Елисеева Ольга. Нежная королева

   Хельви, конечно, не пила клея и не глотала гвоздей, но последние три симптома были на лицо. Тот факт, что она выплеснула перед мужем обуревавшие ее нелепые тревоги, а потом, при посторонних людях, вела себя как вполне нормальный человек и сильный государь, неожиданно представился Деми не как намеренное оскорбление с ее стороны, а как величайшее доверие, проявившееся, правда, в весьма странной форме. Она не боялась при нем обнаружить слабость, глупость, испуг, закатить истерику. Она не хотела быть лучше, чем есть на самом деле.
   Харвей толкнул рукой дверь и уже собирался войти в комнату, когда услышал приглушенные расстоянием голоса. "Ах, да. Ведь Хельви сказала, что они будут в молельне". На мгновение консорт заколебался. Честь требовала от него немедленно уйти, но, с другой стороны, принца так и подмывало услышать, что именно королева будет говорить отцу Роберу. Харвей почему-то был уверен, что речь пойдет о нем и о терзавших его жену сомнениях. Он дорого бы дал, чтоб понять, какие мысли ее мучают и почему? Деми на цыпочках приблизился к двери и замер.
   Однако Хельви и ее исповедник говорили о столь высоких материях, что им было не до такого приземленного предмета, как семейная жизнь королевы.
   -- Вы понимаете, что таким образом навсегда лишитесь благодати? серьезно и без малейшего пафоса спросил отец Робер. Порвав с папой, вы порвете тысячелетнюю цепь, передающую нам благословение Божие от первых апостолов. Некому станет рукополагать епископов, затем священников и даже диаконов. Стены рухнут. Никто не сможет даже снять сглаз с молока, в которое плюнула ведьма, помочь скоту, вокруг которого обежал деревенский колдун. Я уже не говорю о том, чтоб окрестить ребенка и подарить ему ангела-хранителя. Вы этого хотите?
   В ответ послышался странный хлюпающий звук. Харвей не поверил своим ушам. Хельви плакала.
   -- Ну не надо, не надо, девочка моя. - утешал ее отец Робер, так словно между ними не стояло десяти лет отчуждения. - Что делать? Все мы заложники. Подумай сама, разве мне, воину, соратнику твоего отца легко подчиняться этому святейшему бесу? Но он держит в кулаке благодать Божию. И она ни от кого не может прийти к нам, кроме как от него.
   -- Но почему? Почему? - сокрушенно всхлипывала королева. - Почему именно он? Я слышала, что в Альбици стекается золото со всех краев земли, что святой престол утопает в роскоши в то время, как вся Милагрия полна нищих калек. Что папа погряз в разврате... - она помедлила, а потом решилась, -- что, помимо других любовниц, он живет с собственной побочной дочерью Лукрецией и даже с мальчиками-певчими. Что он сделал двух своих незаконных сыновей - подлецов и насильников - кардиналами. Разве справедливо, что в руках такого человека находится святая сила и он может запугивать нас ею?
   Как видно, епископу тяжело было и слушать ее слова о Гильдебранте, и отвечать на них.
   -- Личность носителя не имеет значения, дочь моя. - мягко сказал он. - Налей вино в чеканный золотой кубок или в деревянную кружку, разве вкус от этого изменится? Не все ли равно из чего пить, если твердо знать, что именно ты пьешь?
   Хельви молчала.
   -- Ты причащаешься у простых деревенских священников с толстым слоем земли под ногтями от работы в огороде. - продолжал старик. - По сравнению с тобой они невежды, часто не знают даже альбицийского, а все Писание заучивают наизусть. Но ты, королева, утонченная дама, все детство проведшая в библиотеке, встаешь пред ними на колени. Потому что ни их скудные познания, ни их грязные руки не имеют для тебя значения, по сравнению с вином и хлебом, которые они могут тебе дать. И которые ты больше не найдешь нигде.
   -- Отец мой, -- возразила Хельви, -- но и святой источник можно замутить, каждый день вливая в него яду. Если "могильщики" свили себе гнездо под покровом альбицийского престола, то папа причастен к такому колдовству, по сравнению с которым магия Золотой Розы меркнет.
   -- Значит ты все же признаешь, что бывшие рыцари братства - колдуны и еретики? - спросил отец Робер.
   -- Не ловите меня на слове, отче. - вздохнула королева. - Мне ли, столько времени проведшей в беседах с Монфором, не знать о таинствах ордена?
   -- Тогда, почему, дитя мое, ты все еще продолжаешь защищать их? Ведь Роже давно нет с ними. Они виновны.
   -- Они люди. - мягко отозвалась Хельви. По шелесту ее шагов, а потом по стуку металлического оклада о стол Харвей понял, что женщина взяла Библию. - Вот притча о человеке, посеявшем доброе семя. - сказала королева. - "Когда люди спали, пришел враг и посеял между пшеницею плевелы... Рабы домовладельца сказали ему:.. хочешь ли мы пойдем выдерем их? Но он сказал: нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали и пшеницы. Оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь; а пшеницу уберите в житницу мою". - Хельви кончила читать. -- Если сам Господь запретил слугам вырывать сорняки до урожая, чтоб вместе с ними не погибли и добрые колосья, то почему же мы позволяем себе нарушать слово Божие?
   Епископ помолчал.
   -- Помнится, много лет тому назад ты цитировала Монфору совсем иные строки, когда он говорил, что таинства ордена - всего лишь другая дорога к божественному, которой мы, простые смертные, не знаем.
   Деми снова услышал шелест тяжелых листьев пергамена.
   -- "Если кто скажет вам: "вот здесь Христос", или "там", -- не верьте... Если скажут вам: "вот, Он в пустыне, -- не выходите; "вот, Он - в потаенных комнатах" - не верьте. Ибо как молния исходит от востока... до запада, так будет пришествие Сына Человеческого". -- прочитала королева. Я и сейчас не отрекусь от этих слов. Но сегодня речь не об ордене, а о папе. Я боюсь, отче, -- она снова шмыгнула носом, -- я не готова к выбору. С кем должен остаться Гранар: с Богом или с Церковью? Для моего сердца невыносимо это противопоставление.
   Деми осторожно заглянул в щелку и увидел, как отец Робер гладит королеву по голове.
   -- Значит я не даром тебя учил. - грустно сказал он. - И ты ничего не забыла. Не бывает Бога вне Церкви, не бывает Церкви вне Обряда. Отказавшись от папы, мы потеряем и Церковь, и Обряд, а значит потеряем дорогу к Богу.
   -- Но мне противен обряд, проводимый священнослужителем, связавшегося с "могильщиками"! - воскликнула королева. - Я не ощущаю чистоты в его руках.
   -- Дитя мое, -- тихо произнес епископ. - Кажется, я знаю, кто тебе нужен. Поезжай в деревушку Дюкасс на южном побережье. В миле от нее, в скалах над морем живет отшельник Исидор, люди почитают его святым. Он лечит и унимает душевную боль. Поговори с ним.
   -- Что мне это даст? - с сомнением спросила королева.
   -- Этот человек творит чудеса. - мягко увещевал ее отец Робер. - Он великий подвижник, потому что поборол дьявола в себе. Может быть, он поможет и тебе обрести смирение?
   -- Говорят, он слеп? - задумчиво протянула Хельви.
   -- Это правда. - кивнул епископ. - В день, когда он ослеп, его душа прозрела.
   -- А как он лишился глаз? - почти с испугом спросила Хельви, на которую человеческое увечье в последние месяцы производило тягостное впечатление.
   -- Он ослеп от дыма. - отозвался священник. - От дыма костра, на котором должны были сжечь его, а сгорел совсем другой человек. Это наказание за подмену.
   -- Хорошо, - кивнула Хельви, - я поеду. Спасибо, отец мой, за поддержку. Теперь я хотела бы отдохнуть.
   Харвей, как ошпаренный, отскочил от двери и успел пересечь комнату, скрывшись в гардеробной, когда королева и ее исповедник вышли из молельни. На прощание отец Робер перекрестил Хельви.
   -- Благослови тебя Бог, дочь моя.
   Женщина поцеловала его руку и, неуклюже двигаясь, пошла к креслу у камина.
   Вороватое явление мужа из гардеробной ничуть не удивило ее. Она смерила Харвея долгим отстраненным взглядом и отвела глаза к огню. Сейчас они казались особенно темными и печальными. Смирение Хельви в разговоре с отцом Робером ободрило консорта, и он решил возобновить утренний разговор. Напрасно. Покладистость ее величества явно не распространялась на семейные дела.
   -- Мы не закончили. - сказал Харвей, садясь напротив жены.
   Хельви подняла на него взгляд, в котором читалась бесконечная усталость.
   -- Ты сказала, что я посягаю на твою власть. Объяснись.
   -- Я отдала тебе только то, что и так по праву было твоим. измученным голосом отозвалась королева. - Но не заставляй меня радоваться по этому поводу. Я привезла Гранару короля, и довольно. - ее ладонь тихо стукнула по подлокотнику кресла. - Большего от меня никто не смеет требовать. - Ее глаза почему-то опять налились слезами.
   "Возможно, я остолоп, но я ничего не понимаю", -- подумал Харвей.
   -- Разве ты ничего не получила в замен? - спросил он. Для Деми было естественным считать, что та маленькая толика власти, которой с ним поделилась королева, сторицей оплачена его нежностью и заботой о ней. Его любовью, наконец.
   -- Взамен? - откровенная насмешка в голосе молодой женщины покоробила мужа. Взгляд Хельви стал холодным и колючим. - Мужчину я нашла бы себе где угодно. - с расстановкой сказала она. - Пока была королевой.
   Глава 8
   Дорога шла через скалы. Поднявшийся над морем ветер яростно трепал воду, так, что даже сверху, с тропы была заметна частая рябь. По небу быстро летели рваные клочья грязно-серых облаков, в дырах между которыми просвечивало бледно-голубое, по-весеннему нежное небо.
   Море казалось темным, но пробивающиеся широкими косыми столбами солнечные лучи выхватывали то один, то другой кусочек бесконечной водяной чаши. Хельви любила бывать в пустынных местах, ей нравилось наблюдать молчаливую мощь природы, не оскверненную человеческим присутствием.
   "Господи! Чуден мир твой". - вслух сказала она, улыбнувшись тишине и спокойствию своих мыслей. Уже давно королева не чувствовала в душе такого равновесия: словно две чаши весов были наполнены по края и встали, наконец, вровень друг с другом. Чаша ее долга перед короной и чаша ее измученного, усталого сердца. Сколько можно? Она всего лишь женщина и принимать решения не ее дело. Но и подчиняться - тоже не для нее.
   "Почему нельзя быть свободным? Либо то, либо другое. А если я не хочу выбирать? Просто встать и уйти. Шагать между этих обломков, ни о чем не думая, ни о чем не жалея. Все выше и выше. Туда, откуда бьет солнце. Если б можно было отказаться от долга... отказаться от сердца..."
   Начался апрель, и здесь на побережье приход весны казался заметнее, чем в глубине страны. Теплый ветер дул со стороны Фаррада, через море. Хельви вспоминала, как провела в этих местах пять лет изгнания, после смерти отца. Она полюбила крошечное герцогство Грот, его крикливый прибрежный народец, но больше всего степь и скалы, сожженные солнцем кривые деревца терна, священные рощи золотых сосен на взгорьях, древние руины немые свидетели других эпох.
   Влажный порыв ветра раздул шелковый, подбитый песцом капюшон. "Уже апрель", -- со вздохом прошептала королева. Ровно год назад в такую же оттепель она приняла решение круто изменить свою судьбу и привезти из Плаймара лорда Деми... Теперь в конце месяца Хельви предстояло родить наследника. "Надеюсь, большего от меня никто не потребует!"
   Каменистая тропа между белых кручей вывела ее к вершине небольшого мелового холма, на котором несколько вертикально стоящих глыб образовывали стены, а кое-как сваленные на них вязанки сухих веток крышу убогого жилища. Пенка шел ровно, словно понимая всю ответственность своей миссии доставить королеву до места в целости и сохранности. Небольшой отряд охраны Хельви оставила в миле отсюда, внизу в деревеньке Дюкасс. Она собиралась поговорить с отшельником наедине.
   Вдруг конь заартачился и задергал головой. Из-за угла жилища вышел большой, облезлый по весне волк и зарычал, оскалив желтоватые клыки.
   -- Ну куда же ты, Фенрир? - раздался за камнями ровный укоризненный голос, от которого королева едва не потеряла равновесие. - Куда ты побежал? У нас гости? Прими гостей как подобает.
   Волк перестал скалиться и нехотя завилял хвостом.
   -- Не бойтесь его, Ваше Величество. - из-за серых камней навстречу всаднице вышел человек в грубой дерюжной хламиде, подпоясанной широким кожаным ремнем с давно стершимся золотым теснением.
   Этот пояс - явный знак рыцарства - был первым, что бросилось в глаза молодой женщине. Но и остальные черты святого старца удивили ее не меньше. Он был высок и очень хорошо сложен, но чрезвычайно худ. Годы, проведенные без тренировок, не ослабили крепость его мышц, и, оглянувшись вокруг, Хельви поняла почему. У стены стояла ровная поленица сосновых дров.
   -- У вас фигура воина, а не отшельника, отец мой. - произнесла Хельви, внимательно разглядывая длинные, некогда рыжевото-русые, а теперь поседевшие волосы. Вместе с не слишком заботливо расчесанной бородой они скрывали половину лица и старили его.
   "На самом деле ему около сорока", -- с изумлением подумала королева, готовившаяся встретить в этих местах замшелого старца.
   -- Так и есть. - улыбнулся отшельник, протягивая гостье руку, чтоб помочь ей слезть с седла. - Когда-то я был воином Божьим. Во всяком случае нам так говорили, -- он вздохнул, -- что мы воины Божьи.
   Сердце Хельви забилось так сильно, что она едва удержала дрожь в пальцах, которые положила на большие, огрубевшие от тяжелой работы ладони хозяина здешних мест. Она не испытала неприятного ощущения от того, что человек, живущий фактически на улице, подошел к ней так близко. От него пахло костром, разводимым на воздухе - один из любимых запахов королевы со времен походов и ночевок в лесу -- свежей хвоей и солнцем.
   Королева долго, не отрываясь, смотрела на его руки - сильные, кряжистые, с красной потрескавшейся кожей. "Нет, нет, не может быть", -сказала она себе и осторожно сползла на землю.
   -- Отец мой, как вы видите, где я? - с изумлением спросила молодая женщина.
   Его выцветшие голубые глаза с остановившимися зрачками глядели мимо нее, куда-то так далеко, что Хельви не могла себе даже вообразить. Отшельник явно был слеп и в тоже время совершенно точно знал, где находится его гостья, чтоб вовремя поддержать королеву под локоть. "Боже..." - Хельви прижала ладони к щекам.
   -- Как вы узнали, что я королева?
   -- Не слишком ли много вопросов? - усмехнулся он. И от этой мягкой, чуть высокомерной улыбки женщине защемило душу.
   -- Господь лишил меня простого человеческого зрения, -- пояснил отшельник, -- в наказание за то, что я был так слеп. Но, -- он снова улыбнулся, -- зато теперь я вижу гораздо больше... Осторожно! - хозяин подхватил споткнувшуюся о камень Хельви. - Осторожнее, Ваше Величество, вам теперь нельзя думать только о себе. Мать не имеет права быть такой эгоистичной!
   "Неужели он и это знает?" - поразилась Хельви.
   -- Отец мой, все и дело-то в том, что я никогда не хотела быть матерью. - призналась она. "Что это меня вдруг понесло? - рассердилась на себя королева. - Откуда такая откровенность?"
   -- Тише. - отшельник приложил палец к ее губам. - "Не оскорбляй провидение словами лишенными смысла".
   -- Книга Неемии. - машинально отозвалась женщина.
   -- Книга Иова. - мягко поправил ее старец - Ваше величество совсем забросило Писание. У Вашего величества ни на что нет времени. Даже на себя.
   Хельви в ужасе схватилась за свою растрепавшуюся во время верховой езды прическу.
   -- Я так некрасива? - "Что слепой может мне ответить?"
   -- Вы прекрасны. - отозвался он с таким искренним чувством, что королева вздрогнула и вновь внимательно посмотрела на него. - Даже мой волк больше не осмеливается рычать на вас.
   Хельви оказалась на пороге хижины.
   -- Не побрезгуйте моим бедным жилищем. - отшельник радушно пригласил сою гостью внутрь. - У меня нет ни золотой посуды, ни удобной мебели, но ваше присутствие, -- он чуть заметно улыбнулся, -- может превратить любую хижину в царские чертоги.
   Его старомодная любезность тронула королеву. Дверь скрывал кусок мешковины. Отшельник поднял его, пропуская королеву внутрь. Остромордый волк улегся у входа и широко зевнул.
   В сумраке жилища, пронизанном тонкими лучами солнца, бившими сквозь щели в потолке, Хельви не сразу рассмотрела круглое костровище на земляном полу. Оно было обложено камнями и заменяло очаг. Королева потянула носом запах золы и с удивлением констатировала, что в такой убогой хижине топят яблоневыми поленьями. Справа стоял стол из не струганных сосновых досок, на нем красный глиняный горшок с прозрачным медом, по которому плясали золотистые пятна солнечных зайчиков. Слева несколько вязанок ржаной соломы, прикрытые белыми козьими шкурами грубой выделки - женщина догадалась, что это постель. Единственным достоинством хижины был свежий воздух, ветер свободно продувал ее сквозь большие дыры в стенах, и Хельви поежилась, представив, как холодно здесь зимой.
   -- Отшельник должен терпеливо встречать невзгоды, - улыбнулся старец, усалив королеву на шаткую скамью перед столом, -- а моя прежняя закалка позволяет мне не болеть.
   -- Вы держите волка вместо домашнего пса? - спросила Хельви, с опаской поглядывая на зверя.
   -- Нет, -- покачал головой отшельник. - Они все приходят ко мне, когда им хочется или когда нуждаются в помощи. И медведи, и орлы, и дикие козы. Этот волк несколько месяцев назад попал в капкан. Я лечил ему ногу.
   -- Вы не боитесь их? - спросила королева.
   -- Нет, -- улыбнулся старец, - Бояться в этом мире следует только людей.
   Хельви согласно кивнула.
   -- Вы правы, мы придумали даже убийство во имя Бога. Как язычники. Хотя Господь сам себе принес себя в жертву, чтоб раз и навсегда прекратить человеческие жертвоприношение.
   -- Счастлив Гранар, имея такую королеву. - тихо произнес отшельник.
   -- Я больше не королева. - одним вздохом ответила Хельви. - Я сосуд, в котором до времени держали вино, пока оно не обрело крепости. Но скоро оно выплеснется, а сосуд можно будет и разбить.
   -- Как ты горда. - с осуждением покачал головой отшельник. - А гордость отнимает счастье. Я знавал гордость. - в его голосе послышались тоскливые нотки. - Не ту, что ты. Другую. Мне казалось, моему уму подвластно все. Стоит только перечитать древние книги. Понять заклинание. И я буду управлять духами стихий, узнаю, как создан мир, проникну в его сокровенные тайны... Тщетно. Ничего, кроме боли. А Бог так и остался непостижим в своей простоте.
   Хельви склонила голову на руки. "Почему бы и мне просто не пойти... к Харвею. Сказать, что он для меня значит?"
   Отшельник удовлетворенно кивнул.
   -- Наша гордость заставляет страдать тех, кто нам особенно дорог. подтвердил он ее мысли. - Зачем вы мучаете его? Ведь без него ваша жизнь потеряет смысл.
   Хельви вскинула на собеседника бесконечно усталый взгляд.
   -- Много лет назад, -- медленно начала она, -- я любила одного человека. Очень. - королева умолкла и долго смотрела на свои руки. - Я была готова умереть, ради одной минуты его жизни. Но не уберегла его.
   -- Вы не могли этого сделать, - глухо отозвался старец, - Потому что Бог написал для вас и для него разные судьбы. Когда вы его встретили, у вас уже была другая дорога...
   -- Откуда вы знаете? - с испугом спросила женщина.
   Он не ответил.
   -- Значит наша встреча была напрасной. - тихо произнесла она. - Но почему Бог попускает такие встречи? Бесплодное цветение и страшную боль? по ее щекам сами собой потекли слезы.
   --Неужели вы все еще любите его? - потрясенно спросил отшельник. В его голосе послышалась слабая нотка раскаяния.
   -- Да, отец мой. - просто ответила королева. - Моя память сильнее сердца. Мне кажется, я всегда любила и буду по-настоящему любить только его.
   -- А если б он не погиб? - мягко спросил гостью старец. - Если б вы встретили его сейчас, через много лет, когда в вашей судьбе все уже так изменилось?
   Хельви вдруг представила, как перевернулся бы для нее мир, и вместе с недоверчивой радостью испытала необъяснимый испуг. Что бы она стала делать? Куда бы пошла? Ведь ее жизнь и правда сильно изменилась. Харвей, от которого ей предстоит родить ребенка, для нее не просто муж. Он еще и король.
   -- Вот видите. также мягко произнес отшельник. - Я не прошу вас отрекаться от того, что вам дорого. Но, -- он улыбнулся с грустным пониманием, -- прошлую любовь надо оставлять в памяти, а не в сердце. Попробуйте понять: вы ни в чем не виноваты перед ним. И, позволяя себе снова любить сейчас, никого не предаете.
   Хельви тряхнула головой.
   -- Нет, это не так. Я не смогла тогда защитить свою любовь, а сейчас отдаю другому человеку чувство, предназначенное не для него.
   Она совсем запуталась и не знала, как выразить свою непонятную для постороннего человека мысль. Но отшельник, казалось, ясно сознавал, о чем говорит королева.
   -- Бедная девочка. - он погладил ее по светлым спутавшимся волосам, и тут Хельви прорвало.
   -- Просто он умер. - всхлипнула она. - Умер, а я осталась. Одна. И куда же мне было девать свою любовь? Я выплеснула ее на первого попавшегося... Потому что он так похож... иногда...
   Искренняя жалость сдавила сердце отшельника. "И почему я...?" подумал он, но тут же остановил себя.
   -- Не стоит называть лорда Деми первым попавшимся. - покачал головой старец. - Ты грешишь против истины. Прошло десять лет, прежде чем твоя душа снова улыбнулась. Вспомни, разве ты отдала хоть каплю этого чувства достойному и сильному лорду Босуорту? И разве тебя не мучает порой раскаяние за то, что ты не смогла заплатить за его любовь той же монетой?
   "Он и правда святой, раз так легко читает в чужом сердце".
   -- Пока ты просто развлекалась с горцем, -- сурово сказал отшельник, -- ты не считала это предательством твоей старой любви. А лорда Деми ты любишь, и именно это терзает твою душу. Тебе кажется, будто ты предала того, другого человека, который давно умер.
   -- По моей вине. - упрямо заявила Хельви.
   -- Говорят, что людям нравится упиваться своими страданиями. - почти рассердился отшельник. - Вашему Величеству нравится считать себя виновной и ранить себе сердце. Даже боль, принесенная памятью о Монфоре, кажется вам сладкой. Но это не любовь, поверьте.
   -- Возможно. - протянула королева. - Я так устала и не знаю уже, где правда, а где моя собственная выдумка.
   -- Правда в том, -- смягчившись произнес старец, -- что вы с рождения предназначены были лорду Деми - последнему отпрыску второй королевской династии древнего Монсальвата. И не можете любить никого другого. Без вашего взаимного чувства невозможно возрождение Сальвы - ни гор, ни морей, ни лесов, ни рек, ни полей. Не сознавая, вы любили его с того самого мига, как увидели еще ребенком. И не Деми похож на Монфора, а несчастный командор Золотой Розы задел вашу душу, чем-то неуловимо напомнив мальчика, с которым вы были обручены когда-то давным-давно. - отшельник не сдержал тяжелого вздоха. - Вам пора перестать смотреть в перевернутое зеркало, хоть мне и больно говорить это.
   -- Почему? - Хельви, наконец, заставила себя внимательнее вглядеться в его лицо.
   Но старец поднял руку и, вытянув ее вперед, осторожно коснулся глаз королевы.
   -- Спи, дитя мое. Ты так устала. - прошептал он.
   -- Я не хочу спать. - попыталась возразить женщина, чувствуя, как ее веки наливаются свинцом, а тяжелая голова клонится на стол. - Что вы со мной сделали?
   -- Спи, не бойся. - улыбнулся отшельник. - Тебя здесь никто не потревожит. - Он подхватил на руки готовое соскользнуть со скамьи тело королевы и бережно отнес его на ложе в углу. - Тебе надо все вспомнить Хельви, чтобы суметь забыть. Хотя, -- отшельник почувствовал, что глаза у него начинает щипать, -- я отдал бы все на свете, ради твоей горестной памяти.
   Сделав волку знак, покинуть хижину, старец вышел из нее на гребень холма и сел на высокий серый валун лицом к морю. Слабый ветер обдувал его разгоряченные щеки. Десять лет он провел в этих краях. Десять долгих лет! Даже не надеясь встретить королеву. И вот она сама приехала к нему, чтобы... освободиться от него самого. "Какой прекрасной она стала. И какой беззащитной. - монах улыбнулся. - Если б моя воля... Я не отдал бы тебя никому! Но я должен".
   Он поставил лицо ветру и поднял невидящие глаза на бесконечную морскую гладь. Такой же обзор открывался когда-то с башен замка Мон-Кер, хотя путь с горной кручи до побережья занял бы целый день верхом. Слепота не мешала отшельнику живо представлять себе далекую синеву, позлащенную лучами закатного солнца и легкую рябь волн - все то, что так радовало и утешало его сердце.
   Глава 9
   Дети влезли на вершину холма и огляделись вокруг.
   -- Нам влетит. - сурово сказал мальчик, отряхивая руки от земли. Твоя мама не разрешает ходить так далеко.
   -- А ты струсил? - фыркнула девочка. - Смотри какая красота! И разве ты не хочешь увидеть эльфов?
   -- Я сыт по горло твоими эльфами. - вспылил маленький лорд Деми. - И если хочешь знать, я ни за что не пошел бы сюда, если б не боялся отпустить тебя одну! Вечно ты что-нибудь придумаешь. - Его брови были сердито насуплены, но в глазах читалось опасливое любопытство. Он огляделся вокруг, ища сказочных существ в кустах боярышника, но заметил только слабое дрожание веток на ветру.
   И почему он ей всегда верит? Хоть раз принцесса сказала правду? Хельви врет постоянно! Что на чердаках и в подвалах замка полно приведений. Что в полнолуние из башни Мелюзины вылетает дракон. Что в холмах за Сальвой живут эльфы, и они назначили ей сегодня встречу на самой вершине Мавлхида. Хорошо еще что владыкой Гранара со временем станет он, а то подданные, недолго думая, удавят королеву-обманщицу. И все же... как интересно делать вид, что ее выдуманные истории - правда!