будет суетиться, он вообще не присядет. Говорят, что драматург не может смотреть свои пьесы... Зато я могу! И буду! И разоденусь в пух и прах – и ты, пожалуйста, сделай то же! Нацепи что-нибудь из фамильных бриллиантов. Там будет куча фотографов. И к тому же, – Диана вдруг посерьезнела, – мы обязаны держать голову высоко! Никто не посмеет сказать, что я прячусь от людей или что-то в этом роде. У меня два пригласительных в первый ряд. – Она слегка нахмурилась. – Интересно, заставит ли Дуг Коррину сбросить траур?
– Думаю, да, – сказала Эмми.