Эддингс Дэвид. Обитель чародеев (Белгариад - 4)

   - Меня зовут Адара, - представилась она. - Королева Сайлар просила меня показать тебе, как пройти в главный зал. Ужин скоро подадут.
   Гарион вежливо наклонил голову. Несмотря на гложущее беспокойство, он не мог отделаться от странного чувства, что раньше видел эту спокойную и красивую девушку. Миссия взял ладонь девушки, и они втроем, держась за руки, отправились по коридору, освещенному факелами.
   Главный зал короля Чо-Хэга находился этажом ниже. Это была длинная узкая комната, в которой стулья и мягкие скамьи стояли вокруг жаровен с раскаленными углями. Бэйрек, держа в руке большую кружку с пивом, живописно рассказывал о переходе через горы.
   - ...и понимаете, ничего другого не оставалось. Тор Эргас едва не наступал нам на пятки, и пришлось пробираться кратчайшим путем.
   - Планы порой приходится менять на ходу, если возникает нечто непредвиденное, - согласился Хеттар. - Вот почему мы послали разведчиков, которые держали предгорье под наблюдением.
   - Тем не менее мог бы подать сигнал, что твои люди поблизости, - обиженно протянул Бэйрек.
   - Мы не хотели рисковать, - объяснил Хеттар, щерясь по волчьи. - Нас могли заметить мерги, Бэйрек, и не хотелось отпугивать их. Было бы жаль, если бы они убрались восвояси. Что ты скажешь на это?
   - Это все, что ты можешь сообщить?
   Хеттар ненадолго задумался, потом откровенно сказал:
   - Пожалуй что да
   Вскоре последовало приглашение сесть к длинному столу, который стоял в дальнем конце зала. Во время общего разговора Гариону не пришлось лгать, так как никто не заводил речь о возможных последствиях болезни, которые тетя Пол нарисовала ему. После трапезы он подсел к Адаре и погрузился в дремоту, едва следя за тем, что говорят вокруг.
   Из забытья его вывел громкий стук в дверь.
   - Служитель Белара! - возвестил вошедший стражник.
   В зал в сопровождении четырех мужчин, облаченных в густые меха, вошел высокий человек в белом одеянии. Все четверо двигались характерной шаркающей походкой, и Гарион мгновенно узнал в них людей, поклоняющихся Богу-Медведю. Все они очень походили на чирекских его последователей, которых он видел в Вэл Олорне.
   - Ваше величество! - возвестил человек в белом.
   - Приветствуем тебя, Чо-Хэг, - в тон ему провозгласили остальные четверо, - главу всех кланов олгаров и хранителя южных просторов Олгарии.
   Король Чо-Хэг чуть склонил голову.
   - Я слушаю тебя, Эльвар, - сказал он жрецу. - Я прибыл поздравить ваше величество по случаю великой победы, одержанной над силами Бога Тьмы.
   - Ты очень любезен, Эльвар, - учтиво ответил Чо-Хэг.
   - Кроме того, - продолжал жрец, - до меня дошел слух, что священный предмет прибыл в Стронгхолд. Я полагаю, ваше величество хотело бы передать его в руки священнослужителей на сохранение.
   Гарион, встревоженный предложением жреца, привстал, но тут же сел на место, не зная, что сказать. Миссия, однако, радостно улыбаясь, направился к Эльвару. Узлы, которые тщательно завязал Дерник; оказались развязанными, и ребенок, вынув камень из мешочка, висящего на поясе, предложил его перепуганному жрецу.
   - Миссия? - спросил он.
   Глаза Эльвара расширились, и он отшатнулся, поспешно подняв руки над головой, чтобы ненароком не коснуться волшебного камня.
   - Смелее, Эльвар, - послышался голос Полгары, остановившейся на пороге. Пусть тот, кто не имеет в душе злого умысла, протянет руку и возьмет камень.
   - Леди Полгара, - заикаясь, проговорил жрец. - Мы думали... что... я...
   - У него иные соображения на этот счет, - сухо заметил Силк. - Возможно, он глубоко сомневается в своей собственной чистоте. Я бы сказал, что это серьезный недостаток для священнослужителя.
   Эльвар взглянул беспомощно на маленького человечка, не опуская рук.
   - Не следует просить того, что не готов принять, Эльвар, - укорила его Полгара.
   - Правительница Полгара, - начал оправдываться Эльвар, - мы считали, что ты так занята отцом, что...
   - ...что ты завладеешь камнем прежде, чем я узнаю об этом? Подумай, Эльвар, хорошенько. Я не позволю, чтобы Око Олдура попало в руки тех, кто поклоняется Медведю, - сказала она, приятно улыбаясь, и прибавила: - Если, конечно, тебе не предначертано стать его обладателем. Мы с отцом будем только рады отдать его кому-нибудь. Почему бы тебе не попробовать? Все, что от тебя требуется, - протянуть руку и взять камень.
   Лицо Эльвара побелело, и он опять попятился в страхе от Миссии.
   - Я полагаю, это все, Эльвар, - подвел черту король Чо-Хэг.
   Жрец принялся озираться, затем повернулся и быстро покинул зал вместе со своими людьми.
   - Пусть он уберет его, Дерник, - сказала Полгара кузнецу. - И посмотри, нельзя ли что-нибудь сделать с узлами.
   - Можно запечатать свинцом, - задумчиво произнес Дерник. - Уж тогда он не сумеет их развязать.
   - Ну что ж, попробуй. - Она обвела всех взглядом. - Вам, наверное, будет интересно узнать, что отец проснулся. Старый дурак оказался крепче, чем мы думали.
   Гарион вздрогнул, стараясь уловить в её словах и интонации намек на то, что она чего-то недоговаривает, но лицо тети Пол оставалось совершенно непроницаемым.
   Бэйрек громко засмеялся, обрадованный хорошим известием, и хлопнул Хеттара по плечу.
   - Я же говорил, что он оклемается! - воскликнул он. Собравшиеся обступили Полгару и принялись расспрашивать её о здоровье отца.
   - Он проснулся, - заявила она. - Вот и все. Скажу только, что каким он был, таким и остался. Успел уже пожаловаться на жесткую кровать и потребовал крепкого пива.
   - Я немедленно пришлю ему, - сказала королева Сайлар.
   - Нет, Сайлар, - остановила её Полгара. - Вместо пива он получит бульон.
   - Это ему придется не по нутру, - заметил Силк.
   - Вот незадача, - улыбнулась тетя Пол и повернулась, чтобы идти к больному отцу, но остановилась и, прищурившись, посмотрела на Гариона, который сидел рядом с Адарой и размышлял над её словами. - Я вижу, что ты уже познакомился со своей кузиной?
   - С кем?
   - Не сиди с открытым ртом, Гарион, - посоветовала она. - А то ты похож на идиота. Адара - младшая дочь сестры твоей матери. Я что, никогда тебе не говорила о ней?
   Ошарашенный Гарион воскликнул:
   - Тетя Пол! Как ты могла забыть об этом? Адара, испуганная неожиданным открытием, вскрикнула, бросилась ему на шею и крепко поцеловала.
   - Дорогой брат!
   Гарион покраснел, потом побледнел, снова покраснел. Сначала он уставился на тетю Пол, затем перевел взгляд на кузину, не в силах вымолвить ни слова.
   Глава 7
   В последующие дни, когда все отдыхали после тяжелого и длительного перехода, а тетя Пол ухаживала за Белгаратом, Гарион проводил с кузиной каждую свободную минуту. С самого раннего детства, будучи совсем еще ребенком, он считал, что вся его семья - это тетя Пол. Позднее он узнал, что господин Волк - Белгарат - тоже его родственник, хотя и очень дальний. Однако Адара совершенно другое дело. Оказалось, что они одногодки, и кузина сразу заполнила всегда существовавшую пустоту, воплотив в себе всех сестер и кузин, а также прочих родственников, которые были у других, но которыми судьба не наградила его.
   Адара показала ему все закоулки Стронгхолда. Бродя по длинным пустым коридорам, они держались за руки и говорили, говорили, говорили... Потом садились в каком-нибудь тихом уголке и, смеясь, открывали друг другу самих себя. К своему удивлению, Гарион обнаружил, что никак не может наговориться. Обстоятельства минувшего года приучили его к сдержанности, и сейчас то, что накопилось, требовало выхода. Очень любя свою высокую и красивую сестру, он сообщил ей самое сокровенное, то, о чем не осмелился бы сказать ни одной живой душе на свете.
   Адара отвечала ему такой же глубокой любовью, внимательно слушая, как брат стремится излить свои чувства.
   - Ты правда можешь сделать это? - как-то спросила она, когда в яркий зимний полдень они сидели у одной из бойниц, сквозь которую виднелось безбрежное море пожухлой травы, раскинувшееся до самого горизонта. - Ты в самом деле чародей?
   - Боюсь, что так.
   - Боюсь?
   - С этим, понимаешь, связано много всяких неприятностей, Адара. Сначала я не хотел такому верить, но всякие странные веши происходили... потому что я так хотел. Наконец наступил такой момент, когда я перестал сомневаться.
   - Докажи! - потребовала она. Он нервно дернул головой:
   - Извини, но давай обойдемся без ненужных эффектов. Видишь ли, поднимется шум, и его может услышать тетя Пол. Она будет страшно недовольна, что я делаю это, чтобы покрасоваться.
   - Признайся, что ты боишься её?
   - Не совсем так. Я просто не хочу, чтобы она разочаровалась во мне. Гарион задумался. - Как тебе объяснить... Как-то мы здорово с ней поругались, в Найссе. Я наговорил много лишнего, чего не хотел говорить, а она рассказала о том, что она вынесла ради меня. - Он уставился в окно, припоминая слова тети Пол на корабле Грелдика. - Она отдала тысячу лет мне, Адара... точнее, моей семье, но в конечном счете тому, чтобы я стал тем, кем сейчас являюсь... Она пожертвовала всем, что было ей дорого. Теперь ты представляешь, чем я ей обязан? Я сделаю все, что она захочет, и скорее отрежу себе руку, чем снова доставлю ей огорчения.
   - Ты очень её любишь, да, Гарион?
   - Спрашиваешь! Мне кажется, что нет таких слов, которые могли бы передать то, что существует между нами.
   Адара, ничего не говоря, взяла его руку и крепко сжала. её глаза светились любовью к брату.
   Под вечер Гарион отправился в комнату, где тетя Пол возилась с непослушным пациентом. Дни вынужденного безделья сделали Белгарата раздражительным, и следы этой раздражительности были видны на его лице даже когда он дремал, обложенный подушками. Тетя Пол, в своем привычном сером платье, сидела рядом и перешивала одну из старых туник Гариона для Миссии, устроившегося в ногах и глазевшего на её руки, в которых проворно мелькала игла.
   - Как он? - тихо спросил Гарион, глядя на спящего предка.
   - Поправляется, - ответила тетя Пол, откладывая шитье. - Настроение у него портится, а это хороший признак.
   - Не заметно, что он?.. Ну, ты понимаешь, - Гарион неопределенно взмахнул рукой.
   - Нет. Пока что нет. Вероятно, слишком рано.
   - Вы не перестанете шушукаться? - громко произнес Белгарат, не открывая глаз. - Невозможно заснуть!
   - Ты сказал, что тебе не спится, - заметила Полгара.
   - То было раньше, - огрызнулся он, открывая глаза и замечая Гариона. - Ты куда запропастился?
   - Гарион знакомился со своей кузиной, Адарой, - объяснила дочь.
   - Мог бы забежать и проведать деда, - пробурчал старик.
   - Кому приятно слушать твой храп, отец?
   - Я не храплю, Полгара.
   - Как скажешь, отец, - спокойно согласилась она.
   - Только не надо жалеть меня, Пол!
   - Конечно, не буду, отец. Послушай, может выпьешь чашку хорошего бульона?
   - Я не хочу чашки хорошего бульона. Дай мне мясо... с кровью да кружку крепкого пива.
   - Но ты не получишь мясо с пивом, отец. Ты будешь есть то, что я тебе дам... Сейчас это будет бульон и молоко.
   - Молоко?!
   - Ты предпочитаешь овсянку?
   Старик негодующе уставился на нее, и Гарион неслышно вышел из комнаты.
   После этого эпизода Белгарат быстро пошел на поправку. Уже через три дня он встал с кровати, несмотря на энергичные возражения Полгары. Гарион знал обоих достаточно долго, чтобы разобраться в поведении тети. Она не считала постель наилучшим лечением. Она всегда старалась поскорее поднять пациентов на ноги. Подчеркнуто нянчась с отцом, она тем самым старалась поскорее поднять его с кровати. Вынужденное безделье злило старика, но стимулировало работу мозга. Полгара всегда старалась делать так, чтобы психическое выздоровление не отставало от физического. Разработанный ею метод лечения выходил за рамки чисто медицинской практики, переходя в область искусства.
   Когда Белгарат впервые появился в зале короля Чо-Хэга, на нем лица не было. Он чуть ли не висел на руке дочери, тяжело плетясь рядом, но вскоре, когда заинтересовался разговором, стало понятно, что старик не прочь разыграть трагедию, показывая этим, что, как бы искусно дочь ни исполняла свою роль, он тоже не лишен актерских способностей. Было любопытно следить за тем, как тонко каждый маневрирует, стремясь достичь желаемого.
   Главный вопрос, однако, оставался открытым. Если физическое и умственное состояние Белгарата не вызывало сомнений, то способность творить чудеса еще предстояло проверить, и Гарион понимал, что с такой проверкой лучше повременить.
   Однажды рано утром, спустя неделю после их приезда в Стронгхолд, Адара постучала в комнату проснувшегося Гариона, который знал, что это пришла сестра.
   - Да? - сказал он, быстро натягивая камзол и лосины.
   - Ты не хочешь покататься, Гарион? - спросила она. - Солнце вышло из-за туч, и сегодня гораздо теплее.
   - Еще бы! - сразу согласился он, садясь и натягивая олгарские сапоги, подаренные Хеттаром. - Вот только оденусь. Подожди минутку.
   - Можешь не спешить, - сказала она. - Я оседлаю для тебя лошадь и прихвачу еду на кухне. Только не забудь предупредить госпожу Полгару, что мы отправляемся на прогулку. Встречаемся у западных конюшен.
   - Я быстро, - пообещал он.
   Тетя Пол сидела в громадном зале с Белгаратом, королем Чо-Хэгом и королевой Сайлар, которая ловко перебирала пальцами нити на большом ткацком стане под мерное пощелкивание челнока.
   - ...В середине зимы такие переходы трудны, - заметил король Чо-Хэг. - В горах алгосов нам придется несладко.
   - Я думаю, что с этим можно справиться, - лениво возразил Белгарат, полулежа в глубоком кресле. - До Пролги доберемся той же дорогой, которой пришли, но сперва я должен переговорить с Релгом. Может, имеет смысл послать за ним?
   Чо-Хэг кивнул, подозвал слугу и что-то передал ему, а Белгарат поудобнее устроился в кресле, перекинув ногу через подлокотник. На старике была серая шерстяная туника, и, несмотря на ранний час, в руке он держал кружку с пивом.
   - Тебе не кажется, что пора остановиться? - спросила тетя Пол, глядя на кружку.
   - Мне надо восстанавливать силы, Пол, - невинно ответил он, - а крепкое пиво разгоняет кровь. Не забывай - перед тобой едва ли не дряхлый калека.
   - Твоя дряхлость - на дне бочки с пивом, - заметила она. - Утром ты выглядел ужасно.
   - Теперь мне гораздо лучше. - Он улыбнулся, прикладываясь к кружке.
   - Ничуть не сомневаюсь... Тебе чего, Гарион?
   - Адара хочет, чтобы я покатался верхом с ней, - сказал Гарион. - Я... то есть она... я подумал, что надо тебя предупредить на всякий случай.
   Королева Сайлар доброжелательно улыбнулась и сказала:
   - Ты похищаешь мою любимую фрейлину, Гарион.
   - Извините, - быстро проговорил Гарион. - Если она вам нужна, мы не поедем.
   - Я просто решила подразнить тебя, - засмеялась королева. - Отправляйтесь, и счастливого вам пути.
   Едва за Гарионом закрылась дверь, в зал вошел Релг и сразу за ним Таиба. Марагская женщина после того, как приняла ванну и приоделась, поразила всех. Это уже была не упавшая духом рабыня, которую они нашли в пещерах под Рэк Ктолом. Перед ними предстала женщина с великолепной фигурой и очень белой кожей, двигавшаяся с прирожденной грацией. Мужчины из окружения короля Чо-Хэга смотрели ей вслед, облизывая губы. Понимая, что за ней наблюдают, и ничуть не оскорбленная этим, она только радовалась и чувствовала себя уверенней. её глаза сияли, а улыбка не сходила с губ. При этом она старалась не отходить слишком далеко от Релга. Если сначала Гарион считал, что она специально, из чувства злорадства, прохаживается у него перед носом, то потом не был так уверен. Какая-то неведомая сила толкала её туда, где находился Релг. Она почти не разговаривала с ним, но не спускала глаз с алгоса.
   - Ты посылал за мной, Белгарат? - спросил Релг. Голос его звучал не так резко, как раньше, но в глазах по-прежнему тлел страшный огонь.
   - А-а, Релг, - приветствовал его старик. - Пришел. Молодец. Садись и выпей с нами. Попробуй пива.
   - Спасибо. Мне воды, - решительно произнес Релг.
   - Как знаешь - Белгарат недоуменно пожал плечами. - Я вот что подумал... Ты случайно не знаешь, как пройти пещерами Алголанда, что тянутся от Пролги до южной границы земель сендаров?
   - Это очень длинный маршрут.
   - Но гораздо короче перехода через горы, - возразил Белгарат. - В пещерах нет снега и чудовищ. Так есть ли такой путь?
   - Есть, - подтвердил Релг.
   - А ты укажешь нам его? - наседал старик.
   - Если придется, - с неохотой ответил Релг.
   - Я думаю, придется, - сказал Белгарат. Релг вздохнул и признался:
   - Я надеялся вернуться домой после того, как наш поход закончится.
   Белгарат рассмеялся:
   - По правде говоря, он только начался. Предстоит много пройти.
   Как бы подтверждая его слова, Таиба улыбнулась.
   Гарион почувствовал, как чья-то крохотная ладонь прикоснулась к его пальцам. Конечно, это был Миссия, незаметно вошедший в зал.
   - Ничего, тетя Пол, если я отправлюсь покататься?
   - Иди, конечно, дорогой. Только будь осторожен. Не слишком красуйся перед Адарой. Я не хочу, чтобы ты свалился с лошади и сломал себе шею.
   Миссия отпустил руку Гариона и направился туда, где стоял Релг. Узлы на мешочке, которые тщательно запечатал свинцом Дерник, опять развязались. Маленький мальчик вынул из него Око и предложил алгосу.
   - Миссия?
   - Почему ты не хочешь его взять, Релг? - спросила Таиба у перепуганного мужчины. - Никто в мире не сомневается в твоей чистоте.
   Релг сделал шаг назад и замотал головой.
   - Этот камень - священный предмет другой религии. Он от Олдура, а нет от Ала, поэтому я не вправе к нему прикасаться.
   Таиба понимающе улыбнулась, оглядывая фанатика своими фиолетовыми глазами.
   - Миссия, - позвала тетя Пол, - подойди ко мне. Мальчик послушно направился к ней. Полгара взяла мешочек, висевший на поясе, и открыла его.
   - Положи камень сюда, - попросила она. Миссия вздохнул и спрятал камень.
   - Как он ухитряется его развязывать? - произнесла она вполголоса, осматривая шнурки.
   Гарион с Адарой выехали из крепости и направились по холмистой долине на запад. На темно синем небе ярко светило солнце. Утро выдалось морозным, но не таким холодным, как неделю назад. Некоторое время они молча скакали рядом. Наконец остановились на южной стороне холма, слезли с лошадей, укрывшись от пронизывающего ветра, и долго сидели, обозревая унылые просторы олгарской равнины.
   - Что можно сделать с помощью волшебства, Гарион? - после долгой паузы спросила она.
   - Все зависит от того, кто этим занимается. У одних получается почти все, у других - почти ничего.
   - Не мог бы ты... - она запнулась и поспешно добавила: - Не мог бы ты заставить распуститься вот этот куст?
   Гарион понял, что она хотела спросить совершенно о другом.
   - Прямо сейчас, зимой.
   Он перевел взгляд на куст утесника, соображая, чем это может обернуться. Думаю, могу, - ответил он, - но если я сделаю это
   сейчас, то куст не перенесет холода и умрет.
   - Но это всего лишь куст, Гарион.
   - Зачем убивать его?
   Она отвела глаза и спросила:
   - Ты не мог бы сделать что-нибудь ради меня, Гарион?
   Самую малость. Чтобы мне было во что верить.
   - Попробую. - Ему было непонятно её неожиданно изменившееся настроение. Как насчет этого? - Он поднял ветку и повертел её, разглядывая. Затем взял несколько пучков сухой травы, обернул их вокруг ветки, опять осмотрел и принялся сосредотачивать внимание.
   Глаза Адары расширились, когда чахлая ветка и сухая трава ожили перед ней.
   Бледно-лиловое, с красным оттенком и дрожащими лепестками, свесившимися набок, крохотное творение трудно было назвать цветком, хотя он и благоухал ароматом лета. Гарион чувствовал себя довольно странно, вручая его двоюродной сестре. И снова в его голове зазвучала мелодия, на этот раз лишенная шума, обычно сопровождавшего процесс волшебства, похожая на перезвон колокольчиков, который он слышал в озаренной ярким светом пещере, когда давал жизнь жеребенку. Если прежде, приступая к чародейству, он черпал силы из того, что его окружало, то теперь все происходило в нем самом, и это доставляло глубокую, ни с чем не сравнимую радость.
   - Какой красивый, - прошептала Адара, держа цветок в ладонях и вдыхая его аромат. Темные волосы упали и закрыли её лицо. Затем она подняла подбородок, и в её глазах Гарион увидел слезы. - Это должно помочь, - тихо проговорила она, - хотя бы на время.
   - Чему помочь, Адара?
   Она уставилась на серую равнину, потом неожиданно спросила:
   - Кто такая Се'Недра?
   - Се'Недра? Принцесса... дочь императора Толнедры Рэн Боруна.
   - Как она выглядит?
   - Очень маленькая... наполовину дриада... у неё рыжие волосы, зеленые глаза... и скверный характер. Короче говоря, испорченная девчонка, которая не очень-то жалует меня.
   - Но все может измениться, не так ли? - засмеялась Адара, смахивая слезы.
   - Непонятно.
   - Тебе только требуется... - Она многозначительно замолчала
   - О-о, - дошло до Гариона. - Нет, мы стараемся не вмешиваться в мысли и чувства людей. Я хотел сказать, что... ну, понимаешь, тут не за что уцепиться. Даже не знаю, как начать.
   Адара взглянула на него, закрыла лицо руками и заплакала.
   - Что с тобой?
   - Ничего. Неважно.
   - Нет, важно. Почему ты плачешь?
   - Я надеялась... когда я услыхала, что ты волшебник... и потом, когда оживил этот цветок... я подумала, что ты можешь все. Я решила, что ты мог бы сделать что-то и для меня.
   - Я сделаю все, о чем ты просишь, Адара.
   - Но ты не можешь, Гарион. Ты же сам только что сказал.
   - А что ты хотела?
   - Ты мог бы сделать так, чтобы некто полюбил меня. Какая я глупая, да?
   - Кто он?
   Она взглянула на него с холодной гордостью глазами, полными слез.
   - Это не так важно. Тут ничем не поможешь. Ну и хорошо. Это было дурацкое желание. Я передумала. Давай забудем про это! - Она поднялась с земли. - Пора возвращаться. Сегодня не такой уж хороший день, как мне казалось, и потом я замерзла.
   Они сели на лошадей и направились к виднеющимся вдали стенам Стронгхолда. Разговор не клеился. Адаре не хотелось говорить, а Гарион не знал, что сказать.
   Оживленный и забытый ими цветок остался лежать на склоне холма. Согретый слабыми лучами солнца, он распустился, маленькая коробочка внутри него раскрылась, разбросав крошечные семена, которые упали в промерзшую землю и остались лежать в ожидании весны.
   Глава 8
   У алгосских девушек были большие темные глаза, бледная кожа и светлые волосы. Принцесса Се'Недра выделялась на их фоне подобно красной розе, распустившейся среди лилий. Они следили за каждым её движением с легким недоумением, как бы пораженные этим полным жизни маленьким и странным существом, которое так неожиданно стало центром их жизни. И дело не в цвете её кожи, хотя само по себе это не могло не вызвать удивления. Алгосы по природе были серьезными, сдержанными людьми, которые редко смеялись и не были склонны к проявлению чувств. Се'Недра, однако, являла собой полную их противоположность. Девушки наблюдали, пораженные, как быстро смена настроений и эмоций отражалась на её хорошеньком личике, краснели и нервно хихикали над её смелыми, а порой и злыми шутками. Она привлекала к себе, и каждая из десяти девушек, которые постоянно находились при ней, рано или поздно изливала душу маленькой принцессе.
   Выпадали, конечно, и дни, когда Се'Недра была не в духе и гнала от себя кротких алгосских девушек, осыпая их бранными словами, и все разбегались в слезах в разные стороны, не в силах сносить эти вспышки раздражения. Позднее (хотя они и зарекались после таких бурных сцен подходить к ней близко) одна за другой нерешительно возвращались и находили её радостной и улыбающейся, как ни в чем не бывало.
   Принцессе приходилось нелегко. В особенности после того, как, подчинившись приказу Ала, она осталась в пещерах в то время, как другие направились в Рэк Ктол. Всю жизнь Се'Недра привыкла находиться в центре событий, и вот теперь её отодвинули в тень, заставили страдать каждый день, когда ничего другого не оставалось, как только ждать. Она не была создана, чтобы ждать, и приступы ярости, от которых все, как испуганные куры, разбегались в разные стороны, отчасти были вызваны вынужденным бездельем.
   От её капризов особенно доставалось Гориму. Немощный старик в течение нескольких столетий жил мирной и спокойной жизнью. Се'Недра ворвалась в его жизнь подобно урагану. И хотя временами его терпение, казалось, вот-вот лопнет, тем не менее Горим терпеливо сносил все её капризы, приступы истерики и необъяснимые выходки, равно как и внезапные и бьющие через край проявления нежности, когда она бросалась ему на шею и покрывала его испуганное лицо поцелуями.
   В дни, когда Се'Недра бывала в настроении, она собирала друзей, знакомых и родных на берегу острова Горима, чтобы поболтать, посмеяться и поиграть в игры, которые сама же придумывала, и тогда мрачная тишина пещер оглашалась шутками и смехом молодых девушек. Когда она впадала в меланхолию, то вместе с Горимом принималась бродить по причудливому миру пещер, раскинувшихся под покинутым городом Пролгой. Со стороны могло показаться, что принцесса настолько погружена в собственные переживания, что ничего не замечает, но её цепкий ум схватывал и анализировал все, даже в момент самых яростных вспышек гнева. Горим с удивлением обнаружил, что перед ним девушка с очень острым умом и богатым воображением. Когда он рассказывал предания алгосов, она всегда внимательно его слушала, стараясь понять, что кроется за этими рассказами.
   Из этих бесед принцесса почерпнула для себя много важного. Так, она узнала, что смысл жизни алгосов заключается в религии и что мораль всех услышанных историй - абсолютное подчинение воле Ала. Житель Толнедры может шутить и даже заключать сделки со своим богом. Недра готов принять это. Ему нравится заключать сделки и торговаться, так же как и его народу. В сознании алгосов, однако, подобные отношения выглядели святотатством.