Эддингс Дэвид. Обитель чародеев (Белгариад - 4)

   В те мгновения, когда его думы возвращались к Оку, Гарион бросал взгляд на сверкавший эфес меча, висевшего за спиной. В его сверкании чувствовалось некое самодовольство всякий раз, когда Гарион садился на трон. Меч как бы поздравлял себя с тем, что он, Белгарион-Райве, сотворен им и только им. Гарион не понимал Ока. Камень как бы хотел что-то сообщить ему, но в последний момент менял решение. Гарион время от времени общался с богами, но уровень общения с Оком был ни на Что не похож. Камень служил средоточием каких-то неведомых сил, к которым было не подступиться. Более того, его привязанность к Гариону казалась совершенно необъяснимой, что не нравилось молодому королю. Когда Гарион приближался к трону, камень начинал пылать нестерпимо ярким светом и голова наполнялась пленительной песней, которую он впервые услыхал в башне Ктачика. Песнь завораживала и манила, и Гарион чувствовал, что, если он подхватит эту мелодию, вдвоем они сумеют преодолеть все преграды. Торак с помощью Ока сокрушил полмира. Гарион с его помощью в состоянии выправить положение. Тревожило, однако, то, что не успевал о чем-то подумать Гарион, как Око начинало советовать ему, что и как делать.
   - Не отвлекайся, Гарион, - мысленно услышал он голос тети Пол.
   Важные дела, намеченные на утро, были сделаны. Оставалось несколько петиций и поздравления, которые поступили рано утром из Найссы. Тон поздравления был дружелюбный, и подписал его евнух Сэйди. Гарион решил хорошенько подумать, прежде чем отвечать на нее. Воспоминания о том, что произошло в тронном зале Солмиссры, продолжали волновать душу, и он сомневался в том, что ему хочется (по крайней мере, сейчас) наладить отношения с людьми, поклоняющимися змее.
   В связи с тем, что со всеми официальными делами было покончено, Гарион извинился и покинул зал. В горностаевой мантии он все время потел, а от долгого ношения тяжелой короны болела голова. Не терпелось поскорее вернуться в свои апартаменты и переодеться.
   Охрана, стоящая у боковой двери зала, склонилась в почтительном поклоне, когда Гарион проходил мимо, и построилась в боевом порядке для дальнейшего его сопровождения, но он сказал сержанту:
   - Сегодня я больше никуда не пойду. Я отправлюсь к себе, а дорогу я знаю. Почему бы вам и вашим людям не отправиться на обед?
   - Ваше величество очень добры, - ответил сержант. - Мы вам не потребуемся позднее?
   - Вряд ли. В случае чего я дам знать.
   Сержант еще раз поклонился, а Гарион зашагал по тускло освещенному коридору. Он обнаружил этот проход спустя два дня после коронации. Пользовались им редко, и это был самый короткий путь из королевских апартаментов в тронный зал. Гарион любил ходить им и чувствовать себя при этом простым смертным, сумрак, царивший там, будил мысли и успокаивал.
   Он шел, погруженный в глубокие раздумья. Так много неотложных проблем теснилось в голове, и в первую очередь - надвигающаяся война между Западом и энгаракскими королевствами. Он, как владыка Запада, возглавит Запад, а Кол-Торак, пробудившийся ото сна, двинет на него свою неисчислимую рать. Что противопоставить столь грозному врагу? От одного имени "Торак" стыла кровь, а в искусстве ведения войн он совершенный профан. Ошибки с его стороны неизбежны, и Торак одним ударом железного кулака раздавит все силы Запада.
   И никакая магия тут не поможет. Он еще слишком слаб, чтобы вступать в схватку с самим Тораком. Тетя Пол, конечно, сделает все, чтобы выручить его, но без Белгарата у них практически нет шансов на успех, а Белгарат никак не оправится после случившегося, и, не допустите боги, он лишился своего могущественного дара раз и навсегда.
   Гариону больше не хотелось думать на эту тему, но и во всем остальном он находил мало утешительного. Как преодолеть нежелание Се'Недры помириться? Если бы она стала вдруг благоразумной и поняла, что различие в занимаемом положении мало что значит. Ему очень нравилась Се'Недра. Он был даже уверен, что его чувства к ней гораздо значительней. Она могла (когда хотела) быть совершенно обворожительной. Вот если бы удалось преодолеть эти дурацкие предубеждения. Мрачное настроение Гариона мало-помалу развеялось. Рассуждая таким образом, он задумчиво брел по темному коридору.
   Пройдя еще несколько шагов, он услышал за спиной чьи-то крадущиеся шаги и вздохнул, желая, чтобы неотвязчивый человек-невидимка подыскал себе какое-нибудь новое развлечение. Потом, пожав плечами и размышляя, как поступить с найсанцами, пошел дальше по коридору.
   Предупреждение пришло в последний момент.
   - Берегись! - отрывисто произнес голос в голове.
   Гарион немедленно распластался на полу. Корона слетела с головы и, ударившись о каменный пол, рассыпала сноп искр. Брошенный кем-то кинжал ударился в стену, отскочил и зазвенел под ногами. Гарион выругался, перекатился на спину и вскочил на ноги, вытаскивая свой кинжал. Взбешенный внезапным нападением, он бросился назад, но тяжелая горностаевая мантия мешала бежать.
   Он успел только заметить, что нападавший был в сером плаще. Убийца нырнул в боковой проход, и до Гариона донесся звук закрывающейся двери. Когда он подбежал к ней и рывком открыл, сжимая в руке кинжал, то обнаружил еще один длинный и темный коридор, в котором никого не было.
   Руки тряслись, но скорее от ярости, чем от страха. Гарион хотел было окликнуть охрану, но тут же отбросил эту мысль. Продолжать преследование неразумно - ведь у него только кинжал, а у нападавшего может оказаться меч. Не исключено, что убийц несколько, а в этих тусклых и глухих коридорах его шансы практически равны нулю.
   Стоя у двери, он заметил кусочек ткани, лежащий на пороге. Гарион наклонился, поднял его и подошел к подсвечнику, висевшему на стене. Клочок имел в ширину не больше двух пальцев и, видимо, оторвался от райвенского плаща. Второпях убийца нечаянно прищемил дверью капюшон и оставил улику. Глаза Гариона прищурились; он повернулся и заспешил к тому месту, где лежала корона и кинжал убийцы. Оглядевшись, он не заметил ничего угрожающего. Если таинственный убийца решит довершить начатое и вернется с двумя-тремя помощниками, ему несдобровать. Самое благоразумное - поскорее добраться до своих апартаментов. Поблизости никого не было, и, не роняя своего достоинства, Гарион, подобрав полы королевской мантии, бросился бежать со всех ног.
   Подбежав к заветной двери, он рывком распахнул её, влетел в комнату и поспешно щелкнул замком. Потом приложил ухо к двери - не слышно ли преследователей.
   - Что-нибудь не так, ваше величество?
   У Гариона душа ушла в пятки. Он резко повернулся и увидел перед собой слугу, который в ужасе уставился на кинжалы в руке короля.
   - Э... ничего... помоги мне снять эту штуку, - быстро произнес он, стараясь скрыть смущение.
   Затем, небрежно бросив корону на стоявший рядом стул и спрятав свой кинжал в ножны, Гарион осторожно положил второй кинжал с обрывком материи на полированный стол.
   Слуга помог снять мантию и бережно положил её на спинку кресла.
   - Ваше величество не хочет избавиться от этого? - спросил он, взирая с неприязнью на кинжал и обрывок материи.
   - Нет, - решительно сказал Гарион и спросил: - Ты не знаешь, где мой меч?
   - Меч вашего величества висит в тронном зале, - ответил слуга.
   - Не тот, - объяснил Гарион. - Второй. Тот, который я носил, когда приехал сюда
   - Думаю, что я могу найти его, - с сомнением в голосе сказал слуга
   - Пожалуйста, - попросил Гарион. - Хотелось бы, чтобы он всегда был под рукой. Да... вот еще что - отыщи-ка Леллдорина Уилденторского. Я хочу поговорить с ним.
   - Слушаюсь, ваше величество, - поклонился слуга и удалился.
   Гарион взял кинжал и кусок материи и принялся их изучать. Кинжал ничем не отличался от любого другого: тяжелый, сделанный добротно, с рукояткой, обмотанной проволокой. Никаких украшений или знака владельца, только острие чуть загнулось от удара о каменную стену. Тот, кто бросал его, обладает недюжинной силой. У Гариона пробежал холодок между лопатками. Кинжал вряд ли мог быть уликой. Таких в цитадели сотни. С другой стороны, клок ткани может сыграть добрую службу. Где-то в крепости бродит человек, у которого край плаща оторван. Порванный плащ и этот образец шерстяной материи должны точно совпасть
   Приблизительно через час появился Леллдорин.
   - Ты посылал за мной, Гарион?
   - Садись, - пригласил Гарион и, дождавшись, когда слуга выйдет, сказал, усаживаясь поглубже в кресло перед столом: - У меня возникла неожиданная проблема Не мог бы ты помочь в одном деле?
   - Тебе не нужно ни о чем просить, Гарион, - серьезно ответил молодой астуриец.
   - Но строго между нами, - осторожно начал Гарион. - Никто не должен знать о нашем разговоре.
   - Слово чести, - быстро ответил Леллдорин. Гарион подвинул другу кинжал.
   - Совсем недавно, когда я шел к себе, кто-то бросил в меня это.
   Леллдорин изумленно вытаращил глаза и прошептал:
   - Заговор?
   - Либо заговор, либо личные счеты. Я теряюсь в догадках
   - Надо предупредить охрану, - заявил Леллдорин, вскакивая с места.
   - Нет! Если я так поступлю, никак свободы мне не видать. И так её почти не осталось, и я не хочу лишиться последней малости.
   - Ты не успел его разглядеть? - спросил Леллдорин, снова садясь и разглядывая кинжал.
   - Только со спины. На нем был обычный серый плащ.
   - Все райвены носят серые плащи, Гарион.
   - У нас есть за что зацепиться. - Гарион вынул из кармана туники клочок ткани. - Швырнув в меня нож, он бросился в дверь, и она защемила его капюшон, оторвав вот этот кусок.
   Леллдорин осмотрел его и заметил:
   - Кажется, это с плеча.
   - Я тоже так подумал, - согласился Гарион. - Если мы с тобой будем смотреть во все глаза, может, заметим того, у кого недостает этого куска. Затем, если нам удастся заполучить этот плащ посмотрим, подходит ли этот вырванный кусок к нему.
   Леллдорин медленно кивнул и с перекошенным от ярости лицом изрек:
   - Когда мы схватим этого человека, я сам хочу поговорить с ним. Король не должен встревать в такого рода дела.
   - Я, может, изменю кое-какие правила, - мрачно сказал Гарион. - Мне не нравится, когда в меня бросают ножи. Надо отыскать того, кто отважился на это.
   - Немедленно, - сказал Леллдорин, снова поднимаясь на ноги. - Если придется, я осмотрю все плащи в Райве. Мы найдем предателя, Гарион. Обещаю.
   Излив душу другу, Гарион почувствовал себя лучше. Однако это был осторожный молодой король, который уже в сопровождении охраняющих его гвардейцев поздно вечером отправился в личные покои Хранителя трона Райвенов, постоянно оглядываясь по сторонам, держа правую руку на мече у пояса.
   Бренд сидел перед большой арфой. Сильные руки Хранителя ласкали струны инструмента, извлекая жалобную мелодию.
   - Ты играешь очень хорошо, милорд, - почтительно сказал Гарион, когда стихли последние аккорды.
   - Я часто играю, ваше величество, - ответил Бренд. - Когда я играю, то забываю, что со мной нет больше моей жены. - Он встал со стула, расправил плечи, на лице проявилась сосредоточенность. - Чем я могу служить вам, король Белгарион?
   Гарион нервно откашлялся.
   - Может, у меня выйдет не так гладко, но, пожалуйста, пойми, что я хочу сказать.
   - Постараюсь, ваше величество.
   - Я не хотел всего этого, сам знаешь, - начал издалека Гарион, обводя рукой цитадель. - То есть корона... королевство... и прочее. Мне нравилась жизнь, которую я вел до этого.
   - Да, ваше величество.
   - Я клоню вот к чему. Ты... ты правил до меня в Райве.
   Бренд сдержанно кивнул.
   - По правде говоря, я не хотел быть королем, - признался Гарион, - и не собирался занимать твое место. Бренд посмотрел на него и слегка улыбнулся.
   - Я все не могу взять в толк, почему вы смущаетесь всякий раз, когда я вхожу к вам в комнату, ваше величество. В этом причина вашего беспокойства?
   Гарион молча склонил голову.
   - Ты нас еще недостаточно хорошо знаешь, Белгарион, - сказал ему Бренд. Ты пробыл здесь не больше месяца. Мы - особенные люди. Свыше трех тысяч лет мы охраняем Око... В этом смысл нашего существования, и я думаю, что на столь далеком пути мы кое-что потеряли... свое "я", которому люди придают такое большое значение. Тебе известно, почему меня называют Брендом?
   - По правде говоря, никогда не задумывался над этим, - признался Гарион.
   - На самом деле у меня есть другое имя, - продолжал Бренд, - но я не должен разглашать его. Каждого Хранителя называют Брендом, чтобы не создавать никакого ореола вокруг того, кто находится у власти. Мы служим Оку, и в этом наше предназначение. Скажу откровенно, я очень обрадовался, когда ты пришел на смену мне. Приближалось время, когда мне нужно было выбирать преемника - с помощью самого камня, конечно. Но у меня не было ни малейшего представления, кто им станет. Твое прибытие облегчило мою задачу.
   - Значит, мы можем быть друзьями?
   - Кажется, мы уже стали ими, Белгарион, - торжественно произнес Бренд. Мы оба служим одному и тому же, а это всегда объединяет людей.
   - Я делаю все правильно? - неуверенно спросил Гарион.
   Бренд подумал и ответил:
   - Кое-что я бы не стал делать так, как делаешь ты, но в этом нет ничего страшного. Родар с Энхегом тоже не всегда делают все одинаково. У каждого своя манера
   - Они подшучивают надо мной... Энхег, Родар... другие. Я постоянно слышу их насмешливые замечания, когда хочу принять какое-то решение.
   - Я бы так не переживал из-за этого, Белгарион. Они - олорны, а олорны не относятся к королям серьезно. Короли подсмеиваются друг над другом тоже. Можно сказать, что пока они шутят, все хорошо, но когда перейдут на серьезные и официальные отношения знай - ты в беде.
   - Я не подумал об этом, - признался Гарион.
   - Со временем привыкнешь, - успокоил его Бренд.
   После разговора с Брендом у Гариона как будто камень с души свалился. Под охраной гвардии он направился обратно в свои покои, но на полпути передумал и пошел проведать тетю Пол. Когда он вошел к ней, то увидел тихо сидящую Адару, которая наблюдала за тем, как тетя Пол старательно штопает старую тунику Гариона. Девушка встала и присела в реверансе.
   - Прошу тебя, Адара, - обиженно протянул он, - не делай этого, когда мы одни. Я уже устал от этого, - он махнул рукой в сторону приемных залов замка.
   - Как будет угодно вашему величеству, - ответила она.
   - И прошу тебя, не называй меня больше так. Для тебя я остаюсь Гарионом.
   Она серьезно посмотрела на него своими спокойными прекрасными глазами и возразила:
   - Нет, брат, отныне ты не будешь просто "Гарионом". Он вздохнул, осознавая всю правду сказанного ею.
   - Прошу извинить меня,- продолжала она, - но я должна идти к королеве Сайлар. Ей нездоровится, и она говорит, что ей легче, когда я рядом.
   - Нам всем легче, когда ты рядом с нами, - сказал Гарион, не задумываясь.
   Она тепло и нежно улыбнулась ему.
   - Как-никак он не так безнадежен, - заметила тетя Пол, ловко орудуя иголкой.
   Адара взглянула на Гариона и заметила:
   - Он никогда не был безнадежен, леди Полгара. - Склонила голову и вышла из комнаты.
   Гарион принялся мерить комнату шагами, потом бросился в кресло. Столько всего произошло за день! Он внезапно почувствовал, что весь мир буквально ополчился против него.
   Тетя Пол продолжала как ни в чем не бывало работать.
   - Зачем ты занимаешься этой ерундой? - не выдержал Гарион. - Мне никогда уже не понадобится эта вещь.
   - Её надо починить, дорогой, - не повышая голоса, ответила она.
   - Есть сотни людей, которые за тебя сделают эту работу.
   - Я предпочитаю делать её сама.
   - Оставь это и давай поговорим. Тетя Пол прекратила штопать тунику и вопросительно подняла глаза.
   - И что же хотело обсудить ваше величество?
   - Тетя! - изумленно воскликнул Гарион. - Это уж слишком!
   - В таком случае перестань приказывать, - посоветовала она, снова принимаясь за тунику.
   Гарион несколько минут следил за ней, не зная, что сказать, потом, разбираемый любопытством, все же спросил:
   - Почему ты делаешь это, тетя Пол? Ведь никто её больше не наденет, и, выходит, ты зря стараешься.
   - Я коротаю время, дорогой, - напомнила она. Потом, оторвавшись от шитья, посмотрела на него, подняла тунику левой рукой, а указательным пальцем правой медленно провела по шву. Гарион ощутил прилив очень яркого импульса света и услышал звук, похожий на шипение. Разорванное место само собой исчезло, словно его и не бывало.
   - Теперь ты видишь, насколько бесполезна моя работа, - заявила она.
   - Но почему ты занимаешься этим?
   - Потому что мне нравится, дорогой, - ответила она, резким движением снова разрывая материю, беря иглу и вновь принимаясь за дело. - Руки и глаза заняты, а голова остается свободной для размышлений. Таким образом я отдыхаю.
   - Иногда я не могу тебя понять, тетя Пол.
   - Да, дорогой, я знаю.
   Гарион принялся ходить по комнате, затем неожиданно опустился на колени перед ней и, отодвинув в сторону столик с шитьем, положил голову ей на колени.
   - О, тетя Пол, - вымолвил он, задыхаясь от слез.
   - В чем дело, дорогой? - спросила она, гладя его по волосам.
   - Я так одинок.
   - И это все?
   Он поднял голову и недоуменно уставился на нее, никак не ожидая услышать такое.
   - Все одиноки, дорогой, - объяснила она, обнимая его голову.- Мы общаемся с людьми очень малое время и снова остаемся со своим одиночеством. Со временем ты привыкнешь к нему.
   - Никто уже не говорит со мной так, как бывало. Только и слышишь: "Ваше величество, ваше величество".
   - Все-таки ты король.
   - Но я не хочу им быть.
   - Очень плохо. Тебе написано на роду им стать, и ничего тут не поделаешь. Тебе никто не рассказывал о принце Гареде?
   - Нет. А кто он такой?
   - Только ему удалось выжить во время резни, устроенной найсанскими головорезами, которые убили короля Горека и его семью. Он спасся, бросившись в море.
   - Сколько ему было лет?
   - Шесть. Очень смелый мальчик. Все решили, что он утонул в морской пучине. Мы с твоим дедушкой всячески поддерживали это мнение и в течение тринадцати столетий прятали потомков принца Гареда. Из поколения в поколение они жили в тихой глуши с одной-единственной целью: посадить на трон тебя... а теперь ты утверждаешь, что не хочешь быть королем.
   - Все равно я никого из них не знаю, - угрюмо пробормотал Гарион, понимая, что говорить этого не стоит, но ничего не мог с собой поделать.
   - А тебе было бы легче, если бы ты их знал? Этот вопрос озадачил Гариона.
   - Впрочем, может и легче. - Она отложила свою работу в сторону и встала. Пойдем, - сказала Полгара и подвела его к высокому окну. Окно выходило на раскинувшийся далеко внизу город. В одном месте, где балкон примыкал к треснувшему водостоку, вода, скопившаяся за осень и зиму, замерзла и сверкающее ледяное покрывало раскинулось по балкону.
   Тетя Пол открыла задвижку и распахнула створки окна. От ворвавшегося холодного ветра затрепетало пламя свечей.
   - Смотри на лед, - сказала она, указывая на сверкающую черноту. - Смотри внимательно.
   Он взглянул туда и снова ощутил, как неведомая сила проникает в его сознание.
   Что-то мелькнуло на поверхности льда... бесформенное, но приобретающее очертания и становящееся все более отчетливым. Перед ним стояла женщина с бледным лицом... очень красивая... улыбающаяся. Она выглядела совсем молодо, и её глаза были устремлены на Гариона.
   - Мой ребенок, - шептали её губы, - мой маленький Гарион.
   Гарион затрясся и прошептал:
   - Мама?!
   - Как ты вырос! - продолжали безмолвно твердить её губы. - Почти взрослый мужчина!
   - И король, Илдера, - поведала призраку тетя Пол на своем неслышном языке.
   - Значит, это он избранник, - радостно произнесла женщина. - Я так и знала. Я чувствовала это, когда носила его под сердцем.
   Рядом с первой тенью возникла вторая: высокий молодой человек с темными волосами и удивительно знакомым лицом. Гарион не мог не узнать в нем себя.
   - Здравствуй, Белгарион, сын мой! - обратился к нему второй образ.
   - Отец... - ответил Гарион, не зная, как быть
   - Благословляем тебя, Гарион, - произнес второй призрак, и обе тени начали растворяться.
   - Я отомстил за вас, отец! - успел прокричать Гарион. Ему почему-то показалось это важным. Впрочем, отец мог его и не слышать.
   Тетя Пол стояла, прислонившись к оконной раме, с выражением крайнего утомления на лице.
   - Тебе плохо? - с беспокойством спросил её Гарион.
   - Такие вещи не проходят бесследно, дорогой, - ответила она, устало проводя рукой по лицу.
   Но вот в глубине темнеющего льда мелькнуло что-то, и возникла знакомая тень голубой волчицы, которая вместе с Белгаратом напала на элдрака Грула в горах Алголанда. Волчица села на задние лапы и какое-то время смотрела на них, потом обернулась снежно-белой совой и, наконец, женщиной с рыжевато-коричневыми волосами и золотистыми глазами. Её лицо удивительно походило на лицо тети Пол, и Гарион невольно обернулся, сравнивая их.
   - Ты оставила его открытым, Полгара, - заметила золотоглазая женщина. Её голос был мягким и теплым, как летний вечер.
   - Да, мама, - ответила тетя Пол. - Сейчас закрою.
   - Я только рада этому, Полгара, - сказала дочери женщина-волчица. - Мне представилась возможность встретиться с ним еще раз. - Она посмотрела в глаза Гариона и заметила: - Два-три штриха. Что-то в разрезе глаз и в уголках губ. Он знает?
   - Не все, мама.
   - Может, оно и к лучшему, - заключила Полидра.
   Из черной глубины возникла новая фигура: еще одна женщина с волосами, как солнечный свет, и лицом, еще более похожим на лицо тети, которая сказала:
   - Полгара, моя дорогая сестра.
   - Белдаран, - ответила тетя Пол голосом, преисполненным нежной любви.
   - И Белгарион, - продолжала прапрародительница Гариона, - цветок моей любви и Райве.
   - Наши благословения также, Белгарион, - пожелала Полидра. - А теперь прощайте, но помните, что мы вас любим. - В следующее мгновение их не стало.
   - Ну что, полегчало? - спросила тетя Пол. её голос дрожал, а в глазах стояли слезы.
   Гарион, слишком взволнованный увиденным и услышанным, только кивнул головой.
   - Я рада, что мои труды не пропали даром. Пожалуйста, закрой окно, дорогой, а то мы все замерзнем.
   Глава 14
   Был первый день весны, и король Райве Белгарион страшно нервничал. Растущее беспокойство вызывало приближающееся шестнадцатилетние принцессы Се'Недры, и когда знаменательный день наступил, он совсем потерял голову. К тому же Выяснилось, что темно-синий парчовый костюм, над которым неделю трудились с полдюжины портных, сидел плохo, жал в плечах, а жесткий воротник резал шею. В тот день золотая корона казалась особенно тяжелой, а трон еще более неудобным.
   Зал райвенского короля был богато украшен в связи с наступающим торжеством, но даже флаги и гирлянды из первых весенних цветов не могли скрыть мрачной торжественности большого тронного зала. Толпившаяся знать, однако, весело болтала и смеялась, словно ничего значительного и не происходило. Гарион завидовал их беспечности и со страхом думал, что же с ним будет.
   Тетя Пол стояла по левую сторону трона, облаченная в новую серебряную мантию и с серебряной диадемой на голове. Белгарат переминался с ноги на ногу справа в новом зеленом костюме, который он уже успел помять.
   - Не крутись, - спокойно сказала тетя Пол Гариону.
   - Тебе легко говорить
   - Постарайся не думать об этом, - посоветовал Белгарат. - Церемония не столь уж длительная.
   Затем Бренд, с совершенно удрученным видом, вошел в зал через боковую дверь и направился к возвышению, на котором был установлен трон.
   - У ворот цитадели, ваше величество, найсанец, - тихо проговорил он. - Он утверждает, что является посланником королевы Солмиссры и что прибыл на церемонию совершеннолетия.
   - Разве такое возможно? - обратился Гарион к тете Пол, испуганный неожиданным известием.
   - Полагаю, что да, - ответила она. - Скорее всего это дипломатический ход. Подозреваю, что найсанцы предпочли бы сохранить положение Солмиссры в секрете.
   - Что мне делать? - спросил Гарион.
   - Впустить, - ответил Белгарат.
   - Сюда? - изумленно спросил Бренд. - Найсанец в тронном зале?! Белгарат, ты шутишь?
   - Гарион - Повелитель Запада, Бренд, - продолжал старик, - а значит, и Найссы. Я не думаю, что люди-змеи когда-либо окажутся нам полезны, но, по крайней мере, будем с ними вежливы.
   На лице Бренда отразилось неудовольствие.
   - Каким будет решение вашего величества? - спросил он Гариона.
   - Я думаю... - заколебался Гарион. - Надо впустить его.
   - Отбрось колебания, Гарион, - решительно сказала тетя Пол.
   - Извини, - быстро проговорил Гарион.
   - И не извиняйся, - добавила она. - Короли не должны ни перед кем извиняться.
   Он беспомощно взглянул на нее, затем повернулся к Бренду и уже спокойным тоном сказал:
   - Передайте эмиссару Найссы: пусть присоединяется к нам.
   - Кстати, Бренд, - заметил Белгарат. - Имей в виду: найсанец обладает посольским статусом, и произойдет серьезное нарушение протокола, если он неожиданно умрет.
   Бренд церемонно поклонился, повернулся и вышел из зала.
   - Без этого нельзя было обойтись, отец?
   - Старые обиды нелегко забываются, Пол. Иногда лучше сразу поставить все точки над "и", чтобы потом избежать недоразумений.