Эддингс Дэвид. Последняя игра (Летописи Белгариада - 5)

   - Мистрис Пол, - сказал Дерник почти шепотом, - а не нужно ли нам обдумать кое-какой план?
   - Какой же, Дерник? - спросила она.
   - Нашего бегства, конечно.
   - Но мы не хотим бежать, Дерник.
   - Не хотим?
   - Гролимы везут нас как раз в то место, куда мы хотим попасть.
   - А зачем мы хотим попасть в этот их Ктол Мишрак?
   - У нас есть там кое-какие дела.
   - Судя по тому, что, я слышал, это плохое место, - сказал Дерник. - Вы уверены, что не сделали какой-нибудь ошибки?
   Полгара протянула руку и положила ему на плечо.
   - Дорогой Дерник, - сказала она, - придется довериться мне.
   - Конечно, мистрис Пол, - тут же ответил он. - Но не нужно ли мне знать, чего ожидать? Если придется принимать меры для вашей защиты, я должен быть готов к этому.
   - Я бы сказала тебе, если бы знала сама, Дерник, - ответила Полгара. - Но я не знаю, чего следует ожидать. Я только знаю, что мы все четверо должны ехать в Ктол Мишрак. Мы нужны для завершения того, что там должно произойти. Для каждого из нас там есть дело.
   - Даже для меня?
   - Особенно для тебя, Дерник. Сначала я не догадывалась, кем ты являешься в действительности. Потому то и пыталась удержать тебя от поездки с нами. Но теперь я понимаю вполне. Ты должен быть там потому, что тебе предстоит сделать одну вещь, которая повернет весь ход событий в ту или другую сторонy.
   - И что же это такое?
   - Мы не знаем.
   Глаза его расширились.
   - А что если я сделаю все неправильно? - спросил он обеспокоенно.
   - Не думаю, - заверила она его. - Пожалуй, я поняла, что предстоящее тебе дело весьма естественно вытекает из того, кто ты и чем занимаешься. - Она едва заметно улыбнулась ему. - Ты не сможешь сделать это неправильно, Дерник, так же как ты не можешь лгать, обманывать или воровать. Это заложено в тебе: делать все правильно, так что не беспокойся об этом.
   - Очень хорошо, что вы это сказали, мистрис Пол, - ответил Дерник. - Ho, если вы не против, я все же буду беспокоиться об этом, хотя бы немного и, конечно, про себя.
   Тогда она рассмеялась легким, добрым смехом.
   - Ах ты милый, дорогой наш, - сказала она, порывисто беря его за руку. Что бы мы делали без тебя?
   Дерник покраснел и попытался смотреть в сторону, но ее сияющие глаза все же поймали его взгляд, и он покраснел еще больше.
   После того как они миновали осиновый лес, их взглядам открылся пустынный ландшафт. Из разросшихся сорняков, подобно надгробиям на давно заброшенных кладбищах, подымались белые валуны, а засохшие деревья простирали в небо сучья, как взвывающие о помощи руки. На открывавшемся впереди горизонте виднелось пятно тучи, настолько темной, что она казалась почти пурпурной. Нигде не было и признаков человеческого жилья, а на дороге, по которой они ехали, не оказалось никаких следов.
   - Что же, здесь никто не живет? - спросила принцесса у Полгары.
   - В Ктол Мишраке - нет, если не считать нескольких гролимов, - ответила чародейка. - Торак разрушил его и изгнал жителей в тот самый день, когда мой отец и король Чирека со своими сыновьями похитили Око из железной башни.
   - Когда же это было?
   - Много столетий тому назад, Се'Недра. Насколько мы смогли установить, это случилось как раз в тот день, когда родились Белдаран и я, - в день смерти нашей матери. С уверенностью это трудно сказать. В те дни мы несколько небрежно относились ко времени.
   - Но если ваша мать умерла, а Белгарат был в то время здесь, то кто же позаботился о вас?
   - Конечно, Белдин. - Полгара улыбнулась. - Он не был хорошей матерью, но делал все, что мог, пока не вернулся отец.
   - И поэтому вы так привязаны к нему?
   - Да, это одна из причин.
   Зловещая туча все еще не двигалась. Она казалась такой же неподвижной, как горная цепь, но по мере приближения к ней подымалась все выше и выше.
   - Очень странная туча, - ответил Дерник, вглядываясь в плотную, упругую завесу впереди них. - Сзади на нас надвигается буря, но туча, кажется, совсем не движется.
   - Она действительно не движется, Дерник, - сказала ему Полгара. - И никогда еще не двигалась. Когда энгараки построили Ктол Мишрак, Торак сотворил эту тучу, чтобы скрыть город. Так с тех пор она находится на одном месте.
   - И долго?
   - Около пяти тысяч лет.
   - И там никогда не светит солнце?
   - Никогда.
   Верховные жрецы стали с некоторой опаской оглядываться вокруг, и наконец Уртаг приказал всем остановиться.
   - Мы должны дать о себе знать, - заявил он. - Мы не хотим, чтобы стража по ошибке приняла нас за чужаков.
   Остальные жрецы нервно кивнули, а затем все они вытащили из-под одежды блестящие стальные маски и закрыли ими лица. Потом каждый из них отвязал от седла факел и, пробормотав короткое заклинание, зажег его. Факелы горели особым зеленоватым пламенем и Давали вонючий, пахнущий серой дым.
   - Интересно, что бы случилось, если бы я погасила ваши факелы? - спросила Полгара с едва заметной лукавой усмешкой. - Насколько вам известно, я могла бы это сделать.
   Уртаг с беспокойством взглянул на нее.
   - Сейчас не время для шуток, миледи, - предостерег он. - Стража очень жестоко обходится с чужаками. Наши жизни зависят от этих факелов. Пожалуйста, не делайте ничего, дабы не навлечь на нас беду.
   Полгара слегка рассмеялась и не сказала ни слова.
   Когда они проникли под тучу, стало быстро темнеть. Это не была чистая и прозрачная темнота ночи, а скорее какая-то грязная мгла, густая тень в воздухе. Они одолели подъем и увидели перед собой котловину, а в середине ее почти скрытые во мраке развалины Города Ночи. Вокруг росли только чахлые сорняки и бледная от нехватки солнца трава. Торчавшие из земли камни были покрыты, как проказой, лишайниками, которые росли и на сырой почве, создавая впечатление, будто сама земля поражена какой-то болезнью.
   Когда они въехали в город, среди нагромождений камня принцесса заметила какое то движение. Среди руин прыгали какие-то темные силуэты, и доносились звуки, похожие на клацанье когтей. Некоторые из этих фигур передвигались вертикально, другие нет. Се'Недра похолодела от испуга. Стражи Ктол Мишрака были не зверями и не людьми, и, казалось, они испытывают непонятную злобу ко всему живому. Больше всего Се'Недра боялась, что одно из этих чудовищ приблизится к ней и откроет свой лик - настолько омерзительный, что она может потерять рассудок.
   Когда проезжали по разрушенной улице, Уртаг начал глухим и дрожащим голосом возносить старинную молитву Тораку. Плесень, казалось, царила всюду, грибы гроздьями росли в трещинах между камнями. Над всем этим нависал запах разложения, он подымался и от отвратительных грязных луж, и от мутных прудов с гниющей водой.
   В центре города возвышались опоры толщиной с тело человека, на которых когда-то стояла исполинская железная башня. Ее обломки лежали ближе к югу, и ржавчина уже превратила железо в липкую красноватую грязь, которая походила на сгустки запекшейся крови.
   Уртаг, теперь уже заметно дрожа, спешился перед огромным, в виде арки, порталом и провел их в полуоткрытую железную дверь. Помещение, в котором дарило гулкое эхо, оказалось столь же велико, как и императорский тронный зал в Тол Хонете. Не говоря ни слова, высоко подняв над головой факел, Уртаг провел их через другую огромную комнату, а затем по гудящим железным ступеням вниз, в темноту. В конце лестницы, возможно, в пятидесяти футах под руинами, находилась дверь из черного железа с огромными красными заклепками. Уртаг нерешительно постучал в нее, и этот звук отозвался в той палате, куда вела эта дверь.
   - Кто пришел, чтобы нарушить покой дремлющего бога Дракона энгараков? раздался из-за двери приглушенный голос.
   - Я Уртаг, Верховный жрец Камата. - Голос гролима дрожал от ужаса. - Как приказано, я доставил пленных апостолу Торака.
   Наступила тишина, а затем раздалось громыхание тяжелой цепи, за которым последовал скрежет огромной задвижки. Дверь медленно, со скрипом, открылась.
   Се'Недра разинула рот. В дверном проеме стоял Белгарат! Прошла целая минута, прежде чем ее удивленные глаза начали находить некоторые различия, которые сказали ей, что седой человек, стоявший перед ней, на самом деле не старый чародей, а кто-то, столь похожий на него, что они легко могли бы сойти за братьев. Сколь бы ни были малозаметны эти различия, они тем не менее ощущались очень сильно. Во взгляде человека, стоявшего в дверном проеме, сочетались и печаль, и ужас, и ненависть к себе, но все затмевало всепоглощающее обожание этого человека, испытываемое им к своему страшному господину.
   - Приветствую тебя у гробницы одноглазого бога, Полгара. - Такими словами он встретил чародейку.
   - Прошло много времени, Белзидар, - отвечала она со странным безразличием в голосе.
   - У меня нет больше права носить это имя, - сказал он, но в его тоне чувствовалось некоторое сожаление.
   - Это было твое решение, Зидар. Он пожал плечами.
   - Возможно, а возможно, и нет. Может быть, то, что я делаю, тоже необходимо. - Зидар толкнул дверь, чтобы распахнуть ее пошире. - Входите же, если желаете. Этот склеп обитаем, хоть и не пригляден на вид. - Затем он взглянул на Уртага. - Ты исполнил свою службу, Уртаг, Верховный жрец Торака, а каждая служба должна быть вознаграждена. Входи. - Зидар повернулся и ввел их в находившуюся за дверью сводчатую залу. Стены ее были сложены из огромных каменных блоков, а потолок поддерживали огромные железные арки. Пылающие по углам жаровни чуть разгоняли царивший здесь холод, казалось, исходящий от камня и железа. В середине комнаты стояли стол и несколько стульев, а у стены лежали куча беспорядочно сброшенных друг на друга тюфяков и целая кипа серых шерстяных одеял.
   Зидар немного задержался у стола, чтобы взять одну из стоявших там свечей, а потом провел их по полированному каменному полу к сводчатому алькову, помещавшемуся в дальней стене.
   - Твоя награда, Уртаг, - сказал он гролиму. - Подойди и узри лицо твоего бога. - Зидар поднял свечу.
   В алькове в каменном саркофаге лежала огромная фигура, облаченная в черные одежды и укрытая черным покрывалом. Лицо скрывала блестящая стальная маска, глазницы которой были закрыты.
   Уртаг лишь раз с ужасом взглянул на эту фигуру и тут же распростерся на полу.
   Затем послышался резкий, скрежещущий звук, и фигура, лежавшая в алькове, слегка шевельнулась. Се'Недра, охваченная страшным волнением, смотрела, как огромное стальное лицо неторопливо повернулось к ним. На какой то момент открылась левая глазница. Черный провал на мгновение озарила зловещая искра мертвенного пламени. Стальная маска вдруг ожила, как будто это было лицо из плоти, и на ней появилась гримаса презрения к распростершемуся на каменных плитах жрецу, а блестящие губы принялись что-то глухо шептать.
   Уртаг смотрел жадным взглядом, подняв лицо, на котором вдруг отразилось крайнее изумление, и стал прислушиваться к монотонному бормотанию, которое в этом темном склепе мог ясно различить только он один. Лицо Верховного жреца все больше бледнело и искажалось несказанным ужасом. Слова звучали невнятно, но интонации казались угрожающими. В отчаянии Се'Недра заткнула уши.
   В конце концов Уртаг завопил и вскочил на ноги. Лицо его стало белее снега, а глаза вылезли из орбит. С безумным криком Уртаг устремился вон, и его вопли эхом прокатились по железной лестнице.
   Глава 20
   Шепот начался почти сразу же, как только Белгарат, Силк и Гарион достигли берегов Маллории. Сначала неразборчивый, будто легкий свист, он постоянно звучал в ушах Гариона. Но в последующие дни, когда они неуклонно продвигались на юг, Гарион начал различать отдельные слова: дом, мать, любовь и смерть и другие - из тех, что сразу привлекают внимание.
   В отличие от Мориндленда, который они только что покинули, северная часть Маллории была страной пологих холмов, покрытых густой темно-зеленой травой. Время от времени им попадались безымянные речки, несшие свои бурные воды под покровом серого неба. Казалось, солнце не появлялось здесь вот уже несколько недель. Стояла сухая, пасмурная погода. Холодный ветер с Восточного моря, несущий с собой запахи полярных льдов, постоянно дул им в спину, когда они продвигались на юг.
   Белгарат стал крайне осторожен. Не было и признаков той рассеянности, которая отличала его в более цивилизованных частях света, и Гарион мог ощущать неуловимую энергию разума старика, которую он направлял вперед в поисках любой скрытой опасности. Эти посылы были настолько незаметными, что их легко можно было принять за звуки ветра, колышущего высокую траву.
   Силк тоже ехал настороже, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, а иногда, казалось, и понюхать воздух. Он даже слезал с седла и прикладывал ухо к земле, чтобы убедиться, не слышен ли приглушенный топот приближающихся невидимых лошадей.
   - Нервная работенка, - сказал маленький драсниец, снова садясь в седло после такой остановки.
   - Лучше быть слишком осторожным, чем нарваться на неприятности, - ответил Белгарат. - Слышал что-нибудь?
   - Думаю, слышал, как там шевелится червяк, - весело ответил Силк. - Он, однако, ничего мне не сказал. Ты же знаешь, какие они, эти червяки.
   - И ты обращаешь на них внимание?
   - Но ты же спросил?
   - Ох, заткнись!
   - Гарион, ты же слышал, как он спрашивал меня?
   - У тебя, наверное, самый противный характер на свете, - сказал Белгарат маленькому воришке.
   - Знаю, - ответил Силк, - потому-то я так и поступаю. Возмутительно, правда? А сколько нам еще нужно проехать, чтобы добраться до леса?
   - Еще несколько дней. Мы все еще находимся очень далеко на севере. Здесь зима слишком длинная, а лето слишком короткое, чтобы росли деревья.
   - Скучноватое место, не так ли? - заметил Силк, оглядываясь на море травы и холмы, похожие друг на друга.
   - При нынешних обстоятельствах я могу немного
   и поскучать. Пожалуй, другие варианты не этакие при
   ятные.
   - Могу с этим только согласиться.
   И они продолжали ехать верхом по серо-зеленой траве, которая была лошадям по колено.
   Шепот в голове Гариона зазвучал снова.
   "Слушай меня, Дитя Света", - эти слова совершенно ясно прозвучали сквозь невнятное посвистывание, и была в этом обращении такая непреклонная воля, что Гарион сосредоточился, пытаясь лучше расслышать.
   - Я не стал бы этого делать, - сказал ему знакомый бесстрастный голос.
   - Что именно?
   - Не делай того, что он тебе говорит.
   - Кто он?
   - Торак, конечно. А ты думал кто?
   - Он проснулся?
   - Нет еще. По крайней мере не совсем. И потом, он же никогда не засыпал совсем.
   - Что он пытается сделать?
   - Он пытается уговорить тебя не убивать его.
   - Но он не боится меня, да?
   - Конечно, боится. О том, что произойдет, он знает не больше, чем ты, и он так же боится тебя, как и ты его.
   От этого Гарион сразу почувствовал себя лучше.
   - А что мне делать с его нашептываниями?
   - Здесь вряд ли можно что-то сделать. Просто не нужно повиноваться его приказам, вот и все.
   В тот вечер они, как обычно, разбили лагерь в укромной лощине между двумя холмами и, как всегда, не стали разводить огня, чтобы не выдать себя.
   - Холодные ужины как-то надоели, - пожаловался Силк, с трудом кусая ломоть вяленого мяса. - Эта пища напоминает дубленую кожу.
   - Такая зарядка полезна для твоих челюстей, - сказал ему Белгарат.
   - Знаешь, ты можешь быть очень неприятным человеком, когда прилагаешь к этому умственные усилия.
   - Ночи становятся длиннее, правда? - сказал Гарион, чтобы не дать разгореться перебранке.
   - Лето на исходе, - ответил ему Белгарат. - Через несколько недель здесь наступит осень, а скоро и зима.
   - Интересно, где мы будем, когда наступит зима? - довольно жалобно спросил Гарион.
   - Я бы не думал над этим, - посоветовал ему Силк. - Такие мысли не помогают, а делают человека дерганым.
   - Передерганным, - поправил Гарион. - Я и так уже дерганый.
   - А есть такое слово "передерганный"? - с любопытством спросил Силк у Белгарата.
   - Теперь есть, - ответил Белгарат. - Его только что придумал Гарион.
   - Хотел бы и я придумать какое-нибудь слово, - восхищенно сказал Силк Гариону, и его бегающие глазки лукаво сверкнули.
   - Пожалуйста, не смейся надо мной, Силк. У меня и так хватает забот.
   - Давайте немного поспим, - предложил Белгарат. - Этот разговор ни к чему не приведет, а завтра нам предстоит долгий путь.
   В ту ночь шепот снова нарушил сон Гариона, и, казалось, смысл передавался с помощью образов, а не слов. Там было предложение дружбы - протянутая с любовью рука. Одиночество, которое омрачало юность Гариона с тех пор, как он узнал, что сирота, казалось, от этого Предложения куда-то исчезло, и Гарион обнаружил, что страстно желает пожать руку.
   Затем очень четко он увидел двух людей, стоявших рядом. Мужчина казался очень высоким и очень сильным, а женщина была настолько хорошо знакома Гариону, что сердце его сжалось при взгляде на ее сияюшие глаза и белоснежный локон над бровями. Лицо мужчины поражало какой то нечеловеческой красотой, а хотя юноша видел его впервые, оно что-то смутно ему напоминало. Прижавшись друг к другу, прекрасный незнакомец и тетя Пол простирали к нему руки.
   - Ты будешь нашим сыном, - говорил ему шепчущий голос, - нашим любимым сыном. Я буду твоим отцом, а Полгара - матерью. Это не просто мечты, Дитя Света, ведь в моих силах, чтобы все так и произошло. Полгара действительно станет твоей матерью, и вся ее любовь обратится на тебя, а я, твой отец, буду любить и лелеять вас обоих. Неужели ты отвернешься от нас и снова станешь сиротой? Разве эту холодную пустоту можно сравнить с теплом любящих родителей? Приди же к нам, Белгарион, и прими нашу любовь.
   Гарион пробудился ото сна, дрожащий и мокрый от пота.
   - Мне нужна помощь! - безмолвно крикнул он, пытаясь обнаружить в глубинах своего разума присутствие другого, безымянного.
   - В чем теперь проблема? - спросил бесстрастный голос.
   - Он жульничает! - заявил Гарион, приходя в ярость.
   - Жульничает? А разве кто-нибудь ввел правила, пока я отсутствовал?
   - Ты знаешь, что я имею в виду. Он предлагает сделать тетю Пол моей матерью, если я поступлю так, как он скажет.
   - Он лжет. Он не может изменить прошлое. Не обращай внимания!
   - Как я могу? Он продолжает проникать в мой мозг, задевая самые больные места.
   - Думай о Се'Недре. Это смутит его.
   - О Се'Недре?
   - Каждый раз, когда он пытается соблазнить тебя образом Полгары, думай о своей капризной маленькой принцессе. Вспоминай о том, как она купалась в лесу Дриад, а ты подглядывал за ней.
   - Я не подглядывал.
   - Разве? Почему же тогда ты так хорошо помнишь все подробности?
   Гарион покраснел. Он позабыл, что его мысли может прочесть кто-то еще.
   - Просто сосредоточься на Се'Недре. Это, вероятно, будет раздражать Торака почти так же, как меня. - Голос на некоторое время умолк. - Это все, о чем можешь думать? - спросил он затем.
   Гарион не стал отвечать.
   Они продолжали двигаться на юг под пасмурным небом и через два дня достигли первых редких деревьев, разбросанных по пастбищу, где огромные стада рогатых животных смотрели на них так же спокойно и безбоязненно, как домашний скот. И по мере того как трое путников приближались к югу, деревья встречались все чаще, и вскоре они въехали в лес.
   Нашептывания Торака продолжались, но Гарион противопоставлял им мысли о своей маленькой рыжеволосой принцессе. И чувствовал в своем противнике раздражение всякий раз, когда его грезы вторгались в мир тщательно созданных образов, которые Торак пытался закрепить в его воображении. Торак хотел, чтобы Гарион думал о своем одиночестве и страхах, а также о возможности стать любимым сыном в семье. Но вторжение в эту картину Се'Недры смущало и расстраивало планы Торака. Вскоре Гарион пришел к заключению, что Торак очень ограниченно понимает людей. Озабоченный теми самыми побуждениями и амбициями, которые одолевали его самого на протяжении бесчисленных веков, Торак не мог бороться с различными комплексами и противоречивыми желаниями, которые мотивируют поступки большинства людей. Гарион стал пользоваться своим преимуществом, которое давало ему умение противостоять соблазнительным нашептываниям, с помощью которых Торак пытался отвлечь его от цели.
   Это казалось до странности знакомым. Такое случалось и раньше, возможно, не совсем так, но очень похоже. Гарион перебирал свои воспоминания, пытаясь узнать, откуда это странное ощущение повторяемости. Искривленный обуглившийся ствол пораженного молнией дерева внезапно вызвал у него волну воспоминаний. Его силуэт отдаленно напоминал черного всадника на коне, который, казалось, следил за ними, когда они проезжали мимо. Поскольку небо было затянуто тучами, ствол этот не отбрасывал тени. На всем протяжении своего детства Гарион видел странную фигуру одетого в черное всадника, не отбрасывавшего тени даже при самом ярком солнечном свете. Конечно, это был Эшарак, тот самый гролим, которого Гарион уничтожил, когда впервые сознательно применил свою силу чародея. Но уничтожил ли он его? Была какая то странная связь между Гарионом и той темной фигурой, которая так преследовала его в детстве. Они были врагами, Гарион всегда знал это, но чувствовал и какую-то странную близость, что-то такое, что, казалось, притягивало их друг к другу. Гариона озарила неожиданная догадка. Предположим, что темный всадник в действительности не был Эшараком... или, если был им, то, предположим, Эшарака каким-то образом подменило другое, более мощное сознание.
   Чем больше Гарион думал об этом, тем больше убеждался, что нечаянно наткнулся на самую суть вопроса. Торак продемонстрировал, что даже тогда, когда тело его спит, сознание его может реять над миром, направляя события так, как ему надо. Конечно, Эшарак был замешан в этом деле, но господствовавшей силой всегда оставалось сознание Торака. Темный бог с самого детства наблюдал за ним. Тот страх, который Гарион ощущал перед темной фигурой, преследовавшей его в детстве, был страхом не перед Эшараком, а перед Тораком. Торак с самого начала знал, кто он такой, знал, что однажды Гарион возьмет меч райвенского короля, чтобы явиться на встречу, которая была предопределена еще до создания мира.
   И, поддавшись внезапному порыву, Гарион сунул левую руку под тунику и нащупал амулет. Затем, слегка наклонившись, положил кисть правой руки на Око, которое помещалось в рукоятке огромного меча у него за спиной.
   - Теперь я знаю тебя! - заявил он без слов, посылая мысль в хмурое небо. Можешь отказаться от своих попыток переманить меня на свою сторону, так как я не собираюсь менять свой образ мыслей. Тетя Пол не твоя жена, а я не твой сын. Лучше прекрати игру и приготовься, так как я иду убить тебя!
   Око под его рукой вдруг торжествующе засияло, когда Гарион бросил свой вызов Тораку, а меч за плечами вспыхнул голубым огнем, который мерцал даже сквозь ножны.
   Мгновение царило страшное молчание, а затем шепот вдруг превратился в громкий рев:
   - Приходи же тогда, Белгарион, Дитя Света! - Торак бросил свой вызов в ответ. - Я жду тебя в Городе Ночи. Собери всю свою волю и смелость, ибо я готов к нашей встрече!
   - Во имя Семи богов, что ты делаешь?! - почти завизжал Белгарат на Гариона, и лицо его покраснело от гнева и удивления.
   - Вот уже почти неделю Торак нашептывает мне, - холодно объяснил Гарион, убирая руку от Ока. - Он предлагал мне все, лишь бы я отказался от боя. Я устал от этого шепота, поэтому сказал ему, чтобы он прекратил.
   Белгарат фыркнул от возмущения и замахал руками.
   - Он знает, что я иду, дедушка, - сказал Гарион, пытаясь успокоить старика. - Он знал, кто я такой, с того самого дня, когда я родился. Все это время он следил за мной. Мы не сможем захватить его врасплох, так зачем же пытаться? Я хотел дать ему знать, что иду к нему. Может быть, пришло время и ему немного испугаться.
   Силк посмотрел на Гариона.
   - Ну что ж, он же олорн, - сказал он наконец.
   - Он идиот! - сердито выпалил Белгарат и повернулся к Гариону спиной. - А не приходило тебе когда-нибудь в голову, что здесь следует опасаться еще кое-чего помимо Торака? - спросил он.
   Гарион заморгал глазами.
   - Думаешь, Ктол Мишрак никто не охраняет, ты, молодой болван! Ты только что преуспел в том, чтобы объявить о нашем присутствии всем гролимам на сотню лиг в окружности.
   - Я не подумал об этом, - пробормотал Гарион.
   - А я и не подумал, что ты думал. Иногда я даже думаю, что ты просто не знаешь, как это делается. Силк с опаской оглянулся вокруг.
   - Что мы теперь будем делать? - спросил он.
   - Нам надо убираться отсюда как можно быстрее, так быстро, как только смогут мчаться наши кони, - сказал Белгарат и взглянул на Гариона. - Нет ли у тебя под одеждой трубы? - с сарказмом спросил он. - Может, ты предпочитаешь протрубить в фанфары, чтобы объявить о наших намерениях? - Белгарат возмущенно потряс головой и схватился за поводья. - Поехали!
   Глава 21
   Неподвижные осины стояли под безжизненным небом, их белесые стволы, прямые и тонкие, походили на прутья громадной клетки. Белгарат ехал медленно, тщательно выбирая путь в чащобе безмолвного леса.
   - Далеко еще? - напряженно спросил Силк.
   - Теперь уже не больше дня ходу, - ответил Белгарат. - Тучи сгущаются.
   - Ты говорил, что то облако никогда не движется?
   - Никогда. Оно недвижимо с тех самых пор, как Торак создал его.
   - А если подымется ветер? Разве он не сдвинет тучу?
   Белгарат покачал головой.
   - Законы природы в этих местах могут не действовать. Насколько я знаю, на самом деле туча может быть и не тучей. Она может быть чем-то другим.