Экслер Алекс. Ария князя Игоря, или Наши в Турции

   — Ну, — благодушно сказал Игорь слегка заплетающимся языком, — а теперь — дискотека!
   — К-какая такая дискотека-мискотека? — также слегка заплетающимся языком спросила Ира. — Лично я не г-готова ко всяким попрыгайствам.
   — Правильно говорить — рукодрыжествам и ногомашествам, — поправил ее Игорь. — И пофиг, что не готова. Ты должна быть всегда готова. Как подруга боевого армянского князя. «Если завтра война-а-а-а-а, если завтра в похо-о-о-од», — вдруг завыл Игорь на весь ресторан так, что официанты, убирающие на столах, стали испуганно оборачиваться.
   — Иногда я думаю, — призналась Ира, — что лучше бы я была подругой какого-нибудь тихого еврейского юноши, который бы не орал постоянно, как больной слон, и не третировал бы меня все время.
   — Вы ставите нереальные задачи, — сказал Игорь, доставая сигарету. — Где ж я тебе на ночь глядя еврейского юношу найду? Кроме того, мне не нравится, что ты с такой легкостью изменяешь свои планы относительно бундеса. Мне была поставлена задача найти бундеса — я ищу бундеса. Никаких еврейских юношей мне не заказывали, у меня все ходы записаны.
   — Все равно, — упрямо сказала Ира, — на дискотеку я не пойду. Я не в состоянии.
   — Я тоже не пойду, — заметила Лена. — Мне хочется упасть в постель и предаться мечтам. Или снам. Короче говоря, чему-то нематериальному.
   — Что происходит? — изумился Игорь. — Вас свалила всего-навсего одна бутылочка коньяку? Посмотрите на нас: мы литровую бутыль текилы на двоих выдули и ни в одном глазу.
   — Ага, ага, — сказала Лена, — особенно Серега.
   Игорь посмотрел на Сергея. Тот сидел на стуле и крепко спал, всем своим видом демонстрируя неусыпное внимание и благожелательное участие в общем разговоре.
   — Так, — стальным голосом сказал Игорь. — Это еще что такое?
   С этими словами он пнул ножку стула, на котором сидел Сергей. Тот вздрогнул и проснулся.
   — С добрым утром, Пхеньян, — сказал Игорь саркастично. — Как спалось? Что снилось? Эротические сны не мучили?
   — Мне снилось, — невозмутимо ответил Сергей, — что впервые за много лет никто не мешает мне тихо и спокойно предаться собственным мыслям. Что ни одна зараза не посмеет разбудить меня, ударив своей ножищей по изящной ножке моего стула. Мне снилось, что никто не орет на меня, не пинает, не дергает, не кричит, не вопит…
   — Короче говоря, — хладнокровно сказал Игорь, — тебе снились какие-то жуткие утопии, поэтому хорошо, что я тебя разбудил. Ты лучше вот что скажи — на дискотеку пойдешь?
   — Обязательно, — сказал Сергей. — Мы бодры и веселы. Я хочу песен, света и развлечений. Тем более что я выспался.
   — Вот молодец, хвалю, — сказал Игорь. — А наши боевые подруги, между прочим, полностью спеклись. Они — представляешь? — отказываются нас сопровождать. И какие они после этого получаются боевые подруги? Отвечаю — никакие. Смех один, а не боевые подруги.
   Сергей посмотрел на «боевых подруг». Они ответили ему жалобными взглядами, и было понятно, что ни на какую дискотеку девушки уже не пойдут.
   — Что, правда сломались? — спросил он у Лены. — И на танцы не пойдем?
   — Нет, на танцы не пойдем, однозначно, — заявила Лена. — Я несколько дней назад проходила мимо этой дискотеки, а там такое заводили, что после бутылки коньяка это слушать нельзя однозначно — будут неприятности.
   — Боже, — спросил Игорь, — что же там такое заводили?
   — «Отпетых мошенников», — объяснила Лена. — Я просто как-то по телевизору это видела — жирный парень, у которого со щек мед капает, поет: «Поцелуй меня уже, восемнадцать мне везде». Я не понимаю, как это можно выдержать, даже если и не видеть жирного парня. От одного звука его голоса тошнит со страшной силой.
   — Экие вы все нежные, — скривился Игорь. — Меня, например, аналогичным образом клинит от Тани Булановой. Но ее обожают почти все девчонки в конторе и постоянно заводят. Я уже обещал начать массовые расстрелы — не помогает. Приходится терпеть. Впрочем, я не спорю с тем, что эти «Отпетые мошенники» — полные негодяи. Просто-таки отпетые.
   — Вроде, — сказал Сергей, — я смутно помню, что этот идиотизм «Руки вверх» поют, а не «Отпетые мошенники».
   — Всех бы их руками вверх, — кровожадно сказал Игорь, — и к Вике — в калясики играть. Все они мерзавцы — отпетые руки вверх!
   — А я о чем? — сказала Лена. — Значит, на дискотеку не пойдем?
   — Как это не пойдем? — обиделся Игорь. — Конечно, пойдем. Если вы не бойцы, мы с Серегой пойдем. Будем сегодня зажигать со страшной силой.
   — Мы не бойцы, — призналась Ира. — Например, я иду сейчас спать.
   — Я тоже, — сказала Лена.
   Сергей вопросительно посмотрел на девушку. Та состроила гримасу — мол, прости, друг, сегодня не до развлечений.
   — Ну и ладно, — сказал Сергей. — Тогда мы на дискотеку.
   — О, молодец, — обрадовался Игорь. — Пошли, а то уже засиделись.
   Компания поднялась из-за стола и вышла на улицу. Сергей с Леной отошли в сторону. Лена молчала. Сергей тоже. Он толком не знал, что сказать.
   — Кстати, — вдруг спросил он. — Ты действительно настолько хорошо разбираешься в коньяке?
   — Да нет, конечно, — ответила Лена.
   — Тогда как ты так быстро определила, что коньяк поддельный? — поинтересовался Сергей.
   — А он не поддельный, — ответила Лена. — Он вполне нормальный. Я специально это сказала, чтобы Игоря подловить. Он и подловился, хотя строил из себя великого знатока…
   — Понял, — сказал Сергей. — Так, это… Так ты куда?
   — К себе, — сказала Лена, — спать. Если честно, меня этот коньяк подкосил. Все-таки мы выпили бутылку на двоих.
   — Я вам честно помогал, — заметил Сергей.
   — Да, но только в самом начале, — сказала Лена. — В общем, милый, я пошла спать, а ты составь Игорю компанию, раз уж ему хочется куролесить. А то Ира тоже уже никакая, и если Игоря оставить с ней один на один, то… То мне ее жалко.
   — То есть, — печальным голосом спросил Сергей, — ты меня отправляешь вроде как из человеколюбия?
   — Сержик, ну прекрати, — улыбнулась Лена. — Никто тебя не отправляет, с чего ты взял.
   — Значит, мне можно после дискотеки прийти к тебе? — спросил Сергей.
   — Нет, сегодня не нужно, — мягко сказала Лена. — Я действительно хочу лечь спать. Завтра увидимся.
   Сергей совершенно разобиделся.
   — Ну Сержик, ну не куксись, — попросила Лена, однако Сергей был непреклонен.
   — Алло, — вдруг раздался голос Игоря, который, судя по всему, распрощался с Ирой и был готов к новым свершениям. — Вы там до завтра будете прощаться? Серег, нас ждут на дискотеке. Сказали, что без нас не начнут.
   — Ладно, — сказал Сергей обиженно и сурово, — мы пошли. Дискотека ждет. Спокойной ночи.
   Он развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел к Игорю, даже не дожидаясь ответа. Впрочем, Лена ничего не сказала, а тоже развернулась, догнала Иру, и девушки вместе пошли по направлению к отелю.
   — Господин полковник! Лейтенант Серега явился по вашему приказанию, — доложился Сергей, представ перед Игорем.
   — К разврату готов? — строго спросил Игорь.
   — Со страшной силой, — подтвердил Сергей. — Я с подругой рассорился, поэтому хочу напиться, натанцеваться и…
   — Что и? — поднял брови Игорь.
   — И хорошо провести время, — объяснил Сергей.
   — Принято, — сказал Игорь. — Пошли на дискотеку…
   На дискотеке уже играла музыка, хотя народу было еще очень мало.
   — Странно, — сказал Сергей. — В прошлый раз там с самого начала народу было — вагон. А сейчас вообще все пусто.
   — Плохо, — сказал Игорь. — Мы же не будем вдвоем танцевать. Нужно каких-нибудь девчонок подцепить, чтобы наших позлить.
   — Давай, — легко согласился Сергей. — Мне Ленку обязательно нужно позлить. Я на нее в обиде.
   — Я, в общем, догадываюсь почему, — сказал Игорь, — но если тебе хочется, могу изобразить искреннее удивление и спросить, на что именно такие обиды, чтобы ты мне излил душу. Тебе же хочется излить душу?
   — Хочется, — признался Сергей. — Ты же мой единственный друг. Но тогда сначала надо выпить. Я не настолько выпил, чтобы изливать душу. То есть позывы-то уже имеются, но пара сдерживающих центров еще остались.
   — Да не вопрос, — сказал Игорь, — выпьем. Только что? После текилы пить джин с тоником я как врач категорически не рекомендую. А больше тут вроде толком ничего и нет.
   — Тут есть коньяк, — сказал Сергей. — Можем выпить коньяка, раз он у нас на столе уже присутствовал.
   — Воображаю, какой тут коньяк, — поджал губы Игорь. — Вряд ли мы сможем пить эту гадость. Впрочем, у меня есть мысль. Мы идем в бар — он еще не закрыт — и там берем себе того же «Мартеля». За деньги они наливают правильную выпивку.
   — У меня есть еще более классная мысль, — сказал Сергей. — Мы никуда не идем и берем коньяк здесь. Бесплатно. Если он совсем плохой, тогда идем туда, где с нас сдерут за поддельный коньяк по пять баксов за дринк. Между тем нам по одному дринку не хватит. Если я решил излить душу, мне нужно много дринков.
   — Старик, я ничего не имею против, — сказал Игорь, озабоченно глядя на друга, — однако ты помни, что завтра — дайвинг. Учти, что погружаться с больной головой — очень и очень неприятно. А у нас деньги плочены.
   — Не боись, — беззаботно махнул рукой Сергей, — я себя полностью контролирую.
   — Ну хорошо, — по-прежнему озабоченным голосом сказал Игорь, после чего друзья взяли себе два коньяка в баре и сели за столик.
   — М-да, — сказал Игорь, отпив из здорового пластмассового бокала. — Коньячок, конечно, так себе. Но зато налили от души.
   — Пить можно, — вынес вердикт Сергей. — А это самое главное. В конце концов, «Мартель» сегодня тоже пили поддельный — и ничего.
   — Как это ничего, — удивился Игорь, — когда девчонки сломались, как спички?
   — Кстати, — решил заложить проштрафившуюся подругу Сергей, — Лена призналась, что она насчет коньяка пошутила. Он не поддельный. Она сказала, что просто хотела тебя подловить — и подловила.
   — Да? — поднял бровь Игорь. — Бедная девочка. Опять она промахнулась. Потому что «Мартель» точно был поддельный. Она, может, и пошутила, но я-то не шутил. Металлический привкус — его ни с чем не спутаешь.
   — А в этом коньяке есть металлический привкус? — спросил Сергей, который приподнял свой стакан и стал его внимательно рассматривать, как будто металлический вкус также должен был давать металлический отблеск.
   — В этом коньяке нет металлического вкуса, — сказал Игорь, отхлебнув большой глоток.
   — Как это так? — удивился Сергей. — Ты же сказал, что коньяк — паршивый.
   — Ну да, — согласился Игорь, — дешевка. Бесплатно другого не наливают. Но он паршивый, а не поддельный, поэтому в нем нет металлического привкуса. Металлический привкус есть только в поддельных коньяках.
   Сергей задумался.
   — Я понимаю, — сказал Игорь, — что это сразу понять очень сложно. Но, может, ты и пытаться не будешь, а просто расскажешь о своих сложных взаимоотношениях с Еленой, раз уж решено, что ты будешь изливать душу?…
   — Тогда нужно еще коньяка, — твердо сказал Сергей, допивая свою порцию. — Я схожу.
   — Ну сходи, сходи, — сказал Игорь. — Только что-то ты частишь, мой друг. Надеремся — все забудем.
   — Я этого и добиваюсь, — объяснил Сергей и отправился к бару…
   — Ну, — спросил Игорь, когда Сергей вернулся с добычей, — что у вас там произошло?
   — Она ушла спать одна, — объяснил Сергей.
   — Ну и что? — спросил Игорь, с некоторым отвращением отхлебнув из своего стакана. — Ирка тоже ушла спать одна, но я же из этого не делаю трагедии, правильно?
   — Правильно, — подтвердил Сергей. — Но ты с Иркой знаком давно, а мы с Леной только вчера первый раз, так сказать… ну, ты понял.
   — Как это первый раз? — удивился Игорь. — А в Памуккале? Она сама сказала, что вы на одной постели спали.
   — Ну да, спали, — сконфуженно признался Сергей. — Но там ничего не было.
   — Ты не стесняйся, — великодушно сказал Игорь. — Случаи — они разные бывают. Я как-то три ночи подряд спал в одной постели с некоей девчушкой, и она мне ничего не позволяла. У меня чуть мозги не закипели.
   — Как не позволяла? — удивился Сергей. — Чем она это мотивировала?
   — Ничем, — объяснил Игорь. — Просто не позволяла — и все. Потом, правда, выяснилось, что у нее был жених. Но это выяснилось, когда она уже позволила.
   — Очень это все сложно, — признался Сергей.
   — Жизнь — она вообще сложная штука, — важно изрек Игорь и снова отхлебнул из своего стакана.
   — Но дело в том, — продолжил Сергей, — что в Памуккале я был сильно пьяный и просто сам заснул.
   — Верю, — кивнул Игорь. — В Памуккале все мы были сильно пьяные. Лично я заснул в ванне. Меня только утром Ирка оттуда вытащила.
   — Поэтому что-то произошло только вчера ночью, — объяснил Сергей. — Теперь ты понимаешь, почему я сильно обиделся?
   — Не очень, — признался Игорь. — Раз вчера ночью что-то произошло, так зачем обижаться-то? Или как-то не так произошло?
   — Наоборот — просто супер, — объяснил Сергей. — А сейчас она ушла в свой номер и даже не пригласила меня к ней зайти после дискотеки. Вот я и обижен. — И Сергей сделал большой глоток коньяка.
   — А на черта ты ей там нужен после дискотеки? — хладнокровно спросил Игорь. — Девушка много выпила, устала и хочет спать. Ну и нехай спит. Ты-то что переживаешь? Ты на ней жениться собрался, что ли? Создавать семью? Серег, очухайся, приди в себя! Это курортный роман. Встретились, мило провели время, разошлись. Она же вообще из Питера. Продолжения романа не последует. Так что зачем переживать-то?
   Сергей задумался. Игорь был прав по всем статьям.
   — Все равно мне скучно, грустно и обидно, — сказал он упрямо, чувствуя, что мысли под воздействием весьма солидной дозы алкоголя начинают основательно путаться.
   — Старик, старик, — осадил его Игорь, — ты тут нюни-то не разводи. Сам знаешь, что я этого не люблю. Ну бортанула тебя Ленка, так что с того? Она же не навсегда бортанула, а только на сегодняшнюю ночь. Познакомься с какой-нибудь другой теткой, и все дела.
   — Не хочу с другой, — упрямо мотнул головой Сергей. — Мне Ленка вполне подходит.
   — Ну, тогда сегодняшний вечер проведи один — раз ты решил стать моногамным абстинентом, — а завтра снова будешь с Ленкой, — предложил Игорь.
   — Что такое моно… моногамный абстинент? — спросил Сергей, мысли которого изрядно путались.
   — Это когда ты хранишь верность одной женщине, — объяснил Игорь.
   — Странно, — сказал Сергей, задумчиво глядя в свой опустевший стакан. — Я всегда думал, что абстинент — это когда ни-ни!
   — Так и есть, — подтвердил Игорь. — Если ты хранишь верность одной женщине, то потенция понижается, понижается, пока не исчезнет совсем. Доказано лучшими врачами-офтальмологами. Страшное дело, между прочим. Так что я бы на твоем месте поберегся.
   — Я не утверждаю, что готов стать моногамным абстинентом на всю жизнь, — объяснил Сергей. — Я планирую моногамить во время отдыха. Осталось вроде дня три. Вряд ли за этот срок моя потенция уйдет в полную абстиненцию.
   — Серег, — потрясенно спросил Игорь, — ты стал сочинять стихи?
   — Нет, — ответил Сергей, — это случайно получилось. Вероятно, божий дар.
   — Я потрясен, — сказал Игорь, допивая свой коньяк.
   — Отлично, — сказал Сергей. — Кстати, а почему ты мне никогда не рассказываешь о своих отношениях с женщинами? Я тебе душу изливаю постоянно, а ты — как закрытый сейф.
   — А зачем тебе мои взаимоотношения с женщинами? — полюбопытствовал Игорь.
   — Ну, — сказал Сергей, — в просветительских и обучательских целях. Я всегда тебе завидовал. Хотя, впрочем, помню случаи, когда и тебя тетки доставали. Мне хочется подробностей.
   — Ладно, — махнул рукой Игорь, — фиг с тобой. Сегодня — но, заметь, только сегодня — ты можешь спросить меня о любых моих делах. Но не здесь, а на берегу. Я не могу общаться на этой дискотеке, когда над ухом все время что-то орет, а мимо проходят девушки, касаясь моей руки своими волнующими бедрами.
   — Пойдем на берег, — предложил Сергей. — Только коньяка еще возьмем.
   — Коньяку, — поправил его Игорь. — Правильно говорить — коньяку.
   — Лингвисты не пришли к общему мнению на этот счет, — сообщил Сергей.
   — Нашел у кого спрашивать, — фыркнул Игорь. — Зато офтальмологи пришли к общему мнению. Дались тебе какие-то паршивые лингвисты. Давить их вообще!
   — Однозначно, — согласился Сергей, после чего они с Игорем встали, взяли себе еще по коньяку и отправились на берег — слушать волнующие истории о взаимоотношениях Игоря с женщинами…
   — На берегу, — слегка заплетающимся языком запел Игорь, — так оживленно, людно…
   Сергей внимательно посмотрел вокруг. Они сидели на пляже, где вокруг, насколько хватало блеклого света луны, не было видно ни одной живой души.
   — С-старик, что именно ты называешь «оживленно»? — поинтересовался Сергей у друга.
   — Ну, мы-то с тобой — живые? — спросил Игорь, прекратив петь.
   — В-вроде да, — подумав, ответил Сергей. — Не с-совсем, но пока еще живые.
   — Значит, здесь оживленно, — объяснил Игорь. — И людно. Ведь мы с тобой — люди?
   — Люди, — подтвердил Сергей, чувствуя, что его мысли уже изрядно путаются. — Однако мы с тобой хотели излить тебе душу. Ты с-сказал, что я сегодня могу задавать любые вопросы.
   — М-можешь, — сказал Игорь с некоторым усилием. — Спрашивай, ч-что хочешь. Можешь спросить, например, когда родился и умер Кромвель.
   — Меня Кромвель с его бабами не интересует, — объяснил Сергей. — М-меня ты интересуешь. С твоими бабами. Я хочу понять, почему у меня ничего не получается, а у тебя все получается.
   — Слушай, — вдруг сказал Игорь, поднимая вверх пластмассовый стакан с турецким коньяком. — К-какого черта ты заставил меня п-пить эту мерзость? Я тебе х-хотел прочитать п-правильную и умную лекцию, чтобы вправить тебе мозги, а теперь меня душит депрессняк и тянет излить душу. Я не могу тебе изливать душу — это неправильно п-прежде всего с точки зрения твоего воспитания.
   — Почему это н-неправильно с точки зрения моего воспитания? — на всякий случай обиделся Сергей.
   — Потому что я для тебя должен быть идеал, недоступный кумир, — объяснил Игорь, продолжая разглядывать свой стакан.
   — Ты и есть для меня почти идеал, — признался Сергей. — Не во всем, конечно… Не в еде — нет, только не в еде! Но в отношениях с женщинами — идеал. Ты же знаешь. У меня все плохо с женщинами. Они меня не слушаются и третируют. И Алка ушла…
   — Речь о том, — сказал Игорь, — что, хотя я бы с удовольствием обсудил с тобой правильность ухода Алки и безусловную полезность этого ухода для тебя, сейчас мы должны поговорить обо мне. О моих взаимоотношениях с женщинами. Я чувствую потребность раскрыть тебе глаза. Почему это происходит со мной — не знаю. Вероятно, от плохого коньяка.
   — Правильно говорить — коньяку, — поправил его Сергей. — Так решили офтальмологи. Ты сам говорил.
   — К черту этих офтальмотологов, — решительно заявил Игорь. — Копаются в глазах, а жизнь идет мимо.
   — Старичок, ты не расслабляйся, — сказал Сергей. — Выпили — так ведите себя достойно.
   — Все выпили, — мотнул головой Игорь. — Ты тоже пьян, как павиан.
   — Не спорю, — сказал Сергей. — Но это специально. Мы должны излить тебе душу.
   — Давай, — сказал Игорь, — изливай.
   — Я лучше спрошу, — предложил Сергей.
   — Хорошо, — кивнул Игорь. — Но только не про Кромвеля.
   — Почему у тебя все получается с женщинами? — спросил Сергей. — В чем секрет?
   Игорь задумался. Сергей с замиранием сердца ждал ответа, одновременно стараясь не заснуть.
   — Старик, — тихо и печально сказал Игорь. — Я должен тебе открыть одну страшную тайну. Но поклянись, что ты никогда, никому, ни под каким видом и ни под какими пытками ее не выдашь.
   — Клянусь всем самым святым, что у меня есть, — поклялся Сергей, подняв свой стакан.
   — А это что? — заинтересовался Игорь.
   — Кот Гамлет, разумеется, — объяснил Сергей. — Что же еще?
   — Хорошо, — сказал Игорь, — я тебе верю. Так вот. Рассказываю страшную тайну… — С этими словами Игорь снова приподнял свой стакан и начал его внимательно разглядывать.
   — Так в чем тайна? — не выдержал Сергей муки ожидания.
   — Тайна в том, что в мире нет равновесия, — веско сказал Игорь.
   — Хорошо, — кивнул Сергей, — можешь быть уверенным в том, что я никому не расскажу. Но как это относится к правильности взаимоотношений с женщинами? Их надо качать туда-сюда, чтобы уравновесить?
   — Нет, дело не в этом, — сказал Игорь. — И вообще — не перебивай ни фига. Ты меня сбиваешь с нужного лада.
   — Хорошо, хорошо, — успокоил его Сергей. — Я буду просто сидеть и слушать.
   — Так вот, — продолжил Игорь. — Никакого равновесия не существует. Это означает, что если меня любит какая-то женщина — умная, красивая, самостоятельная и так далее, — любит со страшной силой, до дрожи в руках, до потемнения в глазах, — я ее при этом ни черта не люблю. Вот всем она хороша, как говорится — совет да любовь. Но я ее не люблю. Я могу проводить с ней время, ездить с ней в отпуск, даже жить с ней в одной квартире — сути дела это не меняет.
   — Бывает, — согласился Сергей. — Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает…
   — Красивые стихи, — сказал Игорь грустно. — В тебе проснулся талант.
   — Это не я придумал, — признался Сергей. — Это старая песня.
   — Не скромничай, — сказал Игорь. — Все равно классно.
   — Не будем обо мне, — предложил Сергей. — Будем о тебе. Так что?
   — Хохма в том, — продолжил Игорь, — что при наличии отсутствия равновесия в этом мире все очень сбалансировано.
   — Это звучит парадоксом, — подумав, сказал Сергей, — а в нашем нынешнем состоянии такие штуки ни к чему. Я тебя попрошу не употреблять подобные конструкции, потому что я могу напрячься и тогда мозг отключится совсем. Его нельзя перегружать.
   — Тихо, — сказал Игорь с интонациями Маргариты Паллны из «Покровских ворот». — Ты слушай, вникай… Короче говоря, сбалансированность заключается в том, что эта влюбленная в меня дама всегда бывает отомщена. В нее обязательно влюбляется какой-нибудь парень — красивый, умный, перспективный и самостоятельный, — который готов не только носить ее на руках и полностью обеспечивать на всю жизнь, но и просто целовать ее следы на песке — до того влюбленный.
   — Так, — сказал Сергей. — И что?
   — Ничего. Кроме того, я, будучи таким гордым, холодным и неприступным, сам, в свою очередь, влюбляюсь в какую-нибудь девушку. Разумеется, она самая красивая и самая умная на свете. И это не любовь, это фактически страсть! Я готов носить ее на руках, обеспечивать на всю жизнь и целовать ее следы на песке.
   — Постой, — сказал Сергей, осененный страшной догадкой. — А эта девушка, в свою очередь, влюбляется в того парня, который влюблен в ту девушку, которая влюблена в тебя?
   — Нет, — испуганно сказал Игорь, — это уже будет Шекспир. Мы же говорим о реальной жизни. Но ты мыслишь правильно. Хохма в том, что девушка, в которую влюблен я, в меня не влюблена. Она влюблена в другого. Который не любит ее, а любит другую.
   — Боже, — сказал Сергей. — Надеюсь, это единичный случай?
   — В том-то и дело, — признался Игорь, — что это печальная закономерность. Это трагедия всей жизни, причем далеко не только моей. Во всей этой чертовой любви один любит, другой позволяет себе любить. И тот, который позволяет, в конце концов сам нарвется на любовь без взаимности. А любовь без взаимности, старик, это почти так же страшно, как убыточное предприятие. Пашешь, пашешь, всего себя изводишь, а в результате — полный ноль. Точнее, полный минус.
   — Да, я знаю, — сказал Сергей. — У меня несколько раз была любовь без взаимности. Но я не предполагал, что такое бывает у тебя.
   — Я тоже человек, — признался Игорь. — Хотя и из лучших. Но богатые тоже плачут. Просто они в этом не признаются.
   — С другой стороны, — сказал Сергей, — ну, любовь без взаимности — и что? Не получил взаимности — отвалил искать другой вариант.
   — Это все только на словах, — печально сказал Игорь. — На деле я это все терпел два года. Причем об меня вытирали ноги по полной программе.
   — Не может быть, — поразился Сергей. — Я не верю в это.
   — Ну, я же сам признаюсь, — сказал Игорь. — Была такая девушка с редким именем Деля…
   — Подожди, — сказал Сергей. — За это срочно нужно выпить…
   Друзья чокнулись своими пластмассовыми стаканами и дружно отхлебнули коньяка.
   — Так вот, — продолжил Игорь. — Она, кстати, действительно была красавица и умница. Знаешь, такая восточная красота…
   — Не знаю, — ответил Сергей. — У меня никогда не было восточных красот. А мою собственную восточную красоту действительно красотой не назовешь.
   — Короче говоря, — сказал Игорь, — любил я ее — до умопомрачения. Просто с ума сошел совершенно. Носил ей цветы букетами, делал какие-то безумные подарки, ездил с ней по разным странам, предвосхищал каждое желание, в общем, поплыл совершенно. Даже в Париж на выходные три раза летали, хотя с финансовой точки зрения это полный идиотизм.