Страница:
День рождения получился весёлый. И у меня после него появилось новое орудие труда — диктофон. Правда, накануне Наина не спала полночи: пекла торты, чтобы всех журналистов угостить.
А девочки из «Коммерсанта» сделали для меня подарок: спецвыпуск их газеты, тиражом 50 экземпляров, в котором собраны все лучшие коммерсантовские статьи обо мне.
Ценный подарок. Потом, через несколько дней, они расхрабрились и позвонили: «Борис Николаевич, верните хоть один экземплярчик, с вашим автографом!»
14 марта был день рождения Наины. Мы с дочерьми задумались, что ей подарить. Украшения? Платье?
И вдруг вспомнили, как совсем недавно она сказала: "Слушайте, а может быть, мне все-таки начать шить? Я же всю жизнь мечтала… "
Швейная машинка!
Таня тут же поехала в магазин, долго выбирала, а потом сказала продавцам: «Давайте самую последнюю модель». Когда увидел эту швейную машинку, глазам не поверил: какая-то сплошная электроника, можно нажать несколько кнопок, и она сама выберет из сотни стежков, из десятков петель — просто компьютер какой-то. Такое впечатление: засунешь в эту швейную машинку кусок материи, а она в ответ тебе готовый костюм выдаст!..
Рано утром мы втроём вкатили к Наине в комнату столик, на котором стояли цветы и возвышалась машинка-компьютер.
Такая традиция. Человек просыпается, вся семья в сборе, цветы и подарки. Странно было одно — на этот раз в это утро я никуда не торопился. Я долго стоял, смотрел, как Наина восхищается машинкой: «Что же я буду с этим богатством делать?» «Вышей мне инициалы на платках… — сказал я. — Для начала».
Как же редко мы все эти годы с Наиной куда-нибудь ходили — в театр, в ресторан. А теперь вот начали ходить. Мы пригласили в гости доктора Сергея Миронова, который долгие годы был руководителем моего консилиума. А потом решили: лучше все вместе сходим в грузинский ресторан! И мы отправились в ресторан «Сулико». Все получилось замечательно. У жены доктора Миронова, Джулии, великолепный грудной голос. Она пела вместе с грузинским мужским хором. Поёт она просто прекрасно, глубоко, красиво. А когда раздались ритмичные грузинские песни, я даже пытался отбивать ритм на ложках.
Над моей страстью к ложкам много раз смеялись журналисты. Ну что же делать, если во времена моей юности не было таких шикарных ударных инструментов, как сейчас. Учился отбивать ритм на ложках. А ритм — это у меня в крови.
Я ритмичный, хотя и по-своему, человек. Люблю в разговоре резкие повороты, иногда паузы, неожиданные переходы, держу ритм и терпеть не могу тупую монотонность.
… Директор ресторана пытался закрыть ресторан, чтобы никого, кроме нас, в зале не было, но я попросил этого не делать. Было шумно, весело, настоящий грузинский вечер. И настоящая грузинская еда, вино «Александроули», специальный заказ из Тбилиси.
… Весь февраль и март были связаны с предвыборными волнениями.
Я был абсолютно уверен в победе Путина. Об этом говорило все: и моя интуиция, и весь расклад общественного мнения, подтверждённый «диагнозами» социологов, и реальная ситуация — альтернативы Путину не было никакой.
Ждал 26 марта в спокойном, бодром, приподнятом настроении.
И все же сам день выборов был для меня чрезвычайно волнующим. Я узнавал предварительные результаты по телефону, звонил губернаторам тех областей и краёв, где выборы уже прошли: что? как?
Таня пыталась меня образумить: «Папа, ну что ты волнуешься? Все равно он победит!» «Сам знаю. Хочу скорее узнать результат», — отвечал я.
Когда по экрану поползли первые открытые цифры голосования и их стал объявлять Николай Сванидзе, я позвал всех домашних: «Несите шампанское! Быстрей!»
В доме все были тоже в приподнятом, возбуждённом настроении.
Я от волнения не мог усидеть на месте. Победа! Быть может, главная моя победа!
Господи, как долго я этого ждал!
Кстати, Лена со своим сыном, моим внуком Ванькой, которому два с половиной года, ходила в этот день, 26 марта, голосовать на избирательный участок. Там Ванька, наплевав на Закон о выборах, стал громко требовать, чтобы все голосовали за Путина. А когда объявили результаты, мама Лена сказала ему: «Смотри, твой кандидат победил. Знаешь, кем он теперь будет работать?» «Знаю!» — сказал Ваня. «Кем?» — «Ельциным!»
… А в апреле в Москву прилетел бывший премьер-министр Японии Рютаро Хасимото.
Я пригласил Рю в резиденцию «Русь», в моё любимое Завидово. Мы продолжили нашу рыболовную традицию — пошли рыбачить. Вернее, поехали: Таня отвезла нас на электрокаре к пруду. В нем разводят форель и зеркальных карпов.
Но, к сожалению, за все это время, после Красноярска, Рю так и не научился подсекать удочку с наживкой. А спиннинг с блесной — с берега ну никак не идёт. Так что Рю со вздохом взял в руки русскую удочку. Однако волновал его, конечно, совсем не улов. Он хотел выяснить степень моего доверия новому президенту, степень преемственности политического курса. Рю очень не хотелось терять достигнутое нами в Красноярске. И я сказал, что абсолютно доверяю Путину. И курс на партнёрство с Японией, безусловно, будет продолжен новым президентом России.
Думаю, что и новый премьер-министр Мори, к сожалению, при печальных обстоятельствах занявший свой пост (весной этого года скоропостижно скончался премьер Кэйдзо Обути, семье которого я выразил своё глубочайшее соболезнование), будет держаться той же линии.
… Пока мы возвращались с рыбалки, мне пришла в голову интересная идея. А ведь можно создать клуб бывших президентов и премьеров! Ну не могут такие мощные фигуры, задававшие тон на мировой политической сцене, как Коль, Буш, Тэтчер, как Клинтон или Хасимото, как Валенса или Мандела, в одночасье уйти в личную жизнь, удалиться на покой. По себе знаю, как это трудно — перейти в иное качество. В другую жизнь.
Но дело не только в общении. Такой «клуб старейшин» мог бы оказать нравственное влияние на весь международный климат.
Вот закончу с книгой и обязательно вернусь к этой идее.
Ещё одна встреча. В Москву с официальным визитом прилетел президент США Билл Клинтон.
… После переговоров в Кремле с Владимиром Путиным, после публичных выступлений, после всей официальной программы он заехал к нам. Мы с Биллом давно не виделись, и, честно говоря, я даже соскучился. И вот распахнулись ворота, кортеж президента США въехал в Горки-9.
Я спросил у Клинтона, в который же раз мы встречаемся.
Он улыбнулся: трудно посчитать.
… Время летит быстро. Очень быстро. Хотя в политике время другое — оно то ползёт, замедляется во время тяжелейших кризисов, то стремительно рвётся вперёд. Но сейчас мы говорили о другом времени. Об обычном, человеческом.
В этом обычном человеческом времени мы с Биллом за эти годы успели подружиться, проникнуться друг к другу симпатией.
«Тебе понравился Путин?» — спросил я. «Хороший, сильный лидер, — серьёзно ответил Билл. Потом продолжил: — Я знаю, у него в России огромный авторитет. Но он ещё только делает первые шаги, и, чтобы стать великим политиком, ему нужно больше доверять своему сердцу, доверять своим ощущениям».
Я спросил Билла, как, с его точки зрения, прошли переговоры по проблеме ПРО. Клинтон ответил неопределённо. Мол, есть в проблеме ПРО аспекты философские, политические, есть технические. Сами механизмы наших договорённостей должны уточнять военные. Я напомнил ему, как мы вместе находили выход из самых тупиковых ситуаций, даже из тех, где не могли договориться наши эксперты.
… Клинтон на минуту задумался. Я понимал о чем. Билл хочет уйти, окончательно решив проблему ПРО. Чтобы не оставлять её новому президенту. Как теперь пойдёт диалог наших стран? Что ждёт мир в результате этого диалога? Я убеждён, что только путём взаимных компромиссов мы сохраним достигнутое нами в области разоружения, сохраним у человечества надежду на то, что двадцать первый век будет веком мира.
… Я спросил его, как поживает Хиллари. Клинтон рассказал в ответ неожиданную историю: «Я вчера выступал на вашем радио. — Накануне он в прямом эфире отвечал на вопросы российских радиослушателей. — Был смешной вопрос, Борис. Что будет, если Хиллари станет президентом США? Как я себя буду чувствовать в роли мужа президента? Я им ответил: а что, буду носить ей чай!»
… Мне всегда нравились добродушная открытость Билла, его свобода, лёгкость в общении. Как-то раз на одном из торжественных приёмов мы долго сидели рядом. Он сказал: «Мы с тобой почти одного роста, Борис». Я спросил: «Билл, а у тебя какой размер обуви? Давай померяемся». Он засмеялся, я стал снимать ботинок. Оказалось, рост одинаковый, а размер у меня — сорок третий, а у него — сорок шестой. Вот так бывает…
Я ждал в гости одного Билла, а приехала американская делегация почти в полном составе. Это были те люди, которые помогали Биллу в последние годы, тесно работали с нашей администрацией. Все они захотели пожать мне руку, сказать тёплые слова. Это было приятно.
Наконец я встал, чтобы проводить гостя. На прощание Билл сказал интересную вещь: «Ты хотел изменить страну, Борис, и ты её изменил». «И ты изменил свою страну, Билл», — сказал я в ответ. Думаю, это не были дежурные слова.
Мы вышли из дома. Замечательный день. Таня и Наина сфотографировались с президентом США. Он помахал рукой и направился к машине. Перед ним прошёл офицер с ядерным чемоданчиком — в перчатках, несмотря на жару.
… Когда Билл уехал, я долго смотрел на фотографию, которую он мне подарил. Мы с ним сидим в знаменитых плетёных креслах. И смотрим вдаль. На голубое небо.
Два президента. Два человека.
Хорошая фотография.
Наступили майские праздники. До инаугурации Владимира Путина оставались считанные дни. Я чувствовал, как все больше и больше меня охватывает волнение.
Александр Волошин, руководитель президентской администрации, привёз предварительный план инаугурации. Было два варианта: Дворец съездов, где проходила инаугурация 96-го года, или Большой Кремлёвский дворец. Я вспомнил, что у меня с той церемонией связаны не самые лучшие воспоминания, и поэтому мне судить трудно. Решайте сами. Но был очень рад, когда узнал, что инаугурацию решено проводить в недавно отреставрированном зале старого Кремля, а не в стеклобетонном советском Дворце съездов.
И вот все решено. 7 мая в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца должна состояться инаугурация нового президента России. Здесь, в этих залах — Георгиевском, Андреевском, Александровском, — короновали на царство.
Залы хранят память об этих исторических событиях. И нет ничего плохого в таких аналогиях. Это наша большая история, которая требует к себе и любви, и уважения.
Но вот интересная деталь — сколько кресел во Дворце съездов, известно всем. А сколько человек поместится в этих залах Большого Кремлёвского дворца? Этого не знал никто. Проблему решили просто: привезли солдат, которые встали вдоль ковровой дорожки и некоторое время представляли собой гостей инаугурации. А затем их просто пересчитали.
Я внимательно изучал сценарий.
… Однако стоит ли мне выходить на сцену вместе с Путиным, стоит ли произносить свою речь? С этим тоже было связано немало сомнений.
Но в конце концов я понял: в этой конкретной инаугурации роль бывшего президента обозначена не по прихоти сценария, а самой историей.
И все-таки, когда началась работа над речью, разволновался окончательно. Восемь лет я был у власти в России. Восемь лет пытался удерживать страну от потрясений и вместе с тем шёл на очень трудные, непопулярные меры. Восемь лет такого дьявольского напряжения, которому не вижу аналогов в мировой политической практике последней четверти века. Что я могу сказать об этом на одной страничке текста?
Встали рано утром. Как всегда, меня собирали в дорогу мои женщины. Таня спросила, какой костюм я надену. «Не знаю. А ты какой предлагаешь?» Таня предложила темно-синий. Я считал, что чёрный — более строго. Вот тут она меня переспорила, что случается у нас не часто. Провожать за ворота вышли всей семьёй.
Большой Кремлёвский дворец, недавно отреставрированный, был полон. Огромное напряжение. В залах БКД — полторы тысячи человек, представители всей российской элиты. Политики, чиновники, журналисты, бизнесмены, деятели культуры. Духовные пастыри всех без исключения конфессий.
Здесь же первый и последний президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв.
В огромных хрустальных люстрах искрится свет, золочёные бархатные перевязи отделяют от аудитории путь, по которому пройдёт к сцене новый президент. Кортеж автомобилей и мотоциклистов строго по расписанию, в полдень, подъезжает к Кремлю, когда участники инаугурации уже в зале. Владимир Путин начинает свой долгий путь мимо всех, кто внимательно наблюдает — и будет наблюдать ещё четыре года! — за каждым его шагом, каждым движением. Какими же долгими, наверное, показались ему эти несколько минут!
Инаугурация не только соответствовала строгим государственным канонам, но и стала великолепным зрелищем. Компания Си-эн-эн, другие крупнейшие западные телекомпании транслировали её на весь мир в прямом эфире. Естественно, по российскому телевидению её передавали три федеральных канала. Каждая мелочь была продумана, и недаром вся страна припала к своим телевизорам 7 мая. Одно лишь плохо: яркие лампы-софиты не вовремя подло «сбликовали», и на экране монитора, по которому бежали строки моей речи, я ничего не увидел, кроме отдельных слов.
Потом все наладилось. Слава Богу, заминка не сказалась на общем празднике.
Выходит, не зря я волновался.
Впрочем, и это, если вдуматься, символично. Не было у меня здесь, в Кремле, ни одной лёгкой минуты. От начала до самого конца.
Мы с Владимиром Владимировичем вышли на Соборную площадь. Дул лёгкий ветерок, светило неяркое солнце. Я столько лет ждал этого дня, готовился к нему. А чувствую себя все-таки грустно.
Полк кремлёвских гвардейцев промаршировал мимо нашей трибуны.
Казалось, что все это я вижу как в кино, со стороны.
Ударили пушки с набережной. И в гулком воздухе растаяла, исчезла та огромная, невиданная эпоха перемен и потрясений, в которой я был одним из главных действующих лиц.
… Проснулся сегодня ночью. Подумал: а все ли правильно в моей книге? Да, я так устроен, что могу говорить только от первого лица, могу писать только о том, что сам знаю и чувствую. Да, я был долгие годы президентом, и от моих действий, правильных или нет, зависело очень многое в нашей стране. Но в конце концов, история пишется ведь не отдельными людьми. Есть общие, подчас таинственные закономерности в жизни целых наций.
Не слишком ли я самонадеян, не много ли на себя беру?
Думаю, все-таки нет. Я обязан абсолютно честно отчитаться обо всем, что думал, что чувствовал, почему поступал так или иначе. Но вопросы остаются: что дальше? кто я сегодня, сейчас?
Наверное, я чувствую себя бегуном, который пробежал супермарафон, сорок тысяч километров.
Вот такое у меня сегодня состояние. Я отдал все силы, всю душу своему президентскому марафону. Я честно выложился на дистанции.
Если у меня есть необходимость в чем-то оправдываться, то вот моё оправдание: можете лучше — попробуйте. Пробегите эти сорок тысяч заново. Быстрее. Лучше. Изящнее. Легче.
А я это сделал.
А девочки из «Коммерсанта» сделали для меня подарок: спецвыпуск их газеты, тиражом 50 экземпляров, в котором собраны все лучшие коммерсантовские статьи обо мне.
Ценный подарок. Потом, через несколько дней, они расхрабрились и позвонили: «Борис Николаевич, верните хоть один экземплярчик, с вашим автографом!»
14 марта был день рождения Наины. Мы с дочерьми задумались, что ей подарить. Украшения? Платье?
И вдруг вспомнили, как совсем недавно она сказала: "Слушайте, а может быть, мне все-таки начать шить? Я же всю жизнь мечтала… "
Швейная машинка!
Таня тут же поехала в магазин, долго выбирала, а потом сказала продавцам: «Давайте самую последнюю модель». Когда увидел эту швейную машинку, глазам не поверил: какая-то сплошная электроника, можно нажать несколько кнопок, и она сама выберет из сотни стежков, из десятков петель — просто компьютер какой-то. Такое впечатление: засунешь в эту швейную машинку кусок материи, а она в ответ тебе готовый костюм выдаст!..
Рано утром мы втроём вкатили к Наине в комнату столик, на котором стояли цветы и возвышалась машинка-компьютер.
Такая традиция. Человек просыпается, вся семья в сборе, цветы и подарки. Странно было одно — на этот раз в это утро я никуда не торопился. Я долго стоял, смотрел, как Наина восхищается машинкой: «Что же я буду с этим богатством делать?» «Вышей мне инициалы на платках… — сказал я. — Для начала».
Как же редко мы все эти годы с Наиной куда-нибудь ходили — в театр, в ресторан. А теперь вот начали ходить. Мы пригласили в гости доктора Сергея Миронова, который долгие годы был руководителем моего консилиума. А потом решили: лучше все вместе сходим в грузинский ресторан! И мы отправились в ресторан «Сулико». Все получилось замечательно. У жены доктора Миронова, Джулии, великолепный грудной голос. Она пела вместе с грузинским мужским хором. Поёт она просто прекрасно, глубоко, красиво. А когда раздались ритмичные грузинские песни, я даже пытался отбивать ритм на ложках.
Над моей страстью к ложкам много раз смеялись журналисты. Ну что же делать, если во времена моей юности не было таких шикарных ударных инструментов, как сейчас. Учился отбивать ритм на ложках. А ритм — это у меня в крови.
Я ритмичный, хотя и по-своему, человек. Люблю в разговоре резкие повороты, иногда паузы, неожиданные переходы, держу ритм и терпеть не могу тупую монотонность.
… Директор ресторана пытался закрыть ресторан, чтобы никого, кроме нас, в зале не было, но я попросил этого не делать. Было шумно, весело, настоящий грузинский вечер. И настоящая грузинская еда, вино «Александроули», специальный заказ из Тбилиси.
… Весь февраль и март были связаны с предвыборными волнениями.
Я был абсолютно уверен в победе Путина. Об этом говорило все: и моя интуиция, и весь расклад общественного мнения, подтверждённый «диагнозами» социологов, и реальная ситуация — альтернативы Путину не было никакой.
Ждал 26 марта в спокойном, бодром, приподнятом настроении.
И все же сам день выборов был для меня чрезвычайно волнующим. Я узнавал предварительные результаты по телефону, звонил губернаторам тех областей и краёв, где выборы уже прошли: что? как?
Таня пыталась меня образумить: «Папа, ну что ты волнуешься? Все равно он победит!» «Сам знаю. Хочу скорее узнать результат», — отвечал я.
Когда по экрану поползли первые открытые цифры голосования и их стал объявлять Николай Сванидзе, я позвал всех домашних: «Несите шампанское! Быстрей!»
В доме все были тоже в приподнятом, возбуждённом настроении.
Я от волнения не мог усидеть на месте. Победа! Быть может, главная моя победа!
Господи, как долго я этого ждал!
Кстати, Лена со своим сыном, моим внуком Ванькой, которому два с половиной года, ходила в этот день, 26 марта, голосовать на избирательный участок. Там Ванька, наплевав на Закон о выборах, стал громко требовать, чтобы все голосовали за Путина. А когда объявили результаты, мама Лена сказала ему: «Смотри, твой кандидат победил. Знаешь, кем он теперь будет работать?» «Знаю!» — сказал Ваня. «Кем?» — «Ельциным!»
… А в апреле в Москву прилетел бывший премьер-министр Японии Рютаро Хасимото.
Я пригласил Рю в резиденцию «Русь», в моё любимое Завидово. Мы продолжили нашу рыболовную традицию — пошли рыбачить. Вернее, поехали: Таня отвезла нас на электрокаре к пруду. В нем разводят форель и зеркальных карпов.
Но, к сожалению, за все это время, после Красноярска, Рю так и не научился подсекать удочку с наживкой. А спиннинг с блесной — с берега ну никак не идёт. Так что Рю со вздохом взял в руки русскую удочку. Однако волновал его, конечно, совсем не улов. Он хотел выяснить степень моего доверия новому президенту, степень преемственности политического курса. Рю очень не хотелось терять достигнутое нами в Красноярске. И я сказал, что абсолютно доверяю Путину. И курс на партнёрство с Японией, безусловно, будет продолжен новым президентом России.
Думаю, что и новый премьер-министр Мори, к сожалению, при печальных обстоятельствах занявший свой пост (весной этого года скоропостижно скончался премьер Кэйдзо Обути, семье которого я выразил своё глубочайшее соболезнование), будет держаться той же линии.
… Пока мы возвращались с рыбалки, мне пришла в голову интересная идея. А ведь можно создать клуб бывших президентов и премьеров! Ну не могут такие мощные фигуры, задававшие тон на мировой политической сцене, как Коль, Буш, Тэтчер, как Клинтон или Хасимото, как Валенса или Мандела, в одночасье уйти в личную жизнь, удалиться на покой. По себе знаю, как это трудно — перейти в иное качество. В другую жизнь.
Но дело не только в общении. Такой «клуб старейшин» мог бы оказать нравственное влияние на весь международный климат.
Вот закончу с книгой и обязательно вернусь к этой идее.
Ещё одна встреча. В Москву с официальным визитом прилетел президент США Билл Клинтон.
… После переговоров в Кремле с Владимиром Путиным, после публичных выступлений, после всей официальной программы он заехал к нам. Мы с Биллом давно не виделись, и, честно говоря, я даже соскучился. И вот распахнулись ворота, кортеж президента США въехал в Горки-9.
Я спросил у Клинтона, в который же раз мы встречаемся.
Он улыбнулся: трудно посчитать.
… Время летит быстро. Очень быстро. Хотя в политике время другое — оно то ползёт, замедляется во время тяжелейших кризисов, то стремительно рвётся вперёд. Но сейчас мы говорили о другом времени. Об обычном, человеческом.
В этом обычном человеческом времени мы с Биллом за эти годы успели подружиться, проникнуться друг к другу симпатией.
«Тебе понравился Путин?» — спросил я. «Хороший, сильный лидер, — серьёзно ответил Билл. Потом продолжил: — Я знаю, у него в России огромный авторитет. Но он ещё только делает первые шаги, и, чтобы стать великим политиком, ему нужно больше доверять своему сердцу, доверять своим ощущениям».
Я спросил Билла, как, с его точки зрения, прошли переговоры по проблеме ПРО. Клинтон ответил неопределённо. Мол, есть в проблеме ПРО аспекты философские, политические, есть технические. Сами механизмы наших договорённостей должны уточнять военные. Я напомнил ему, как мы вместе находили выход из самых тупиковых ситуаций, даже из тех, где не могли договориться наши эксперты.
… Клинтон на минуту задумался. Я понимал о чем. Билл хочет уйти, окончательно решив проблему ПРО. Чтобы не оставлять её новому президенту. Как теперь пойдёт диалог наших стран? Что ждёт мир в результате этого диалога? Я убеждён, что только путём взаимных компромиссов мы сохраним достигнутое нами в области разоружения, сохраним у человечества надежду на то, что двадцать первый век будет веком мира.
… Я спросил его, как поживает Хиллари. Клинтон рассказал в ответ неожиданную историю: «Я вчера выступал на вашем радио. — Накануне он в прямом эфире отвечал на вопросы российских радиослушателей. — Был смешной вопрос, Борис. Что будет, если Хиллари станет президентом США? Как я себя буду чувствовать в роли мужа президента? Я им ответил: а что, буду носить ей чай!»
… Мне всегда нравились добродушная открытость Билла, его свобода, лёгкость в общении. Как-то раз на одном из торжественных приёмов мы долго сидели рядом. Он сказал: «Мы с тобой почти одного роста, Борис». Я спросил: «Билл, а у тебя какой размер обуви? Давай померяемся». Он засмеялся, я стал снимать ботинок. Оказалось, рост одинаковый, а размер у меня — сорок третий, а у него — сорок шестой. Вот так бывает…
Я ждал в гости одного Билла, а приехала американская делегация почти в полном составе. Это были те люди, которые помогали Биллу в последние годы, тесно работали с нашей администрацией. Все они захотели пожать мне руку, сказать тёплые слова. Это было приятно.
Наконец я встал, чтобы проводить гостя. На прощание Билл сказал интересную вещь: «Ты хотел изменить страну, Борис, и ты её изменил». «И ты изменил свою страну, Билл», — сказал я в ответ. Думаю, это не были дежурные слова.
Мы вышли из дома. Замечательный день. Таня и Наина сфотографировались с президентом США. Он помахал рукой и направился к машине. Перед ним прошёл офицер с ядерным чемоданчиком — в перчатках, несмотря на жару.
… Когда Билл уехал, я долго смотрел на фотографию, которую он мне подарил. Мы с ним сидим в знаменитых плетёных креслах. И смотрим вдаль. На голубое небо.
Два президента. Два человека.
Хорошая фотография.
Наступили майские праздники. До инаугурации Владимира Путина оставались считанные дни. Я чувствовал, как все больше и больше меня охватывает волнение.
Александр Волошин, руководитель президентской администрации, привёз предварительный план инаугурации. Было два варианта: Дворец съездов, где проходила инаугурация 96-го года, или Большой Кремлёвский дворец. Я вспомнил, что у меня с той церемонией связаны не самые лучшие воспоминания, и поэтому мне судить трудно. Решайте сами. Но был очень рад, когда узнал, что инаугурацию решено проводить в недавно отреставрированном зале старого Кремля, а не в стеклобетонном советском Дворце съездов.
И вот все решено. 7 мая в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца должна состояться инаугурация нового президента России. Здесь, в этих залах — Георгиевском, Андреевском, Александровском, — короновали на царство.
Залы хранят память об этих исторических событиях. И нет ничего плохого в таких аналогиях. Это наша большая история, которая требует к себе и любви, и уважения.
Но вот интересная деталь — сколько кресел во Дворце съездов, известно всем. А сколько человек поместится в этих залах Большого Кремлёвского дворца? Этого не знал никто. Проблему решили просто: привезли солдат, которые встали вдоль ковровой дорожки и некоторое время представляли собой гостей инаугурации. А затем их просто пересчитали.
Я внимательно изучал сценарий.
… Однако стоит ли мне выходить на сцену вместе с Путиным, стоит ли произносить свою речь? С этим тоже было связано немало сомнений.
Но в конце концов я понял: в этой конкретной инаугурации роль бывшего президента обозначена не по прихоти сценария, а самой историей.
И все-таки, когда началась работа над речью, разволновался окончательно. Восемь лет я был у власти в России. Восемь лет пытался удерживать страну от потрясений и вместе с тем шёл на очень трудные, непопулярные меры. Восемь лет такого дьявольского напряжения, которому не вижу аналогов в мировой политической практике последней четверти века. Что я могу сказать об этом на одной страничке текста?
Встали рано утром. Как всегда, меня собирали в дорогу мои женщины. Таня спросила, какой костюм я надену. «Не знаю. А ты какой предлагаешь?» Таня предложила темно-синий. Я считал, что чёрный — более строго. Вот тут она меня переспорила, что случается у нас не часто. Провожать за ворота вышли всей семьёй.
Большой Кремлёвский дворец, недавно отреставрированный, был полон. Огромное напряжение. В залах БКД — полторы тысячи человек, представители всей российской элиты. Политики, чиновники, журналисты, бизнесмены, деятели культуры. Духовные пастыри всех без исключения конфессий.
Здесь же первый и последний президент СССР Михаил Сергеевич Горбачёв.
В огромных хрустальных люстрах искрится свет, золочёные бархатные перевязи отделяют от аудитории путь, по которому пройдёт к сцене новый президент. Кортеж автомобилей и мотоциклистов строго по расписанию, в полдень, подъезжает к Кремлю, когда участники инаугурации уже в зале. Владимир Путин начинает свой долгий путь мимо всех, кто внимательно наблюдает — и будет наблюдать ещё четыре года! — за каждым его шагом, каждым движением. Какими же долгими, наверное, показались ему эти несколько минут!
Инаугурация не только соответствовала строгим государственным канонам, но и стала великолепным зрелищем. Компания Си-эн-эн, другие крупнейшие западные телекомпании транслировали её на весь мир в прямом эфире. Естественно, по российскому телевидению её передавали три федеральных канала. Каждая мелочь была продумана, и недаром вся страна припала к своим телевизорам 7 мая. Одно лишь плохо: яркие лампы-софиты не вовремя подло «сбликовали», и на экране монитора, по которому бежали строки моей речи, я ничего не увидел, кроме отдельных слов.
Потом все наладилось. Слава Богу, заминка не сказалась на общем празднике.
Выходит, не зря я волновался.
Впрочем, и это, если вдуматься, символично. Не было у меня здесь, в Кремле, ни одной лёгкой минуты. От начала до самого конца.
Мы с Владимиром Владимировичем вышли на Соборную площадь. Дул лёгкий ветерок, светило неяркое солнце. Я столько лет ждал этого дня, готовился к нему. А чувствую себя все-таки грустно.
Полк кремлёвских гвардейцев промаршировал мимо нашей трибуны.
Казалось, что все это я вижу как в кино, со стороны.
Ударили пушки с набережной. И в гулком воздухе растаяла, исчезла та огромная, невиданная эпоха перемен и потрясений, в которой я был одним из главных действующих лиц.
… Проснулся сегодня ночью. Подумал: а все ли правильно в моей книге? Да, я так устроен, что могу говорить только от первого лица, могу писать только о том, что сам знаю и чувствую. Да, я был долгие годы президентом, и от моих действий, правильных или нет, зависело очень многое в нашей стране. Но в конце концов, история пишется ведь не отдельными людьми. Есть общие, подчас таинственные закономерности в жизни целых наций.
Не слишком ли я самонадеян, не много ли на себя беру?
Думаю, все-таки нет. Я обязан абсолютно честно отчитаться обо всем, что думал, что чувствовал, почему поступал так или иначе. Но вопросы остаются: что дальше? кто я сегодня, сейчас?
Наверное, я чувствую себя бегуном, который пробежал супермарафон, сорок тысяч километров.
Вот такое у меня сегодня состояние. Я отдал все силы, всю душу своему президентскому марафону. Я честно выложился на дистанции.
Если у меня есть необходимость в чем-то оправдываться, то вот моё оправдание: можете лучше — попробуйте. Пробегите эти сорок тысяч заново. Быстрее. Лучше. Изящнее. Легче.
А я это сделал.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
4 утра.
Мой кабинет.
Снова я сижу с рукописью. И спать не могу, и книга, в сущности, закончена.
Но какое-то чувство недосказанности все-таки есть. Впрочем, высказать все, наверное, и невозможно. Нереально.
Летом ночи короткие. Уже почти рассветает. Среди деревьев сада — туман, влажный воздух идёт в окно.
Чем закончить эту книгу?
… Я сознательно избегал в ней официальности, как можно меньше старался цитировать документы, указы, обращения. Это мой взгляд на происходящие события. Абсолютно субъективный. В каком-то смысле — это мои личные записи.
Но один документ хочу все-таки вспомнить — именно здесь, в самом конце книги. Потому что это был очень необычный документ. Необычный по эмоциональному заряду. В нем каждое слово — от сердца. По сути дела, это тоже личное письмо. Но не одному человеку, а всем людям. Моё последнее обращение как президента к гражданам России.
Вот оно, передо мной.
Дорогие россияне!
Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие.
Мы все примеряли эту дату на себя. Прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000 году, а сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то — так далеко этот необыкновенный Новый год. Вот этот день и настал. Дорогие друзья! Дорогие мои!
Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам как Президент России. Я принял решение.
Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку. Я много раз слышал: Ельцин любыми путями будет держаться за власть, никому её не отдаст. Это — враньё. Дело в другом. Я всегда говорил, что не отступлю от Конституции ни на шаг. Что в конституционные сроки должны пройти думские выборы. Так это и произошло. И также мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы — в июне 2000 года. Это было очень важно для России. Мы создаём важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти — от одного президента России другому, вновь избранному. И все же я принял другое решение. Я ухожу. Ухожу раньше положенного срока.
Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми.
А мы, те, кто стоит у власти уже многие годы, мы должны уйти.
Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернётся в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперёд.
И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода ещё держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть Президентом и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее?! Почему я должен ему мешать? Зачем ждать ещё полгода? Нет, это не по мне! Не по моему характеру!
Сегодня, в этот необыкновенно важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных своих слов, чем говорю обычно. Я хочу попросить у вас прощения.
За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком — и все одолеем.
Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались чересчур сложными. Мы продирались вперёд через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение.
Но я хочу, чтобы вы знали. Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Бессонные ночи, мучительные переживания — что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше? Не было у меня более важной задачи. Я ухожу. Я сделал все, что мог. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.
В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал Указ о возложении обязанностей Президента России на Председателя Правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трех месяцев в соответствии с Конституцией он будет главой государства. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы Президента.
Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Поэтому не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года.
Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас — будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие. С Новым годом! С новым веком, дорогие мои!
Мой кабинет.
Снова я сижу с рукописью. И спать не могу, и книга, в сущности, закончена.
Но какое-то чувство недосказанности все-таки есть. Впрочем, высказать все, наверное, и невозможно. Нереально.
Летом ночи короткие. Уже почти рассветает. Среди деревьев сада — туман, влажный воздух идёт в окно.
Чем закончить эту книгу?
… Я сознательно избегал в ней официальности, как можно меньше старался цитировать документы, указы, обращения. Это мой взгляд на происходящие события. Абсолютно субъективный. В каком-то смысле — это мои личные записи.
Но один документ хочу все-таки вспомнить — именно здесь, в самом конце книги. Потому что это был очень необычный документ. Необычный по эмоциональному заряду. В нем каждое слово — от сердца. По сути дела, это тоже личное письмо. Но не одному человеку, а всем людям. Моё последнее обращение как президента к гражданам России.
Вот оно, передо мной.
Дорогие россияне!
Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие.
Мы все примеряли эту дату на себя. Прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000 году, а сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то — так далеко этот необыкновенный Новый год. Вот этот день и настал. Дорогие друзья! Дорогие мои!
Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам как Президент России. Я принял решение.
Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку. Я много раз слышал: Ельцин любыми путями будет держаться за власть, никому её не отдаст. Это — враньё. Дело в другом. Я всегда говорил, что не отступлю от Конституции ни на шаг. Что в конституционные сроки должны пройти думские выборы. Так это и произошло. И также мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы — в июне 2000 года. Это было очень важно для России. Мы создаём важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти — от одного президента России другому, вновь избранному. И все же я принял другое решение. Я ухожу. Ухожу раньше положенного срока.
Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми.
А мы, те, кто стоит у власти уже многие годы, мы должны уйти.
Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернётся в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперёд.
И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода ещё держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть Президентом и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее?! Почему я должен ему мешать? Зачем ждать ещё полгода? Нет, это не по мне! Не по моему характеру!
Сегодня, в этот необыкновенно важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных своих слов, чем говорю обычно. Я хочу попросить у вас прощения.
За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком — и все одолеем.
Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались чересчур сложными. Мы продирались вперёд через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение.
Но я хочу, чтобы вы знали. Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Бессонные ночи, мучительные переживания — что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше? Не было у меня более важной задачи. Я ухожу. Я сделал все, что мог. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.
В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал Указ о возложении обязанностей Президента России на Председателя Правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трех месяцев в соответствии с Конституцией он будет главой государства. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы Президента.
Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Поэтому не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года.
Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас — будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие. С Новым годом! С новым веком, дорогие мои!