Экслер Алекс. Ария князя Игоря, или Наши в Турции

   — Сам виноват, — успокоился Сергей, поняв, что ни в каких смертных грехах его сейчас никто обвинять не намерен. — Весь ужин игрался с этой аристократкой, вместо того чтобы как следует квакнуть.
   — Ну и пошли тогда за выпивкой, раз наш Голландец укатил куда-то в сторону Туниса, — предложил Игорь.
   — Да я всегда готов, — сказал Сергей, вставая.
   — Мне — джин с тоником, — потребовала Ира.
   — А мне, — сказала Лена, — тоже джин с тоником.
   — Значит, — уточнил Сергей, — два джина с тоником?
   — Нет, — возразила Ира. — Мне джин с тоником, а ей джин с тоником.
   — Игги, — сказал Сергей, — а дамы-то наши времени даром не теряли.
   — Ну так надо догонять, — сказал Игорь, и друзья направились к бару…
   Получить выпивку в баре дискотеки было еще сложнее, чем в баре ресторана. Потому что в ресторане внимание отдыхающих делилось между едой и напитками, а на дискотеке все четко концентрировались на выпивке. Без выпивки — и танец не танец! Эту немудреную истину понимали все посетители дискотеки, поэтому между танцплощадкой и баром все время происходил круговорот страждущих в природе, а за стойкой бара торчал частокол голов контингента, который вообще был не в силах оторваться от источника живительной влаги, решив для себя, что раз без выпивки и танец не танец, значит, на черта отрываться от выпивки?!! Лучше пить, не отходя от кассы, а уж когда, ик, произойдет заполнение всех имеющихся емкостей, тогда, ик, можно, ик, пойти потанцевать, ик, куда же меня повело…
   Так что перед Сергеем с Игорем стояла достаточно сложная задача: прорваться через толпу страждущих и получить вожделенные четыре бокала. Однако они на отдыхе были далеко не первый день, поэтому хорошо усвоили технологию продирания на передний края Большого розлива… В общем, ничего особенного в этой методике не было. Она заключалась в быстром и наглом ввинчивании в разгоряченную толпу страждущих, и при этом требовалось во весь голос орать всякую чушь о том, что вам, дескать, нужно только стаканы забрать или что жена рожает за углом дискотеки и срочно требуется водка для дезинфекции. Впрочем, можно было также орать, что производная — это тангенс угла наклона касательной к графику данной функции: подобное заявление также являлось вполне уважительной причиной для распихивания пузом компактной толпы мужиков…
   В результате применения этой простой, но эффективной технологии ребята через каких-то двадцать минут уже поставили на свой столик восемь стаканов с джином-тоником.
   — Зачем сразу столько? — удивилась Лена, глядя на стройный ряд выпивки.
   — Ну, мать, — сказал Игорь, — понимать же надо. На этой дискотеке добыча выпивки каждый раз требует подвига Александра Матросова. А я не намерен проделывать подобные вещи каждые полчаса. Мне требуется хотя бы часок отдохнуть. Так что пусть стоит — пить ведь не обязательно, правильно?
   — Нет, не правильно, — сказала Лена. — Мы же русские люди. Если стоит выпивка — ее надо выпить.
   — Правильно, — подтвердил Сергей. — Поэтому она так и называется — выпивка. От слова «выпей-ка».
   — Что-то мы как-то тухло зажигаем, — заметил Игорь, слушая эти разговоры. — Утомились все, что ли? А ну, пошли танцевать!
   Ребята допили свои коктейли и отправились на площадку. Но там зажечь по полной программе не получилось. То ли потому, что они все уже изрядно утомились, то ли из-за того, что в этот день на дискотеке было экстремальное количество народу и на каждого человека приходилось примерно по десять квадратных сантиметров площади.
   — Нет уж, — сказал Игорь, когда через пару танцев компания возвратилась за столик. — Вы как хотите, а я не умею танцевать, подпрыгивая на месте, а потом тщетно пытаясь вернуться ботинками на пол. Что тут сегодня такое? Дискотечный день? В прошлый раз народу было раз в пять меньше.
   — Совпали заезды, — объяснила Лена. — Такое бывает. Завтра будет большой выезд, а сегодня был большой заезд. Вот народ и наложился.
   — На фиг, на фиг такие накладки, — заворчал Игорь. — Только я хотел оторваться в последний день, а тут народу — как сельдей в сельпо.
   — Пусик, да хватит тебе отрываться, — сказала Ира, беря жениха под руку. — Оторвался уже. С аристократкой поразвлекся, выпивки добыл, даже два танца пропрыгал. Пошли уже баиньки? Завтра рано вставать.
   — А как же оттяг? — закапризничал Игорь. — Душа просит оттяга. Хотя спать, врать не буду, хочется. Но я не прощу себе, если в последний день не оттянусь по полной программе!
   — Пусик, оттяг — это для примитивных личностей, — сообщила Ира.
   — Почему? — удивился Игорь.
   — Ну сам посуди, — предложила Ира. — Последний день, так?
   — Так.
   — Значит, нужно напиться и куролесить до полного отвала башки, так?
   — Так, — подтвердил Игорь. — Это традиция. Не нами, между прочим, придуманная. И не нам ее отменять.
   — А тебе не кажется, что следуя этой традиции, ты идешь за толпой? — спросила Ира. — Все напиваются — и ты напиваешься. Все куролесят — и ты куролесишь. Все завтра будут вставать с кошмарно болящей башкой и состоянием полного раздрая — и ты такой будешь вставать. На черта? Уподобляться примитивным личностям?
   — Нет, мать, ты не понимаешь, — сказал Игорь, прихлебывая джин-тоник из своего бокала. — Это у примитивных личностей все примитивное: нажраться, покуролесить, утром помирать. А у продвинутых личностей вроде меня — это признак высокого стиля. Заметь, вот я, высокообразованная и весьма интеллектуальная личность, не стесняюсь употреблять слова «нажраться», «куролесить» и так далее. Более того, я не стесняюсь не только употреблять эти слова, но и поступать в полном соответствии с данными терминами. Это стиль, моя дорогая. По-настоящему интеллигентному человеку не зазорно нажраться и буянить. Этим он показывает свою близость к народу. А вот всякому быдлу нажраться и буянить — зазорно. Потому что они козлы. Они по-другому не умеют. А мы, тонко чувствующие личности, умеем. Поэтому в нашем исполнении выпивон, упивон и выступон выглядят мило и благородно. Все равно как профессор лингвистики ругается матом. Ты никогда не слышала, как профессор лингвистики ругается матом?
   — Нет, — призналась Ира. — Я не слышала, как профессор лингвистики ругается матом.
   — Жаль, — сказал Игорь. — Потому что ничего более прекрасного мне в жизни не попадалось. За исключением, конечно, «Белого альбома» Beatles.
   — Тем не менее, — сказала Ира, — благородный человек иногда должен срабатывать на срыве стереотипа.
   — В каком смысле? — поинтересовался Игорь.
   — Вот смотри, — сказала Ира. — Сегодня — последний день нашего отдыха, так?
   — Так.
   — Люди примитивные напиваются, куролесят, а наутро просыпаются с жуткой головной болью и в самолете, летящем домой, выглядят так, как будто их использовали в крэш-тестах вместо манекена. Так?
   — Ну да, — подтвердил Игорь. — Сплошной примитивизм.
   — А люди благородные, — продолжила Ира, — напиваются, куролесят и выглядят как жертвы крэш-тестов исключительно из внутреннего благородства, ну и чтобы показать свою близость к народу. У них это не носит характер примитивизма, а наоборот — высокий стиль. Для человека благородного нажраться в сосиску и буянить — это высший стиль. В отличие от всякого быдла, для которого это естественное состояние.
   — Мать, дай поцелую, — торжественно сказал Игорь. — Ты сегодня так грамотно излагаешь — это что-то! Кстати, хочешь выйти за меня замуж?
   — Хочу, — ответила Ира. — Но сейчас речь не об этом. Мне можно продолжить?
   — Нужно, — сказал Игорь. — Я тебя слушаю и упиваюсь.
   — Так вот, — сказала Ира. — Почему бы сегодня человеку благородному не сработать на срыве стереотипа? Все ожидают, что он, как человек благородный, напьется в дугу и перекуролесит всю территорию отеля, а он вместо этого чинно и благородно отправится в номер, посмотрит какую-нибудь педерачу для повышения своего и без того высочайшего культурного уровня, после чего мирно заснет в объятиях подруги, чтобы наутро выглядеть как Золушка на балу, вызывая острую зависть у крэш-тестовых окружающих.
   — Ира, это супер, — сказала Лена. — Мои комплименты.
   Ира вежливо наклонила голову и посмотрела на Игоря.
   — Ну что ж, — сказал Игорь, немного помолчав, — предложение, не скрою, заманчивое. Конечно, я вижу в нем определенные изъяны, да и передергиваний там хватает, однако сегодня ты проявила склонность к весьма неплохим логическим построениям, и это должно быть каким-то образом вознаграждено. Поэтому, — продолжил Игорь, вставая со стула, — я буду срывать стереотип! Мы не будем больше куролесить, мы тихо-мирно пойдем в номер. Я буду срывать стереотип, понял? — тихо сказал Игорь Сергею, наклонившись к приятелю довольно близко, и тот увидел, что Игорь уже порядком набрался.
   — Это правильно, — согласился Сергей. — Мы, интеллигентные люди, ни хрена не боимся сорвать стереотип и выкинуть его к чертовой бабушке!
   — Удачи в танце, — сказал Игорь Сергею с Леной. — Ну и во всем остальном. Мы отправляемся, как говорят англичане, «ту слипки».
   — Счастливо, — сказала Лена, и они с Сергеем проводили взглядом удаляющихся «молодоженов».
   — Что-то Игорь как-то нетвердо шагает, — заметила Лена.
   — Да его что-то повело, — согласился Сергей. — Потому что нечего было джин-тоник после текилы пить. Так фиг бы он стал рвать стереотипы. Буянил бы до последнего. Впрочем, с Игорем никогда ничего не понятно. Непрогнозируемый человек.
   — А что теперь между нами? — прищурившись, спросила Лена.
   — Что теперь между нами? — переспросил Сергей. — Я скажу тебе, что теперь между нами. Я так думаю, что на дискотеке нам уже делать нечего. Я не умею исполнять танец замороженных креветок. Предлагаю потихоньку уползать отсюда в номер. Там между нами что-то будет. Кстати, мне завтра действительно очень рано вставать.
   — Давай, — согласилась Лена. — Только сначала прогуляемся по бережку, ладно?
   — Нет проблем, — кивнул Сергей, допил последний коктейль и встал из-за стола.
   — На берегу, — запел Сергей, когда они вышли на пляж, — так оживленно, людно…
   При этом он вдруг ощутил легкий приступ дежавю, но быстро его подавил, когда вспомнил, что в прошлый раз эту песню пел вовсе не он, а Игорь.
   — Сержик, — попросила Лена ласково, но твердо, — тебя не затруднит некоторое время не петь? Хотя бы до завтра…
   — Да пожалуйста, — сказал Сергей, разобидевшись.
   Не то чтобы он был очень высокого мнения о своих песенных способностях, но считал, что уж один-то куплет в его исполнении может пережить кто угодно, даже завзятый меломан.
   — Ну ладно тебе, не обижайся, — сказала Лена и ласково потрепала его голове. — Просто тут так тихо вокруг, а твои залихватские песни портят весь интим.
   — Залихватские песни, — пробурчал Сергей, уязвленный до глубины души. — Всего-то один куплет, причем как нельзя лучше подходящий к данному моменту.
   — Сереж, — заметила Лена, начиная раздражаться, — если бы ты тихим голосом спел какую-нибудь серенаду — я бы и слова не сказала. Но ты проорал что-то явно кабацкое.
   — Какую, к черту, серенаду? — спросил Сергей. — Я что, похож на менестреля? У меня что, штаны-шаровары из цветастого шелка?
   — Так, понятно, — сказала Лена, останавливаясь. — Вечер окончательно перестал быть томным и уж тем более интимным. Пошли в отель. Не получилось — так не получилось.
   — А что получилось-то, что? — заволновался Сергей, хватая Лену за руку и заставляя ее остановиться.
   — Ничего не получилось, — сказала Лена, и Сергею показалось, что она сейчас заплачет. — Тебе рано утром уезжать, я хотела с тобой серьезно поговорить, а вместо этого мы разругались из-за какой-то дурацкой песенки. Ну что вы за люди, мужики, честное слово?!!
   — Мы? — искренне удивился Сергей. — А кто скандал-то из-за песни устроил? Я, что ли?
   — Никто скандал не устраивал, — ответила Лена. — Я просто попросила тебя не петь — только и всего.
   — Неужели ты не понимаешь, что мне это было очень обидно слышать? — спросил Сергей. — Это была песня для тебя, в твою честь. И тут мне наступают на горло тяжелым сапогом на шпильках и просят, чтобы я больше никогда в жизни не осквернял своим кошмарным пением здешние океанические просторы. И никакие другие просторы — тоже не осквернял.
   — Ты все это выдумал, — сказала Лена. — Я ничего не говорила про осквернение и уж тем более — не наступала на твое драгоценное горло. Кроме того, я не знала, что это была песня в мою честь. Возможно, в этом случае я бы как-нибудь по-другому к ней отнеслась. Я думала, что ты просто решил спеть — ну, знаешь, как люди поют, когда выпьют.
   — Когда выпьют, люди поют «Ой, мороз, мороз», — буркнул Сергей.
   — Прости, милый, я не знала, — кротко сказала Лена. — Может, ты снова споешь первоначальную песню в мою честь, и инцидент будет исчерпан? Мне бы не хотелось, чтобы мы расставались разругавшись.
   — Ругаться я не собираюсь, — объяснил Сергей, — но и петь не буду. Моя муза на сегодня спит. Возможно, она даже уже умерла под воздействием суровых и несправедливых упреков. Такими вещами можно любую музу в гроб вогнать — с полпинка.
   — Прости, — снова сказала Лена. — Заметь, я извиняюсь уже в третий раз. Сколько мне еще осталось?
   — Достаточно, — величественно сказал Сергей. — Извинения приняты. Забыли и наплевали слюнями с Роковой башни.
   — Почему с Роковой башни? — удивилась Лена.
   — Ну так нам с нее бросать-то нечего, — объяснил Сергей. — Кольцо сперли хобитцы. Так что остается только плюнуть вниз. В горящую лаву. Знаешь, как романтично?
   — Серег, — спросила Лена строго, — ты как себя чувствуешь после пары джинов с тоником?
   — Отлично, — сказал Сергей. — Я же не какая-нибудь аристократка. Мы, боевые татарские князья, можем хоть ведро выпить. Тем более что я выпил вовсе не пару, а все четыре джинстоников. Мы же уходить собирались. Я не мог врагу оставить ненадкусанные коктейли. Что не выпью — то понадкусаю, вот так вот.
   — Боже, — ужаснулась Лена. — Так ты тоже князь? Как и Игорь? Куда я попала?!!
   — Это шутка, — объяснил Сергей. — Среди татар князей не было. У нас там принята другая система классификации начальства. Но я сейчас не буду тебе об этом рассказывать, потому что дело это сугубо интимное. Да и не имеет отношения к сегодняшней беседе.
   — Ну хорошо, — согласилась Лена, — пусть так. Теперь мы можем вернуться к нашим баранам?
   — К Вике с аристократкой, что ли? — испугался Сергей. — Зачем?
   — Да нет, — удивилась Лена, — я имею в виду — вернуться к основной теме нашего разговора.
   — Давай, — согласился Сергей. — А какая у нас основная тема?
   — Ты завтра уезжаешь, — объяснила Лена.
   — Точно, — подтвердил Сергей. — А мы, между прочим, до сих пор гуляем по берегу, вместо того чтобы отправиться ко мне в номер.
   — То есть ты считаешь, — спросила Лена, — что в наших отношениях есть только секс, ничего больше?
   — Да почему же один секс? — обиделся Сергей. — Я этого не говорил. Секс, конечно, любые отношения возвышает и облагораживает, но между нами было и что-то еще. Например, ужинать вместе ходили, теперь по берегу гуляем. Нет, это совершенно не один секс, тут ты не права. Хотя лично я не вижу ничего плохого в сексе. Особенно в хорошем сексе. Хороший секс — штука неплохая, можешь считать это афоризмом.
   — Я уже в пятый раз намекаю на то, что ты завтра уезжаешь, — терпеливо заметила Лена.
   — Мы оба знаем, что я завтра уезжаю, — откликнулся Сергей. — Но мы оба ничего сделать не можем. Я не могу остаться в Турции — мне не дадут убежища. Кроме того, здешние компьютеры меня не привлекают — старье старьем.
   — Я к тому, — вздохнув, сказала Лена, — что, может быть, мы все-таки обменяемся координатами?
   — Не вопрос, — с готовностью откликнулся Сергей. — Мы находимся на берегу Средиземного моря в районе древнего города Сиде. А у тебя какие-то другие координаты? Не такие, как у меня?
   — Вообще-то, я имела в виду наши домашние телефоны, — терпеливо объяснила Лена.
   — Здрас-сте, — удивился Сергей. — Ты только сегодня сказала, что это совершенно ни к чему. Курортный роман — будем смотреть в глаза правде. Это твои слова.
   — Ну да, — согласилась Лена. — Но я подумала, что если мы так расстаемся, то таким образом подтверждаем, что между нами не было ничего, кроме секса.
   — Не нужно к этому так относиться, — сказал Сергей. — В конце концов, мы можем друг другу написать расписку о том, что между нами было что-то и кроме секса.
   — Как тяжело разговаривать с пьяными мужиками! — озверела Лена.
   — Кто пьяный? — обиделся Сергей. — Я фактически трезвый. Хочешь, по черте пройду?
   И Сергей, раскинув руки в стороны, отправился по песку, стараясь ступать «по черте», но при этом жутко вихлялся туда-сюда, так как по вязкому песку и в трезвом виде идти совершенно ровно было довольно сложно.
   — Да ладно, Сереж, хватит, — раздраженно сказала Лена. — Все понятно. Трезвый ты, как стеклышко для просмотра солнечных затмений. Иди сюда.
   Сергей, тяжело дыша после тестов на трезвость, подошел к девушке.
   — Ладно, — сказала Лена. — Не будем дальше рассусоливать, раз такое дело. Я предлагаю нам все-таки обменяться телефонами.
   — Зачем? — спросил Сергей. — Ты же только сегодня…
   — Я сама знаю, что я только сегодня, — оборвала его Лена. — Забудь о том, что я только сегодня, и слушай, что я прямо сейчас.
   — Хорошо, — согласился Сергей. — Раз ты настаиваешь…
   — Так вот, — продолжила Лена. — Мы обменяемся телефонами и будем созваниваться. Возможно, ты приедешь ко мне в Питер. Может быть, я выберусь в Москву. А там дальше видно будет.
   — Постепенно эти отношения, — заметил Сергей, — перейдут в вялотекущую фазу.
   — Не нужно повторять мои собственные слова как аргумент против меня же, — сказала Лена. — Это неприлично и неэтично. И не по-мужски.
   — Я просто объясняю ситуацию, — пояснил Сергей. — Ты сама знаешь, чем это все закончится. Поэтому у меня другое предложение: сохранить хорошие воспоминания. К черту все эти телефоны и натужные созвоны. К черту все эти встречи в Москве и Питере. Волшебного очарования турецких ночей в них не будет ни грамма.
   — Так, может быть, — предположила Лена, — там будет волшебное очарование ночей в Москве или в Питере.
   — В Москве не бывает очаровательных ночей, — сказал Сергей. — Ну, если только первые очаровательные ночи были в ней же. А вот если первые очаровательные ночи были в Турции — дальше все, вешалки. Москва не подходит. Не тот интерфейс, как говорят программисты.
   — То есть ты предлагаешь завтра утром расстаться навсегда? — уточнила Лена.
   — Конечно, — твердо ответил Сергей. — Это была твоя мысль, и я с ней уже свыкся. Мне будет очень тебя не хватать, честное слово.
   — Я все поняла, — сказала Лена. — Пошли в отель.
   Девушка резко повернулась и быстрыми шагами направилась к бетонной дорожке, которая вела ко входу в отель.
   — Лен, подожди, да куда ты?!! — закричал ей вслед Сергей и засеменил за девушкой, хотя его состояние не позволяло четко и скоординированно перемещаться с подобной скоростью.
   Нагнал ее он только у стеклянных дверей отеля.
   — Все, Серег, прощаемся, — холодно сказала Лена, останавливаясь.
   — Как это? — растерянно спросил Сергей. — Я еще не уезжаю. Я, вообще-то, утром уезжаю.
   — Сейчас уже два часа ночи, — заметила Лена. — Тебе нужно выспаться. Да и я, если честно, не в том настроении, чтобы предаваться всяким безумствам. Кроме того, мы сегодня днем славно оттянулись, и я хочу сохранить приятные воспоминания. Ты сейчас изрядно расслаблен, а в таком состоянии бывают всякие казусы. Помнишь Памуккале? Мне бы не хотелось, чтобы ты меня еще раз принял за своего кота.
   — Лен, да ладно тебе, Лен, — забормотал Сергей, понимая, что ничего толкового он сказать не может, потому что как ни крути, а Лена была права по всем статьям.
   — Все, — решительно сказала Лена, — прощай, милый. Я пошла к себе. Спасибо за все — и так далее. Давай не будем рассусоливать, ладно? Не провожай меня, ни к чему это.
   Она быстро поцеловала Сергея, решительно толкнула дверь отеля и так быстро скрылась в полутьме холла, что Сергей и сказать ничего не успел. Впрочем, подумав, он решил, что говорить на самом деле было решительно нечего…
   Сергей еще некоторое время постоял у дверей, раздумывая, как поступить. С одной стороны, было понятно, что Лена разобиделась со страшной силой. С другой, заметил Сергей сам себе, первоначально идея расстаться навсегда — принадлежала именно Лене. «Странные все-таки существа, эти женщины, — подумал Сергей. — Утром у них — одно, днем — другое, ночью — совершенно третье. Как ориентироваться простому мужчине в этом бурном и переменчивом море женской логики — не понятно…»
   Первым порывом Сергея было бежать вслед за девушкой в ее номер, догнать, просить прощения и превратить эту ночь в сцену бурной любви и так далее, но… Но тут он вспомнил один из ценных советов мудрого Игоря, которым тот поделился на одной из пьянок. Игорь тогда сказал, что у человека в критических ситуациях бывает два первых порыва. Один — правильный, а другой — совершенно неправильный. В трезвом состоянии, объяснил Игорь, правильным является первый порыв, а неправильным — второй. Но в пьяном состоянии, отметил Игорь, именно первый порыв является неправильным. Поэтому, если человек хочет даже в состоянии алкогольной эйфории совершать правильные поступки, ему нужно в обязательном порядке отказываться от первого порыва.
   «Какой у меня первый порыв? — спросил Сергей сам себя. — Бежать, догонять, извиняться, ночь любви и все такое. А второй порыв? Наплевать на все с Роковой башни, отправляться в номер и попытаться хоть чуть-чуть выспаться перед дорогой». Согласно методике Игоря вторый порыв был наиболее правильным, и Сергей решил не игнорировать мудрую методику. Правда, второй порыв требовал наличия Роковой башни, однако Сергей решил, что в данном случае это будет уже ненужная роскошь, поэтому отправился в номер просто так, не совершая священнодействия в виде плевка с этой культовой постройки… В номере, упав в постель, он некоторое время раздумывал над тем, не встать ли все-таки и не отправиться ли к Лене в номер, и под эти сладкие мысли очень быстро заснул крепким сном.
 

Отъезд

 
   Утром Сергея разбудил телефонный звонок. В поднятой трубке раздался голос Игоря, хотя Сергей почему-то был почти уверен, что это звонит Лена.
   — Вставайте, граф, вас ждут великие дела! — проорал Игорь, и по голосу было понятно, что он находится в очень хорошем настроении.
   — Что ж ты так орешь-то? — поморщился Сергей, который все-таки не выспался, а кроме того, в затылке у него пульсирующе постукивали вчерашние джин-тоники.
   — Жизнь хорошая — поэтому и ору, — объяснил Игорь уже тише. — Старик, ты представляешь, я вчера сделал гениальное открытие!
   — Какое? — утомленно спросил Сергей. — Ты вдруг выяснил, что если не включать телевизор, то можно заснуть значительно быстрее?
   — Ни черта! — радостно ответил Игорь. — Я выяснил, что если пить совсем немного, а потом отправиться спать пораньше, то утром себя будешь чувствовать просто изумительно! Ты представляешь, насколько изменится жизнь всего человечества, когда я обнародую свое открытие?!!
   — Жизнь человечества изменится только в том случае, — заметил Сергей, — если ты еще объяснишь, каким образом можно выпить совсем немного. Что пить совсем немного хорошо — знают миллионы. А вот как это осуществить — знают единицы. Так что ты бы не изобретал велосипед. Лучше придумай, как сделать так, чтобы этот велосипед смог ехать.
   — Стоп, — сказал Игорь озабоченным голосом. — Вы вчера с Ленкой поругались, что ли?
   — Ну, вроде того, — признался Сергей.
   — И как она сейчас? В норме?
   — Не в норме, а в номере. Причем у себя. Причем еще со вчера.
   — Вот, блин, — сказал Игорь. — С другой стороны, может, оно и к лучшему, да? Старичок, я не хотел тебе этого говорить, но ведь у вас обычный курортный роман, не так ли?
   — Старичок, — раздраженно ответил Сергей, — я и так в курсе, что у нас обычный курортный роман, старичок. Мы же, старичок, на курорте, и трудно ожидать, старичок, что я за десять дней курорта так и не понял, что мы на курорте. Ты, старичок, меня за идиота считаешь, старичок?
   — Тебе нужно выпить, — совершенно спокойно и даже миролюбиво ответил Игорь. — Тогда все пройдет.
   — С утра пьют одни алкоголисты, — твердо ответил Сергей.
   — И несчастные влюбленные, — добавил Игорь. — Просто алкоголисты с утра пьют каждый день, а несчастные влюбленные — в последний день отдыха перед отлетом. Чтобы залить горе окончания курортного романа. Просто когда они выпьют, они понимают, что уже не заливают горе, а отмечают успешное окончание курортного романа.
   — Я отказываюсь пить с утра без своего адвоката, — твердо заявил Сергей.
   — Твой адвокат — это я, — объяснил Игорь, ничуть не удивившись этому заявлению. — А я сейчас пить не буду — мне это не к лицу. Я же вчера вел себя паинькой, поэтому сегодня проснулся так, как будто мне шестнадцать лет. Впрочем, стоп, — поправил сам себя Игорь, — четырнадцать лет. В шестнадцать мы с тобой уже квасили с нашей пионервожатой.
   — Раз ты не будешь пить — и я не буду пить, — решительно заявил Сергей. — Кроме того, я вообще не хочу пить. Я хочу кофе.