Егоров Андрей Игоревич. Бунт при Бетельгейзе

   – Ты не о нас-с, надеюс-сь?
   – Нет, вы – классные ребята. Но Кондратьев прав – уродства вам не занимать. Взять Дылду. Он вообще умственно отсталый. Или ты. Я ничего не имею против рептилий, но еще мой папа, пилот Спаркс, давал вам копоти! Люди и рептилии антагонистичны.
   – Чего-о? – удивился Змей.
   – Не могут жить вместе, – пояснил Эдик. – На мой человеческий взгляд, все рептилии просто отвратительны. У вас же вместо кожи чешуя? А мерзкий запах? Вы же пахнете болотом! От вас разит!
   Эдик чувствовал, что его заносит, но остановиться не мог. То, что мусоны назвали их «уродцами», окончательно испортило ему настроение. А до этого он потерял начинающую зарождаться любовь, потерял руку, потерял бубличную фабрику на Амальгаме и место в летной школе на Юпитере… На Эдика накатила глубокая депрессия. Змей зашипел:
   – Ладно, допус-стим, ты главный, но почему ты реш-шил, что можеш-шь так разговаривать с-с-со мной?
   – Дай-ка ему в табло, Дылда! – попросил Цитрус. – Для улучшения понимания между разумными расами. Пусть уразумеет, наконец, кто в Галактике хозяин.
   Но великан возразил, качнув головой:
   – Он прав, Эдик. Я очень тебя люблю. Ты вывел меня в люди, сделал мне много хорошего. Но почему ты считаешь нас уродами?
   – Бунт на корабле? – возмутился Цитрус, поднимая протез. – Сейчас я избавлюсь от жалкого охвостья! Сдается мне, что и вознаграждение, и подъемные вам выплатили из моих денег! Ведь лучший боец на предстоящих играх – я! У меня есть не только грубая сила, но и недюжинный интеллект!
   Но драки не получилось. Шлюзовая дверь в стартовый отсек распахнулась, и на пороге появился доктор Кондратьев. Он деловито прыснул в сторону Эдика ароматной жидкостью из большого зеленого баллончика. Затем по порции аэрозоля досталось Дылде со Змеем.
   Цитрус на мгновение потерял дар речи, что случалось с ним не так уж часто. Кондратьев просто не мог здесь объявиться! Они шли по прямому коридору. Доктор их не обгонял, остался разговаривать по видеофону. И вдруг – тут как тут! Если бы даже он бежал, и то ни за что не успел бы на встречу. Да еще этот странный баллончик…
   – Как это?! – проговорил Дылда, ткнув в Кондратьева пальцем.
   – Так, – коротко ответил Матвей Игнатьевич, – у нас длинные руки… и ноги. – И снова принялся пшикать из баллончика вокруг троицы участников Межгалактических Игр.
   – Ага, правильно. Вот и доктор чует, что от рептилии мерзко воняет. Да и от тебя, Дылда, прямо скажем, тоже… Это освежитель воздуха, да?
   Кондратьев прыснул из баллона прямо в лицо Цитрусу, и на того резко накатила волна абсолютного удовлетворения и счастья. Он даже пожалел, что был груб со Змеем и ругал последними словами непослушного Дылду. В конце концов, что взять с умственно отсталого?
   – По мне, так от всех вас немного разит, – сообщил Кондратьев, заметно радуясь тому, что может сказать очередную гадость. – Но дело не в этом. В баллоне – нейтрализатор недавно разработанной нами психотропной добавки, повышающей агрессивность. Правда, подействовала она как-то не совсем корректно. Змею и Дылде мы ее, наверное, давать не будем. А для того, чтобы поднять твою решимость стать победителем, она подходит как нельзя лучше!
   Эдик резко взмахнул протезом, не зная, врезать подлецу-доктору или просто отключить его электрошокером.
   – Так мне дать ему по мордасам? – поинтересовался Дылда.
   – Конечно, – ответил Эдик. Сам он поднять руку на Кондратьева так и не решился, а с Дылды какой спрос?
   Великан поставил чемоданчик, в котором он перевозил свою новую резиновую женщину, на пол и молниеносно выбросил пудовый кулак в грудь Змея. Рептилия, крякнув, отлетел метра на три.
   – Извини, что я не послушался тебя сразу, – обернулся Дылда к Цитрусу. – Пусть ты и говорил о нас плохо, но ты главный! Змей не должен был на тебя тянуть!
   Цитрус потер подбородок. Да уж, от Дылды ожидать разумных действий вряд ли стоит.
   – Подними Змея! Сделай ему искусственное дыхание! Он нужен в нашей команде. А мы с доктором пока потолкуем, – приказал он.
   Дылда потопал к поверженной рептилии, а Цитрус подступил вплотную к Кондратьеву.
   – Стало быть, запрещенные препараты на нас испытываете?
   – Лучше сейчас, чем перед настоящим боем, – спокойно заявил Матвей Игнатьевич. – Ты ведь хочешь получить на играх преимущество? Срубить кучу денег по-быстрому, а заодно и занять хорошее место в организации? Мусоны не забывают оказанных им услуг!
   – Вспомнить того же Мучо Чавоса!
   – Негра-параноика? Я наводил о нем справки. Он сошел с ума после ответственного задания. Покинул организацию, шныряет сейчас по Галактике с бандой головорезов. Именно для того, чтобы история не повторилась, мы решили использовать психотропные препараты. Так что твоей психике ничего не угрожает.
   Эдик тяжело вздохнул. У хитроумного доктора на каждый вопрос был готов ответ.
   – А как ты попал сюда раньше нас, док? Бегом бежал по вентиляционной системе? На карачках? Наблюдая за тем, как мы грыземся?
   – Всё гораздо проще, – широко улыбнулся Кондратьев. – Я ехал по дорожке транспортера, наблюдая за вами с помощью мобильного монитора. Мне жаль, что Змей пострадал от моей нерасторопности… Но, если разобраться, Дылда выполнял твою команду…
   Поделившись с Эдиком своими соображениями, доктор мерзко хохотнул – было заметно, что инцидент доставил Кондратьеву массу положительных эмоций.
   «Редкий негодяй, – подумал Эдик. – Когда я займу подобающее положение в организации мусонов, разделаюсь с тобой лично. Уж я-то не забуду, как ты меня унижал и третировал. Сколько ни брызгай на меня из всяких баллончиков. Пусть ты после игр будешь меня хоть на руках носить!»
   Таргарийский корабль стоял в центре стартовой площадки. Походил он на что угодно, только не на быстроходное транспортное средство. Три внушительного размера цилиндрические цистерны были приварены друг к другу под разными углами – казалось, их склепали так, как получилось, без всякого расчета. На одной из цистерн был закреплен кубик радара. Из другой торчала противометеоритная пушка. Ничего похожего на иллюминаторы в корабле таргарийцев не было.
   – ВАЗ, конечно, не образец совершенства, – вздохнул Эдик. – Но как летают на этом – я ума не приложу.
   – Сын пилота Спаркса не должен смущаться, если ему предлагают корабль непривычной формы, – широко улыбнулся Кондратьев. – По крайней мере, это космическое судно нигде не засвечено, и организация, точнее, подставная фирма, принадлежащая организации, владеет им с полным правом.
   Дылда и Змей появились в ангаре в обнимку. Великан поддерживал рептилию, хотя Змей вяло пытался высвободиться.
   – Где же корабль? – простодушно поинтересовался Дылда.
   – Вот это дерьмо и есть корабль, – слабо выдохнул Змей. – Радуйся, отморозок! За пару лет мы, может быть, долетим до ближайшей звезды.
   Кондратьев радостно хрюкнул.
   – Зато спокойно, без приключений. Техника надежная. Между прочим, я прилетел на Луну Венеры именно на этом корабле.
   – Да? – недоверчиво спросил Цитрус. – Ну, это другое дело… Своим временем и своими удобствами ты, док, дорожишь.
   – Грузитесь, – приказал Кондратьев. – Там, в корабле, экипаж из четырех андроидов. Они умеют им управлять. Не хотел вам сразу говорить, но корабль усовершенствован. В частности, оборудован гравитационным двигателем.
   – Да ну? – не поверил Эдик. Гравитационный двигатель – чудо техники – использовался крайне редко, потому что стоил очень дорого. – Стало быть, наш кораблик быстрее спортивной яхты?
   – В подпространстве все корабли летают с одной скоростью. И разгоняется он не так быстро. Но очень экономичен. Расход топлива минимальный.
   – И тут экономите, – фыркнул Цитрус. – Что за жлобство?! Это не по-мусонски! А андроиды… Их же нужно чем-то кормить? Обслуживать? Я специалист по кораблям, но совсем не разбираюсь в андроидах!
   Матвей Игнатьевич засмеялся, потирая ладони.
   – Что ты, что ты! Андроиды совсем новые. Их не нужно обслуживать. Напротив, они сами будут тебя обслуживать. Я, к примеру, летел сюда один. Так один из андроидов почесывал мне пятки перед сном, другой подавал кофе в постель по утрам, а третий… Впрочем, неважно.
   – Нет, важно! – воскликнул Цитрус. – Что делал третий?
   – Не будем об этом.
   – Нет, расскажи! Мне, может быть, тоже захочется!
   – Не стоит!
   – Еще как стоит!
   – У них и спросишь, – фыркнул Кондратьев. – Они запрограммированы на безусловное подчинение тебе, как капитану. Вот и порасспросишь их, что к чему.
   – Ладно, ладно, – обиженно процедил Цитрус. – Навязал мне на голову экипаж из какой-то сухопутной сволочи, еще и секреты какие-то… Кстати, андроиды-девушки в команде есть?
   – Нет.
   – Вот и отлично. Терпеть не могу механических кукол, которые, вроде бы, как живые, но сами железяки железяками.
   В борту одной из цистерн распахнулся узкий люк.
   – А деньги? – требовательно поинтересовался Змей.
   – И снаряжение ты какое-то обещал! – добавил Эдик.
   – Чемоданы со снаряжением андроиды уже погрузили в багажный отсек… А деньги… – Кондратьев задумчиво порылся во внутреннем кармане пиджака и вынул толстый конверт. – Здесь пять тысяч рублей. На всех. Как будете делить, ваше дело.
   – На борту поделим, – Эдик выхватил пакет с поспешностью человека, получившего бумаги на вступление в наследные права, и первым вошел в таргарийский корабль. Следом в узкий люк с трудом протиснулся Дылда. Замыкал шествие хмурый Змей.
   Кондратьев махал рукой и пакостливо улыбался:
   – Удачного путешествия! Успехов на Играх! Буду непременно смотреть все прямые трансляции! И болеть за вас. Иногда.
   Эдик захлопнул за Змеем люк и подозрительно втянул носом воздух.
   – Несет какой-то дрянью.
   – Опять грязные намеки? – нахмурился Змей.
   – Да нет. Тут еще до того, как вы появились, мерзко воняло. Гнилой капустой, что ли… Кстати, проклятый Кондратьев так и не сказал, чем кормить андроидов.
   – А в чем проблема? – осведомился Змей. – Они едят что-то ос-собенное?
   – Мне-то откуда знать? Может, и особенное. Когда проголодаются, выберут из нас самого толстого и чешуйчатого, да и сожрут.
   – Толстого или чешуйчатого? – переспросил Дылда, впав в серьезное волнение.
   – Откуда мне знать их кулинарные предпочтения? Я бы на их месте не сильно привередничал. Да и какая разница, по большому счету. Главное, чтобы они не схарчили самого умного.
   – С-самый умный и с-самый чеш-шуйчатый в наш-шем случае одно и то же, – откликнулся Змей.
   Цитрус смерил его презрительным взглядом.
   – Я бы не был так уверен в этом.
   – А я…
   – Ботало захлопни и ухи разуй, когда с авторитетом за дело базлаешь. Совсем рамсы попутал, лягушка зеленая? – перешел Цитрус на более привычный для каторжника со стажем язык. Тот несколько секунд ошарашенно пялился на Эдика, потом на морде Змея нарисовалось понимание:
   – Так бы с-сразу и базлал. А то откуда мне было прос-сечь, кто у нас-с бугор?
   – Должен филейной частью чуять, кто какой масти, – насупился Цитрус. Правила уголовной речи он усвоил на астероиде почти в совершенстве, на всякий случай, но пользовался оборотистыми выражениями крайне редко, считая ниже своего достоинства уподобляться закоренелым коскам. Кто они такие рядом с ним? Обычные преступники, по которым тюрьма плачет. А он попал на астероиды по ошибке. Пострадал от произвола властей.
   – Ладно, канайте внутрь корабля, – приказал Эдик, сохраняя суровое выражение лица, – проверьте, всё там чисто?
   – А ты? – поинтересовался Дылда.
   – Я буду прикрывать тылы.
   – Типа на с-стреме с-стоять? Не для бугра это дело…
   – Разберусь! Вдруг кто сзади выскочит и на нас набросится?!
   – Чего нам тут с-стрематься?! – удивился Змей. – Не понимаю я тебя, бугор.
   – Вот это правильно, – одобрил Эдик, – молодец. Так меня и зовите оба. Я для вас теперь бугор, а вы мои правая и левая пакши.
   – А кто правая? – заинтересовался Дылда.
   – Оба правые, – отозвался Цитрус. – Левых у нас не будет.
   – Правильно, бугор, – одобрил Змей, – за левую твой чудной протез с-сканает.
   – Двинули, пакши, – Эдик пошевелил протезом, и Змей с Дылдой поспешили по узенькому коридору мимо крохотного багажного отсека, каюты с парой металлических коек, туалета и душевой прямо в рубку управления. Больше в маленьком катере ничего не было.
   Андроиды сидели в кабине пилотов, вдоль стен. Между их острых коленей едва можно было протиснуться к лобовому иллюминатору и двум креслам пилотов. В серых безжизненных лицах синтетических людей не отражалось ровным счетом никаких эмоций. Они синхронно повернули головы и посмотрели на астронавтов. Эдика даже мороз продрал. Андроидов он сильно недолюбливал. Хотя их специально делали так, чтобы сразу можно было отличить от людей – серая кожа стеклянные линзы глаз, сходство с человеком и неживые лица внушали ему страх. А теперь придется провести с кошмарными созданиями несколько суток на утлой посудине среди бесконечных космических просторов.
   – Так, мы с тобой сядем в кресла пилотов, – обратился Эдик к Змею.
   – Хорош-шо, – прошипел тот. – Только…
   – На всех не хватит, – закончил за него Дылда, почесал в затылке, схватил одного из андроидов, спихнул на пол и уселся на его место.
   – Проблема решена, – сказал Цитрус, задумчиво глядя на андроида, который остался сидеть на полу в той же позе, в какой сидел в кресле. Как будто был сделан из дерева.
   – Андроиды, – обратился к команде корабля Эдик, – я буду капитаном этого корыта. Вам всё ясно?
   Синтетические люди медленно кивнули.
   – Тормоза корявые, – проворчал Змей, – я таких дубарей ещ-ще не видел ни разу.
   – Наверное, самых древних отгрузили, – пожал плечами Цитрус. – Может, Кондратьев прикупил самые отсталые модели, а оставшиеся от сделки денежки положил к себе в карман? С него станется. Потому и похвалялся, будто андроиды хорошие.
   – Ладно, пошли, – Эдик стал осторожно пробираться между коленями андроидов, ругая про себя непредусмотрительных таргарийских конструкторов. Рубку можно было сделать и попросторнее.
   – Механический экипаж звездолета Т-78! – послышался вдруг громогласный голос Кондратьева, усиленный встроенными в пульт и стены динамиками. Не иначе, доктор воспользовался системой аварийного оповещения. – Код на активацию. Тридцать четыре – пятнадцать. Приветствуйте экипаж!
   Заторможенность синтетических людей прошла в мгновение ока. Они дружно вскочили, выпятив широко грудь и сложив руки по швам, и заорали хором: «Добро пожаловать на судно!».
   – Ох-х-х, – прохрипел зажатый между двумя центральными андроидами Цитрус, почти оглушенный криком шести синтетических глоток.
   – Займите ваши места! – сипло попросил он. Андроиды выполнили команду. Тот из них, что по воле Дылды оказался на полу, подхватил великана на руки и аккуратно опустил мимо кресла, так что тот плюхнулся на задницу и ойкнул. Затем синтетический человек занял свое место, в точности с полученной командой.
   – Кондратьев, ёрник бес-спонтовый, развлекаетс-ся! – с уверенностью проговорил Змей. – Наверное, видит нас-с.
   – И вижу, и слышу, друзья мои, – послышался веселый голос Матвея Игнатьевича. – Ну-с, познакомились с вашими провожатыми, а теперь и вы займите свои места.
   – А где мое место?! – обиженно промычал великан.
   – Увы, корабль тесноват, – ответил Кондратьев, – другой достать не удалось. В рубке только два пассажирских кресла – и места для механического экипажа, то есть андроидов. Они здесь и работают, и спят. Только пообедать на камбуз выйдут – и всё. Очень удобно. А относительно вашего удобства беспокоиться незачем. Мы всё предусмотрели. Дылда, ты вполне можешь сесть или даже лечь на колени к андроидам.
   – Как это?! – опешил великан.
   – Ничего страшного, они против не будут. Очень послушные создания. Выбирай любого. То есть любых.
   – Да я… Ни за что! – Дылда даже затрясся от обиды.
   – Хм, зная твое увлечение синтетическими изделиями, я был уверен, что тебе понравится такая идея…
   – Нет, нет и нет. – Великан уставился на серые лица бесполых андроидов и скривился от отвращения. – Они ведь мужского пола!
   – Да какая разница!
   – Большая…
   – Ладно, если ты так настроен против коленей, можешь провести стартовые перегрузки в пассажирской каюте, – смилостивился Кондратьев. – Там места есть. Кстати, корабль пойдет на автопилоте, поэтому одного человека на вахте на случай непредвиденных событий будет вполне достаточно. Итак, друзья мои, что касается корабля, то здесь есть, как вы уже успели заметить…
   Пока Матвей Игнатьевич говорил, подробно инструктируя астронавтов, Эдик нащупал механическими пальцами какой-то рычаг под креслом. Дернул, послышался звон, и рычаг остался у него в руке. Соразмерять силу руки он пока так и не научился. Опасаясь, что Кондратьев заметит поломку и возмутится – не успели вылететь, а уже испортили корабельное имущество, Эдик от греха подальше отбросил рычаг, положил руку на пульт и, как ни в чем не бывало, принялся барабанить пальцами по твердому металлопластику, не замечая, что на нем остаются глубокие вмятины, а парочку ближайших сенсоров охватили голубоватые искорки.
   Завершив инструктаж, Кондратьев заверил участников Больших Межгалактических Игр, что будет всё время на связи. Эдика такая перспектива совсем не обрадовала – от доктора можно ждать любой пакости, вроде недавнего трюка с андроидами. Однако с камер слежения передается далеко не всё, в этом он уже убедился. Если захочется сделать что-нибудь, о чем не следует знать Кондратьеву, можно просто спрятаться под кресла. Или заклеить «глазки» камер жвачкой.
   Корабль стартовал. Перегрузки оказались вовсе не такими сильными, как на русских ВАЗах, гравикомпенсаторы работали отлично. А когда таргарийская машина ловко заложила вираж, справляясь с чудовищным гравитационным полем черной дыры, Цитрус, как несостоявшийся пилот, почувствовал, что влюбился в технически совершенный аппарат.
   «Получу гонорар за выступление и непременно куплю себе такую машинку, – решил он, – на этом корабле можно и девочек клеить в галактических просторах, и контрабанду возить».
   Полет стабилизировался. Только сейчас Эдик заметил, как сильно его механическая рука покорежила пульт управления. Змей поглядел на перегоревшие сенсоры и помятую обшивку и пробурчал:
   – Хорош-шо, что идем на автопилоте, бугор.
   – Да, неплохо, – согласился Цитрус. – Волноваться не приходится, Змей, как-нибудь дотянем. Ты, между прочим, незнаком с конструкциями таргарийских кораблей? Что это за рычаг у нас под креслами?
   – Не в курсах, – ответил Змей, шаря рукой внизу, – дейс-ствительно, что-то есть. Может, это катапультирование или регулировка крес-сла. Надо у Кондратьева с-спрос-сить. Хотя, с-сдаетс-ся мне, он туфлю загнет?
   – Что загнет? – не понял Цитрус.
   – Обманет, – пояснил Змей.
   – Да, не надо нам никаких пояснений, – махнул протезом Эдик и едва не сломал кресло, опустив искусственную ладонь на подлокотник, который немедленно выгнулся дугой. Цитрус в очередной раз подивился крепости таргарийской продукции и попросил Змея: – Я придумал, ты рычажок дерни сам, вот и посмотрим, что будет.
   Рептилия затряс головой:
   – Не хочу!
   – Странно… Я думал, ты непременно захочешь.
   – А я вот не хочу.
   – Ну и не надо.
   Цитрус даже обиделся слегка, но потом решил, что обижаться на рептилию, которого он намерен пустить в расход при первом же удобном случае, просто глупо.
   – Давайте в «очко» метнем? – предложил вдруг Дылда.
   У Цитруса едва челюсть не упала. Прежде великан играл в азартные игры крайне редко, да и то без всякой охоты. Не имел к этому склонности. А тут, гляди-ка, потянуло.
   – Чего это ты разохотился? – спросил он.
   – Да вспомнился астероид. Здорово мы там жили. Пока немец этот не пришел и всё не испортил.
   – Неслабо жили, прямо скажем. На широкую ногу. Ну, давайте сыграем. Ты как, Змей?
   – На бабки? – поинтересовался рептилия.
   – Ну, не на щелобаны же? – возмутился Эдик. – Мы – правильные коски. Но сначала давайте поделим деньги, что дал нам Кондратьев. Каждому по полторы штуки. И пятьсот рублей – в общак. На топливо там, на жратву, таможенные сборы платить.
   – Идет, – повеселел Змей. Он был рад, что Цитрус без напоминания решил поделиться «подъемными», только не сообразил, что Эдик сделал это с единственной целью – прибрать все денежки к рукам легально, на законных основаниях.
   Игра в «очко» продолжалась полтора часа. Для затравки Цитрус проиграл тысячу рублей, мелкими порциями, со ставками от рубля до пятидесяти – причем Змею досталось четыреста рублей, а Дылде – шестьсот, что рептилию крайне возмутило. А когда ставки в сто рублей стали нормальным явлением, Эдик за пятнадцать минут выиграл у партнеров все деньги, как выданные Кондратьевым, так и имевшиеся прежде.
   – Давай на андроидов играть! – предложил Змей в запале.
   – Они наши, что ли? – удивился Дылда, у которого еще оставалось рублей двести – Эдик не спешил обирать великана до нитки, полагая, что в случае необходимости, если вдруг игра пойдет не по плану; займет денег у него.
   – Поделим и с-сыграем. В тыщ-щу рублей каждый андроид. А четвертого по час-стям. Каждому – на трис-ста рублей.
   – Отчего нет? – усмехнулся Цитрус.
   Через десять минут он был полновластным хозяином всех андроидов, пищевого пайка, запчастей, топлива и любого движимого имущества таргарийского корабля.
   – Бывает, ребята! – вздохнул Эдик, пряча деньги в карман. – Фортуна мимолетно улыбнулась вам, но потом повернулась лицом ко мне. Вы сквитаетесь за это поражение после получения гонорара за игры. По сути, мы сейчас играли на такие копейки… А пищевой паек я зажимать не буду. Ешьте на здоровье. Только не забывайте, кому обязаны сытой жизнью!
   Змей заскрипел зубами от ярости, но в перепалку вступать не стал. Что тут скажешь? Эдик же пребывал в прекрасном настроении.
   – И чего мы торчим в этой тесной рубке, с механическими куклами? Они сами справятся с управлением. Так ведь?
   – Так точно! – дружно ответили андроиды.
   – Пойдемте в жилую секцию. Там тоже тесно, но можно хотя бы прилечь. Еще во что-нибудь сыграть…
   – Может, лучше пос-смотрим наш-ше с-снаряжение?
   – Мое, мое снаряжение, чешуйчатоголовый! – расхохотался Эдвард. – Которое я вам ссужу для участия в играх. За двадцать процентов гонорара и пятьдесят процентов страховки.
   – Грабеж-ш-ш-ш!
   – Ты можешь раздобыть снаряжение где-то в другом месте… На более приемлемых для тебя условиях. Пойдемте отсюда, а то мои андроиды как-то недобро на вас пялятся. Ждут, наверное, когда я прикажу выкинуть вас за борт.
   Подбородок Дылды задрожал.
   – А ты… Ты можешь такое приказать?
   – Может, – весомо подтвердил один из андроидов. – Он капитан. Слово капитана – закон.
   – Я не только капитан, но и ваш хозяин, – добавил Эдик. – Не забывайте об этом. Ладно, не беспокойся, Дылда! Ты же мой друг и мне пригодишься! А чешуйчатоголовым я бы посоветовал держать свой раздвоенный язык за зубами – только и всего. Тогда жизнь их будет легка и спокойна. Пойдемте смотреть барахло!
   В багажном отделении обнаружились несколько увесистых и объемных чемоданов. Эдик открыл первый и присвистнул:
   – Ну, ни фига себе!
   Змей заглянул в чемодан через плечо Цитруса.
   – У нас-с вс-се это в руках не помес-стится!
   Чемодан был полон длинных и коротких ножей, кинжалов и даже мечей. Некоторые ножи явно предназначались для метания, другие – для боя на близкой дистанции. Эдику больше всего понравилась кривая сабля, лезвие которой отливало зеленью – не иначе, на клинок нанесено ядовитое вещество.
   – Ничего себе, почти безопасные игры! – возмутился Дылда. – Мне кажется, они острые! И ведь не только у нас будут такие ножички?
   – Да уж, пожалуй, – помрачнел Эдик, укладывая отравленную саблю обратно в чемодан. – О чем организаторы думают, вообще говоря? Я и фехтовать никогда не учился… Если мне отрубят руку или ногу – еще половина беды. А если голову?
   – Тут вот ошейники имеютс-ся, – кивнул Змей.
   – А, так это, чтобы шею защищать? Я-то думал, для извращенцев. Знаешь, бывают всякие… – пробормотал Цитрус. – Любят всё кожаное и блестящее. С шипами. Но шея – это ведь не всё. А если в сердце ткнут? Или голову разрубят? Нет, только теперь я понимаю, во что ввязался. Проклятые мусоны!
   – Давайте глянем, что в других чемоданах, – предложил Дылда. – Может, все эти ножики – только для красоты?
   – Ладно, – кивнул Эдик.
   В следующем чемодане оказалась черная толстая пластина, что-то среднее между скейтом и доской для серфинга, только без колес и совсем неполированная. Больше в чемодан ничего не положили.
   – Щит, – предположил Дылда.
   – Нет, это не щит… Щиту бы ручка не помешала. Может, это какая-нибудь мишень? – предположил Цитрус.
   Змей взял доску, подкинул ее, вскочил сверху, закачался – казалось, еще мгновение, и он упадет – но ему удалось сохранить равновесие, и он замер на доске в сорока сантиметрах от пола.
   – Это грависерф, – объяснил рептилия.
   – Ты-то откуда знаешь? – удивился Эдик. – Увлекался? В тюрьме в спортзале такие были?