Страница:
— Голубой Адепт и Голубая Леди! — сказал Стайл.
— Адепт!.. — Реакция единорога была похожа на реакцию раба на Протоне в преддверии состязания с Гражданином.
Они проследовали за ним в маленький павильон позади стадиона. Несколько человек, полулежа в креслах, находились здесь. Они не поднялись и не выказали никакой реакции на появление Стайла и Леди.
Теперь-то Стайл был хорошо знаком с нравами, царившими на Фазе, и понял, что отсутствие реакции на их появление было подчеркнутым выражением пренебрежения как к нему, так и к Леди. Но он не показал виду, что задет таким приемом. Он только хотел знать — почему?
Наконец, одна из сидевших в кресле — молодая женщина — поднялась и подошла к ним. Стайлу она смутно напомнила кого-то.
— Прибыл без маски, не переоделся, мой любимый, отчего? — сладко пропела она, протягивая Стайлу руку. В ее голосе он уловил подобие смешка.
— Желтая Колдунья? — воскликнул Стайл. — Что привело тебя сюда? Я думал…
— Ты думал, что у меня кончилось твое снадобье? — едко спросила Колдунья.
— Но я запомнил тебя с золотыми волосами, светлее, чем у Леди. Где же твои светло-желтые косы?
Вместо кос, о которых говорил Стайл, на голове желтой Колдуньи курчавилась короткая черная стрижка. Но что удивительного в том? Она могла сделать себе любую внешность, любую прическу на время, пока действует снадобье. Перемена внешности — это и был ее маскировочный костюм, и только желтое платье было приметой, ключом к разгадке ее личности.
Стайл подмигнул ей:
— Я думал, что единороги не захотят с тобой иметь дела!
— Нет, нет! Сейчас мирная передышка, как и положено на Унолимпике, — возразила Желтая Колдунья. — Конечно, тут знают, чем я иногда занимаюсь, но я не злоупотребляю своей силой. Никогда! Потому мне и не предъявляют счетов за прелые обиды. Нам, Адептам, редко выпадает случай пообщаться с миром, и не следует его упускать.
Стайл вспомнил, что Желтая Колдунья жила одиноко в своих Владениях. И больше всего она нуждалась в компании особей мужского пола. Конечно, она хочет и будет общаться, если только представится случай.
— Здесь, видимо, как в обители Оракула, запрещена вражда, антагонизм. Все же — спортивные состязания… А вон те, в креслах, это кто? Адепты?
— И их супруги! Я забыла, что ты не можешь их помнить! — Она ослепила Стайла бриллиантовой улыбкой и так наслаждалась своей молодостью, соблазнительностью форм, как только может наслаждаться старый оборотень. — Иди, иди сюда, мой сладкий! Я представлю тебя этим достопочтенным гостям!
Это был шанс познакомиться с Адептами, один из которых мог оказаться убийцей его прошлого "я". Это было неожиданной головокружительной удачей!
Желтая подвела его к женщине, которая полулежала в белом кресле, одетая в белое блестящее платье. Она была неопределенного возраста, довольно полной, дородной.
— Это Белый Адепт, — сказала Желтая Колдунья, бесцеремонно указывая на нее пальцем, потом перевела палец на Стайла и добавила: — А это Адепт из Голубого Замка.
Белая женщина подняла свои снежные ресницы. Глаза ее были нестареющие, вечны, как вечен падающий снег.
— Слухи о твоей кончине сильно преувеличены? — спросила Белая.
— Никаких преувеличений! — запротестовал Стайл. — Я ищу своего убийцу.
Белая вернула свои снежные тяжелые веки на место, а потом устремила взор на арену, где несколько единорогов тренировались перед игрой. Стайл вспомнил, что Белая хотела купить на рынке белого единорога. Желтая обещала ей поймать его, но он надеялся, что прекрасное существо не будет поймано и продано, как обычный скот.
Желтая Колдунья повела Стайла дальше.
— Представь себе, что твое появление здесь всех волнует гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд, — пробормотала она с угрюмым удовлетворением. — Уже ползут слухи, что ты один из сильных действующих Адептов, и у тебя есть причина для мести. Только будь уверен, что не ошибешься, когда надумаешь нанести удар.
— Я так и сделаю… — процедил Стайл сквозь зубы.
Теперь они подходили к мужчине, одетому в черное. Он без любопытства взглянул на Стайла, когда Желтая представляла их друг другу:
— Черный! Голубой!
— Мы раньше встречались, — сказал Стойл.
Черный с удивлением уставился на него.
— Что-то я не припоминаю.
— Месяц назад в твоих владениях, — пояснил Стайл.
Неужели прошло так мало времени? А ему показалось, что прошел целый век с тех пор, как он впервые вступил в мир Фазы и надел голубую мантию. Субъективный опыт Стайла сделал дни похожими на месяцы и годы. Даже его встреча с Черным Адептом казалась Стайлу до невозможности далекой. И все же Черный был таким же, все тем же. Черный Адепт был сделан из прямых линий.
Прямые линии — брови Черного Адепта сошлись у переносицы.
— Никто не осмелится вторгаться в мои пределы.
— Мы были у тебя с друзьями — оборотнем и единорогом.
Тот стал медленно припоминать.
— А, человек из Маленького Народца? Теперь вспоминаю… Я думал, ты уж умер… А почему в таком случае ты никак не проявляешь свою силу?
— Я пришел с миром, — нахмурился Стайл. Ему не нравился Черный Адепт, который взял его в плен, морил голодом и оставил умирать. И все же он не мог сказать, что это был тот убийца, которого он искал.
Черный по-настоящему не интересовался делами других Адептов, он был затворником. Удивительно, что он обеспокоился до такой степени, что прибыл на Унолимпик. И если он действительно умертвил бывшего хозяина Голубого Замка, то сейчас не смог бы остаться равнодушным, он выдал бы себя. И, наконец, Стайл знает, как колдует Черный. Он составляет заклинание и колдует с помощью линий, а не големов и амулетов.
— Ну, если ты с миром вторгнешься в мои Владения, я таким же образом отнесусь к тебе, — поклонился Черный Адепт.
— Я не могу представить себе обстоятельств, которые вынудили бы меня посетить твои владения или, например, владения Желтой, — сказал Стайл холодно.
— До тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится, мой сладкий, — прожурчала Желтая, — животное или какое-нибудь снадобье… Тогда ты сразу вспомнишь старую ведьму!
И она повела Стайла дальше.
— Этот народ действует мне на нервы, — пожаловалась Голубая Леди. — Никогда мой покойный господин не водил меня к ним.
— У твоего господина был прекрасный вкус! — крикнул вслед им Черный Адепт.
— Так, стало быть, этот Адепт — не твой господин? — спросила желтая Колдунья с враждебной хитростью. — Какие все же глупые эти крестьянки!
— Не смей называть Леди крестьянкой! — вскрикнул Стайл. Он почувствовал себя так, будто наступил на гнездо скорпионов.
Сотворенное с помощью снадобья девичье лицо Желтой Колдуньи превратилось в нечто такое, во что бы не могло превратиться женское лицо и за сотню лет.
— Я называю ее…
— Тем, кто она и есть! — быстро вмешалась Голубая Леди. — Во все времена мои предки пасли скот, обрабатывали землю, родились крестьянами, и я не стыжусь этого.
Желтая Колдунья смягчилась.
— Нет ничего зазорного в том, что кто-то ухаживает за животными. Да к тому же крестьянкой ты перестала быть с того момента, как вышла замуж за Адепта. Что касается меня, то я хочу забрать мою долю наследства.
Адепты, видимо, не привыкли оставлять что-либо добровольно.
— Долю? — встревожился Стайл. Он осознал, что вел себя именно как Адепт, но по-другому вести себя не мог. — Ты что, Желтая, хочешь одурачить Леди? Хочешь получить часть ее наследства?
— Моя доля значительно уменьшилась, — сказала Желтая. — У меня было хорошенькое приданое в свое время, но…
— Достаточно, — сказал Стайл. — Леди — вдова. Я только играю определенную роль, чтобы Голубые Владения остались на высоте, и, возможно, я отомщу тому, кто причинил Леди такое большое зло. Я не ее господин, это от меня не зависит.
— Странно, — пробормотала Желтая Колдунья, — он обладает силой, способной заколдовать Вожака единорогов, но не может околдовать леди, которая красотой превосходит всех смертных. Это ловкое умное превосходное существо принадлежит ему по праву закона о наследовании. По-моему, он — безумец.
— Возможно, именно по-твоему ты и права… — медленно выговорила Голубая Леди.
— Именно так! — подмигнула Желтая Колдунья.
Они подошли к Адепту в красной мантии.
— Красный! Голубой! — представила их друг другу желтая Колдунья.
Красный Адепт протянул Стайлу твердую сухую ладонь.
— Рад вас видеть. — Он улыбался. Казалось, он был одного со Стайлом возраста.
Желтая подвела Леди и Стайла к последней паре, сидящей в креслах.
— Зеленый и его супруга!
Зеленый Адепт был маленьким и толстым, под стать своей толстушке-жене. На обоих были зеленые одеяния, усыпанные крупными изумрудами.
Желтая Колдунья кивнула на Стайла:
— Голубой Адепт и Леди.
— Ух-ух! — лишь коротко выдохнул Зеленый Адепт. — А теперь давайте смотреть шоу.
Зеленая Леди оказала еще меньше внимания спутнице Стайла.
— Вот и все Адепты, которые будут присутствовать на этом зрелище. А на прошлых Унолимпиках я встречалась с Оранжевым, Пурпурным и Серым. Но нынче их не будет, уехали. Возможно, где-то есть еще Адепты, но я их не знаю. С этими же я познакомилась на других Унолимпиках.
— На других? — переспросил Стайл и тут же вспомнил, что оказал ему Жеребец.
Желтая Колдунья подтвердила:
— Да, существа всех видов проводят свои олимпийские игры. Состязаются между собой. Вампиры, снежные демоны, драконы. К названию племени прибавляется слово «олимпик». У вампиров — «Вамполимпик». Каково? Эти состязания — одно лучше другого. Представь себе Эльфолимпик. Эльфы соревнуются в изяществе и грации. Видел ли ты когда-нибудь нечто подобное по красоте, мой драгоценный?
— Я видел лишь танцы маленьких женщин-эльфов, — сказал Стайл.
Голубая Леди нахмурилась при этих его словах.
И вот началась официальная часть программы. Стайл и Голубая Леди уселись на свои места. Несколько жеребцов-единорогов тоже заняли зрительские места, им они были отведены заранее.
Один за другим на поле вышли единороги. Грациозные животные отбивали четкий ритм копытами под звуки своих музыкальных рогов. Это был впечатляющий выход. Спирали закрученных рогов отражали, как в зеркале, солнечный свет и были подняты под углом сорок пять градусов; густые приподнятые хвосты гордо развевались на ветру, копыта сверкали, как бриллианты.
Животные были всех мастей и оттенков: красные, оранжевые, золотые, желтые, белые, серые, голубые, в яблоках, черные, коричневые. Единороги с обычным лошадиным окрасом на состязания не допускались. Эти же были необыкновенных мастей, и все как один были прекрасны!
Голубая Леди нагнулась к Стайлу и показала рукой в противоположный угол. Поискав глазами, он увидел Нейсу, которая находилась на крайней линии, ближайшей к павильону.
— Жеребец даже не попытался спрятать ее в глубине… — пробормотал довольный Стайл.
Нейса была мельче своих сородичей — всего четырнадцать ладоней, и обычной лошадиной масти — предмет ее постоянного стыда. Но зато теперь она была кобылицей-единорогом, связанной Клятвой Верности с Адептом, а это значило немало среди ее сородичей. Благосклонность Адепта обеспечила ей почетное место в табуне, а теперь вот — впервые она была допущена к церемонии открытия и участия в олимпийских играх.
Неудовлетворенность и обида прошлых лет была утолена. Так много сделал Стайл для Нейсы, и так много сделала она сама для себя, когда решила помочь Адепту совершенствоваться в магии и позволить оседлать себя, что теперь наконец-то с нее был снят комплекс неполноценности.
Загремел величественный оркестр. Восемь единорогов-лидеров выдули победные ноты, восемь вымуштрованных сородичей, попроще, ответили плавной мелодией. Земля затрепетала под ритмичным выстукиванием копыт, мощная музыка сотрясла воздух. Ни один оркестр из музыкантов-людей не смог бы воспроизвести такие страстные и мощные звуки. Ничего подобного Стайл никогда не слышал.
Единороги парадным галопом приблизились к трибуне Адептов, и когда подошли совсем близко, резко под углом повернулись их рога для приветствия — тут на зрителей обвалом обрушилась тишина. Это внезапное прекращение всех звуков было более впечатляющим, чем если бы зазвучало фортиссимо. Единороги проследовали к другим трибунам. Музыка возобновилась.
Стайл со своего места обводил взглядом трибуны. Одна была битком набита оборотнями, другая летучими мышами, на третьей сидели эльфы, а еще на одной — рычащие рогатые демоны.
— Все прибыли на Унолимпик! — поразился Стайл.
— Среди этих всех есть и еще кое-кто, — загадочно сказала Желтая Колдунья. Стайл не был уверен, что понял скрытый смысл ее слов: то ли она этим хотела сказать, что «кое-кто» — человеческие: существа, и они — самый низший разряд обитателей Фазы, или лишь то, что люди сильно отличаются от всех других?
Церемония открытия подошла к концу. Начинались индивидуальные состязания, и тут помчались с трибун оборотни, полетели летучие мыши, наперегонки побежали демоны и эльфы.
— Что происходит? — удивился Стайл.
— Выбирают судей, — приподнявшись, ответила Желтая Колдунья.
— Судей?
— На Унолимпике судьями не могут быть единороги, они необъективны. Очень уж соперничают табуны. Так же и с существами другого вида: они все нуждаются в объективных судьях. А теперь, если ты не против, я займу свое судейское место.
— Судейское место?
— Я ведь тоже судья. Разве я тебе не говорила?
— Теперь я все понимаю… — пробормотал Стайл.
— Еще не все. Но когда ты проследишь, как будет судить Черный Адепт через два павильона отсюда, возможно, тогда приблизишься к пониманию кое-чего. — И она ушла.
Появились молодой демон и человек с головой ястреба. Эти присоединились к желтой Колдунье у фронтальной части павильона. Это была судейская команда для одной из секций Унолимпика.
Единороги — соискатели победы — рысью побежали на свои места, врассыпную пересекая поле. Они построились перед несколькими судейскими командами. Шестьдесят единорогов образовали линию перед трибуной Адептов, застыв в типичной лошадиной позе.
Здесь будут судить акробатику, а дальше — скоростной бег, прыжки в длину и высоту, танцы. Нейсе и ее брату Клипу предстояло испытать себя в парном танце на дальнем конце поля. К сожалению, Стайл не сможет увидеть, что будет там происходить. И он повернулся к легкоатлетам.
Двенадцать участников-самцов — не лидеров, не вожаков табуна, а ординарных жеребцов — приготовились к борьбе. Законы табуна не учитывают нужды неполноценных этих своих членов, им не разрешается спариваться с кобылами и их терпят в табуне постольку-поскольку. Но если табуну приходилось отражать наскоки врагов, место этих второстепенных жеребцов, Стайл знал, было на переднем крае, в самых горячих точках. Естественно, что они участвовали в Унолимпике. Это был чуть ли не единственный способ для них в мирное время получить признание. И Стайл понял, что эти различные олимпики представляли собой в магическом мире Фазы тот же самый род развлечения, тренировки, допинга и шанса для низших получить признание, высший статус, как это было на Протоне. Увы, это были параллельные системы…
Желтая Колдунья заняла свое судейское место.
— Лошадь, — сказала она единорогу, который находился слева от нее, — ты идешь под номером первым. Впредь, когда будут называть его, ты отвечай незамедлительно, иначе потеряешь право состязаться. Понятно?
Жеребец покорно наклонил свой закрученный рог. Желтая таким же образом оповестила всех шестьдесят участников.
— Мы — группа главных судей, — продолжала она. — Представляю всем Демона, Вселяющего Ужас. Он — старший в их логовище, уже участвовал в олимпиках, как судья прославился дьявольской строгостью; в молодости был победителем в соревнованиях на Демонолимпике.
Раздались вежливые аплодисменты, в основном аплодировали зрители-демоны, теснившиеся у края поля.
— А это, — говорила дальше Желтая, — Глинтай Хаукмен, победитель Аволимпика игроков прошлого года. Ему удалось весьма компетентно разобраться в шалостях и проделках единорогов.
Теперь аплодисментов было больше, исходили они от сородичей Глинтая Хаукмена.
— Что касается меня, то представлюсь: я желтый Адепт. В жизни-то я старая карга-старуха, дела которой известны каждому на Фазе. Осмелюсь злоупотребить величайшим терпением уважаемых зрителей, которые окружают меня. Как бы то ни было, я надеюсь, что мою квалификацию как судьи подтвердят, и я буду предельно объективна.
Наступила пауза, потом раздались жидкие хлопки. Леди посмотрела по сторонам, нахмурилась, тоже несколько раз хлопнула в ладоши. Супруга Зеленого Адепта присоединилась к ней. Сам Зеленый, за ним Стайл, а затем и все животные, пристыженные своим отношением к такому торжественному празднику, тоже зааплодировали. Все были в ужасе от Желтой Колдуньи, от ее коварства — заманивать, ловить и продавать животных в рабство, но здесь, на торжествах, демонстрировать свой антагонизм к судье было попросту глупо. К тому же желтая, действительно, могла судить объективно и беспристрастно.
И снова Стайл вспомнил Турнир на Протоне. Райфлмен отнесся к нему благосклонно, оказал милость, согласившись стать соперником-партнером раба по Игре. Благодаря Райфлмену к Стайлу отнеслись с должным уважением, как к равноправному участнику, несмотря на пропасть между рабами и гражданами. Здесь же на компромисс первой пошла Леди, признав аплодисментами судейство желтой. Стайл опять подумал о схожести двух разных миров и подивился этому.
— А теперь, единороги, займите свои места! — провозгласила желтая Колдунья, выдав удовольствие и удивление тем, что была встречена аплодисментами, лишь красным пятнышком на шее. — Встаньте на дыбы полукругом, мордами к зрителям. И никакой магии!
Единороги исполнили ее требование так эффектно и быстро, что Стайл понял — то была стандартная, обычная процедура. Во всех остальных секторах арены также появились живые полукружья.
— Единорог номер первый — в центр! — скомандовала Желтая, и рогатый жеребец, значившийся под этим номером, вышел на середину, повернувшись мордой к Адептам. Желтая объявила правила состязания: — Каждому из участников дается по две минуты на выступление. На совещание судьям отводится одна минута, затем объявляется результат. Аплодисменты — не долее тридцати секунд, свыше — только в судейскую паузу. Есть вопросы?
Вопросов у единорога не было.
— Номер первый! Начинай!
Единорог начал выступление. Это было великолепное животное серого и пурпурного цветов, с белыми ушами. Он скакал, крутился, делал различные па и постепенно подошел к одному из сложных упражнений — легкие щелчки в прыжках взад-вперед и мелодичное цоканье копытами. Финал был впечатляющим — он встал на дыбы, будто дикая лошадь.
— Время! — объявил судья-демон. Похоже, у него была особая способность чувствовать ход времени. Жеребец остановился, разгоряченный, из ноздрей его вырывалось пламя вместе с шумным дыханием. Он ожидал, когда объявят счет.
Трое судей посовещались. Стайл не мог слышать, о чем они говорят, и не знал систему подсчета очков на Унолимпике, но попытался выступление оценить. Ничего не вышло.
— Номер первый получил пятнадцать очков!
Раздались аплодисменты. Единороги вместо хлопанья в ладоши издавали короткие возгласы, били копытами. Все это не показалось Стайлу чем-то из ряда вон выходящим — весьма типично для такого вида состязаний. Естественно, Нейса победила бы в этом виде, но она даже не участвовала в нем.
— Номер второй! — провозгласила желтая, и следующий единорог вышел на арену. Он был гораздо крупнее и мускулистее первого, масть его была выразительнее: голубые полосы перемежались с интенсивно желтым. Шея была на удивление мощной.
— Начинай! — скомандовала Желтая, и единорог приступил к своему номеру.
Это выступление было острее. Он проделывал прыжки со щелчками вперед и назад, потом вошел в серию вращений телом, которые сопровождались одобрительными музыкальными нотами — их выдували из своих рогов болельщики. Он стоял а задних ногах и бил передними копытами. В финале он подпрыгнул вверх и вперед, перевернулся в воздухе и приземлился на рог, который вошел в грунт на три четверти. Единорог оставался на этой одной-единственной точке опоры до тех пор, пока не было объявлено: «Время!» Только тогда он позволил себе опуститься на ноги и выдернуть рог.
— Этот похож на победителя, — пробормотала Леди. — Нейса не сумела бы проделать такое.
— Что правда, то правда, — согласился Стайл. Он и не предполагал, что единороги способны держать свое туловище подобным образом.
Судьи посовещались.
— Двадцать шесть! — объявила желтая. И мощный всплеск аплодисментов раздался отовсюду; аплодисменты стихли только после того, как закончилось отведенное для них время — тридцать секунд. Это была несомненно высокая зрительская оценка.
Следующее выступление было несравнимо по сложности со вторым. Стайл приметил, что судьи руководствовались тридцатибалльной системой. Теперь его внимание привлекли команды единорогов, которых судили другие судейские группы. Направо проводились соревнования по бегу на скорость. Единороги скакали так быстро, что пламя вырывалось из их ноздрей. Они не потели, но вместо этого выдыхали огонь.
Направо шли состязания в прыжках, единороги прыгали в одинарном, двойном, тройном и четверном прыжках-комбинациях. Их гривы и хвосты взметались ввысь. И в этих состязаниях Нейса не участвовала. Ее команда была от Стайла в отдалении, а ему было скучно смотреть на выступления, где не было Нейсы, хотя Леди проявляла все больший интерес.
Примерно через час предварительные выступления были закончены. Единорогов, занявших первые четыре места, отобрали в отдельную группу. Они примут участие в четвертьфинале.
Теперь напротив трибуны Адептов состязались единороги-музыканты. Из спиралевидных рогов по очереди лилась необычайно приятная музыка. Один рог звучал как гобой, другой — как труба, третий — как скрипка, четвертый — как флейта. Рог-скрипка получила наибольшее количество очков, флейта и гобой — по двадцать два.
— Это мне не нравится, — призналась Желтая. — Они играют так похоже, что я не могу выбрать лучшего из двоих. Есть у вас другие суждения?
Демон и Хаукмен покачали головами. Они согласились, что флейта и гобой играли одинаково.
— Я давно не слышала флейты и не знаю, как она должна идеально звучать. У нас нет инструмента для сравнения, — продолжала сомневаться желтая.
И тут с места поднялась Леди с невинным видом.
— Если судьи позволят…
Желтая Колдунья повернулась к ней:
— Ну что ж, говори, Леди, если сможешь предложить что-то полезное.
— Мой господин Адепт весьма искусен в музыке, и у него как раз с собой прелестная флейта!
— О, я не собираюсь… — запротестовал Стайл.
Но Желтая уже улыбалась и с неким дружелюбным зловредством:
— Подумать только, Адепт готов мне сделать такую услугу!
Стайл попался.
— Что ты хочешь, чтобы я исполнил, Желтая?
— Ты слышал тему, которую исполнил рог-флейта? Если бы ты смог воспроизвести ее на своем инструменте, мы могли бы сравнить.
Стайл почувствовал себя неловко. Он не возражал против того, чтобы сыграть, зная, что возможности волшебной Платиновой Флейты, которая была с ним, безграничны, но он не хотел магии. Может, и без нее все обойдется? Он задолжал Желтой услугу, и это была, признаться, довольно скромная услуга…
Он собрал части флейты воедино, вышел на арену и сыграл заданную тему. Магический инструмент, встав на контроль, делал из него превосходного флейтиста. Флейта не играла сама по себе, она извлекала из Стайла все, на что способен талантливый музыкант. Звуки буквально медоточили. Образовалось слабое, едва приметное магическое облако.
Когда он заиграл, шум на трибунах смолк. Единороги замерли, устремив на него удивленные взгляды, а когда стих последний аккорд, арену окутала абсолютная неестественная тишина.
Трое судей тоже молчали с минуту, забыв о своих обязанностях. Адепты-зрители, казалось, примерзли к своим местам.
Наконец Желтая покачала головой.
— Ну знаете… Действительно, бывают флейты и флейты, — сказала она, — да это же Платиновая! Работы Темных эльфов… Королева всех флейт! Такой другой нигде нет. Судьбой отмечен тот, кому Маленький Народец вручил Флейту, будь он простой смертный или Адепт. Боюсь, кризис на Фазе приближается. После этой игры у меня нет сомнения: рог жеребца с нею никогда не сравнится!
Но двое других судей протестующе зашевелились:
— Сыграй-ка на гобое! — прогремел Демон.
— А и правда, — согласилась Желтая. — Спасибо тебе, Вселяющий Ужас. Ты прав. Мы должны сравнить игру на гобое. — И она повернулась к Стайлу. — Сыграй на гобое, Адепт!
— Да нет у меня гобоя! — запротестовал Стайл.
— Не притворяйся простачком, — сказала желтая ехидно. — Будто не знаешь, что за инструмент держишь в руках. Сыграй на гобое, говорю тебе!
В замешательстве Стайл взглянул на Флейту, но это уже был прекрасный платиновый гобой. Итак, магические превращения Флейты были бесконечны оружие для битвы с червяком, а теперь вот гобой для состязаний!
— Адепт!.. — Реакция единорога была похожа на реакцию раба на Протоне в преддверии состязания с Гражданином.
Они проследовали за ним в маленький павильон позади стадиона. Несколько человек, полулежа в креслах, находились здесь. Они не поднялись и не выказали никакой реакции на появление Стайла и Леди.
Теперь-то Стайл был хорошо знаком с нравами, царившими на Фазе, и понял, что отсутствие реакции на их появление было подчеркнутым выражением пренебрежения как к нему, так и к Леди. Но он не показал виду, что задет таким приемом. Он только хотел знать — почему?
Наконец, одна из сидевших в кресле — молодая женщина — поднялась и подошла к ним. Стайлу она смутно напомнила кого-то.
— Прибыл без маски, не переоделся, мой любимый, отчего? — сладко пропела она, протягивая Стайлу руку. В ее голосе он уловил подобие смешка.
— Желтая Колдунья? — воскликнул Стайл. — Что привело тебя сюда? Я думал…
— Ты думал, что у меня кончилось твое снадобье? — едко спросила Колдунья.
— Но я запомнил тебя с золотыми волосами, светлее, чем у Леди. Где же твои светло-желтые косы?
Вместо кос, о которых говорил Стайл, на голове желтой Колдуньи курчавилась короткая черная стрижка. Но что удивительного в том? Она могла сделать себе любую внешность, любую прическу на время, пока действует снадобье. Перемена внешности — это и был ее маскировочный костюм, и только желтое платье было приметой, ключом к разгадке ее личности.
Стайл подмигнул ей:
— Я думал, что единороги не захотят с тобой иметь дела!
— Нет, нет! Сейчас мирная передышка, как и положено на Унолимпике, — возразила Желтая Колдунья. — Конечно, тут знают, чем я иногда занимаюсь, но я не злоупотребляю своей силой. Никогда! Потому мне и не предъявляют счетов за прелые обиды. Нам, Адептам, редко выпадает случай пообщаться с миром, и не следует его упускать.
Стайл вспомнил, что Желтая Колдунья жила одиноко в своих Владениях. И больше всего она нуждалась в компании особей мужского пола. Конечно, она хочет и будет общаться, если только представится случай.
— Здесь, видимо, как в обители Оракула, запрещена вражда, антагонизм. Все же — спортивные состязания… А вон те, в креслах, это кто? Адепты?
— И их супруги! Я забыла, что ты не можешь их помнить! — Она ослепила Стайла бриллиантовой улыбкой и так наслаждалась своей молодостью, соблазнительностью форм, как только может наслаждаться старый оборотень. — Иди, иди сюда, мой сладкий! Я представлю тебя этим достопочтенным гостям!
Это был шанс познакомиться с Адептами, один из которых мог оказаться убийцей его прошлого "я". Это было неожиданной головокружительной удачей!
Желтая подвела его к женщине, которая полулежала в белом кресле, одетая в белое блестящее платье. Она была неопределенного возраста, довольно полной, дородной.
— Это Белый Адепт, — сказала Желтая Колдунья, бесцеремонно указывая на нее пальцем, потом перевела палец на Стайла и добавила: — А это Адепт из Голубого Замка.
Белая женщина подняла свои снежные ресницы. Глаза ее были нестареющие, вечны, как вечен падающий снег.
— Слухи о твоей кончине сильно преувеличены? — спросила Белая.
— Никаких преувеличений! — запротестовал Стайл. — Я ищу своего убийцу.
Белая вернула свои снежные тяжелые веки на место, а потом устремила взор на арену, где несколько единорогов тренировались перед игрой. Стайл вспомнил, что Белая хотела купить на рынке белого единорога. Желтая обещала ей поймать его, но он надеялся, что прекрасное существо не будет поймано и продано, как обычный скот.
Желтая Колдунья повела Стайла дальше.
— Представь себе, что твое появление здесь всех волнует гораздо больше, чем это кажется на первый взгляд, — пробормотала она с угрюмым удовлетворением. — Уже ползут слухи, что ты один из сильных действующих Адептов, и у тебя есть причина для мести. Только будь уверен, что не ошибешься, когда надумаешь нанести удар.
— Я так и сделаю… — процедил Стайл сквозь зубы.
Теперь они подходили к мужчине, одетому в черное. Он без любопытства взглянул на Стайла, когда Желтая представляла их друг другу:
— Черный! Голубой!
— Мы раньше встречались, — сказал Стойл.
Черный с удивлением уставился на него.
— Что-то я не припоминаю.
— Месяц назад в твоих владениях, — пояснил Стайл.
Неужели прошло так мало времени? А ему показалось, что прошел целый век с тех пор, как он впервые вступил в мир Фазы и надел голубую мантию. Субъективный опыт Стайла сделал дни похожими на месяцы и годы. Даже его встреча с Черным Адептом казалась Стайлу до невозможности далекой. И все же Черный был таким же, все тем же. Черный Адепт был сделан из прямых линий.
Прямые линии — брови Черного Адепта сошлись у переносицы.
— Никто не осмелится вторгаться в мои пределы.
— Мы были у тебя с друзьями — оборотнем и единорогом.
Тот стал медленно припоминать.
— А, человек из Маленького Народца? Теперь вспоминаю… Я думал, ты уж умер… А почему в таком случае ты никак не проявляешь свою силу?
— Я пришел с миром, — нахмурился Стайл. Ему не нравился Черный Адепт, который взял его в плен, морил голодом и оставил умирать. И все же он не мог сказать, что это был тот убийца, которого он искал.
Черный по-настоящему не интересовался делами других Адептов, он был затворником. Удивительно, что он обеспокоился до такой степени, что прибыл на Унолимпик. И если он действительно умертвил бывшего хозяина Голубого Замка, то сейчас не смог бы остаться равнодушным, он выдал бы себя. И, наконец, Стайл знает, как колдует Черный. Он составляет заклинание и колдует с помощью линий, а не големов и амулетов.
— Ну, если ты с миром вторгнешься в мои Владения, я таким же образом отнесусь к тебе, — поклонился Черный Адепт.
— Я не могу представить себе обстоятельств, которые вынудили бы меня посетить твои владения или, например, владения Желтой, — сказал Стайл холодно.
— До тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится, мой сладкий, — прожурчала Желтая, — животное или какое-нибудь снадобье… Тогда ты сразу вспомнишь старую ведьму!
И она повела Стайла дальше.
— Этот народ действует мне на нервы, — пожаловалась Голубая Леди. — Никогда мой покойный господин не водил меня к ним.
— У твоего господина был прекрасный вкус! — крикнул вслед им Черный Адепт.
— Так, стало быть, этот Адепт — не твой господин? — спросила желтая Колдунья с враждебной хитростью. — Какие все же глупые эти крестьянки!
— Не смей называть Леди крестьянкой! — вскрикнул Стайл. Он почувствовал себя так, будто наступил на гнездо скорпионов.
Сотворенное с помощью снадобья девичье лицо Желтой Колдуньи превратилось в нечто такое, во что бы не могло превратиться женское лицо и за сотню лет.
— Я называю ее…
— Тем, кто она и есть! — быстро вмешалась Голубая Леди. — Во все времена мои предки пасли скот, обрабатывали землю, родились крестьянами, и я не стыжусь этого.
Желтая Колдунья смягчилась.
— Нет ничего зазорного в том, что кто-то ухаживает за животными. Да к тому же крестьянкой ты перестала быть с того момента, как вышла замуж за Адепта. Что касается меня, то я хочу забрать мою долю наследства.
Адепты, видимо, не привыкли оставлять что-либо добровольно.
— Долю? — встревожился Стайл. Он осознал, что вел себя именно как Адепт, но по-другому вести себя не мог. — Ты что, Желтая, хочешь одурачить Леди? Хочешь получить часть ее наследства?
— Моя доля значительно уменьшилась, — сказала Желтая. — У меня было хорошенькое приданое в свое время, но…
— Достаточно, — сказал Стайл. — Леди — вдова. Я только играю определенную роль, чтобы Голубые Владения остались на высоте, и, возможно, я отомщу тому, кто причинил Леди такое большое зло. Я не ее господин, это от меня не зависит.
— Странно, — пробормотала Желтая Колдунья, — он обладает силой, способной заколдовать Вожака единорогов, но не может околдовать леди, которая красотой превосходит всех смертных. Это ловкое умное превосходное существо принадлежит ему по праву закона о наследовании. По-моему, он — безумец.
— Возможно, именно по-твоему ты и права… — медленно выговорила Голубая Леди.
— Именно так! — подмигнула Желтая Колдунья.
Они подошли к Адепту в красной мантии.
— Красный! Голубой! — представила их друг другу желтая Колдунья.
Красный Адепт протянул Стайлу твердую сухую ладонь.
— Рад вас видеть. — Он улыбался. Казалось, он был одного со Стайлом возраста.
Желтая подвела Леди и Стайла к последней паре, сидящей в креслах.
— Зеленый и его супруга!
Зеленый Адепт был маленьким и толстым, под стать своей толстушке-жене. На обоих были зеленые одеяния, усыпанные крупными изумрудами.
Желтая Колдунья кивнула на Стайла:
— Голубой Адепт и Леди.
— Ух-ух! — лишь коротко выдохнул Зеленый Адепт. — А теперь давайте смотреть шоу.
Зеленая Леди оказала еще меньше внимания спутнице Стайла.
— Вот и все Адепты, которые будут присутствовать на этом зрелище. А на прошлых Унолимпиках я встречалась с Оранжевым, Пурпурным и Серым. Но нынче их не будет, уехали. Возможно, где-то есть еще Адепты, но я их не знаю. С этими же я познакомилась на других Унолимпиках.
— На других? — переспросил Стайл и тут же вспомнил, что оказал ему Жеребец.
Желтая Колдунья подтвердила:
— Да, существа всех видов проводят свои олимпийские игры. Состязаются между собой. Вампиры, снежные демоны, драконы. К названию племени прибавляется слово «олимпик». У вампиров — «Вамполимпик». Каково? Эти состязания — одно лучше другого. Представь себе Эльфолимпик. Эльфы соревнуются в изяществе и грации. Видел ли ты когда-нибудь нечто подобное по красоте, мой драгоценный?
— Я видел лишь танцы маленьких женщин-эльфов, — сказал Стайл.
Голубая Леди нахмурилась при этих его словах.
И вот началась официальная часть программы. Стайл и Голубая Леди уселись на свои места. Несколько жеребцов-единорогов тоже заняли зрительские места, им они были отведены заранее.
Один за другим на поле вышли единороги. Грациозные животные отбивали четкий ритм копытами под звуки своих музыкальных рогов. Это был впечатляющий выход. Спирали закрученных рогов отражали, как в зеркале, солнечный свет и были подняты под углом сорок пять градусов; густые приподнятые хвосты гордо развевались на ветру, копыта сверкали, как бриллианты.
Животные были всех мастей и оттенков: красные, оранжевые, золотые, желтые, белые, серые, голубые, в яблоках, черные, коричневые. Единороги с обычным лошадиным окрасом на состязания не допускались. Эти же были необыкновенных мастей, и все как один были прекрасны!
Голубая Леди нагнулась к Стайлу и показала рукой в противоположный угол. Поискав глазами, он увидел Нейсу, которая находилась на крайней линии, ближайшей к павильону.
— Жеребец даже не попытался спрятать ее в глубине… — пробормотал довольный Стайл.
Нейса была мельче своих сородичей — всего четырнадцать ладоней, и обычной лошадиной масти — предмет ее постоянного стыда. Но зато теперь она была кобылицей-единорогом, связанной Клятвой Верности с Адептом, а это значило немало среди ее сородичей. Благосклонность Адепта обеспечила ей почетное место в табуне, а теперь вот — впервые она была допущена к церемонии открытия и участия в олимпийских играх.
Неудовлетворенность и обида прошлых лет была утолена. Так много сделал Стайл для Нейсы, и так много сделала она сама для себя, когда решила помочь Адепту совершенствоваться в магии и позволить оседлать себя, что теперь наконец-то с нее был снят комплекс неполноценности.
Загремел величественный оркестр. Восемь единорогов-лидеров выдули победные ноты, восемь вымуштрованных сородичей, попроще, ответили плавной мелодией. Земля затрепетала под ритмичным выстукиванием копыт, мощная музыка сотрясла воздух. Ни один оркестр из музыкантов-людей не смог бы воспроизвести такие страстные и мощные звуки. Ничего подобного Стайл никогда не слышал.
Единороги парадным галопом приблизились к трибуне Адептов, и когда подошли совсем близко, резко под углом повернулись их рога для приветствия — тут на зрителей обвалом обрушилась тишина. Это внезапное прекращение всех звуков было более впечатляющим, чем если бы зазвучало фортиссимо. Единороги проследовали к другим трибунам. Музыка возобновилась.
Стайл со своего места обводил взглядом трибуны. Одна была битком набита оборотнями, другая летучими мышами, на третьей сидели эльфы, а еще на одной — рычащие рогатые демоны.
— Все прибыли на Унолимпик! — поразился Стайл.
— Среди этих всех есть и еще кое-кто, — загадочно сказала Желтая Колдунья. Стайл не был уверен, что понял скрытый смысл ее слов: то ли она этим хотела сказать, что «кое-кто» — человеческие: существа, и они — самый низший разряд обитателей Фазы, или лишь то, что люди сильно отличаются от всех других?
Церемония открытия подошла к концу. Начинались индивидуальные состязания, и тут помчались с трибун оборотни, полетели летучие мыши, наперегонки побежали демоны и эльфы.
— Что происходит? — удивился Стайл.
— Выбирают судей, — приподнявшись, ответила Желтая Колдунья.
— Судей?
— На Унолимпике судьями не могут быть единороги, они необъективны. Очень уж соперничают табуны. Так же и с существами другого вида: они все нуждаются в объективных судьях. А теперь, если ты не против, я займу свое судейское место.
— Судейское место?
— Я ведь тоже судья. Разве я тебе не говорила?
— Теперь я все понимаю… — пробормотал Стайл.
— Еще не все. Но когда ты проследишь, как будет судить Черный Адепт через два павильона отсюда, возможно, тогда приблизишься к пониманию кое-чего. — И она ушла.
Появились молодой демон и человек с головой ястреба. Эти присоединились к желтой Колдунье у фронтальной части павильона. Это была судейская команда для одной из секций Унолимпика.
Единороги — соискатели победы — рысью побежали на свои места, врассыпную пересекая поле. Они построились перед несколькими судейскими командами. Шестьдесят единорогов образовали линию перед трибуной Адептов, застыв в типичной лошадиной позе.
Здесь будут судить акробатику, а дальше — скоростной бег, прыжки в длину и высоту, танцы. Нейсе и ее брату Клипу предстояло испытать себя в парном танце на дальнем конце поля. К сожалению, Стайл не сможет увидеть, что будет там происходить. И он повернулся к легкоатлетам.
Двенадцать участников-самцов — не лидеров, не вожаков табуна, а ординарных жеребцов — приготовились к борьбе. Законы табуна не учитывают нужды неполноценных этих своих членов, им не разрешается спариваться с кобылами и их терпят в табуне постольку-поскольку. Но если табуну приходилось отражать наскоки врагов, место этих второстепенных жеребцов, Стайл знал, было на переднем крае, в самых горячих точках. Естественно, что они участвовали в Унолимпике. Это был чуть ли не единственный способ для них в мирное время получить признание. И Стайл понял, что эти различные олимпики представляли собой в магическом мире Фазы тот же самый род развлечения, тренировки, допинга и шанса для низших получить признание, высший статус, как это было на Протоне. Увы, это были параллельные системы…
Желтая Колдунья заняла свое судейское место.
— Лошадь, — сказала она единорогу, который находился слева от нее, — ты идешь под номером первым. Впредь, когда будут называть его, ты отвечай незамедлительно, иначе потеряешь право состязаться. Понятно?
Жеребец покорно наклонил свой закрученный рог. Желтая таким же образом оповестила всех шестьдесят участников.
— Мы — группа главных судей, — продолжала она. — Представляю всем Демона, Вселяющего Ужас. Он — старший в их логовище, уже участвовал в олимпиках, как судья прославился дьявольской строгостью; в молодости был победителем в соревнованиях на Демонолимпике.
Раздались вежливые аплодисменты, в основном аплодировали зрители-демоны, теснившиеся у края поля.
— А это, — говорила дальше Желтая, — Глинтай Хаукмен, победитель Аволимпика игроков прошлого года. Ему удалось весьма компетентно разобраться в шалостях и проделках единорогов.
Теперь аплодисментов было больше, исходили они от сородичей Глинтая Хаукмена.
— Что касается меня, то представлюсь: я желтый Адепт. В жизни-то я старая карга-старуха, дела которой известны каждому на Фазе. Осмелюсь злоупотребить величайшим терпением уважаемых зрителей, которые окружают меня. Как бы то ни было, я надеюсь, что мою квалификацию как судьи подтвердят, и я буду предельно объективна.
Наступила пауза, потом раздались жидкие хлопки. Леди посмотрела по сторонам, нахмурилась, тоже несколько раз хлопнула в ладоши. Супруга Зеленого Адепта присоединилась к ней. Сам Зеленый, за ним Стайл, а затем и все животные, пристыженные своим отношением к такому торжественному празднику, тоже зааплодировали. Все были в ужасе от Желтой Колдуньи, от ее коварства — заманивать, ловить и продавать животных в рабство, но здесь, на торжествах, демонстрировать свой антагонизм к судье было попросту глупо. К тому же желтая, действительно, могла судить объективно и беспристрастно.
И снова Стайл вспомнил Турнир на Протоне. Райфлмен отнесся к нему благосклонно, оказал милость, согласившись стать соперником-партнером раба по Игре. Благодаря Райфлмену к Стайлу отнеслись с должным уважением, как к равноправному участнику, несмотря на пропасть между рабами и гражданами. Здесь же на компромисс первой пошла Леди, признав аплодисментами судейство желтой. Стайл опять подумал о схожести двух разных миров и подивился этому.
— А теперь, единороги, займите свои места! — провозгласила желтая Колдунья, выдав удовольствие и удивление тем, что была встречена аплодисментами, лишь красным пятнышком на шее. — Встаньте на дыбы полукругом, мордами к зрителям. И никакой магии!
Единороги исполнили ее требование так эффектно и быстро, что Стайл понял — то была стандартная, обычная процедура. Во всех остальных секторах арены также появились живые полукружья.
— Единорог номер первый — в центр! — скомандовала Желтая, и рогатый жеребец, значившийся под этим номером, вышел на середину, повернувшись мордой к Адептам. Желтая объявила правила состязания: — Каждому из участников дается по две минуты на выступление. На совещание судьям отводится одна минута, затем объявляется результат. Аплодисменты — не долее тридцати секунд, свыше — только в судейскую паузу. Есть вопросы?
Вопросов у единорога не было.
— Номер первый! Начинай!
Единорог начал выступление. Это было великолепное животное серого и пурпурного цветов, с белыми ушами. Он скакал, крутился, делал различные па и постепенно подошел к одному из сложных упражнений — легкие щелчки в прыжках взад-вперед и мелодичное цоканье копытами. Финал был впечатляющим — он встал на дыбы, будто дикая лошадь.
— Время! — объявил судья-демон. Похоже, у него была особая способность чувствовать ход времени. Жеребец остановился, разгоряченный, из ноздрей его вырывалось пламя вместе с шумным дыханием. Он ожидал, когда объявят счет.
Трое судей посовещались. Стайл не мог слышать, о чем они говорят, и не знал систему подсчета очков на Унолимпике, но попытался выступление оценить. Ничего не вышло.
— Номер первый получил пятнадцать очков!
Раздались аплодисменты. Единороги вместо хлопанья в ладоши издавали короткие возгласы, били копытами. Все это не показалось Стайлу чем-то из ряда вон выходящим — весьма типично для такого вида состязаний. Естественно, Нейса победила бы в этом виде, но она даже не участвовала в нем.
— Номер второй! — провозгласила желтая, и следующий единорог вышел на арену. Он был гораздо крупнее и мускулистее первого, масть его была выразительнее: голубые полосы перемежались с интенсивно желтым. Шея была на удивление мощной.
— Начинай! — скомандовала Желтая, и единорог приступил к своему номеру.
Это выступление было острее. Он проделывал прыжки со щелчками вперед и назад, потом вошел в серию вращений телом, которые сопровождались одобрительными музыкальными нотами — их выдували из своих рогов болельщики. Он стоял а задних ногах и бил передними копытами. В финале он подпрыгнул вверх и вперед, перевернулся в воздухе и приземлился на рог, который вошел в грунт на три четверти. Единорог оставался на этой одной-единственной точке опоры до тех пор, пока не было объявлено: «Время!» Только тогда он позволил себе опуститься на ноги и выдернуть рог.
— Этот похож на победителя, — пробормотала Леди. — Нейса не сумела бы проделать такое.
— Что правда, то правда, — согласился Стайл. Он и не предполагал, что единороги способны держать свое туловище подобным образом.
Судьи посовещались.
— Двадцать шесть! — объявила желтая. И мощный всплеск аплодисментов раздался отовсюду; аплодисменты стихли только после того, как закончилось отведенное для них время — тридцать секунд. Это была несомненно высокая зрительская оценка.
Следующее выступление было несравнимо по сложности со вторым. Стайл приметил, что судьи руководствовались тридцатибалльной системой. Теперь его внимание привлекли команды единорогов, которых судили другие судейские группы. Направо проводились соревнования по бегу на скорость. Единороги скакали так быстро, что пламя вырывалось из их ноздрей. Они не потели, но вместо этого выдыхали огонь.
Направо шли состязания в прыжках, единороги прыгали в одинарном, двойном, тройном и четверном прыжках-комбинациях. Их гривы и хвосты взметались ввысь. И в этих состязаниях Нейса не участвовала. Ее команда была от Стайла в отдалении, а ему было скучно смотреть на выступления, где не было Нейсы, хотя Леди проявляла все больший интерес.
Примерно через час предварительные выступления были закончены. Единорогов, занявших первые четыре места, отобрали в отдельную группу. Они примут участие в четвертьфинале.
Теперь напротив трибуны Адептов состязались единороги-музыканты. Из спиралевидных рогов по очереди лилась необычайно приятная музыка. Один рог звучал как гобой, другой — как труба, третий — как скрипка, четвертый — как флейта. Рог-скрипка получила наибольшее количество очков, флейта и гобой — по двадцать два.
— Это мне не нравится, — призналась Желтая. — Они играют так похоже, что я не могу выбрать лучшего из двоих. Есть у вас другие суждения?
Демон и Хаукмен покачали головами. Они согласились, что флейта и гобой играли одинаково.
— Я давно не слышала флейты и не знаю, как она должна идеально звучать. У нас нет инструмента для сравнения, — продолжала сомневаться желтая.
И тут с места поднялась Леди с невинным видом.
— Если судьи позволят…
Желтая Колдунья повернулась к ней:
— Ну что ж, говори, Леди, если сможешь предложить что-то полезное.
— Мой господин Адепт весьма искусен в музыке, и у него как раз с собой прелестная флейта!
— О, я не собираюсь… — запротестовал Стайл.
Но Желтая уже улыбалась и с неким дружелюбным зловредством:
— Подумать только, Адепт готов мне сделать такую услугу!
Стайл попался.
— Что ты хочешь, чтобы я исполнил, Желтая?
— Ты слышал тему, которую исполнил рог-флейта? Если бы ты смог воспроизвести ее на своем инструменте, мы могли бы сравнить.
Стайл почувствовал себя неловко. Он не возражал против того, чтобы сыграть, зная, что возможности волшебной Платиновой Флейты, которая была с ним, безграничны, но он не хотел магии. Может, и без нее все обойдется? Он задолжал Желтой услугу, и это была, признаться, довольно скромная услуга…
Он собрал части флейты воедино, вышел на арену и сыграл заданную тему. Магический инструмент, встав на контроль, делал из него превосходного флейтиста. Флейта не играла сама по себе, она извлекала из Стайла все, на что способен талантливый музыкант. Звуки буквально медоточили. Образовалось слабое, едва приметное магическое облако.
Когда он заиграл, шум на трибунах смолк. Единороги замерли, устремив на него удивленные взгляды, а когда стих последний аккорд, арену окутала абсолютная неестественная тишина.
Трое судей тоже молчали с минуту, забыв о своих обязанностях. Адепты-зрители, казалось, примерзли к своим местам.
Наконец Желтая покачала головой.
— Ну знаете… Действительно, бывают флейты и флейты, — сказала она, — да это же Платиновая! Работы Темных эльфов… Королева всех флейт! Такой другой нигде нет. Судьбой отмечен тот, кому Маленький Народец вручил Флейту, будь он простой смертный или Адепт. Боюсь, кризис на Фазе приближается. После этой игры у меня нет сомнения: рог жеребца с нею никогда не сравнится!
Но двое других судей протестующе зашевелились:
— Сыграй-ка на гобое! — прогремел Демон.
— А и правда, — согласилась Желтая. — Спасибо тебе, Вселяющий Ужас. Ты прав. Мы должны сравнить игру на гобое. — И она повернулась к Стайлу. — Сыграй на гобое, Адепт!
— Да нет у меня гобоя! — запротестовал Стайл.
— Не притворяйся простачком, — сказала желтая ехидно. — Будто не знаешь, что за инструмент держишь в руках. Сыграй на гобое, говорю тебе!
В замешательстве Стайл взглянул на Флейту, но это уже был прекрасный платиновый гобой. Итак, магические превращения Флейты были бесконечны оружие для битвы с червяком, а теперь вот гобой для состязаний!