Энтони Пирс. Голем в оковах

   Наверху вновь зазвенел девичий смех:
   — Я распущу их для тебя. Именно так поднимается наверх матушка Сладость.
   В следующий миг к подножью башни упали шелковистые волокна. Гранди с удивлением прикоснулся к ним. Трудно было поверить, что это волосы Рапунцель. Башня достигала в высоту несколько сот футов, но коса размоталась до самой земли. Однако голем прекрасно понимал, что ему не взобраться на такую высоту: руки онемеют, и он разобьется о скалы. Если морская ведьма забирается в башню таким манером, то она на редкость крепкая старушенция.
   Зато для Храповика подъем не представлял проблемы. Он мигом ухватился за косу и принялся взбираться наверх с удивительной скоростью. Уже у самой вершины Гранди неожиданно подумал о том, что Рапунцель может испугаться Храповика. Ведь он не кто-нибудь, а подкроватное чудовище, смысл существования которого заключается в том, чтобы пугать юных особ.
   — Рапунцель, закрой глазки, и мы войдем, — попросил он.
   — Мне? Закрыть глазки? — удивленно переспросила Рапунцель. — Но зачем?
   Объяснить это было не так-то просто. И тут голем сообразил, что перед ним стоит и другая проблема. В башне светло, а значит, Храповик не может туда проникнуть.
   — Или погаси свет, — сказал голем, — он меня слепит.
   — А… — Свет тут же погас. Видимо, лампа находилась неподалеку.
   Храповик добрался до темного окошка и залез внутрь. Отсутствие света разрешило обе проблемы.
   Но теперь, когда они находились внутри, Рапунцель решила снова зажечь лампу.
   — Я поверну ее вниз, чтобы свет не резал тебе глаза, — резонно предложила она.
   — Погоди! — воскликнул Гранди. — Должен признаться, что я пришел не один. Со мной друг. Ему нельзя появляться на свету.
   — Твой друг? Кто он?
   — Он известен как.., ну, он из тех, которые живут под кроватью.
   — Под моей кроватью никто не живет.
   — Ну, вообще-то он живет под кроватью Айви, — как-то сбивчиво пояснил голем. — А сейчас он мой.., короче, я на нем приехал. Он может карабкаться по стенам лучше меня, потому что у него больше рук.
   — Под кроватью Айви?
   — Она ребенок, а у детей.., под кроватями кое-кто водится.
   — А, ты, наверно, имеешь в виду Храповика! — воскликнула Рапунцель. — Я вспомнила, она упоминала о нем.
   — Но он не может выходить на свет, да и кровать сюда не поднять, так что…
   — Так пусть забирается под мою кровать, — радостно предложила Рапунцель. — Мне всегда хотелось иметь подкроватное чудовище.
   — Даже и не знаю, — заколебался Гранди. — Я всегда думал, что он может жить только под кроватью Айви.
   — Глупости. Мы с Айви подруги, так что моя кровать вполне сгодится.
   В темноте обозначилось движение.
   — Эй, Храповик, — позвала девочка, — где ты? Давай, я покажу тебе свою кровать.
   — Не думаю, чтобы она мне подошла, — отозвался Храповик на чудовищном языке.
   — Пожалуйста, попробуй, — продолжала уговаривать Рапунцель. — Я буду так несчастна, если ты откажешься. — Голос ее и вправду начал звучать печально. — У меня никогда не было подкроватного чудовища, даже в гостях. Матушка Сладость никогда не допускала их в башню. Если ты не согласишься, я.., я не знаю, что сделаю.
   — Храп, лучше тебе попробовать, — промямлил Гранди, ощущая неловкость. Когда Рапунцель чувствовала себя счастливой, голос ее звучал по-настоящему счастливо, но когда ей казалось, что она несчастна.., это было ужасно.
   Храповик неохотно пересек темную комнату и нырнул под кровать Рапунцель. Затем раздался удивленный всхрап:
   — Э, вот так кроватка! Я вполне могу ее использовать. Пыль под ней наивысшего качества.
   — Прекрасно, — заявил Гранди. — В таком случае можно зажечь лампу. Под кроватью он в безопасности.
   Лампа загорелась в то же мгновение. Видимо, у Рапунцель имелись волшебные спички. Поначалу свет действительно ослепил голема, но вскоре он приспособился. И увидел Рапунцель.
   Сказать, что она прекрасна, значило не сказать ничего. Никогда в жизни Гранди не видел столь очаровательного создания. Это была не девочка, а девушка лет двадцати. Ее удивительные глаза постоянно меняли цвет в своих затененных зрачках, а ниспадавшие шелковистым водопадом волосы, почти черные на макушке, к кончикам кос становились белыми. На ней был наряд старинного обыкновенского фасона: юбка, корсаж и бархатные туфельки. Тяжелые косы удерживало на месте множество крепких гребней — Рапунцель как раз приводила прическу в порядок. Казалось удивительным, что голова девушки не клонится к полу под весом волос, но их невероятная длина волшебным образом уменьшалась по мере того, как их укладывали в прическу. Несомненно, магический талант Рапунцель заключался именно в ее волосах.
   — Ой, — воскликнула она, увидев Гранди, — я думала, ты больше!
   — Боюсь, я не успел тебя предупредить. Дело в том, что я голем.
   — Голем?
   — Несколько десятилетий назад меня сделали из щепок, тряпок и веревок, — пояснил он. — « Потом мне удалось стать живым, но мой рост не изменился.
   — Это очень хорошо, — неожиданно заявила девушка. — Мне так даже больше нравится.
   — Да ну? — изумился Гранди.
   — Разумеется. В таком росте есть свои преимущества… — В следующий миг девушка оказалась одного роста с големом.
   Гранди ошалел. Вместо обычной девушки перед ним стояло крохотное обворожительное существо, чуть пониже его. Рапунцель совершенно не изменилась, лишь уменьшилась во всех пропорциях.
   — Э.., как… — ошарашенно пролепетал голем.
   — Я смешанного происхождения, — пояснила Рапунцель, — среди моих предков были и люди, и эльфы. Все началось несколько веков назад, когда моя пра.., пра.., короче, моя в ..надцатом колене бабушка Колокольчик повстречалась с симпатичным варваром по имени Джордан. По отношению к нему она использовала приспособительную магию, и все их потомки получили способность изменять размер от эльфийского до человеческого и даже в несколько более широких пределах. Вот я, например, смогла подделаться под тебя, хотя ты меньше эльфа, а могла бы стать выше обычного человека. Некоторые мои предки вступали в браки с эльфами, некоторые с людьми, — в зависимости от вкусов, но наследственная магия сохранялась на протяжении поколений. Так что размер не имеет для меня значения, хотя обычно я сохраняю человеческий рост; ибо такова матушка Сладость. Кстати, будь я твоего роста, мои волосы не достали бы донизу… хотя тут я не уверена. Они постоянно растут, а я давно не распускала их, сделавшись маленькой.
   — Эльфесса Колокольчик, — повторил Гранди, кое-что припоминая. — Я знаю человека из тех времен по имени Джордан. Он говорил, что…
   — Ой, это наверняка он! — воскликнула Рапунцель, радостно всплеснув ладошками. — Мне всегда хотелось узнать, что стало с ним после того, как он покинул эльфийский вяз. Моя прародительница по женской линии никогда больше о нем не слышала, ведь он, как все варвары, был неисправимым бродягой.
   — Я могу рассказать тебе эту историю, — заявил Гранди с весьма довольным видом, потому что девушка ему очень и очень нравилась. — Однако прежде мне следует поведать тебе нечто более важное. Боюсь, тебе трудно будет это понять.
   — Не думаю, — весело возразила Рапунцель, — я понятливая.
   Она уселась рядом с Гранди — прямо на пол, мебель была слишком велика для обоих, — и у голема закружилась голова. Мало того, что Рапунцель во сто крат милее всех девиц, каких ему доводилось видеть, так она еще и относится к нему как к полноценной личности.
   — Как все-таки здорово иметь компанию, — промолвила она. — Ведь прежде у меня никогда не бывало гостей. Даже подкроватного чудовища. Матушка Сладость частенько отлучается, а оставаться одной так тоскливо. Одна радость — посылки от Айви, хотя мне нечего предложить ей взамен тех замечательных вещиц…
   — Замечательных? — удивился голем.
   Девушка подскочила. В движении она казалась еще прелестней.
   — Смотри, они у меня на столе.
   Рапунцель приняла человеческий рост и, подняв голема, бережно поставила его на стол. Пальцы ее были нежными, мягкими, и от них слегка пахло душистым маслом.
   — А сейчас держи меня за руку, — велела она, протягивая палец.
   Гранди взялся за палец, отметив безупречную форму гладкого ноготка, и неожиданно Рапунцель оказалась на столе рядом с ним. Она снова была маленькой и держала его за руку.
   — Понимаешь, — пояснила она, — мне трудно сделать это одной. Я должна находиться там, где изменилась, хотя бы частично. Конечно, я могу прыгнуть вниз и измениться в воздухе, но прыгать вверх как-то не слишком удобно. — Рапунцель лучисто улыбнулась. — Но если ты держишь меня за руку, то получается, будто я отчасти уже на столе, поэтому мне ничего не стоит оказаться там целиком.
   Она действительно находилась тут, рядом с Гранди, у которого просто не было слов. Рапунцель не просто очень и очень нравилась голему; казалось, одно ее присутствие придает его никчемному существованию смысл и значение.
   Он принялся разглядывать вещи, полученные девушкой в подарок от Айви. Это была всяческая чепуха: камушки, лепестки цветов, обрезки цветной бумаги, разноцветные стеклышки, обыкновенский пенни и тому подобное. Именно эти вещи Айви присылала в башню в обмен на каламбуры. Однако Рапунцель выглядела вполне довольной.
   — Я не уверен, что твои подарки стоят меньше того, что разложено здесь, — осторожно заметил Гранди.
   — Но ведь это вещи из реального мира! — радостно воскликнула Рапунцель. — Самые настоящие. А в обмен на них я посылаю всего лишь использованные каламбуры, которые ничего не стоят. Взгляни, сколько их свалено там в углу.
   Она сделала жест, и Гранди, проследив за ее рукой, увидел различные безделушки — бутылку с какой-то темной жидкостью, зеленую веточку, мяч, сформированный из ладоней и пальцев рук, а также собачку, шкура которой вздувалась и опадала пузыриками, издавая булькающие звуки.
   — Что это такое? — поинтересовался голем.
   — В бутылочке спотыкач. Вкуснятина, но я боюсь посылать ее Айви, — а то как бы ей не споткнуться. Веточка взята от вечнозеленого дерева, ежели что ею мазнуть, так оно позеленеет навечно. Кроме того, там лежит ручной мяч, а эта зверюшка…
   — Бульдог, — догадался Гранди.
   — Правильно. Так вот, все эти каламбуры практически не имеют отношения к действительности, тогда как каждая вещица, присланная мне Айви, — часть реального мира. О, как бы я хотела его увидеть!
   — Так в чем же дело? — промолвил Гранди, не в состоянии поверить, что все может разрешиться так просто. — Я могу взять тебя с собой.
   — Нет, мне нельзя уйти. — Девушка нахмурилась, и голему показалось, что в комнате сгустилась туча. — Я должна следить за фонарем.
   — За фонарем?
   — Ну конечно. Ведь башня — это маяк.
   Луч должен вращаться, высвечивая берег, чтобы морское чудовище не налетело на скалы.
   — Ax вот ты о чем! — воскликнул Гранди. — Но морское чудовище никогда не приближается к этой башне. Оно боится морской ведьмы.
   — Кого?
   — Морской ведьмы. Она…
   — А что значит слово «ведьма»?
   Смеется она над ним, что ли?
   — Это как раз то, что я собирался тебе рассказать и что, возможно, тебе не понравится.
   Может, нам лучше сначала присесть?
   — Ладно, — с готовностью согласилась Рапунцель. — Держись за мою руку.
   Гранди взял девушку за руку, и они встали на край стола. Затем она спрыгнула, увеличившись в воздухе до человеческого роста, и мягко приземлилась на пол. Голема, который так и держался за ее палец, девушка бережно усадила на кровать, уселась сама и снова стала маленькой.
   Теперь они опять сидели рядом, но не на полу а на мягком, удобном матрасе.
   Гранди испытывал чуть ли не благоговение по отношению к особе, которая с такой легкостью меняла размер без малейшего ущерба для своего очарования, однако голем заставил себя сосредоточиться на разговоре, тем более что он обещал быть нелегким.
   — Речь пойдет о женщине, которую ты называешь матушка Сладость, — сказал он. — Возможно, она не совсем та, за кого ты ее принимаешь.
   — Но я знаю ее всю жизнь! — воскликнула Рапунцель.
   — А как ты вообще попала сюда, в Башню из Слоновой Кости? — спросил голем, надеясь выяснить что-нибудь, способное помочь ему разоблачить ведьму.
   — Ну, сама-то я этого не помню, но, по рассказам, мои родители попали в затруднительное положение, и матушка Сладость вызвалась им помочь. Она согласилась взять на воспитание их младшую дочку — это как раз и была я. И мне не пристало жаловаться. Матушка Сладость всегда была добра и заботлива, хотя временами…
   Гранди понял, что его маневр не удался, и решил действовать напрямик.
   — Вне башни эта твоя матушка Сладость известна как морская ведьма, — заявил он. — Она захватывает женщин и.., использует их тела.
   — Ничего не понимаю. — Рапунцель нахмурилась.
   — Она… Ну как тебе объяснить? Занимает их тела. Делает их своими. Не знаю, что случается с душами.., первоначальных хозяек, но в их телах поселяется эта самая ведьма. И, вместо того чтобы стать старой каргой, она все время остается молодой и красивой. Когда очередное тело начинает стареть, ведьма готовит новое. Так она остается бессмертной, но не в своем теле.
   Рапунцель поежилась:
   — Не могу в это поверить.
   — Чего я и боялся, — признался Гранди. — Но если ты не поверишь мне, то будешь обречена на участь, худшую, чем смерть.
 
   — Но матушка Сладость всегда так заботилась обо мне.
   — И никогда не позволяла тебе отлучаться из башни.
   — Я же объяснила: свет.., чудовище…
   — А я объяснил, что оно и бивня сюда не кажет. Ежели и появится в здешних краях, то только чтобы выручить тебя. Оно знает морскую ведьму уже не одно столетие.
   Рапунцель покачала головой:
   — Ты показался мне таким симпатичным.
   Как же ты можешь говорить подобные гадости о матушке Сладость?
   Девушка отказывалась верить голему, и он не мог ее в этом винить. Рапунцель следовало убедить, но как? Во всяком случае, нажим здесь не годился.
   — Ладно, — сказал Гранди, — насколько я понимаю, она не может вселиться в чужое тело без разрешения настоящей хозяйки. Так что мне можешь не верить, но ее не пускай, и тогда будешь в безопасности. Ты ведь не хочешь, чтобы твое тело досталось кому-то другому?
   Рапунцель обворожительно пожала плечами:
   — Конечно же, нет. Но я просто не могу поверить, что матушка ведьма.., я хотела сказать, матушка Сладость способна на подобное злодейство. Она всегда была добра ко мне.
   — Поскольку морская Сладость.., я хотел сказать, морская ведьма нуждается в подходящем теле. Она готовит тебя для своих надобностей, не допуская даже намека на правду. Она знает, что ты переписываешься с Айви?
   — Конечно. Я боялась, что она рассердится, но, когда матушка Сладость узнала, что Айви еще дитя, она решила, что все в порядке. Правда, больше мне ни с кем переписываться не разрешали.
   А дети не очень-то много знают.
   — Вот именно! — воскликнул Гранди. — Ведьма хочет, чтобы ты ничего не знала о реальном мире. Пока не станет слишком поздно!
   И тут снаружи послышался голос:
   — Рапунцель, Рапунцель, распусти волосы!
   — О, она вернулась! — вскричала девушка, испуганно прикрыв рот ладошкой. — Она не должна тебя видеть!
   Гранди считал так же, но понимал, что угодил в западню. Пока ведьма внизу, ни ему, ни Храповику пути из башни нет.
 
 

Глава 8
МОРСКАЯ ВЕДЬМА

 
   — Рапунцель! — снова позвала ведьма, на сей раз настойчивее.
   — Я должна впустить ее! — воскликнула девушка, спрыгнув с кушетки и увеличившись.
   — Ни в коем случае! — вскричал Гранди. — Мы с ней враги!
   — Не знаю, что и делать… — Голос девушки звучал растерянно.
   — Делай что хочешь, только не впускай сюда это злобное создание.
   — Рапунцель! — снова позвала ведьма.
   — Нет, я просто не могу поверить всему, что ты тут наговорил про матушку Сладость, — заявила девушка, направляясь к окну.
   Гранди понял, что все его попытки разоблачить ведьму обречены на провал, — бездоказательным россказням девушка не поверит. Ему придется встретиться с колдуньей лицом к лицу.
   Подобная перспектива внушала страх, но другого выхода он не видел.
   — Ладно, впускай, — смирился с неизбежностью голем.
   Рапунцель вытащила гребни из прически, и ее волосы волной выпали из окна. Девушка встала потверже, а ведьма ухватилась за волосы.
   Они натянулись, но милая головка Рапунцель лишь слегка качнулась. Похоже, она не ощущала тяжести. Гранди понял, что такова особенность ее магии, — девушку не тяготили не только волосы, но и вес того, кто к ним прикасался. Рапунцель казалась существом, обладающим сразу двумя магическими талантами, но голем знал, что наследственные магические возможности талантами не считаются. С этой точки зрения способность менять рост нельзя было расценивать как талант. Касавшиеся магии правила иногда выглядели странными, но на поверку всегда оказывались разумными.
   Впрочем, сейчас было важнее понять, не сколько талантов у девицы, а как выпутаться из создавшегося положения. Что сказать ужасной морской ведьме?
   «Не трусь, — отчаянно твердил себе голем, — эта карга только и умеет, что вселяться в тела тех, кто ее впустит! Не трусь!»
   Но он трусил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться где-нибудь подальше. Если бы он только убрался из башни прежде, чем вернулась ведьма!
   Между тем ведьма поднялась наверх и влезла в окошко. Выглядела она устрашающе — в черном плаще, в черной шляпе со здоровенной острой стальной булавкой, в черных сапогах с высокими каблуками и в черных перчатках. И зловещая физиономия под стать одеянию. По правде сказать, лицо ведьмы не было отмечено особым уродством, — на картинке она, наверное, выглядела бы обычной старухой, — но жестокая природа колдуньи словно высвечивалась изнутри, сказываясь во всем облике. Рот казался созданным для того, чтобы извергать проклятия, нос — чтобы совать его в чужие дела, а глаза и уши — чтобы высматривать и подслушивать всевозможные гадости. Голему хватило одного взгляда, чтобы возненавидеть ведьму всем сердцем, но ненависть ничуть не уменьшила его страха.
   — Матушка Сладость! — воскликнула Рапунцель, обнимая ведьму. Гранди это возмутило, но протестовать он не осмелился.
   Старуха огляделась и сморщила нос.
   — Я чую чужака, — проскрежетала она, и взгляд ее злобных глаз устремился на Гранди.
   — У.., у меня гость, — робко пояснила Рапунцель.
   — Никакой это не гость, а противный никчемный голем.
   — Можно подумать, ты сама невесть какая красавица! — выпалил Гранди, прежде чем успел сообразить, что делает. Даже страх не помешал его острому языку отреагировать на оскорбление обычным манером.
   — Сейчас я от него отделаюсь! — воскликнула ведьма и, шагнув к чулану, вытащила оттуда помело.
   — А это еще зачем? — поинтересовался Гранди. — Часом не полетать ли собираешься?
   — Я собираюсь вымести тебя из башни! — рявкнула ведьма, замахиваясь метлой.
   — О нет! — испуганно вскричала Рапунцель.
   Гранди вдруг уразумел, что у него появилась возможность убедить девушку в своей правоте.
   Чем больше старая карга будет злобствовать, тем скорее она разоблачит себя.
   — Вымела бы лучше пыль из ушей, — насмешливо проговорил голем, ловко уворачиваясь от помела.
   — Да я тебя по полу размажу! — прорычала ведьма, обрушивая на него метлу.
   Гранди десятилетиями набирал опыт подобных стычек, и увернуться от удара было для него плевым делом. Но голем не отскочил, а лишь слегка отклонился в сторону, поэтому поначалу ведьма даже не заметила, что промазала. Маневр Гранди обманул не только старуху, но и Рапунцель.
   — Что ты делаешь! — воскликнула она. — Ты его убьешь!
   Гранди немедленно воспользовался ситуацией. Подскочив к девушке, он уцепился за ее юбку, взобрался ей на плечо и умоляюще проговорил в прелестное ушко:
   — Не дай ей меня убить.
   Ведьма, уверенная, что враг повержен, подняла помело и, с удивлением обнаружив исчезновение голема, застыла на месте.
   — Матушка Сладость! — В голосе Рапунцель звучали страх и удивление. — Что с тобой?
   Я никогда не видела тебя такой.
   Ведьма опустила помело и попыталась изобразить улыбку. Ей было не с руки разочаровывать Рапунцель, — а вдруг девица поймет, какова истинная природа «матушки Сладость», и откажется допустить ее в свое тело?
   Гранди понял, — теперь все зависит от того, кому поверит Рапунцель. Если он сумеет доказать свою правоту, девушку удастся спасти. В противном случае, всех ждет беда.
   — Я просто хотела вымести вон этого грызуна, — просюсюкала ведьма елейным голосом.
   — А ну-ка, спроси ее, почему она держит тебя тут, словно пленницу, — посоветовал Гранди.
   — Глупости, — возмутилась ведьма, прежде чем Рапунцель успела открыть рот, — никакая ты не пленница! Это твой дом, милочка.
   — Спроси, почему тебя никогда не выпускают из «твоего дома», — настаивал голем.
   — Но кто-то же должен следить за маяком! — быстро ответила ведьма. — Фонарь вращается механически, но возможны сбои, и тогда срочно требуется вмешательство. Ты, дорогуша, и сама это прекрасно знаешь, так что давай я вышвырну вон этого надоедливого клопа.
   — А ты, — продолжал подначивать Рапунцель голем, — спроси, почему бы ей самой не последить за маяком, покуда ты прогуливаешься.
   — Но ведь ты ничего не знаешь о внешнем мире, — сказала ведьма.
   — Как же так, матушка Сладость? — неожиданно вступила в разговор Рапунцель. — Ведь ты сама рассказывала мне о Ксанфе и говорила, будто мне ведомо очень многое, неужто это не правда?
   Морская ведьма замялась. Разумеется, она рассказывала девушке лишь то, что считала нужным, исходя из своих корыстных соображений, но признаться в этом сейчас старая карга не могла.
   — Говорила она тебе, что морское чудовище никогда не пользуется лучом маяка? — спросил Гранди девушку.
   — А вот и пользуется! — встряла старуха.
   — Да? А мне оно почему-то говорило совсем другое, — заметил Гранди.
   — Интересно, кто это слышал? Рапунцель, душенька, неужто ты веришь этому маленькому лжецу?
   Девушка колебалась. Она не знала, кому верить.
   Гранди понял, что словесная перепалка результата не даст. Надо заставить ведьму раскрыться, невзирая на связанный с этим риск. Но прежде следовало выработать тактику.
   — Ладно, — произнес голем, — может, я и ошибаюсь. Если я перестану говорить о тебе дурно, ты оставишь меня в покое?
   Ведьма задумалась; по ее злобному лицу можно было прочитать, что она прикидывает все за и против. Колдунья не знала, много ли голем успел наговорить девушке, и чему из услышанного Рапунцель поверила, но понимала, что присутствие в башне гостя опасно, а следовательно, его надо попытаться уничтожить при первой возможности.
   — Ну конечно, маленькое.., создание, — прошипела она, натянув на физиономию маску доброжелательности.
   — Вот и прекрасно. В таком случае я, с твоего позволения, переберусь на кровать, — сказал Гранди.
   Соскользнув с плеча Рапунцель, голем спустился вниз, подбежал к кровати и стал взбираться на нее по ножке. Никто не заметил, как он мимоходом шепнул Храповику:
   — Будь наготове.
   Удобно устроившись на матрасе, Гранди продолжил свою игру.
   — Не найдется ли у тебя чего-нибудь поесть, старая карга? — поинтересовался он весьма учтивым тоном.
   Ведьма напряглась. Как голем и подозревал, она не учила Рапунцель таким словечкам, как «карга». Девушка, по всей видимости, решила, что это очень вежливое обращение, а колдунья в сложившихся обстоятельствах не посмела выразить недовольство. Она улыбнулась, хотя казалось, что ее рот пришлось растягивать с помощью крючьев, и поспешила на кухню. Голем воспользовался ее отсутствием.
   — Матушка Сладость всегда говорит тебе правду? — спросил он Рапунцель.
   — Конечно, — заверила его девушка.
   — Значит, если она обманет тебя в одном, то…
   — А вот и еда! — прервала их беседу ведьма. Она воротилась из кухни с ломтем черствого хлеба величиной чуть ли не с самого Гранди.
   — Здорово, старая кляча, — улыбнулся голем. — Клади сюда. — И он указал место в ногах кровати.
   Однако ведьма направилась прямо к нему.
   — Уж я знаю, тебе это понравится, — проскрежетала она сквозь стиснутые зубы.
   — Примечай, Храп, — тихонько предупредил голем.
   Неожиданно ведьма выронила ломоть и схватила Гранди.
   — Ага, попался, крысеныш! — злобно закричала она.
   — Что ты собираешься делать, уродина? — громко воскликнул Гранди.
   — Свернуть твою тощую шею, что же еще?
   — Но ты ведь обещала оставить меня в покое!
   — А ты, болван, имел глупость мне поверить.
   — Выходит, ты нарушила свое слово! — вскричал Гранди с деланным изумлением.
   Рапунцель охнула. Ведьма оглянулась, замешкалась, но все же решила довести дело до конца.
   — Ничего, — пробормотала она себе под нос, — вот отделаюсь от голема и все улажу.
   Девчонка поверит мне, когда никто не будет сбивать ее с толку. — Костлявая рука сдавила Гранди шею.
   — Давай, Храп, — скомандовал голем.
   Из-под кровати высунулась здоровенная волосатая лапа и ухватила ведьму за лодыжку. Та истошно завопила и выронила голема. Снизу донесся разочарованный всхрап. Разочарование, разумеется, было связано с низким качеством ухваченной лодыжки.
   Гранди, готовый к такому повороту событий, вцепился в ведьмину руку и перебежал к ней на плечо. Пока колдунья размахивала руками, стараясь сохранить равновесие, он вытащил из ее шляпы примеченную прежде острую булавку.