- Да.
- Отчего?
- Он находился в измененном состоянии сознания. Наркотики можно исключить. Лучи маловероятны. Скорее всего, это код, то есть программаторское воздействие. Остается выяснить какое именно и откуда оно следует.
- Вы можете это сделать?
- Да. Надо поработать с плясунами, выцепить, что есть у них в памяти. Потом, хорошо бы воспроизвести условия и посмотреть их изнутри. Ну и еще одно...
- Что?
- Знаете, герр Рупрехт... Когда решаешь задачу, всегда хорошо заранее знать ответ. Мне бы помогли сведения, которые вы нарыли. По ставкам, по крупным игрокам на зеро... Ну, вам виднее.
- Так, так... А почему вы исключаете лучевое воздействие?
- На сто процентов не исключаю, и вряд ли смогу исключить. Просто там, в павильоне столько аппаратуры - съемочная, переговорная, охранная... Влезть во все это с лучами, аккуратно сработать и не наследить - маловероятно.
- Логично. А наркотики?
- Это просто. У вас же наверняка уже есть результаты анализов крови Тибула. Если бы там что-то было, вы бы не тратили время на меня, а давно бы искали отравителя. Там чисто?
- Не совсем. Всего чуть больше фона. Как будто он принял по одной сотой дозы всех популярных наркотиков. А также выпил пять грамм водки и сделал ползатяжки. Для некурящего и почти непьющего человека это странно, но на поведение все это заметно повлиять не могло. Ладно, с деталями ознакомитесь завтра. Сейчас уже поздновато.
Ваш гонорар у Марча составлял восемьсот монет. Поскольку теперь вам придется работать с четырьмя плясунами и тремя дублерами, полагаю, цифра четыре тысячи звучит разумной. На круиз на Дрейфе может и не хватит, но не думаю, что такие гонорары вы получаете часто. Однако, это только в случае удачного исхода дела. Подозрения с вас не сняты, так что вы у нас самое заинтересованное в успешном исходе лицо. И результат нам нужен не позже, чем через шестьдесят часов. Нам предстоит большая публичная игра. Вопросы, пожелания?
- Только одно. Я тут на лестнице случайно разбил бинокль. Он может понадобиться при работе. Я полагаю, ваша организация могла бы предоставить мне другой. Безвозмездно.
Рупрехт глянул на Джельсамино и позволил себе некое подобие улыбки. А тот скорчил особо свирепую рожу и проговорил соответствующим голосом:
- Мы это рассмотрим.
* * *
По дороге домой я решил пройтись по ночному городу. Мне нужно было осмыслить недавно пережитое. Хотя я и сохранял самообладание во время всей передряги, сейчас вспоминать свое беспомощное состояние было более чем неприятно. И не били меня уже давно, с самого детства. Надо признаться, мне не понравилось. Если они решат, что я могу быть источником их неприятностей, даже с вероятностью три процента, они предпочтут меня просто закопать где-нибудь в тихом месте, просто, чтобы об этом не думать. То, что сейчас меня отпустили, и даже пообещали денег, еще ничего не значит. Скорее всего, за мной следят. Могли в одежду насажать жучков. Или в телефон.
Холодный воздух освежал лоб. Периодически срывался мелкий дождь. Я люблю парки, пустыри и стройплощадки - вообще любые места, которые у нормальных людей считаются опасными. И ни один грабитель или хулиган на меня еще ни разу не напал. Чем-то я их отпугиваю.
Попетляв в темноте по мокрым тропинкам я вышел к знакомому перекрестку. В стороне от троллейбусной остановки стояла телефонная будка. Сквозь деревья было видно, что на остановке сидело всего два человека. Оглянувшись, я попытался высмотреть, не шлепает ли за мной по грязи "хвост". Но что можно увидеть в мерцающей фальшивыми брильянтами дождевых капель ночи мегаполиса? Разыскав дерево с развилкой, я пристроил на нее свой футляр, плащ и шляпу. Подумав, положил сверху телефон, зажигалку и портмоне, высыпав в карман мелочь. Пусть все вещи, которые долгое время были у этих ребят, подождут меня здесь.
Быстро подойдя к телефону, я набрал номер Мэри-Энн.
* * *
- Слушай, тут такие мордовороты приходили, - затараторил Чирок, даже не задав обычного вопроса, - я думал, свинтят к чертям собачьим! Всюду совались, чего только не выспрашивали! Еще немного, и я бы во всем признался!
- В чем это, во всем!? - не понял я.
- А во всем. Даже в лиссабонском землетрясении.
- Ой, иди ты!!
- Иду, иду. Ты принес?
Пока Чирок принимал свою дозу, я под столом, положив на колено разделочную доску, нацарапал на салфетке записку: "Нас подслушивают. И, возможно, подсматривают". Я чувствовал себя полным идиотом, как взрослый дядя, который вдруг решил поиграть в шпионов. И, к тому же, меня не оставляла уверенность, что я что-нибудь все равно упущу. Но уж очень мне не хотелось опять оказаться запертым, как майский жук в спичечной коробке - без возможности что-либо предпринять и каких бы то ни было идей относительно своего будущего.
- Да брат, - сказал я вслух, - попали мы с тобой в переделку. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь нам такой жирный кусок обломился! Можно будет отметить. Пожалуй, ты уже завтра можешь сходить, принять малька сверх нормы.
Глаза Чирка полыхнули лихорадочным возбуждением и тревогой. Он постоянно пребывал в неустойчивом равновесии, не без помощи моего ремесла. Совсем избавиться от спиртного он не мог, да и не хотел. Ежедневная бутылка была его смыслом жизни. Но нарушение заведенного ритма было чревато сюрпризами, от тяжелого запоя до "белочки".
Я положил ему руку на плечо и сказал с чувством:
- Ты уж постарайся остаться в рамках, - и добавил, - Если бы ты знал, как мне не хочется опять ссориться с этими ребятами!
Дальнейшие инструкции Чирку я писал на туалетной бумаге, под одеялом при свете фонарика. Похоже, я становлюсь параноиком.
* * *
На другой день меня представили Большому Боссу, продюсеру шоу, самому Александру Филипповичу. За глаза и в коротких деловых записках его называли А.Ф.
Вообще-то продюсеров было несколько, но постичь их взаимоотношения и полномочия я сейчас не мог. С меня хватало явных и скрытых атрибутов власти, которые окружали этого, молодого еще, человека с жестким чеканным профилем. Я проникся благоговением и почувствовал себя полным идиотом.
Произошло это перед началом чего-то вроде оперативки, где обсуждалось все, что удалось вчера выяснить относительно причин падения. Предполагаемый злодей ускользал.
Василек доложил результаты анализа ставок. Нельзя было сделать вывода, что вчера в тотализатор включился крупный игрок на зеро, который действовал через подставных лиц. Но и исключить такой возможности было нельзя. Количество ставок на зеро сильно колебалось от игры к игре, к тому же в последние месяцы оно росло. Василек пообещал к вечеру представить более детальный анализ.
- До сих пор, - сказал он, - я опирался только на наши цифры. Теперь собираюсь обратиться к другой статистике, отражающей настроение толпы. Возможно, удастся получить более уверенный результат.
Капитан Рупрехт сказал, что сразу же после падения они определили владельцев самых крупных выигрышей и за шестерыми установили слежку прямо у касс. Пока эта разработка позволила лишь установить, что среди них есть драгдилер, парочка панков, пенсионер-изобретатель, анархо-синдикалист и сатанист с двадцатилетним стажем.
Потом неожиданно предоставили слово мне. Я более-менее внятно изложил те же соображения, что и вчера.
В заключение, какой-то ботаник оценивал возможность лучевой атаки. Выводы те же - практически исключено.
Александр Филиппович подвел итоги:
- Копайте! Если на завтрашней игре такое повторится - всем хана! Жду всех с результатами в девятнадцать тридцать.
Сегодня был репетиционный день. Плясунов и дублеров попросили прийти пораньше и поработать со мной.
Первым я пригласил Тибула. Он помнил на удивление много. Правда, толку от этого было мало.
- Знаете, док, - рассказал он, - есть одно местечко за городом, 30 миль по западной трассе... Там такое, вроде как, поле... И прямо спускается к реке. Я любил туда ездить. Возьмешь девочку с собой, или там целую компанию. Трава мягкая такая! Знаете, док, я там так давно не был...
- И что?
- Знаете, меня прибило, будто я на этой поляне. Вроде как я иду абсолютно босой по этой траве, и мягкая она, вроде как... Как по вате, док, падла буду. И, вроде как, стою я на этой поляне, и вижу что-то, вроде как, сверкает так, вдали... И тут я, знаете, догнал: вот оно! Ну и пошел, как козел! Очнулся на носилках.
Остальные вообще ничего не помнили. Да и Тибул, увы, не смог дать мне ничего, что бы помогло узнать, откуда у него в голове взялась эта картинка.
Пришлось доставать лютню.
Шесть часов я потратил на то, чтобы вытянуть из логов хоть какие-нибудь подробности о гипнотизере. Тембр голоса, рост. Хотя бы мужчина это или женщина. Ничего.
Я уже начал сомневаться, было ли воздействие на кого-нибудь, кроме Тибула и Марча.
Все это время рядом со мной бессменно находился Джельсамино, меняя кассеты в фиксирующих все камерах и поглядывая на меня недобрым глазом. Я был близок к отчаянию, и обращение к нему казалось вполне разумным:
- Я тычусь вслепую. Гипнотизер не мог обработать их всех. Надо выяснить, кто из них впадал в транс на проволоке, и работать уже с ними.
- Ошибаешься, док, - ответил он без лишней любезности, - Мы еще вчера просмотрели все записи недавних выступлений. Зарубает всех. Больше или меньше, но всех. И знаешь, что сказал Большой Босс? Он сказал: "Если этот Петров не захочет работать, как следует, пустите его самого погулять по тросу. Пусть прочувствует атмосферу". Вот так он и сказал. И знаешь, док? он подскочил ко мне вплотную, злобно глядя снизу вверх, - Я с удовольствием посмотрю на это зрелище!
- Не серчай, служивый, - ответил я, - скажи хоть, кого зарубает чаще?
Он некоторое время оставался в неподвижности, потом, казалось, с трудом совладал со своей ненавистью и отправился за информацией.
В конце концов, выяснилось, что ярче всего тенденция, действительно у Марча и Тибула. На третьем месте был Рахманов, последний загонщик. Грейсом, который обычно играл вепря, демонстрировал транс гораздо реже. А два дублера безнадежно отставали ото всех.
Напрашивалось плотно поработать с троицей загонщиков. Причем я уже ни во что не верил, и каждый сеанс начинал с проверки - была ли вообще картинка заложена в голову, и если да, то какая.
Тибул выдал фрагменты того же пейзажа, про который рассказал в здравом уме и ясной памяти. То же самое показал и Марч, во всяком случае, зеленый цвет, трава и прогулка босиком присутствовали отчетливо. У Рахманова эта картинка была более смазана, зато добавилось нечто жидкое. Я поначалу решил, что это та самая река, про которую рассказывал Тибул, но оно "бурлило" и "пенилось". Возможно, поляна спускалась к водопаду?
Во всех трех случаях не оставалось никаких сомнений в том, что картинка была инфильтровна.
С каждым из загонщиков я работал часа по два, и закончил уже крепко за полночь. Вечерний митинг я пропустил, но после того, как я негнущимися от усталости пальцами убрал лютню в футляр, Джельсамино отвел меня к Рупрехту. У меня уже не было сил ломать комедию, тем более перед таким обаятельным собеседником. Хотя я и понимал, обаяние это профессиональное.
- Я не понимаю, что происходит, герр капитан, - каялся я, - всех троих гипнотизировали, всем внушили один и тот же образ, но гипнотизер не оставил абсолютно никаких следов. Сам образ совершенно бессмысленный. Если кто-то хотел их столкнуть... Ну, я не знаю... Показали бы, что ноги растеклись, или что змея сидит на тросе. А так я не понимаю - бестолковый отвлекающий шум! И потом. Я не представляю себе такого мастера, который мог бы это сделать без личного контакта. Это все равно, что аппендицит по телефону! Если бы я делал такую акцию, я бы нашел способ познакомиться с объектом, поговорить... Да я вообще без этого, - я хлопнул ладонью по футляру с лютней, - ничего не могу!
Я замолчал, потому что сказать мне было нечего. Капитан Рупрехт погасил окурок и проговорил:
- Ну, один из плясунов с программатором встречался.
- Кто? - не понял я.
- Марч. С тобой.
- Вира-майна! Кажется же, все уже выяснили!
- Все выясним, когда узнаем, что творится. Ладно. Отдыхай пока. А.Ф. на совещании не было, так что завтра все будут повторять. И ты услышишь. И чтобы завтра к полудню у тебя были конкретные предложения. На вечерней игре все должно быть чики-чики.
* * *
Чирок сумел не сорваться. Я не мог сразу кинуться смотреть, успешно ли он выполнил все мои поручения, но его более-менее ясный взгляд позволял на это надеяться.
Есть люди, которым вполне достаточно четырех часов сна. Но это не мой случай. Вчера, со всеми приключениями и прогулками мне удалось поспать четыре с половиной часа. Сегодня выходило еще меньше. А ведь предстояло еще одно деликатное дело.
Я громко спросил Чирка:
- Я возьму твои ботинки. А то мои промокли.
- Они ж тебе велики, - удивленно ответил он.
- Зато платформа стильная. А что велики, так я газет напихаю.
Я взял ботинки, пачку газет и резак и отправился в свою каморку. Гостинцы лежали в моей койке под подушкой, завернутые в тряпку, которую я уже где-то видел. На мгновение забыв о своих проблемах, я развернул ее. Это оказалась майка, футболка, рванная в лоскут. На ней была знакомая реклама клюшек для гольфа. На телевидении с ней шел слоган "Ударь от души". Я вспомнил. Это была та тряпка, которой я обернул ствол автомата. На ней были следы крови. Видимо, это была та самая майка, которая была надета на неведомой мне Джери и которая окончательно свела с ума молодого Берга.
* * *
Утром я узнал много интересных вещей. К сожалению, все они выглядели совершенно бесполезными. На совещании присутствовали два новых лица, на которые я, наверное, не обратил бы внимания, тем более что они так и не сказали ни одного слова. Но, во-первых, они постоянно поглядывали на меня, один угрюмо исподлобъя, другой - смущенно. А во-вторых, у них обоих были футляры, поразительно похожие на мой.
Давешний ботаник (его звали Марек) открыл тайну букета алкалоидов в крови упавшего плясуна. Вентиляционные трубы находились ниже игрового поля. Они исправно втягивали воздух, поднимавшийся снизу, но то, что попадало вверх оказывалось в застойной, как он выразился, зоне, где и накапливалось. Тибул просто надышался тем, что выдыхала сидящая внизу публика - пары пива и водки, табачный дым, марихуана и мало ли еще что. Даже закись азота присутствовала, в воздушных шариках ее, что ли, проносили? Ребятам из охраны будет, чем заняться, после того, как они перестанут сторожить меня.
Ботаник рвался проверить свою гипотезу, и уже добыл у коллег каких-то приборов. Ему требовалось лишь воспроизвести условия, что произойдет само собой сегодня вечером, во время игры.
- Замечательно, - остановил его А.Ф., - проверишь. Но ведь эти дозы все равно не могли изменить поведение?
- Не совсем, - ответил яйцеголовый, - все эти вещества, даже в небольших дозах, могут повышать гипнабельность.
Василек провел безумный статистический анализ. Он сопоставил сумму ставок на зеро с количеством суицидов и преступлений в городе, с биржевыми индексами, объемом проданного в буфетах пива и вообще, со всеми данными, до которых смог добраться. Некоторые дали удивительно точную корреляцию. Например, количество преступлений, связанных с насилием. Он это объяснял влиянием программы телепередач, но в детали не вдавался, времени не было. В последнее время ставки на зеро росли, но росли и связанные с ними показатели.
Окончательный вывод его звучал так: темный игрок мог присутствовать на последней игре, но лишь в том случае, если он делал ставки и на некоторых из предыдущих игр. Василек их назвал "маскирующими ставками".
- Это очень тонкий ход, - закончил он, - но если темный игрок обладал достаточными ресурсами и хотел запутать статистику, его исключить нельзя. Но, все же, более вероятно, что против нас играет талантливый и удачливый самоучка, ограниченный в средствах и потому не делающий больших ставок.
Капитан Рупрехт перешел к этим самоучкам вплотную. Мы увидели великолепную галерею счастливчиков, сорвавших вчера приличные куши. Свой рассказ он иллюстрировал кадрами оперативной съемки.
Пенсионер Ли Цин имел обрюзгшую физиономию и был, скорее всего, просто чокнутым трепачом. В кругу друзей он часто говорил о выдающихся изобретениях, как коллег, так и собственных, некоторые из которых как раз касались контроля над сознанием. Причем он, казалось, был убежден, что благодаря своим гениальным идеям он рано или поздно обогатится так, что сможет провести остаток жизни на Дрейфе. Возможно он сам или кто-то из его многочисленных знакомых, все еще работающих в разных лабораториях, натолкнулся на что-то новое и эффективное.
Анархист, журналист и педагог Константинос имел красное лицо в обрамлении черных как смоль волос и такой же окладистой бороды. В сочетании с широкополой черной шляпой получался совершенно бандитский вид. Как всякий уважающий себя анархист, он интересовался нестандартными видами оружия. Ничего конкретного, правда, найти не удалось.
В паре панков барышня оказалась ведьмой. Ее звали Дио. Она была рыжей, как ржавчина и была бы очень мила, если бы не дикая прическа и макияж. От ее близких друзей удалось узнать, что она умела наводить порчу, в частности вызывать временный паралич ног. Для этого ей не требовалось даже прибегать к магическим ритуалам. Было ли это правдой, установить не представлялось возможным, но все, с кем на эту тему беседовали оперативники, были уверенны, что именно так и обстоит дело.
Драгдилер Натан торговал травой, но брался достать на заказ и кое-что из модной синтетики. Это было бы очень интересно, если бы мы уже не исключили отравления.
Сатанист Арман, естественно, занимался черной магией, и был готов спустить в тартарары весь мир, а не то, что какого-то канатного плясуна. Лицом он был похож на опереточного батьку Махно.
- Что скажешь, Петров? - обратился ко мне Александр Филиппович. Сегодня он был еще менее любезен.
- Я работал в основном с тремя загонщиками, - с утра и на свежую голову я говорил увереннее, - Могу однозначно сказать, что им был внушен некий образ. Из установленных элементов можно заключить, что это пейзаж с лужайкой, по которой объект идет босиком. По косвенным признакам, там недалеко водопад. Мне неизвестна технология, которая позволила бы сделать такое внушение без прямого контакта, но это не значит, что такой технологии нет. Теоретически, любой из наших счастливчиков мог подсознательно нащупать такую технологию и применять ее, не осознавая, или считая чем-то другим. Например, черной магией, или ведовством, или действием некоего прибора.
Я замолчал, не уверенный, стоит ли продолжать.
- Предложения?
- Я подготовил формулу, - скрепя сердце продолжил я, - Все, что мы можем предположить на данный момент, это то, что гипнотизер сидит в зале. Я могу скорректировать восприятие плясунов так, что визуальная информация, поступающая снизу, будет восприниматься слабее. Это можно представить, как небольшой круглый щит, расположенный примерно в полуметре под ногами. Единственное, о чем стоит позаботиться, это чтобы подозреваемым достались места поближе к арене. С верхних рядов трибун они могут обойти щит.
- А трос они видеть не перестанут?
- Нет, конечно. Я же говорю, ниже ног на полметра.
- Значит, хуже не станет?
Меня пробило на неуверенность. Со мной это бывает в самых неподходящих ситуациях.
- Кодирование всегда рискованно. Тем более что мы так и не установили источник воздействия, и защищаемся, можно сказать, на ощупь.
- Ты, Петров, между прочим, говорил, что можешь запросто выяснить все по воспоминаниям.
- Ну, "запросто" я не говорил, - обозлился я.
- Ладно, - обрубил А.Ф., - действуй. И учти. У нас теперь есть еще два эксперта по твоей части. Они будут за тобой следить
После совещания на лестнице я подошел к Васильку и стрельнул сигарету.
- Угости своей фирменной. А то мои уже не забирают.
За мной двигалась целая свита: Джельсамино со здоровенным охранником и два эксперта-программатора. С ними я познакомился уже здесь, в курилке. Младший представился как Лева, и он явно испытывал неловкость от своей дурацкой роли. Он выглядел совсем молодо, и, видимо, происходил из тех юных дарований, которым ремесло дается от Бога. Старшего звали Матвей, и он, напротив держался довольно-таки агрессивно, видя во мне, да и в Леве, прежде всего конкурентов. Я не сомневался, что при малейшей возможности он постарается смешать меня с дерьмом. Хотя, при других обстоятельствах, с ним, наверное, можно было бы поработать и в паре.
Когда мы шли по коридорам, нас принимали за модный ансамбль. Охранник нес кофр с записывающей аппаратурой. А когда весь мой кортеж зашел в комнату, где я вчера работал, стало несколько тесновато. Но мне не требовалось много пространства.
Работы сегодня было гораздо меньше, чем вчера, и по характеру она была мне гораздо больше знакома. Если бы не обилие наблюдателей, я бы вообще справился одной левой задней. К камерам я уже привык, хотя их со вчерашнего дня стало больше. Ох, не доверяли мне в Лум-Луме, совсем не доверяли. Тем не менее, я закончил довольно рано. До игры оставалось еще часа четыре.
Я отправился в буфет вместе с бдительным Джельсамино. Меня начинал бить мандраж. Я мастерски поставил канатным плясунам простую и эффективную защиту, но совершенно не представлял, от чего надо защищаться.
За час до начала игры мы отправились в техническую ложу, где уже присутствовали капитан Рупрехт и Александр Филиппович. Яйцеголовый Марек тоже сидел тут, перед какими-то панелями. Видимо туда были выведены его приборы. Меня усадили в уголке и приставили двух мордоворотов. Кстати, вовремя, потому что я уже подумывал, как бы сбежать.
Приходили люди с докладами. Агенты сообщали о передвижениях счастливчиков. Трое из них уже двигались в нашу сторону. Ли Цин вез большой портфель. Его решили обыскать при входе. Сатанист Арман и ведьма Дио тоже явно собирались повторить ставку. Дио была без своего вчерашнего спутника. Агенты доложили, что он слишком бурно отметил выигрыш.
Потом пришло крайне любопытное сообщение касательно Натана. Удалось подслушать в сквере его разговор с одним из его клиентов, и, видимо, приятелей. Так вот, хотя обычно драгдилеры сами не употребляют наркотиков, Натан оказался исключением. Или, если угодно, выродком. Более того. Он поделился большой личной тайной. Ему, рассказал он, удалось подобрать состав, под действием которого у него открывалась чудовищная власть над людьми и материей. Он мог взглядом стряхивать листья с деревьев, разгонять облака, заставлять прохожих поворачивать направо или налево. После этого, подслушанного, разговора он уединился ненадолго в общественном туалете и теперь тоже двинулся к нам.
Тем временем, другие агенты трясли и обхаживали панков, друзей Дио и физиков-алкашей, друзей Ли Цина. Первыми пришла весточка от панков. Напившись вчера по поводу выигрыша, и напоив всю тусовку, Дио призналась, что это именно она столкнула Тибула с проволоки с помощью своего ведовства. Капитан и А.Ф. как раз обсуждали, стоит ли ее задерживать или дать, сначала проявиться, как подоспели гонцы с новостями от собутыльников изобретателя. Естественно, в его портфеле лежал мощный усилитель пси-хрен-знает-чего-энергии, и именно его действие помогло пожилому гению сорвать куш. Правда, вчера он его настроил прямо из дома, но зато сегодня решил для верности взять с собой.
Сатанисты, хотя и были в большинстве полусумасшедшими, но отличались крайней подозрительностью. Впрочем, никто уже не сомневался, что Арман считает вчерашнее падение следствием своих каббалистических экзерсисов. По счастью, хотя бы Константинос смирно сидел в своем издательстве, и ни перед кем не хвастался мастерским владением метательными шприцами или еще чем-нибудь в этом духе. Но развитие событий произвело на Рупрехта такое впечатление, что он уже обсуждал возможность проверить, не находится ли среди трех тысяч зрителей кто-нибудь из анархо-синдикалистских активистов, кто мог принять эстафету коллеги.
"Вира-майна, сколько они денег вбухали в эту слежку", - думал я, "Дали бы мне половину, и оставили бы в покое. Уж я бы что-нибудь придумал".
Впрочем, лучше защитных щитов я пока ничего придумать не мог. Я от волнения курил одну сигарету за другой, меня уже начало мутить. Ну, чего я переживаю? В конце концов, сегодня лишь малая игра. Главное действие будет завтра. Да и щиты на самом деле достаточно широки, чтобы перекрыть воздействие ото всех трибун. Когда я говорил о верхних рядах, я всего лишь страховался. Гипнотизер может находиться только среди публики. Хотя...
- Герр Рупрехт! Герр капитан! - заорал я как сумасшедший, - надо обязательно проверить технические галереи вверху! А вдруг он там!
- Все под контролем, - отмахнулся он от меня, - наши люди даже на крыше.
Ли Цина задержали на входе с прибором очень внушительного вида и препроводили для допроса. Капитан Рупрехт отлучился, чтобы глянуть на него лично.
- Полный псих, - кратко сформулировал он свои впечатления, вернувшись, - и усилитель его сделан из дуршлага и пирометра.
Остальных трех счастливчиков проводили в первые ряды, как почетных гостей, по случаю вчерашнего выигрыша. Стоит ли говорить, что все они снова сделали ставки на зеро. Количество этих ставок вообще возросло в несколько раз. Если сегодняшняя игра опять сорвется по форс-мажору, затраты на сыщиков покажутся компании мелочью.
- Отчего?
- Он находился в измененном состоянии сознания. Наркотики можно исключить. Лучи маловероятны. Скорее всего, это код, то есть программаторское воздействие. Остается выяснить какое именно и откуда оно следует.
- Вы можете это сделать?
- Да. Надо поработать с плясунами, выцепить, что есть у них в памяти. Потом, хорошо бы воспроизвести условия и посмотреть их изнутри. Ну и еще одно...
- Что?
- Знаете, герр Рупрехт... Когда решаешь задачу, всегда хорошо заранее знать ответ. Мне бы помогли сведения, которые вы нарыли. По ставкам, по крупным игрокам на зеро... Ну, вам виднее.
- Так, так... А почему вы исключаете лучевое воздействие?
- На сто процентов не исключаю, и вряд ли смогу исключить. Просто там, в павильоне столько аппаратуры - съемочная, переговорная, охранная... Влезть во все это с лучами, аккуратно сработать и не наследить - маловероятно.
- Логично. А наркотики?
- Это просто. У вас же наверняка уже есть результаты анализов крови Тибула. Если бы там что-то было, вы бы не тратили время на меня, а давно бы искали отравителя. Там чисто?
- Не совсем. Всего чуть больше фона. Как будто он принял по одной сотой дозы всех популярных наркотиков. А также выпил пять грамм водки и сделал ползатяжки. Для некурящего и почти непьющего человека это странно, но на поведение все это заметно повлиять не могло. Ладно, с деталями ознакомитесь завтра. Сейчас уже поздновато.
Ваш гонорар у Марча составлял восемьсот монет. Поскольку теперь вам придется работать с четырьмя плясунами и тремя дублерами, полагаю, цифра четыре тысячи звучит разумной. На круиз на Дрейфе может и не хватит, но не думаю, что такие гонорары вы получаете часто. Однако, это только в случае удачного исхода дела. Подозрения с вас не сняты, так что вы у нас самое заинтересованное в успешном исходе лицо. И результат нам нужен не позже, чем через шестьдесят часов. Нам предстоит большая публичная игра. Вопросы, пожелания?
- Только одно. Я тут на лестнице случайно разбил бинокль. Он может понадобиться при работе. Я полагаю, ваша организация могла бы предоставить мне другой. Безвозмездно.
Рупрехт глянул на Джельсамино и позволил себе некое подобие улыбки. А тот скорчил особо свирепую рожу и проговорил соответствующим голосом:
- Мы это рассмотрим.
* * *
По дороге домой я решил пройтись по ночному городу. Мне нужно было осмыслить недавно пережитое. Хотя я и сохранял самообладание во время всей передряги, сейчас вспоминать свое беспомощное состояние было более чем неприятно. И не били меня уже давно, с самого детства. Надо признаться, мне не понравилось. Если они решат, что я могу быть источником их неприятностей, даже с вероятностью три процента, они предпочтут меня просто закопать где-нибудь в тихом месте, просто, чтобы об этом не думать. То, что сейчас меня отпустили, и даже пообещали денег, еще ничего не значит. Скорее всего, за мной следят. Могли в одежду насажать жучков. Или в телефон.
Холодный воздух освежал лоб. Периодически срывался мелкий дождь. Я люблю парки, пустыри и стройплощадки - вообще любые места, которые у нормальных людей считаются опасными. И ни один грабитель или хулиган на меня еще ни разу не напал. Чем-то я их отпугиваю.
Попетляв в темноте по мокрым тропинкам я вышел к знакомому перекрестку. В стороне от троллейбусной остановки стояла телефонная будка. Сквозь деревья было видно, что на остановке сидело всего два человека. Оглянувшись, я попытался высмотреть, не шлепает ли за мной по грязи "хвост". Но что можно увидеть в мерцающей фальшивыми брильянтами дождевых капель ночи мегаполиса? Разыскав дерево с развилкой, я пристроил на нее свой футляр, плащ и шляпу. Подумав, положил сверху телефон, зажигалку и портмоне, высыпав в карман мелочь. Пусть все вещи, которые долгое время были у этих ребят, подождут меня здесь.
Быстро подойдя к телефону, я набрал номер Мэри-Энн.
* * *
- Слушай, тут такие мордовороты приходили, - затараторил Чирок, даже не задав обычного вопроса, - я думал, свинтят к чертям собачьим! Всюду совались, чего только не выспрашивали! Еще немного, и я бы во всем признался!
- В чем это, во всем!? - не понял я.
- А во всем. Даже в лиссабонском землетрясении.
- Ой, иди ты!!
- Иду, иду. Ты принес?
Пока Чирок принимал свою дозу, я под столом, положив на колено разделочную доску, нацарапал на салфетке записку: "Нас подслушивают. И, возможно, подсматривают". Я чувствовал себя полным идиотом, как взрослый дядя, который вдруг решил поиграть в шпионов. И, к тому же, меня не оставляла уверенность, что я что-нибудь все равно упущу. Но уж очень мне не хотелось опять оказаться запертым, как майский жук в спичечной коробке - без возможности что-либо предпринять и каких бы то ни было идей относительно своего будущего.
- Да брат, - сказал я вслух, - попали мы с тобой в переделку. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь нам такой жирный кусок обломился! Можно будет отметить. Пожалуй, ты уже завтра можешь сходить, принять малька сверх нормы.
Глаза Чирка полыхнули лихорадочным возбуждением и тревогой. Он постоянно пребывал в неустойчивом равновесии, не без помощи моего ремесла. Совсем избавиться от спиртного он не мог, да и не хотел. Ежедневная бутылка была его смыслом жизни. Но нарушение заведенного ритма было чревато сюрпризами, от тяжелого запоя до "белочки".
Я положил ему руку на плечо и сказал с чувством:
- Ты уж постарайся остаться в рамках, - и добавил, - Если бы ты знал, как мне не хочется опять ссориться с этими ребятами!
Дальнейшие инструкции Чирку я писал на туалетной бумаге, под одеялом при свете фонарика. Похоже, я становлюсь параноиком.
* * *
На другой день меня представили Большому Боссу, продюсеру шоу, самому Александру Филипповичу. За глаза и в коротких деловых записках его называли А.Ф.
Вообще-то продюсеров было несколько, но постичь их взаимоотношения и полномочия я сейчас не мог. С меня хватало явных и скрытых атрибутов власти, которые окружали этого, молодого еще, человека с жестким чеканным профилем. Я проникся благоговением и почувствовал себя полным идиотом.
Произошло это перед началом чего-то вроде оперативки, где обсуждалось все, что удалось вчера выяснить относительно причин падения. Предполагаемый злодей ускользал.
Василек доложил результаты анализа ставок. Нельзя было сделать вывода, что вчера в тотализатор включился крупный игрок на зеро, который действовал через подставных лиц. Но и исключить такой возможности было нельзя. Количество ставок на зеро сильно колебалось от игры к игре, к тому же в последние месяцы оно росло. Василек пообещал к вечеру представить более детальный анализ.
- До сих пор, - сказал он, - я опирался только на наши цифры. Теперь собираюсь обратиться к другой статистике, отражающей настроение толпы. Возможно, удастся получить более уверенный результат.
Капитан Рупрехт сказал, что сразу же после падения они определили владельцев самых крупных выигрышей и за шестерыми установили слежку прямо у касс. Пока эта разработка позволила лишь установить, что среди них есть драгдилер, парочка панков, пенсионер-изобретатель, анархо-синдикалист и сатанист с двадцатилетним стажем.
Потом неожиданно предоставили слово мне. Я более-менее внятно изложил те же соображения, что и вчера.
В заключение, какой-то ботаник оценивал возможность лучевой атаки. Выводы те же - практически исключено.
Александр Филиппович подвел итоги:
- Копайте! Если на завтрашней игре такое повторится - всем хана! Жду всех с результатами в девятнадцать тридцать.
Сегодня был репетиционный день. Плясунов и дублеров попросили прийти пораньше и поработать со мной.
Первым я пригласил Тибула. Он помнил на удивление много. Правда, толку от этого было мало.
- Знаете, док, - рассказал он, - есть одно местечко за городом, 30 миль по западной трассе... Там такое, вроде как, поле... И прямо спускается к реке. Я любил туда ездить. Возьмешь девочку с собой, или там целую компанию. Трава мягкая такая! Знаете, док, я там так давно не был...
- И что?
- Знаете, меня прибило, будто я на этой поляне. Вроде как я иду абсолютно босой по этой траве, и мягкая она, вроде как... Как по вате, док, падла буду. И, вроде как, стою я на этой поляне, и вижу что-то, вроде как, сверкает так, вдали... И тут я, знаете, догнал: вот оно! Ну и пошел, как козел! Очнулся на носилках.
Остальные вообще ничего не помнили. Да и Тибул, увы, не смог дать мне ничего, что бы помогло узнать, откуда у него в голове взялась эта картинка.
Пришлось доставать лютню.
Шесть часов я потратил на то, чтобы вытянуть из логов хоть какие-нибудь подробности о гипнотизере. Тембр голоса, рост. Хотя бы мужчина это или женщина. Ничего.
Я уже начал сомневаться, было ли воздействие на кого-нибудь, кроме Тибула и Марча.
Все это время рядом со мной бессменно находился Джельсамино, меняя кассеты в фиксирующих все камерах и поглядывая на меня недобрым глазом. Я был близок к отчаянию, и обращение к нему казалось вполне разумным:
- Я тычусь вслепую. Гипнотизер не мог обработать их всех. Надо выяснить, кто из них впадал в транс на проволоке, и работать уже с ними.
- Ошибаешься, док, - ответил он без лишней любезности, - Мы еще вчера просмотрели все записи недавних выступлений. Зарубает всех. Больше или меньше, но всех. И знаешь, что сказал Большой Босс? Он сказал: "Если этот Петров не захочет работать, как следует, пустите его самого погулять по тросу. Пусть прочувствует атмосферу". Вот так он и сказал. И знаешь, док? он подскочил ко мне вплотную, злобно глядя снизу вверх, - Я с удовольствием посмотрю на это зрелище!
- Не серчай, служивый, - ответил я, - скажи хоть, кого зарубает чаще?
Он некоторое время оставался в неподвижности, потом, казалось, с трудом совладал со своей ненавистью и отправился за информацией.
В конце концов, выяснилось, что ярче всего тенденция, действительно у Марча и Тибула. На третьем месте был Рахманов, последний загонщик. Грейсом, который обычно играл вепря, демонстрировал транс гораздо реже. А два дублера безнадежно отставали ото всех.
Напрашивалось плотно поработать с троицей загонщиков. Причем я уже ни во что не верил, и каждый сеанс начинал с проверки - была ли вообще картинка заложена в голову, и если да, то какая.
Тибул выдал фрагменты того же пейзажа, про который рассказал в здравом уме и ясной памяти. То же самое показал и Марч, во всяком случае, зеленый цвет, трава и прогулка босиком присутствовали отчетливо. У Рахманова эта картинка была более смазана, зато добавилось нечто жидкое. Я поначалу решил, что это та самая река, про которую рассказывал Тибул, но оно "бурлило" и "пенилось". Возможно, поляна спускалась к водопаду?
Во всех трех случаях не оставалось никаких сомнений в том, что картинка была инфильтровна.
С каждым из загонщиков я работал часа по два, и закончил уже крепко за полночь. Вечерний митинг я пропустил, но после того, как я негнущимися от усталости пальцами убрал лютню в футляр, Джельсамино отвел меня к Рупрехту. У меня уже не было сил ломать комедию, тем более перед таким обаятельным собеседником. Хотя я и понимал, обаяние это профессиональное.
- Я не понимаю, что происходит, герр капитан, - каялся я, - всех троих гипнотизировали, всем внушили один и тот же образ, но гипнотизер не оставил абсолютно никаких следов. Сам образ совершенно бессмысленный. Если кто-то хотел их столкнуть... Ну, я не знаю... Показали бы, что ноги растеклись, или что змея сидит на тросе. А так я не понимаю - бестолковый отвлекающий шум! И потом. Я не представляю себе такого мастера, который мог бы это сделать без личного контакта. Это все равно, что аппендицит по телефону! Если бы я делал такую акцию, я бы нашел способ познакомиться с объектом, поговорить... Да я вообще без этого, - я хлопнул ладонью по футляру с лютней, - ничего не могу!
Я замолчал, потому что сказать мне было нечего. Капитан Рупрехт погасил окурок и проговорил:
- Ну, один из плясунов с программатором встречался.
- Кто? - не понял я.
- Марч. С тобой.
- Вира-майна! Кажется же, все уже выяснили!
- Все выясним, когда узнаем, что творится. Ладно. Отдыхай пока. А.Ф. на совещании не было, так что завтра все будут повторять. И ты услышишь. И чтобы завтра к полудню у тебя были конкретные предложения. На вечерней игре все должно быть чики-чики.
* * *
Чирок сумел не сорваться. Я не мог сразу кинуться смотреть, успешно ли он выполнил все мои поручения, но его более-менее ясный взгляд позволял на это надеяться.
Есть люди, которым вполне достаточно четырех часов сна. Но это не мой случай. Вчера, со всеми приключениями и прогулками мне удалось поспать четыре с половиной часа. Сегодня выходило еще меньше. А ведь предстояло еще одно деликатное дело.
Я громко спросил Чирка:
- Я возьму твои ботинки. А то мои промокли.
- Они ж тебе велики, - удивленно ответил он.
- Зато платформа стильная. А что велики, так я газет напихаю.
Я взял ботинки, пачку газет и резак и отправился в свою каморку. Гостинцы лежали в моей койке под подушкой, завернутые в тряпку, которую я уже где-то видел. На мгновение забыв о своих проблемах, я развернул ее. Это оказалась майка, футболка, рванная в лоскут. На ней была знакомая реклама клюшек для гольфа. На телевидении с ней шел слоган "Ударь от души". Я вспомнил. Это была та тряпка, которой я обернул ствол автомата. На ней были следы крови. Видимо, это была та самая майка, которая была надета на неведомой мне Джери и которая окончательно свела с ума молодого Берга.
* * *
Утром я узнал много интересных вещей. К сожалению, все они выглядели совершенно бесполезными. На совещании присутствовали два новых лица, на которые я, наверное, не обратил бы внимания, тем более что они так и не сказали ни одного слова. Но, во-первых, они постоянно поглядывали на меня, один угрюмо исподлобъя, другой - смущенно. А во-вторых, у них обоих были футляры, поразительно похожие на мой.
Давешний ботаник (его звали Марек) открыл тайну букета алкалоидов в крови упавшего плясуна. Вентиляционные трубы находились ниже игрового поля. Они исправно втягивали воздух, поднимавшийся снизу, но то, что попадало вверх оказывалось в застойной, как он выразился, зоне, где и накапливалось. Тибул просто надышался тем, что выдыхала сидящая внизу публика - пары пива и водки, табачный дым, марихуана и мало ли еще что. Даже закись азота присутствовала, в воздушных шариках ее, что ли, проносили? Ребятам из охраны будет, чем заняться, после того, как они перестанут сторожить меня.
Ботаник рвался проверить свою гипотезу, и уже добыл у коллег каких-то приборов. Ему требовалось лишь воспроизвести условия, что произойдет само собой сегодня вечером, во время игры.
- Замечательно, - остановил его А.Ф., - проверишь. Но ведь эти дозы все равно не могли изменить поведение?
- Не совсем, - ответил яйцеголовый, - все эти вещества, даже в небольших дозах, могут повышать гипнабельность.
Василек провел безумный статистический анализ. Он сопоставил сумму ставок на зеро с количеством суицидов и преступлений в городе, с биржевыми индексами, объемом проданного в буфетах пива и вообще, со всеми данными, до которых смог добраться. Некоторые дали удивительно точную корреляцию. Например, количество преступлений, связанных с насилием. Он это объяснял влиянием программы телепередач, но в детали не вдавался, времени не было. В последнее время ставки на зеро росли, но росли и связанные с ними показатели.
Окончательный вывод его звучал так: темный игрок мог присутствовать на последней игре, но лишь в том случае, если он делал ставки и на некоторых из предыдущих игр. Василек их назвал "маскирующими ставками".
- Это очень тонкий ход, - закончил он, - но если темный игрок обладал достаточными ресурсами и хотел запутать статистику, его исключить нельзя. Но, все же, более вероятно, что против нас играет талантливый и удачливый самоучка, ограниченный в средствах и потому не делающий больших ставок.
Капитан Рупрехт перешел к этим самоучкам вплотную. Мы увидели великолепную галерею счастливчиков, сорвавших вчера приличные куши. Свой рассказ он иллюстрировал кадрами оперативной съемки.
Пенсионер Ли Цин имел обрюзгшую физиономию и был, скорее всего, просто чокнутым трепачом. В кругу друзей он часто говорил о выдающихся изобретениях, как коллег, так и собственных, некоторые из которых как раз касались контроля над сознанием. Причем он, казалось, был убежден, что благодаря своим гениальным идеям он рано или поздно обогатится так, что сможет провести остаток жизни на Дрейфе. Возможно он сам или кто-то из его многочисленных знакомых, все еще работающих в разных лабораториях, натолкнулся на что-то новое и эффективное.
Анархист, журналист и педагог Константинос имел красное лицо в обрамлении черных как смоль волос и такой же окладистой бороды. В сочетании с широкополой черной шляпой получался совершенно бандитский вид. Как всякий уважающий себя анархист, он интересовался нестандартными видами оружия. Ничего конкретного, правда, найти не удалось.
В паре панков барышня оказалась ведьмой. Ее звали Дио. Она была рыжей, как ржавчина и была бы очень мила, если бы не дикая прическа и макияж. От ее близких друзей удалось узнать, что она умела наводить порчу, в частности вызывать временный паралич ног. Для этого ей не требовалось даже прибегать к магическим ритуалам. Было ли это правдой, установить не представлялось возможным, но все, с кем на эту тему беседовали оперативники, были уверенны, что именно так и обстоит дело.
Драгдилер Натан торговал травой, но брался достать на заказ и кое-что из модной синтетики. Это было бы очень интересно, если бы мы уже не исключили отравления.
Сатанист Арман, естественно, занимался черной магией, и был готов спустить в тартарары весь мир, а не то, что какого-то канатного плясуна. Лицом он был похож на опереточного батьку Махно.
- Что скажешь, Петров? - обратился ко мне Александр Филиппович. Сегодня он был еще менее любезен.
- Я работал в основном с тремя загонщиками, - с утра и на свежую голову я говорил увереннее, - Могу однозначно сказать, что им был внушен некий образ. Из установленных элементов можно заключить, что это пейзаж с лужайкой, по которой объект идет босиком. По косвенным признакам, там недалеко водопад. Мне неизвестна технология, которая позволила бы сделать такое внушение без прямого контакта, но это не значит, что такой технологии нет. Теоретически, любой из наших счастливчиков мог подсознательно нащупать такую технологию и применять ее, не осознавая, или считая чем-то другим. Например, черной магией, или ведовством, или действием некоего прибора.
Я замолчал, не уверенный, стоит ли продолжать.
- Предложения?
- Я подготовил формулу, - скрепя сердце продолжил я, - Все, что мы можем предположить на данный момент, это то, что гипнотизер сидит в зале. Я могу скорректировать восприятие плясунов так, что визуальная информация, поступающая снизу, будет восприниматься слабее. Это можно представить, как небольшой круглый щит, расположенный примерно в полуметре под ногами. Единственное, о чем стоит позаботиться, это чтобы подозреваемым достались места поближе к арене. С верхних рядов трибун они могут обойти щит.
- А трос они видеть не перестанут?
- Нет, конечно. Я же говорю, ниже ног на полметра.
- Значит, хуже не станет?
Меня пробило на неуверенность. Со мной это бывает в самых неподходящих ситуациях.
- Кодирование всегда рискованно. Тем более что мы так и не установили источник воздействия, и защищаемся, можно сказать, на ощупь.
- Ты, Петров, между прочим, говорил, что можешь запросто выяснить все по воспоминаниям.
- Ну, "запросто" я не говорил, - обозлился я.
- Ладно, - обрубил А.Ф., - действуй. И учти. У нас теперь есть еще два эксперта по твоей части. Они будут за тобой следить
После совещания на лестнице я подошел к Васильку и стрельнул сигарету.
- Угости своей фирменной. А то мои уже не забирают.
За мной двигалась целая свита: Джельсамино со здоровенным охранником и два эксперта-программатора. С ними я познакомился уже здесь, в курилке. Младший представился как Лева, и он явно испытывал неловкость от своей дурацкой роли. Он выглядел совсем молодо, и, видимо, происходил из тех юных дарований, которым ремесло дается от Бога. Старшего звали Матвей, и он, напротив держался довольно-таки агрессивно, видя во мне, да и в Леве, прежде всего конкурентов. Я не сомневался, что при малейшей возможности он постарается смешать меня с дерьмом. Хотя, при других обстоятельствах, с ним, наверное, можно было бы поработать и в паре.
Когда мы шли по коридорам, нас принимали за модный ансамбль. Охранник нес кофр с записывающей аппаратурой. А когда весь мой кортеж зашел в комнату, где я вчера работал, стало несколько тесновато. Но мне не требовалось много пространства.
Работы сегодня было гораздо меньше, чем вчера, и по характеру она была мне гораздо больше знакома. Если бы не обилие наблюдателей, я бы вообще справился одной левой задней. К камерам я уже привык, хотя их со вчерашнего дня стало больше. Ох, не доверяли мне в Лум-Луме, совсем не доверяли. Тем не менее, я закончил довольно рано. До игры оставалось еще часа четыре.
Я отправился в буфет вместе с бдительным Джельсамино. Меня начинал бить мандраж. Я мастерски поставил канатным плясунам простую и эффективную защиту, но совершенно не представлял, от чего надо защищаться.
За час до начала игры мы отправились в техническую ложу, где уже присутствовали капитан Рупрехт и Александр Филиппович. Яйцеголовый Марек тоже сидел тут, перед какими-то панелями. Видимо туда были выведены его приборы. Меня усадили в уголке и приставили двух мордоворотов. Кстати, вовремя, потому что я уже подумывал, как бы сбежать.
Приходили люди с докладами. Агенты сообщали о передвижениях счастливчиков. Трое из них уже двигались в нашу сторону. Ли Цин вез большой портфель. Его решили обыскать при входе. Сатанист Арман и ведьма Дио тоже явно собирались повторить ставку. Дио была без своего вчерашнего спутника. Агенты доложили, что он слишком бурно отметил выигрыш.
Потом пришло крайне любопытное сообщение касательно Натана. Удалось подслушать в сквере его разговор с одним из его клиентов, и, видимо, приятелей. Так вот, хотя обычно драгдилеры сами не употребляют наркотиков, Натан оказался исключением. Или, если угодно, выродком. Более того. Он поделился большой личной тайной. Ему, рассказал он, удалось подобрать состав, под действием которого у него открывалась чудовищная власть над людьми и материей. Он мог взглядом стряхивать листья с деревьев, разгонять облака, заставлять прохожих поворачивать направо или налево. После этого, подслушанного, разговора он уединился ненадолго в общественном туалете и теперь тоже двинулся к нам.
Тем временем, другие агенты трясли и обхаживали панков, друзей Дио и физиков-алкашей, друзей Ли Цина. Первыми пришла весточка от панков. Напившись вчера по поводу выигрыша, и напоив всю тусовку, Дио призналась, что это именно она столкнула Тибула с проволоки с помощью своего ведовства. Капитан и А.Ф. как раз обсуждали, стоит ли ее задерживать или дать, сначала проявиться, как подоспели гонцы с новостями от собутыльников изобретателя. Естественно, в его портфеле лежал мощный усилитель пси-хрен-знает-чего-энергии, и именно его действие помогло пожилому гению сорвать куш. Правда, вчера он его настроил прямо из дома, но зато сегодня решил для верности взять с собой.
Сатанисты, хотя и были в большинстве полусумасшедшими, но отличались крайней подозрительностью. Впрочем, никто уже не сомневался, что Арман считает вчерашнее падение следствием своих каббалистических экзерсисов. По счастью, хотя бы Константинос смирно сидел в своем издательстве, и ни перед кем не хвастался мастерским владением метательными шприцами или еще чем-нибудь в этом духе. Но развитие событий произвело на Рупрехта такое впечатление, что он уже обсуждал возможность проверить, не находится ли среди трех тысяч зрителей кто-нибудь из анархо-синдикалистских активистов, кто мог принять эстафету коллеги.
"Вира-майна, сколько они денег вбухали в эту слежку", - думал я, "Дали бы мне половину, и оставили бы в покое. Уж я бы что-нибудь придумал".
Впрочем, лучше защитных щитов я пока ничего придумать не мог. Я от волнения курил одну сигарету за другой, меня уже начало мутить. Ну, чего я переживаю? В конце концов, сегодня лишь малая игра. Главное действие будет завтра. Да и щиты на самом деле достаточно широки, чтобы перекрыть воздействие ото всех трибун. Когда я говорил о верхних рядах, я всего лишь страховался. Гипнотизер может находиться только среди публики. Хотя...
- Герр Рупрехт! Герр капитан! - заорал я как сумасшедший, - надо обязательно проверить технические галереи вверху! А вдруг он там!
- Все под контролем, - отмахнулся он от меня, - наши люди даже на крыше.
Ли Цина задержали на входе с прибором очень внушительного вида и препроводили для допроса. Капитан Рупрехт отлучился, чтобы глянуть на него лично.
- Полный псих, - кратко сформулировал он свои впечатления, вернувшись, - и усилитель его сделан из дуршлага и пирометра.
Остальных трех счастливчиков проводили в первые ряды, как почетных гостей, по случаю вчерашнего выигрыша. Стоит ли говорить, что все они снова сделали ставки на зеро. Количество этих ставок вообще возросло в несколько раз. Если сегодняшняя игра опять сорвется по форс-мажору, затраты на сыщиков покажутся компании мелочью.