Страница:
— Да, я понимаю, — посочувствовал другу Сергей. — А она?
— А она — никак, — признался Игорь. — Сначала вроде вся такая любовь-морковь. Ну, ей, конечно, было приятно, что я так безумствую, однако буквально через пару месяцев я стал чувствовать, что моей дорогой Делечке все глубоко пофиг. Телом, что называется, она была со мной, а в душу не пускала ни на грамм. Подарки принимала, в поездки ездила, на всякие тусовки меня сопровождала — но и только-то. Но сначала я на это внимания не обращал. Типа, она со мной — значит, все путем. Тем более что она вообще всегда была спокойная, как танк. Я и думал, что она меня просто так спокойно любит. В глубине души… Но где-то через год начались проблемы. Причем серьезные.
— Я внимательно слушаю, — сказал Сергей.
— Сначала она стала ходить на встречи с какими-то подругами. Причем и раньше она ходила там с кем-то встречаться, но раньше это было раз в пару месяцев, а сейчас — раз в неделю, а то и чаще.
— Сейчас — это тогда? — переспросил Сергей.
— Ну да, — раздраженно ответил Игорь. — По-моему, это очевидно, что тогда. Тем более что это все было не так давно. Ты что, пьяный совсем, не врубаешься?
— Ни черта я не пьяный, — обиделся Сергей. — Я просто хочу все уточнить, чтобы все было уточнено.
— Уточнил?
— Уточнил. Теперь все понятно. Ты употребляешь нынешнее время для иллюстрации прошлого времени.
— Можешь считать так, — нетерпеливо сказал Игорь. — Считай, как тебе удобно. Короче, она стала часто уходить на какие-то встречи с подругами. Потом стала иногда отказываться со мной куда-то ездить. Например, отказалась от очередного уикенда в Париже.
— Это уже хамство, — возмутился Сергей.
— А я о чем? — согласился Игорь. — Но хохма в том, что когда я, разозлившись, решил слетать один, она как будто даже обрадовалась.
— Я бы на твоем месте задумался, — веско сказал Сергей.
— Блин, понятное дело, что я не просто задумался, а совершенно озверел, — вскипел Игорь. — Я тот год даже вспоминать не хочу. Сплошные скандалы. Я даже до того дошел, что стал ее выслеживать.
— Поверить не могу, — сказал Сергей. — Я тебя в роли ревнивца вообще не представляю.
— И тем не менее, — признался Игорь. — Следил за ней, проверял карманы, даже в сумочке рылся.
— Ну это уже последнее дело, — пожурил друга Сергей. — В сумочке — это покушение на частную жизнь.
— Совершенно верно, — сказал Игорь, — именно это я и хотел выяснить — есть ли у нее частная жизнь, помимо частной жизни со мной. И знаешь, что оказалось?
— Что есть, — предположил Сергей.
— Именно. Она встречалась с каким-то парнем. Студентиком, который моложе ее лет на пять. Ни кожи ни рожи. У него даже машины не было, она сама такси брала.
— Кошмар, — посочувствовал Сергей.
— И ты знаешь, — грустно сказал Игорь, — я вот так все буйствовал, все буйствовал, а потом как-то увидел, как она на него смотрит… Ты не поверишь, она на него смотрела точно так же, как я на нее. И тут стало понятно, что можно орать, скандалить, запирать ее дома, дарить ей подарки, увозить на край земли — все это бесполезно. Пройдет еще месяц-два, и она от меня просто уйдет.
Игорь замолчал и стал потягивать коньяк из стакана.
— И что ты сделал? — спросил Сергей.
— Я все-таки сумел сделать единственно правильную вещь, — ответил Игорь, — после серии совершенно кошмарно идиотских глупостей… Расстался с ней. Все резко оборвал, но зато сохранил хорошие взаимоотношения. До сих пор с ней перезваниваемся иногда.
— И… — начал было Сергей, но потом остановился.
— И с кем она сейчас? — спросил Игорь. — С тем студентиком. Он работает в какой-то конторе баксов за триста. Ему вообще в этой жизни мало что надо. Снимают какую-то дурацкую квартирку у черта на рогах. Она говорит, что счастлива. Вот поди и пойми этих баб. Никогда их не поймешь, никогда…
— Ну, это все старая песня, — сказал Сергей. — Типа, с любимым рай и в шалаше — и все такое…
— Я тот год даже и вспоминать не могу, — признался Игорь. — Сам себе противен становлюсь. Кричал, орал, унижался, просил, требовал, умолял. С половиной знакомых рассорился. И как вспомню ее взгляд… Знаешь, вот ты стоишь перед ней, орешь, а она сидит на диване — такая красивая-красивая, далекая-далекая — и в глазах читается, что ты ей просто противен. Не так, конечно, чтобы уж совсем не спать с тобой, но все равно противен. И что этим криком-ором ты от нее ни черта не добьешься… Главное — сам это понимаешь, а сделать ничего не можешь. Ходишь, как будто зомбированный. Но объяснение одно — она тебя просто не любит. Будь ты хоть сто раз молодой, красивый, перспективный и богатый, в какой-то момент появится прыщавый студент, в которого она почему-то влюбится. Почему — разумному объяснению не поддается. И она сама объяснить не может.
— Игги, — осторожно сказал Сергей, — но согласись, что она все-таки достойна уважения. Любовь — штука такая. Ведь не прикажешь, правильно?
— Да я ее и не виню, — сказал Игорь каким-то сдавленным голосом и уткнулся в свой стакан.
— Во, блин, дела, — сказал Сергей, которому стало даже как-то неудобно, что он вызвал приятеля на этот разговор. — И что теперь?
— Ничего, — уже нормальным голосом сказал Игорь, который отхлебнул здоровый глоток из стакана. — Живу себе потихоньку, порчу жизнь всяким хорошим девочкам.
— Зачем? Из мести?
— Да нет, — пожал плечами Игорь. — Они-то ни в чем не виноваты. Просто так получается. Ну не могу я забыть всей это истории — не получается. Поэтому подсознательно веду себя как последний гад. Вымещаю на них то, что получил от нее. Вон, Ирку третирую, хотя она — классная.
— Зачем же ты тогда жениться решил? — осторожно поинтересовался Сергей.
— Не знаю, — махнул рукой Игорь, — так получилось. Я подумал, зачем от добра добра искать? Все равно из этого ничего хорошего не получится. Женимся, родим что-нибудь. Я все равно пашу с утра до вечера.
— Старик, но это же неправильно, — сказал Сергей. — А потом влюбишься в кого-нибудь — что будешь делать?
— Влюбляться нельзя, — объяснил Игорь. — Ни под каким видом. Если хочешь себя чувствовать нормально — женись, когда тебя любят, а не когда ты. Ирка меня любит со страшной силой. Это видно. Вот я и женюсь.
— Хорошо, — сказал Сергей. — А что ты будешь делать, если Деля вдруг расстанется со своим студентом и вернется к тебе? Точнее, даже и не вернется, а просто пальчиком поманит? Поскачешь?…
Игорь задумался.
— Ты честно отвечай, честно, — потребовал Сергей.
— Поскачу, — признался Игорь. — Все брошу и поскачу. Хотя знаю на сто процентов, что этого делать нельзя. Но если поманит, я решу, что у меня есть шанс. Хотя никаких шансов у меня нет и быть не может. Она меня не любит. Ей со мной просто удобно. До появления всяких студентов.
— Странные мы, мужчины, существа, — задумчиво сказал Сергей. — Вот ты своим холодным мощным умом знаешь, что ситуация безнадежная, а все равно прыгнешь, как в омут головой. И где твой хваленый мощный ум?
— Кто бы говорил, — вдруг разобиделся Игорь. — Сам же с Алкой чего только не вытворял. Сам ей все простил, забыл, что ли?
— Мы про меня не говорим, — оборвал его Сергей. — Я — известный тютя. Но ты-то — армянский князь! Гроза женщин!
— Я и есть гроза женщин, — подтвердил Игорь. — Пусть все женщины боятся. У меня был только один прокол. Один прокол допускается даже для армянских князьёв. Но больше проколов не будет, клянусь. И с Делькой я больше общаться не буду — обещаю. Выкину ее телефон к черту и звонить больше не буду.
— Кстати, — заинтересовался Сергей, — а кто кому сейчас звонит? Ты ей или она тебе?
— Я ей, конечно, — нехотя признался Игорь. — Она мне сама не звонит. У нее же рай там в шалаше. Она звонки из комфортабельной дали принимает, но сама туда не звонит. Ей как бы пофиг.
— Ну тогда и не звони ей, не терзай себя, — предложил Сергей.
— Я постараюсь, — пообещал Игорь. — Мне самому это все надоело.
— Жениться вам, барин, надо, — сказал Сергей.
— Ну так и я о том же, — сказал Игорь.
Друзья замолчали. Позади них вовсю бухала дискотека и доносились крики танцующих…
— Вот такие дела, — вздохнув, сказал Игорь. — Так что, друг мой, как видишь, у всех свои проблемы. Не суди опрометчиво и все такое.
— Да уж, — сказал Сергей, не зная, что именно в этот момент лучше сказать. — Ну что, пошли на дискотеку?
— Ну ее, — мотнул головой Игорь. — Какая дискотека? Ты на ноги попробуй встать. Мы же сегодня выпили — слона можно утопить. Как мы завтра на дайвинг поедем — не представляю… Но поедем, — в голосе Игоря прорезались стальные нотки. — Не отвертишься…
— Да я и не против, — легкомысленно заявил Сергей. — Конечно, поедем. Тогда что, спать пойдем? Давай допивать?
— Спать пойдем, — сказал Игорь, — но допивать эту дрянь не будем. — С этими словами он вылил остаток своего коньяка на песок. — Вот уж тут завтра кому-то сладко загорать будет…
Сергей сделал то же самое, друзья поднялись и, тяжело ступая, отправились в отель спать. Но перед тем как расстаться в холле, Игорь вдруг остановился и взял Сергея за пуговицу.
— Запомни, — тихо сказал он, — одну вещь.
— Я весь уши, как говорят англичане, — ответил Сергей.
— Женщине нельзя говорить, что ее любишь, — заявил Игорь.
— Она тогда борзеет, как крокодил, — закончил фразу Сергей.
— Точно, — кивнул Игорь. — Не забывай об этом.
— Договорились, — сказал Сергей. — Я завтра Ленке скажу, что ее ненавижу.
— Правильно, — сказал Игорь и покачнулся.
— Старик, — сказал Сергей. — Давай все-таки пойдем спать. Мы здорово набрались.
— Это аксиома, — согласился Игорь. — Но зато мы не борзели. Этого у нас не отнять.
— Точно. Однако нам никто не говорил, что любит, — напомнил Сергей. — Меня, вон, Ленка вообще бортанула, жучка…
— Не говорил, — ответил Игорь. — Бедные мы, несчастные. Но зато у нас есть мы, правильно?
— Подпишусь под каждым словом, — сказал Сергей. — Но целоваться не будем. Я сейчас не в настроении.
— Тогда пойдем спать? — предложил Игорь.
— В разные номера? — на всякий случай уточнил Сергей.
— В разные, — подтвердил Игорь. — Меня же Ирка ждет.
— А меня никто не ждет, — признался Сергей.
— Тогда я, засыпая, буду думать о тебе, милый, — предложил Игорь.
— Договорились, — сказал Сергей. — Пока?
— До завтра. Завтра дайвинг. Я тебя разбужу.
Сергей вместо ответа только тяжело вздохнул, пожал другу руку и отправился к лифту.
Пробуждение традиционно было ужасным. Настолько ужасным, что Сергей даже некоторое время не мог понять, где именно он находится: в Памуккале, после неистовой турецкой ночи, дома в Москве, после отмечания Нового года, или же на Марсе, после… В общем, ему было даже страшно представить, где он был и что он пил, раз уж его занесло на Марс.
Первое время суровые попытки открыть хоть один глаз были совершенно безуспешными. Команды от мозга по нервам хоть и с трудом, но пробирались, однако где-то в районе мышц полностью блокировались, потому что мышцы, справедливо ожидая всплесков жуткой головной боли при любых попытках сокращения, отказывались выполнять какие-либо действия. Однако Сергей попыток синхронизировать различные части своего организма не оставлял, поэтому минут через десять все-таки сумел открыть правый глаз…
Он находился в своем номере. Судя по солнцу, чьи лучи настойчиво продирались сквозь щель почти наглухо задернутой шторы, день был уже в полном разгаре. Голова у Сергея болела так, что и передать было невозможно. Впрочем, можно было провести четкую аналогию с пробуждением в Памуккале, и тогда нынешнее состояние идентифицировалось довольно четко.
«У меня дежавю», — признался себе Сергей и подумал, что вот таких дежавю ему лучше бы избежать. Совсем ни к чему, решил он, по нескольку раз повторять такие дежавюшные сюжеты. Даже одного уже вполне достаточно и, можно сказать, выше крыши.
Страшным усилием воли Сергей заставил себя встать, после чего побрел в ванную, умылся, провел уже ставший привычным комплекс противопохмельных мероприятий, вернулся обратно в комнату и рухнул в постель.
«А теперь, — злорадно подумал Сергей, — я позвоню нашему дорогому Игги и первый раз за весь этот отдых сам его разбужу». Обрадовавшись этой мысли, Сергей снял трубку и только собрался набрать номер Игоря с Ирой, как в его дверь постучали. Сергей чертыхнулся, надел спортивные штаны и побрел открывать…
За дверью стоял Игорь. Но боже, что с ним было! Где следы вчерашней жуткой пьянки?!! Где тяжелая поступь сочетания: хороший коньяк, джин-тоник, плохой коньяк, омерзительный коньяк?!! Куда это все подевалось?!!
— Боже, — сказал Сергей, — что это, Игги? Что с тобой?
— В смысле? — недоуменно спросил Игорь. — Ты имеешь наглость утверждать, что я плохо выгляжу? На себя посмотри, алкоголист проклятый! Рожа — как валенок.
— Попрошу не оскорблять, — с достоинством ответил Сергей, пропуская Игоря в номер. — Я и сам знаю, что сейчас никак не похож на принца Чарльза.
— Вероятно, — рассеянно сказал Игорь, оглядывая комнату, — ты хотел сказать — на принца Уильяма. Потому что на принца Чарльза ты как раз сейчас похож один в один.
— Ты мне другое скажи, — попросил Сергей, решив, что его организм еще слишком слаб для того, чтобы он мог обращать внимание на оскорбления. — Ты скажи, почему у тебя физиономия такая, как будто ты вчера пил только минеральную воду и лег спать в девять вечера?
— Ты, друг мой, — величественно ответил Игорь, — забываешь, что я врач.
— Ну почему же? — ответил Сергей. — Я помню, что ты этот… как его…
— Офтальмолог, — подсказал Игорь.
— Ну да, глазник, — сказал Сергей. — Но мы же вчера не в глаза капали всю эту кошмарную смесь из хорошего коньяка, текилы, джина-тоника и отвратительного коньяка?
— Хороший офтальмолог, — важно заметил Игорь, — разбирается не только в глазах. Кстати, я же тебе говорил, что сначала учился на гинеколога.
— Ну да, я помню, — подтвердил Сергей. — Сначала учился на гинеколога, а потом перебрался слегка повыше. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к самочувствию после жутких пьянок. Раскрой секрет, несчастный Карабас-Барабас! Мне тоже хочется наутро быть таким же гладким и свежим. Что ты для этого сделал? Пили-то мы — одно и то же…
— Да там секреты простые, — махнул рукой Игорь. — Половину ты уже знаешь. Ну и, кроме того, еще имеет смысл слопать пару таблеточек до пьянки, несколько таблеточек после пьянки, примерно за час-два до подъема выпить полтора литра негазированной воды, а после подъема выпить еще кое-какие таблеточки и применить кое-какие средства. Тогда будет все супер.
— Ты должен со мной поделиться всеми этими таблеточками, — твердо сказал Сергей. — Это в твоих же интересах. Тебе должно быть неудобно быть таким цветущим в тот момент, когда я зеленый и пупырчатый.
— Да там таблетки самые обычные, — объяснил Игорь. — Кальций, аспирин, алказельцер и так далее. Плюс — некоторые косметические средства для ухода за лицом.
Сергей внимательно пригляделся — и точно: на лице друга виднелись слабо заметные следы применения какой-то косметики.
— Мужчины не могут использовать косметику кроме как для подарков женщинам, — твердо сказал Сергей. — Потому что это тогда будут уже не мужчины, а сам знаешь какие пидерасы.
— Глупости говоришь, — сказал Игорь, садясь в кресло. — Во-первых, я тебе сто раз говорил, что правильно произносить — педерасты. Во-вторых, гомосексуализм — это когда половые контакты мужчин с мужчинами, а не когда мужчина использует косметику. Мужскую, подчеркиваю, косметику. Ты вообще валенок, Серега. В Европе мужчины давно используют специальную косметику. По-твоему, лучше появиться перед дамой с мордой шарпея, но без косметики или с гладким и мужественном лицом, но с косметикой?
— Не знаю, — признался Сергей. — С мордой шарпея — конечно, не очень. Я видел этих шарпеев. Для собак у них морды достаточно прикольные. Но мужчина с мордой шарпея — вероятно, это перебор. Однако во мне сильны стереотипы. Я не могу пользоваться косметикой. Даже мужской.
— А сейчас на завтраке будет Лена, — вкрадчиво сказал Игорь. — Увидит она тебя и скажет: «Боже! Кто это пустил в ресторан собаку? Уберите ее немедленно! Скоро придет мой любимый, и я не хочу, чтобы этот гадкий шарпей его укусил за задницу…»
— Что ты предлагаешь? — мрачно спросил Сергей, признавшись сам себе в том, что в словах Игоря содержалась определенная часть неумолимой сермяжной правды.
Вместо ответа Игорь поднял руку, в которой был небольшой пакетик.
— Что это? — поинтересовался Сергей.
— Это она и есть, — объяснил Игорь. — Мужская косметика. Разглаживающий гель для лица, увлажняющий крем с отражающими свет частичками, увлажняющий бронзер и специальная подводка для глаз. Читаешь инструкцию по применению и применяешь.
— А что такое «увлажняющий бронзер»? — поинтересовался Сергей.
— Слушай, даже после такой пьянки у тебя должны срабатывать простейшие ассоциации, — рассердился Игорь. — «Бронзер» — от слова «бронза». Кожа станет бронзового оттенка. Нечто вроде загара.
— Так я вроде слегка загоревший, — застенчиво сказал Сергей.
— Это ты вчера был загоревший, — объяснил Игорь. — Сегодня ты зеленый. Как активист «Гринписа». Короче, заканчивай ляй-ляй-конференцию, бери набор и приводи себя в порядок. Будешь такой же классный, как и я. Ну, может, раз в десять похуже, но и этого будет вполне достаточно, для того чтобы производить приятное впечатление на женщин.
— Только глаза я подводить не буду, — решительно заявил Сергей. — С подведенными глазами я точно буду походить на голубого.
— Да ты сначала попробуй, — предложил Игорь. — Это же мужская подводка. Она практически незаметна. Просто глаза из мутной кляксы станут похожими на две миндалины. Поверь мне, я же офтальмолог.
— Неужели у меня две мутные кляксы? — с ужасом спросил Сергей, пытаясь разглядеть отражение своих глаз на кинескопе выключенного телевизора.
— Хуже, — признался Игорь. — С твоим слегка татарским разрезом глаз пить вообще нельзя. Глаза превращаются в две едва заметные щелочки. Которые к тому же исчезающе малы. Ты когда-нибудь видел, как мушка пытается пробраться сквозь щелку закрытого окна? Вот у тебя выглядит примерно так, когда ты пытаешься глаза открыть после пьянки. Разрез глаз, мой милый, разрез глаз. Вот был бы ты, например, армянин — тогда другое дело. У нас даже после пьянок глаза в щелочки не превращаются.
— Я попрошу без национализма, — с достоинством сказал Сергей. — Мы, татары, во времена Золотой Орды гоняли всяких лупоглазых так, что только пыль по степи стояла.
— Между прочим, — лениво заметил Игорь, — академик Фоменко доказал, что никакой Золотой Орды вообще не было.
— Да, я знаю, — сдержанно сказал Сергей. — Мы уже совещались по этому поводу на конференции татарского самосознания.
— К какому выводу пришли? — заинтересовался Игорь.
— Да мы просто доказали, — ответил Сергей, — что никакого академика Фоменко не существует, только и всего.
Игорь захохотал.
— Это хороший ответ, — сказал он, отсмеявшись. — Ладно, шуруй лицо в чувство приводить. Нам на завтрак пора. Девчонки уже ждут. Кроме того, нужно решить одну проблему…
— Какую? — спросил Сергей, остановившись на входе в ванную комнату.
— Сначала лицо поправь, — сказал Игорь, — потом расскажу. Ты только инструкции по применению всех этих кремов и гелей сначала прочитай. А то и правда на голубого станешь похожим. Лена мне этого не простит.
— Какая трогательная забота о друге, — сказал Сергей и направился в ванную — приводить себя в порядок.
В ванной Сергей пробыл недолго. Однако даже этого времени было вполне достаточно для того, чтобы Игорь успел почти полностью потерять терпение.
— Ну и что ты там делал? — набросился на друга Игорь, когда тот наконец появился на пороге ванной комнаты.
— Эскапизмом занимался, — огрызнулся Сергей. — А то ты не знаешь, что я там делал! Совершал нелегкий мужской макияж. То есть марафетил свою физиономию по полной программе.
Игорь откинулся в кресло и стал внимательно обозревать физиономию друга.
— А поворотись-ка, сынку, — задумчиво сказал он через пару минут. По интонационному построению фразы было понятно, что увиденным он не сильно доволен.
— Да мне и самому смешно на это смотреть, — состроив негодующую физиономию, сказал Сергей и быстро направился к большому зеркалу, висевшему в коридоре номера. Посмотрев на свое отражение, Сергей в сердцах воскликнул:
— Едреный пассатиж! Ну и на черта я тебя послушался? Я теперь точно похож на какого-то пи…
— Не надо делать скоропалительных выводов, — назидательно сказал Игорь, продолжая сидеть в кресле. — Ты просто не умеешь пользоваться мужской косметикой. Я тоже в первый раз из себя изобразил светлую мечту любого гей-славянина. И что с того? Я поработал над ошибками, после чего сумел придать себе необходимую косметическую мужественность… Кстати, — вдруг оживился Игорь. — А что ты только что сказал?
— Не понял, — удивился Сергей. — Ты же слышал. Я сказал, что стал похож на какого-то пи…
— Нет, я не об этом, — перебил его Игорь. — Ты как-то ругнулся смешно.
— Я сказал — едреный пассатиж, — ответил Сергей.
— Хм-м… — хмыкнул Игорь. — Звучит забавно. А почему пассатиж? Это же такая штука, которая только во множественном числе — пассатижи. Как ножницы. Ты же знаешь, я офтальмолог, поэтому в русском языке разбираюсь почище любого дурацкого филолога.
— И на офтальмолога бывает прорушка, — веско сказал Сергей. — Вот ты скажи, разве пассатижи нельзя разобрать на две половинки?
— Ну, теоретически можно, — подумав, согласился Игорь. — Только это не принято.
— Правильно — не принято, — подтвердил Сергей. — Потому что одним пассатижем фиг чего сожмешь. Не годится он для этого. Суть пассатижного явления и заключается в том, чтобы каждый пассатиж плотно прижался к другому пассатижу, создавая таким образом единые и неделимые пассатижи…
Игорь на некоторое время задумался. Сергей терпеливо ждал.
— Ну хорошо, — сказал Игорь. — Тогда почему он едреный?
— А ты пробовал что-нибудь сделать одним пассатижем? — спросил Сергей.
— Нет, — признался Игорь.
— В том-то и дело, — заметил Сергей. — Тогда бы ты сразу все понял.
Игорь опять задумался. Сергей, пользуясь паузой, снова стал обозревать свою физиономию в зеркале.
— Едреный пассатиж, — вдруг крикнул Игорь на весь номер. Сергей вздрогнул. — Звучит хорошо, — удовлетворенно сказал Игорь. — Пожалуй, возьму на вооружение. А то от тебя хорошего ругательства и не дождешься. Все моими пользуешься. Серег, ты какой-то неправильный татарин, — перешел к широким обобщениям Игорь. — Татары — они же боевые! Как ругнутся — все сразу разбегаются.
— Я предпочитаю не ругаться, а действовать, — объяснил Сергей. — Это ты орешь с утра до вечера. А я молчу-молчу, а потом как задействую — всем сразу поплохеет.
— Интересно на это посмотреть, — сказал Игорь. — За наши каких-то двадцать пять лет знакомства ничего подобного ни разу не видел. Вероятно, ты от меня скрываешь свои таланты.
— Я сейчас не в том состоянии, чтобы слушать твои националистические выходки, — объяснил Сергей. — Тем более что я только что подарил тебе блестящую лингвистическую находку, а вместо благодарности слышу одни оскорбления.
— Ладно, филолог, — заторопился Игорь, — нас Ирка на завтрак уже заждалась совсем. Ты готов к парадному выходу?
Сергей снова посмотрел на свою физиономию в зеркале, скривился, сплюнул и бросился в ванную… Появился он оттуда через пару минут с чисто вымытым лицом.
— Ну вот теперь на человека стал похож, — обрадовался Игорь, увидев приятеля.
— Так я же все смыл, — удивился Сергей. — Я думал, ты орать будешь.
— Ты все равно мужской косметикой пользоваться не умеешь, — объяснил Игорь. — Что толку на тебя ее тратить? Кроме того, смыть-то ты смыл, а всякие стягивающие элементы все равно подействовали. Физиономия уже стала относительно приличной, то есть в меру отталкивающей.
— Почему это отталкивающей? — обиделся Сергей, снова пытаясь заглянуть в зеркало, хотя Игорь его тащил за руку к выходу.
— Так это же хорошо, — сказал Игорь. — Это служит нашей великой цели. Помчались на завтрак, сейчас все расскажу.
Сергей после этого перестал сопротивляться, и друзья вышли из номера, направляясь в ресторан…
Завтрак заканчивался. Народу в ресторане было уже совсем мало, и по залу шныряли официанты, убирающие грязную посуду. Ира сидела одна за огромным столом, рассчитанным человек на двенадцать, и грустила. На носу ее красовались огромные солнечные очки, закрывающие половину лица.
— Изображаешь визуальную инсталляцию «одинокая березка»? — весело спросил Игорь, подходя к столу. Ира на это ничего не ответила, а только бросила на Игоря мимолетный взгляд.
— Когда у тебя на носу такие консервы, — заметил Игорь, — мне трудно понять интонацию взгляда. Вот, например, сейчас ты посмотрела жалобно, негодующе, просяще или возмущенно?
— А она — никак, — признался Игорь. — Сначала вроде вся такая любовь-морковь. Ну, ей, конечно, было приятно, что я так безумствую, однако буквально через пару месяцев я стал чувствовать, что моей дорогой Делечке все глубоко пофиг. Телом, что называется, она была со мной, а в душу не пускала ни на грамм. Подарки принимала, в поездки ездила, на всякие тусовки меня сопровождала — но и только-то. Но сначала я на это внимания не обращал. Типа, она со мной — значит, все путем. Тем более что она вообще всегда была спокойная, как танк. Я и думал, что она меня просто так спокойно любит. В глубине души… Но где-то через год начались проблемы. Причем серьезные.
— Я внимательно слушаю, — сказал Сергей.
— Сначала она стала ходить на встречи с какими-то подругами. Причем и раньше она ходила там с кем-то встречаться, но раньше это было раз в пару месяцев, а сейчас — раз в неделю, а то и чаще.
— Сейчас — это тогда? — переспросил Сергей.
— Ну да, — раздраженно ответил Игорь. — По-моему, это очевидно, что тогда. Тем более что это все было не так давно. Ты что, пьяный совсем, не врубаешься?
— Ни черта я не пьяный, — обиделся Сергей. — Я просто хочу все уточнить, чтобы все было уточнено.
— Уточнил?
— Уточнил. Теперь все понятно. Ты употребляешь нынешнее время для иллюстрации прошлого времени.
— Можешь считать так, — нетерпеливо сказал Игорь. — Считай, как тебе удобно. Короче, она стала часто уходить на какие-то встречи с подругами. Потом стала иногда отказываться со мной куда-то ездить. Например, отказалась от очередного уикенда в Париже.
— Это уже хамство, — возмутился Сергей.
— А я о чем? — согласился Игорь. — Но хохма в том, что когда я, разозлившись, решил слетать один, она как будто даже обрадовалась.
— Я бы на твоем месте задумался, — веско сказал Сергей.
— Блин, понятное дело, что я не просто задумался, а совершенно озверел, — вскипел Игорь. — Я тот год даже вспоминать не хочу. Сплошные скандалы. Я даже до того дошел, что стал ее выслеживать.
— Поверить не могу, — сказал Сергей. — Я тебя в роли ревнивца вообще не представляю.
— И тем не менее, — признался Игорь. — Следил за ней, проверял карманы, даже в сумочке рылся.
— Ну это уже последнее дело, — пожурил друга Сергей. — В сумочке — это покушение на частную жизнь.
— Совершенно верно, — сказал Игорь, — именно это я и хотел выяснить — есть ли у нее частная жизнь, помимо частной жизни со мной. И знаешь, что оказалось?
— Что есть, — предположил Сергей.
— Именно. Она встречалась с каким-то парнем. Студентиком, который моложе ее лет на пять. Ни кожи ни рожи. У него даже машины не было, она сама такси брала.
— Кошмар, — посочувствовал Сергей.
— И ты знаешь, — грустно сказал Игорь, — я вот так все буйствовал, все буйствовал, а потом как-то увидел, как она на него смотрит… Ты не поверишь, она на него смотрела точно так же, как я на нее. И тут стало понятно, что можно орать, скандалить, запирать ее дома, дарить ей подарки, увозить на край земли — все это бесполезно. Пройдет еще месяц-два, и она от меня просто уйдет.
Игорь замолчал и стал потягивать коньяк из стакана.
— И что ты сделал? — спросил Сергей.
— Я все-таки сумел сделать единственно правильную вещь, — ответил Игорь, — после серии совершенно кошмарно идиотских глупостей… Расстался с ней. Все резко оборвал, но зато сохранил хорошие взаимоотношения. До сих пор с ней перезваниваемся иногда.
— И… — начал было Сергей, но потом остановился.
— И с кем она сейчас? — спросил Игорь. — С тем студентиком. Он работает в какой-то конторе баксов за триста. Ему вообще в этой жизни мало что надо. Снимают какую-то дурацкую квартирку у черта на рогах. Она говорит, что счастлива. Вот поди и пойми этих баб. Никогда их не поймешь, никогда…
— Ну, это все старая песня, — сказал Сергей. — Типа, с любимым рай и в шалаше — и все такое…
— Я тот год даже и вспоминать не могу, — признался Игорь. — Сам себе противен становлюсь. Кричал, орал, унижался, просил, требовал, умолял. С половиной знакомых рассорился. И как вспомню ее взгляд… Знаешь, вот ты стоишь перед ней, орешь, а она сидит на диване — такая красивая-красивая, далекая-далекая — и в глазах читается, что ты ей просто противен. Не так, конечно, чтобы уж совсем не спать с тобой, но все равно противен. И что этим криком-ором ты от нее ни черта не добьешься… Главное — сам это понимаешь, а сделать ничего не можешь. Ходишь, как будто зомбированный. Но объяснение одно — она тебя просто не любит. Будь ты хоть сто раз молодой, красивый, перспективный и богатый, в какой-то момент появится прыщавый студент, в которого она почему-то влюбится. Почему — разумному объяснению не поддается. И она сама объяснить не может.
— Игги, — осторожно сказал Сергей, — но согласись, что она все-таки достойна уважения. Любовь — штука такая. Ведь не прикажешь, правильно?
— Да я ее и не виню, — сказал Игорь каким-то сдавленным голосом и уткнулся в свой стакан.
— Во, блин, дела, — сказал Сергей, которому стало даже как-то неудобно, что он вызвал приятеля на этот разговор. — И что теперь?
— Ничего, — уже нормальным голосом сказал Игорь, который отхлебнул здоровый глоток из стакана. — Живу себе потихоньку, порчу жизнь всяким хорошим девочкам.
— Зачем? Из мести?
— Да нет, — пожал плечами Игорь. — Они-то ни в чем не виноваты. Просто так получается. Ну не могу я забыть всей это истории — не получается. Поэтому подсознательно веду себя как последний гад. Вымещаю на них то, что получил от нее. Вон, Ирку третирую, хотя она — классная.
— Зачем же ты тогда жениться решил? — осторожно поинтересовался Сергей.
— Не знаю, — махнул рукой Игорь, — так получилось. Я подумал, зачем от добра добра искать? Все равно из этого ничего хорошего не получится. Женимся, родим что-нибудь. Я все равно пашу с утра до вечера.
— Старик, но это же неправильно, — сказал Сергей. — А потом влюбишься в кого-нибудь — что будешь делать?
— Влюбляться нельзя, — объяснил Игорь. — Ни под каким видом. Если хочешь себя чувствовать нормально — женись, когда тебя любят, а не когда ты. Ирка меня любит со страшной силой. Это видно. Вот я и женюсь.
— Хорошо, — сказал Сергей. — А что ты будешь делать, если Деля вдруг расстанется со своим студентом и вернется к тебе? Точнее, даже и не вернется, а просто пальчиком поманит? Поскачешь?…
Игорь задумался.
— Ты честно отвечай, честно, — потребовал Сергей.
— Поскачу, — признался Игорь. — Все брошу и поскачу. Хотя знаю на сто процентов, что этого делать нельзя. Но если поманит, я решу, что у меня есть шанс. Хотя никаких шансов у меня нет и быть не может. Она меня не любит. Ей со мной просто удобно. До появления всяких студентов.
— Странные мы, мужчины, существа, — задумчиво сказал Сергей. — Вот ты своим холодным мощным умом знаешь, что ситуация безнадежная, а все равно прыгнешь, как в омут головой. И где твой хваленый мощный ум?
— Кто бы говорил, — вдруг разобиделся Игорь. — Сам же с Алкой чего только не вытворял. Сам ей все простил, забыл, что ли?
— Мы про меня не говорим, — оборвал его Сергей. — Я — известный тютя. Но ты-то — армянский князь! Гроза женщин!
— Я и есть гроза женщин, — подтвердил Игорь. — Пусть все женщины боятся. У меня был только один прокол. Один прокол допускается даже для армянских князьёв. Но больше проколов не будет, клянусь. И с Делькой я больше общаться не буду — обещаю. Выкину ее телефон к черту и звонить больше не буду.
— Кстати, — заинтересовался Сергей, — а кто кому сейчас звонит? Ты ей или она тебе?
— Я ей, конечно, — нехотя признался Игорь. — Она мне сама не звонит. У нее же рай там в шалаше. Она звонки из комфортабельной дали принимает, но сама туда не звонит. Ей как бы пофиг.
— Ну тогда и не звони ей, не терзай себя, — предложил Сергей.
— Я постараюсь, — пообещал Игорь. — Мне самому это все надоело.
— Жениться вам, барин, надо, — сказал Сергей.
— Ну так и я о том же, — сказал Игорь.
Друзья замолчали. Позади них вовсю бухала дискотека и доносились крики танцующих…
— Вот такие дела, — вздохнув, сказал Игорь. — Так что, друг мой, как видишь, у всех свои проблемы. Не суди опрометчиво и все такое.
— Да уж, — сказал Сергей, не зная, что именно в этот момент лучше сказать. — Ну что, пошли на дискотеку?
— Ну ее, — мотнул головой Игорь. — Какая дискотека? Ты на ноги попробуй встать. Мы же сегодня выпили — слона можно утопить. Как мы завтра на дайвинг поедем — не представляю… Но поедем, — в голосе Игоря прорезались стальные нотки. — Не отвертишься…
— Да я и не против, — легкомысленно заявил Сергей. — Конечно, поедем. Тогда что, спать пойдем? Давай допивать?
— Спать пойдем, — сказал Игорь, — но допивать эту дрянь не будем. — С этими словами он вылил остаток своего коньяка на песок. — Вот уж тут завтра кому-то сладко загорать будет…
Сергей сделал то же самое, друзья поднялись и, тяжело ступая, отправились в отель спать. Но перед тем как расстаться в холле, Игорь вдруг остановился и взял Сергея за пуговицу.
— Запомни, — тихо сказал он, — одну вещь.
— Я весь уши, как говорят англичане, — ответил Сергей.
— Женщине нельзя говорить, что ее любишь, — заявил Игорь.
— Она тогда борзеет, как крокодил, — закончил фразу Сергей.
— Точно, — кивнул Игорь. — Не забывай об этом.
— Договорились, — сказал Сергей. — Я завтра Ленке скажу, что ее ненавижу.
— Правильно, — сказал Игорь и покачнулся.
— Старик, — сказал Сергей. — Давай все-таки пойдем спать. Мы здорово набрались.
— Это аксиома, — согласился Игорь. — Но зато мы не борзели. Этого у нас не отнять.
— Точно. Однако нам никто не говорил, что любит, — напомнил Сергей. — Меня, вон, Ленка вообще бортанула, жучка…
— Не говорил, — ответил Игорь. — Бедные мы, несчастные. Но зато у нас есть мы, правильно?
— Подпишусь под каждым словом, — сказал Сергей. — Но целоваться не будем. Я сейчас не в настроении.
— Тогда пойдем спать? — предложил Игорь.
— В разные номера? — на всякий случай уточнил Сергей.
— В разные, — подтвердил Игорь. — Меня же Ирка ждет.
— А меня никто не ждет, — признался Сергей.
— Тогда я, засыпая, буду думать о тебе, милый, — предложил Игорь.
— Договорились, — сказал Сергей. — Пока?
— До завтра. Завтра дайвинг. Я тебя разбужу.
Сергей вместо ответа только тяжело вздохнул, пожал другу руку и отправился к лифту.
Визит к врачу
Пробуждение традиционно было ужасным. Настолько ужасным, что Сергей даже некоторое время не мог понять, где именно он находится: в Памуккале, после неистовой турецкой ночи, дома в Москве, после отмечания Нового года, или же на Марсе, после… В общем, ему было даже страшно представить, где он был и что он пил, раз уж его занесло на Марс.
Первое время суровые попытки открыть хоть один глаз были совершенно безуспешными. Команды от мозга по нервам хоть и с трудом, но пробирались, однако где-то в районе мышц полностью блокировались, потому что мышцы, справедливо ожидая всплесков жуткой головной боли при любых попытках сокращения, отказывались выполнять какие-либо действия. Однако Сергей попыток синхронизировать различные части своего организма не оставлял, поэтому минут через десять все-таки сумел открыть правый глаз…
Он находился в своем номере. Судя по солнцу, чьи лучи настойчиво продирались сквозь щель почти наглухо задернутой шторы, день был уже в полном разгаре. Голова у Сергея болела так, что и передать было невозможно. Впрочем, можно было провести четкую аналогию с пробуждением в Памуккале, и тогда нынешнее состояние идентифицировалось довольно четко.
«У меня дежавю», — признался себе Сергей и подумал, что вот таких дежавю ему лучше бы избежать. Совсем ни к чему, решил он, по нескольку раз повторять такие дежавюшные сюжеты. Даже одного уже вполне достаточно и, можно сказать, выше крыши.
Страшным усилием воли Сергей заставил себя встать, после чего побрел в ванную, умылся, провел уже ставший привычным комплекс противопохмельных мероприятий, вернулся обратно в комнату и рухнул в постель.
«А теперь, — злорадно подумал Сергей, — я позвоню нашему дорогому Игги и первый раз за весь этот отдых сам его разбужу». Обрадовавшись этой мысли, Сергей снял трубку и только собрался набрать номер Игоря с Ирой, как в его дверь постучали. Сергей чертыхнулся, надел спортивные штаны и побрел открывать…
За дверью стоял Игорь. Но боже, что с ним было! Где следы вчерашней жуткой пьянки?!! Где тяжелая поступь сочетания: хороший коньяк, джин-тоник, плохой коньяк, омерзительный коньяк?!! Куда это все подевалось?!!
— Боже, — сказал Сергей, — что это, Игги? Что с тобой?
— В смысле? — недоуменно спросил Игорь. — Ты имеешь наглость утверждать, что я плохо выгляжу? На себя посмотри, алкоголист проклятый! Рожа — как валенок.
— Попрошу не оскорблять, — с достоинством ответил Сергей, пропуская Игоря в номер. — Я и сам знаю, что сейчас никак не похож на принца Чарльза.
— Вероятно, — рассеянно сказал Игорь, оглядывая комнату, — ты хотел сказать — на принца Уильяма. Потому что на принца Чарльза ты как раз сейчас похож один в один.
— Ты мне другое скажи, — попросил Сергей, решив, что его организм еще слишком слаб для того, чтобы он мог обращать внимание на оскорбления. — Ты скажи, почему у тебя физиономия такая, как будто ты вчера пил только минеральную воду и лег спать в девять вечера?
— Ты, друг мой, — величественно ответил Игорь, — забываешь, что я врач.
— Ну почему же? — ответил Сергей. — Я помню, что ты этот… как его…
— Офтальмолог, — подсказал Игорь.
— Ну да, глазник, — сказал Сергей. — Но мы же вчера не в глаза капали всю эту кошмарную смесь из хорошего коньяка, текилы, джина-тоника и отвратительного коньяка?
— Хороший офтальмолог, — важно заметил Игорь, — разбирается не только в глазах. Кстати, я же тебе говорил, что сначала учился на гинеколога.
— Ну да, я помню, — подтвердил Сергей. — Сначала учился на гинеколога, а потом перебрался слегка повыше. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к самочувствию после жутких пьянок. Раскрой секрет, несчастный Карабас-Барабас! Мне тоже хочется наутро быть таким же гладким и свежим. Что ты для этого сделал? Пили-то мы — одно и то же…
— Да там секреты простые, — махнул рукой Игорь. — Половину ты уже знаешь. Ну и, кроме того, еще имеет смысл слопать пару таблеточек до пьянки, несколько таблеточек после пьянки, примерно за час-два до подъема выпить полтора литра негазированной воды, а после подъема выпить еще кое-какие таблеточки и применить кое-какие средства. Тогда будет все супер.
— Ты должен со мной поделиться всеми этими таблеточками, — твердо сказал Сергей. — Это в твоих же интересах. Тебе должно быть неудобно быть таким цветущим в тот момент, когда я зеленый и пупырчатый.
— Да там таблетки самые обычные, — объяснил Игорь. — Кальций, аспирин, алказельцер и так далее. Плюс — некоторые косметические средства для ухода за лицом.
Сергей внимательно пригляделся — и точно: на лице друга виднелись слабо заметные следы применения какой-то косметики.
— Мужчины не могут использовать косметику кроме как для подарков женщинам, — твердо сказал Сергей. — Потому что это тогда будут уже не мужчины, а сам знаешь какие пидерасы.
— Глупости говоришь, — сказал Игорь, садясь в кресло. — Во-первых, я тебе сто раз говорил, что правильно произносить — педерасты. Во-вторых, гомосексуализм — это когда половые контакты мужчин с мужчинами, а не когда мужчина использует косметику. Мужскую, подчеркиваю, косметику. Ты вообще валенок, Серега. В Европе мужчины давно используют специальную косметику. По-твоему, лучше появиться перед дамой с мордой шарпея, но без косметики или с гладким и мужественном лицом, но с косметикой?
— Не знаю, — признался Сергей. — С мордой шарпея — конечно, не очень. Я видел этих шарпеев. Для собак у них морды достаточно прикольные. Но мужчина с мордой шарпея — вероятно, это перебор. Однако во мне сильны стереотипы. Я не могу пользоваться косметикой. Даже мужской.
— А сейчас на завтраке будет Лена, — вкрадчиво сказал Игорь. — Увидит она тебя и скажет: «Боже! Кто это пустил в ресторан собаку? Уберите ее немедленно! Скоро придет мой любимый, и я не хочу, чтобы этот гадкий шарпей его укусил за задницу…»
— Что ты предлагаешь? — мрачно спросил Сергей, признавшись сам себе в том, что в словах Игоря содержалась определенная часть неумолимой сермяжной правды.
Вместо ответа Игорь поднял руку, в которой был небольшой пакетик.
— Что это? — поинтересовался Сергей.
— Это она и есть, — объяснил Игорь. — Мужская косметика. Разглаживающий гель для лица, увлажняющий крем с отражающими свет частичками, увлажняющий бронзер и специальная подводка для глаз. Читаешь инструкцию по применению и применяешь.
— А что такое «увлажняющий бронзер»? — поинтересовался Сергей.
— Слушай, даже после такой пьянки у тебя должны срабатывать простейшие ассоциации, — рассердился Игорь. — «Бронзер» — от слова «бронза». Кожа станет бронзового оттенка. Нечто вроде загара.
— Так я вроде слегка загоревший, — застенчиво сказал Сергей.
— Это ты вчера был загоревший, — объяснил Игорь. — Сегодня ты зеленый. Как активист «Гринписа». Короче, заканчивай ляй-ляй-конференцию, бери набор и приводи себя в порядок. Будешь такой же классный, как и я. Ну, может, раз в десять похуже, но и этого будет вполне достаточно, для того чтобы производить приятное впечатление на женщин.
— Только глаза я подводить не буду, — решительно заявил Сергей. — С подведенными глазами я точно буду походить на голубого.
— Да ты сначала попробуй, — предложил Игорь. — Это же мужская подводка. Она практически незаметна. Просто глаза из мутной кляксы станут похожими на две миндалины. Поверь мне, я же офтальмолог.
— Неужели у меня две мутные кляксы? — с ужасом спросил Сергей, пытаясь разглядеть отражение своих глаз на кинескопе выключенного телевизора.
— Хуже, — признался Игорь. — С твоим слегка татарским разрезом глаз пить вообще нельзя. Глаза превращаются в две едва заметные щелочки. Которые к тому же исчезающе малы. Ты когда-нибудь видел, как мушка пытается пробраться сквозь щелку закрытого окна? Вот у тебя выглядит примерно так, когда ты пытаешься глаза открыть после пьянки. Разрез глаз, мой милый, разрез глаз. Вот был бы ты, например, армянин — тогда другое дело. У нас даже после пьянок глаза в щелочки не превращаются.
— Я попрошу без национализма, — с достоинством сказал Сергей. — Мы, татары, во времена Золотой Орды гоняли всяких лупоглазых так, что только пыль по степи стояла.
— Между прочим, — лениво заметил Игорь, — академик Фоменко доказал, что никакой Золотой Орды вообще не было.
— Да, я знаю, — сдержанно сказал Сергей. — Мы уже совещались по этому поводу на конференции татарского самосознания.
— К какому выводу пришли? — заинтересовался Игорь.
— Да мы просто доказали, — ответил Сергей, — что никакого академика Фоменко не существует, только и всего.
Игорь захохотал.
— Это хороший ответ, — сказал он, отсмеявшись. — Ладно, шуруй лицо в чувство приводить. Нам на завтрак пора. Девчонки уже ждут. Кроме того, нужно решить одну проблему…
— Какую? — спросил Сергей, остановившись на входе в ванную комнату.
— Сначала лицо поправь, — сказал Игорь, — потом расскажу. Ты только инструкции по применению всех этих кремов и гелей сначала прочитай. А то и правда на голубого станешь похожим. Лена мне этого не простит.
— Какая трогательная забота о друге, — сказал Сергей и направился в ванную — приводить себя в порядок.
В ванной Сергей пробыл недолго. Однако даже этого времени было вполне достаточно для того, чтобы Игорь успел почти полностью потерять терпение.
— Ну и что ты там делал? — набросился на друга Игорь, когда тот наконец появился на пороге ванной комнаты.
— Эскапизмом занимался, — огрызнулся Сергей. — А то ты не знаешь, что я там делал! Совершал нелегкий мужской макияж. То есть марафетил свою физиономию по полной программе.
Игорь откинулся в кресло и стал внимательно обозревать физиономию друга.
— А поворотись-ка, сынку, — задумчиво сказал он через пару минут. По интонационному построению фразы было понятно, что увиденным он не сильно доволен.
— Да мне и самому смешно на это смотреть, — состроив негодующую физиономию, сказал Сергей и быстро направился к большому зеркалу, висевшему в коридоре номера. Посмотрев на свое отражение, Сергей в сердцах воскликнул:
— Едреный пассатиж! Ну и на черта я тебя послушался? Я теперь точно похож на какого-то пи…
— Не надо делать скоропалительных выводов, — назидательно сказал Игорь, продолжая сидеть в кресле. — Ты просто не умеешь пользоваться мужской косметикой. Я тоже в первый раз из себя изобразил светлую мечту любого гей-славянина. И что с того? Я поработал над ошибками, после чего сумел придать себе необходимую косметическую мужественность… Кстати, — вдруг оживился Игорь. — А что ты только что сказал?
— Не понял, — удивился Сергей. — Ты же слышал. Я сказал, что стал похож на какого-то пи…
— Нет, я не об этом, — перебил его Игорь. — Ты как-то ругнулся смешно.
— Я сказал — едреный пассатиж, — ответил Сергей.
— Хм-м… — хмыкнул Игорь. — Звучит забавно. А почему пассатиж? Это же такая штука, которая только во множественном числе — пассатижи. Как ножницы. Ты же знаешь, я офтальмолог, поэтому в русском языке разбираюсь почище любого дурацкого филолога.
— И на офтальмолога бывает прорушка, — веско сказал Сергей. — Вот ты скажи, разве пассатижи нельзя разобрать на две половинки?
— Ну, теоретически можно, — подумав, согласился Игорь. — Только это не принято.
— Правильно — не принято, — подтвердил Сергей. — Потому что одним пассатижем фиг чего сожмешь. Не годится он для этого. Суть пассатижного явления и заключается в том, чтобы каждый пассатиж плотно прижался к другому пассатижу, создавая таким образом единые и неделимые пассатижи…
Игорь на некоторое время задумался. Сергей терпеливо ждал.
— Ну хорошо, — сказал Игорь. — Тогда почему он едреный?
— А ты пробовал что-нибудь сделать одним пассатижем? — спросил Сергей.
— Нет, — признался Игорь.
— В том-то и дело, — заметил Сергей. — Тогда бы ты сразу все понял.
Игорь опять задумался. Сергей, пользуясь паузой, снова стал обозревать свою физиономию в зеркале.
— Едреный пассатиж, — вдруг крикнул Игорь на весь номер. Сергей вздрогнул. — Звучит хорошо, — удовлетворенно сказал Игорь. — Пожалуй, возьму на вооружение. А то от тебя хорошего ругательства и не дождешься. Все моими пользуешься. Серег, ты какой-то неправильный татарин, — перешел к широким обобщениям Игорь. — Татары — они же боевые! Как ругнутся — все сразу разбегаются.
— Я предпочитаю не ругаться, а действовать, — объяснил Сергей. — Это ты орешь с утра до вечера. А я молчу-молчу, а потом как задействую — всем сразу поплохеет.
— Интересно на это посмотреть, — сказал Игорь. — За наши каких-то двадцать пять лет знакомства ничего подобного ни разу не видел. Вероятно, ты от меня скрываешь свои таланты.
— Я сейчас не в том состоянии, чтобы слушать твои националистические выходки, — объяснил Сергей. — Тем более что я только что подарил тебе блестящую лингвистическую находку, а вместо благодарности слышу одни оскорбления.
— Ладно, филолог, — заторопился Игорь, — нас Ирка на завтрак уже заждалась совсем. Ты готов к парадному выходу?
Сергей снова посмотрел на свою физиономию в зеркале, скривился, сплюнул и бросился в ванную… Появился он оттуда через пару минут с чисто вымытым лицом.
— Ну вот теперь на человека стал похож, — обрадовался Игорь, увидев приятеля.
— Так я же все смыл, — удивился Сергей. — Я думал, ты орать будешь.
— Ты все равно мужской косметикой пользоваться не умеешь, — объяснил Игорь. — Что толку на тебя ее тратить? Кроме того, смыть-то ты смыл, а всякие стягивающие элементы все равно подействовали. Физиономия уже стала относительно приличной, то есть в меру отталкивающей.
— Почему это отталкивающей? — обиделся Сергей, снова пытаясь заглянуть в зеркало, хотя Игорь его тащил за руку к выходу.
— Так это же хорошо, — сказал Игорь. — Это служит нашей великой цели. Помчались на завтрак, сейчас все расскажу.
Сергей после этого перестал сопротивляться, и друзья вышли из номера, направляясь в ресторан…
Завтрак заканчивался. Народу в ресторане было уже совсем мало, и по залу шныряли официанты, убирающие грязную посуду. Ира сидела одна за огромным столом, рассчитанным человек на двенадцать, и грустила. На носу ее красовались огромные солнечные очки, закрывающие половину лица.
— Изображаешь визуальную инсталляцию «одинокая березка»? — весело спросил Игорь, подходя к столу. Ира на это ничего не ответила, а только бросила на Игоря мимолетный взгляд.
— Когда у тебя на носу такие консервы, — заметил Игорь, — мне трудно понять интонацию взгляда. Вот, например, сейчас ты посмотрела жалобно, негодующе, просяще или возмущенно?