Еловенко Вадим. Иверь

   Разгружали оружие я и Инта. Никому из его лоботрясов я не доверил. Боялся банального: украдут. Для оружейной выбрали одну из комнат подвала. Там я показал, как лучше расставлять оружие. То есть одинаковое к одинаковому, похожее к похожему.
   – Ты научишь меня им пользоваться?
   – Я обещал тебе оружие в час нужды? Богу не пристало врать смертному, – сказал я и сам удивился, как это мне удается – так честно говорить.
   Он потупился, и я подумал, что мне еще много надо будет с ним работать, чтобы он разучился раскаиваться в чем-либо.
   Разгрузив платформу, я пошел принимать работу кузнеца. Оглядел мост и сказал ему, что нужны еще полосы металла для скрепления бревен. Тот только развел руками. Металла у него не было. Чушки ему привозили торговцы, и он покупал их за рабов и меха. Тогда я удивился: кузнец не знает, как железо добыть?
   Я спросил его, где его учили кузнечному делу. Он ответил, что у речного народа. Которому тоже металл продавал морской народ.
   Я, не удержавшись, рассмеялся. Спросил его, а знает ли он, что в двух днях пути от Тиса железа просто завались? Он сказал, что не знает о таком, ибо часто в горы ходил и железных чушек не видел. Я его самого обозвал железной чушкой, а для себя решил, что добыча и обработка металла будут первой задачей на моем пути.
   Я спросил Инту, заплатили ли кузнецу за работу. Тот отрицательно мотнул головой и сказал, что тот живет на его, Интовой, земле и обязан делать все, что нужно для поселения. Я кивнул, но сказал, чтобы в следующий раз уплатил. Иначе кузнец начнет халтурить. И, несмотря на кровожадную улыбку мальчика, настоял на своем.
   Тогда тот резонно спросил, чем платить. Я на редкость неподобающим образом почесал затылок и что-то промямлил. А когда Инта попросил повторить, сказал:
   – Короче, так. Ему нужен металл. Тебе нужна его работа. Я покажу, как добывать метал, а ты соберешь тех, кто там будет работать. Будешь отдавать ему одну часть добытого металла на три им сработанные.
   После объяснения, как собирается руда, как она плавится в первый раз, как доводится до ума во второй, Инта замахал руками и сказал, что охотники не будут этим заниматься. Тогда я дал ему первый приказ: найти для этого рабов.
   Он повторил мой жест, то есть почесал затылок и сказал:
   – Из своего народа я не буду брать рабов. Остается только речной народ.
   – Да хоть из морского, – буркнул я.
   – Нельзя. Пассы пришлют воинов и накажут, – флегматично сказал Инта. То, что мы у морского народа населенный пункт отбили, он, кажется, уже забыл.
   Я побагровел:
   – Ты говоришь, они меня накажут?!
   – Прости, Прот. Не тебя, а меня и мое поселение.
   – Если придут, пока ты не готов сам, предоставь их мне. А рабов для получения железа достань как можно быстрее. Скоро нам будет нужно много металла.
   К походу за рабами готовились неделю.
   Я обучал охотников Инты боевым приемам с копьями, которые сам им и настругал из деревьев якобы «моих» рощ. Охотников только удивляло, почему я мучаюсь, а не прикажу деревьям превратиться в копья самим. Пришлось сочинять на ходу, что капли моего пота делают оружие крепче и человек, который им пользуется, не устрашится в бою. Они со священным молчанием принимали из моих рук каждую оструганную палку, а я ночью заклеивал новые мозоли на ладонях медицинским регенерирующим клеем. И так – неделю. Я думал, что повешусь, пока каждому по копью сделаю. Хотел даже переложить эту работу на других, но их копья валялись под забором. Все жаждали только из моих рук. Я страдал, но надеялся, что скоро это закончится. Девяносто копий. Шесть кулаков, как сказал Инта.
   Проведя последний инструктаж, я отправил их в поход. А сам остался один. Я даже ошалел от этой мысли. ОДИН! Все ушли. Только местные жители вокруг, которые далеко мне не рады. Я решил не рисковать и в одиночку, с помощью бревна, засунутого в барабан, и отборной брани, поднял мост, рассчитанный на подъем несколькими людьми.
   Трое суток ходили Инта и его охотники. Я уже и новости посмотрел эскадренные, и даже вспомнил забавы юности. Решил на ворон поохотиться, подозревая, что ворон на планете нет и быть пока не может. Но без трофеев я не остался – сбил из ружья настоящего дракона, оказавшегося двухголовой летающей ящерицей. После изучения этой тушки, у которой размах крыльев был с наш новый дом, и отказавшись от идеи сделать из него чучело, я опять заскучал. А заскучав, вспомнил про НЗ десантников, что мне бонусом к капсуле достался. И я просто напился до поросячьего визга. Потом с крыши пугал население песнями про то, как десант идет на посадку и как бравые ребята ВКС несут мужественные вахты на дальних рубежах. Население ни слова, естественно, не понимало, но, послушав, как я горланил, решило от греха подальше скрыться в домах… Наутро болела не только голова, но и горло.
   И вот когда я с больной головой загорал на крыше, явились они…
   Я посылал Инту за рабами. Я не посылал его за поселениями рабов. За поход он потерял двоих и сильно жалел, что меня не было рядом, чтобы их спасти. Пришлось внести пунктик об обучении Инты знахарству. Посчитали по головам рабов. Двадцать кулаков. Триста рабов.
   Первый мой вопрос Инте:
   – Ты знаешь, чем их всех кормить?
   Тот откровенно растерялся. В дороге они ели сами и кормили пленных тем, что взяли в речной деревне. Но вот как быть дальше, ни он, ни я не представляли себе.
   – Собирай охотников. Дели их на три части. Две части будут охранять рабов. Третья часть будет охотиться в округе и поставлять провизию, пока что-нибудь не придумаем.
   Он научился кивать, когда согласен. Молодец.
   Я подошел к этому стаду рабов и вообще чуть от шока не упал. Больше половины – женщины и дети. Видно, мужчин охотники Инты не шибко жалели при захвате. Я поискал его глазами, но мой протеже успел скрыться в доме.
   Когда я не торопясь приблизился к рабам, все это стадо упало на колени. Видно, им уже поведали, кто я такой для этого мира. Отлично, решил я усмехаясь, будет без лишних жертв и показухи.
   – Есть среди вас кузнецы?
   Молчание.
   – Если среди вас есть кузнецы, поднимитесь.
   Поднялось трое. Наш кузнец, что тоже стоял недалеко, аж просиял, увидев их:
   – Великий Прот, это мои учителя и друзья.
   Я строго посмотрел на него, и тот замолк. Пусть приучается, что только когда я спрашиваю, они могут отвечать и не лезут просто так. Пусть с охотников пример берут.
   – Подойдите, – велел я.
   Они под пристальным вниманием охраны подошли ко мне и встали на колени метрах в трех. Глаза в землю уперли и ждали, что дальше будет. Подошел Инта, и я смог задать ему вопрос:
   – А женщины-то зачем вам?
   Он пожал плечами и сказал:
   – А зачем, великий, женщины нужны?
   Я тяжело вздохнул:
   – Что ты с их деревней сделал?
   – Сжег.
   Я поднял глаза к небу.
   Что мне говорить еще? Ну, разве что:
   – Женщин и детей в торговый пост. Все имущество оттуда на территорию замка перенести. Прямо во дворе пусть бросают. Никого не насиловать. Я ясно говорю? Никакого насилия. Всех мужчин построить и посчитать. Этих троих, – я указал на стоящих передо мной на коленях, – под начало нашего кузнеца, и выдели в охрану двух охотников. Я потом объясню им, что они должны будут делать. Начинайте.
   Я вернулся в замок и в одной из более прохладных комнат улегся с бутылкой виски в обнимку. Голова даже не болела, она раскалывалась. Незаметно я уснул и проснулся только часа четыре спустя, когда меня разбудил Инта. Парень объяснил мне, что все выполнено и что великий Прот может взглянуть.
   Мужчин, как я и предполагал, было чуть больше ста. Все как на подбор: чернобородые, волосатые, с черными глазами и смуглой кожей. Я решил, что на добычу руды мне нужно не более тридцати человек. Выделил группу и приказал охотникам отвести ее подальше в поле. Остальных я велел разделить на четыре группы. Сделали без слов.
   – Одна группа пусть берет топоры и под охраной идет лес рубить, вторую группу под охраной отправить к реке, пусть делает то, что лучше умеет, – рыбу ловит. Третью и четвертую отдыхать в пост. Чтобы потом сменили работающих.
   – Не влезут, – оценивающе взглянув на сарай, заметил Инта.
   – Значит, в поле пусть отдыхают под охраной, – сказал я, признавая его правоту.
   Он кивнул, а я продолжил:
   – Ночью согнать всех в толпу в поле и окружить кострами. Три по три костров хватит. У каждого поставь двух охотников. Пусть всю ночь стерегут. Дрова для огня, не забудь, заранее чтобы нанесли. И на вот тебе мою зажигалку. А то будете и вправду трением огонь вызывать.
   Он уже умел ею пользоваться, так что, я думал, проблем у него не должно возникнуть. Я направился к кузнецам.
   Все четверо под охраной двух охотников премило сидели на травке друг против друга и о чем-то неторопливо беседовали. Охотники откровенно скучали. При моем появлении, правда, взбодрились и даже напряглись. Я встал над кузнецами и дождался, пока они поднимутся.
   – Так… – сказал я, оглядывая рабов и нашего кузнеца. – Значит, они тебя учили?
   Кузнец кивнул, и я продолжил:
   – Что же вы не научили его, как железо добывать?
   Рабы помялись и ничего не ответили.
   – Я спрашиваю! – настаивал я.
   – Металл, – начал один, – суть кость земли, и только бог Рип может его давать людям. Или Единый бог морского народа.
   Я понял его мысль. Когда чего-то не знаешь, легче всего на богов спихнуть.
   – Понял, – только и сказал я. – Послезавтра вы уже будете добывать металл.
   Кузнецы переглянулись, и один недоверчиво спросил:
   – Великий Прот нас научит?
   – Научит.
   – Откроет тайны своего брата великого Рипа?
   – Открою. Думаю, братишка не обидится, – задумчиво сказал я.
   – И мы сможем, подобно морскому народу, продавать металл?
   – Сможете, но не сразу. Будете сначала учиться. Я буду вашим учителем. Потом добудете первый металл сами. Потом превратите чугун в сталь. Из стали сделаете клинки. И все это под моим чутким, вдумчивым руководством, – усмехнулся я. – Когда каждый из вас сделает сотню клинков длиной с мою руку, я вас отпущу.
   Они приуныли. На клинок у них уходило до месяца. Но я научу их, как быстро и качественно «клепать» оружие. Я рассказал им, что они смогут делать скоро по тридцать клинков в месяц. Такой силой и знаниями я их наделю. Мне, ясно дело, не поверили. Я достал свой десантный нож и протянул им.
   – Я сделал его за два часа, – соврал я, – и вы сможете.
   Нож переходил из одних дрожащих рук в другие, и только негромкое перешептывание между мастерами выдавало их восхищение. Один попробовал остроту клинка и порезался, но вместо вскрика я услышал довольный смех.
   Забрав нож, я вернул его в ножны и сказал:
   – Вы будете делать такие же.
   Старик, самый старший из кузнецов, обратился ко мне:
   – Я учился делу многие годы. И вижу, что не знаю и половины. Как же ты сможешь научить нас ремеслу быстрее?
   Вы еще не знаете, ребята, что такое работа в три смены. Вы еще не знаете, как захватывает по-настоящему интересная работа. Вы у меня превратитесь в ваятелей клинков. Я из вас палками и сапогами выбью дурь про всяких Рип, Единых и оставлю только себя. И буду, кроме козопаса, еще и покровителем кузнецов, думал я тогда.
   Кровожадно улыбаясь, я сказал охране:
   – Вы свободны, идите отдыхайте. Это больше не рабы.
   Кузнецы только сглотнули, а старик, вскинув брови, сказал:
   – Я не видел в этой жизни ничего, что бы давалось даром…
   – С вас по сто клинков. Или идите на все четыре стороны, если я не научу вас добывать железо и делать клинки.
   Старик посмотрел мне в лицо и сказал:
   – Мне терять нечего, я, пожалуй, останусь посмотреть.
   Наш кузнец его обнял и стал говорить что-то про правильный выбор.
   Двое других молчали. Это плохо. Могут и сбежать. Ну да ладно. При их знании кузнечного дела легче новичков обучить.
   Подошел Инта, и я повторил ему в изумленные глаза, что освободил кузнецов.
   Вечером состоялся неприятный разговор.
   Оказывается, что богами заведено правило: никто не вправе распоряжаться рабами другого. Я спросил, чьи это были рабы. Инта сказал, что уже замял скандал, но я настоял на своем, и спустя минут двадцать из полевого лагеря привели их хозяина, заспанного бородача, получившего от меня когда-то свободу.
   – Те люди, кому я дал свободу, это были твои рабы?
   Он покосился на Инту и промолчал. Наконец Инта ему указал, что надо отвечать, когда спрашивают, и тот, совсем смутившись, пролепетал что-то насчет воли богов.
   – Отлично, – сказал я.
   Вынув свой нож, я подошел к нему и смутился, увидев, как он затрясся. Я протянул руку и сказал:
   – Дай мне свой нож.
   Они же у меня теперь все вооружены были. Правда, из своих запасов, на хребте притащенных с капсулы, я никому ничего так и не дал. Хотя жадные взгляды видел у многих.
   Он, почти зажмурившись, протянул мне свой нож. Я взвесил тот на руке. О'кей.
   – Смотри, – велел я и одним движением срезал с его клинка длинную металлическую стружку. Фокус удался.
   Собственно, это его не удивило. О моем ноже уже ходили легенды. Его удивило другое. Даже не удивило, а напугало. Я бросил его нож на пол, а ему протянул свой.
   – Этого достаточно за трех рабов? – спросил я.
   Кое-как на пару с Интой мы избавились от рассыпающего благодарности бородача. Я взял парня за руку и потащил в оружейную. Там я узнал еще одну фишку местных.
   – Он теперь твой брат по оружию, – сказал Инта веско. – Ты взял его нож, а ему дал свой. Вы должны заботиться друг о друге. И преданней его у тебя разве что я.
   Интересно заговорил мой паренек. Я сказал, что в оружейную мы пришли не за тем, чтобы обсуждать обычаи. Негоже ходить вождю с простым ножом, когда его охотник ходит с подарком бога. Инта задумался и согласился со мной. Еще бы он отказался… Тогда я достал десантное мачете и протянул его двумя руками Инте. Тот еще не видел моего подарка, собственно, только для него и притащенного с капсулы. Он осторожно взял матовый полуметровый клинок и взвесил его в руке:
   – Легкий. Это хорошо. Мешать не будет.
   И все: ни спасибо, ни пожалуйста. Дали – значит заслужил, а бородач-то благодарил. Меня заинтересовал этот вопрос. И я спросил уже наверху, когда он любовался своей новой игрушкой – шутя, перебивал короткую пику из дерева моего имени.
   – Ты бог, – ответил он, сосредоточенно глядя мне куда-то в грудь. – Что тебе мои благодарности? Самая главная моя благодарность будет, когда я умру за тебя.
   О'кей, подумал я, покачав головой. Хрен с ним… Может, у них так вождей воспитывают. Разбрелись спать. Полночи, можно сказать, спалось очень хорошо несмотря на навалившуюся духоту.
   А под утро я проклял себя за то, что приказал освещать поле с рабами.
   В районе четырех утра над Тисом взревели тормозные турбины, и на головы пленникам из десантной капсулы вывалилось трое десантников. Не проснувшиеся толком рабы метнулись в разные стороны, а вот охотники, видно, контуженные ревом турбин, ринулись на десант. Идиоты! Один десантник может сотню аборигенов завалить. И те играючи порубили напавших. Причем не применяя излучателей.
   Это я уже видел сам. Я и Инта стояли одетые на крыше и смотрели на хаос, освещенный посадочными прожекторами капсулы. Я замер не в силах пошевелиться. Я струсил! Да чего там… я чуть не обгадил штаны. Три машины для убийств на одного меня! Инта исчез и вскоре появился с винтовкой из моего арсенала. То ли знал, что притащить, то ли наугад схватил снайперский излучатель с отличной цифровой оптикой и захватом цели.
   Я непослушными пальцами взял винтовку за цевье и приклад. Приложил к плечу. Нащупал включение прицела. Окошко прояснилось, и я постепенно увидел происходящее на поле. Десантура «чистила» площадку, вырезая всех, до кого могла дотянуться. Их броня матово светилась в моем прицеле.
   Чуть нажав на курок, я захватил цель и немедленно выстрелил. Отдача дернула, но несильно. Посмотрел в прицел и увидел, что цель поражена. Еще раз навел – на другого уже. Снова пуск. Этому повезло… Руку оторвало по плечо. Взял третью цель, «погасил» и ее. Капсула не выпустила спасателей, что наверняка были внутри. Она не забрала и раненого, а, без колебаний врубив реактор на полную и следом генераторы гравитационного поля, пошла вверх.
   Я, не задумываясь, спрыгнул с крыши во двор, больно отбив ступни, и побежал к уже опускающемуся мосту. Выскочил к торговому посту и еще раз в прицел оглядел поле. Три трупа в защите и несчетное количество мертвых рабов. Костры, потухшие или разметанные потоком из турбин, уже не освещали ничего, и в прицел я видел лишь то, что фиксировал компьютер. Подбежал к первому. Без головы. Мерзко. Второй был с пробитой на груди броней. А третий, безрукий, еще шевелился.
   Ко мне, запыхавшись, подбежал Инта, и я криком послал его обратно за аптечкой. Он убежал, а я, Уже почти не брезгуя, осмотрел рану. Да, парень, думал я, даже на Земле из такого не регенерируют. Хорошо, что крови почти не потерял. Импульсом мясо было буквально зажарено. Кусок кости, что торчал из месива, тоже был обожженным.
   Десантник потянулся за ножом, валявшимся невдалеке, но я приставил ему к горлу ствол винтовки и сказал по-русски:
   – Не суетись, малый. – Десантник обмяк, затуманенным от боли взором пытаясь рассмотреть меня.
   Прибежал Инта. Я взял у него аптечку и быстро нанес на зажаренное мясо клей. Он восстановит ткань, удалив омертвевшую из-под себя. Видя, что десантник бледнеет, а его сведенный судорогой рот готов уже не сдерживаясь завопить, я вколол ему «тушитель», прозванный так за то, что вместе с болью он гасит и сознание.
   Приказав, чтобы разожгли костры посильнее, я начал осмотр тех, кому еще мог помочь. Таковых казалось не много. «Псы войны» работали всегда качественно.

Глава 4

   Поздним утром перенесенный в замок десантник пришел в себя и после нескольких глотков воды смог проговорить укоризненно:
   – Что же ты наделал, урод?
   – Ты поговори, – кивая, сказал я, – сейчас «деблокатор» вколю – за несколько часов в мучениях концы откинешь. Если сердце не остановишь раньше.
   Тот, криво усмехнувшись, выговорил:
   – Девять огней. Это SOS. Три, да три, да три…
   Я не сразу понял, о чем он. Я даже нахмурился, пытаясь сообразить, что к чему в его бреде. Но когда понял, то побледнел. Все правильно. Они же ищут меня. Они прочесывают все квадраты. И увидев такой до боли знакомый знак, они бросили десант. Они меня для трибунала вытащить хотели. Я идиот… Я полный кретин. Я сам читал в детстве, как такой нехитрый знак спасал целые экспедиции. Девять ракет. Девять огней. Девять фонарей. Я в Академии сдавал зачеты на первом курсе! Там мы все это проходили и еще смеялись: разве кто таких вещей простых не знает?! Они подумали, что я сдаюсь. Они подумали, что я в беде, и послали три, безусловно, боевые единицы для моего спасения чтобы потом умертвить в «газенвагене». Но есть же «крест»! Это место забора группы. Они же не идиоты. Я бы крест выставил, если бы хотел уйти под трибунал! Или «Т» с направлением ко мне. Я метался по помещению и с трудом сдерживался, чтобы вслух себя идиотом не называть.
   Видя мое состояние из-за нескольких непонятных слов безрукого воина, Инта и мне протянул воды. Я, не скрывая дрожащих рук, взял деревянную плошку и отпил из нее.
   – Там у меня… такой кувшин прозрачный… принеси, – сказал я, не удовлетворившись тепловатой водицей.
   Когда он принес ополовиненную бутылку виски, я сам отпил треть, словно воду, и дал десантнику. Тот одной рукой принял бутылку и, высосав все до конца, отдал мне.
   – Я за нее три сотни контрабандисту заплатил, – сказал он печально, проводив взглядом улетевшую в бойницу пустую бутылку.
   Я только и кивнул. Что еще тут скажешь? Десантник от боли сморщил лицо, но сказал, обиженно улыбаясь:
   – А ты весь наш запас упер.
   Я снова кивнул, удивляясь, как он еще может улыбаться с такой гримасой. Наверное, виски сказывалось. Крепкое пойло, но я в теперешнем состоянии пил его, не замечая этого.
   – Ты стрелял? – спросил он.
   – Я, – сознался я. Глупый вопрос. Кто еще мог по ним палить?
   Он только посмотрел на левое плечо и заметил:
   – Чему-то вас учат все-таки в навигации…
   Я, не в силах выйти из ступора, сказал:
   – Случайность. Прицел у СВИ сорвался.
   – Тогда мне не повезло, – кивнул он.
   Посидели. Инта принес еще бутылку, и мы ее тоже ушли. Хоть бы в одном глазу…
   – Подумать только, – заметил десантник, – шесть сотен выпил, а трезв до противности.
   Он сел, прислонившись к стене, и попросил:
   – Ты это… кончай меня.
   – Не понял? – помотал я головой.
   – Чего ты не понял? Говорю, кончай меня. Кому я без руки нужен? Я же не дурак. Это не регенерируемая потеря. А протез… В общем, не вариант.
   – Ты чего?! – тихо изумился я, чувствуя легкий шум в голове. – Сейчас я чуть приду в себя и потащу тебя до капсулы. Поставлю на автопилот, и дуй домой.
   – Ты не понял. Как там тебя… Виктор? Я без руки никому не нужен. Когда на Землю вернусь, мне уже сто сорок стукнет. Я не из высших сословий. Максимум – это пенсия, которую я неделю пропивать буду, а в сто восемьдесят – дом престарелых на государственном обеспечении. Где я буду вспоминать об Омелле и восстании на Прометее.
   – У тебя семья… – сморозил я глупость.
   – Какая семья? Откуда у десантника семья? Короче, не клюй мне мозги и давай тащи свою СВИ. Только в голову, – с усмешкой попросил он, указывая на висок.
   Я поднялся и вышел. Вслед за мной вышел Инта. В коридоре он обратился ко мне:
   – Прот, я сказал, чтобы тела других боевых зверей перенесли в замок и раздели. Их броню я сложил в этом… арсенале, – вспомнил он слово, которым я обозвал подвальное помещение с оружием.
   – Хорошо, Инта. Спасибо… – рассеянно поблагодарил я.
   – За что? – удивился тот.
   – Да это я так… – отмахиваясь от назойливого парня, ответил я.
   – Вождь… Прот… – неуверенно обратился Инта.
   – Что? – спросил я на ходу, даже не оборачиваясь и чувствуя нарастающее раздражение.
   – Он хочет, чтобы ты его убил? Да?
   Откуда ты, мальчик, такой догадливый, подумал я, но вслух ничего не сказал.
   Мы спустились в арсенал, и я взял ручной излучатель. Проверил готовность батареи и уже хотел подниматься обратно, но в этот момент случилось невероятное. Инта встал на проходе и не давал мне пройти.
   – Он хочет смерти? – повторил он свой вопрос.
   Я холодно посмотрел на него. А не пристрелить ли и Инту заодно? Помажем нового вождя на царствие… хотя бы того, кому я нож свой отдал.
   – Да, – сказал я, отказавшись от идеи дворцового переворота силами божественного возмездия.
   – Он сильный воин, – возмутился, не обращая внимания на мое состояние, Инта. Он так и не отошел с прохода. Я снял излучатель с предохранителя. Любой мальчишка Земли или колонии уже в штаны наделал бы, а этот сопляк, сын вождя, не знал, что такое предохранитель, стоял со страхом в глазах и сдерживал меня.
   – И что? – спросил я.
   – Он будет жить! Ты же его вылечил, – воскликнул он.
   – Он не хочет жить. И на его месте я тоже не хотел бы.
   – Он не сможет кормить семью? – спросил Инта, что-то крутя в своей молодой, но такой бестолковой башке.
   – У него нет семьи, – сказал я жестко.
   – Тогда это вообще нельзя. Раз у него нет детей, он может не попасть в долины Рога. Он уйдет к звездам.
   – Да он оттуда пришел! – рявкнул я, не выдержав.
   – Я так и понял. В сказках рассказывают, что злые боги посылают боевых зверей против людей…
   – Ты мне надоел, – честно сказал я.
   – Убей и меня, Великий Прот, – сказал он, опуская голову.
   Я что-то перестаю понимать окружающих, когда они начинают вот так себя вести. Я заставил его объяснить, в чем дело.
   – Мой отец… Ему на охоте Чешуйчатый оторвал руку. Правую. Это страшно для мужчины. Но не для сильного воина. Мой отец еще восемь лет был вождем, научившись левой бросать копье дальше, чем когда-то бросал правой.
   – Для боевого зверя это слабое утешение, – хмыкнул я.
   – Он многое умеет, – сказал Инта.
   – И что?
   – Он научит меня. Я научу остальных. Если бы мой отец ушел тогда, когда захотел первый раз, сразу после той неудачной охоты, разве был бы я охотником? Разве научил бы он меня быть вождем?
   Я задумался.
   – Пошли, – сказал я, и только тогда он пропустил меня вперед.
   Десантник курил, выпуская дым в потолок. Увидев, что тот делает, Инта и впрямь на всю оставшуюся жизнь решил, что десантник – это демон, извергающий дым душ, сожженных в пламени солнца. Он замер на пороге, принюхиваясь к резкому запаху, а я прошел в комнату и просто сел на пол рядом с десантником. В руках я держал излучатель и, крутя взад-вперед колесико настройки мощности, все еще не решался ни на что. Он вопросительно посмотрел на меня, но я всем своим видом показывал, что я еще не решил его участи.
   – Не томи, – попросил он.
   Я не к месту пожал плечами и спросил:
   – Как звать-то?
   – Игорь. Оверкин.
   – Я Виктор Тимофеев.
   – Да знаю я, из-за кого этот весь сыр-бор.
   Я разозлился. Это со мной бывает. Я не ангел, но и чужих заслуг мне не добавляйте.
   – Знаешь, из-за кого? Ты знаешь, из-за кого все это началось?
   – Ага. Из-за тебя. Из-за Виктора Тимофеева. Через несколько дней я бы получил приказ на твою ликвидацию. Ну, не я, так другой. Так что ты не намного переживешь меня. Встретимся в аду – уголечками поделимся… – улыбнулся он.
   – Ты знаешь, из-за кого? – снова жестко спросил я.
   Он недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил: