- Берндт, ты можешь это расшифровать?
- Достоверно - нет. А ошибка может стоить дороговато. К тому же, если бы и мог, то что толку!? Ты ведь не умеешь петь сопрано?
- Не умею. А почему сопрано?
- Здесь, - Чирок перевернул табличку, - написано, "найди ту, что сможет вручить его тебе". Речь идет о женщине. Если бы пол не был важен, Римашкази написал бы "того". А он написал "ту". Видимо, требуется определенный диапазон голоса, доступный только женщинам. Скорее всего, так.
- Получается, нам нужна ведунья?
- Да. Остается надеяться, что она не была единственной.
* * *
Мы вернулись в Город и Чирок (нет, Берндт, конечно же, Берндт) вновь погрузился в поиски. На этот раз он просто вывернул Сеть на изнанку. Тот Чирок, которого я когда-то знал, был не в ладах даже с телевизором. Нынешний Берндт уже через неделю заговорил на тарабарском языке. "Прокси", "редиректы", "пинги" и "файерволы" служили для доступа к служебным базам и для того, чтобы запутать следы на случай обнаружения. В последнее он, впрочем, не слишком верил и все чаще уходил, чтобы сделать запрос с общественного терминала, где-нибудь подальше от дома. Технические детали вызвали у меня только один вопрос:
- Почему вы говорите "файервол", а не "брандмауэр"? Это было бы более по-нашему.
- Потому что "мы" говорим не "по-вашему", а по-нашему, - отрезал Берндт, и после этого я интересовался только стратегией.
- Как ты собираешься ее искать? - спрашивал я.
- Есть несколько направлений, - отчал он, - я проверяю все, в порядке важности. Жрица не могла возникнуть из ничего. Должна существовать школа, а это в карман не спрячешь. Я проверяю секты и закрытые клубы. Потом, исследования по древней музыке, медицине и оккультизму. Хотя здесь дурная ситуация: все авторы переписывают друг у друга, и ни один академик, ни в одной монографии не пишет больше, чем есть в школьных учебниках. Умножаются только ничего не значащие детали. Так что здесь все перекрыто.
- Как перекрыто? Кем?
- Не знаю. Не важно. Еще я смотрю истории внезапных успехов и карьерных чудес. Но главное - психи.
- Психи?
- Психи. Сумасшедшие дома. Ведунья ведь была с большими странностями.
- Погоди. Иноэ ведь искал среди сумасшедших.
- Верно. Потому я так и боюсь с ним столкнуться. Но он ищет программатора, то есть мужчину. А мы - женщину.
- Думаешь, он не узнал про жрицу в Блоке?
- Не знаю. Поэтому я так и боюсь столкнуться.
В другой раз я спросил:
- Если бы там что-то было, агенты Герберта давно бы нашли, - к этому времени Чирок окончательно сконцентрировался на безумцах.
- Герберт не знал, что искать, а я знаю.
* * *
- Похоже, я ее нашел. Но это слишком опасно. Надо узнать, чем занимается Герберт.
- Как узнать?
- Расспросить знающего человека.
"Танец кобры" я видел второй раз в жизни. Неприятное зрелище, надо сказать. От него начинает мутить, несмотря на то, что танцуют не для тебя. Берндт танцевал его в чистенькой подворотне, в приличном квартале, перед молодым мужчиной в строгом костюме. Я попытался отвести взгляд, но это оказалось невозможно. Плавные движения рук завораживали. В одной из них была зажата дымящаяся сигарета - когда появился клиент, мы курили.
Памятный мне резкий жест (сигарета отлетела в сторону), и мужчина мягко осел, выронив чемоданчик. Мы подхватили его под руки и потащили к машине. Меня шатало, но не настолько сильно, чтобы обращать на это внимание. Машина была краденная, а клиент наш был одним из секретарей Герберта Иноэ. Выехав за город, мы вытащили клиента и поволокли в лес. Здесь, на берегу реки, у нас все было готово. Я помог Берндту привязать парня к дереву. Он уже начал приходить в себя.
- Пойди, отгони машину метров на триста и возвращайся, - сказал Берндт мне, - А я его пока расспрошу.
Уходя, я оглянулся. Он делал секретарю укол. Криков я не слышал.
Когда я вернулся, клиент уже был мертв. Его тело Чирок успел завернуть в пленку.
- Узнал? - спросил я.
- Да. Все нормально. Герберт в этом направлении пока не работает.
Мне почему-то стало легче от сознания, что этот незнакомый мне парень умер не вполне напрасно.
Мы положили тело в стальную бочку, засыпали его цементом с камнями, закрыли и скатили бочку в воду. По дороге к машине меня вырвало. Давно я не чувствовал себя так мерзко. Но, в конце концов, мы всего лишь защищали себя.
* * *
Она была признанной сумасшедшей, и звали ее Линда Лу.
Берндт посетил психиатрическую лечебницу, представившись журналистом. Там ему удалось полистать ее историю болезни. При его памяти и технике чтения это равносильно ксерокопии.
Во всеоружье полученной инфы, он с ней познакомился в скверике, где она по предписанию психиатра гуляла по утрам, чтобы набрать необходимую живому существу ежедневную дозу солнечного света. Психиатра больше всего волновал риск депрессии. Берндт пересказывал мне итоги их встреч. Все было очень мило за исключением одного - стоило коснуться любой темы, мало-мальски близкой к музыке, как Линда замыкалась в себе и начинала заметно нервничать. Давить в этом направлении было просто опасно, так подсказывала Берндту интуиция. А интуиции у него хватало.
- Короче, Док. Придется тебе с ней поработать.
Не было заботы. Мастерство мое без практики медленно, но верно приходило в упадок. С Чарли, по крайней мере, все было ясно. Здесь же я вступал в темный лес, который не смогли разгрести дипломированные психиатры. Берндт меня утешал:
- Я знаю, что с ней сделали, тебе это поможет. Картина восстановлена процентов на девяносто. Сначала она потеряла всю свою семью. Как неизвестно. Но не похоже, чтобы она при этом необратимо пострадала психологически. Потом она попала в ту самую школу. Это было достаточно варварское заведение, новые компрачикосы. Там девочек-сирот вроде нее учили петь, воспроизводя неслыханно высокие ноты с немыслимой точностью. Насколько я могу судить, при этом использовалось некое устройство, которое отвечало на ошибку электрическим разрядом. Плюс какие-то психотропные препараты. Тех, кто мог петь достаточно высоко и чисто, начинали обучать ведовским нотам. Но требования постоянно и быстро ужесточались. Линда Лу сошла с круга, не закончив обучения - нервный срыв. Ее продали в бордель. Насколько я могу судить, это участь восьми курсисток из десяти. Но к работе в борделе она оказалась непригодна - слишком сильно у ней сорвало крышу. Ее выбросили на улицу. С этого момента мы знаем ее историю достоверно. В возрасте приблизительно тринадцати лет она попала в психушку из полицейского отстойника и провела в ней следующие пятнадцать лет. Ей вправили мозги настолько, что она смогла прямо в клинике получить начальное образование. В конце концов, ее сочли достаточно социально адаптированной, чтобы выписать и трудоустроить на картонажной фабрике.
- И как же она живет?
- Тихо и размеренно. На колесах. Трижды она уходила в запой и начинала искать приключения. Находила. Каждый раз полиция ее идентифицировала по наколотому при выписке из дурдома штрихкоду. Каждый раз наше гуманное общество лечило это несчастное создание от свежеприобретенных переломов, сотрясений и венерических заболеваний. Ей снова подправляли мозги и снова ставили к станку.
- Чирок, что за дела! Берндт! Ты что, всерьез полагаешь, что я смогу разгрести всю эту помойку!? Пятнадцать лет промывания мозгов в психушке, этот, блин, нервный срыв и плюс еще три загула, в которых с ней не пойми кто, не пойми что творил! Да это не человек, а пепелище! Руины с декоративным фасадом на подпорках. Его только подкрашивают время от времени. Если я и разберу это все, там, знаешь что, откроется? Выжженная земля, и ничего больше!
- Ты справишься. Ты ж у нас колдун. Даже Цыган признал.
- Колдун, блин! Знаешь, что получится, если расколдовать зомби?
- Ты справишься. Знаешь почему?
- Почему? - как дурак спросил я.
- Потому что у тебя нет другого выхода. Я ее приведу, если получится. А если нет... Технология у нас уже отработана.
* * *
Сказать, что после этого я спал плохо, было бы слабовато. Полночи я проторчал на кухне и выкурил все, что было. Мне хотелось задать Берндту множество вопросов. Почему бы не попытаться найти кого-нибудь другого, кроме больной на всю голову Линды? Откуда он знает, что она сможет работать, несмотря на то, что в свое время недоучилась в школе компрачикосов? Почему он вообще решил, что она начала изучать ноты?
Но ответы на все вопросы я уже знал. Ведовские нотные значки Берндт видел в рисунках Линды, подшитых к истории болезни. Он не знал, сможет ли она работать, но других вариантов у нас все равно не было. Искать другую ведунью мы не будем, потому что это безнадежно.
Рядом с новым тузом и моя интуиция начинала работать очень неплохо. Мне лишь требовались постоянные подтверждения догадок. Но ради этого тревожить товарища не стоило.
Я забылся тяжелым сном только под утро, когда Чирок уже вставал. То, что мне приснилось, было сколь реалистично, столь и безрадостно.
Это был Блок. Компания наркоманов, десятка полтора, расположилась в стороне от их общего стойбища. Большинство из них уже были не в себе, но сейчас они начали колоться чем-то более конкретным. С трогательной заботой они помогали друг другу накладывать жгуты и искать вены (трубы) иглой (струной). Спустя какое-то время начало проявляться действие препарата. Это был какой-то стимулятор. Довольно сильный.
Женщина в компании была только одна. Я слышал, это у них называется "девочка на приход". Сначала она участвовала в происходящем достаточно активно, потом просто лежала, как рваная кукла, безучастная к сменяющимся на ней партнерам. Потом начала вяло вырываться. Тогда ей сделали еще один укол, тут же, не прерывая процесса.
Как и в других видениях, я был только наблюдателем. Смотрел все шоу, как в кино, а самого меня там, в отличие от обычных снов, не было. Зрелище не оставило меня равнодушным, но не сказать, чтобы возбудило. Я предпочитаю более мягкую порнуху.
Проснулся я крепко заполдень. Звуки с кухни вселили в меня тревогу, и я повлекся туда.
Чирок в одиночестве сидел на кухне. Перед ним стоял полный, под края, стакан, а посреди стола - бутылка водки.
- Чирок, ты что офигел? Ты ж, вроде, в завязке!
Он понюхал содержимое стакана, пригубил и опустил его:
- Она пропала. Линда Лу пропала. Иноэ нашел ее раньше нас. Это конец.
- Годи! Какой конец? При чем тут Иноэ? Расскажи толком!
- В сквере утром ее не было. Я справился на фабрике - ее не было со вчерашнего дня. Пропала и все.
- Берндт, страх застлал твои глаза! Это не Иноэ. Она в загул ударилась. Она в Блоке, с наркошами. У меня видение было. Ты бы его тоже увидел, если бы не вскочил спозаранку!
Чирок посмотрел на стакан, потом на меня. Глаза его сверкнули черным огнем:
- Рассказывай!
В конце моего рассказа Чирок запустил полным стаканом в стену и, не обращая внимания на брызнувшие осколки, начал собираться.
* * *
Блок уже не был респектабельным заведением, даже по меркам трущоб. Хозяина здесь больше не было, а облавы, напротив, стали регулярными. Между визитами полиции регулярно наведывались ребята с пустоши. Новые жильцы были беззащитны перед всеми. Но они возвращались сюда снова и снова, хотя их было несравненно меньше, чем при Цыганах. Город исправно выплескивал в Блок свою пену.
Мы обходили этаж за этажом, и не напрасно. Становище наркоманов оказалось двумя этажами ниже, чем я ожидал - какой смысл забираться высоко, если тебя все равно найдут? Теперь они большей частью лежали прямо на полу, никаких спальных мешков и ковриков. Кое-кто спал на сомнительных кучах тряпья.
Я уверенно нашел то место, которое видел во сне. Дюжина неподвижных тел в лужах мочи и рвоты и была целью нашего пути. Линда лежала тут же.
- Она? - спросил я.
Вопрос был не праздным. Лицо ее было в таком состоянии, что мало годилось для идентификации.
- Она, - ответил Берндт, но все же поднял ее руку и глянул на штрихкод выше левого запястья, - точно она.
Он за руки оттащил ее волоком на более-менее чистое место, достал нож и срезал с тела остатки одежды. Потом вытряхнул из сумки плащ, в который мы ее общими усилиями одели. Она была жива, во всяком случае, зрачки на свет реагировали.
Чирок легко перекинул тело через плечо.
- Как бы она тебе спину не заблевала...
- Она б, может, и заблевала. Если б было чем.
Никто не пытался нас остановить. Никто вообще не обращал на нас внимания, если не считать нескольких настороженных взглядов.
Водитель такси уже слышал трогательную историю про сестричку-наркоманку, которую брат с другом время от времени разыскивают по всем притонам.
- Нашли, значит! - только и сказал он, и дальше только качал головой.
Берндт не отрываясь, смотрел назад, а потом сказал мне достаточно громко:
- Не расслабляйся! У нас эскорт, - и опустил правую руку за пазуху.
- Э, командир, что за дела! - занервничал водитель, - может, сразу в полицию?
- Никакой полиции, - отрезал Берндт, - вытягивая из-за пазухи свою карманную пушку, - Это дружки ее. Они на дороге к нам не сунутся.
Я тоже достал свой пистолет-пулемет. Шеф уже был не рад, что си нами связался. История про сестричку больше не казалась ему занятной. Я же терялся в догадках: кто мог ехать за нами? "Дружков" я уже видел. После вчерашнего они и проснутся не все, а уж вести машину... Это была версия для водителя.
- Друг, - обратился Чирок ко мне (имен мы избегали), - зайдешь с девочкой в квартиру и готовься встречать гостей. Я прикрою тебя из подъезда.
На шефа эта тирада произвела такое впечатление, что тачка вильнула. Впрочем, я не уверен. Но до дома он нас домчал мухой. Тем более что Чирок бросил на переднее сиденье крупную купюру и крикнул:
- Гони!
У подъезда, когда мы высадились, он бросил шефу:
- Исчезни, чтоб они тебя не взяли.
И машина исчезла, как призрак.
Мы поволокли Линду на наш четвертый этаж. Я еще раз убедился, что мой идеал - миниатюрные женщины.
Открыв дверь, Чирок бросил мне:
- Не подставляйся. Ты у нас один. И скажи им, что у нас нет денег, золота и драгоценностей.
Дверь захлопнулась, и я остался один, если не считать безжизненного тела Линды Лу.
* * *
Я запер дверь на все, что только можно, и укрылся в комнате, за дверным косяком. Шагов я не слышал. Они поднялись бесшумно, и узнал я об их присутствии только по скрежету отмычки в замке. Я крикнул:
- У нас нет денег, золота и драгоценностей! Уходите!
Скрежет прекратился, но через мгновение раздалось несколько выстрелов. Я выглянул в проем и ответил длинной очередью поперек двери. Прежде чем мои пули ударили в нее, я заметил, что замок окружен дымящимися дырами. В кого-то я попал, судя по крикам и грохоту. Потом из-за двери ударил такой шквал огня, что я просто не мог высунуться. Все, что было возможно стрелять вслепую, высунув руку в проем.
Патроны кончились так неожиданно, что я еще долго жал на курок, не понимая, почему пушка не стреляет. А гости уже шли на штурм. Дверь затрещала, и в этот момент на лестнице захлопали выстрелы мощного оружия Берндта. Я как раз поменял магазин и, уже не таясь, выскочил в проем, стреляя в дыму наугад. Меня крутануло и отбросило обратно в комнату, но боли я поначалу не почувствовал. Лишь мгновением позже левое бедро пронзила молния, и в глазах потемнело. Я лежал у стены и не ждал от жизни ничего хорошего.
В комнату ввалился громила с коротким автоматом на перевес. Мой пистолет он пинком забросил в угол - я и не заметил, когда его выронил. Громила сильно хромал, он тоже был ранен в ногу, но, в отличие от меня, неплохо держался на ногах. Возможно, он просто лучше себя контролировал. На лестнице хлопнул одинокий выстрел, и стало тихо. Только теперь я понял, что все это время там кричал раненный.
Вошел еще один мордоворот. У этого правая рука была вся в крови и висела плетью. Он был без оружия и смотрел на меня с бешенством. Вслед за ним еще двое внесли Чирка, сильно помятого, но, на первый взгляд, целого. И только затем появился главный виновник вечеринки. Это не был Герберт, я вообще видел его в первый раз. Он был полный, небритый и почти на голову ниже любого из своих бойцов. Это был явный шеф. Он оглядел комнату: меня, теряющего сознание на полу, Линду в другом углу и Чирка, все еще висящего на руках у двух "торпед". Сняв шляпу, шеф вытер платком лысину и сказал:
- Нам нужен... Пожалуй, этот! - и ткнул коротким, украшенным перстнем пальцем в меня.
Чирка тут же бросили на пол. Бросили от души, так, что он проехался по полу и оказался головой под столом. Он предпринял попытку подняться, но снова рухнул, перевернувшись на спину. Я постарался переключить внимание на себя:
- Командир, у нас нет денег, золота и драгоценностей. Ты зря стараешься. Ничего стоящего.
Шеф шагнул ко мне и присел на корточки:
- Не надо гнать волну, дядя. Если бы не было ничего ценного, меня бы здесь не было. Сто пудов. Я чую все находки. И ты, дядя, нашел что-то очень ценное, не далее как, - толстяк глянул на часы, - семьдесят минут назад. Я это почувствовал так же ярко, как ты сейчас чувствуешь эту дырочку в своей ляжке. Ты нашел целое состояние. И ты нам все расскажешь.
При этих словах он схватил меня за раненую ногу. Я конкретно поплыл. Громилы ухмылялись - начался их праздник. Комната заскользила глазами, и остался виден только накатывающий бесконечной волной потолок. Сквозь звон и ангельское пение я услышал далекий голос:
- Забираем его. Побеседуем дома. И ее, пожалуй...
Быстро и четко грохнули три выстрела, чуть погодя еще два. Я услышал звук падающих тел и с огромным усилием сфокусировал зрение. Толстяк был бледен, как мел, а в его объемистый живот Чирок направлял пистолет, с которого свисали обрывки липкой ленты.
- Так ты, выходит, Мытарь? - спросил Чирок.
Толстяк ответил с неожиданной гордостью:
- Я Мытарь. Я собираю положенную мне дань!
- Да. Мы вас ждали под парусом, на белом коне, а вы из задницы на лыжах! Ну, здесь тебе ничего не причитается, - Берндт сел на диван и закурил одной рукой, не опуская пистолета, - Я слушаю. Постарайся, чтобы рассказ был интересным. Если я останусь доволен - будешь жить.
- А что рассказывать? Что рассказывать? Я - Мытарь, ты про меня знаешь. Про меня многие знают. Я слышу, когда кто-то что-то находит. И этого дядю услышал. Заранее услышал. Я в Заресск выехал, когда вы еще копать не начали. Но там я вас упустил. Ну и хрен с ним, думаю, ерунда какая-нибудь. Расплатился с ребятами, думаю, ладно. И тут опять! Да такой след, что меня просто потащило! Я на месте сидеть не мог! Собрал всех, вообще. А меня так и прет! Никогда такого не было! Ну, думаю, Эльдорадо нашли какое-то. Стопудово. Я даже на улице мог за вами не следить. Меня прямо тащило за ним.
- На этот раз, значит, с ребятами расплатиться не успел?
- Что?
- Деньги давай! Медленно! Двумя пальцами. А теперь руки к стене, ноги шире! Кто вас, рэкетиров, знает...
Чирок вколол мне какую-то гадость, от которой в голове прояснилось, и боль несколько отошла в сторону. Затем он перевязал мою ногу, приговаривая: "Рана-то пустяковая. Сквозная, кость не задета. Больно ты нежный, друг. Здесь такие долго не живут".
Вещи мы держали нераспакованными. Чирок надел на плечо две сумки, одну помог приладить мне. Мытарь по его приказу, кряхтя, взвалил на плечо Линду.
- Пошли, пока какой-нибудь умник полицию не вызвал. Да смотри, девку не зашиби, башку снесу.
Одной рукой Чирок продолжал твердо держать на мушке нашего пленника, другой поддерживал меня. Я же шел вдоль стены, как в тумане. На лестнице и в прихожей все было завалено трупами. Внизу стояли три машины наших гостей. Мытарю принадлежала самая пижонская из них - красная, спортивная, с какими-то блямбами на капоте. Мы бы предпочли что-нибудь менее приметное, но выбирать не приходилось.
Мытарь сидел за рулем, а Чирок рядом с ним и диктовал дорогу, держа ствол под свернутым плащом. За городом на пустынном проселке он велел остановиться и скомандовал:
- Выходи.
Мытарь выбрался на волю и замер в нерешительности.
- Я сказал, что если я останусь доволен, ты будешь жить. Но я еще не доволен.
- Что еще, командир? Мне что, штаны снять? - толстяк явно не в первый раз стоял под дулом.
- Штаны? Может и стоит. Если ноты у тебя там. Партитуру!
- Что!?
- Давай свою партитуру. Дьявольские ноты Мытаря. Они у тебя с собой. Отдай их мне, и я буду доволен. И ты будешь жить. Клянусь тем, чей образ во мне воплощен.
- Нету. Нет у меня их с собой!
- Ну, тогда извини.
- Стой! Погоди! Скажи, как следует!
- Я же могу найти их и на твоем теле.
- Не найдешь! Гнида буду, не найдешь!! Стопудово.
Берндт вздохнул:
- Времени жалко. Хорошо. Клянусь тем, чей образ во мне воплощен, что если ты вручишь мне ноты дьявольской партитуры Мытаря, я дам тебе уйти, и не причиню непоправимого вреда до тех пор, пока ты не окажешься вне моей досягаемости. Так годится?
Формулировка была важна и могла скрывать уловки. Клятва образа - штука серьезная, и нарушать ее не стоит, если хочешь остаться живым и благополучным. Если, конечно, у тебя под рукой нет программатора с лютней. Мне приходилось снимать последствия нарушения такой клятвы. Тогда удалось снять почти бесследно. Но сейчас я был далеко не в лучшей форме.
- Годится, - Мытарь судорожно рылся в одежде, - Кто такой на мою голову...
- Можешь называть меня просто Че.
- Вот.
- Что это?
- Сейчас, покажу...
- Все, понял, - Берндт протянул мне миниатюрный футляр. Сначала я решил, что это колода карт, но, присмотревшись, понял, что это домино. Кости были очень тонкими, тем не менее, на каждой из них по краям были шлицы, которые позволяли соединять их одну с другой. Берндт, между тем, критически посмотрел на меня и сказал Мытарю:
- Свободен. Больше не попадайся!
* * *
Мы летели по проселочным дорогам, Чирок рулил, а я рассматривал странное домино. Если соединить кости по порядку, пасьянсом, то на обороте, при определенном освещении, можно было прочитать нотную запись.
- Как ты узнал, что ноты у него с собой? - спросил я.
- Да никак. Хотя это было бы логично. Он мелкий рэкетир, и, став тузом, таким и остался. Такие люди доверяют только тому, что держат в руках и всегда ждут неприятностей. Потому же они носят с собой много денег. Что оказалось весьма кстати.
- Сколько было гостей?
- Девять кроме него.
- Ты прямо терминатор какой-то.
- Главное - я предвидел их действия. Ты тоже одного завалил. И двоих ранил.
- Знаешь, я всегда радовался тому, что судьба позволила мне никого не убить.
- Забей.
- Значит, теперь тебя зовут Че.
- "Че" значит "дьявол".
- Не слишком ли много имен?
- Кто бы говорил!
- А почему ты его не убил?
- Я же обещал, - Берндт криво усмехнулся. Иногда у него проявлялся очень своеобразный юмор, - Не думаю, что он в состоянии причинить нам много хлопот. Он ведь привык работать с чайниками. С дилетантами, на которых внезапно свалилось богатство. Погоди, я воды куплю. И глянь, как там леди.
Я посмотрел на Линду. Глаза ее были открыты, но не сказать, чтобы ее взгляд был слишком осмысленным.
Берндт принес дюжину минералки, и мы двинулись дальше. Линда вскоре зашевелилась и попросила пить. А потом и у меня закончилось действие допинга. Тоже жутко захотелось пить и стало так худо, что дальнейшую дорогу я помню очень смутно.
Остановились мы в небольшом селении вдали от трасс, возле дома, стоявшего на отшибе. Я был совершенно не готов к активным действиям, но они не понадобились. Берндт спокойно открыл двери своим ключом.
Он помог мне зайти внутрь и привел Линду.
- Да не смотри на меня, как на фокусника, - сказал он мне, - я снял этот дом на два месяца еще неделю назад. И распорядился насчет припасов. Никуда не выходите, дверь не открывайте. Еда на кухне, аптечка вот. Надо отвести следы. Я вернусь только завтра.
* * *
Берндт пол суток мотался по пригородным селениям, останавливаясь то тут, то там, стараясь, чтобы как можно больше людей увидели машину. Он брал попутчиков и снимал девок, чтобы возможным сыщикам труднее было отследить, где он высадил пассажиров. Вернулся он только наутро, на попутке.
Началась наша пасторальная жизнь.
Линда восприняла перемену в своей судьбе достаточно спокойно. Видимо, она еще не очень хорошо соображала, кто она такая и где находится.
Выбрались мы только один раз. Вызвали такси и съездили в Город в подпольную больницу. Моя рана заживала нормально. Линда тоже в этот раз отделалась легко. Мы вовремя прервали ее развлечения.
На другой день Берндт принес настроенную лютню и протянул ее мне с поклоном:
- Слово за вами, маэстро! Проявите свой музыкальный талант!
- Моего музыкального таланта хватает ровно на то, чтобы отлить на снег скрипичным ключом. Да и то как-то криво получается.
Для разминки я наградил Берндта еще одним дьявольским алгоритмом партитурой Мытаря. Результат получился поразительным. Новый талант позволял ему чувствовать все находки. А сверхинтуиция помогала додумать детали. С этих пор он регулярно сообщал о найденных где бы то ни было кошельках и кладах.
Я начал работать с Линдой.
У меня еще не было работы настолько сложной, настолько объемной и настолько важной для меня самого. И, к тому же, настолько безнадежной. Моей целью были навыки и знания, полученные Линдой два десятка лет назад. Добраться до них через ее больное сознание было безумно сложно. И никто не знал, было ли там, на дне, что-нибудь, кроме ржавчины.
- Достоверно - нет. А ошибка может стоить дороговато. К тому же, если бы и мог, то что толку!? Ты ведь не умеешь петь сопрано?
- Не умею. А почему сопрано?
- Здесь, - Чирок перевернул табличку, - написано, "найди ту, что сможет вручить его тебе". Речь идет о женщине. Если бы пол не был важен, Римашкази написал бы "того". А он написал "ту". Видимо, требуется определенный диапазон голоса, доступный только женщинам. Скорее всего, так.
- Получается, нам нужна ведунья?
- Да. Остается надеяться, что она не была единственной.
* * *
Мы вернулись в Город и Чирок (нет, Берндт, конечно же, Берндт) вновь погрузился в поиски. На этот раз он просто вывернул Сеть на изнанку. Тот Чирок, которого я когда-то знал, был не в ладах даже с телевизором. Нынешний Берндт уже через неделю заговорил на тарабарском языке. "Прокси", "редиректы", "пинги" и "файерволы" служили для доступа к служебным базам и для того, чтобы запутать следы на случай обнаружения. В последнее он, впрочем, не слишком верил и все чаще уходил, чтобы сделать запрос с общественного терминала, где-нибудь подальше от дома. Технические детали вызвали у меня только один вопрос:
- Почему вы говорите "файервол", а не "брандмауэр"? Это было бы более по-нашему.
- Потому что "мы" говорим не "по-вашему", а по-нашему, - отрезал Берндт, и после этого я интересовался только стратегией.
- Как ты собираешься ее искать? - спрашивал я.
- Есть несколько направлений, - отчал он, - я проверяю все, в порядке важности. Жрица не могла возникнуть из ничего. Должна существовать школа, а это в карман не спрячешь. Я проверяю секты и закрытые клубы. Потом, исследования по древней музыке, медицине и оккультизму. Хотя здесь дурная ситуация: все авторы переписывают друг у друга, и ни один академик, ни в одной монографии не пишет больше, чем есть в школьных учебниках. Умножаются только ничего не значащие детали. Так что здесь все перекрыто.
- Как перекрыто? Кем?
- Не знаю. Не важно. Еще я смотрю истории внезапных успехов и карьерных чудес. Но главное - психи.
- Психи?
- Психи. Сумасшедшие дома. Ведунья ведь была с большими странностями.
- Погоди. Иноэ ведь искал среди сумасшедших.
- Верно. Потому я так и боюсь с ним столкнуться. Но он ищет программатора, то есть мужчину. А мы - женщину.
- Думаешь, он не узнал про жрицу в Блоке?
- Не знаю. Поэтому я так и боюсь столкнуться.
В другой раз я спросил:
- Если бы там что-то было, агенты Герберта давно бы нашли, - к этому времени Чирок окончательно сконцентрировался на безумцах.
- Герберт не знал, что искать, а я знаю.
* * *
- Похоже, я ее нашел. Но это слишком опасно. Надо узнать, чем занимается Герберт.
- Как узнать?
- Расспросить знающего человека.
"Танец кобры" я видел второй раз в жизни. Неприятное зрелище, надо сказать. От него начинает мутить, несмотря на то, что танцуют не для тебя. Берндт танцевал его в чистенькой подворотне, в приличном квартале, перед молодым мужчиной в строгом костюме. Я попытался отвести взгляд, но это оказалось невозможно. Плавные движения рук завораживали. В одной из них была зажата дымящаяся сигарета - когда появился клиент, мы курили.
Памятный мне резкий жест (сигарета отлетела в сторону), и мужчина мягко осел, выронив чемоданчик. Мы подхватили его под руки и потащили к машине. Меня шатало, но не настолько сильно, чтобы обращать на это внимание. Машина была краденная, а клиент наш был одним из секретарей Герберта Иноэ. Выехав за город, мы вытащили клиента и поволокли в лес. Здесь, на берегу реки, у нас все было готово. Я помог Берндту привязать парня к дереву. Он уже начал приходить в себя.
- Пойди, отгони машину метров на триста и возвращайся, - сказал Берндт мне, - А я его пока расспрошу.
Уходя, я оглянулся. Он делал секретарю укол. Криков я не слышал.
Когда я вернулся, клиент уже был мертв. Его тело Чирок успел завернуть в пленку.
- Узнал? - спросил я.
- Да. Все нормально. Герберт в этом направлении пока не работает.
Мне почему-то стало легче от сознания, что этот незнакомый мне парень умер не вполне напрасно.
Мы положили тело в стальную бочку, засыпали его цементом с камнями, закрыли и скатили бочку в воду. По дороге к машине меня вырвало. Давно я не чувствовал себя так мерзко. Но, в конце концов, мы всего лишь защищали себя.
* * *
Она была признанной сумасшедшей, и звали ее Линда Лу.
Берндт посетил психиатрическую лечебницу, представившись журналистом. Там ему удалось полистать ее историю болезни. При его памяти и технике чтения это равносильно ксерокопии.
Во всеоружье полученной инфы, он с ней познакомился в скверике, где она по предписанию психиатра гуляла по утрам, чтобы набрать необходимую живому существу ежедневную дозу солнечного света. Психиатра больше всего волновал риск депрессии. Берндт пересказывал мне итоги их встреч. Все было очень мило за исключением одного - стоило коснуться любой темы, мало-мальски близкой к музыке, как Линда замыкалась в себе и начинала заметно нервничать. Давить в этом направлении было просто опасно, так подсказывала Берндту интуиция. А интуиции у него хватало.
- Короче, Док. Придется тебе с ней поработать.
Не было заботы. Мастерство мое без практики медленно, но верно приходило в упадок. С Чарли, по крайней мере, все было ясно. Здесь же я вступал в темный лес, который не смогли разгрести дипломированные психиатры. Берндт меня утешал:
- Я знаю, что с ней сделали, тебе это поможет. Картина восстановлена процентов на девяносто. Сначала она потеряла всю свою семью. Как неизвестно. Но не похоже, чтобы она при этом необратимо пострадала психологически. Потом она попала в ту самую школу. Это было достаточно варварское заведение, новые компрачикосы. Там девочек-сирот вроде нее учили петь, воспроизводя неслыханно высокие ноты с немыслимой точностью. Насколько я могу судить, при этом использовалось некое устройство, которое отвечало на ошибку электрическим разрядом. Плюс какие-то психотропные препараты. Тех, кто мог петь достаточно высоко и чисто, начинали обучать ведовским нотам. Но требования постоянно и быстро ужесточались. Линда Лу сошла с круга, не закончив обучения - нервный срыв. Ее продали в бордель. Насколько я могу судить, это участь восьми курсисток из десяти. Но к работе в борделе она оказалась непригодна - слишком сильно у ней сорвало крышу. Ее выбросили на улицу. С этого момента мы знаем ее историю достоверно. В возрасте приблизительно тринадцати лет она попала в психушку из полицейского отстойника и провела в ней следующие пятнадцать лет. Ей вправили мозги настолько, что она смогла прямо в клинике получить начальное образование. В конце концов, ее сочли достаточно социально адаптированной, чтобы выписать и трудоустроить на картонажной фабрике.
- И как же она живет?
- Тихо и размеренно. На колесах. Трижды она уходила в запой и начинала искать приключения. Находила. Каждый раз полиция ее идентифицировала по наколотому при выписке из дурдома штрихкоду. Каждый раз наше гуманное общество лечило это несчастное создание от свежеприобретенных переломов, сотрясений и венерических заболеваний. Ей снова подправляли мозги и снова ставили к станку.
- Чирок, что за дела! Берндт! Ты что, всерьез полагаешь, что я смогу разгрести всю эту помойку!? Пятнадцать лет промывания мозгов в психушке, этот, блин, нервный срыв и плюс еще три загула, в которых с ней не пойми кто, не пойми что творил! Да это не человек, а пепелище! Руины с декоративным фасадом на подпорках. Его только подкрашивают время от времени. Если я и разберу это все, там, знаешь что, откроется? Выжженная земля, и ничего больше!
- Ты справишься. Ты ж у нас колдун. Даже Цыган признал.
- Колдун, блин! Знаешь, что получится, если расколдовать зомби?
- Ты справишься. Знаешь почему?
- Почему? - как дурак спросил я.
- Потому что у тебя нет другого выхода. Я ее приведу, если получится. А если нет... Технология у нас уже отработана.
* * *
Сказать, что после этого я спал плохо, было бы слабовато. Полночи я проторчал на кухне и выкурил все, что было. Мне хотелось задать Берндту множество вопросов. Почему бы не попытаться найти кого-нибудь другого, кроме больной на всю голову Линды? Откуда он знает, что она сможет работать, несмотря на то, что в свое время недоучилась в школе компрачикосов? Почему он вообще решил, что она начала изучать ноты?
Но ответы на все вопросы я уже знал. Ведовские нотные значки Берндт видел в рисунках Линды, подшитых к истории болезни. Он не знал, сможет ли она работать, но других вариантов у нас все равно не было. Искать другую ведунью мы не будем, потому что это безнадежно.
Рядом с новым тузом и моя интуиция начинала работать очень неплохо. Мне лишь требовались постоянные подтверждения догадок. Но ради этого тревожить товарища не стоило.
Я забылся тяжелым сном только под утро, когда Чирок уже вставал. То, что мне приснилось, было сколь реалистично, столь и безрадостно.
Это был Блок. Компания наркоманов, десятка полтора, расположилась в стороне от их общего стойбища. Большинство из них уже были не в себе, но сейчас они начали колоться чем-то более конкретным. С трогательной заботой они помогали друг другу накладывать жгуты и искать вены (трубы) иглой (струной). Спустя какое-то время начало проявляться действие препарата. Это был какой-то стимулятор. Довольно сильный.
Женщина в компании была только одна. Я слышал, это у них называется "девочка на приход". Сначала она участвовала в происходящем достаточно активно, потом просто лежала, как рваная кукла, безучастная к сменяющимся на ней партнерам. Потом начала вяло вырываться. Тогда ей сделали еще один укол, тут же, не прерывая процесса.
Как и в других видениях, я был только наблюдателем. Смотрел все шоу, как в кино, а самого меня там, в отличие от обычных снов, не было. Зрелище не оставило меня равнодушным, но не сказать, чтобы возбудило. Я предпочитаю более мягкую порнуху.
Проснулся я крепко заполдень. Звуки с кухни вселили в меня тревогу, и я повлекся туда.
Чирок в одиночестве сидел на кухне. Перед ним стоял полный, под края, стакан, а посреди стола - бутылка водки.
- Чирок, ты что офигел? Ты ж, вроде, в завязке!
Он понюхал содержимое стакана, пригубил и опустил его:
- Она пропала. Линда Лу пропала. Иноэ нашел ее раньше нас. Это конец.
- Годи! Какой конец? При чем тут Иноэ? Расскажи толком!
- В сквере утром ее не было. Я справился на фабрике - ее не было со вчерашнего дня. Пропала и все.
- Берндт, страх застлал твои глаза! Это не Иноэ. Она в загул ударилась. Она в Блоке, с наркошами. У меня видение было. Ты бы его тоже увидел, если бы не вскочил спозаранку!
Чирок посмотрел на стакан, потом на меня. Глаза его сверкнули черным огнем:
- Рассказывай!
В конце моего рассказа Чирок запустил полным стаканом в стену и, не обращая внимания на брызнувшие осколки, начал собираться.
* * *
Блок уже не был респектабельным заведением, даже по меркам трущоб. Хозяина здесь больше не было, а облавы, напротив, стали регулярными. Между визитами полиции регулярно наведывались ребята с пустоши. Новые жильцы были беззащитны перед всеми. Но они возвращались сюда снова и снова, хотя их было несравненно меньше, чем при Цыганах. Город исправно выплескивал в Блок свою пену.
Мы обходили этаж за этажом, и не напрасно. Становище наркоманов оказалось двумя этажами ниже, чем я ожидал - какой смысл забираться высоко, если тебя все равно найдут? Теперь они большей частью лежали прямо на полу, никаких спальных мешков и ковриков. Кое-кто спал на сомнительных кучах тряпья.
Я уверенно нашел то место, которое видел во сне. Дюжина неподвижных тел в лужах мочи и рвоты и была целью нашего пути. Линда лежала тут же.
- Она? - спросил я.
Вопрос был не праздным. Лицо ее было в таком состоянии, что мало годилось для идентификации.
- Она, - ответил Берндт, но все же поднял ее руку и глянул на штрихкод выше левого запястья, - точно она.
Он за руки оттащил ее волоком на более-менее чистое место, достал нож и срезал с тела остатки одежды. Потом вытряхнул из сумки плащ, в который мы ее общими усилиями одели. Она была жива, во всяком случае, зрачки на свет реагировали.
Чирок легко перекинул тело через плечо.
- Как бы она тебе спину не заблевала...
- Она б, может, и заблевала. Если б было чем.
Никто не пытался нас остановить. Никто вообще не обращал на нас внимания, если не считать нескольких настороженных взглядов.
Водитель такси уже слышал трогательную историю про сестричку-наркоманку, которую брат с другом время от времени разыскивают по всем притонам.
- Нашли, значит! - только и сказал он, и дальше только качал головой.
Берндт не отрываясь, смотрел назад, а потом сказал мне достаточно громко:
- Не расслабляйся! У нас эскорт, - и опустил правую руку за пазуху.
- Э, командир, что за дела! - занервничал водитель, - может, сразу в полицию?
- Никакой полиции, - отрезал Берндт, - вытягивая из-за пазухи свою карманную пушку, - Это дружки ее. Они на дороге к нам не сунутся.
Я тоже достал свой пистолет-пулемет. Шеф уже был не рад, что си нами связался. История про сестричку больше не казалась ему занятной. Я же терялся в догадках: кто мог ехать за нами? "Дружков" я уже видел. После вчерашнего они и проснутся не все, а уж вести машину... Это была версия для водителя.
- Друг, - обратился Чирок ко мне (имен мы избегали), - зайдешь с девочкой в квартиру и готовься встречать гостей. Я прикрою тебя из подъезда.
На шефа эта тирада произвела такое впечатление, что тачка вильнула. Впрочем, я не уверен. Но до дома он нас домчал мухой. Тем более что Чирок бросил на переднее сиденье крупную купюру и крикнул:
- Гони!
У подъезда, когда мы высадились, он бросил шефу:
- Исчезни, чтоб они тебя не взяли.
И машина исчезла, как призрак.
Мы поволокли Линду на наш четвертый этаж. Я еще раз убедился, что мой идеал - миниатюрные женщины.
Открыв дверь, Чирок бросил мне:
- Не подставляйся. Ты у нас один. И скажи им, что у нас нет денег, золота и драгоценностей.
Дверь захлопнулась, и я остался один, если не считать безжизненного тела Линды Лу.
* * *
Я запер дверь на все, что только можно, и укрылся в комнате, за дверным косяком. Шагов я не слышал. Они поднялись бесшумно, и узнал я об их присутствии только по скрежету отмычки в замке. Я крикнул:
- У нас нет денег, золота и драгоценностей! Уходите!
Скрежет прекратился, но через мгновение раздалось несколько выстрелов. Я выглянул в проем и ответил длинной очередью поперек двери. Прежде чем мои пули ударили в нее, я заметил, что замок окружен дымящимися дырами. В кого-то я попал, судя по крикам и грохоту. Потом из-за двери ударил такой шквал огня, что я просто не мог высунуться. Все, что было возможно стрелять вслепую, высунув руку в проем.
Патроны кончились так неожиданно, что я еще долго жал на курок, не понимая, почему пушка не стреляет. А гости уже шли на штурм. Дверь затрещала, и в этот момент на лестнице захлопали выстрелы мощного оружия Берндта. Я как раз поменял магазин и, уже не таясь, выскочил в проем, стреляя в дыму наугад. Меня крутануло и отбросило обратно в комнату, но боли я поначалу не почувствовал. Лишь мгновением позже левое бедро пронзила молния, и в глазах потемнело. Я лежал у стены и не ждал от жизни ничего хорошего.
В комнату ввалился громила с коротким автоматом на перевес. Мой пистолет он пинком забросил в угол - я и не заметил, когда его выронил. Громила сильно хромал, он тоже был ранен в ногу, но, в отличие от меня, неплохо держался на ногах. Возможно, он просто лучше себя контролировал. На лестнице хлопнул одинокий выстрел, и стало тихо. Только теперь я понял, что все это время там кричал раненный.
Вошел еще один мордоворот. У этого правая рука была вся в крови и висела плетью. Он был без оружия и смотрел на меня с бешенством. Вслед за ним еще двое внесли Чирка, сильно помятого, но, на первый взгляд, целого. И только затем появился главный виновник вечеринки. Это не был Герберт, я вообще видел его в первый раз. Он был полный, небритый и почти на голову ниже любого из своих бойцов. Это был явный шеф. Он оглядел комнату: меня, теряющего сознание на полу, Линду в другом углу и Чирка, все еще висящего на руках у двух "торпед". Сняв шляпу, шеф вытер платком лысину и сказал:
- Нам нужен... Пожалуй, этот! - и ткнул коротким, украшенным перстнем пальцем в меня.
Чирка тут же бросили на пол. Бросили от души, так, что он проехался по полу и оказался головой под столом. Он предпринял попытку подняться, но снова рухнул, перевернувшись на спину. Я постарался переключить внимание на себя:
- Командир, у нас нет денег, золота и драгоценностей. Ты зря стараешься. Ничего стоящего.
Шеф шагнул ко мне и присел на корточки:
- Не надо гнать волну, дядя. Если бы не было ничего ценного, меня бы здесь не было. Сто пудов. Я чую все находки. И ты, дядя, нашел что-то очень ценное, не далее как, - толстяк глянул на часы, - семьдесят минут назад. Я это почувствовал так же ярко, как ты сейчас чувствуешь эту дырочку в своей ляжке. Ты нашел целое состояние. И ты нам все расскажешь.
При этих словах он схватил меня за раненую ногу. Я конкретно поплыл. Громилы ухмылялись - начался их праздник. Комната заскользила глазами, и остался виден только накатывающий бесконечной волной потолок. Сквозь звон и ангельское пение я услышал далекий голос:
- Забираем его. Побеседуем дома. И ее, пожалуй...
Быстро и четко грохнули три выстрела, чуть погодя еще два. Я услышал звук падающих тел и с огромным усилием сфокусировал зрение. Толстяк был бледен, как мел, а в его объемистый живот Чирок направлял пистолет, с которого свисали обрывки липкой ленты.
- Так ты, выходит, Мытарь? - спросил Чирок.
Толстяк ответил с неожиданной гордостью:
- Я Мытарь. Я собираю положенную мне дань!
- Да. Мы вас ждали под парусом, на белом коне, а вы из задницы на лыжах! Ну, здесь тебе ничего не причитается, - Берндт сел на диван и закурил одной рукой, не опуская пистолета, - Я слушаю. Постарайся, чтобы рассказ был интересным. Если я останусь доволен - будешь жить.
- А что рассказывать? Что рассказывать? Я - Мытарь, ты про меня знаешь. Про меня многие знают. Я слышу, когда кто-то что-то находит. И этого дядю услышал. Заранее услышал. Я в Заресск выехал, когда вы еще копать не начали. Но там я вас упустил. Ну и хрен с ним, думаю, ерунда какая-нибудь. Расплатился с ребятами, думаю, ладно. И тут опять! Да такой след, что меня просто потащило! Я на месте сидеть не мог! Собрал всех, вообще. А меня так и прет! Никогда такого не было! Ну, думаю, Эльдорадо нашли какое-то. Стопудово. Я даже на улице мог за вами не следить. Меня прямо тащило за ним.
- На этот раз, значит, с ребятами расплатиться не успел?
- Что?
- Деньги давай! Медленно! Двумя пальцами. А теперь руки к стене, ноги шире! Кто вас, рэкетиров, знает...
Чирок вколол мне какую-то гадость, от которой в голове прояснилось, и боль несколько отошла в сторону. Затем он перевязал мою ногу, приговаривая: "Рана-то пустяковая. Сквозная, кость не задета. Больно ты нежный, друг. Здесь такие долго не живут".
Вещи мы держали нераспакованными. Чирок надел на плечо две сумки, одну помог приладить мне. Мытарь по его приказу, кряхтя, взвалил на плечо Линду.
- Пошли, пока какой-нибудь умник полицию не вызвал. Да смотри, девку не зашиби, башку снесу.
Одной рукой Чирок продолжал твердо держать на мушке нашего пленника, другой поддерживал меня. Я же шел вдоль стены, как в тумане. На лестнице и в прихожей все было завалено трупами. Внизу стояли три машины наших гостей. Мытарю принадлежала самая пижонская из них - красная, спортивная, с какими-то блямбами на капоте. Мы бы предпочли что-нибудь менее приметное, но выбирать не приходилось.
Мытарь сидел за рулем, а Чирок рядом с ним и диктовал дорогу, держа ствол под свернутым плащом. За городом на пустынном проселке он велел остановиться и скомандовал:
- Выходи.
Мытарь выбрался на волю и замер в нерешительности.
- Я сказал, что если я останусь доволен, ты будешь жить. Но я еще не доволен.
- Что еще, командир? Мне что, штаны снять? - толстяк явно не в первый раз стоял под дулом.
- Штаны? Может и стоит. Если ноты у тебя там. Партитуру!
- Что!?
- Давай свою партитуру. Дьявольские ноты Мытаря. Они у тебя с собой. Отдай их мне, и я буду доволен. И ты будешь жить. Клянусь тем, чей образ во мне воплощен.
- Нету. Нет у меня их с собой!
- Ну, тогда извини.
- Стой! Погоди! Скажи, как следует!
- Я же могу найти их и на твоем теле.
- Не найдешь! Гнида буду, не найдешь!! Стопудово.
Берндт вздохнул:
- Времени жалко. Хорошо. Клянусь тем, чей образ во мне воплощен, что если ты вручишь мне ноты дьявольской партитуры Мытаря, я дам тебе уйти, и не причиню непоправимого вреда до тех пор, пока ты не окажешься вне моей досягаемости. Так годится?
Формулировка была важна и могла скрывать уловки. Клятва образа - штука серьезная, и нарушать ее не стоит, если хочешь остаться живым и благополучным. Если, конечно, у тебя под рукой нет программатора с лютней. Мне приходилось снимать последствия нарушения такой клятвы. Тогда удалось снять почти бесследно. Но сейчас я был далеко не в лучшей форме.
- Годится, - Мытарь судорожно рылся в одежде, - Кто такой на мою голову...
- Можешь называть меня просто Че.
- Вот.
- Что это?
- Сейчас, покажу...
- Все, понял, - Берндт протянул мне миниатюрный футляр. Сначала я решил, что это колода карт, но, присмотревшись, понял, что это домино. Кости были очень тонкими, тем не менее, на каждой из них по краям были шлицы, которые позволяли соединять их одну с другой. Берндт, между тем, критически посмотрел на меня и сказал Мытарю:
- Свободен. Больше не попадайся!
* * *
Мы летели по проселочным дорогам, Чирок рулил, а я рассматривал странное домино. Если соединить кости по порядку, пасьянсом, то на обороте, при определенном освещении, можно было прочитать нотную запись.
- Как ты узнал, что ноты у него с собой? - спросил я.
- Да никак. Хотя это было бы логично. Он мелкий рэкетир, и, став тузом, таким и остался. Такие люди доверяют только тому, что держат в руках и всегда ждут неприятностей. Потому же они носят с собой много денег. Что оказалось весьма кстати.
- Сколько было гостей?
- Девять кроме него.
- Ты прямо терминатор какой-то.
- Главное - я предвидел их действия. Ты тоже одного завалил. И двоих ранил.
- Знаешь, я всегда радовался тому, что судьба позволила мне никого не убить.
- Забей.
- Значит, теперь тебя зовут Че.
- "Че" значит "дьявол".
- Не слишком ли много имен?
- Кто бы говорил!
- А почему ты его не убил?
- Я же обещал, - Берндт криво усмехнулся. Иногда у него проявлялся очень своеобразный юмор, - Не думаю, что он в состоянии причинить нам много хлопот. Он ведь привык работать с чайниками. С дилетантами, на которых внезапно свалилось богатство. Погоди, я воды куплю. И глянь, как там леди.
Я посмотрел на Линду. Глаза ее были открыты, но не сказать, чтобы ее взгляд был слишком осмысленным.
Берндт принес дюжину минералки, и мы двинулись дальше. Линда вскоре зашевелилась и попросила пить. А потом и у меня закончилось действие допинга. Тоже жутко захотелось пить и стало так худо, что дальнейшую дорогу я помню очень смутно.
Остановились мы в небольшом селении вдали от трасс, возле дома, стоявшего на отшибе. Я был совершенно не готов к активным действиям, но они не понадобились. Берндт спокойно открыл двери своим ключом.
Он помог мне зайти внутрь и привел Линду.
- Да не смотри на меня, как на фокусника, - сказал он мне, - я снял этот дом на два месяца еще неделю назад. И распорядился насчет припасов. Никуда не выходите, дверь не открывайте. Еда на кухне, аптечка вот. Надо отвести следы. Я вернусь только завтра.
* * *
Берндт пол суток мотался по пригородным селениям, останавливаясь то тут, то там, стараясь, чтобы как можно больше людей увидели машину. Он брал попутчиков и снимал девок, чтобы возможным сыщикам труднее было отследить, где он высадил пассажиров. Вернулся он только наутро, на попутке.
Началась наша пасторальная жизнь.
Линда восприняла перемену в своей судьбе достаточно спокойно. Видимо, она еще не очень хорошо соображала, кто она такая и где находится.
Выбрались мы только один раз. Вызвали такси и съездили в Город в подпольную больницу. Моя рана заживала нормально. Линда тоже в этот раз отделалась легко. Мы вовремя прервали ее развлечения.
На другой день Берндт принес настроенную лютню и протянул ее мне с поклоном:
- Слово за вами, маэстро! Проявите свой музыкальный талант!
- Моего музыкального таланта хватает ровно на то, чтобы отлить на снег скрипичным ключом. Да и то как-то криво получается.
Для разминки я наградил Берндта еще одним дьявольским алгоритмом партитурой Мытаря. Результат получился поразительным. Новый талант позволял ему чувствовать все находки. А сверхинтуиция помогала додумать детали. С этих пор он регулярно сообщал о найденных где бы то ни было кошельках и кладах.
Я начал работать с Линдой.
У меня еще не было работы настолько сложной, настолько объемной и настолько важной для меня самого. И, к тому же, настолько безнадежной. Моей целью были навыки и знания, полученные Линдой два десятка лет назад. Добраться до них через ее больное сознание было безумно сложно. И никто не знал, было ли там, на дне, что-нибудь, кроме ржавчины.