Эллиот Аронсон. С мечом кровавым

достижения науки. Теперь у нее были группы всех уровней, от выпускников до
подготовишек. Восторг нравилось ощущение независимости, возможность
принимать решения, основываясь исключительно на собственных предпочтениях.
Она развивала уверенность в себе и чувство личной значимости, о которых
раньше не ведала. Привыкала носить западную одежду, чтобы к ней не
относились как к индианке тогда, когда она предпочитала быть самою собой.
Носила даже джинсы.
- Брюки, сшитые из холщовой ткани синего цвета, - объясняла она, -
очень практичные и удобные для...
- Для рабочих! - воскликнул Мима речитативом. - А не для принцесс!
- Я больше не принцесса, - напомнила Восторг, не обращая внимания на
его раздражение.
- Видел я западных женщин в этой мерзости! - пропел он. - На заднице
вот-вот все по швам лопнет!
- Да, это одна из привлекательных черт, - согласилась Восторг.
- Чтобы показывать всякому встречному мужчине! - закончил Мима с
отвращением.
- Они не имеют ничего против, - заметила Восторг. - Между прочим, мне
даже несколько раз делали комплименты.
- Ты моя женщина! - взбеленился Мима. - Только я могу видеть у тебя
такие вещи!
Восторг рассмеялась:
- Мима, опомнись, где ты находишься? В древней Индии? В западном мире
богатством принято делиться.
- Ты точно не говорила с демоницей?
- Лилой? Нет, я не видела ее с тех пор, как перебралась в мир смертных.
Но я многое узнала об истинном положении вещей, Мима.
- Мне кажется, тебе лучше бросить эту работу и вернуться сюда.
- Я этого не сделаю! - воскликнула Восторг. - Я в высшей степени
довольна своей теперешней жизнью. Впервые чувствую себя по-настоящему
независимой и полезной. Я знаю, что там, в университете, я нужна.
- Ты нужна мне здесь!
- А, брось! Здесь есть все, что тебе нужно, и без меня.
- Нет, не все! Я слишком много ночей провожу один.
- Один? А что случилось с Лилой?
- Я к ней не прикасался.
- Почему, Мима? Она же твоя наложница.
- Мне не нужна наложница, мне нужна ты!
Восторг улыбнулась:
- Это очень мило. Но не стоит впадать в крайности. Когда меня здесь
нет, пользуйся услугами этой проклятой наложницы.
Мима был потрясен не только ее языком, но и настроением. Он уже не был
уверен, не бранится ли Восторг на западный манер и не произносит ли имен
созданий Преисподней, а может, делает и то и другое.
- Ладно, давай с этим завязывать, - сказала Восторг и придвинулась к
Миме.
Давай с этим завязывать? Что бы это значило?
Однако он понял, что продолжение диалога может закончиться лишь еще
одной одинокой ночью, и промолчал.


Работа Марса становилась все более рутинной. Миму продолжали не
удовлетворять ее частности, а также усердие младших инкарнаций, с которыми
ему приходилось сотрудничать; с другой стороны, он находил утешение в том,
что все больше ставил войны под свой контроль и теперь они наносили
смертным меньший ущерб, чем без Миминого присмотра.
Действительно, существовали вопросы, которые следовало решать, и
достигнуть этого можно было лишь с помощью насилия. Война, при надлежащем
управлении ею, безусловно, казалась предпочтительнее, чем такие
альтернативные варианты, как угнетение или грабеж. Тем не менее насколько
лучше было бы, если б войны вообще прекратились! Если бы смертный человек
мог просто существовать в мире, гармонии и изобилии, не нуждаясь в том,
чтобы инкарнации обуздывали его жестокость...
Но царство смертных было таким, каким было, а человеческая природа
оставалась неизменной. Поэтому требовались разные инкарнации, и Мима с
удовольствием выполнял необходимую службу. Его беспокоила не работа, а
личная жизнь.
Ситуация за один день превратилась из неудовлетворительной в
катастрофическую.
Однажды появилась Восторг и как будто вылила на него ушат холодной
воды.
- Мима, я ухожу от тебя, - коротко бросила она.
- Ч-ч-ч-что?
- Я нашла очень милого смертного мужчину и переезжаю к нему.
- Т-т-т-т... - Мима вспомнил о речитативе. - Ты выходишь замуж за
смертного?
- Нет. Мы будем вместе жить. Если не разбежимся, то потом, может быть,
я выйду за него, но пока - никаких обязательств.
- Но ведь ты моя женщина! - запротестовал было Мима.
- Уже нет. Мима, - ответила Восторг. - Мы разошлись после того, как ты
стал Марсом. У тебя твоя жизнь, а я нашла свою. Лучше нам обоим это
признать и предпринять соответствующие шаги сейчас.
- Я не отпущу тебя! Я тебя люблю!
- И что же ты сделаешь? Начнешь за меня войну? - Она сочувственно
улыбнулась. - Мима, ты никогда не любил меня. Ты любил мое тело и мою
полную зависимость от тебя. А я любила то, что ты меня ценишь. Но мне не
нравится твое нынешнее положение, и если я должна исполнять роль некоего
сексуального объекта, то предпочитаю выступать в этом качестве как
независимая сторона. Поэтому быть с Джоном лучше, чем с тобой, и я всего
лишь признаю этот факт. Надеюсь, что мы мирно пойдем каждый своей дорогой,
но, будет это по-дружески или нет, мы все равно разойдемся.
Если когда-то Восторг и была зависимой, то теперь зависимости и в
помине не осталось! Миму так разозлило такое предательство, что он даже
забыл о речитативе.
- Ну что же, прощай, - сказала Восторг, повернулась и вышла.
Только сейчас Мима увидел в соседней комнате Танатоса, готового
доставить Восторг обратно в мир смертных. Оказывается, она явилась лишь
для того, чтобы сообщить Миме свое решение.
Мима ощутил во рту вкус крови. От злости он прикусил язык. Теперь эта
кровь порождала в нем ярость иного рода. Уж он разберется с ее Джоном!
Мима схватил Алый Меч и мысленно приказал перенестись в царство
смертных. Ему было известно, где Восторг работает и живет; оттуда он
сумеет выследить этого смертного мужчину Джона.
Но тут он задумался. Вправе ли он, воплощение Войны, применять свою
власть таким исключительно эгоистичным, отрицательным образом? Причинять
боль той, кого любит, или любил, или думал, что любит? Насколько это
соответствует его собственному идеалу мира? А этот Джон... наверняка ни о
чем не ведающий молодой человек, - ибо Восторг никогда не скажет смертному
о своих отношениях с бессмертным. Мужчина, которому очень нравится
Восторг, и ему, наверно, она нужна больше, чем он ей, и он хочет узнать ее
как можно лучше...
Мима обдумывал свое положение. Нет, он не должен, да и не хочет
причинять боль Восторг или ее другу. Он первым подаст пример, которому,
как ему хотелось, смертные должны бы следовать, и примет неизбежное со
всем смирением, на какое только способен.
Мима вышел в сад, пребывая в самом скверном расположении духа. Что
правда, то правда: они с Восторг все больше отдалялись друг от друга, и
даже хорошо, что она проявила инициативу. Но Мима познал радость любить и
быть любимым сначала с Орб, а потом еще раз с Восторг; теперь он уже не
мог переносить одиночество.
Орб. Где она сейчас?
Возникла Лила.
- Стало быть, она на тебя наплевала, - проговорила демоница.
Будь она проклята! Впрочем, она и так уже проклята.
- Не без твоей помощи, чертовка, - устало ответил Мима.
- Все равно она тебе не подходила. Может быть, раньше, когда вы играли
в принца и принцессу среди смертных, но не в нынешних условиях. Тебе нужна
женщина, которая понимает, что такое инкарнация.
- Правильно. Буду искать.
Она улыбнулась, глубоко вздохнув. На Лиле было одно из ее
полупрозрачных переливающихся одеяний, распаляющих воображение сильнее,
нежели полная нагота.
- Никто из смертных не годится. Мима. Тебе нужна женщина, принадлежащая
Тому Свету.
- Танатос, кажется, довольно хорошо ладит со смертной.
- У Танатоса очень незаурядная смертная. Второй такой, как Луна, нет.
- Заблуждаешься, чертовка. У нее есть кузина Орб.
Лила выразительно пожала плечами:
- Так-то оно так, но все давно прошло, и вернуться ты не можешь.
- Не убежден. Я любил ее раньше, а она любила меня. Я мог бы снова
любить ее.
Лила прошлась перед ним, соблазнительно изгибаясь.
- Ты порвал ту связь, когда бросил Орб ради другой женщины.
- Не по собственной воле!
- Как бы то ни было, ты оставил ее в весьма затруднительном положении.
Видишь ли, она была тяжела.
- Тяжела?
- Ну да, ребенком. Со смертными, знаешь, такое случается.
- Беременна? Это невозможно!
- Можешь проверить по нитям Судьбы, Мима. Она носила твою дочь, родила
ее после твоего бегства и отдала на воспитание. На том ваша любовь и
закончилась. Очень сомневаюсь, что ей захочется пройти через все это
снова.
- Но она никогда ничего мне не говорила!
- Она сама еще не догадывалась, когда ты ее бросит.
Мима был поражен:
- Если бы я знал!..
- К счастью, обитатели Того Света не беременеют. С ними получаешь
только удовольствие, без всяких последствий. Так почему бы тебе не
образумиться и не сделать то, чего так долго хочешь? - Лила вздрогнула, и
ее одежды растаяли, как дымка. Она раскрыла объятия. - Я могу быть
исключительно услужливой, Мима, и ничего не требовать взамен.
Он посмотрел на нее. Казалось, создание Ада вот-вот наконец одержит
победу. Ее тело было прекрасным, но природа - демонической. Мима не
сомневался, что она преданно служит своему повелителю, а хозяином ее был
Сатана.
Мима опять почувствовал привкус крови. На сей раз он позволил инстинкту
берсеркера взять верх.
Огромный Алый Меч оказался обнаженным и со свистом рассек воздух. От
туловища Лилы отделилась голова и взлетела вверх. На лице было изумление;
тело так и продолжало стоять. Крови не было.
Снова свистнул Меч. Он отсек по локоть руки и разрубил торс, пройдя
точно посередине груди. Приподнялись шея, плечи, две груди - все так же
бескровно. Нижние половинки грудей напоминали две чаши, доверху
наполненные сероватым веществом.
И опять Меч мелькнул, расчленяя тело по линии гибкой талии. И еще раз -
по гениталиям, а потом - по коленям. Пять мгновенных взмахов, и тело
разделилось на шесть основных частей, от которых, в свою очередь,
отделились руки и ноги. В мгновение ока на земле валялась просто груда
членов.
- Я и так могу служить тебе, - проговорила голова. Она лежала несколько
в стороне, куда откатилась после падения. Укороченная шея находилась
сверху, лицо было перевернуто.
- Я хочу только, чтобы ты оставила меня в покое! - прохрипел Мима.
- Тогда сложи мои части в чемодан и отправь его прямо в Преисподнюю, -
посоветовала голова.
- Нету у меня чемодана.
Мима рассматривал Меч и не находил на клинке крови. Его берсеркерская
ярость испарилась, и он испытывал лишь смущение. Мима знал, что демоны
отличаются от людей, однако был не совсем готов к тому, что увидел.
- Тогда возьми пьедестал статуи.
Мима подошел к копулирующей скульптуре и свалил на землю фигуры. Теперь
пьедестал представлял собой пустотелый ящик. Мима вложил Меч в ножны и
сдвинул пьедестал с места. Формой он действительно напоминал гроб.
Мима поднял часть торса и кинул его в сундук. Кусок этот был на ощупь
как теплый воск, упругий, но мягкий; внутренняя сторона ничем не
отличалась от внешней. Лила, совершенно очевидно, не имела ни
пищеварительного аппарата, ни кровеносной системы, ни дыхательной. Она
была всего лишь формой, изготовленной из псевдоплоти, телом без личности.
Тем не менее Лила ходила, разговаривала и казалась живой. Она сбивала с
толку Восторг, а большая часть ее речей несла определенный адский смысл.
Ясно, Лила не была личностью, хотя и неодушевленной материей тоже не
являлась. Чем же в таком случае она была?
Мима помедлил, держа верхнюю и нижнюю части ее ноги, затем попробовал
приладить их друг к другу. Они соединились, образовав целую ногу.
- Можешь снова собрать меня, если хочешь, - промолвила голова. - Еще
один кусок, и у тебя в руках окажется очень интересное место.
Мима бросил ногу в сундук. Подобрал куски другой ноги и руки. Потом
взял часть туловища от пояса до середины груди. Просто поразительно, до
чего полными и упругими были эти полугруди.
- А можешь собрать только те части, которые хочешь использовать, -
посоветовала голова.
Мима бросил кусок в ящик.
- Предпочитаю настоящих женщин.
- Настоящая женщина променяет тебя на смертного мужчину, - отозвалась
голова. - Здесь Тот Свет, и тебе нужна женщина с Того Света.
В ее словах крылась весьма коварная логика. В том, что она говорила,
смысла было куда больше, чем Миме хотелось бы признавать. Он попытался
опровергнуть эти доводы:
- Я не принадлежу Тому Свету; я - обыкновенный смертный, проживающий
здесь временно. Мне нужна женщина с таким же положением.
- Это тоже можно устроить, - сказала голова.
Мима закончил складывать остатки тела в ящик, но не спешил подбирать
голову. Ему захотелось еще немного побеседовать.
- И как же?
- Можешь попробовать сойтись с какой-нибудь женской инкарнацией. Самая
молодая ипостась Судьбы, Клото, известна своей любезностью.
Мима вызвал в памяти юную, хорошенькую, восточного типа Клото. Мысль
ему понравилась. Но он тут же припомнил куда более зрелую Лахесис, по сути
ту же самую инкарнацию в другой форме. Безусловно, разум у Судьбы был
один, хотя тело переменчиво. В этом смысле она ничем не лучше демоницы.
Юное непорочное тело с опытным и циничным умом - не совсем то, что мужчина
ищет в женщине. Кроме того, у Судьбы наверняка были свои собственные
связи, и она вовсе не обязательно захочет сходиться с мужчиной вроде него.
- Еще есть... но тебя, впрочем, она вряд ли заинтересует, - заметила
голова.
Явный подвох! Однако Мима пока не подбирал говорящую голову, как бы
попавшись на хитрость:
- Кто?
- Одна девица, принцесса, заточенная в замке из замерзшего тумана,
откуда она не может освободиться, потому что никому нет до нее дела. Но,
разумеется, это не твоя забота.
- Кто она?
- Ее зовут Лигея. Но...
- Почему ее там заточили?
- В наказание за зло, которое она совершила при жизни.
- А-а-а... Еще одна демоница.
- Нет. Она - проклятая душа.
- В чем же разница?
Голова рассмеялась:
- Разница очень большая! Демоны - создания Ада, которые безоговорочно
служат моему господину Сатане. Они сотканы из эфира, у них отсутствуют
процессы жизнедеятельности, как ты сам сейчас видел на примере моего тела.
А души - это бессмертные сущности смертных людей; они обладают сознанием,
разумом и чувствами смертных, просто у них больше нет смертного бытия.
- Как прислуга в Цитадели Войны, - согласился Мима. - Но поскольку они
не являются смертными, то безраздельно принадлежат Тому Свету и для моих
нужд пригодны не больше, чем вы, демоны.
- Верно. Хотя Лигея - случай особый. Проклята она была ошибочно, и если
ей удастся добиться справедливого слушания своего дела, то ее могут
переклассифицировать.
- А почему она не может добиться слушания?
- Справедливого слушания. В Преисподней проводится масса слушаний, но
они несправедливые. Всякий раз, когда Лигея пытается представить свое
дело, над ней только потешаются. Сейчас она, наверно, уже впала в
отчаянье. Думаю, она будет по-настоящему благодарна, если кто-нибудь,
обладающий реальной властью, похлопочет о ее деле. Но, конечно, если будет
проведено честное слушание и ей заменят приговор, она отправится в Рай,
этим все и кончится. Тебе нет смысла вмешиваться.
Мима был убежден, что в действительности Лила хотела, чтобы он занялся
Лигеей, поэтому ответил отрицательно.
- Согласен, - сказал он, взял голову за волосы, поднял и швырнул в
ящик. - Ну и как мне теперь отправить это в Ад?
- Просто назови адрес пункта назначения, - пробормотала голова. Ее
слова прозвучали неразборчиво, потому что она лежала лицом вниз.
- Катись ко всем чертям! - сказал Мима.
Сундук со всем содержимым взорвался. Из него вырвалось густое облако
дыма. Когда оно рассеялось, ящика не было.


В следующий раз для наблюдения Марса вызвали в Ирландию.
Когда Мима вместе с угрюмой свитой прибыл на место, то ознакомился с
ситуацией привычным для себя способом и выяснил, что революционная
организация под названием Ирландская Армия с помощью генной инженерии
создала вирус, поражающий исключительно протестантов. Они собирались
вызвать эпидемию болезни, которая либо убьет, либо серьезно покалечит
инфицированных. Им даже не придется сражаться; они попросту отпразднуют
победу после того, как эпидемия выполнит свою подлую работу.
- Разве не замечательно? - восклицал Мор. - Давненько мне не
представлялось случая руководить чумным поветрием!
- Генная инженерия, - пробормотал Мима. - Сдается мне, что Гея будет в
претензии, если я сначала не переговорю с ней.
Он остановил движение, сел на Верре и направился во владения инкарнации
Природы.
Но когда они приблизились к усадьбе Зеленой Матери в Чистилище, им
пришлось остановиться у огромного рва с водой, защищавшего территорию.
Мима попробовал было заставить Верре перейти или перепрыгнуть через ров,
однако паломино артачился, пугливо бросался в стороны.
- В чем дело? - спросил коня Мима. - Ведь в мире для тебя не существует
препятствий.
Верре только отрицательно мотал головой. Мима вспомнил, что это не мир;
здесь Чистилище, где действуют иные законы. Этот ров вполне может быть
заговорен таким образом, чтобы отпугивать непарнокопытных.
Мима спешился и подошел к воде. Тут же к берегу подплыла какая-то
чудовищного вида рыбина. Нет, не рыба; у нее были ноги и человеческая
нижняя часть тела. Но выше пояса находились рыбьи плавники и жабры, а рот
был полон острых зубов.
- Тонтри, - пробормотал Мима.
Ему еще не доводилось видеть такого живьем, но ошибиться в отношении
этого гибрида было невозможно. У тритона - верхняя часть мужская и рыбий
хвост; у тонтри все наоборот. Если с тритонами и русалками еще можно иметь
дело, а салруки даже могли составить недурную компанию, если, конечно,
тебя не особенно заботит красота лица, то, по рассказам, тонтри
унаследовали наихудшие качества обоих видов. Были они безмозглыми и
злобными и разрывали в клочья всякого, кто становился их жертвой.
Мима сделал вид, будто хочет дотронуться носком сапога до воды, и
тонтри так неистово бросился к нему, что взметнулся целый фонтан брызг и
искр. Все ясно: чудище шутить не намерено.
Мима отступил и дотронулся до Меча.
- Гея! - пропел он.
Но женщина не появилась. Вместо нее откуда ни возьмись прилетел
разноцветный попугай.
- Кто спрашивает? Кто спрашивает? - требовательно заверещала птица.
- Марс спрашивает Гею, - ответил Мима, ощущая некоторую неловкость.
- Докажи! Докажи! - тараторил попугай.
- Ну ты, птичьи мозги, не видишь, что ли, меня?
- Я каждый день вижу сотни таких, как ты, - проговорил попугай. -
Сплошные подделки. Посылает Сатана, чтобы докучать хозяйке.
Сотня таких, как он, ежедневно? Тут Мима догадался, что Сатана, пытаясь
творить как можно больше зла, норовит засылать своих демонов-соглядатаев
во владения Природы. И придает им вид инкарнаций. Не удивительно, что Гея
принимает такие меры предосторожности.
- Доложи обо мне хозяйке, и она сама проверит, настоящий я или нет.
- Зеленая Мать занята своими делами; ей некогда проверять каждого
самозванца.
Что тоже было разумно.
- А как я могу доказать это тебе, чтобы ты известил госпожу о моем
прибытии?
- Проходи и повидайся с ней сам. Только настоящая инкарнация сможет это
сделать, - заявил попугай. И улетел.
Мима вздохнул. Как раз когда ему нужно проконсультироваться с Геей,
Сатана запустил в действие схему помех. Все не ко времени.
Не ко времени? Отнюдь. Возможно, у Сатаны как раз все спланировано так,
чтобы помешать Миме увидеться с Геей, дабы Природа не насторожилась и не
остановила эпидемию прежде, чем та выкосит протестантов.
Значит, попасть к Гее важно вдвойне. На самом деле ему противостояла не
она, а Сатана.
Но тонтри был настороже и скалил страшные зубы. Хотя Мима знал, что он
неуязвим для нападения со стороны смертных, в данной ситуации никакой
уверенности не было. Если бы бессмертным были не страшны зубы тонтри, то
демоны перебрались бы через ров. Верре явно не решался входить в воду, и,
несомненно, существовал какой-то заговор, мешающий коню перепрыгнуть или
перелететь. Мима тоже не хотел рисковать.
Тем не менее способ пройти у него имелся. Мима вынул Алый Меч.
- Очень сожалею, тонтри, - сказал он, - но собираюсь зарубить тебя,
чтобы перебраться.
Однако он все еще медлил. У демонов тоже могли быть мечи, и они, не
задумываясь, пустили бы их в ход. Почему же они не сделали этого?
Чем больше Мима размышлял, тем затруднительнее представлялось его
положение. Наконец он поднял камень и бросил его через ров.
Долетев до другого берега, камень взорвался. Какая-то сила уничтожила
его.
То же самое могло произойти с человеком или демоном. Рисковать
опять-таки не стоило. К тому же Миме очень не хотелось убивать живое
существо, тонтри, лишь за то, что оно выполняло порученную работу.
Как же ему пройти, если демон пройти не может? Должен существовать
какой-то путь, иначе это не было бы проверкой его подлинности.
Подумав, Мима решил, что придется провести кое-какие малоприятные
исследования. Он подошел к самой воде и, когда тонтри бросился на него,
сунул руку в пасть чудовищу. От неожиданности рыбочеловек замер, и Мима,
кинувшись вперед, запрыгнул внутрь твари. Он поместил руки на место
плавников, голову совместил с головой чудовища, ноги - с ногами. Мима
физически совпал с ним.
Он настроил свой мозг, сливаясь с мозгом чудовища. Мима уже хорошо
научился проделывать это, хотя на сей раз задача предстояла необычная,
поскольку речь шла о мозге рыбы. Совместить как следует удалось лишь самые
примитивные стороны мышления: в голове рыбы попросту не существовало
высших центров, соответствующих Миминым.
К счастью, многого и не требовалось. Приказания занимали главенствующее
место в ограниченном мозгу чудища, и Мима понял их еще до того, как
осознал все другие стороны личности этого существа.
По дну рва проходила решетка. Когда вода становилась мутной, решетка
была проницаемой; сквозь нее можно было проплыть. Разумеется,
Прекрасноножка - так звали рыбочеловека - сожрал бы всякого, попытавшегося
это сделать, кроме тех, кто обращался к нему по имени. Его, и только его
чудовище могло пропустить.
Этого было достаточно. Мима освободился из тонтри и поплыл к берегу.
Через мгновение тонтри сообразил, что кто-то проник в ров, и начал
действовать. Однако Мима находился уже вне досягаемости.
Верре ждал.
- Мой верный конь, отсюда я пойду один, - сообщил ему Мима. -
Возвращайся в Цитадель Войны; я позову тебя, когда закончу здесь свои
дела.
Верре тряхнул гривой, повернулся и галопом помчался назад. Очень умный
жеребец; вряд ли подобный ему существовал в царстве смертных. Мима понял
вдруг, что это одна из существенных сторон, нравившихся ему в его
должности - обладание поистине первоклассным снаряжением вроде Меча и
боевого коня.
Мима заглянул в ров. Действительно, в глубине он увидел решетку. Но
вода была чистой, поэтому-то Мима и рассмотрел ее. Теперь оставалось лишь
дождаться, пока вода помутнеет.
Раздался топот копыт. Мима оглянулся и увидел, что к нему приближается
золотистый паломино, на котором сидит всадник в золотом плаще.
Это же Марс! Точнее, демон в обличье Марса; уж кто-кто, а Мима знал,
что это не настоящая инкарнация. Следовало перебраться через ров до того,
как подъедет демон.
Но вода была прозрачной. В нее еще нельзя входить. Он мог остановить
тонтри, назвав его по имени, однако преодолеть решетку не сумел бы. Надо
было ждать.
Показался еще один верховой, точно такой же, как и первый. Попугай
говорил правду: демоны были повсюду. Ничего удивительного, что Зеленой
Матери они осточертели. Надо перебираться, пока их здесь не собралась
целая толпа; тогда уже ров не преодолеть. Однако вода по-прежнему
оставалась чистой.
Подъехал первый всадник.
- Эй ты, негодяй! - крикнул он с вызовом. - Да как ты смеешь принимать
мой облик? Вон отсюда, самозванец!
Откровенная наглость и лживость этих слов моментально привели Миму в
ярость. Алый Меч, в тот же миг оказавшийся у него в руке, со свистом
рассек воздух. Отлетели голова лошади, шея, а потом и верхняя часть
туловища всадника. Как и у Лилы, крови не было. Просто похоже было, что
эти существа собраны из разных частей, которые теперь снова распались.
Торс демона упал в ров и утонул.
Вода закипела: тонтри кинулся за своей добычей. Обнажились страшные
зубы, разорвавшие демона на мелкие части. Дело этим не закончилось: тонтри
намеревался сожрать все до последнего кусочка. Со дна поднялся ил, и вода
помутнела.
- Эй ты, негодяй! - крикнул второй демон.
Мима поднял глаза и увидел, что тот нападает, размахивая мечом. Позади
показались еще трое, все похожие друг на друга.
Будь они прокляты! В буквальном смысле!
Мима поднял Меч, но остановился.
Вода во рву стала мутной.
Мима повернулся и вложил Меч в ножны. Нырнул в воду.
- Прекрасноножка! - крикнул он, перед тем как раздался всплеск.
Тонтри замер на месте, пропуская Миму. Мима подплыл к решетке и проник
сквозь нее с такой легкостью, словно прутья были нематериальными. Он попал
в подводную пещеру и продолжал плыть.
Здесь не было поверхности, поэтому Мима не мог вынырнуть и набрать
воздуха, однако это ему не мешало. Он сообразил, что, будучи инкарнацией,
не может утонуть, ибо не может и умереть. Дыхание было не более чем
привычкой, так же, как и еда.
Через некоторое время пещера вывела его на поверхность, и Мима очутился
в саду Зеленой Матери. Сад был прелестен. Вокруг росли самые разнообразные
деревья и кустарники, повсюду в изобилии пестрели цветы. Белки
перепрыгивали с ветки на ветку, на валуне сидел бурундук и грыз орех.