Страница:
– Ладно, – сказал Сергей, когда все вдоволь накурились и успокоились. – Пошли потихоньку баиньки. Вам-то еще хорошо, у вас одежда сухая. А мы с Юркой мокрые с головы до ног. Лично я даже кроссовки снять не успел.
После этого вся компания поднялась и отправилась к палаткам.
Лелик же с Анжелой еще сильно переживали недавнее происшествие, поэтому сели за стол и стали пить рюмку за рюмкой, чтобы отойти от этого кошмара. За столом, между тем, уже никого не было. Генерал с Любой куда-то ушли, Макс спокойно дрых под столом, только Тыл время от времени неслышно возникал из темноты, ставил тарелки с какой-то снедью, забирал грязную посуду и снова исчезал. Лелик с Анжелой быстро назюзюкались и стали уже с юмором вспоминать свои речные переживания.
– Слышь, Лелик, – давясь от смеха говорила Анжела. – Ты хоть помнишь, чего орал-то?
– Не помню, – в ответ широко улыбался Лелик. – А что я орал?
– Да я и сама не сильно помню, – признавалась Анжела, продолжая хихикать. – «Уйди, сука» – это помню, а больше ничего не помню.
– Зато я помню, что ты орала, – признался Лелик.
– И что?
– «Мамочка, мамочка, дай ракетницу выстрелить», – процитировал Лелик.
– Чего? – поразилась Анжела.
– Да точно тебе говорю, – подтвердил Лелик. – Я еще удивился – какая, нафик, ракетница, когда мы тонем.
– Странно, – задумалась Анжела. – Мне мамка в детстве, правда, давала из ракетницы стрельнуть, но чего эта фигня в речке вспомнилась – не понимаю.
– Всплыла, – сказал Лелик.
– Чего?
– Всплыла, говорю. Ты тонула, а ракетница у тебя всплыла, – объяснил Лелик с убежденностью прилично выпившего человека.
– А, – сказала Анжела. – Поняла.
Дальнейший разговор перешел в совсем задушевные сферы. Анжела Лелику рассказала о том, что откармливает поросенка Славика, которого зарежет осенью, хотя и жалко, выручит много денег и купит себе шикарный комбидрез. Лелик же девушке почитал свои стихи, чем привел ее в полный восторг.
Вообще речное происшествие их сильно сблизило. Точнее, сблизило то, что они все-таки остались живы и могли наслаждаться запахом костра, таинственными звуками ночного леса, кушать неимоверно вкусную колбасу и пить невероятно сладкую водку. И друг на друга они взглянули по-новому (не без помощи той же водки). Анжела увидела, что Лелик, несмотря на свою городскую недотепистость – очень интересный мужчина, хотя и лысоватый. И стихи пишет, прям как настоящий Серафим Туликов. Да и Лелик за простоватой деревенской внешностью Анжелы увидел тонко чувствующую натуру, которая, к примеру, способна полюбить поросенка.
Где-то к четвертому стакану они настолько сблизились, что когда Лелик предложил отправляться спать, у Анжелы не возникло вопросов на тему где будет ее место этой ночью. Лелик обнял девушку за талию и повел в свою палатку.
– Бог в помощь! – отчетливо пробормотал ему вслед Тыл, который убирал со стола, но Лелик сделал вид, что не расслышал.
В палатке, между тем, раздавался богатырский храп рейнджера и Сергея. Тут Лелик сразу вспомнил, что у него на этой поляне нет отдельной жилплощади. Но что делать дальше – он не знал. Во второй палатке жил генерал, так что визит туда отпадал, отправляться заниматься любовью на природе Лелик не хотел, потому что ночью было довольно холодно. Кроме того, Анжелу все равно надо было где-то пристраивать на ночлег. «А ладно, – спьяну подумал Лелик. – И здесь устроимся нормально».
Однако, устроиться вдвоем на чугунной пионерской кроватке было непросто. Во-первых, она была настолько узкая, что даже когда Лелик один ложился на спину, для рук места не оставалось, и рукам приходилось ночевать на полу. Во-вторых, на этой кровати явно спало несчетное количество поколений юных пионеров или взрослых солдат, потому что скрипела и визжала она совершенно кошмарно при любом прикосновении.
– Господи! Что это? – спросила Анжела, когда поняла, на чем ей сегодня предстоит спать.
– Зря нос воротишь, – сказал Лелик шепотом. – Историческая реликвия. На этой кровати спал еще Юрий Гагарин, когда был пионером.
– Ну тогда – «поехали»! – процитировала Анжела и смело бухнулась на постель.
Кровать отозвалась жутким гулом и скрипом бесчисленных пружинок и железных завиточков. Сергей при этом перестал храпеть. Лелик затаил дыхание.
– К заутрене звонят, – изрек Сергей явно во сне, немного поворочался и снова захрапел.
– Лелик, – шепотом позвала его Анжела. – Чего стоишь пень-пнем? Ложись давай.
Лелик начал аккуратно пристраиваться сбоку, но через минуту стало понятно, что там остаются свободными примерно полтора сантиметра, так что ему никак не уместиться. Наконец, Анжеле надоели эти Леликовы интеллигентские ухватки, она решительно схватила его за свитер и дернула. Лелик упал прямо на нее. Кровать взвизгнула победным аккордом, и металлическая сетка стала раскачиваться, продолжая издавать истерические взвизгивания, которые потихоньку стихали по мере того, как сетка уменьшала свои колебания.
– Лелик, ты заколебал, – громко произнес рейнджер.
– Это не я заколебал, – объяснил Лелик. – Это сетка заколебалась.
– Нам, татарам, конгруэнтно – что у тебя там заколебалась. Нам – лишь бы ты нас не заколебал окончательно. А то возьму вместе с кроватью и выставлю на улицу. Там тебе волки ночью прибор-то и откусят.
– Не надо, – прошептала Анжела.
– Да я тоже – не фанат этого дела, – шепотом признался Лелик. – Слышь, Юр, – сказал он невидимому в темноте рейнджеру. – Я же не виноват, что кровать такая древняя.
– Ворочаться надо меньше, – проворчал рейндеж, сам очень шумно заворочался, от чего его кровать стала визжать на всю поляну, потом затих и засвистел носом.
Лелик осторожно протянул руку к бедру Анжелы. Кровать скрипнула. Лелик замер. Тогда Анжела попробовала протянуть руку к своим спортивным штанам. Кровать снова протестующе взвизгнула и они замерли.
– Мда, – шепотом сказал Лелик. – Мы такими темпами за неделю не разденемся.
– Тебе проще, – прошептала ему Анжела. – Можно штаны не снимать. А мне-то – придется.
– Да, уж, – ответил Лелик. – Это точно. Ничего не поделаешь.
– Слышь, Лелик, – снова прошептала Анжела. – Ты бы не мог чуть-чуть приподняться? Я тогда попробую штаны стянуть.
Лелик уперся руками и ногами в стальной остов кровати и аккуратно приподнялся. Кровать молчала. Анжела начала было потихоньку снимать спортивные штаны, но кровать не снесла подобного кощунства и развопилась на всю поляну. А тут еще у Лелика с испугу руки подломились, он рухнул на Анжелу, что привнесло в ночную кроватную симфонию новый десяток жизнеутверждающих аккордов.
– Вашу маму, – громко сказал окончательно проснувшийся Сергей. – У меня такое ощущение, что я сплю среди стада мартовских котов.
– Которые, к тому же, еще и трахаются, – подал голос рейнджер.
– С вами потрахаешься, – обидчиво сказал Лелик. – Орете, как цирковой хор крокодилов.
– Нет, как тебе это нравится? – обратился Сергей к рейнджеру. – Это мы, оказывается, орем. А кто тут уже полчаса кроватью скрипит и никак, мать твою, успокоиться не может? – заорал он в сторону Лелика.
– А вот выражаться не обязательно! – с достоинством подала голос Анжела.
– Ой, – сказал рейнджер, и в палатке воцарилось долгое молчание.
– Так вы там вдвоем! – оценил ситуацию Сергей.
– Конечно вдвоем, – сердито сказал Лелик. – Девушке же надо где-то переночевать. Может прикажешь ее на улице положить? Под стол, рядом с твоим братцем-алкоголистом.
– Да нет, – растерялся Сергей, – я не возражаю. Только мы же тоже люди. Умаялись и спать хотим. Между прочим, вас спасаючи умаялись. Так что поимели бы уважение к двум старым больным человекам.
– А мы чего, уважением не проявляем? – вконец разъярился Лелик. – Можешь свет включить! Лежим оба одетые, как первоклашки.
Сергей затих.
– Вон оно как, – задумчиво сказал рейнджер. – Это вы тут полчаса шуршите и гремите, так даже еще раздеться не сумели… Слышь, Серег, – обратился он к приятелю. – Пошли рыбу ловить. Нам сегодня спать не придется, точно тебе говорю.
Из угла, где лежал Сергей, донеслось подозрительное бульканье.
– Серег, – подозрительно спросил Лелик, – ты чего.
– Обними меня дорогой, я вся горю, – сквозь смех пробулькал Сергей. – Еще каких-нибудь пять-шесть часов, и я сниму носки.
– Нет, ну ни фига себе! – возмутился Лелик. – Мы тут изо всех сил пытаемся охранять ваш ночной сон, так над нами еще издеваются!
– Да, дорогой, – не слушая его, ответил в тон Сергею рейнджер. – А через десять часов я тебе позволю расстегнуть пуговичку на лифчике.
Тут Анжела не вынесла этих издевательств, схватила с пола кроссовок и запустила в сторону кроватей – как она выразилась – «этих двух охальников». Раздался звучный шлепок и все затихло. Через минуту раздался голос рейнжера, полный безмерного удивления:
– Кто это сделал?
– Ну я, – спокойно ответила Анжела. – А будете еще издеваться, кину сначала свой второй кроссовок, а потом еще и леликовы коцы в вас полетят. Нашлись мне тоже остроумники.
– Ты же мне прямо в лоб залепила! – потрясенно сказал рейнджер. – Я даже среагировать не успел.
– Реакцию надо тренировать, – объяснил ему Лелик, восторженно показывая Анжеле отогнутый вверх большой палец – мол, ну ты и молодец! – Реакцию, говорю, тренировать, а не язык чесать посреди ночи.
Рейнджер что-то возмущенно пробормотал в ответ, но скандал раздувать не стал.
– Так, мужики, – решительно сказал Сергей. – Хватит шутить. Все мы люди взрослые, так что договоримся. Лелик, – обратился он в сторону кровати Лелика с Анжелой, – или вы на этой кровати тихо-мирно спите, по возможности не ворочаясь, или отправляйтесь из палатки куда хотите, если вас разбирают всякие сексуальные чувства. Генерал приказал подниматься в пять утра, чтобы половить на утренней зорьке, так что мы с Юркой хотим выспаться. Все, Лелик, без дураков. Или вы спите, или выкатывайтесь.
– Да спим мы, спим, – злобно ответил Лелик, которому даже ради секса с Анжелой вовсе не хотелось выходить из палатки ночью. – С вами разве что-нибудь нормальное получится? Как только голоса ваши богомерзкие раздаются, так все желание пропадает.
– Ну и славненько, – удовлетворенно сказал Сергей. – Все. Дрыхнем.
Все замолчали.
– А у меня лоб болит, – неожиданно пожаловался рейнджер.
В палатке несколько секунд царила мертвая тишина, а потом ночь расколол дикий хохот всех остальных обитателей палатки. Уж больно забавно звучала подобная фраза в устах крутого рейнджера.
– Чего смеетесь? – обиженно спросил рейнджер. – Кроссовок-то дешевый. У него подошва не резиновая, а пластиковая. Вам бы так залепили.
Потихоньку все успокоились. Лелик с Анжелой пару минут пытались вдвоем примоститься на пионерской кроватке так, чтобы можно было заснуть, но у них ничего не получалось. Потом Лелик привлек к решению этой задачи остальных обитателей палатки, которые все равно не могли заснуть из-за скрипа этой чертовой кровати. Сергей с Юрой приняли живейшее участие в решении данной проблемы, но смогли предложить только связать Лелика с Анжелой веревкой, от чего Лелик отказался.
Наконец, Лелик вспомнил из далекого детства систему спанья «валетом», они попробовали с Анжелой лечь головами в разные стороны и – о чудо! – так можно было по крайней мере лежать не сваливаясь. Конечно, в этом варианте тоже была масса недостатков, но можно было хотя бы попытаться заснуть. Так они и сделали, поэтому через каких-то пять-десять минут в палатке стало раздаваться только мерное сопение четырех человек.
Проснулся Лелик от того, что тело сильно затекло в неудобной позе. Поначалу он никак не мог понять – где он и что, вообще говоря, происходит, но потом разобрался, что стоит на коленях на полу, а верхняя половина его туловища лежит на кровати. Самое интересное заключалось в том, что Анжела спала в точно такой же позе, только на другой половине кровати. Судя по ярким лучам солнца, которые пробивались сквозь щели в палатке, было уже никак не меньше десяти утра, а то и одиннадцати. Лелик оглянулся назад и увидел, что и рейнджер, и Сергей дрыхнут во все носовые завертки. «– Рыбаки, блин, – подумал Лелик. – Чего, спрашивается, ночью мне весь кайф обломали? Орали, как резаные, что пойдут на утреннюю зорьку, а где она, утренняя зорька? Уже обед скоро».
В этот момент рейнджер, как будто он услышал мысли Лелика, сладко потянулся и нежно пропел:
– Сере-е-ега-а-а-а! Пора вставать! Пешушок пропел давно.
Сергей открыл один глаз, тоже сладко потянулся и сказал:
– Доброе утро всей честной компании. Лелик, как спалось?
– А ты не видишь, как спалось? – огрызнулся Лелик, поднялся с пола и сел на кровать.
Анжела тоже приподняла голову, посмотрела мутным взором на Лелика, сказала:
– Ос-с-споди! Как башка-то болит, – и снова уронила голову на кровать.
– Вижу, – довольно сказал Сергей, уютно ворочаясь на своей кровати. – Спали в позе омара. Или лобстера.
– Кстати, Лелик, – сказал рейнджер, повернувшись в его сторону. – Вы бы креветкой легли. Очень хороший способ. Ну знаешь как креветок замораживают? Одна к одной. Так вдвоем на узкой кровати вполне даже спать можно. Нам с Серегой несколько раз приходилось. Правда, ворочаться нужно только по команде, зато высыпаешься хорошо…
Но Лелик не слушал болтовню рейнджера, а внимательно смотрел на его лоб и широко улыбался.
– Что? Что ты там углядел? – наконец спросил рейнджер, не в силах больше выносить довольную улыбку Лелика.
– У тебя зеркальце есть? – поинтересовался Лелик.
– Нет, – ответил рейнджер. – Что я – баба, что ли?
– А зря, – сказал Лелик. – Я бы, на твоем месте, на себя взглянул.
– Чего случилось? – разволновался ренджер.
– Да ничего, – Лелик продолжал улыбаться. – Просто взгляни и порадуйся.
Рейнджер повернулся к Сергею и спросил:
– Серег, чего у меня там?
Сергей вытащил голову из-под одеяла, вгляделся и начал беззвучно смеяться.
– Чего кудахчешь? – окрысился рейнджер. – Что там такое?
– Да след у тебя от кроссовка на половину лба, – объяснил, наконец, Сергей. – Выглядит – ужасно. Как будто по тебе ночью кто-то ходил.
– Во, блин, обрадовал! – расстроился рейнджер. – Что я дома скажу? Жена решит, что я опять напился в дупель. А все эти любовнички, – Юра кивнул в сторону Лелика.
– Сам ты любовничек, – лениво сказал Лелик. – Нечего было свои шуточки посреди ночи шутить. Правильно тебе Анжела залепила.
– Лелик, – сказал рейндежер. – А у меня есть нож во-о-от с таким лезвием.
– Мне твой нож больше не страшен, – объяснил Лелик. – Я как на твой лоб посмотрю, так мне теперь ничего больше не страшно.
Услышав это, вконец расстроенный рейнджер нахохлился и забился под одеяло.
– Кстати, – неожиданно сказал Сергей. – А утреннюю зорьку-то мы проспали. Вот генерал сейчас скандал поднимет… Он сказал, чтобы обязательно в пять вставали.
– Твой генерал, небось, дрыхнет без задних ног, – пренебрежительно сказал Лелик. – Сам же видел, что он вчера был – в полную зюзю.
– Да черт его знает, – неопределенно ответил Сергей. – Старая гвардия – они знаешь какие крепкие.
– Ладно, – сказал рейнджер. – Давайте вставать уже, а то и обед проспим.
Они поднялись, растолкали Анжелу и отправились умываться на речку. День стоял – просто изумительный. Ярко светило солнце, пели птицы, река отливала пронзительной синевой, словом, все вокруг создавало прямо-таки праздничное настроение.
– Слышь, Юр, – спросил Сергей, плеская себе воду на лицо. – А чего генералу скажем, если он начнет на тему утренней зорьки выступать?
– Да скажем, что Лелик всю ночь колобродил и нам спать мешал, – предложил рейнджер. – Вот и проспали.
– Ну да, – с горечью сказал Лелик. – Все бы на меня свалить. Поэта обидеть может каждый.
– Ну это смотря какого поэта, – поправил его рейнджер, поигрывая могучими мышцами груди. – Меня, к примеру, не сильно обидишь.
– Ага. Разве что кроссовком, – подпустил Лелик пилюлю.
Юра сразу как будто сдулся, с ненавистью посмотрел в сторону Анжелы и тоже стал плескать водой себе в лицо. Наконец, компания умылась, и они все вместе отправились на поляну.
– Боже мой, – довольно громко сказал Сергей, завидев знакомую картину за столом.
У всех возникло такое ощущение, что со вчерашнего дня ничего не изменилось. По-прежнему за столом сидел пьяный генерал, которого Люба кормила бутербродами, Макс, распевающий заплетающимся языком какую-то скабрезную песенку, и явно нетрезвый абориген Андреич, лицо которого, впрочем, украшал здоровенный синяк под глазом, которого вчера еще не было.
– У меня, кажется, дежавю началось, – заявил Лелик, глядя на это безобразие.
– Если таблеток нет, – решительно заявила Анжела, – то лучше натощак два сырых яйца съесть. Знаешь как закрепляет? Через час никакого дижавю не останется.
Лелик внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– М-да, – внес свой комментарий рейнджер. – Вот тебе и утренняя зорька.
– М-м-мжду прочим, – заявил генерал, – к-к-кое кто встал вовремя. В отличие, – он многозначительно помахал пальцем, – от!
– В-в-вовремя, как штык! – заявил Макс, согнув правую руку в локте, а левой ударив по бицепсу правой руки.
– Оно и видно, – понимающе кивнул Сергей. – И много наловили?
– Т-т-т-туеву хучу, – объяснил Макс. – Знаешь какую я рыбку поймал? Во-о-о-от с таким членом…
– Ты вообще молчи! – оборвал его Сергей. – Чтобы я тебя еще хоть раз с собой взял – да ни в жизнь! Посмотри, на что ты похож! Ну ладно еще вечерком накиряться. Но утром-то пить – уж совсем последнее дело.
На Макса, впрочем, слова Сергея не произвели ровно никакого впечатления. Он еще раз пробормотал что-то про рыбку с большим членом, полез пальцами в банку с консервированной килькой и стал там что-то выискивать, приговаривая, что сейчас все продемонстрирует. Сергей махнул на него рукой и предложил своей компании садиться за стол, чтобы позавтракать.
Во время завтрака решали, что будут делать дальше. Рейнджер заявил, что не прочь еще порыбачить на бережку, потому что ему, дескать, нужно закончить поэму. Сергей же с Леликом дружно сказали, что рыбачить надоело, и они лучше просто поколбасятся по бережку. Домой решили выезжать где-то после обеда.
Тут Сергей обратил внимание на то, что пьяный абориген Андреич все время что-то бормочет себе под нос, периодически горестно взмахивая рукой. Сергей решил воспользоваться случаем и выяснить, что же произошло утром, поэтому плеснул в стакан Андреича водки и стал вытягивать у него подробности. Оказалось, что генерал действительно встал где-то в пять утра. Примерно в это же время на построение прибыл Андреич, которому было приказано явиться на утреннюю зорьку. Минут десять генерал ожидал компанию из второй палатки, оттуда, как известно, никто на утренний лов так и не появился. Между тем, на заре было довольно прохладно и генерал быстро замерз. Андреич предложил было сбегать за ватником, но генерал заявил, что офицерский состав для сугреву использует совсем другие способы, после чего строевым шагом направился к столу, разбудил спящего Макса, и они сели квасить, забыв про первоначальную задачу.
Андреич подсел к ним, выпил, аборигена развезло, и он стал рассказывать о прелестях утренней рыбалки, но видимо чересчур увлекся, поэтому в какой-то момент генерал решил, что Андреич ему ставит в упрек утренние возлияния и, недолго думая, треснул ему в глаз.
Это все сейчас абориген и рассказывал Сергею, периодически пьяно всхлипывая и переживая нанесенную обиду.
– Знаешь, Андреич, – сказал ему Сергей решительно. – Хватит тебе уже нюни разводить. Все эти ваши пьяные разборки явно из серии «ты меня уважаешь»…
– Очень уважаю, Сергей Константинович! – неожиданно заявил абориген. – Я вас знаете как уважаю? Я и товарища генерала сильно уважаю, хоть он мне под глаз хлюпнул, – и Андреич долго еще бормотал о том, как сильно он уважает всех присутствующих, а особенно – товарища Тыла, благодаря которому на столе появлялись все эти яства и выпивка.
Сергей после этих слов махнул на аборигена рукой и предоставил ему изливать свои благодарности и уважения в воздух.
Внезапно со стороны реки раздался громкий звук работающего катерного двигателя. Звук поначалу возник издалека, но все приближался, приближался, наконец, стал совсем громким и вдруг затих. Через минуту на поляне появились два человека в форме и с оружием, в которых было нетрудно узнать инспекторов рыбохраны.
– Добрейший всем денек! – поздоровались они.
– Здрассти, – нестройно ответил им хор голосов.
– Рыбку ловим? – поинтересовался один инспектор.
– Ну, типа того… – неопределенно подтвердил Сергей. – Удочками, – уточнил он на всякий случай.
– Удочками здесь много не наловишь, – ласково улыбаясь, заявил второй инспектор. – Здесь надо бредешком или шашку динамитную кинуть. Вот тогда целый багажник лещей увезете. А так – одних лягушек наловите.
– Кхм… – поперхнулся Сергей. – Так это же, вроде, запрещено.
– Конечно запрещено, – подтвердил первый инспектор. – Причем строго-настрого!
– Для плохих людей, конечно, – пояснил второй инспектор.
– А для хороших… – начал первый инспектор.
– Да еще и в нашем присутствии… – продолжил второй.
– Очень даже можно! – сказал первый.
– При наличии определенных условий, – масляно улыбнулся второй.
– Ясно, – решительно сказал Сергей. – Ну, прошу к столу.
– Да что вы, нам на работе нельзя, – хором заявили оба инспектора, сели за стол, не дожидаясь приглашения набухали себе по полному стакану водки, сказали: – За упокой души всех пойманных сегодня рыбок, – и залпом выпили.
– Лихо, – одобрительно крякнул рейнджер.
– А то, – подмигнул ему первый инспектор. – У нас – знаешь как… Работа нервная, боевая. До пальбы нередко доходит. Так что разрядка просто необходима. Без этого нельзя.
– Это понятно, – сказал рейнджер, – но вы же наверняка бабок сшибаете – кучу. Можете же сами себе этой водки купить, хоть залейся.
– Товарищ не понимает, – обиженным голосом сказал первый инспектор своему напарнику.
– Совершенно не въезжает! Факт! – подтвердил второй.
– Для нас – что главное? – начал объяснять первый инспектор. – Для нас главное – хорошая, интеллигентная компания.
– Душевный разговор, – вставил комментарий второй.
– Мы же весь год, почитай, один на один с рыбой и браконьерами. Вот и хочется общения. Так что не в водке дело! Не надо так упрощать! – и первый инспектор снова набухал себе стакан.
– Да понял я, понял, – сказал рейнджер. – Вы лучше скажите, тут где-нибудь свежепойманных лещей купить можно? А то меня жена дома засмеет. Уехал муж на рыбалку, приехал со следом кроссовка на лбу и без рыбы.
– Зачем «купить»? – удивился второй инспектор. – Для друзей товарища генерала все будет в лучшем виде и бесплатно. Мы же за этим сюда и приехали. По зову души, так сказать.
– Кор-р-р-роче, Иваныч, – сказал генерал, который до этого не произнес ни слова. – Сколько тебе солярки для катера нужно?
– Тонну, – быстро сказал первый инспектор, который, казалось, уже давно был готов к этому вопросу.
– Т-т-ты чего, на браконьерском динамите подорвался? – вытаращил на него глаза генерал. – Т-т-т-тонну динамита… тьфу… сол-л-л-лярки за мешок лещей? Да побойся Бога, Иваныч!
– Так я же не на один день прошу, а на пару недель, – объяснил Иваныч. – Взамен – всем гостям по багажнику живого леща, на обед сами вам сделаем горячего копчения (у нас коптильня с собой) и еще закопченых с собой дадим. А тебе, товарищ генерал, с собой – как обычно: мешок живой рыбы и мешок сушеной – к пиву.
– А-а-а-а, – сказал генерал, – это другое дело. Слышь, Тыл, – обратился он к майору, который, как призрак, возник у стола буквально за секунду до генеральского зова, – у нас тонна солярки найдется для рыбохраны?
– Ну чего ей не найтись-то? – удивился Иваныч. – У тебя, небось, танк эту тонну сжирает за полчаса. А нам этого запаса на две недели хватит.
– Полтонны найду, – негромко сказал Тыл.
– Вот и славно, – обрадовался инспектор, который явно ожидал чего-то подобного. – И договорились. Я же тоже не жлоб. Нет тонны, значит возьмем полтонны.
По его лицу было видно, что рассчитывал он явно литров на двести пятьдесят, так что сейчас за полтонны готов был просто разорваться.
– Сейчас мы, сейчас, – зауетился Иваныч, – Миха, – обратился он к своему напарнику, – дуй давай за коптильней, а потом рыбу тащи. А я пока веток насобираю. Через пару часов ждем на леща горячего копчения, – обратился он ко всем. – Это блюдо такое, что главное – руку не проглотить. Так что не опаздывайте.
– Ладно, – сказал рейнджер Юра, потянувшись. – Я пошел на берег, поэму досочинять.
– Бог в помощь, коллега, – сказал ему Лелик вежливо, но рейнджер только покосился в его сторону и презрительно скривил губы. В коллеги он Лелика явно не принимал. «Ну и черт с тобой, – подумал Лелик, обидевшись. – Тоже мне, певец сражений. Рифмоплет мышцатый».
Анжела же заявила, что, мол, им пора уже и честь знать, в смысле, отправляться в свою деревню. Она сделала приглашающий взмах бровями Любе, но та, как оказалось, вовсе не была в восторге от этой идеи, а сказала, что пока домой не собирается. Тут генерал насторожился.
После этого вся компания поднялась и отправилась к палаткам.
Лелик же с Анжелой еще сильно переживали недавнее происшествие, поэтому сели за стол и стали пить рюмку за рюмкой, чтобы отойти от этого кошмара. За столом, между тем, уже никого не было. Генерал с Любой куда-то ушли, Макс спокойно дрых под столом, только Тыл время от времени неслышно возникал из темноты, ставил тарелки с какой-то снедью, забирал грязную посуду и снова исчезал. Лелик с Анжелой быстро назюзюкались и стали уже с юмором вспоминать свои речные переживания.
– Слышь, Лелик, – давясь от смеха говорила Анжела. – Ты хоть помнишь, чего орал-то?
– Не помню, – в ответ широко улыбался Лелик. – А что я орал?
– Да я и сама не сильно помню, – признавалась Анжела, продолжая хихикать. – «Уйди, сука» – это помню, а больше ничего не помню.
– Зато я помню, что ты орала, – признался Лелик.
– И что?
– «Мамочка, мамочка, дай ракетницу выстрелить», – процитировал Лелик.
– Чего? – поразилась Анжела.
– Да точно тебе говорю, – подтвердил Лелик. – Я еще удивился – какая, нафик, ракетница, когда мы тонем.
– Странно, – задумалась Анжела. – Мне мамка в детстве, правда, давала из ракетницы стрельнуть, но чего эта фигня в речке вспомнилась – не понимаю.
– Всплыла, – сказал Лелик.
– Чего?
– Всплыла, говорю. Ты тонула, а ракетница у тебя всплыла, – объяснил Лелик с убежденностью прилично выпившего человека.
– А, – сказала Анжела. – Поняла.
Дальнейший разговор перешел в совсем задушевные сферы. Анжела Лелику рассказала о том, что откармливает поросенка Славика, которого зарежет осенью, хотя и жалко, выручит много денег и купит себе шикарный комбидрез. Лелик же девушке почитал свои стихи, чем привел ее в полный восторг.
Вообще речное происшествие их сильно сблизило. Точнее, сблизило то, что они все-таки остались живы и могли наслаждаться запахом костра, таинственными звуками ночного леса, кушать неимоверно вкусную колбасу и пить невероятно сладкую водку. И друг на друга они взглянули по-новому (не без помощи той же водки). Анжела увидела, что Лелик, несмотря на свою городскую недотепистость – очень интересный мужчина, хотя и лысоватый. И стихи пишет, прям как настоящий Серафим Туликов. Да и Лелик за простоватой деревенской внешностью Анжелы увидел тонко чувствующую натуру, которая, к примеру, способна полюбить поросенка.
Где-то к четвертому стакану они настолько сблизились, что когда Лелик предложил отправляться спать, у Анжелы не возникло вопросов на тему где будет ее место этой ночью. Лелик обнял девушку за талию и повел в свою палатку.
– Бог в помощь! – отчетливо пробормотал ему вслед Тыл, который убирал со стола, но Лелик сделал вид, что не расслышал.
В палатке, между тем, раздавался богатырский храп рейнджера и Сергея. Тут Лелик сразу вспомнил, что у него на этой поляне нет отдельной жилплощади. Но что делать дальше – он не знал. Во второй палатке жил генерал, так что визит туда отпадал, отправляться заниматься любовью на природе Лелик не хотел, потому что ночью было довольно холодно. Кроме того, Анжелу все равно надо было где-то пристраивать на ночлег. «А ладно, – спьяну подумал Лелик. – И здесь устроимся нормально».
Однако, устроиться вдвоем на чугунной пионерской кроватке было непросто. Во-первых, она была настолько узкая, что даже когда Лелик один ложился на спину, для рук места не оставалось, и рукам приходилось ночевать на полу. Во-вторых, на этой кровати явно спало несчетное количество поколений юных пионеров или взрослых солдат, потому что скрипела и визжала она совершенно кошмарно при любом прикосновении.
– Господи! Что это? – спросила Анжела, когда поняла, на чем ей сегодня предстоит спать.
– Зря нос воротишь, – сказал Лелик шепотом. – Историческая реликвия. На этой кровати спал еще Юрий Гагарин, когда был пионером.
– Ну тогда – «поехали»! – процитировала Анжела и смело бухнулась на постель.
Кровать отозвалась жутким гулом и скрипом бесчисленных пружинок и железных завиточков. Сергей при этом перестал храпеть. Лелик затаил дыхание.
– К заутрене звонят, – изрек Сергей явно во сне, немного поворочался и снова захрапел.
– Лелик, – шепотом позвала его Анжела. – Чего стоишь пень-пнем? Ложись давай.
Лелик начал аккуратно пристраиваться сбоку, но через минуту стало понятно, что там остаются свободными примерно полтора сантиметра, так что ему никак не уместиться. Наконец, Анжеле надоели эти Леликовы интеллигентские ухватки, она решительно схватила его за свитер и дернула. Лелик упал прямо на нее. Кровать взвизгнула победным аккордом, и металлическая сетка стала раскачиваться, продолжая издавать истерические взвизгивания, которые потихоньку стихали по мере того, как сетка уменьшала свои колебания.
– Лелик, ты заколебал, – громко произнес рейнджер.
– Это не я заколебал, – объяснил Лелик. – Это сетка заколебалась.
– Нам, татарам, конгруэнтно – что у тебя там заколебалась. Нам – лишь бы ты нас не заколебал окончательно. А то возьму вместе с кроватью и выставлю на улицу. Там тебе волки ночью прибор-то и откусят.
– Не надо, – прошептала Анжела.
– Да я тоже – не фанат этого дела, – шепотом признался Лелик. – Слышь, Юр, – сказал он невидимому в темноте рейнджеру. – Я же не виноват, что кровать такая древняя.
– Ворочаться надо меньше, – проворчал рейндеж, сам очень шумно заворочался, от чего его кровать стала визжать на всю поляну, потом затих и засвистел носом.
Лелик осторожно протянул руку к бедру Анжелы. Кровать скрипнула. Лелик замер. Тогда Анжела попробовала протянуть руку к своим спортивным штанам. Кровать снова протестующе взвизгнула и они замерли.
– Мда, – шепотом сказал Лелик. – Мы такими темпами за неделю не разденемся.
– Тебе проще, – прошептала ему Анжела. – Можно штаны не снимать. А мне-то – придется.
– Да, уж, – ответил Лелик. – Это точно. Ничего не поделаешь.
– Слышь, Лелик, – снова прошептала Анжела. – Ты бы не мог чуть-чуть приподняться? Я тогда попробую штаны стянуть.
Лелик уперся руками и ногами в стальной остов кровати и аккуратно приподнялся. Кровать молчала. Анжела начала было потихоньку снимать спортивные штаны, но кровать не снесла подобного кощунства и развопилась на всю поляну. А тут еще у Лелика с испугу руки подломились, он рухнул на Анжелу, что привнесло в ночную кроватную симфонию новый десяток жизнеутверждающих аккордов.
– Вашу маму, – громко сказал окончательно проснувшийся Сергей. – У меня такое ощущение, что я сплю среди стада мартовских котов.
– Которые, к тому же, еще и трахаются, – подал голос рейнджер.
– С вами потрахаешься, – обидчиво сказал Лелик. – Орете, как цирковой хор крокодилов.
– Нет, как тебе это нравится? – обратился Сергей к рейнджеру. – Это мы, оказывается, орем. А кто тут уже полчаса кроватью скрипит и никак, мать твою, успокоиться не может? – заорал он в сторону Лелика.
– А вот выражаться не обязательно! – с достоинством подала голос Анжела.
– Ой, – сказал рейнджер, и в палатке воцарилось долгое молчание.
– Так вы там вдвоем! – оценил ситуацию Сергей.
– Конечно вдвоем, – сердито сказал Лелик. – Девушке же надо где-то переночевать. Может прикажешь ее на улице положить? Под стол, рядом с твоим братцем-алкоголистом.
– Да нет, – растерялся Сергей, – я не возражаю. Только мы же тоже люди. Умаялись и спать хотим. Между прочим, вас спасаючи умаялись. Так что поимели бы уважение к двум старым больным человекам.
– А мы чего, уважением не проявляем? – вконец разъярился Лелик. – Можешь свет включить! Лежим оба одетые, как первоклашки.
Сергей затих.
– Вон оно как, – задумчиво сказал рейнджер. – Это вы тут полчаса шуршите и гремите, так даже еще раздеться не сумели… Слышь, Серег, – обратился он к приятелю. – Пошли рыбу ловить. Нам сегодня спать не придется, точно тебе говорю.
Из угла, где лежал Сергей, донеслось подозрительное бульканье.
– Серег, – подозрительно спросил Лелик, – ты чего.
– Обними меня дорогой, я вся горю, – сквозь смех пробулькал Сергей. – Еще каких-нибудь пять-шесть часов, и я сниму носки.
– Нет, ну ни фига себе! – возмутился Лелик. – Мы тут изо всех сил пытаемся охранять ваш ночной сон, так над нами еще издеваются!
– Да, дорогой, – не слушая его, ответил в тон Сергею рейнджер. – А через десять часов я тебе позволю расстегнуть пуговичку на лифчике.
Тут Анжела не вынесла этих издевательств, схватила с пола кроссовок и запустила в сторону кроватей – как она выразилась – «этих двух охальников». Раздался звучный шлепок и все затихло. Через минуту раздался голос рейнжера, полный безмерного удивления:
– Кто это сделал?
– Ну я, – спокойно ответила Анжела. – А будете еще издеваться, кину сначала свой второй кроссовок, а потом еще и леликовы коцы в вас полетят. Нашлись мне тоже остроумники.
– Ты же мне прямо в лоб залепила! – потрясенно сказал рейнджер. – Я даже среагировать не успел.
– Реакцию надо тренировать, – объяснил ему Лелик, восторженно показывая Анжеле отогнутый вверх большой палец – мол, ну ты и молодец! – Реакцию, говорю, тренировать, а не язык чесать посреди ночи.
Рейнджер что-то возмущенно пробормотал в ответ, но скандал раздувать не стал.
– Так, мужики, – решительно сказал Сергей. – Хватит шутить. Все мы люди взрослые, так что договоримся. Лелик, – обратился он в сторону кровати Лелика с Анжелой, – или вы на этой кровати тихо-мирно спите, по возможности не ворочаясь, или отправляйтесь из палатки куда хотите, если вас разбирают всякие сексуальные чувства. Генерал приказал подниматься в пять утра, чтобы половить на утренней зорьке, так что мы с Юркой хотим выспаться. Все, Лелик, без дураков. Или вы спите, или выкатывайтесь.
– Да спим мы, спим, – злобно ответил Лелик, которому даже ради секса с Анжелой вовсе не хотелось выходить из палатки ночью. – С вами разве что-нибудь нормальное получится? Как только голоса ваши богомерзкие раздаются, так все желание пропадает.
– Ну и славненько, – удовлетворенно сказал Сергей. – Все. Дрыхнем.
Все замолчали.
– А у меня лоб болит, – неожиданно пожаловался рейнджер.
В палатке несколько секунд царила мертвая тишина, а потом ночь расколол дикий хохот всех остальных обитателей палатки. Уж больно забавно звучала подобная фраза в устах крутого рейнджера.
– Чего смеетесь? – обиженно спросил рейнджер. – Кроссовок-то дешевый. У него подошва не резиновая, а пластиковая. Вам бы так залепили.
Потихоньку все успокоились. Лелик с Анжелой пару минут пытались вдвоем примоститься на пионерской кроватке так, чтобы можно было заснуть, но у них ничего не получалось. Потом Лелик привлек к решению этой задачи остальных обитателей палатки, которые все равно не могли заснуть из-за скрипа этой чертовой кровати. Сергей с Юрой приняли живейшее участие в решении данной проблемы, но смогли предложить только связать Лелика с Анжелой веревкой, от чего Лелик отказался.
Наконец, Лелик вспомнил из далекого детства систему спанья «валетом», они попробовали с Анжелой лечь головами в разные стороны и – о чудо! – так можно было по крайней мере лежать не сваливаясь. Конечно, в этом варианте тоже была масса недостатков, но можно было хотя бы попытаться заснуть. Так они и сделали, поэтому через каких-то пять-десять минут в палатке стало раздаваться только мерное сопение четырех человек.
Проснулся Лелик от того, что тело сильно затекло в неудобной позе. Поначалу он никак не мог понять – где он и что, вообще говоря, происходит, но потом разобрался, что стоит на коленях на полу, а верхняя половина его туловища лежит на кровати. Самое интересное заключалось в том, что Анжела спала в точно такой же позе, только на другой половине кровати. Судя по ярким лучам солнца, которые пробивались сквозь щели в палатке, было уже никак не меньше десяти утра, а то и одиннадцати. Лелик оглянулся назад и увидел, что и рейнджер, и Сергей дрыхнут во все носовые завертки. «– Рыбаки, блин, – подумал Лелик. – Чего, спрашивается, ночью мне весь кайф обломали? Орали, как резаные, что пойдут на утреннюю зорьку, а где она, утренняя зорька? Уже обед скоро».
В этот момент рейнджер, как будто он услышал мысли Лелика, сладко потянулся и нежно пропел:
– Сере-е-ега-а-а-а! Пора вставать! Пешушок пропел давно.
Сергей открыл один глаз, тоже сладко потянулся и сказал:
– Доброе утро всей честной компании. Лелик, как спалось?
– А ты не видишь, как спалось? – огрызнулся Лелик, поднялся с пола и сел на кровать.
Анжела тоже приподняла голову, посмотрела мутным взором на Лелика, сказала:
– Ос-с-споди! Как башка-то болит, – и снова уронила голову на кровать.
– Вижу, – довольно сказал Сергей, уютно ворочаясь на своей кровати. – Спали в позе омара. Или лобстера.
– Кстати, Лелик, – сказал рейнджер, повернувшись в его сторону. – Вы бы креветкой легли. Очень хороший способ. Ну знаешь как креветок замораживают? Одна к одной. Так вдвоем на узкой кровати вполне даже спать можно. Нам с Серегой несколько раз приходилось. Правда, ворочаться нужно только по команде, зато высыпаешься хорошо…
Но Лелик не слушал болтовню рейнджера, а внимательно смотрел на его лоб и широко улыбался.
– Что? Что ты там углядел? – наконец спросил рейнджер, не в силах больше выносить довольную улыбку Лелика.
– У тебя зеркальце есть? – поинтересовался Лелик.
– Нет, – ответил рейнджер. – Что я – баба, что ли?
– А зря, – сказал Лелик. – Я бы, на твоем месте, на себя взглянул.
– Чего случилось? – разволновался ренджер.
– Да ничего, – Лелик продолжал улыбаться. – Просто взгляни и порадуйся.
Рейнджер повернулся к Сергею и спросил:
– Серег, чего у меня там?
Сергей вытащил голову из-под одеяла, вгляделся и начал беззвучно смеяться.
– Чего кудахчешь? – окрысился рейнджер. – Что там такое?
– Да след у тебя от кроссовка на половину лба, – объяснил, наконец, Сергей. – Выглядит – ужасно. Как будто по тебе ночью кто-то ходил.
– Во, блин, обрадовал! – расстроился рейнджер. – Что я дома скажу? Жена решит, что я опять напился в дупель. А все эти любовнички, – Юра кивнул в сторону Лелика.
– Сам ты любовничек, – лениво сказал Лелик. – Нечего было свои шуточки посреди ночи шутить. Правильно тебе Анжела залепила.
– Лелик, – сказал рейндежер. – А у меня есть нож во-о-от с таким лезвием.
– Мне твой нож больше не страшен, – объяснил Лелик. – Я как на твой лоб посмотрю, так мне теперь ничего больше не страшно.
Услышав это, вконец расстроенный рейнджер нахохлился и забился под одеяло.
– Кстати, – неожиданно сказал Сергей. – А утреннюю зорьку-то мы проспали. Вот генерал сейчас скандал поднимет… Он сказал, чтобы обязательно в пять вставали.
– Твой генерал, небось, дрыхнет без задних ног, – пренебрежительно сказал Лелик. – Сам же видел, что он вчера был – в полную зюзю.
– Да черт его знает, – неопределенно ответил Сергей. – Старая гвардия – они знаешь какие крепкие.
– Ладно, – сказал рейнджер. – Давайте вставать уже, а то и обед проспим.
Они поднялись, растолкали Анжелу и отправились умываться на речку. День стоял – просто изумительный. Ярко светило солнце, пели птицы, река отливала пронзительной синевой, словом, все вокруг создавало прямо-таки праздничное настроение.
– Слышь, Юр, – спросил Сергей, плеская себе воду на лицо. – А чего генералу скажем, если он начнет на тему утренней зорьки выступать?
– Да скажем, что Лелик всю ночь колобродил и нам спать мешал, – предложил рейнджер. – Вот и проспали.
– Ну да, – с горечью сказал Лелик. – Все бы на меня свалить. Поэта обидеть может каждый.
– Ну это смотря какого поэта, – поправил его рейнджер, поигрывая могучими мышцами груди. – Меня, к примеру, не сильно обидишь.
– Ага. Разве что кроссовком, – подпустил Лелик пилюлю.
Юра сразу как будто сдулся, с ненавистью посмотрел в сторону Анжелы и тоже стал плескать водой себе в лицо. Наконец, компания умылась, и они все вместе отправились на поляну.
– Боже мой, – довольно громко сказал Сергей, завидев знакомую картину за столом.
У всех возникло такое ощущение, что со вчерашнего дня ничего не изменилось. По-прежнему за столом сидел пьяный генерал, которого Люба кормила бутербродами, Макс, распевающий заплетающимся языком какую-то скабрезную песенку, и явно нетрезвый абориген Андреич, лицо которого, впрочем, украшал здоровенный синяк под глазом, которого вчера еще не было.
– У меня, кажется, дежавю началось, – заявил Лелик, глядя на это безобразие.
– Если таблеток нет, – решительно заявила Анжела, – то лучше натощак два сырых яйца съесть. Знаешь как закрепляет? Через час никакого дижавю не останется.
Лелик внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– М-да, – внес свой комментарий рейнджер. – Вот тебе и утренняя зорька.
– М-м-мжду прочим, – заявил генерал, – к-к-кое кто встал вовремя. В отличие, – он многозначительно помахал пальцем, – от!
– В-в-вовремя, как штык! – заявил Макс, согнув правую руку в локте, а левой ударив по бицепсу правой руки.
– Оно и видно, – понимающе кивнул Сергей. – И много наловили?
– Т-т-т-туеву хучу, – объяснил Макс. – Знаешь какую я рыбку поймал? Во-о-о-от с таким членом…
– Ты вообще молчи! – оборвал его Сергей. – Чтобы я тебя еще хоть раз с собой взял – да ни в жизнь! Посмотри, на что ты похож! Ну ладно еще вечерком накиряться. Но утром-то пить – уж совсем последнее дело.
На Макса, впрочем, слова Сергея не произвели ровно никакого впечатления. Он еще раз пробормотал что-то про рыбку с большим членом, полез пальцами в банку с консервированной килькой и стал там что-то выискивать, приговаривая, что сейчас все продемонстрирует. Сергей махнул на него рукой и предложил своей компании садиться за стол, чтобы позавтракать.
Во время завтрака решали, что будут делать дальше. Рейнджер заявил, что не прочь еще порыбачить на бережку, потому что ему, дескать, нужно закончить поэму. Сергей же с Леликом дружно сказали, что рыбачить надоело, и они лучше просто поколбасятся по бережку. Домой решили выезжать где-то после обеда.
Тут Сергей обратил внимание на то, что пьяный абориген Андреич все время что-то бормочет себе под нос, периодически горестно взмахивая рукой. Сергей решил воспользоваться случаем и выяснить, что же произошло утром, поэтому плеснул в стакан Андреича водки и стал вытягивать у него подробности. Оказалось, что генерал действительно встал где-то в пять утра. Примерно в это же время на построение прибыл Андреич, которому было приказано явиться на утреннюю зорьку. Минут десять генерал ожидал компанию из второй палатки, оттуда, как известно, никто на утренний лов так и не появился. Между тем, на заре было довольно прохладно и генерал быстро замерз. Андреич предложил было сбегать за ватником, но генерал заявил, что офицерский состав для сугреву использует совсем другие способы, после чего строевым шагом направился к столу, разбудил спящего Макса, и они сели квасить, забыв про первоначальную задачу.
Андреич подсел к ним, выпил, аборигена развезло, и он стал рассказывать о прелестях утренней рыбалки, но видимо чересчур увлекся, поэтому в какой-то момент генерал решил, что Андреич ему ставит в упрек утренние возлияния и, недолго думая, треснул ему в глаз.
Это все сейчас абориген и рассказывал Сергею, периодически пьяно всхлипывая и переживая нанесенную обиду.
– Знаешь, Андреич, – сказал ему Сергей решительно. – Хватит тебе уже нюни разводить. Все эти ваши пьяные разборки явно из серии «ты меня уважаешь»…
– Очень уважаю, Сергей Константинович! – неожиданно заявил абориген. – Я вас знаете как уважаю? Я и товарища генерала сильно уважаю, хоть он мне под глаз хлюпнул, – и Андреич долго еще бормотал о том, как сильно он уважает всех присутствующих, а особенно – товарища Тыла, благодаря которому на столе появлялись все эти яства и выпивка.
Сергей после этих слов махнул на аборигена рукой и предоставил ему изливать свои благодарности и уважения в воздух.
Внезапно со стороны реки раздался громкий звук работающего катерного двигателя. Звук поначалу возник издалека, но все приближался, приближался, наконец, стал совсем громким и вдруг затих. Через минуту на поляне появились два человека в форме и с оружием, в которых было нетрудно узнать инспекторов рыбохраны.
– Добрейший всем денек! – поздоровались они.
– Здрассти, – нестройно ответил им хор голосов.
– Рыбку ловим? – поинтересовался один инспектор.
– Ну, типа того… – неопределенно подтвердил Сергей. – Удочками, – уточнил он на всякий случай.
– Удочками здесь много не наловишь, – ласково улыбаясь, заявил второй инспектор. – Здесь надо бредешком или шашку динамитную кинуть. Вот тогда целый багажник лещей увезете. А так – одних лягушек наловите.
– Кхм… – поперхнулся Сергей. – Так это же, вроде, запрещено.
– Конечно запрещено, – подтвердил первый инспектор. – Причем строго-настрого!
– Для плохих людей, конечно, – пояснил второй инспектор.
– А для хороших… – начал первый инспектор.
– Да еще и в нашем присутствии… – продолжил второй.
– Очень даже можно! – сказал первый.
– При наличии определенных условий, – масляно улыбнулся второй.
– Ясно, – решительно сказал Сергей. – Ну, прошу к столу.
– Да что вы, нам на работе нельзя, – хором заявили оба инспектора, сели за стол, не дожидаясь приглашения набухали себе по полному стакану водки, сказали: – За упокой души всех пойманных сегодня рыбок, – и залпом выпили.
– Лихо, – одобрительно крякнул рейнджер.
– А то, – подмигнул ему первый инспектор. – У нас – знаешь как… Работа нервная, боевая. До пальбы нередко доходит. Так что разрядка просто необходима. Без этого нельзя.
– Это понятно, – сказал рейнджер, – но вы же наверняка бабок сшибаете – кучу. Можете же сами себе этой водки купить, хоть залейся.
– Товарищ не понимает, – обиженным голосом сказал первый инспектор своему напарнику.
– Совершенно не въезжает! Факт! – подтвердил второй.
– Для нас – что главное? – начал объяснять первый инспектор. – Для нас главное – хорошая, интеллигентная компания.
– Душевный разговор, – вставил комментарий второй.
– Мы же весь год, почитай, один на один с рыбой и браконьерами. Вот и хочется общения. Так что не в водке дело! Не надо так упрощать! – и первый инспектор снова набухал себе стакан.
– Да понял я, понял, – сказал рейнджер. – Вы лучше скажите, тут где-нибудь свежепойманных лещей купить можно? А то меня жена дома засмеет. Уехал муж на рыбалку, приехал со следом кроссовка на лбу и без рыбы.
– Зачем «купить»? – удивился второй инспектор. – Для друзей товарища генерала все будет в лучшем виде и бесплатно. Мы же за этим сюда и приехали. По зову души, так сказать.
– Кор-р-р-роче, Иваныч, – сказал генерал, который до этого не произнес ни слова. – Сколько тебе солярки для катера нужно?
– Тонну, – быстро сказал первый инспектор, который, казалось, уже давно был готов к этому вопросу.
– Т-т-ты чего, на браконьерском динамите подорвался? – вытаращил на него глаза генерал. – Т-т-т-тонну динамита… тьфу… сол-л-л-лярки за мешок лещей? Да побойся Бога, Иваныч!
– Так я же не на один день прошу, а на пару недель, – объяснил Иваныч. – Взамен – всем гостям по багажнику живого леща, на обед сами вам сделаем горячего копчения (у нас коптильня с собой) и еще закопченых с собой дадим. А тебе, товарищ генерал, с собой – как обычно: мешок живой рыбы и мешок сушеной – к пиву.
– А-а-а-а, – сказал генерал, – это другое дело. Слышь, Тыл, – обратился он к майору, который, как призрак, возник у стола буквально за секунду до генеральского зова, – у нас тонна солярки найдется для рыбохраны?
– Ну чего ей не найтись-то? – удивился Иваныч. – У тебя, небось, танк эту тонну сжирает за полчаса. А нам этого запаса на две недели хватит.
– Полтонны найду, – негромко сказал Тыл.
– Вот и славно, – обрадовался инспектор, который явно ожидал чего-то подобного. – И договорились. Я же тоже не жлоб. Нет тонны, значит возьмем полтонны.
По его лицу было видно, что рассчитывал он явно литров на двести пятьдесят, так что сейчас за полтонны готов был просто разорваться.
– Сейчас мы, сейчас, – зауетился Иваныч, – Миха, – обратился он к своему напарнику, – дуй давай за коптильней, а потом рыбу тащи. А я пока веток насобираю. Через пару часов ждем на леща горячего копчения, – обратился он ко всем. – Это блюдо такое, что главное – руку не проглотить. Так что не опаздывайте.
– Ладно, – сказал рейнджер Юра, потянувшись. – Я пошел на берег, поэму досочинять.
– Бог в помощь, коллега, – сказал ему Лелик вежливо, но рейнджер только покосился в его сторону и презрительно скривил губы. В коллеги он Лелика явно не принимал. «Ну и черт с тобой, – подумал Лелик, обидевшись. – Тоже мне, певец сражений. Рифмоплет мышцатый».
Анжела же заявила, что, мол, им пора уже и честь знать, в смысле, отправляться в свою деревню. Она сделала приглашающий взмах бровями Любе, но та, как оказалось, вовсе не была в восторге от этой идеи, а сказала, что пока домой не собирается. Тут генерал насторожился.