Эллиот Аронсон. Голубой адепт

сообщить тебе кое-что - единственно верное русло нашего
разговора.
- Я не хочу неволить тебя и выуживать какие-то сведения,
не насилуй себя, Леди, - заверил ее Стайл, но в душе страстно
желал услышать то, что она хотела сказать ему.
- В таком случае знай, что я ни капельки не иду против
себя и рассказываю все добровольно, - сказала она с улыбкой, от
которой у него дрогнуло сердце. Неужели она смягчилась и
сжалилась над ним? Но нет, она просто делает то, что считает
нужным, - дает ему необходимую базу для теперешнего
существования на Фазе.
Стайл слушал рассказ, закрыв глаза, растворившись в мягких
интонациях ее голоса, представляя те события, которые она
излагала в цветовой гамме...


- Долго, очень долго, - начала Леди, - с того момента,
когда впервые разошлись разными путями наука и магия, Фаза
существовала отдельно от других миров. Триста лет, пока наш вид
людей постепенно распространялся по континенту, здесь рождались
силы, непознанные до той поры. Огромные животные расселились по
планете, боролись друг с другом за выживание: все делили сферы
влияния и наконец каждый вид нашел свою экологическую нишу.
Драконы обосновались на юге, снежные демоны - на севере,
великаны - на востоке и так далее. Из человеческой популяции
наиболее талантливые стали Адептами, лишив другие формы жизни
возможности практиковаться в магии. Допускались лишь
исключительные случаи, так что одновременно существовало не
более десяти по-настоящему могущественных магов. Только талант
был критерием их значимости. Ни гордость, ни личные заслуги не
давали права приобщаться к магии, и тот, кто стремился овладеть
искусством Адепта, не будучи к этому склонен, погибал от
истинных Адептов.
Это привело к тому, что люди начали избегать, сторониться
даже легкого волшебства, бояться вступать в контакт с Адептами.
Подобно им, другие живые существа тоже стали избегать их и
держаться только вместе с себе подобными.
Я выросла на востоке, недалеко от моря, в деревне из
полсотни семей. Деревня наша понятия не имела о чародействе,
разве что так.... невежественные заклинания местных знахарей,
лесных существ да деревьев. Я думала, что выйду за своего
односельчанина, но моя семья прочила мне в мужья кого-нибудь
познатнее. Родители считали меня не от мира сего и были
убеждены, что с мужем-рыбаком или землепашцем мне придется век
вековать в нужде. Э-эх!.. Если бы они знали, кому я
предназначена, то не раздумывая отдали бы первому встречному
свинарю, но они и ведать не ведали, что меня приметил Адепт.
Мне же было вольготно среди лесов и полей, весело с их
обитателями, и о замужестве я не помышляла.
Мой отец умел исцелять больных людей. Был ли то дар
природы или он выучился у лекаря - не-знаю. И я тоже умела
лечить болезни. Односельчане, занедужив, шли к нам в дом. Если
мы с отцом находили раненого зверя или птицу, помогали и им.
Делали все незаметно, не кричали о наших способностях и знать
не знали, что, увы, отмечены печатью пристального внимания
Адепта.
Когда мне исполнилось девятнадцать, мои ровесники - и
девушки, и парни - были обручены. Без жениха я не чувствовала
одиночества, мне было достаточно резвиться с лесными
зверюшками. Говорят, те молодые женщины, что меньше нуждаются в
мужчинах, впоследствии больше других привыкают к ним. Так,
похоже, случилось и со мной.
В один из дней у нас потерялся жеребенок. Маленькая
кобылка. Я звала ее Белянка, потому что она была белой как
снег, хотя нравом скорее напоминала красный жгучий-перец.
Белянка сорвалась с привязи и что есть духу поскакала в лес. Я
звала ее, звала, но не тут-то было, и тогда я села на кобылицу
по кличке Блестящая Звездочка и отправилась на поиски.
Следы Белянки завели меня в густую непроходимую чащу. Душа
подсказывала, что она попала в беду да и меня подстерегает
какая-то опасность, что нужно поворачивать лошадь к дому, но
мне было всего девятнадцать, я сильно любила жеребенка, и я
стала продираться сквозь колючие заросли, хотя и понимала, что
безумно рискую.
Пошли заболоченные места. Лошадь осторожно ступала по
скользким кочкам. Все вокруг - редкие тонкие деревца, пни,
островки суши, - изумрудно-бархатный мох, как сплошной
сказочный ковер, постепенно стало отступать. Но порою то одна,
то другая нога лошади с чавканьем погружалась в топкую жижу,
но, по счастью, она нас не засосала. Эта болотистая чаша кишмя
кишела призраками, духами, эти тени то внезапно являлись мне,
то таяли, а то вновь бесшумно зловеще нависали над головой.
И мне стало страшно. Я поняла, что надо возвращаться, что
Белянка погибла и что меня тоже ждет погибель от болотных
упырей, но я обожала жеребенка, - я вообще люблю лошадей, - и
не решилась повернуть назад. Я представила, как моя малышка
ждет от меня помощи, и продолжала поиски. Я говорила себе: вот
доберусь вон до того куста, вон до того замшелого камня и, если
Белянки там нет, вернусь. Вдруг мне показалось, что я услышала
короткое радостное ржание. Я слезла с лошади и запрыгала по
кочкам, но впереди никого не оказалось - просто скрипела сухая
ветка.
Начиналась гроза, а это означало, что в наши места грядет
беда - гроза приводит с собой троллей. И я испугалась не на
шутку. И тут снова, еще явственнее, я услышала призывное
ржание, и снова - никого, только глухо шумит ветер в верхушках
деревьев. Тучи все сгущались - и вот плотная завеса над головой
прорвалась и разверзлись небеса, и меня через мгновение окатил
мощный водяной поток. Загрохотал гром.
Очередной громовой раскат так перепугал мою Блестящую
Звездочку, что она, скинув меня, помчалась домой, хотя я
умоляла ее вернуться. Пришлось мне возвращаться домой пешком, я
дрожала от... если бы только от холода! Мне было страшно, очень
страшно. Плети колючей ежевики цеплялись за меня, тянули в
сторону, где топь, не пускали, а когда я все же вырывалась,
хлестали по глазам так резко и больно, что я не могла
разглядеть спасительную тропку. Я стала кричать в надежде, что
меня услышат на нашей ферме, но какой же смехотворной была моя
надежда быть услышанной в страшную бурю!
Зато тролли услышали мой крик, и, когда я увидела огромных
злых духов, я горько зарыдала. Монстры разевали свои чудовищные
пасти с желтыми клыками, наплывали на меня, затягивая в
зубастые бездны, и я поняла, что пропала навеки! Я не спасла
жизнь своему жеребенку и принесла в жертву ему свою!
Один тролль схватил меня за волосы и повалил на землю. От
испуга я уже не могла кричать. Конечно, я боялась смерти, но
больше всего я боялась того, что ей будет предшествовать, ведь
тролли, как ни ужасно об этом говорить, испытывают физическое
влечение к людям.
Надежда на спасение покинула меня и тогда я услышала
отчетливый цокот копыт. Он приближался. Я снова обрела
способность кричать, правда, звуки, рвавшиеся из моего горла,
были так слабы, что я и сама с трудом слышала их. Я была
уверена, что это возвращается моя перепуганная Блестящая
Звездочка. Возможно, на ней скачет мой отец.
С треском раздвинулись ветки, и я увидела приближавшееся
ко мне животное. Лошадь? Да, это был великолепный скакун
голубой масти, с пурпурной гривой и копытами, будто выточенными
из голубой стали. Верхом на голубом жеребце сидел мальчик,
одетый тоже в голубое.
- Голубой Адепт? - воскликнул Стайл, не удержавшись.
Леди сдержанно кивнула.
- Тогда я не знала, кто это, и приняла его за мальчика, а
возможно - за существо из Маленького Народа. Я собралась с
силами и крикнула громко, как могла. Он взмахнул голубой
шпагой, и тролль, не выпуская меня, отступил чуть назад.
Маленький юноша, спрыгнув на землю, пошел ко мне, и когда
тролль догадался, кто это, отпустил меня. Я выпала из его
чудовищных лап, к счастью, не поранившись, и поползла навстречу
моему спасителю. Маленький юноша протянул мне руку и помог
подняться на круп своего жеребца. Скакун сделал такой прыжок,
что тролли отпрянули в страхе, и я соскользнула бы с крупа, не
вцепись в своего избавителя, который сидел впереди.
Мне показалось, что всего лишь мгновение мы выбирались из
чащи, и вот уже скакали по прямой дороге, что вела к моей
деревне.
Ливень все еще продолжался. Я дрожала в ознобе, мокрое
платье прилипло к телу, но на моего избавителя, казалось, не
упала ни одна капля дождя. Он подвез меня к нашим воротам и
придержал скакуна. Как ни была я взволнована, а все же
удивилась: откуда он знает, где я живу, ведь он же не спросил
меня об этом. Я опустилась на землю, мокрая, дрожащая и
бесконечно благодарная тому, кто спас меня.
- Юноша, - так обратилась я к нему, набавив ему возраст,
ибо выглядел он мальчиком, - прошу тебя, зайди в мой дом,
погрейся у огня и отдохни.
Он молча потряс головой. Да, он не проронил ни звука,
взмахнул миниатюрной ладонью в знак признания и исчез в темноте
ливня. За то, что он спас мою жизнь и честь, он не потребовал
никакого вознаграждения.
Греясь и обсыхая у домашнего очага, я рассказала родителям
о своих приключениях. Повинилась в том, что по глупости
помчалась в лес за жеребенком, попала в бурю; рассказала, как
на меня напали тролли и как мальчик на голубом жеребце спас
меня. Я думала, что мои домашние обрадуются, узнав о моем
чудесном спасении, но они только со страхом взирали на меня.
- Какой такой мальчик на голубом жеребце?! - воскликнул в
ужасе отец. - Это же нечистая сила была!
Он побледнел как полотно.
- Да нет же, нет, - уверяла я, - это был действительно
мальчик. Ниже меня ростом... Видимо, его послали взрослые,
услышав мои крики о помощи.
- Он говорил с тобой? Уверен, что - нет.
Мне пришлось растерянно согласиться, что мальчик в голубой
одежде и вправду не проронил ни слова, и это было дурным
знаком. Но ведь он ни единым словом или жестом не обидел и не
испугал меня! Он лишь избавил меня от страшной участи. Разве
этого мало?
Кажется, я убедила домашних, что бояться им нечего.
Наконец-то они, отбросив сомнения и страхи, искренне
обрадовались моему возвращению.
Моя бедная Белянка так и не нашлась, и через какое-то
время я снова отправилась на поиски. На этот раз отец не
отпустил меня одну, он пошел со мной, держа в руках увесистую
дубинку.
Я то и дело окликала Белянку, но она не отзывалась. И
вместо нее я вдруг увидела мальчика в голубой одежде. Он скакал
к нам через поле на своем жеребце. В дневном свете жеребец не
показался мне таким голубым, как в прошлый раз. Видимо,
небесно-голубая упряжь усиливала это впечатление, но грива! Она
сверкала и переливалась всеми цветами радуги.
- Ну, теперь ты видишь, что я права? Ведь он появился
среди бела дня! - радостно шепнула я, подтолкнув отца. Он не
мог не знать, что призраки и духи боятся солнечного света.
Отец окликнул юношу:
- Эй! Ты не тот ли, кто спас мою дочку?
- Да, это я, - ответил Маленький Юноша.
И тут одновременно - и у меня, и у отца - снова зародилось
сомнение: ведь некоторые монстры умеют принимать человеческое
обличье.
- Прими мою глубочайшую благодарность... - сказал отец. -
Кто ты и где живешь, что так быстро смог прискакать на помощь к
моей дочери?
- Я из деревни Бронт, что у подножья Нижних Холмов, -
ответил Маленький Юноша.
- Но эту деревню... - отец на миг умолк, - эту деревню в
прошлом месяце сожрали тролли! - Он не мог скрыть изумления.
- Да, это так, но мне единственному удалось спастись.
Сначала тролли, обнаружив это, пришли в ярость, но сейчас
смотрят на меня, как на пустое место. И теперь я скачу по полям
в полном одиночестве. Совсем один. Голубой Жеребец - вся моя
семья, мой дом.
- Но ведь ты почти ребенок, а нежных детей тролли пожирают
в первую очередь!
- Я спрятался, - объяснил Маленький Юноша и сразу
помрачнел. - Я видел, как тролли съели мою мать и отца, потом и
всю семью, но у меня не хватило смелости выйти из укрытия и
сразиться с ними. Я поступил, как трус. Память об этом мучает
меня, я хочу все забыть.
- О, конечно... - пробормотал мой отец растерянно, - но ты
не прав. Кто сможет обвинить в трусости ребенка, который
спрятался от разъяренных троллей? В утешение хочу тебе
напомнить, что природа может мстить сама, и она отомстит
кровожадной стае, пожравшей целую деревню. Попомни мое слово -
они сгорят в огне.
- А... - неопределенно протянул Маленький Юноша и
помрачнел еще больше. - Все складывается на руку троллям... - И
тут он спросил у изумленно уставившегося на него отца: -
Кажется, вы ищете жеребенка? Я могу вам помочь?
Отец подумал было отказаться от помощи мальчика, но тот
предложил ее так искренне, так чистосердечно, что отец не
посмел, хотя и считал дело безнадежным.
- Ну, если у тебя на этот счет есть какие-нибудь
соображения... Мы, по правде сказать, уж и искать не знаем где.
- Я накоротке с дикими кобылицами. Если леди не откажется
проехать со иной в табун и порасспросить, может, что и
получится.
При слове "леди" я с изумлением взглянула на него. Ко мне,
деревенской девушке, вряд ли подходило такое обращение. По лицу
моего родителя я поняла, что он тоже удивлен. Но тут же мы оба
сообразили, что для этого ребенка я была вполне зрелой женщиной
- леди.
- Это очень любезно с вашей стороны, - сказал отец, не
скрыв сомнения в голосе, - но я не могу молодых людей отпустить
одних так далеко, а меня ждут в деревне дела.
- О, пожалуйста, отец! - взмолилась я. - Что с нами
случится? Ведь мы поедем верхом на лошадях! - Я совсем
выпустила из виду, что, поехав именно верхом на лошади искать
жеребенка, я и попала в беду. - Мы будем осторожны. - Ко всему
прочему мне хотелось поглядеть на табун кобылиц - зрелище,
редко доступное сельчанам.
- Блестящая Звездочка не сможет увезти тебя далеко, она
страдает по своему жеребенку, - уцепился отец за другой
предлог, чтобы не пустить меня.
Я бросила на него такой жалостливый, такой умоляющий
взгляд, что Маленький Юноша не выдержал и пришел мне на помощь.
- Есть выход, сэр. Мой лошак отлично ориентируется в
лесах. Если кто и сможет почуять жеребенка, так это он. Кроме
того, из всех парнокопытных у него самый легкий вес.
Я, совсем как девчонка, радостно захлопала в ладоши:
- О да! Да!
Я понятия не имела, что это за лошадь, о которой он
говорил, за исключением того, что лошак бесплодный отпрыск
жеребца и ослицы, очень похожий на мула, только симпатичнее. И
я сгорала от желания поскакать на нем.
Отец, более опытный в таких делах, недоверчиво качнул
головой.
- Лошак в этих непроходимых дебрях? Не-ет... Полукровки не
предназначены для таких местностей...
- Вы правы, - отозвался юноша в голубой одежде. Я
заметила, что он напрямую не перечил моему отцу. - Но это не
простой лошак. Это Хинни. Она не бесплодна. Но оплодотворить ее
может лишь мой голубой жеребец. За это Хинни ценится больше,
чем о ней думают. Она ловко пробирается сквозь дикие заросли, и
ни одна лесная тварь не посмеет перебежать ей дорогу, будь то
дракон или тролль. Хинни подобна единорогу! Почти.
Отец колебался. Он знал цену хорошим лошадям. Чтобы
повлиять на него, я изобразила на лице великую печаль. У меня
был некоторый артистический талант, а у моего отца некоторая
слабость в отношении меня. И я частенько этим пользовалась.
- А ты можешь привести сюда Хинни? Я хотел бы взглянуть на
нее, - сказал он Маленькому Юноше.
Тот вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. Тут
же послышался звонкий цокот копыт и появилась Хинни. Ну и
чудесное то было животное! Серая в яблоках, чуть светлее с
боков, темнее ниже к ногам, грива, переливаясь богатством
красок, свисала к земле на добрые три фута. Ее хвост... он был
серого цвета, но таких тончайших оттенков, что мог бы
посоперничать с ограненным ониксом. Хвост колыхался на ветру,
как волны океана.
Отец, уже было скептически настроенный, раскрыл глаза от
восхищения.
- А ее родословная? - выдохнул он и добавил: - А скорость
бега?
- Ваша дочь будет в полной безопасности на этой лошади, -
заверил мальчик. - Если Хинни не сможет победить, она спасется
бегством. Если уж она принимает на свою спину всадника, то
отвечает за его сохранность и жизнь.
Маленький Юноша хотел и дальше расхваливать свою Хинни, но
в этом уже не было надобности: мой отец окончательно погиб! Он
во все глаза глядел на Хинни, самую красивую из
кобыл-полукровок, каковую когда-либо видели в деревне.
- А она слушает твои команды? - спросил он с благоговейным
трепетом.
- Нет, - быстро ответил мальчик. - Она слушает только
моего жеребца.
Он подошел к Хинни и осторожно погладил ее, как и следует
обращаться с незнакомой лошадью. Дал ей обнюхать свою ладонь.
Серебристо-серые уши Хинни были прижаты к голове. Когда
животное успокоилось, они встали торчком.
Юноша сказал, наклонившись к уху конька:
- Хинни, ты должна сослужить мне службу и получишь
желанную награду.
Конек хлестнул себя по бокам перламутровым хвостом и
поднял голову. Это была небольшая лошадка, примерно пятнадцати
ладоней высотой, не классических форм: изящная, стройная, с
узкой костью. Поступь ее была грациозна и легка. Она искоса
взглянула на голубого жеребца, и словно колдовская дрожь, как
волна, пробежала по ее гриве.
Хинни явно заинтересовалась жеребцом.
- Услуга за услугу, юноша, - пробормотал мой отец, явно
заинтригованный. - Я буду твоим должником!
Он разглядывал голубого жеребца, распознав в нем самую
изящную, самую лучшую породу, которая когда-либо была выведена
людьми. Жеребенок от такой пары был бы поистине сказочным
коньком.
- Ты будешь возить эту леди, - сказал Хинни Юноша в
голубой одежде, указав на меня. - Вы найдете жеребенка, а потом
ты привезешь ее к отцу в целости и сохранности. Я буду
постоянно рядом с вами, помогу, если понадобится. Найдем мы
жеребенка или не найдем, независимо от этого ты получишь
награду, если доставишь леди обратно живой и невредимой.
Согласна?
- Как может неразумное животное понять твои условия! -
скептически пожал плечами мой отец, но Хинни так выразительно
взглянула на него, что тот смешался.
Теперь Хинни смотрела на меня. Я поднесла к ее морде
ладонь, она обнюхала мою руку, плечо, лицо. Ее мордочка, точно
из серой замши, теплое дыхание, отдающее ароматом свежего
душистого сена, были так прекрасны, что я полюбила Хинни в ту
же минуту.
Хинни повернула голову к Юноше в голубой одежде, одно ее
острое ухо шевельнулось как бы в знак согласия. Отец понял, что
больше не в силах противиться моему желанию, к тому же он был
покорен красавицей Хинни, и согласился.
Когда все наставления кончились, я села верхом на Хинни, и
мы поскакали. Ее галоп был так мягок, что мне показалось, будто
мы летим по воздуху. Я закрыла глаза - ни толчков, ни
покачивания, и в то же время я понимала, что мы мчимся с
бешеной скоростью, определив это по силе ветра, который бил мне
в лицо. Никогда раньше мне не приходилось скакать на таком
резвом скакуне.
Казалось, мы находились в пути одно лишь мгновение, однако
когда я открыла глаза, то обнаружила, что нахожусь на
расстоянии многих миль от моей деревни на запад, в глубь
континента, где были наиболее сильные магические пространства.
Перелески и долины мелькали перед глазами с большой скоростью.
Ни одна лошадь не смогла бы взять такой темп. Голубой жеребец с
юношей на спине мчался впереди. Хинни из почтительности
держалась на расстоянии. Только этот жеребец, только он может
сослужить ей службу - читала я в ее напряженной позе, и тут
промелькнула мысль, что и мне, подобно Хинни, нужен лишь один
единственный мужчина, только он предназначен в мужья. Я и не
догадывалась, насколько была недалека от истины, насколько
верна была моя интуиция. Мой будущий супруг был так же близок
ко мне, как близок к Хинни был голубой скакун.
- Куда мы едем? - спросила я юношу.
- В дикий табун. Там могут знать, куда подевался твой
жеребенок. Хинни разыщет пастбища, хотя они разбросаны повсюду.
- А... - протянула я, - а они не испугаются нас?
В ответ он только улыбнулся.
Вскоре вдалеке показался табун лошадей. Вожак поднял
голову, увидев нас, и требовательно забил передними копытами.
Но юноша вложил пальцы в рот и пронзительно свистнул. Этот
свист-сигнал подействовал на дикарок успокаивающе, исчезли
пугливо напряженные позы. Когда мы вплотную подъехали к ним,
лошади уже мирно паслись.
- Им знаком твой свист? - удивилась я.
- Они знают моего жеребца, - ответил он просто.
По всей видимости, это было именно так. Дикий вожак был
красивой темно-синей масти, черные чулки на всех четырех ногах,
крупный, но все же не такой, как голубой жеребец. Они обнюхали
друг друга, постояли нос к носу и потом вежливо отвернулись. На
полукровку Хинни он не обратил никакого внимания, ведь она не
была чистопородной лошадью.
Юноша опустился на землю, я последовала его примеру.
Скачка была быстрой и продолжительной, но, видимо, оба мы были
тренированными наездниками, не устали, да и лошади наши были
легки в обращении.
Они стали жадно щипать траву, мне еще не приходилось
видеть настолько проголодавшихся лошадей. С юношей мы прошли
сквозь весь табун. Зная, что дикие лошади на дух не переносят
людей, я удивлялась, что эти спокойно реагируют на нас.
Я была в восторге от табуна. Красивые здоровые особи со
множеством резвых жеребят. Но один из них жалобно ржал. Мой
спутник подошел к малышу, провел рукой по спине и крупу.
Кобылица-мать удивленно смотрела на него, но не вмешивалась.
- Что с ним случилось? - спросила я, не сумев определить
болезнь, которой болен жеребенок, а ведь мне до сей поры
казалось, что я кое-что понимаю в лошадях!
- Особый вид глистов. Инфекция распространена в этих
местах. Ему можно помочь колдовскими чарами.
И он прочел над жеребенком заклятие. Примерно такое:
"Подойди ко мне, малютка. Обернется недуг шуткой". И отступил
на несколько шагов.
Это был безобидный пустенький стишок, и тем не менее
жеребенок внезапно вскочил на ноги и направился к юноше. Будто
что-то невидимое пронеслось в воздухе, невидимое и в то же
время уродливое - таким это нечто померещилось мне. Оно улетело
прочь, и в это мгновение больные глаза жеребенка повеселели, а
кобылица-мать отозвалась коротким благодарным ржанием. Я
поняла, что малыш не был по-настоящему болен, ему не хватало
энергетики, и легкого вмешательства было достаточно, чтобы он
почувствовал себя здоровым.
Странный юноша подошел к вожаку табуна.
- Мы разыскиваем жеребенка, - объяснил он наше появление.
- Он убежал из деревни. Не видал ли ты пропажу?
Вожак взглянул на меня так, словно просил пояснений. И я
поняла. Я сказала ему:
- Это маленькая кобылка, ей всего месяц от рождения.
Чисто-белая, хорошенькая. И очень беспомощная. Я зову ее
Белянкой.
Жеребец всхрапнул.
- Он говорит, что не видел белого жеребенка, - сказал
маленький юноша, - но он знает одного, кто собирает в своем
табуне белых жеребят. Тот и нашел в этих местах Снежную
Лошадку.
- А где же эта Снежная Лошадка?
- Вожак этого не знает; Снежную Лошадку увели далеко и не
держат в обычном табуне. Возможно, Пег знает, где она, - сказал
мальчик.
- Пег?.. - повторила я в замешательстве.
- Я приведу тебя к ней.
Мы снова вскочили на наших быстрых как ветер скакунов и
понеслись дальше. Мы держали путь на юг через долины и леса,
преодолевая водовороты бурных рек и поднимаясь на вершины гор,
будто это были самые ничтожные преграды. Мы пролетели мимо
одиноко и мирно пасущегося молодого единорога. Он был
сочно-зеленого цвета в оранжевых гетрах, с черными, цвета
эбенового дерева, копытами и жемчужным рогом, закрученным
спиралью. Он уставился на нас, затем подбежал к нам, и я
заволновалась, ибо единорог так же отличается от лошади, как
тигр от домашнего кота. Но он просто бежал за нами, потом чуть
опередил. Видимо, он хотел поиграть.
Странный юноша улыбнулся, чуть нагнулся вперед к гриве
жеребца, и тот сделал такой чудовищный скачок, будто до этого
бежал всего лишь ленивой трусцой. Хинни, прижав уши, ринулась
за ним. О, эти превосходные животные знали толк в настоящей
скачке! Теперь земля расплывалась внизу неясным зеленым пятном,
а деревья неслись навстречу, как стрелы из лука. Я вцепилась в
серебряную гриву Хинни, боясь упасть, но, несмотря на бешеную
скорость, ее галоп оставался мягким, пружинистым. Мы обошли
единорога.
В свою очередь тот чуть притормозил и сделал скачок через
высокий кустарник, а заодно - и утес, в то время, как мы шли в
обход. Он снова вырвался вперед, махнув хвостом перед нашим
носом в веселом приветствии, но голубой жеребец напрягся, Хинни
превратилась в летящего ястреба, и вот мы уже снова впереди
рогатого жеребца! Никогда я еще не участвовала в таких
поразительных скачках.
Единорог в третий раз ускорил темп. Он был разгорячен,
пламя вырывалось из ноздрей, копыта высекали искры. И в третий
раз он нас опередил. Лошади наши уступили ему, вероятно,
потому, что в отличие от него несли на себе ношу, да и были они
обыкновенными, не волшебными конями. И все же они заставили
колдовского скакуна как следует попотеть, пока он нас обгонял.
Совсем немногие лошади способны на это.
Чтобы чуть передохнуть, мы сбавили темп. Я погладила Хинни
по гриве.
- Ты самый очаровательный конек из тех, что я встречала! -
восхищенно шепнула я ей. - Я способна без устали скакать на
тебе. Понимаешь - без устали! - Я и сама верила в это.