-----------------------------------------------------------------------
Piers Anthony. Wielding a Red Sword (1986)
("Incarnations of Immortality" #4). Пер. - С.Анисимов.
Изд. "Полярис", 1997 ("Миры Пирса Энтони").
OCR & spellcheck by HarryFan, 20 December 2001
-----------------------------------------------------------------------
Выступала бродячая труппа из тех, что ездят по деревням, существуя на
брошенные им рупии. Здесь был и прикованный цепью дракон, выпускавший из
носа дым, а иногда, по специальному сигналу хозяина, даже огонь, и гарпия
в клетке, хлопавшая крыльями и изрыгавшая брань на зрителей, и русалка в
чане, которая могла за умеренную плату высунуть голову из воды и
поцеловать желающего. Обычный состав, ничего особо впечатляющего, но
детишек они очень забавляли. Дракон был старый и дряблый, гарпия -
безобразная, а русалка, хотя и довольно миловидная, судя по всему, не
говорила на местном наречии. С другой стороны, их представления были
непритязательны и дешевы, так что толпа собиралась многочисленная.
Человек, внимательно наблюдавший за выступлением, не обладал особыми
приметами. Немного ниже среднего роста, в выгоревшей серой накидке,
молчаливый. Очевидно, на лице у него были какие-то болячки, поскольку лицо
скрывали грязные бинты, из-под которых виднелись лишь глаза, нос да рот.
Он имел знак касты шудр (*1), хотя внешне походил на арью (*2). Поскольку
никто из "дважды рожденных" (*3) не стал бы по собственной воле общаться с
более низкими "однажды рожденными" торговцами или разной чернью, то
приходилось верить знаку касты.
Разумеется, юридически касты давно упразднены в большинстве районов
Индии. Но закон далеко не всегда отражает действительность. Чтобы
убедиться в этом, достаточно посмотреть на реакцию человека, случайно
коснувшегося парии.
Представление уже было в полном разгаре. Фокусник проделывал на сцене
всевозможные номера, заставляя духов появляться в клубах дыма и извлекая
из котелка птиц. Одна из птичек уронила каплю на голову зрителя, что
вызвало его громкое возмущение. В ответ фокусник мановением руки превратил
птицу в сверкающую золотую монету, упавшую и покатившуюся под ноги
обиженному зеваке. Тот хотел было поймать монету, но она обернулась
ядовитой змеей, зашипела и прыгнула на зрителя, что вызвало хохот толпы.
Отличные фокусы!
Потом выступала экзотическая танцовщица, колыхавшаяся в обществе
гигантского питона. Ее номер был отчасти художественным, но по
преимуществу эротическим, поэтому мужчин среди зрителей заметно
прибавилось. Питон разинул пасть и заглотил левую руку артистки. Танец
продолжался, а рептилия пожрала за рукой голову, а после и все тело
исполнительницы. Под гром аплодисментов в пасти исчезли ноги, и змея
тяжело заползла обратно в клетку, полускрытую занавесом.
Теперь на маленькую сцену вышла поразительно красивая молодая женщина с
арфой. У нее была очень бледная, почти что белая кожа и медового цвета
волосы. Женщина села и начала играть и петь на английском языке, который
обычно, хотя и не всегда, в той области понимали. Это было что-то
новенькое, и аудитория притихла.
Слова и музыка полились и захватили слушающих. В песне было нечто
такое, что приковывало всеобщее внимание, даже тех, кто не понимал слов.
Создавалось впечатление, будто огромный оркестр аккомпанирует
божественному хору, - хотя это была одна-единственная женщина и ее
инструмент. Ничего подобного еще никто не слыхивал, поэтому все стояли как
завороженные.
Когда пение кончилось, воцарилась тишина. А потом к ногам певицы
полетели рупии, закрывая ее ступни прекрасным металлическим блеском. Толпа
подалась вперед, умоляя спеть еще.
Женщина улыбнулась и опять запела. И снова все вокруг замерли в
восхищении. Теперь даже земледельцы и купцы из касты вайшиев
присоединились к толпе и слушали, позабыв о своем достоинстве. После
второй песни на сцену посыпался прямо-таки град рупий от этих более
состоятельных слушателей. Об аплодисментах и говорить нечего!
Мужчина-шудра стоял словно громом пораженный, хотя женщина с арфой уже
ушла в свой фургончик и на сцене выступал другой артист. Соседи толкались;
он наконец очнулся и с отсутствующим взглядом отошел в сторонку.
Человек пробрался к стене, где народа почти не было, и оперся об нее.
Залез во внутренний карман и достал оттуда кольцо в виде свернувшейся
змейки. Надел колечко на мизинец и украдкой поднес к забинтованному лицу.
- Она? - прошептал он по-английски.
Змеевидное кольцо ожило и сдавило мизинец один раз.
Человек снял кольцо и отправил его в потайной карман. Потом некоторое
время постоял, размышляя. Как познакомиться с очаровательной и талантливой
женщиной? Как она к этому отнесется? Он мог бы получить подробные советы
от кольца, однако предпочел самостоятельно ответить на вопросы, ибо
обладание кольцом могло его выдать, если кто-нибудь увидит.
В конце концов мужчина дождался сумерек, когда толпа разошлась и
бродячая труппа стала готовиться к ночлегу. Тогда он подошел к фургончику,
куда ушла женщина с арфой, и негромко похлопал в ладоши, чтобы дать о себе
знать, не привлекая чрезмерного внимания.
Появилась женщина.
- Да?
Прекрасные светлые волосы сейчас были покрыты толстой шалью, и она
переоделась в домашнюю юбку и кофту, которые тем не менее не могли скрыть
ее красоты.
Мужчина открыл рот, но не сказал ни слова, а только беспомощно
зашевелил руками.
- Простите, - промолвила женщина, - я вижу, вы ранены. Однако я не знаю
местного наречия. Вы говорите по-английски?
Человек сделал еще одну попытку. Он задвигал губами, и наконец
послышалась речь:
- Га-га-га-говорю.
Она пристально посмотрела на него и покачала головой:
- Вы стесняетесь? Не стоит. Что вам угодно?
Мужчина снова с трудом заговорил:
- Н-н-не с-с-с-стесняюсь. Я за-за-за-заика.
Женщина даже не улыбнулась.
- Войдите, - пригласила она.
Он вошел за ней в фургон. Внутри было тесновато, однако все расставлено
так разумно, что оставалось достаточно места для двоих. Они сели напротив
друг друга.
- Мы с вами не знакомы, - сказала женщина. - Мне никогда раньше не
доводилось встречать человека с такой проблемой, как у вас. Простите, если
я что-то сделаю не так. Но я не знаю, чем могу помочь вам.
Мужчина опять начал выдавливать звуки. Ему требовалось время, чтобы
сложить их в слова, однако женщина была терпелива и не пыталась перебивать
или подсказывать. В сокращенном виде его речь сводилась к следующему:
- Мне необходима помощь, чтобы покинуть это княжество.
- Если вы совершили какое-то преступление и бежите от правосудия, я не
стану помогать вам, - предупредила женщина.
Он заверил ее, что не является преступником; просто ему нужно отбыть
инкогнито.
- Опять-таки извините меня, - возразила она, - однако я должна просить
вас прикоснуться к моей арфе. Это поможет мне судить, говорите ли вы
правду.
Он дотронулся до арфы. Ничего не произошло.
Женщина улыбнулась:
- Благодарю. А теперь давайте познакомимся. Меня зовут Орб Кафтан
Ирландская. Пением я зарабатываю пропитание. Моя арфа - дар Горного
Короля, она не терпит прикосновения бесчестного человека. Извините, что
усомнилась в вас.
- Я... не могу открыть вам, кто я такой, - произнес, запинаясь,
мужчина. - Я не ранен, но ношу повязку, чтобы скрыть лицо.
- А! Политический беженец?
- Приблизительно. - Его заикание уменьшилось от теплого участия
женщины, и все же это слово было нелегким испытанием.
- Позволите взглянуть на ваше лицо?
Он размотал бинт. Лицо оказалось чистым и миловидным, почти
аристократическим.
- Однако я не могу открывать его на людях.
- Думаю, мы могли бы помочь, хотя не уверена, что этот способ вам
понравится, - проговорила Орб. - Нам постоянно нужны рабочие руки, чтобы
ухаживать за животными, чистить клетки, прибирать, оказывать разные
услуги. Сдается мне, что у вас более высокое происхождение.
- Да. Но я буду работать.
- Может, мы сумеем придумать вам маскировку получше, - предложила она.
- Давайте-ка я принесу маску.
Орб надела ему маску клоуна. Она заверила, что это не будет выглядеть
странным, пока он останется с труппой, поскольку большинство из них
выполняли по нескольку работ, выступая как конферансье или ассистенты.
Так мужчина присоединился к труппе и начал выгребать драконий навоз,
чистить клетку гарпии и кормить рыбой русалку. В качестве платы за работу
он получал еду, койку в кибитке и право оставаться анонимным.
Труппа не спеша переезжала из деревни в деревню, нанятые слоны тащили
повозки, на каждой стоянке устраивались представления.
Через несколько дней мужчина снова обратился к Орб.
- Мне кажется, я мог бы выступать, - запинаясь, объяснил он.
- Но над клоунами все смеются! - запротестовала она.
- Смеются вместе с клоунами, - уточнил мужчина. - Кроме того, я мог бы
делать другие вещи, когда не нужно говорить. Могу быть мимом, жонглером,
акробатом.
- Это не так легко, как кажется, - возразила Орб.
- Но я обладаю природными способностями и некоторой подготовкой, -
ответил он. - У меня поражен рот, а не тело.
- Что ж, если вы так уверены, я могу отвести вас к хозяину труппы, -
сказала она с сомнением. - Однако он мужчина суровый и придирчивый.
- Отведите меня к нему.
Орб выполнила обещание. Хозяин был большим жирным человеком, который,
когда не выступал перед публикой, имел весьма хмурый вид.
- Показывай, что умеешь, или убирайся, - неприязненно заявил он.
Клоун сделал переднее сальто, приземлившись на руки, потом заднее
сальто.
- Так себе, - прокомментировал хозяин без энтузиазма. - Можешь сделать
то же самое на высокой площадке?
Клоун кивнул. Поскольку площадки поблизости не было, он мгновенно
вскарабкался на дерево и шагнул на горизонтальную ветку. Затем повторил
сальто, стойку на руках, сделал переворот и опять встал на ветке.
Хозяин заинтересовался.
- Высоты, значит, не боишься? А еще что можешь?
- Он говорил, что умеет жонглировать, - подсказала Орб.
- Жонглеров хоть пруд пруди. Тут нужно что-нибудь особенное.
Клоун показал на набор кинжалов, с которыми когда-то выступал метатель
ножей. Получив разрешение, он взял пять из них, одновременно подбросил
вверх и стал жонглировать. Лезвия сверкали, крутясь в воздухе, но ни один
из клинков не упал на землю.
- Что еще? - спросил хозяин, на которого это явно произвело
впечатление.
Видимо, клоун был готов к такому вопросу. Он начал исполнять мимическую
сценку - остроумную пародию на воина, которому меч мешает идти. У клоуна
не было ни костюма, ни меча, тем не менее все было совершенно понятно.
Когда персонаж умудрился уколоть себе ступню, хозяин улыбнулся. А когда
воин, пытаясь ловко убрать меч в ножны, попал себе прямо между ног, тот
расхохотался.
- Уговорил, мим! Подготовь собственный номер. Я буду тебе платить. А
назовем мы тебя... гм-м, дай-ка подумать. - Хозяин почесал подбородок. -
Мим. Нет, Мима. Мим Мима! Мальчик, у тебя талант. Жаль, что я не знал об
этом раньше.
Так неизвестный мужчина стал артистом на жалованье и больше не
занимался драконьим навозом.
- Я и представить себе не могла! - сердечно сказала ему Орб. - Вы очень
талантливый человек. Мима.
Это не более чем сноровка и практика, объяснил он ей одновременно
словами и жестами, поскольку не любил обременять и себя, и ее постоянным
заиканием. Орб была очень тактична, и все же это порождало определенную
напряженность, а ему менее всего хотелось докучать женщине столь
прекрасной как внутренне, так и внешне.
Между тем ее интерес к незнакомцу возрос, а его продвижение в ранг
артиста породило более близкие и естественные отношения. Хотя труппа была
бескастовой - что, по сути, делало их париями (*4), - в ней существовала
собственная иерархия, где на высшей ступени стоял хозяин, за ним шли
актеры, а в самом низу располагались служители. Орб, будучи гвоздем
программы, уступала по положению лишь хозяину, однако, по мере того как
Мима оттачивал свой номер, поток рупий возрастал, а соответственно рос и
статус артиста.
Поначалу остальные глядели на него снисходительно либо безразлично
из-за дефекта речи и неопытности; впрочем, никто не смеялся, ибо все они
были изгоями, каждый по-своему. У погонщика главного слона была
изуродованная ступня; дрессировщик дракона был алкоголиком - дракон любил
запах перегара; повар же так неимоверно разжирел, что рассчитывал в
недалеком будущем перейти в разряд артистов в качестве урода. Никому из
них не приходило в голову потешаться над незначительным изъяном вроде
заикания.
Мима обнаружил, что, в сущности, труппа была как бы семьей: они горой
стояли друг за друга, и он был своим среди них. Это стало ясно однажды,
когда они готовились к представлению в какой-то деревне неподалеку от
Ахмадабада [современное название - Гандинагар], огромной столицы Гуджарата
[территория на северо-западе полуострова Индостан у побережья Аравийского
моря]. Мима помогал экзотической танцовщице Пифии готовиться к
выступлению. Ей необходимо было раздеться и нанести на тело специальную
защитную мазь, чтобы желудочный сок питона не повредил кожу. Еще у
артистки была волшебная таблетка, позволявшая задерживать дыхание минут на
двадцать, которую она принимала перед тем, как змея заглатывала ее голову.
Благодаря этим средствам Пифия могла исполнять свой номер раз в день. Но
девушка, которая обычно ассистировала и после выступления залезала в
открытую пасть питона и вытаскивала оттуда танцовщицу за ноги, недавно
сбежала с каким-то смазливым бродягой, а замену еще не нашли. Мима, чей
выход был раньше, помогал Пифии подготовиться и завершить выступление.
Он наносил мазь на тело девушки, тщательно следя за тем, чтобы не
пропустить ни единой точки, когда вдруг появились чины гуджаратских сил
охраны правопорядка, в мундирах и при оружии.
- Человек в маске! Стоять на месте! - приказал один из них Миме,
обнажив саблю. - Назови себя!
Мима, разумеется, не мог ответить, отчасти вследствие заикания. Неужели
его выследили? А он-то думал, что свободен...
Танцовщица, осведомленная о его проблеме, повернулась к стражникам. Она
глубоко вдохнула, и ее грудь, блестящая от мази, сделалась еще
внушительнее.
- Это частная гримерная! - заявила она на местном диалекте.
Старший офицер созерцал ее прелести.
- Женщина, у нас дело государственной важности, - грубо сказал он. - Мы
преследуем шайку головорезов-тхагов [тхаг - член религиозной организации
грабителей и убийц в Индии]. Возможно, они побывали здесь, а этот человек
- в маске.
- Этот человек - мой ассистент! - воскликнула Пифия и набрала уже
действительно полную грудь воздуха. - Он не головорез! Он весь день провел
со мной! - Она вскочила, и все трое стражников с видимым усилием отвели
глаза. - Он носит маску, чтобы миазмы от питона не повредили лицо!
Она щелкнула пальцами. Задремавшая было огромная змея ожила и с
шипением подняла морду.
Стражники отступили.
- Ну что ж, - проговорил командир, - если вы за него ручаетесь...
- Конечно, ручаюсь! - подтвердила Пифия. - Я не могу без него обойтись.
Они ушли, и Мима облегченно вздохнул. Он снова стал втирать мазь.
- Разумеется, я за тебя ручаюсь, - сказала девушка. - На самом деле мне
даже не пришлось врать, но я бы солгала, если что. Я знаю, что ты не тхаг,
а что ты там натворил и почему прячешься - не мое дело. Мы здесь своих в
обиду не даем.
Мима продолжал натирать ее, не вступая в беседу.
- У тебя хорошо получается, - задумчиво добавила Пифия. - У тебя умелые
руки. Ты намазываешь меня быстрее и лучше, чем я сама, даже в легких
местах. Та девушка, что была раньше, никогда так хорошо не работала; в
одном месте у нее получалось густо, а в другом - пусто.
Это означало, что Пифия рисковала обжечься желудочным соком. Мима
понимал, насколько ей это неприятно!
- Знаешь, почему я попросила, чтобы помогал мне ты? - продолжала Пифия.
- Вовсе не потому, что ты хорош. Я могу попросить это делать хоть десяток
мужчин, только я знаю, что их ладони будут потными и горячими, а глаза -
еще горячее. Я не люблю, чтобы это делал мужчина - с тех пор как два года
назад один слишком уж увлекся и пытался изнасиловать меня. - Она
улыбнулась. - У него ничего не вышло лишь по одной причине: из-за мази я
была слишком скользкой и меня трудно было удержать. В сущности, я бы
уступила ему, если бы он попросил. Что такое маленькая штучка внутри меня
в течение нескольких минут по сравнению с тем, внутри чего нахожусь я во
время выступления? Просто мне не нравится, когда меня принуждают. Поэтому
я пожаловалась хозяину, и он сделал того человека евнухом. Я, знаешь ли,
тогда была гвоздем программы. Только пойми правильно: я не завидую Орб. Я
здесь ради денег, и она приносит в три раза больше, чем мы когда-либо
собирали. А хозяин щедр, когда заработки хорошие. Да и ты тоже - ты
прилично приносишь, а чем больше, тем лучше. Но я вот что хотела сказать:
когда ты с нами, мы о тебе заботимся, а ты о нас. Хозяин взял тебя потому,
что его об этом попросила Орб, и теперь он сделает все, о чем попросишь
ты. Ведь ты полезен для труппы. Мима, правда. Но я хотела, чтобы
ассистировал мне ты, поскольку знала, что ты сможешь руководить без всяких
приставаний.
Говоря "руководить". Пифия имела в виду, что он физически водит руками:
Мима натирал мазью все ее тело, даже самые интимные места.
Он уже закончил, и Пифии почти пора было выходить. Она повернулась к
нему лицом, набрасывая свое скудное одеяние:
- Я заметила, что ты возбуждаешься, когда гладишь меня, - как любой
нормальный мужчина. Если этого больше не будет, значит, мне пора бросать
работу. Но ты не станешь принуждать меня, потому что ты самый
дисциплинированный человек, какого я только видела. Да-да, хотя ты и
стараешься этого не показывать. И еще потому, что, даже если бы ты таким
не был, все равно ты влюблен в Орб и не прикоснешься к другой женщине,
когда есть хотя бы надежда однажды прикоснуться к ней. Ты ведь понимаешь,
что она однолюбка и в ответ ожидает того же. Поэтому с тобой, Мима, я в
безопасности. Вот почему.
Мима стоял крайне раздосадованный. Неужели все настолько очевидно?
Пифия ответила, хотя он ничего не спрашивал:
- Нет, ты прекрасно скрываешь свои чувства. Однако Орб... то, что я
могу сделать с мужчиной, показав тело, она может сделать, просто будучи
самой собой. Я - сухарь; она - деликатес. Так что я знала, что искать.
Она шагнула к сцене, выволакивая питона, но еще раз остановилась.
- А знаешь, у тебя может получиться!
Девушка подмигнула и вышла.
Если Пифия так хорошо понимала его, то, может, она также понимала и
Орб. По ее мнению, существует вероятность...
Мима следил за танцем и завершением номера в каком-то полусне, однако,
когда питон вполз обратно, таща свое бремя, тут же стряхнул оцепенение,
поскольку нужно было извлечь Пифию до того, как она задохнется.
Дрессированная змея разинула обеззубленную пасть, Мима запустил туда руки
и поймал босые ноги танцовщицы. Он потянул, и смазанное тело выскользнуло
наружу. Призрачное платье уже растворилось, так что движению ничто не
препятствовало. Конечно же, такое было бы невозможно проделать с
обыкновенным питоном и нормально одетой, несмазанной женщиной, что,
впрочем, и неважно; это было славное представление, а покуда оно не
повторялось дважды в одном месте, то сохраняло свою мнимую жуть.
Вызволив Пифию, Мима облил ее из шланга, смыв желудочный сок. Мазь
вступала во взаимодействие с соком, так что оба вещества нейтрализовались,
но, пока девушка находилась в змее, желудочный сок продолжал
вырабатываться, поэтому было важно быстро удалить его остатки. Закончив
обливание, Мима уложил танцовщицу на стол и чистой тряпицей тщательно
вытер ей глаза и рот, а затем область гениталий. Потом пощелкал пальцами
около уха, выводя ее из транса. Она вздрогнула и снова начала дышать.
Открыла глаза.
- У тебя так хорошо получается, - проговорила девушка. - Никогда
никаких ожогов или ссадин. Я совершенно чистая.
Она потянулась и поцеловала его, обняла за шею, уткнулась лицом в плечо
и всхлипнула. Потом поглядела Миме в глаза:
- Спасибо. Я вернулась из бездны.
Мима кивнул. Этот номер был весьма эффектен, однако его исполнение
требовало жертв. Пифия рисковала жизнью; транс, во время которого
останавливалось ее дыхание, и был наполовину смертью. Хотя она проделывала
это многократно, танцовщица знала, что каждый раз может оказаться
последним, и благополучный исход был огромным облегчением. Большинство
участников труппы в полной мере не представляли себе, через какие
испытания она проходит.
- Если я когда-нибудь понадоблюсь, то тебе не нужно даже просить, -
сказала Пифия. - Мима, ты лучший мужчина.
Если бы его сердце уже не было занято, он бы непременно воспользовался
ее предложением. Но сейчас признание Пифии Мима рассматривал как принятие
его труппой. Он почувствовал себя так хорошо, как редко бывало в его
жизни.
Был сезон муссонов, дожди и ветер усиливались день ото дня. Во время
представлений хозяин пользовался средством для отвода ливней, но, когда
они переезжали с места на место и денег не зарабатывали, ценное заклинание
тратить ему не хотелось. Дракон сырости не терпел и поэтому становился все
более угрюмым. Мима любил животных и то и дело выбегал приглядеть за
чудовищем, а сам при этом промокал насквозь.
Колесо русалкиной повозки застряло в грязи; поскольку все другие
работники были заняты, пришлось заняться этим делом Миме. При помощи шеста
он вытолкал фургон, хотя весь с ног до головы перепачкался. Когда кибитка
наконец тронулась, остальные были уже далеко впереди.
Русалка высунула голову из чана. Естественно, дождь ее совершенно не
беспокоил.
- Садись, поехали со мной. Мима, - позвала она.
Он в изумлении поглядел на русалку. Мима даже не подозревал, что она
говорит по-английски. Обыкновенно она вообще молчала, поскольку говорить с
полными легкими воды нелегко. Тем не менее русалка, будучи амфибией, умела
через жабры осушать легкие и дышать воздухом.
- Сюда, - сказала она, похлопывая по стенке чана. - Ты, должно быть,
притомился, тебе нужно отдохнуть.
Мима и впрямь устал, а кроме того, промок до костей и был покрыт
грязью. Он сел в фургончик, придерживаясь за край резервуара. Русалка
постучала погонщику, тот тронул слона, и кибитка стала догонять остальных.
Руки Мимы были заняты, так как надо было крепко держаться, когда фургон
подбрасывало на колдобинах, но у русалки руки были свободны. Она взяла его
голову, повернула, полюбовалась и поцеловала.
- Благодарю тебя за то, что ты для меня делаешь. Если когда-нибудь
захочется чего-нибудь новенького...
Мима вспыхнул, и русалка рассмеялась:
- Я всего лишь шучу. Возможно. Но ты хороший человек.
В конце концов повозка поравнялась с остальными, и Мима соскочил,
потому что его помощь требовалась в других местах. Однако он был озадачен,
ибо уже во второй раз привлекательные женщины делали ему предложения. У
Мимы не было предубеждений против полущук, и русалка знала об этом; будь
его ситуация иной, ее предложение Миму заинтересовало бы. Однако занятнее
всего был тот очевидный факт, что он привлекал женщин как мужчина.
В прошлом Мима знал многих женщин - он даже не смог бы их перечесть, -
но никогда не считал себя привлекательным в этом смысле. Те женщины были
ему доступны благодаря его положению; Мима был убежден, что они не выбрали
бы его по собственной воле. Здесь же, в труппе, женщины предлагали себя по
своему желанию. Правда, он оказывал им разного рода услуги, хотя делал
это, ни в коем случае не рассчитывая на подобное вознаграждение. Их
интерес к нему, очевидно, был неподдельным, что глубоко льстило Миме.
Возможно, заикание и не было таким уж непреодолимым барьером, как он
полагал. Если так, то эта труппа уже дала ему больше чем пристанище.
Они приехали в Ахмадабад, колоссальный город с населением больше
миллиона. Здесь труппа рассчитывала собирать более многочисленные толпы,
поскольку горожане были смышленее деревенских жителей и более падки до
необычного. И действительно, первое же выступление имело огромный успех, а
хозяин так обрадовался, что выплатил артистам премию.
Естественно, Орб, во многих отношениях типичная представительница
своего пола, пожелала отправиться за покупками. Хозяин не мог ей в этом
отказать, однако настаивал, чтобы кто-нибудь ее сопровождал.
- В городе полным-полно воров, - ворчал он.
- Со мной может пойти Мима, - радостно ответила Орб.
Хозяин нахмурился, но, видно, вспомнил, как Мима жонглировал кинжалами.
- Только будьте осторожнее, - предупредил он. - Не хочу рисковать сразу
двумя лучшими артистами.
Несмотря на незначительность поручения. Мима был очень рад случаю
побыть с Орб, и они отправились бродить по лавкам. Он надел неприметную
рубашку и бутафорскую бороду, совершенно менявшую его внешность. Все равно
для него это было несколько рискованно - впрочем, не больше, чем выступать
в городе в качестве мима.
Орб была в восхищении от товаров, разложенных на рынке. Она переходила
от прилавка к прилавку, громко восторгаясь яркими узорчатыми материями и
очаровательными безделушками, выбирая то одно, то другое.
Мима же нервничал. Он ощутил движение в потайном кармане, незаметно
сунул туда руку, нащупал колечко-змейку и надел его на палец.
"Не-не-неприятности?" - пробормотал он как бы самому себе.
Кольцо сжалось один раз.
Этого было достаточно. Мима попытался отвести Орб в сторону, чтобы
предупредить; но она была увлечена покупками, а его заикание мешало
Piers Anthony. Wielding a Red Sword (1986)
("Incarnations of Immortality" #4). Пер. - С.Анисимов.
Изд. "Полярис", 1997 ("Миры Пирса Энтони").
OCR & spellcheck by HarryFan, 20 December 2001
-----------------------------------------------------------------------
Выступала бродячая труппа из тех, что ездят по деревням, существуя на
брошенные им рупии. Здесь был и прикованный цепью дракон, выпускавший из
носа дым, а иногда, по специальному сигналу хозяина, даже огонь, и гарпия
в клетке, хлопавшая крыльями и изрыгавшая брань на зрителей, и русалка в
чане, которая могла за умеренную плату высунуть голову из воды и
поцеловать желающего. Обычный состав, ничего особо впечатляющего, но
детишек они очень забавляли. Дракон был старый и дряблый, гарпия -
безобразная, а русалка, хотя и довольно миловидная, судя по всему, не
говорила на местном наречии. С другой стороны, их представления были
непритязательны и дешевы, так что толпа собиралась многочисленная.
Человек, внимательно наблюдавший за выступлением, не обладал особыми
приметами. Немного ниже среднего роста, в выгоревшей серой накидке,
молчаливый. Очевидно, на лице у него были какие-то болячки, поскольку лицо
скрывали грязные бинты, из-под которых виднелись лишь глаза, нос да рот.
Он имел знак касты шудр (*1), хотя внешне походил на арью (*2). Поскольку
никто из "дважды рожденных" (*3) не стал бы по собственной воле общаться с
более низкими "однажды рожденными" торговцами или разной чернью, то
приходилось верить знаку касты.
Разумеется, юридически касты давно упразднены в большинстве районов
Индии. Но закон далеко не всегда отражает действительность. Чтобы
убедиться в этом, достаточно посмотреть на реакцию человека, случайно
коснувшегося парии.
Представление уже было в полном разгаре. Фокусник проделывал на сцене
всевозможные номера, заставляя духов появляться в клубах дыма и извлекая
из котелка птиц. Одна из птичек уронила каплю на голову зрителя, что
вызвало его громкое возмущение. В ответ фокусник мановением руки превратил
птицу в сверкающую золотую монету, упавшую и покатившуюся под ноги
обиженному зеваке. Тот хотел было поймать монету, но она обернулась
ядовитой змеей, зашипела и прыгнула на зрителя, что вызвало хохот толпы.
Отличные фокусы!
Потом выступала экзотическая танцовщица, колыхавшаяся в обществе
гигантского питона. Ее номер был отчасти художественным, но по
преимуществу эротическим, поэтому мужчин среди зрителей заметно
прибавилось. Питон разинул пасть и заглотил левую руку артистки. Танец
продолжался, а рептилия пожрала за рукой голову, а после и все тело
исполнительницы. Под гром аплодисментов в пасти исчезли ноги, и змея
тяжело заползла обратно в клетку, полускрытую занавесом.
Теперь на маленькую сцену вышла поразительно красивая молодая женщина с
арфой. У нее была очень бледная, почти что белая кожа и медового цвета
волосы. Женщина села и начала играть и петь на английском языке, который
обычно, хотя и не всегда, в той области понимали. Это было что-то
новенькое, и аудитория притихла.
Слова и музыка полились и захватили слушающих. В песне было нечто
такое, что приковывало всеобщее внимание, даже тех, кто не понимал слов.
Создавалось впечатление, будто огромный оркестр аккомпанирует
божественному хору, - хотя это была одна-единственная женщина и ее
инструмент. Ничего подобного еще никто не слыхивал, поэтому все стояли как
завороженные.
Когда пение кончилось, воцарилась тишина. А потом к ногам певицы
полетели рупии, закрывая ее ступни прекрасным металлическим блеском. Толпа
подалась вперед, умоляя спеть еще.
Женщина улыбнулась и опять запела. И снова все вокруг замерли в
восхищении. Теперь даже земледельцы и купцы из касты вайшиев
присоединились к толпе и слушали, позабыв о своем достоинстве. После
второй песни на сцену посыпался прямо-таки град рупий от этих более
состоятельных слушателей. Об аплодисментах и говорить нечего!
Мужчина-шудра стоял словно громом пораженный, хотя женщина с арфой уже
ушла в свой фургончик и на сцене выступал другой артист. Соседи толкались;
он наконец очнулся и с отсутствующим взглядом отошел в сторонку.
Человек пробрался к стене, где народа почти не было, и оперся об нее.
Залез во внутренний карман и достал оттуда кольцо в виде свернувшейся
змейки. Надел колечко на мизинец и украдкой поднес к забинтованному лицу.
- Она? - прошептал он по-английски.
Змеевидное кольцо ожило и сдавило мизинец один раз.
Человек снял кольцо и отправил его в потайной карман. Потом некоторое
время постоял, размышляя. Как познакомиться с очаровательной и талантливой
женщиной? Как она к этому отнесется? Он мог бы получить подробные советы
от кольца, однако предпочел самостоятельно ответить на вопросы, ибо
обладание кольцом могло его выдать, если кто-нибудь увидит.
В конце концов мужчина дождался сумерек, когда толпа разошлась и
бродячая труппа стала готовиться к ночлегу. Тогда он подошел к фургончику,
куда ушла женщина с арфой, и негромко похлопал в ладоши, чтобы дать о себе
знать, не привлекая чрезмерного внимания.
Появилась женщина.
- Да?
Прекрасные светлые волосы сейчас были покрыты толстой шалью, и она
переоделась в домашнюю юбку и кофту, которые тем не менее не могли скрыть
ее красоты.
Мужчина открыл рот, но не сказал ни слова, а только беспомощно
зашевелил руками.
- Простите, - промолвила женщина, - я вижу, вы ранены. Однако я не знаю
местного наречия. Вы говорите по-английски?
Человек сделал еще одну попытку. Он задвигал губами, и наконец
послышалась речь:
- Га-га-га-говорю.
Она пристально посмотрела на него и покачала головой:
- Вы стесняетесь? Не стоит. Что вам угодно?
Мужчина снова с трудом заговорил:
- Н-н-не с-с-с-стесняюсь. Я за-за-за-заика.
Женщина даже не улыбнулась.
- Войдите, - пригласила она.
Он вошел за ней в фургон. Внутри было тесновато, однако все расставлено
так разумно, что оставалось достаточно места для двоих. Они сели напротив
друг друга.
- Мы с вами не знакомы, - сказала женщина. - Мне никогда раньше не
доводилось встречать человека с такой проблемой, как у вас. Простите, если
я что-то сделаю не так. Но я не знаю, чем могу помочь вам.
Мужчина опять начал выдавливать звуки. Ему требовалось время, чтобы
сложить их в слова, однако женщина была терпелива и не пыталась перебивать
или подсказывать. В сокращенном виде его речь сводилась к следующему:
- Мне необходима помощь, чтобы покинуть это княжество.
- Если вы совершили какое-то преступление и бежите от правосудия, я не
стану помогать вам, - предупредила женщина.
Он заверил ее, что не является преступником; просто ему нужно отбыть
инкогнито.
- Опять-таки извините меня, - возразила она, - однако я должна просить
вас прикоснуться к моей арфе. Это поможет мне судить, говорите ли вы
правду.
Он дотронулся до арфы. Ничего не произошло.
Женщина улыбнулась:
- Благодарю. А теперь давайте познакомимся. Меня зовут Орб Кафтан
Ирландская. Пением я зарабатываю пропитание. Моя арфа - дар Горного
Короля, она не терпит прикосновения бесчестного человека. Извините, что
усомнилась в вас.
- Я... не могу открыть вам, кто я такой, - произнес, запинаясь,
мужчина. - Я не ранен, но ношу повязку, чтобы скрыть лицо.
- А! Политический беженец?
- Приблизительно. - Его заикание уменьшилось от теплого участия
женщины, и все же это слово было нелегким испытанием.
- Позволите взглянуть на ваше лицо?
Он размотал бинт. Лицо оказалось чистым и миловидным, почти
аристократическим.
- Однако я не могу открывать его на людях.
- Думаю, мы могли бы помочь, хотя не уверена, что этот способ вам
понравится, - проговорила Орб. - Нам постоянно нужны рабочие руки, чтобы
ухаживать за животными, чистить клетки, прибирать, оказывать разные
услуги. Сдается мне, что у вас более высокое происхождение.
- Да. Но я буду работать.
- Может, мы сумеем придумать вам маскировку получше, - предложила она.
- Давайте-ка я принесу маску.
Орб надела ему маску клоуна. Она заверила, что это не будет выглядеть
странным, пока он останется с труппой, поскольку большинство из них
выполняли по нескольку работ, выступая как конферансье или ассистенты.
Так мужчина присоединился к труппе и начал выгребать драконий навоз,
чистить клетку гарпии и кормить рыбой русалку. В качестве платы за работу
он получал еду, койку в кибитке и право оставаться анонимным.
Труппа не спеша переезжала из деревни в деревню, нанятые слоны тащили
повозки, на каждой стоянке устраивались представления.
Через несколько дней мужчина снова обратился к Орб.
- Мне кажется, я мог бы выступать, - запинаясь, объяснил он.
- Но над клоунами все смеются! - запротестовала она.
- Смеются вместе с клоунами, - уточнил мужчина. - Кроме того, я мог бы
делать другие вещи, когда не нужно говорить. Могу быть мимом, жонглером,
акробатом.
- Это не так легко, как кажется, - возразила Орб.
- Но я обладаю природными способностями и некоторой подготовкой, -
ответил он. - У меня поражен рот, а не тело.
- Что ж, если вы так уверены, я могу отвести вас к хозяину труппы, -
сказала она с сомнением. - Однако он мужчина суровый и придирчивый.
- Отведите меня к нему.
Орб выполнила обещание. Хозяин был большим жирным человеком, который,
когда не выступал перед публикой, имел весьма хмурый вид.
- Показывай, что умеешь, или убирайся, - неприязненно заявил он.
Клоун сделал переднее сальто, приземлившись на руки, потом заднее
сальто.
- Так себе, - прокомментировал хозяин без энтузиазма. - Можешь сделать
то же самое на высокой площадке?
Клоун кивнул. Поскольку площадки поблизости не было, он мгновенно
вскарабкался на дерево и шагнул на горизонтальную ветку. Затем повторил
сальто, стойку на руках, сделал переворот и опять встал на ветке.
Хозяин заинтересовался.
- Высоты, значит, не боишься? А еще что можешь?
- Он говорил, что умеет жонглировать, - подсказала Орб.
- Жонглеров хоть пруд пруди. Тут нужно что-нибудь особенное.
Клоун показал на набор кинжалов, с которыми когда-то выступал метатель
ножей. Получив разрешение, он взял пять из них, одновременно подбросил
вверх и стал жонглировать. Лезвия сверкали, крутясь в воздухе, но ни один
из клинков не упал на землю.
- Что еще? - спросил хозяин, на которого это явно произвело
впечатление.
Видимо, клоун был готов к такому вопросу. Он начал исполнять мимическую
сценку - остроумную пародию на воина, которому меч мешает идти. У клоуна
не было ни костюма, ни меча, тем не менее все было совершенно понятно.
Когда персонаж умудрился уколоть себе ступню, хозяин улыбнулся. А когда
воин, пытаясь ловко убрать меч в ножны, попал себе прямо между ног, тот
расхохотался.
- Уговорил, мим! Подготовь собственный номер. Я буду тебе платить. А
назовем мы тебя... гм-м, дай-ка подумать. - Хозяин почесал подбородок. -
Мим. Нет, Мима. Мим Мима! Мальчик, у тебя талант. Жаль, что я не знал об
этом раньше.
Так неизвестный мужчина стал артистом на жалованье и больше не
занимался драконьим навозом.
- Я и представить себе не могла! - сердечно сказала ему Орб. - Вы очень
талантливый человек. Мима.
Это не более чем сноровка и практика, объяснил он ей одновременно
словами и жестами, поскольку не любил обременять и себя, и ее постоянным
заиканием. Орб была очень тактична, и все же это порождало определенную
напряженность, а ему менее всего хотелось докучать женщине столь
прекрасной как внутренне, так и внешне.
Между тем ее интерес к незнакомцу возрос, а его продвижение в ранг
артиста породило более близкие и естественные отношения. Хотя труппа была
бескастовой - что, по сути, делало их париями (*4), - в ней существовала
собственная иерархия, где на высшей ступени стоял хозяин, за ним шли
актеры, а в самом низу располагались служители. Орб, будучи гвоздем
программы, уступала по положению лишь хозяину, однако, по мере того как
Мима оттачивал свой номер, поток рупий возрастал, а соответственно рос и
статус артиста.
Поначалу остальные глядели на него снисходительно либо безразлично
из-за дефекта речи и неопытности; впрочем, никто не смеялся, ибо все они
были изгоями, каждый по-своему. У погонщика главного слона была
изуродованная ступня; дрессировщик дракона был алкоголиком - дракон любил
запах перегара; повар же так неимоверно разжирел, что рассчитывал в
недалеком будущем перейти в разряд артистов в качестве урода. Никому из
них не приходило в голову потешаться над незначительным изъяном вроде
заикания.
Мима обнаружил, что, в сущности, труппа была как бы семьей: они горой
стояли друг за друга, и он был своим среди них. Это стало ясно однажды,
когда они готовились к представлению в какой-то деревне неподалеку от
Ахмадабада [современное название - Гандинагар], огромной столицы Гуджарата
[территория на северо-западе полуострова Индостан у побережья Аравийского
моря]. Мима помогал экзотической танцовщице Пифии готовиться к
выступлению. Ей необходимо было раздеться и нанести на тело специальную
защитную мазь, чтобы желудочный сок питона не повредил кожу. Еще у
артистки была волшебная таблетка, позволявшая задерживать дыхание минут на
двадцать, которую она принимала перед тем, как змея заглатывала ее голову.
Благодаря этим средствам Пифия могла исполнять свой номер раз в день. Но
девушка, которая обычно ассистировала и после выступления залезала в
открытую пасть питона и вытаскивала оттуда танцовщицу за ноги, недавно
сбежала с каким-то смазливым бродягой, а замену еще не нашли. Мима, чей
выход был раньше, помогал Пифии подготовиться и завершить выступление.
Он наносил мазь на тело девушки, тщательно следя за тем, чтобы не
пропустить ни единой точки, когда вдруг появились чины гуджаратских сил
охраны правопорядка, в мундирах и при оружии.
- Человек в маске! Стоять на месте! - приказал один из них Миме,
обнажив саблю. - Назови себя!
Мима, разумеется, не мог ответить, отчасти вследствие заикания. Неужели
его выследили? А он-то думал, что свободен...
Танцовщица, осведомленная о его проблеме, повернулась к стражникам. Она
глубоко вдохнула, и ее грудь, блестящая от мази, сделалась еще
внушительнее.
- Это частная гримерная! - заявила она на местном диалекте.
Старший офицер созерцал ее прелести.
- Женщина, у нас дело государственной важности, - грубо сказал он. - Мы
преследуем шайку головорезов-тхагов [тхаг - член религиозной организации
грабителей и убийц в Индии]. Возможно, они побывали здесь, а этот человек
- в маске.
- Этот человек - мой ассистент! - воскликнула Пифия и набрала уже
действительно полную грудь воздуха. - Он не головорез! Он весь день провел
со мной! - Она вскочила, и все трое стражников с видимым усилием отвели
глаза. - Он носит маску, чтобы миазмы от питона не повредили лицо!
Она щелкнула пальцами. Задремавшая было огромная змея ожила и с
шипением подняла морду.
Стражники отступили.
- Ну что ж, - проговорил командир, - если вы за него ручаетесь...
- Конечно, ручаюсь! - подтвердила Пифия. - Я не могу без него обойтись.
Они ушли, и Мима облегченно вздохнул. Он снова стал втирать мазь.
- Разумеется, я за тебя ручаюсь, - сказала девушка. - На самом деле мне
даже не пришлось врать, но я бы солгала, если что. Я знаю, что ты не тхаг,
а что ты там натворил и почему прячешься - не мое дело. Мы здесь своих в
обиду не даем.
Мима продолжал натирать ее, не вступая в беседу.
- У тебя хорошо получается, - задумчиво добавила Пифия. - У тебя умелые
руки. Ты намазываешь меня быстрее и лучше, чем я сама, даже в легких
местах. Та девушка, что была раньше, никогда так хорошо не работала; в
одном месте у нее получалось густо, а в другом - пусто.
Это означало, что Пифия рисковала обжечься желудочным соком. Мима
понимал, насколько ей это неприятно!
- Знаешь, почему я попросила, чтобы помогал мне ты? - продолжала Пифия.
- Вовсе не потому, что ты хорош. Я могу попросить это делать хоть десяток
мужчин, только я знаю, что их ладони будут потными и горячими, а глаза -
еще горячее. Я не люблю, чтобы это делал мужчина - с тех пор как два года
назад один слишком уж увлекся и пытался изнасиловать меня. - Она
улыбнулась. - У него ничего не вышло лишь по одной причине: из-за мази я
была слишком скользкой и меня трудно было удержать. В сущности, я бы
уступила ему, если бы он попросил. Что такое маленькая штучка внутри меня
в течение нескольких минут по сравнению с тем, внутри чего нахожусь я во
время выступления? Просто мне не нравится, когда меня принуждают. Поэтому
я пожаловалась хозяину, и он сделал того человека евнухом. Я, знаешь ли,
тогда была гвоздем программы. Только пойми правильно: я не завидую Орб. Я
здесь ради денег, и она приносит в три раза больше, чем мы когда-либо
собирали. А хозяин щедр, когда заработки хорошие. Да и ты тоже - ты
прилично приносишь, а чем больше, тем лучше. Но я вот что хотела сказать:
когда ты с нами, мы о тебе заботимся, а ты о нас. Хозяин взял тебя потому,
что его об этом попросила Орб, и теперь он сделает все, о чем попросишь
ты. Ведь ты полезен для труппы. Мима, правда. Но я хотела, чтобы
ассистировал мне ты, поскольку знала, что ты сможешь руководить без всяких
приставаний.
Говоря "руководить". Пифия имела в виду, что он физически водит руками:
Мима натирал мазью все ее тело, даже самые интимные места.
Он уже закончил, и Пифии почти пора было выходить. Она повернулась к
нему лицом, набрасывая свое скудное одеяние:
- Я заметила, что ты возбуждаешься, когда гладишь меня, - как любой
нормальный мужчина. Если этого больше не будет, значит, мне пора бросать
работу. Но ты не станешь принуждать меня, потому что ты самый
дисциплинированный человек, какого я только видела. Да-да, хотя ты и
стараешься этого не показывать. И еще потому, что, даже если бы ты таким
не был, все равно ты влюблен в Орб и не прикоснешься к другой женщине,
когда есть хотя бы надежда однажды прикоснуться к ней. Ты ведь понимаешь,
что она однолюбка и в ответ ожидает того же. Поэтому с тобой, Мима, я в
безопасности. Вот почему.
Мима стоял крайне раздосадованный. Неужели все настолько очевидно?
Пифия ответила, хотя он ничего не спрашивал:
- Нет, ты прекрасно скрываешь свои чувства. Однако Орб... то, что я
могу сделать с мужчиной, показав тело, она может сделать, просто будучи
самой собой. Я - сухарь; она - деликатес. Так что я знала, что искать.
Она шагнула к сцене, выволакивая питона, но еще раз остановилась.
- А знаешь, у тебя может получиться!
Девушка подмигнула и вышла.
Если Пифия так хорошо понимала его, то, может, она также понимала и
Орб. По ее мнению, существует вероятность...
Мима следил за танцем и завершением номера в каком-то полусне, однако,
когда питон вполз обратно, таща свое бремя, тут же стряхнул оцепенение,
поскольку нужно было извлечь Пифию до того, как она задохнется.
Дрессированная змея разинула обеззубленную пасть, Мима запустил туда руки
и поймал босые ноги танцовщицы. Он потянул, и смазанное тело выскользнуло
наружу. Призрачное платье уже растворилось, так что движению ничто не
препятствовало. Конечно же, такое было бы невозможно проделать с
обыкновенным питоном и нормально одетой, несмазанной женщиной, что,
впрочем, и неважно; это было славное представление, а покуда оно не
повторялось дважды в одном месте, то сохраняло свою мнимую жуть.
Вызволив Пифию, Мима облил ее из шланга, смыв желудочный сок. Мазь
вступала во взаимодействие с соком, так что оба вещества нейтрализовались,
но, пока девушка находилась в змее, желудочный сок продолжал
вырабатываться, поэтому было важно быстро удалить его остатки. Закончив
обливание, Мима уложил танцовщицу на стол и чистой тряпицей тщательно
вытер ей глаза и рот, а затем область гениталий. Потом пощелкал пальцами
около уха, выводя ее из транса. Она вздрогнула и снова начала дышать.
Открыла глаза.
- У тебя так хорошо получается, - проговорила девушка. - Никогда
никаких ожогов или ссадин. Я совершенно чистая.
Она потянулась и поцеловала его, обняла за шею, уткнулась лицом в плечо
и всхлипнула. Потом поглядела Миме в глаза:
- Спасибо. Я вернулась из бездны.
Мима кивнул. Этот номер был весьма эффектен, однако его исполнение
требовало жертв. Пифия рисковала жизнью; транс, во время которого
останавливалось ее дыхание, и был наполовину смертью. Хотя она проделывала
это многократно, танцовщица знала, что каждый раз может оказаться
последним, и благополучный исход был огромным облегчением. Большинство
участников труппы в полной мере не представляли себе, через какие
испытания она проходит.
- Если я когда-нибудь понадоблюсь, то тебе не нужно даже просить, -
сказала Пифия. - Мима, ты лучший мужчина.
Если бы его сердце уже не было занято, он бы непременно воспользовался
ее предложением. Но сейчас признание Пифии Мима рассматривал как принятие
его труппой. Он почувствовал себя так хорошо, как редко бывало в его
жизни.
Был сезон муссонов, дожди и ветер усиливались день ото дня. Во время
представлений хозяин пользовался средством для отвода ливней, но, когда
они переезжали с места на место и денег не зарабатывали, ценное заклинание
тратить ему не хотелось. Дракон сырости не терпел и поэтому становился все
более угрюмым. Мима любил животных и то и дело выбегал приглядеть за
чудовищем, а сам при этом промокал насквозь.
Колесо русалкиной повозки застряло в грязи; поскольку все другие
работники были заняты, пришлось заняться этим делом Миме. При помощи шеста
он вытолкал фургон, хотя весь с ног до головы перепачкался. Когда кибитка
наконец тронулась, остальные были уже далеко впереди.
Русалка высунула голову из чана. Естественно, дождь ее совершенно не
беспокоил.
- Садись, поехали со мной. Мима, - позвала она.
Он в изумлении поглядел на русалку. Мима даже не подозревал, что она
говорит по-английски. Обыкновенно она вообще молчала, поскольку говорить с
полными легкими воды нелегко. Тем не менее русалка, будучи амфибией, умела
через жабры осушать легкие и дышать воздухом.
- Сюда, - сказала она, похлопывая по стенке чана. - Ты, должно быть,
притомился, тебе нужно отдохнуть.
Мима и впрямь устал, а кроме того, промок до костей и был покрыт
грязью. Он сел в фургончик, придерживаясь за край резервуара. Русалка
постучала погонщику, тот тронул слона, и кибитка стала догонять остальных.
Руки Мимы были заняты, так как надо было крепко держаться, когда фургон
подбрасывало на колдобинах, но у русалки руки были свободны. Она взяла его
голову, повернула, полюбовалась и поцеловала.
- Благодарю тебя за то, что ты для меня делаешь. Если когда-нибудь
захочется чего-нибудь новенького...
Мима вспыхнул, и русалка рассмеялась:
- Я всего лишь шучу. Возможно. Но ты хороший человек.
В конце концов повозка поравнялась с остальными, и Мима соскочил,
потому что его помощь требовалась в других местах. Однако он был озадачен,
ибо уже во второй раз привлекательные женщины делали ему предложения. У
Мимы не было предубеждений против полущук, и русалка знала об этом; будь
его ситуация иной, ее предложение Миму заинтересовало бы. Однако занятнее
всего был тот очевидный факт, что он привлекал женщин как мужчина.
В прошлом Мима знал многих женщин - он даже не смог бы их перечесть, -
но никогда не считал себя привлекательным в этом смысле. Те женщины были
ему доступны благодаря его положению; Мима был убежден, что они не выбрали
бы его по собственной воле. Здесь же, в труппе, женщины предлагали себя по
своему желанию. Правда, он оказывал им разного рода услуги, хотя делал
это, ни в коем случае не рассчитывая на подобное вознаграждение. Их
интерес к нему, очевидно, был неподдельным, что глубоко льстило Миме.
Возможно, заикание и не было таким уж непреодолимым барьером, как он
полагал. Если так, то эта труппа уже дала ему больше чем пристанище.
Они приехали в Ахмадабад, колоссальный город с населением больше
миллиона. Здесь труппа рассчитывала собирать более многочисленные толпы,
поскольку горожане были смышленее деревенских жителей и более падки до
необычного. И действительно, первое же выступление имело огромный успех, а
хозяин так обрадовался, что выплатил артистам премию.
Естественно, Орб, во многих отношениях типичная представительница
своего пола, пожелала отправиться за покупками. Хозяин не мог ей в этом
отказать, однако настаивал, чтобы кто-нибудь ее сопровождал.
- В городе полным-полно воров, - ворчал он.
- Со мной может пойти Мима, - радостно ответила Орб.
Хозяин нахмурился, но, видно, вспомнил, как Мима жонглировал кинжалами.
- Только будьте осторожнее, - предупредил он. - Не хочу рисковать сразу
двумя лучшими артистами.
Несмотря на незначительность поручения. Мима был очень рад случаю
побыть с Орб, и они отправились бродить по лавкам. Он надел неприметную
рубашку и бутафорскую бороду, совершенно менявшую его внешность. Все равно
для него это было несколько рискованно - впрочем, не больше, чем выступать
в городе в качестве мима.
Орб была в восхищении от товаров, разложенных на рынке. Она переходила
от прилавка к прилавку, громко восторгаясь яркими узорчатыми материями и
очаровательными безделушками, выбирая то одно, то другое.
Мима же нервничал. Он ощутил движение в потайном кармане, незаметно
сунул туда руку, нащупал колечко-змейку и надел его на палец.
"Не-не-неприятности?" - пробормотал он как бы самому себе.
Кольцо сжалось один раз.
Этого было достаточно. Мима попытался отвести Орб в сторону, чтобы
предупредить; но она была увлечена покупками, а его заикание мешало