Эхерн Джерри. Западня

   При мысли о последнем он содрогнулся и его прошиб холодный пот. В кого он превратился? Но он знал, что его вины в этом нет. Все еще живы были воспоминания о жене, детях, о Руфусе Барроусе, его супруге и других безвинно погибших.
   Да, никакого суда не будет.
   Не будет никаких дипломатических компромиссов и обмена пленными.
   Если, как подсказывает логика, на острове окажутся Чарли Ланг и другие главари ФОСА, то их немедленная смерть послужит общему благу намного быстрее. И если он замарает руки в их крови, но этим сбережет жизни десяткам невинных людей, то пусть будет так.
   Он продолжал бежать, стараясь не обращать внимания на боль в ранах. Мышцы горели, но ноги двигались автоматически. Наконец, впереди выросло черно-серое здание гостиницы. Внутри было темно. В каком же страхе находятся сейчас мирные заложники – отдыхающие, официантки, коридорные, совсем еще подростки? Те, кто еще остался в живых…
   Рядом упала граната, Дэвид услышал, что Стил что-то крикнул и бросился на землю. Ударил взрыв, и на спину посыпались комья земли и трав.
   – Жив? – бросил он в сторону поднимающегося на ноги Лютера.
   – Как видишь, – прохрипел тот.
   Они подбежали к невысокой каменной стене, опоясывающей главное здание гостиницы, и упали за ним, переводя дыхание. Основной бой разгорелся справа, там, где в стене был проход напротив главного входа в гостиницу.
   Вдруг воздух наполнил усиливающийся гул приближающихся вертолетов.
   – Вторая штурмовая волна! – воскликнул Лютер.
   И вот с запада появились вертолеты – на этот раз более мощные, с навесным вооружением, – идущие в боевом порядке на бреющем полете. Когда первый из них завис над внутренним периметром гостиницы, вниз полетели тросы и по ним заскользили вооруженные фигуры в темно-синей форме, в полном десантном снаряжении.
   – Морская пехота, – заметил Стил. – Что-то они припоздали.
   К этому времени все вертолеты выровнялись и с них во двор так быстро спускались морские пехотинцы, что можно было подумать, будто они просто падают с неба на землю. Те, кто десантировался первыми, уже штурмовали гостиницу, расстреливая двери, забрасывая окна первого этажа гранатами и врываясь в них сразу после разрывов, поливая все вокруг очередями из М-16. Нечего сказать, воевать они умели.
   Дэвид и Лютер преодолели стену и устремились к зданию. Вдруг его потряс мощный взрыв изнутри. Толстые стекла огромных окон, уцелевших до этого времени, разлетелись во все стороны, осыпая все вокруг острейшими осколками, такими же опасными, как и осколки гранат. Не добежав нескольких шагов до гостиницы, Холден вынужден был упасть на землю и искать защиту от опасного стекла под ненадежным укрытием из кустарника. Стил что-то прокричал, но слов его в грохоте было не разобрать.
   Дождавшись сравнительного затишья, Дэвид поднялся на ноги. С его спины, головы, ног со звоном посыпались прозрачные осколки. Оттуда, где недавно были окна, вырывались жадные языки пламени.
   Лютер стоял рядом. В свете занимающегося пожара Холден увидел, как у его товарища на ноге расплывается красное пятно.
   – Ничего, – заметил тот его взгляд. – Просто царапнуло немного. Стекло…
   Дэвид понял, что все, кто находился внутри здания в непосредственной близости от взрыва, погибли – и террористы, и заложники, и морские пехотинцы – все. Холден поднял голову и отступил назад. В крыше образовалась дыра, сквозь которую пробивались дым и огонь. Ночное небо окрасилось в золотисто-красный цвет.
   Он облизал губы, почувствовав на языке привкус материи защитной маски. Она пахла потом и, как показалось ему, страхом. Дэвид потряс головой, отгоняя навязчивые мысли, сделал знак Стилу и стал пробираться вдоль стены гостиницы. Он чувствовал, какими частыми толчками бьется сердце. Будет ли второй взрыв?
   Когда до служебного входа, к которому они подкрадывались, осталось всего несколько шагов, из него вдруг наружу высыпало десятка полтора человек в обычных и спортивных костюмах, некоторые – в шортах. Все они были вооружены винтовками и автоматами «Узи».
   – Террористы! – закричал Лютер.
   Некоторые из бандитов увидели их и стали стрелять на бегу. Холден и Стил открыли ответный огонь. Несколько противников упало, человек пять метнулось к деревьям у наружной стены, остальные развернулись и забежали внутрь.
   Дэвид и Лютер переглянулись – живые? – бросились к двери и выпустили в проем несколько очередей, поразивших боевиков, укрывшихся внутри помещения у противоположной стены. В ответ раздался редкий беспорядочный огонь, свидетельствующий о том, что противник стремится унести ноги, а не ввязываться в бой.
   Пока Стил перезаряжал винтовку, Холден сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и бросил «шарик» внутрь сквозь клубы вырывающегося из дверного проема едкого дыма. Они упали по обе стороны двери и, когда рванул взрыв, вскочили и бросились в помещение, сжимая в руках оружие.
   В неверном свете лижущих стены языков пламени были видны лежащие вповалку на полу тела, разбросанные тлеющие куски мебели, битая узорчатая плитка. Дэвид заметил на шеях некоторых трупов ножевые раны, другие были прострелены или пробиты осколками. Кожа некоторых из них успела приобрести мертвенную синеву, это свидетельствовало о том, что они – зверски убитые террористами заложники, другие, видимо, расстались с жизнью только сейчас.
   Холден повел стволом автомата из стороны в сторону и открыл огонь по немногим уцелевшим бандитам. Стил присоединился к нему, посылая вслед убегающим короткие очереди. Вдвоем они расстреляли укрывшихся за перевернутым диваном боевиков, которые вовсю палили из «Узи», не имея возможности прицелиться.
   Вскоре все было кончено. Друзья подсоединили полные магазины и внимательно осмотрелись по сторонам. Ни единой живой души…
   – Куда нам теперь? – бросил Лютер. – Где, ты говорил, находится этот подвал?
   Дэвид кивнул туда, где за завесой дыма можно было смутно различить начало коридора.
   И они побежали к нему.

Глава третья

   Чарли Ланг неуклюже держал в руках автомат. Для него это было так же непривычно, как, скажем, обращаться с метлой. Его тонкие пальцы – мать всегда называла их грациозными – были предназначены для работы пером, чтобы превращать написанное слово в произведение искусства. Он тащился в конце колонны из пяти главарей террористов, которые гнали перед собой перепуганных женщин – официанток в дурацкой форме, перепачканной так же, как и их лица; богатых курортниц, в основном в теннисных шортах и платьицах; совсем юных девушек-отдыхающих. Всего заложниц было восемнадцать человек. Их заставили нести папки с документами, коробки с бумагами, большие конверты с данными об операциях ФОСА в США, Канаде и Мексике.
   Что случилось с Борзым, черт побери? И с его блокнотом? Говорил ведь он ему, чтобы тот не брал его с собой, а просто запомнил нужные имена. Но, несмотря на своеобразный ум, Борзой не мог похвастаться хорошей памятью и – Ланг знал это с самого начала – был чересчур самонадеянным. Что же с ним произошло? Почему острова оказались в блокаде?
   – Быстрее! Бегом! – послышался спереди окрик Мули, человека, которого, по всей видимости, боялись остальные четыре командира. Чарли его тоже боялся, так как знал, что Мули недавно прибыл из Ливана; его усиленно разыскивал Интерпол во всех странах, так что ему пришлось даже сделать пластическую операцию. Однако ни один хирург не смог бы переделать его черную душу, порочность которой отражалась в его глазах.
   Вот одна из девушек, бегущая впереди, – совсем подросток – споткнулась, упала и рассыпала по бетонному полу бумаги, которые несла. Мули со злостью двинул ее в спину прикладом и стал избивать ногами. Ей на помощь попыталась прийти мать, стараясь одновременно не уронить свою коробку с бумагами. Мули ударил несколько раз и ее, затем заставил обеих собрать документы и погнал их дальше.
   Кроме оружия, Мули нес, как и остальные четверо главарей, двухгаллонную канистру с бензином.
   В сыром тоннеле, который вел из кабинета Ланга в подвал, было холодно, но он старался не обращать внимание на холод. Это был их последний шанс на побег, если хаос наверху будет продолжаться и дальше. Еще до того, как они узнали о полной блокаде Седар Ридж с моря и с воздуха, для побега было приготовлено три катера, которые должны были доставить их к советскому судну, незадолго до этого привезшему на курорт Мули и остальных командиров. Теперь оно поджидало их на безопасном удалении от берега.
   Подачу электричества на острова прекратили несколько часов назад. Сразу включились аварийные генераторы, которые были установлены на курорте на экстренный случай, чтобы не доставлять уважаемым гостям неудобств в случае аварии на электролинии, но их хватило ненадолго.
   Тяжело дыша, Чарли вытер на бегу лоб когда-то чистым носовым платком. До конца тоннеля осталось совсем немного.
   Они выскочили из тоннеля в огромный подвал, заставленный вешалками с дешевой одеждой, но нарочито американской по виду. Это было сделано специально, чтобы такие люди, как Мули, могли незаметно смешаться с уличной толпой и, не вызывая подозрений, добраться до своих конечных пунктов – в Мексике, США, Канаде. Сейчас эту одежду предстояло сжечь.
   – Бросайте бумаги на пол! – крикнул женщинам Мули. – И сами ложитесь!
   Неужели он задумал сжечь их вместе с одеждой и документами… Даже Ланг не мог поверить в это и кинулся к нему.
   – Спокойно, старик, если хочешь уйти вместе с нами! – прорычал тот и вогнал откуда-то появившийся у него в руке нож в живот одной из официанток. На передник брызнула кровь, бедняжка пронзительно закричала и упала. Подвал наполнили горестные вопли всех женщин. Мули кинулся с ножом ко второй жертве, остальные четверо открыли огонь по заложницам.
   Ланг выронил автомат, стиснул ладонями уши и закрыл глаза, чтобы не слышать и не видеть происходящего, но он кожей ощущал, как льется кровь, и не мог заглушить предсмертные крики умирающих.
   В нос ему ударил резкий запах бензина.
   Он открыл глаза.
   Мули поливал из канистры тело той женщины, которую убил первой, и бумаги вокруг нее. Его сообщники валили вешалки с одеждой на тела других заложниц и тоже выливали на них содержимое канистр.
   Чарли потянулся за своим автоматом, валяющимся на полу, но быстро отдернул руку. Оружие было покрыто кровью. Он отшатнулся, поскользнулся и едва не упал. Ланг опустил голову и посмотрел вниз – по полу расплывались увеличивающиеся с каждой секундой лужи крови.
   Он заплакал.
   – Ты что? – прикрикнул на него Мули. Он подошел, поднял автомат и протянул его Чарли. – Держи и больше не бросай, чистоплюй.
   Ланг взял оружие и чуть не выронил его снова. Мули тем временем вытащил из кармана зажигалку, скомкал лист бумаги, поджег его и бросил самодельный факел на одно из тел, облитых бензином.
   – Палач…
   Чарли даже не понял, что это слово произнес он.
   Мули лишь засмеялся и толкнул его в спину.
   – Вперед!

* * *

   Холден услышал запах издалека. Это была сильная бензиновая гарь и сладковатый запах еще чего-то, напоминающий зловоние разлагающейся плоти. Он сорвал с лица маску, Лютер сделал то же и простонал:
   – О, Боже…
   Дэвид вдохнул и почувствовал, как по спине забегали мурашки. Они ускорили бег по тоннелю, стараясь как можно скорее достичь его конца. Холден старался не думать о боли в ноге, которая с каждым шагом пронизывала все его тело.
   Друзья завернули за угол и увидели впереди отблески пожара. Запах бензина усиливался. И другой запах тоже.
   Они выскочили в огромное подвальное помещение и перед ними открылась ужасная картина – на полу полыхало пламя, жадно пожирая разбросанную одежду и раскиданные по ней женские тела. Некоторые из них корчились в предсмертных судорогах, но надежды на спасение хоть одного человека не оставалось.
   Холден упал на колени, и по его щекам потекли слезы.
   – Сучьи дети… – с болью в голосе прошептал Лютер, и до Дэвида донеслись его всхлипывания…
   Через некоторое время Дэвид поднялся, вытер слезы и, не говоря ни слова, они побежали дальше.

Глава четвертая

   Чарли Ланг выбежал из тоннеля на открытый воздух. Его била мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от пережитого потрясения.
   Он ощущал, какие липкие у него руки, но старался не думать о том, чем они обагрены.
   Мули бежал впереди, спеша к ближайшему катеру. Ланг заставил себя последовать за ним.
   Убьют ли они его? Неужели его взяли лишь затем, чтобы убрать? Ведь у него в голове сохранилась вся информация, которую содержали сожженные документы. А может, им еще нужна эта информация и они хотят сохранить ему жизнь ради нее?
   Он ускорил шаг, чувствуя, как колотится в груди сердце, и попытался убедить себя, что все это – лишь ложные страхи. Но как заставить себя забыть о женщинах?
   При воспоминании о кровавой расправе к его горлу подкатил клубок, а на глазах выступили слезы. Мули и двое других были уже у причала.
   Нет, им не удастся убежать. А он всегда может сдаться. Суд простит, ведь американские власти не отличаются мстительностью. Он готов добровольно раскаяться, дать чистосердечные показания, рассказать о десятках других Роджеров Костигенов, которые стараются представить себя суперпатриотами», а на самом деле являются пособниками «Фронта», некоторые – даже его главарями. Тогда и правительство будет обращаться с ним хорошо, поместит куда-нибудь в надежное место под охрану, как важного свидетеля, не больше.
   Он потребует от них такого обращения в обмен на важные данные, которые сгорели в подвале, но остались в его гениальной голове.
   А как же расправа с заложниками?
   Он скажет, что ничего не знает о ней. Они ведь не смогут выцарапать этот кошмар из его мозга. Сейчас он побежит в сторону от катеров и сдастся какому-нибудь сотруднику полиции, ведь они должны быть где-то поблизости.
   Они должны понимать, какую ценность он представляет, возможно, его знают даже в лицо.
   Оставшиеся два главаря тоже добежали до причала и присоединились к Мули. Все пятеро стали прыгать в катера.
   Вдруг Чарли Ланг услышал сзади топот, крики и замедлил шаг. Что там кричат – остановитесь, вы арестованы? Нет, теперь он расслышал четко:
   – Умрите, выродки проклятые!
   Ланг стремительно развернулся, торопясь поднять руки. При свете луны он увидел, как из тоннеля выскакивают двое и стремительно приближаются к беглецам. Оба были в черной одежде, вооруженные, высокие и широкоплечие. Один из них – белый, с копной темных курчавых волос, второй – чернокожий.
   Чернокожий рванулся к нему, Ланг почувствовал сильный удар прикладом в грудь и упал на спину.
   Белый перепрыгнул через него и понесся дальше.
   Чарли со стоном перевернулся на живот, не сводя глаз с двух человек, бегущих к катерам.
   Мули и четыре его дружка открыли стрельбу, те ответили тем же. Один из бандитов упал в воду, но, похоже, был ранен и чернокожий. Он припал на одно колено, схватился левой рукой за правое плечо, но продолжал стрелять одной рукой. Темноту ночи прорезали вспышки очередей. Ланг с трудом дышал от боли в груди, но продолжал наблюдать за происходящим.
   Негр поднялся и продолжил бег к причалу, стреляя на ходу. После выстрелов белого еще один террорист упал замертво. Но один из катеров уже отходил от причала и оба преследователя сосредоточили на нем свой огонь. И внезапно катер исчез. На том месте, где он находился, в небо взметнулся гигантский огненный шар и воздух наполнил тошнотворный запах бензина, напомнивший Чарли о подвале. Горящие куски суденышка медленно падали с высоты.
   Мули стоял на носу другого катера. Он выстрелил еще несколько раз в сторону белого, который подбежал к нему совсем близко, затем отбросил автомат, в котором, должно быть, кончились патроны и выхватил длинный нож, лезвие которого зловеще сверкнуло в отблесках пожара. Ланг подумал, что на нем еще не высохла кровь невинных женщин, которых он недавно безжалостно прикончил.
   Белый с разбега прыгнул с причала в катер, и в его руке тоже оказался нож.
   – Дэвид, дай я пристрелю его! – крикнул чернокожий с начала причала, вскидывая автомат к плечу.
   – Нет!
   И Дэвид бросился на Мули. В вое ветра, треске пожара и шуме волн послышались удары клинков друг о друга.
   Мули удалось отбросить Дэвида от себя, и тот упал на спину. Мули кинулся на него сверху, а Дэвид выкрикнул:
   – Не стреляй, Лютер! Я сам!
   Он стремительно перекатился в сторону, и Мули упал на дно катера. Они вскочили, и снова раздались удары металла о металл.
   Дэвид сделал ложный выпад ножом, затем резко замахнулся левой и ударил противника сбоку в челюсть. Голову Мули отбросило в сторону, но он тут же пришел в себя и прыгнул вперед, целясь ножом Дэвиду в грудь. Но тот ушел в сторону, одновременно провел удар ногой и сбил Мули на дно.
   Тот начал подниматься, но Дэвид прыгнул на него сверху и в языках пламени блеснуло лезвие его ножа. Мули завизжал – этот крик напомнил Лангу предсмертные вопли женщин в подвале, – и от него что-то откатилось. Нож, но что-то еще, несколько небольших предметов…
   – Господи, – Чарли едва не задохнулся. Это были пальцы Мули.
   Затем раздался полный ненависти крик Дэвида:
   – Подыхай, выродок!
   Он еще раз ударил ножом, и Чарли Ланг вскрикнул, потому что увидел, куда вошел клинок – он попал Мули прямо в глаз.

Глава пятая

   Чернокожий показал ему удостоверение в черном кожаном переплете со значком ФБР.
   – Я – Чарлиз Уттингтон Ланг, – простонал тот.
   Его перевернули на спину, заломили руки, и Чарли услышал знакомый, почти успокаивающий звук щелкнувших на запястьях наручников.
   – А я – спецагент Стил из Федерального Бюро Расследований. У меня есть ордер на твой арест по многочисленным обвинениям: участие в антиправительственном заговоре, террористическая деятельность, соучастие в убийствах и многое другое. Ты имеешь право хранить молчание. Все, что ты скажешь, может быть использовано в суде против тебя. У тебя есть право на адвоката…
   Когда он покончил с обычной процедурой оглашения арестованному его прав, Чарли зачастил жалобным голосом:
   – Я вам все расскажу, я дам свидетельские показания, я хочу договориться, прошу вас…
   – Я не имею права обещать тебе что-либо, но передам твою просьбу кому следует.
   Он рывком поднял Ланга на ноги и стал обыскивать.
   – У меня нет оружия. Они заставили меня взять автомат, но я выбросил его. Это были злые люди, агент…
   – Стил.
   – Да, агент Стил. Я пытался остановить их. Я хотел…
   Вдруг Чарли стало страшно. Он увидел, как дрожит рука Стила, сжимающая рукоятку пистолета. Глаза его горели, словно черные угольки, зубы были сжаты, и на шее вздулись вены.
   – Послушай ты, ублюдок, – тихо проговорил он угрожающим тоном. – Я не имею права казнить преступников, я всего лишь их ловлю. Если ты и не получишь смертный приговор, то только потому, что нам нужна информация, которую ты можешь выдать. Но Бог свидетель, что ты заслуживаешь худшего. Так что не доставай меня, иначе ты станешь всего лишь еще одной случайной жертвой. Господи, не дай мне потерять самообладание.
   В эту секунду Стил показался Лангу более опасным, чем Мули со всеми своими сообщниками. И он позорно обмочился.

Глава шестая

   Холден вернулся на материк перед рассветом с той же группой, с которой высаживался на остров. Благодаря стремительным действиям морских пехотинцев, больше никто из заложников не пострадал, кроме тех, которые погибли до и во время взрыва, и женщин, сожженных в подвале. Всего было спасено двести восемнадцать человек, включая обслуживающий персонал курорта на Седар Ридж.
   Было убито или захвачено в плен семьдесят девять террористов из «Фронта Освобождения Северной Америки». Еще несколько десятков мужчин, личности которых не смогли установить сразу, допрашивали для выяснения дальнейших действий относительно них.
   Дэвид шел по берегу вдоль кромки прибоя, удаляясь от сгрудившихся вокруг вертолетов десантников Биффа Лоумэна, вместе с которыми он прилетел. Автомат он отдал Стилу, при себе оставил только пистолет и нож, которые спрятал под куртку.
   Холден медленно переставлял ноги, и морская вода заливала армейские ботинки, смывая забрызгавшую их кровь.
   Далеко впереди в сером утреннем свете он увидел приближающуюся машину.
   Что он скажет Рози? Какими словами опишет устроенную нелюдями бойню и сожжение женщин в подвале?
   Машина подъехала ближе, остановилась, и из нее выскочили Шеперд и Кларк Петровски из спецгруппы Лютера Стила.
   Надо было послушать Рози и не принимать участие в операции на Седар Ридж. Надо было… Он чувствовал, как по груди и по ноге течет кровь из открывшихся ран. Как тяжело идти…
   Холден остановился и медленно опустился на колени в мокрый песок.
   – Дэвид! – закричала на бегу Рози.
   Она подбежала к нему, опустилась рядом и протянула руки.
   – Не прикасайся ко мне, – простонал Холден. – Я весь в крови. Не прикасайся…
   Шеперд замерла на коленях и окинула взглядом его одежду. Она действительно была покрыта пятнами крови. В это время подоспел Петровски.
   – Давайте я вам помогу встать, – наклонился он к Холдену. – Идемте к машине.
   – Не надо, Кларк, – отвел он его руку.
   – Что…
   – Там были женщины и девушки. Больше десяти человек. Они сожгли их…
   Голова Дэвида опустилась на грудь, и он упал лицом в воду. Рози вскрикнула от неожиданности, на секунду потеряв самообладание, но Петровски подскочил и попытался поднять его, чтобы он не захлебнулся.
   – Рози, помоги, – бросил он. – Похоже, что ему пришлось очень нелегко…

* * *

   Рози почистила «Беретту» Холдена – было видно, что из нее много стреляли – и принялась за нож. Вдоль его лезвия шла надпись – «Защитник», в буквах которой запеклись сгустки крови, которые никак на оттирались.
   С Дэвидом в это время находился врач, которого привез Петровски. Открылись раны на ноге и на груди, но это было не так страшно по сравнению с моральным потрясением, которое он пережил. Она видела его глаза и очень встревожилась их выражением, тем, что они в себе таили.
   Она смахнула слезы тыльной стороной ладони. По крайней мере, с Борзым покончено. И, хотя это не означало окончательную победу над ФОСА, операция на Седар Ридж тоже значительно подорвала боеспособность террористов, помешала их зловещим планам и лишила главарей. Кларк сказал ей, что Чарли Ланга захватили в плен, но что все документы бандиты успели уничтожить. Когда он говорил это, на его лице было какое-то странное выражение. Но если то, что знает Ланг, соединить с данными в блокнотах, захваченных у Костигена и Борзого, то, возможно, удастся нанести окончательное поражение ФОСА?
   Может быть…
   Она продолжала тереть ершиком засохшую кровь на лезвии боевого ножа Холдена. Когда же он поправится и придет в себя после того, что видел на острове?
   Когда же наступят спокойные времена и они с Дэвидом заживут счастливой жизнью?
   На глаза Рози навернулись слезы, все перед ней задрожало и надпись на лезвии расплылась.
   Где же она – счастливая жизнь, может, ее и нет вовсе нигде на Земле? Она читала о ней только в книгах и представляла как своего рода частный клуб, вход в который разрешен только по членским билетам. Но у нее такого билета никогда не было.
   Не было его и у Дэвида.

Глава седьмая

   Дмитрию Борзому было очень неудобно сидеть на переднем сиденье «Форда», но ничего другого не оставалось. Он не хотел показать свою слабость перед лицом «Леопардов».
   Они, конечно, знали, что он сильно разбился – это было видно по синякам на лице и руках, не говоря уже о поврежденной груди и ногах, сломанных в трех местах. Но один врач, сочувствующий «Фронту», так искусно наложил на переломы гипсовые повязки, что их почти не было видно под брюками. Были сломаны обе голени и щиколотка. Врач сказал Борзому, что быстрому выздоровлению способствует его общее хорошее состояние, физическая подготовленность и сравнительная молодость. А тому даже такое выздоровление не казалось быстрым, так как не терпелось поскорее приняться за свои дела.
   Поэтому он не хотел, чтобы другие знали о том, что у него перебиты ноги и хоть на секунду усомнились в его возможностях возглавить ФОСА в критическое для организации время. Умелое руководство являлось теперь одним из самых важных факторов продолжения войны, наряду с привлечением к вооруженной борьбе «Леопардов» и других уличных банд во всех городах Америки. Сейчас на их плечи ляжет основной груз сопротивления властям, до того времени, пока он не проведет массовую реорганизацию ФОСА. Но на это потребуются недели или даже месяцы.
   Ровно две недели прошло с того дня, когда Хэмфри Ходжес неохотно рассказал ему о поражении на Седар Ридж.
   К этому времени, конечно, у ФБР, ЦРУ, полиции и других правительственных органов США, Канады и Мексики уже есть показания Чарли Ланга и аресты руководящих членов «Фронта» идут по всей Северной Америке. К сожалению, у Ланга феноменальная память. Борзой уже знал о двухстах арестах, но следует ждать еще большего их числа.