Эберхарт Миньон. Рука в перчатке

   – Может быть, – кивнул Джекоб Уэйт. – Однако в его пепельнице остался только один окурок. Но все же вы правы, мистер Хэвиленд. Похоже, он разделся не сразу. И единственное возможное заключение – это то, что он вообще ничего не успел. Следовательно, он должен был погибнуть вскоре после полуночи.
   Глаза Гертруды расширились.
   – Полуночи? – внезапно ворвалась она в разговор. – Э, нет! Это невозможно. Я...я же слышала...
   Ее щеки раскраснелись, а глаза остекленели.
   – Что вы слышали?
   – Ничего, – тут же осеклась Гертруда. – Ничего.
   – Прошу вас, миссис Шор. Вы только что хотели что-то сообщить нам. Что именно?
   – Я...
   – Слышала?..
   – Я слышала шум, – неохотно буркнула Гертруда.
   – Шум? Где? Какого рода шум?
   – В его комнате, – выдавила она. – Он расхаживал по комнате.
   – И в котором часу это было?
   – Думаю, часа в два. Но я не уверена, ни в чем не уверена. И я ничего не знаю... ничего.
   – Благодарю вас, миссис Шор. Может быть, вы слышали еще кое-что?
   – Нет, нет. Ночью шум слышен очень неясно, очень...
   – Благодарю вас.
   Дафна нерешительно задала себе вопрос: кто же побывал у Бена в комнате? Кто-то же должен был надеть на него купальный халат. Роули или Деннис?
   И что-то, что-то закончилось неудачей.
   Детектив хотел знать слишком много. Он прощупал все. И в результате самый маленький, самый незначительный вопрос становился важным и опасным.
   – Когда привезли цветы для свадьбы? – спросил Джекоб Уэйт.
   Он взглянул на Гертруду, которая подозрительно задумалась, и решил, что та могла бы более спокойно ответить на такой простой вопрос.
   – Вчера вечером. Люди из цветоводства пришли, когда мы ужинали.
   – Когда они ушли?
   – Думаю, около десяти.
   – А окна тогда уже были закрыты?
   – Конечно, естественно... То есть, я полагаю, что да. Впрочем, одно оставалось открытым. Причем мы этого не заметили. Оно было открыто еще сегодня утром, и из-за этого в комнату намело снега.
   – Все другие окна были закрыты?
   – Вы про это уже спрашивали, – обиделась Гертруда.
   Все это время Дафна сидела и думала: "За этим что-то кроется. Он что-то знает, мы это все чувствуем. Даже Гертруда чует, что за вопросами детектива что-то кроется. Но в чем же был совершен промах?"
   В маленькой библиотеке было холодно. Холодно и серо. И в какой-то миг повисла длительная пауза. Стало так тихо, что все услышали негромкий стук в дверь.
   – Да, – произнес Джекоб Уэйт. И дверь в холл распахнулась. В проеме появился человек.
   – Нашли пулю, – сказал он. – Хотите взглянуть?
   Джекоб Уэйт вышел и закрыл за собой дверь. Джонни с белым как мел лицом уселся на место. Роули закурил и произнес:
   – Ну, раз так, пойдемте все отсюда.
   Однако бывший там же полицейский стал перед другой дверью и устало, но твердо заявил:
   – Я не уверен, что мистер Уэйт с вами закончил.
   Больше он ничего не сказал, просто молча стоял. И только минут через пять вернулся на место. Странные пять минут, в течение которых Джонни тихо и недвижно пристально смотрел в пол, Роули возился с сигаретой, Деннис явно старался не смотреть на Дафну. А полицейский небрежно постукивал карандашиком по столу.
   Дафна смотрела на пыльные носки своих коричневых туфель и думал о прогулке, которую совершила прошлым вечером по заснеженным дорожкам. Она отвлеклась от всей своей предыдущей жизни, включая даже Денниса. И радовалась мысли, что его там не было. И оттого, что она сидела дома в большом коричневом кресле, и что вернулся Деннис. Вернулся из потемок ее собственных мыслей и действительно был здесь. Он существовал на самом деле и говорил ей, что любит. Что любил ее всегда. Что вернулся домой потому, что всегда любил ее, и что никому другому не позволит на ней жениться.
   Как он покраснел, когда коснулся ее коленей и прижался щекой к ее щеке...
   И неожиданно она почувствовала, что Деннис смотрит на нее. Уж не прочел ли он ее мысли? Она ощутила настоящий шок, когда он устремил на нее долгий и многозначительный взгляд.
   Этим был взгляд, полный ожидания. Взгляд, который напомнил ей обо всем, что он говорил прежде. И что ей следует изо всех сил держаться. Казалось, он умолял ее это сделать.
   И вновь она ощутила теплую волну возбуждения оттого, что он вернулся. Как она тосковала по нему весь этот год! Было даже мгновение, когда она никак не могла вспомнить его лицо. И другой момент, когда она увидела его так близко, что сердце защемило от возбуждения. Значит, она в нем нуждалась, хотя не должна была позволять ему знать об этом. А сейчас он был здесь.
   Внезапно Джекоб Уэйт вернулся. Он остановился перед ними и окинул всех недовольным взглядом. А потом скомандовал:
   – Смит, возьмите у всех присутствующих детальные показания. Начните с... ну, скажем, со вчерашнего полудня.
   – Слушаюсь, мистер Уэйт.
   – Послушайте, – неожиданно воскликнул Джонни, – что вы имеете в виду под детальными показаниями? Вы ведете себя так, будто в чем-то нас подозреваете. Никто из нас не замешан в этом деле ни малейшим образом. Была совершена попытка кражи. Никто здесь ничего не знает...
   – Окно, оставленное открытым, и груда свадебных подарков на полу факт кражи еще не доказывают, – сдержанно возразил детектив. – Разумеется, нам бы очень помогло, если бы мы сумели поточнее установить время происшествия. Врач полагает, что смерть наступила примерно около полуночи. Однако окно открыли всего примерно два часа назад.

8

   После короткой паузы Гертруда громко охнула:
   – Окно?
   Роули медленно повернулся к остальным и аккуратно вдавил окурок сигареты в пепельницу.
   – С чего вы это взяли? И что хотите этим сказать? – с ледяным спокойствием поинтересовался, косясь на детектива.
   Джекоб Уэйт бросил одно только слово:
   – Цветы, – повернулся и снова вышел.
   Это оказалось неожиданным для всех.
   – Ну, теперь, – заявила Гертруда, уставившись остекленевшим взглядом вслед детективу, – теперь мне придется говорить...
   – Что он имел в виду, говоря про цветы? – нерешительно спросил Джонни. – Цветы там, внутри?
   – Не знаю я, что он имел в виду, – ответила Гертруда, комкая в руках носовой платок, – но думаю, он глуп. Совершенно очевидно, что была попытка кражи и...
   Роули подошел к ней и взял за руку, спокойно объясняя:
   – Вероятно, он имел в виду изменение температуры в комнате. Думаю, если окно всю ночь стояло открытым, цветы довольно долго стояли на холоде. А если окно все-таки было закрыто и комната прогрелась, цветы должны были потемнеть или начать вянуть, или еще что-нибудь в таком роде. Я ничего не знаю точно, но наверняка он имел в виду нечто подобное.
   Взоры Денниса и Роули встретились над головой Гертруды. "Что это было? – подумала Дафна. – Что они сделали или забыли сделать?"
   У Денниса вокруг рта пролегла странно сжатая складка.
   Тут сей-то голос совсем рядом вырвал ее из раздумий.
   – Просьба, мисс, дать ваши показания.
   Говорил полицейский по фамилии Смит.
   – Показания? – тихо переспросила Дафна.
   – Просто расскажите, что вы делали со вчерашнего полудня. Куда ходили, и все такое. Особенно все про убитого, мистера Брюера.
   – Ну, я... я... Мы пообедали приблизительно в половине второго. Только тетя и я. Отец вернулся из города позднее, ближе к вечеру. Потом я ходила гулять, гуляла долго и вернулась...
   – Во время прогулки вы видели кого-нибудь из знакомых?
   – Откуда же? Конечно, нет.
   – В котором часу вы пришли домой?
   – Думаю, примерно часов около пяти.
   – И кто-нибудь вам встретился, когда вы вернулись?
   – Никто. То есть, только позднее. Тогда прибыли другие.
   – Другие?
   – Мои кузены, Роули Шор и Деннис Хэвиленд, Бен...
   – Бен? Это мистер Брюер?
   – Конечно.
   – И что было потом?
   – Ну, мы поболтали, затем пошли переодеваться ужину. После ужина все отправились в холл посмотреть на привезенные цветы. Потом вернулись назад, чтобы выпить кофе, и около одиннадцати поднялись наверх.
   – А когда вы видели мистера Брюера в последний раз?
   – Кажется...в холле, думаю, перед моим уходом. Он говорил со мной. Он...
   Она умолкла, полицейский покосился на нее.
   – М-да, – протянул он. – Вы ...ведь это на вас он должен был жениться. Мне очень жаль, мисс Хэвиленд. Ладно, достаточно. Разве что еще один вопрос: видели ли вы его еще раз, перед тем как он погиб?
   – Нет, – покачал она головой, – не видела.
   – Спасибо.
   – Могу я... теперь я могу идти?
   – Разумеется, – кивнул полицейский. – Только не покидайте дом. Мистер Уэйт наверняка еще захочет с вами поговорить. Теперь вы... – повернулся он к Гертруде.
   Дафна поднялась и вышла.
   Только закрыв за собой дверь, она внезапно вспомнила о репортерах и всех прочих чужих людях, находившихся в доме. Сейчас у нее не было сил предстать перед ними и объяснять свое отношение ко всему происходящему. Рядом с ее локтем оказалась дверь в давно неиспользуемую комнату для занятий музыкой. Она толкнула ее и шагнула внутрь. Там никого не было.
   Комната была неудобная, притом плохо освещенная, и туда заглядывали крайне редко.
   Дафну пробирала дрожь. Она села и задумалась.
   Они ошиблись. Ужасно ошиблись. Своими уловками они не смогли ввести в заблуждение полицию. Органы правопорядка демонстрировали свою силу. Нельзя совершать такие вещи и избежать ответственности.
   Но ведь не она убила Бена. Деннис знал, что она ничего не сделала. Он действительно нашел ее там рядом с телом, но он знал, что она невиновна!
   Деннис знал. Но если так оказался и нашел ее кто-то другой? Поверил бы он ей, как Деннис? Поверил бы ей, скажем, Роули? А Гертруда?
   Едва она подумала о Гертруде, как дверь отворилась и та вошла в комнату.
   – А, вот и ты! – Гертруда опасливо оглянулась, прежде чем закрыть дверь. Потом придвинула себе стул и села рядом с Дафной.
   – Я тебя искала, милая. Я должна тебе кое-что сообщить. И верю, сейчас для этого наступил подходящий момент. Не имеет смысла бродить вокруг да около. Я, как и мой отец, всегда действую прямо. И не медлю.
   Это не соответствовало действительности, ибо Гертруда не имела никакого представления о проницательности и хитрости, скрывавшихся за непоколебимой решимостью старого Роули Хэвиленда.
   – Что они там делают? – спросила Дафна.
   Гертруда удивленно покосилась на нее.
   – Не знаю. Полная неразбериха. В доме полно каких-то людей. Коротышка – детектив всюду сует нос. Я терпеть его не могу. Тем не менее, никто не станет отрицать, что дела приняли весьма счастливый оборот.
   – Счастливый...
   – Ну да, для фирмы, – пояснила Гертруда, – для нас всех, для Хэвилендов. Нет никакого смысла вводить себя в заблуждение, Дафна.
   Как всегда, когда речь заходила о фирме, глаза Гертруды еще сильнее засверкали и голос стал звучать торжественно. В жизни были всего три вещи, которые любила Гертруда: фирма вместе с воспоминанием об отце, она сама и ее сын Роули, которого она назвала по деду и от которого ожидала, что он однажды займет дедово место. Однако, к сожалению, тот не имел ни малейшего сходства со стариком.
   Гертруда вяло улыбнулась, сама того не замечая. Затем произнесла:
   – Бен Брюер мертв. Он мертв, и фирма спасена. Теперь ничто уже его не воскресит. И Роули расчищен путь.
   – Роули?
   – После смерти отца Роули сразу должен был стать главой фирмы. Это все знают. Он был единственно возможным вариантом.
   – Мой отец... – начала было Дафна.
   – Джонни? – Гертруда вытаращила глаза. – Ну нет! Джонни никакой не бизнесмен. Он может заботиться об общественном благе, и довольно ловко это делает. Но совершенно не имеет понятия о работе предприятия. И, разумеется, не сможет разобраться. В качестве лидера ему нужен настоящий деловой человек. Но такого нет, и это даже хорошо, что отец не возложил на его плечи никакой реальной ответственности. Ты же знаешь, Дафна, он весь этот год держал сторону Бена. С помощью голосов акционеров и Джонни Бену всегда удавалось переспорить нас с Амелией. Но теперь, теперь... – грудь Гертруды вздымалась все выше, – теперь все изменится. Роули возглавит фирму, получит президентский пост и соответствующее жалование. Ты унаследуешь акции Бена Брюера, о которых я узнала, разумеется, случайно. Акции Джонни...
   – Я? – Дафна вскочила на ноги. – Я – акции Бена? Нет, нет и нет!
   Гертруда холодно взглянула на нее.
   – Ты действительно ничего про них не знала?
   – Нет-нет, я понятия не имела. Тетя Гертруда, я не могу их принять. Я ничего не возьму. И никто меня не заставит.
   – Ну-ну, Дафна, Дафна. Нет никакого смысла так нервничать. Просто он уже оформил завещание в пользу своей супруги. Я сама не знала, что такой акт принято считать вполне нормальным.
   – Но я-то ничего не знала об этом – и не хочу знать. И я не стала его женой. Тетя Гертруда, вы уверены в том, что сказали?
   – Разумеется, уверена. Я никогда не ошибаюсь. Сядь, Дафна, прошу тебя, а то сюда примчится вся полиция, будь она неладна.
   Да, опять эта полиция...
   Дафна села на место. Того, что сделал Бен, просто не могло быть. Он никогда даже не заикался о таком своем намерении. Никто ей об этом не рассказывал. Нет, этого определенно не могло быть.
   – Не веди себя, как ребенок, Дафна. Завещание он оформил примерно неделю назад. Все совершено в полном порядке. Естественно, ты его наследница. Подумай только, что станут говорить люди, если ты от всего откажешься. Ведь вместе с Роули у вас будет большинство голосов. Разумеется, Роули как президент однажды унаследует и мою долю тоже. Вместе вы ...Ну, в общем, дорога открыта. Вы можете пожениться.
   Она замолчала и покосилась на Дафну. Та молча и пристально смотрела мимо. Потом простонала и прижала ладони к вискам.
   – Тетя Гертруда, я... я не верю, что правильно тебя поняла. Кто должен выйти за Роули?
   – Кто? – в голосе Гертруды зазвучал металл. – Возьми себя в руки, Дафна. Ты, разумеется.
   Гертруда явно вышла из себя. Волнение, испытания, смерть Бена. Она больше не понимала, что говорила. Она...
   – Не делай такое лицо, Дафна. У нас нет времени для долгих разговоров, но я хочу, чтобы ты поняла, как обстоят дела.
   Дафна беспомощно затрясла головой.
   – Но, тетя Гертруда...
   – Тихо. Послушай, Дафна. Я вижу, ты не понимаешь. Роули всегда мечтал жениться на тебе.
   "Это тоже неправда", – подумала Дафна.
   – Всегда, – повторила Гертруда. – Но поскольку ты была обручена, он, естественно, не мог ничего сказать. А теперь... вы будете идеальной парой. Естественно, придется немного подождать, однако...
   Дафна поспешно встала.
   – Послушай, тетя Гертруда, если ты полагаешь, что я выйду замуж за Роули, то сильно ошибаешься.
   – Дафна!
   – Я не выйду за Роули. Никогда, Это невозможно. Кроме того, Роули сам этого не захочет.
   Гертруда медленно и важно поднялась со стула.
   – Это не так трудно устроить, – сказала она. – Ваш с Роули брак обеспечит будущее фирмы.
   Дафна подумала: "Ты просто рассчитываешь обеспечить себе ведущее положение".
   Гертруда любила власть, и половина ненависти к Бену была вызвана тем, что тот не выносил ее вмешательства.
   Дафна стояла так близко к Гертруде, что чувствовала ее прерывистое дыхание и видела, как внезапно расширялись и снова суживались ее зрачки.
   – Но за Роули я не выйду, – спокойно повторила Дафна.
   – Ты так думаешь? – спросила Гертруда и рассмеялась.
   Это было странно: у Гертруды совершенно не было чувства юмора, и смеялась она только тогда, когда смеялись другие. Тем не менее, сейчас она смеялась. Смеялась и говорила:
   – Я все же верю, Дафна, что ты станешь ему очень хорошей женой. А в том, что вы поженитесь, я абсолютно уверена. Поскольку, милая моя, я ведь кое-что знаю...
   Она замолчала, приблизилась к Дафне вплотную и, торжествуя, прошептала ей на ухо:
   – Кое-что, о чем полиции лучше не знать.
   И она шумно задышала.
   – Я знаю, что вы с Деннисом прошлым вечером решили прогуляться. Что ты хотела бросить Бена. И что об этом стало ему известно, и он решил вам помешать. Ну так кто же из вас убил его, Дафна?.. Ты или Деннис?
   – Я... я... мы не...
   Гертруда злорадно расхохоталась.
   – Мне все равно, кто это сделал. Главное – что его не стало. И будет гораздо лучшее, если полиция не узнает то, что знаю я. Вот потому-то я и верю, что ты выйдешь замуж за Роули, любовь моя.

9

   Дафна возмутилась:
   – Я не убивала Бена! Полиция...
   – Полиция, – усмехнулась Гертруда, – уже не верит в то, что здесь вообще был вор. Сама я ни на миг не заблуждалась на сей счет. Ни на миг, потому что вспомнила, как слышала в комнате Бена чьи-то шаги, причем гораздо позже, чем его не стало. Полагаю, это сделал Деннис. Или ты, но, скорее всего, все же Деннис.
   – Все это неправда, – услышала Дафна собственный голос, лихорадочно при этом размышляя, не пришел ли Бен в домик садовника, чтобы помешать ее побегу?
   – В самом деле? – язвительно переспросила Гертруда. – Что бы ты не утверждала, это гроша ломаного не стоит. Я знаю, что я знаю. Вопрос: "Почему?" становится неинтересен.
   – Роули про это уже знает?
   – Роули будет делать то, что я скажу. И это все, Дафна. Ты умная девушка и должна понять: дело есть дело. Полиция ищет убийцу Бена Брюера. Убийцу, – медленно повторила Гертруда. – Но, разумеется, я не стану рассказывать им все, что знаю.
   Тут в комнату вошла Амелия.
   – Ах, Дафна, я тебя искала. Дом просто кишит полицейскими... Она нагнулась к Дафне и легко, словно слабый ветерок, коснулась губами ее щеки. Однако это должно было считаться поцелуем.
   – Мне очень жаль, что все так вышло. Крайне досадно. А что тебе известно, Гертруда? И о чем вы тут беседовали?
   Вопрос был задан очень спокойно, но при этих словах Амелия повернулась и взглянула Гертруде в глаза.
   Гертруда покраснела и быстро заморгала.
   – Насчет убийства.
   – Про смерть Бена, – поправила ее Амелия, причем так мягко, что слово "убийство" сразу же утратило свой отвратительный и страшный смысл.
   Но Гертруда продолжала упорствовать.
   – Мы говорили про убийство Бена, и еще про будущий брак Роули с Дафной, – упрямо повторила она и так же упрямо в упор уставилась на Амелию.
   После короткой паузы вмешалась Дафна:
   – Нет, нет, тетя Амелия, все не так – но тут она запнулась и умолкла.
   Амелия с Гертрудой смотрели друг друга, не говоря ни слова: Амелия – нежно, ласково и понимающе, Гертруда – с вызывающей миной на раскрасневшемся лице. Затем Амелия маленькой прелестной ручкой коснулась мясистой руки Гертруды. От этого прикосновения Гертруда вздрогнула, лицо ее залила странная истома, и, затаив дыхание, она прошептала:
   – Амелия...
   Амелия остановила ее так мягко, что это не было похоже на укор.
   – Пожалуй, о замужестве Дафны нам лучше побеседовать позднее. Ты не находишь, что сейчас обсуждать эту тему не слишком пристойно?
   Амелия ласково улыбнулась и взяла Дафну за руку.
   – Все мы сейчас оказались в сложном положении. Я совершенно уверена, что полиция не верит в попытку кражи. Уж слишком много задают они вопросов.
   Затем она добавила:
   – Давайте поднимемся наверх.
   Слишком много вопросов?
   Телефон трезвонил непрерывно. Люди шли и шли. Автомобили молниеносно прибывали и исчезали вновь.
   Гертруда без тени смущения возразила:
   – Никто даже не знает, о чем они говорят. Я поинтересовалась было, но они только улыбались, и все. Однако, как я слышала, их интересовали самолеты.
   – Самолеты? – переспросил Джонни, бренча ключами в кармане.
   – Кто-то говорил про одиннадцатичасовой рейс...
   – И все?
   – Ну да, – согласилась Гертруда. – И что, мы ничего не можем сделать, Джонни? Они заполнили весь дом, копаются везде, где только можно.
   Джонни выглянул в окно.
   – Боюсь, что ничего, Гертруда.
   В половине второго Лейн с Мэгги сервировали стол в старом зале для игр на первом этаже, где семейство имело обыкновение собираться вместе.
   – Хотела бы я знать, почему так долго держат Денниса, – заметила Гертруда. – Он там уже больше часа.
   – Вероятно, всех нас выстроят в очередь, – вслух прикинул Роули. – Если ты знаешь какие-то тайны, обдумывай заранее, как их скрыть.
   Амелия немедленно отреагировала:
   – Роули!
   Подождав, пока он оглянется, она сдержанно заметила:
   – Полагаю, эта тема – не предмет для шуток!
   Лицо Роули пошло пятнами. Неожиданно Гертруда вспыхнула и громко заявила:
   – Джонни, если ты не прекратишь звякать побрякушками в карманах, я закричу.
   Дафна не видела Денниса с тех пор, как покинула библиотеку. Почему его так долго держат?
   Она спрашивала себя, знал ли Роули о планах матери. О невероятном, но в деталях точном плане.
   В дверях показалась Мэгги и взволнованно произнесла:
   – Эти люди... эти люди... из полиции, мисс Амелия... слушайте, они роются в вашем письменном столе. Открыли все ящики и бумаги вывалили на пол!
   – Я ничего не могу поделать, Мэгги, – сдержанно вздохнула Амелия. – Это наш долг.
   – Ладно, мисс, – потупилась Мэгги и исчезла за дверью.
   Неожиданно Джонни спросил:
   – Похоже, у Бена не было близких родственников? Он никогда о них не говорил.
   – Кроме двоюродных братьев из Хартфорда, – заметила Амелия. – Я уже отправила им телеграмму.
   Дафна подняла голову и встретилась взглядом с Гертрудой. Глаза у той светились таинственным блеском уверенности в своей силе.
   Дафна поднялась со стула. Кто-то окликнул ее, когда она покидала комнату, – видимо, Амелия, – но она не остановилась.
   Оказавшись снова у себя, она заперла дверь и осела, уставившись в никуда. Мысли в голове ворочались устало и бесцельно.
   Тут она вспоминала про платье. С ним нужно было что-то делать. И еще сообщить Деннису, что Гертруда все знает и угрожает им. Он должен знать это немедленно... Хотя непонятно, что бы он мог сделать.
   В маленькой комнате было холодно. Холодно и мрачно. Дафна потянула на себя зеленое шерстяное одеяло, лежавшее в ногах на кушетке, укрылась и заснула.
   Когда она проснулась, было еще темно, но кто-то стучал в дверь. Запыхавшаяся Мэгги сообщила, что детектив Уэйт спрашивает ее, Дафну.
   Дафна заскочила в маленькую ванную и ополоснула лицо холодной водой, потом причесалась; в волосах ее при этом вспыхивало золото. Еще она напудрилась и подкрасила губы, хотя руки слегка дрожали.
   В этот момент в дверях показался Деннис. Он быстро огляделся вокруг и вошел.
   – Дафна, дорогая, – он отвел девушку от двери, так что она не успела оглянуться. И потом страстно ее обнял.
   – Где ты был? Что они?..
   – Вопросы. Обычное дело. Ничего такого...
   Но лицо у него было озабоченное. Озабоченное и усталое.
   – У тебя все в порядке, Дафна? Они...
   – Он уже послал за мной. Тот детектив.
   Деннис стискивал ее в объятиях все сильнее.
   – Ладно, пока все идет хорошо. Только помни наш уговор, Дафна, и стой на своем. Ты ничего не знаешь про убийство. Абсолютно ничего. И не думаешь ни на кого. Никого не подозреваешь. Не дай им себя запугать и втянуть в историю. И остерегайся неожиданностей. А теперь скажи мне, что ты обо всем этом думаешь.
   – Я... я попытаюсь, Деннис.
   Он заглянул ей в глаза, словно пытаясь увериться сам.
   – Господи, милая моя, любимая, – внезапно не выдержал он, – если бы я только мог все тебе объяснить. Я так люблю тебя. Очень люблю.
   Он прижался щекой к ее волосам, и она уже не думала больше о Гертруде, пока он говорил:
   – Теперь тебе нужно идти, иначе за тобой опять пришлют. И думай о том, что...
   – Ой, Деннис... Гертруда знает... Она знает, что мы с тобой собирались бежать. Знает, что мы хотели встретиться в садовом домике. Говорит, Бен тоже это знал и пытался нам помешать, а мы... а мы его убили.
   – Гертруда!
   – Она говорит, – шептала Дафна, – что не станет нас выдавать. И что я унаследую акции Бена и должна выйти замуж за Роули, и что он будет главой фирмы.
   – Выйти замуж за Роули... – Глаза Денниса внезапно вспыхнули. – Значит, вот каков ее план? На нее это похоже.
   – Что же нам делать, Деннис?
   – Не знаю, не знаю. Я должен подумать.
   Он пристально смотрел перед собой.
   – Мне нужно как следует поразмыслить, Дафна. Как-нибудь нужно заставить ее замолчать. Мы... нет, тебе уже пора идти. Только не бойся. И думай только о себе. Не забывай об этом.
   – Хорошо, Деннис.
   Он поцеловал ее еще раз. Быстро, но, однако, крепко и проникновенно, так что она еще долго ощущала поцелуй на губах.
   В холле теперь оставалось только двое мужчин в штатском. Они прервали беседу и уставились на подошедшую Дафну.

* * *

   Было около шести. Джекоб Уэйт, стоявший прислонясь к письменному столу в надвинутой на лоб шляпе, поднял голову, когда она замялась у дверей, и пригласил:
   – Входите. Садись, Тони.
   Полицейский с блокнотом для стенографирования со вздохом поднялся с дивана и вновь устроился за маленьким столиком. Собственно, теперь Уэйт мог делать выводы. Он уже побеседовал с каждым обитателем дома, начиная с поварихи. И теперь задумчиво точил карандаш. Странный старый дом ему явно не нравился. Будь у него столько денег, как у здешних хозяев, он жил бы в городе, где все в огнях и жизнь бьет ключом.
   Он попробовал карандаш и устроился поудобнее на жестком стуле. Выглядело это так, будто Уэйт еще этой ночью хотел покончить с делом. Впрочем, такой исход виделся ему весьма вероятным, и, конечно, было очень предусмотрительно с его стороны собрать весь возможный материал и лишь тогда заняться девушкой. Та явно была самым слабым звеном в цепи. Казалось, она умирает от страха.