Емцев Михаил. Клочья тьмы на игле времени

   Вольдемар всколыхнулся до первозданной и восприимчивой глубины. Где-то он видел уже этого удивительного человека. Может быть, даже хорошо знал его в той смутной жизни, которую тщетно силился вспомнить. Он чувствовал к незнакомому неизъяснимую симпатию, пронизанную холодной струей страха, почти мистического ужаса. Его сразу же потянуло к непостоянству этой змеиной улыбки. Отшатнуло и насторожило неприкрытое коварство ее.
   Человек присел у его изголовья. Наполнил высокий венецианский бокал мутноватым питьем из узкогорлого черного кувшина. Молча протянул бокал больному и, ласково зажмурившись, кивнул.
   Вольдемар выпил это горькое, чуть вяжущее снадобье. Обессилев, упал на подушки. Отер холодный пот со лба. Он хорошо знал вкус и запах многих лекарств и ядов. Мутноватое питье это показалось ему похожим на зловредное, опьяняющее зелье daturabelladonna. И действие, которое не замедлило сказаться, было удивительным. Он потерял вдруг способность двигаться. Окаменел. Превратился в соляной столб. Потом умерли звуки и воцарилась вдруг тишина. Дымный утренний свет тоже как будто бы замер. Казалось, остановилось даже время. Но бронзовый маятник огромных настенных часов все еще качался и качался, но только беззвучно. И не отбрасывал никакой тени.
   Смуглый человек говорил. Его темные губы чарующе извивались. И странно, глухой рассказ этот сам собой оживал в голове кавалера де Мирабо.
   Припомнилось все. Как ослепительные солнечные копья дырявили курчавую листву дубов и билась привязанная к черной ветке лошадь над мертвым великаном, все еще сжимавшим в руках кинжал и шпагу...
   А было то заговором, преступным и подлым. Направленным против него, ученейшего кавалера де Мирабо, и против его короля Генриха III, и против его страны, прекрасной Франции. В краю влажных туманов, дышащих цветочной пыльцой, созрел этот давний заговор. Над каналами и над польдерами, над стогами душистого сена и мокрыми лугами носились невидимые облака злых мыслей. Подул холодный ветер с моря. Облака потемнели и сгустились, ледяным дождем упали в темную ночь на вогнутые гребни крыш. Просочились в дома, вошли в покинутые блуждающими душами тела людей. Так созрел этот гнусный, финансируемый испанским золотом заговор Христиана Розенкрейцера первого магистра тайного ордена Розы и Креста.
   Темное узкое лицо человека заколыхалось, как сморщенное внезапным ветерком отражение в воде. Погасли раскаленные неподвижные зрачки. Он весь побледнел и рассеялся в воздухе. На его месте сидел прекрасный юноша. Облик его был еще более темен, а глаза, зеленые и всепроникающие, светились такой безысходной тоской и такой неземной добротой, что хотелось рыдать и биться головой о стену.
   - Не пугайся, - тихо и нежно сказал юноша, и говорил он молчаливым языком мыслей, потому что Мирабо утратил способность слышать. - Лежи и набирайся сил. Мое имя Каин, и я люблю людей. Они бегут от меня, проклинают, но я люблю их. Руки мои почернели от труда и борьбы, лицо закоптилось от огня, который я раздуваю в моем горне. Я дровосек и ученый, такой же алхимик, как и ты. У меня лишь одна вина, лишь одно несчастье. С детства я ненавидел ханжество и ложь, меня бесили лицемерие и тупость. Я жалел глупую мать свою, презирал тупоумного брата, которого случайно, совершенно случайно, однажды убил. Тот, кто считался моим отцом, никогда не был мне близок. Но я часто жалел его, покорного, ограниченного и очень незлобивого. Может быть, потому и люблю я людей, что нахожу в них черты отца. Ведь все вы - его дети.
   - Почему же он не отец тебе? Ведь ты Каин, сын Адама и Евы, - хотел спросить Вольдемар печального юношу, но лишь беззвучно пошевелил губами.
   - Нет, Адам не отец мне, - так же, не произнося слов, ответил юноша с закопченным в неземном огне лицом. - Библия, которую вы считаете священной книгой, написана простыми смертными, а люди никогда не знают всей правды. Бедный Адам не отец мне. Ева родила меня от самого Люцифера! Лучезарного и сверкающего.
   - Ты сын князя тьмы? Врага рода человеческого?
   - Не говори так! - закопченное и печальное лицо юноши сделалось еще печальней, и тяжелая слеза упала на руку Вольдемара. Наружную сторону ладони обожгло, как будто на нее пролился расплавленный металл. Вольдемар задрожал, и острая пронзительная жалость перехватила его горло.
   - Люцифер не враг людям, - с неизъяснимой тоской сказал Каин. Адонаи и незадачливый сын его оклеветали Люцифера. Он мятежный и свободолюбивый, независимый, прекрасный и гордый. Попы и святоши разнесли по свету клевету на черных крыльях своих сутан. Но даже они не в силах долго скрывать правду. Возьми сочинения вашего Дионисия Ареопагита "Иерархии небесных сил", где он подчиняет небесное воинство глупейшей архибюрократической табели о рангах, приписывая ангелам чины, всевозможные Престолы, Господства и Власти. Даже этот скучный и тупой чиновник церкви вынужден признать, что так называемые демоны на самом деле ангелы, отпавшие от бога. И это так! Люцифер и светозарные сподвижники его Бафомет, Астарот, Велиал, Бегемот, Асмодей и другие славные юноши - цвет ангельского сословия - восстали против мелочного и мстительного Адонаи.
   - Восстали против бога! - ужаснулся Вольдемар.
   - Против Адонаи, - уточнил Каин. - А это не одно и то же. Адонаи лишь проявление многоликой и непознаваемой сущности Неизреченного... Так вот... Они восстали против Адонаи, но заговор был раскрыт. Мятеж провалился из-за никудышной конспирации. Мой брат по матери Авель - этот завистливый и вероломный ублюдок - подслушал планы заговорщиков и донес обо всем Адонаи. Поэтому я и убил его, хотя, повторяю, вышло это совершенно случайно.
   - Но ведь все, о чем вы рассказываете, должно было происходить задолго до вашего рождения и до рождения Адама... - робко перебил своей мыслью Вольдемар могучий мысленный поток Каина.
   - Что можешь ты знать о времени? - с некоторым раздражением вздохнул грустный красавец. - Структура времени сложна и противоречива. Вспомни хотя бы, что говорил о времени так называемый Блаженный Августин. "Я отлично представляю себе, что такое время, пока не просят объяснить, что это такое, и совершенно перестаю понимать, как только пытаюсь объяснить". Вот как обстоит дело со временем. И не надо удивляться тому, что я принимал участие в событиях, происходивших еще до рождения моей матери. Она, как ты знаешь, создана из Адамова ребра, поэтому номинальный отец мой все же близок мне по плоти. Но я, собственно, о другом, о том, что такое "до" и "после". Понятия эти весьма относительны. Суть в том, что время тесно сплетено с пространством. Пространство-время является некоторым четырехмерным континуумом, многообразием, описываемым формулой...
   (Запись в лабораторной тетради: экстремальная суперпозиция. Недопустимый хроноклазм. Необходимо стереть.)
   Лицо Каина внезапно вспыхнуло. Зеленые глаза испустили снопы энергии, и, лучась и отступая, он превратился в свет. У изголовья кровати сидел прежний, очень знакомый незнакомец. Он потирал тыльной стороной ладони лоб, как будто пытался прогнать головную боль или никак не мог припомнить что-то необыкновенно важное.
   - Вы не помните, что я вам только что говорил о времени? - с надеждой спросил он Вольдемара.
   В ушах того хлопнули какие-то пробки, и он опять обрел способность слышать.
   - Вы? - Вольдемар попытался подняться. - Здесь только что был Ка... он вдруг поперхнулся.
   - Кто был?
   - Совсем другой... человек.
   - Это вам привиделось. Я дал исцеляющее снадобье. Оно опьяняет и задурманивает голову. Все это время я следил за вашим пульсом и рассуждал сам с собой.
   - Но я помню все, что вы говорили!
   - Ничего удивительного. В состоянии полусна мозг отлично усваивает постороннюю информацию. Это знали еще пифагорейцы и жрецы Мелитты... Так о чем я говорил?
   - О... сложной структуре времени и о том, как понимал ее Блаженный Августин.
   - Вот, вот! - гибкий и нервный человек вскочил со своего стула и заметался по комнате.
   - Что дальше?
   - Больше вы ничего не говорили.
   - Не может этого быть! Мне показалось, что я постиг вдруг внутреннюю сущность времени! Но сознание тут же заволокло, что-то ярко мелькнуло, и... я все забыл... Так вы не помните, что я сказал еще о времени?
   - Н-нет.
   - Так... Очевидно, я сам задремал над вами, и мне лишь что-то приснилось. Так тоже бывает... Очень жаль.
   - А то, что вы рассказали мне о дуэли, розенкрейцерах, заговоре, правда? Вы на самом деле рассказывали об этом?
   - Да. Вглядитесь внутрь себя и сами попробуйте ответить, правда ли это. - В голосе смуглого человека звучало абсолютное знание. И глаза его смотрели жгуче и прямо, не мигая.
   - Не понимаю, почему, - слабо и покорно улыбнулся Вольдемар, - но я верю. Может, все лишь приснилось мне, но я верю!
   - Нет, не приснилось, - тихо сказал смуглый черноглазый человек. Так оно и было. Вы скоро поправитесь, кавалер.
   - Не знаю, как благодарить вас. Вы дважды спасли мою жизнь. В Венсенском лесу и здесь, - он вяло пошевелил руками. - Я, наверное, был очень плох.
   - Да. Шпага прошла рядом с печенью. Еле удалось вас выходить. Горячка началась на другой же день. Семь дней вы были в полном беспамятстве. Даже Амбруаз Паре не смог бы вам помочь. Но теперь все позади. Рана в плече пустяк.
   - Вы очень добры, сударь! Не знаю вашего имени, но молю за вас господа.
   - Мое имя заставит вас изменить сложившееся обо мне впечатление. Вы еще станете проклинать меня. Но я привык к этому. Люди всегда воздают злом за добро и платят за услугу клеветой.
   - Никогда! - с горячностью воскликнул Вольдемар. - Никогда и никто не заставит меня забыть добро! Да будет на вас благословение господне, сударь, кем бы вы ни оказались.
   - Я Рэне - парфюмер ее величества королевы-матери, - печально сказал незнакомец и опустил голову.
   - Так это вы...
   - Отравил Жанну д'Альбре и дочь ее, хотели вы сказать? Да, сударь, это сделал я. - Багровый румянец тяжело разлился под смуглой кожей Рэне. Ну что ж, прокляните меня!
   - Не мне быть вашим судьей, мэтр Рэне. И что бы ни случилось, я всегда буду считать себя вашим должником.
   - И это справедливо, сударь! Как справедливо то, что я избавил королеву Наварры и юную принцессу от жестоких мучений. Но это не моя тайна, и я не смею касаться ее. Но, может быть, вы случайно слышали, что я спас сына Жанны?
   - Наваррского короля? Беарнца?
   - Да! Надежду молодой Франции и ее грядущего повелителя.
   - Поистине действия ваши, мэтр, не поддаются осмыслению. Они противоречивы и непонятны.
   - Это так, - тяжело вздохнул Рэне. - Но есть высшая мудрость, в глазах которой и запутанный лабиринт выглядит прямой дорогой. Я служу высокому и всемогущему господину, который правит миром во имя счастья людей. Он не карает и не мстит, у него всепрощающее сердце. Но он чужд лицемерия и готов пожертвовать одним ради жизни других. Бросают же потерпевшие крушение моряки роковой жребий! Это жестоко, но разумно. Вы еще не можете увидеть скрытую истину, она непостижима пока для вас. Но настанет день, и вы будете читать в моей душе, как в открытой книге. Мои мысли станут вашими, и то, что я не смею высказать словами, вы узнаете из моих глаз... Пока же побеседуем о чем-нибудь ином. Сколько лет вам, господин де Мирабо?
   - Без малого двадцать два.
   - Счастливое число! У нас 11 считается священным числом. А 22 священно стократ.
   - Объяснитесь, прошу вас, - сказал Вольдемар, смутно угадывая истину, но не желая принять ее.
   - Вы знакомы с кабалой, сударь?
   - Я занимаюсь алхимией и потому интересуюсь тайными науками. И хотя мне удалось изучить греческий, латынь, еврейский и арабский, я не считаю себя опытным кабалистом.
   - Опытным кабалистом! - Рэне возвел руки к небу. - Да их больше не осталось, сударь! Последним был Лев ибн Бецалель, создавший знаменитого Голема. А кто теперь владеет великим искусством кабалы? Скрытый смысл ее утерян и тайны забыты. Кто может у нас проникнуть в потайную ткань священных книг Сефер Ецира и Зехер? "Горе человеку, - говорит книга Зехер, - который в законе не видит ничего другого, кроме простых рассказов и обыкновенных слов! Если б он действительно не содержал ничего более, то мы могли бы и в настоящее время точно так же написать закон, столь же достойный удивления". Но, сударь, мы не можем этого сделать. Мы читаем слова, но смысл их либо темен, либо слишком прост для нас. А квинтэссенции внутреннего духа мы не постигаем. Задумывались ли вы, к примеру, над значением слова "кабала"?
   - Нет, мэтр Рэне. Не задумывался. Меня интересовала лишь суть внутренних превращений и гармонии миров. Лишь этого знания искал я в книге Зехер.
   - И нашли?
   - Нет. Впрочем, и в трудах столпов алхимии я не обрел этого знания. Я проштудировал "О природе вещей" Парацельса и попытался создать по его рецепту гомункулуса, но потерпел неудачу. Рецепт Парацельса невоспроизводим. Знание утекло между букв, как вода сквозь решето. Не помогли мне и Василий Валентин, и Альбрехт Больштедтский, прозванный Великим за свое магическое искусство, и Жан де Мен, и Гебер, и даже сам божественный Раймонд Луллий. Я попытался получить по рецепту Артефиуса красный камень и прожить, как и он, тысячу лет или научиться с помощью философского камня воскрешать мертвых, как это учит делать в "Золотом трактате" Лансиоро. Но увы... - Вольдемар развел руками и застонал от боли в плече.
   - Вам еще нельзя шевелиться. Повремените, пока подживут раны. Боюсь, что вы совершаете ошибку, не стараясь постигнуть скрытого смысла тайных наук. Агриппа говорил, что всякая наука коренится в магии.
   - Но в белой!
   - Белая, черная, какая, в сущности, разница? Просто вы не владеете приемами магии, и откровения ученых мужей остаются для вас темными. Возьмите хотя бы "Изумрудную таблицу" Гермеса Трисмегиста, которую обнаружил в одном из своих походов Александр Македонский, прозванный на Востоке Искандером Двурогим. В ней есть величайшие откровения. "То, что внизу, как то, что вверху, и то, что вверху, как то, что внизу, для того, чтобы совершить чудеса одного и того же. И подобно тому, как все предметы произошли из одного, по мысли одного, так все они произошли из этого вещества, путем его применения". Здесь вся алхимия! Это единство надлунного и подлунного миров, микрокосма и макрокосма. Тайна превращений металлов. Закон, по которому Неизреченный создал вселенную.
   - Говорят, что эти слова написаны каким-то монахом лет двести назад и на самом деле никакой "Изумрудной таблицы" не существует.
   - Я лично не верю в это. - Темные губы Рэне сжались в узкое лезвие. Конечно, часто приходится сталкиваться с фальсификацией. На что только не пускаются люди ради заработка! Но такие слова мог начертать лишь пророк. Вот почему я верю, что они действительно принадлежат Гермесу Триждывеличайшему, которого древние египтяне отождествляли с ибисоголовым богом мудрости Тотом.
   - Но никто еще не воспользовался этим ключом для получения философского камня.
   - Одного ключа мало, кавалер, нужно еще в совершенстве владеть приемами магии... Но мы слишком долго говорили. Это вас утомило. Поспите немного и набирайтесь сил.
   - Не уходите, мэтр. Всего минуту. Вы так и не объяснили мне, что значит слово "кабала" и почему число 22 священно.
   - И верно. Я отвлекся и забыл, с чего начал этот наш разговор.
   Вольдемар мельком глянул в немигающие, как мертвые лесные озера, карие глаза Рэне и понял, что тот ни о чем не забыл и никогда не забывает.
   - Вы поинтересовались, сколько мне лет, мэтр.
   - Теперь припомнил. 22... Кабала исходит еще от Моисея, который, как вы знаете, получил высшее жреческое посвящение в египетском храме и превзошел самых искусных египетских магов. Слово это пишется так: коф, бэт, ламэд. Буква коф означает еще и число 20, бэт - 2, а ламэд символизирует идею распространения могущества. Вот и получается: могущество двадцати двух. В арамейском алфавите 22 буквы. Это могущество букв, скрытого в них внутреннего смысла. Эту-то эзотерическую тайну мы и утратили. Мы читаем священные книги, но не можем их прочесть... А теперь отдыхайте. Завтра я опять навещу вас...
   ...Через неделю Вольдемар уже вставал с постели. Он подходил к окну, вдыхал влажный, пахнущий резедой воздух, следил за тем, как опускается солнце, слепящей каймой очерчивающее зубчатую линию крыш. Узкие, мрачные дома на Мосту менял были украшены съежившимися от безветрия флагами.
   Он смотрел на изогнутую стальную полосу Сены, на седые и аспидные крыши с пристальным любопытством человека, заметившего вдруг, что привычный, обыденный мир совершенно переменился. Уже нельзя было видеть просто солнце и просто воду, они стали символом неких текучих понятий, противоборство которых лежало в основе вещей. Тайная отрава змеиных губ Рэне уже вошла в кровь кавалера де Мирабо. Он перестал разделять теневые и светлые стороны мира. Линия терминатора исчезла. Добро и зло сочетались в некое единство и утратили специфические отличия. Оказалось, что зло столь же необходимо, как и добро, а ненависть и нетерпимость рождают широту взглядов и спасают любовь от слепоты.
   Все во вселенной зиждется на противоположении двух начал. Еще древние маги знали эту главнейшую тайну гармонии. Две колонны стояли у врат храма Соломона: колонна Иакин и колонна Бохас, два сплетенных урея украшали священный Кадуцей Гермеса, злое начало Ариман и доброе Ормузд боролись и никак не могли одолеть друг друга. И возвестивший о том пророк Зороастр узрел в той извечной борьбе источник обновления. Недаром книга Зехер изображает бога в виде старца, склонившегося над водой. Лик старца светел, а отражение - темное. И это тайна тайн, доступная лишь посвященным. Недаром в храмах Египта один из верховных жрецов, проходя мимо посвящаемого, тихо шептал ему: "Озирис есть черный бог". Слова эти страшные следовало крепко запомнить, но никогда не произносить. Озирис бог света и доброты, а пер-о, откуда пошло слово "фараон", воплощение этого убитого злым Сетхом и вечно бессмертного бога. И вот Озирис - черный бог! Добро и зло - две стороны непостижимой сути. И злые могущественные боги халдеев Молох, Бельфогор и Астарта вовсе не злы. Боги всегда стоят по ту сторону добра и зла. Они боги.
   Вольдемар не мог припомнить, когда Рэне рассказал об этом. Ему казалось, что он всегда думал так и всегда в нем было тайное знание. Правда, смутно помнилось, как он однажды проснулся словно от какого-то толчка и увидел у изголовья Рэне. Тот что-то бормотал тихо и вкрадчиво, и лунные тени метались на бронзовом лице его. Но виделось ли то на самом деле или только во сне, Вольдемар не знал, хотя чувствовал, что с каждым днем накапливается в голове неведомое знание и крепнет в сердце странная и пугающая вера. Он не мог сопротивляться ей, но и принять ее не хотел. Посему и не желал думать об этом, сопоставлять, анализировать, предпринимать какие-то действия. А знание меж тем росло и опасная вера крепла.
   Он стал посещать таинственную лабораторию парфюмера, изредка помогал ему в ученых занятиях, когда дело касалось таких тонких вещей, как многократная перегонка или фильтрование.
   В этот день Рэне ни разу не навестил его, и Вольдемар решил спуститься в уже знакомый ему подвал сам. Он закрыл створки окна, подкрепился хлебом и сыром, запил все это бокалом бургундского. Потом взял свечу и прошел к винтовой лестнице.
   Он застал парфюмера склонившимся над вспоротым брюхом большого белого барана. Вспененная кровь стекала по желобу в каменном полу. Сквозь круглое отверстие желоба просвечивала мутно-янтарная вода Сены. Рэне был в одной рубашке с засученными рукавами. И хотя руки его были обагрены бараньей кровью, на белом полотне нельзя было заметить ни малейшего пятнышка. Точным и быстрым движением Рэне отделил какой-то орган, стряхнул кровь и отбежал к светильнику.
   - Что вы делаете, дорогой мэтр? - спросил удивленный кавалер.
   - Гаруспиции. Гадание на внутренностях жертвенных животных. На манер древних римлян, - не оборачиваясь, ответил Рэне и поднес темно-лиловый комок к самым глазам. - Это для королевы-матери. Я сейчас закончу.
   Он бросил почку в отверстие и прошел к умывальнику. Тщательно намылил руки ароматичным мылом, которое обычно приготовлял сам, и попросил кавалера полить ему воды.
   - Здесь будут сейчас убирать, - сказал он, неторопливо вытирая каждый палец. - Подымемся лучше в библиотеку.
   - И это гадание дает что-нибудь? - спросил Вольдемар, устраиваясь в очень неудобном флорентийском кресле.
   - Не всегда, - Рэне взял очиненное перо и что-то записал в маленькую книжечку, которую носил на тонкой золотой цепочке. - Вряд ли смогу сказать завтра ее величеству что-нибудь определенное. Халдейские мудрецы советуют гадать на человеческом мозге. Но, сами понимаете, не так просто достать необходимый материал...
   "Мы имеем обширную коллекцию черепов почти всех рас и народов. Лишь черепов евреев наука имеет в своем распоряжении очень немного, и поэтому их исследование не может дать надежных результатов. Война в большевистской России дает нам теперь возможность устранить этот недостаток.
   Практическое проведение беспрепятственного получения и отбора черепного материала наиболее целесообразно осуществить в форме указания вермахту о немедленной передаче всех еврейско-большевистских комиссаров живьем полевой полиции. Полевая полиция, в свою очередь, получает специальное указание непрерывно сообщать определенному учреждению о наличии и местопребывании этих пленных евреев и как следует охранять их до прибытия специального уполномоченного. Уполномоченный по обеспечению материала (молодой врач из вермахта или же полевой полиции или студент-медик, снабженный личным автомобилем с шофером) должен произвести заранее установленную серию фотографических снимков и антропологических измерений и по возможности установить происхождение, дату рождения и другие личные данные.
   После произведенного затем умерщвления еврея, голова которого повреждаться не должна, он отделяет голову от туловища и посылает ее к месту назначения в специально для этой цели изготовленной и хорошо закрывающейся жестяной банке, наполненной консервирующей жидкостью. На основании изучения фотографий, размеров и прочих данных головы и, наконец, черепа там могут затем начаться сравнительные анатомические исследования, исследования расовой принадлежности, патологических явлений формы черепа, формы и объема мозга и многого другого.
   Наиболее подходящим местом для сохранения и изучения приобретенного таким образом черепного материала мог бы быть в соответствии со своим назначением и задачами новый Страсбургский имперский университет".
   (Запись в лабораторной тетради: из донесения ординатора-анатома Страсбургского университета, профессора доктора медицины Августа Хирта рейхсфюреру СС. Флюктуация.)
   1. "Если мы хотим создать нашу великую Германскую империю, провозглашал Гитлер, - мы должны прежде всего вытеснить и истребить славянские народы - русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов... Наша миссия заключается в том, чтобы подчинить другие народы. Германский народ призван дать миру новый класс господ".
   2. "Живут ли другие народы в благоденствии, или издыхают они от голода, интересует меня лишь в той мере, в какой они нужны как рабы для нашей культуры. В ином смысле это меня не интересует. Погибнут ли от изнурения при создании противотанкового рва 10 тысяч русских женщин или нет - интересует меня лишь в том отношении, готовы ли для Германии противотанковые рвы..."
   (Выступление Гиммлера перед руководителями СС 4 октября 1943 года.)
   3. "Войска имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства, без ограничения, также против женщин и детей, если это только способствует успеху".
   (Из совершенно секретной директивы верховного командования вермахта от 16 декабря 1942 года.)
   Речь, таким образом, шла о тотальном интернациональном геноциде. Геноцид этот носил ярко выраженный политический характер.
   4. "Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии. Это враг не только военный, но и политический, в смысле разрушительного влияния, на народы.
   Поэтому большевистский солдат потерял всякое право на обращение с ним как с честным солдатом, согласно Женевскому договору.
   Особые условия Восточного похода требуют беспощадных и энергичных действий при малейшем намеке на сопротивление, в особенности по отношению к большевистским активистам, политрукам и пр. ...
   Особые мероприятия должны быть свободны от бюрократических и административных влияний, и их нужно проводить с чувством ответственности и долга.
   Ранее всего нужно выявлять:
   1. Всех известных служащих государственного аппарата и партии. В особенности профессиональных революционеров.
   2. Сотрудников Коминтерна.
   3. Всех руководящих работников Коммунистической партии Советского Союза и родственных ей организаций, ЦК, областных и районных комитетов.
   4. Всех наркомов и их заместителей.
   5. Всех бывших политкомиссаров Красной Армии.
   6. Руководителей центральных и промежуточных инстанций государственных органов.
   7. Руководящих лиц хозяйственной отрасли.
   8. Советско-русских интеллигентов и евреев.
   9. Всех лиц, которые установлены как подстрекатели или фанатичные коммунисты.
   Экзекуции должны проводиться так, чтобы это не бросалось в глаза. Их нужно осуществлять в уединенных местах... Нужно заботиться о немедленном и аккуратном погребении трупов.