Энтони Пирс. Голубой адепт

   Полилась сладкозвучная музыка — самое совершенное звучание гобоя, какое кто когда-либо слышал.
   — Вот теперь можно судиться! — изрекла Желтая. Она снова посовещалась со своими коллегами и вынесла решение: гобой-рог ближе к реальному гобою, чем рог-флейта. Выиграл гобой-рог!
   Раздались аплодисменты, но, казалось, они больше относились к игре Стайла, чем к игре единорога.
   — Только мой незабвенный супруг играл так, — прошептала Леди, когда Стайл занял свое место позади нее. — Я не думала, что когда-нибудь снова услышу такие сладкие звуки.
   — Инструмент магический, — сказал Стайл коротко. — Все дело в нем, а не в музыканте.
   — Возможно, — согласилась Леди и ничего более не добавила.
   Наступило время Финала. Теперь отдельные секторы поля стали единой ареной, а все судьи объединились в единую группу.
   Стайл обрадовался. Наконец-таки увидит Нейсу, ее выступление. Он был уверен в ней до начала соревнований, но сейчас заволновался, а вдруг Нейса не вышла в финал?
   Но она вышла в него! Она и Клип были финалистами, и вот наступило время их выступления. Один из оборотней-судей заявил о своей отставке, поскольку, объяснил он, был связан Клятвой Верности с Нейсой и не может судить объективно. Замена была найдена, и турнир продолжался.
   Нейса и Клип прошлись рысью в совершенном шаге, сыграв музыку собственного сочинения для танца, она — рогом-гармоникой, он на роге-саксофоне. Это был красивый дуэт, сопровождавшийся биением копыт. Масть Нейсы удачно дополняла масть Клипа. Оба животных были мелкими для своей породы, однако на арене не казались маленькими.
   Они ринулись вперед, нацелив рога на что-то враждебное и невидимое, а затем отпрянули с диссонирующей нотой, будто враг повержен и умирает. Они были так красноречивы, что Стайл почти увидел воображаемое чудовище. Это же увидали и судьи оборотни, которым случалось и самим быть чудовищами. Они рассердились и нахмурились. А те двое — брат и сестра — прошлись сначала резвым аллюром, а потом стали фантазировать. Нейса подпрыгивала, Клип рысью бежал позади и, когда она приземлялась, перепрыгивал через нее. Они так и продолжали в фантасмагорическом аллюре, мелодия из рогов лилась и лилась, не умолкая.
   Затем они пошли рядом, играя в унисон, и вдруг одновременно прыгнули в кувырке назад. В воздухе на полпути они поменяли обличье и приземлились в образе людей: юноша в блестящем костюме, девушка — в черном с белой бахромой платье. Они плавно раскачивались — теперь в тишине, ведь у них не было музыкальных рогов.
   Они качались все быстрее, становясь неясными очертаниями, и вдруг превратились в ястреба и светлячка, крутящихся в воздухе, потом снова приняли вид единорогов из породы лошадиных, рога их выдули прелестную финальную ноту.
   И тут кончилось их время выступления.
   Судьи держали в руках карточки с очками: "9", "9", "8", "7", "8". Чудесный результат! Судьи были в восторге, исключая монстров. Затем снова раздались аплодисменты — самые громкие со стороны табуна Нейсы, но восторженные крики и хлопки шли также и с трибуны оборотней, связанных с Нейсой Клятвой Верности. Стайл увидел, что его друг Керрелгирл был среди них.
   Но вот на арену вышла другая пара единорогов. Это были великолепные представители своей породы, редкого окраса. Рог самца издавал сочные низкие звуки, глубокие и эффектные, ее рог заливался колокольчиком. Стайл был удивлен: ведь единороги ограничиваются звучанием духовых инструментов, а эта комбинация была неожиданной. Пара сделала больше того, что могла.
   Эти животные тоже поменяли обличье в середине танца, представ перед зрителями вначале серыми кошками, а затем цаплями — белой и голубой. Но и в облике рогатых лошадей они были оригинальны: его грива алела пламенем, ее — мерцала при движении она переливалась, словно усыпанная драгоценными камнями. Кобылица была действительно неотразима.
   И именно артистичность их танца сделала свое дело: в конце концов пара была признана победительницей. Стайл не мог бы поспорить с этим решением — оно справедливо, и все же Нейса и Клип показали потрясающее зрелище, и он гордился ими.
   Победители финала вышли в сложном показательном выступлении, но внимание Стайла к ним не было приковано. Вот-вот начнется его поединок с Жеребцом. У Стайла — волшебная Флейта, он может пустить в ход магию, что гарантирует безопасность, и все же волнение не покидает его. Он не хочет нанести оскорбление единорогу, унизить его перед всеми, нужно найти какой-то приемлемый выход. Может быть, снова начать переговоры с Жеребцом? Однако едва ли еще одна попытка что-то даст. Единороги — на редкость ограниченные и упрямые животные. И все же, если он победит Жеребца, употребив магическую силу, этот поединок не назовешь честным. Но… если он не воспользуется магией, то проиграет. Неужели нет выхода?!
   Стайл думал об этом до тех пор, пока Унолимпик не подошел к концу. В теперешнем его состоянии крайнего возбуждения он почувствовал, что не сможет выработать стратегию боя, которая принесет ему победу. Если он не хочет допустить, чтобы его пропорол рог Жеребца, он должен воспользоваться магией и послать ко всем чертям этические соображения. Но ему до омерзения претит так поступать, поскольку он знает, как много значит честь для обитателей Фазы. Уязвленное самолюбие было причиной того, что Жеребец вызвал его на поединок; единорог надеялся победить Стайла в честной борьбе, честно отстоять свое право распоряжаться Нейсой.
   Если бы обстоятельства сложились хоть немного иначе, Стайл, без сомнения, уступил бы Жеребцу. Нейса ждала годы возможности родить жеребенка, и Стайл не хотел ссоры с кем бы то ни было. Но Нейса поверила, и Стайл был с ней в этом согласен, что она необходима Адепту для поиска его убийцы, а не просто для того, чтобы скакал на ней: ведь теперь Стайл мог передвигаться с помощью магии на любые расстояния. Она должна быть с ним рядом при встрече с Недругом. Без сомнения, его враг проявит себя куда вероломнее, чем Червяк из пещеры в Пурпурной Гряде, а Стайл даже с помощью Платиновой Флейты еле-еле одолел его. Присутствие Нейсы даст ему лишний шанс победить. Он не может сейчас отпустить ее. Убийца должен быть призван к ответу — и никто другой не сделает этого, если это не сделает Стайл. Вот почему Нейсу нельзя оставлять в табуне, а для этого нужно победить Вожака-единорога. А если быть до конца откровенным, то это означает — сокрушить гордость уважаемого создания, унизить его перед сородичами, правда, к тому же и сбить непомерную амбициозность.
   Над головой пролетела летучая мышь-вампир и села рядом с ним, превратившись в человека. Нет больше длинных собачьих клыков, нет страшных глаз — обыкновенный мужчина средних лет с каштановыми волосами.
   — Ты Адепт из Голубого Замка? — спросил вампир Стайла.
   — Да, — с опаской ответил Стайл. — Но я не хочу никакой ссоры с таким как ты.
   — Я — Водлевиль. Я встречался как-то с твоим другом-великаном Халком, а затем, благодаря твоей помощи, и с Желтым Адептом. Желтая дала мне снадобье, которое вылечило моего сына. Я обещаю тебе…
   Стайл поднял вверх палец, чем и прервал признательность Водлевиля.
   — Мне ты ничего не должен. Я рад, что теперь дела идут у тебя хорошо, и желаю счастья тебе и твоему сыну. Благодари за это Халка, хотя ведь ты тоже помог ему.
   — Я помог Халку из чувства товарищества, — запротестовал Водлевиль. — Платить мне за это было бы оскорблением. — Он замолчал. — Нет, не подумай плохого, Адепт, — никакого оскорбления! Это просто оборот речи.
   — Понял, — кивнул Стайл. Ему все больше и больше нравился Водевиль. — И все же, как я мог не помочь твоему сыну, узнав о его болезни? Голубая Леди охотно лечит больных на Фазе, помогает любому существу. Могу ли делать меньше, чем она?
   — Благодарю, — сказал Водлевиль. — Я никогда не видел Леди, но тебя узнал по игре на Флейте. А теперь приветствую тебя, благородная Леди!
   — Приветствую и я тебя, общительное существо, — подала голос Леди.
   Вампир повернулся к Стайлу.
   — Мы не просим вознаграждения за работу, которую делаем, так же как не просим благодарности от тех, кому помогаем.
   Стайл улыбнулся.
   — Я с большим удовольствием принял бы от тебя то, что ты можешь мне предложить, если ты не считаешь себя моим должником.
   — Я не принес с собой ровным счетом ничего, — сказал Водлевиль, — ничего, что можно было бы пощупать, однако, если существует что-то, что я могу для тебя сделать…
   — То, что должен сделать я, никто за меня не сделает, — сказал Стайл многозначительно.
   — Что же это?
   — Я должен победить Вожака-единорога в честном поединке, — Стайл раскрыл свои карты. — Только я сам!
   — Ну, это как сказать, сэр. Мы, вампиры, умеем улаживать подобные вопросы.
   — Вы, вампиры, должно быть, способнее, чем я думал! — неприязненно заметил Стайл.
   И тогда Водлевиль выложил ему то, что думал по поводу поединка. Он дал ему один совет…
   Стайл хлопнул себя по лбу.
   — Конечно же! — воскликнул он. — Нет лучшей службы, которую бы ты сослужил мне, чем этот простой совет!
   Вампир с удовлетворением поклонился.
   — Каждый раз, как я вижу, что мой сын меняет облик и летает, я думаю о тебе, Адепт.
   Водлевиль вдруг обернулся летучей мышью и улетел.
   — Ты очень похож на моего господина, — прошептала Леди. — У него тоже было много друзей и мало врагов.
   «И все-таки его убили! — быстро подумал Стайл. — Один враг стоил всех врагов вместе взятых!»
   Последнее выступление было закончено, и победивший единорог получил приз. И наступило время поединка: Адепт из Голубого Замка — Рогатый Жеребец.
   На поле вышел единорог, поигрывая мускулистым телом и блистая своим натуральным цветом шкуры. Стайл сделал движение навстречу, но Леди задержала его. Он повернулся, не понимая, чего она хочет. Она всегда была красива, но сейчас показалась ему трансцендентально прекрасной.
   — Береги себя, мой господин, — сказала Леди, и эти слова были самым лучшим комплиментом, который она когда-либо говорила ему.
   — Благодарю тебя, Леди! — ответил Стайл и пошел на арену, держа в руках Платиновую Флейту.
   Единороги образовали большое кольцо вокруг борцов. Они думали, что Стайл не способен применить магию, находясь в их окружении, и, впрочем, были правы. Но Оракул помог ему свести на нет их усилия, увы, как и его, Стайла, силы. Лишь Платиновая Флейта, которую он получил благодаря Халку, была могущественной. Адепт был в неоплатном долгу перед великаном за то, что тот, побывав у Оракула, не воспользовался правом задать вопрос относительно своей жизни, а спросил о том, как Стайлу победить единорога. Вампир оплатил этот долг, но, по логике, Адепт задолжал Халку еще больше. Возможно, его подарок Халку — путешествие на Протон к двойнику Голубой Леди — в какой-то мере восполнит этот долг, возможно, нет.
   Стайл вспомнил, что согласился на визит Халка к Оракулу по настоянию Леди, знавшей, как будут разворачиваться события. Она действовала так, чтобы достигнуть цели, которая все ускользала от Стайла. Да, он чувствовал, что нечто ускользает от него, что ему многое нужно предвидеть и многое обдумать.
   Сейчас он стоял перед Жеребцом на арене. Контраст в их размерах был поражающим: громадный рогатый конь и маленький человечек. Но публику это отнюдь не поражало: ведь Стайл был магом, Адептом.
   Сначала он должен был показать свою силу, очевидную для зрителей. Это была первая часть блестящего совета вампира. Ему нужно доказать, что кольцо единорогов не может нейтрализовать могущество Адепта, лишить его магической силы. Среди зрителей лишь немногие, подобно Желтой Колдунье, знали о сущности Платиновой Флейты. После же демонстрации силы каждый будет знать об этом.
   Стайл поднес Флейту к губам. Жеребец молча наблюдал, и Адепт заиграл. Снова чарующие звуки поплыли над ареной. Единороги пришли в замешательство: как могла музыка сковать грозного жеребца? Он не кидается в бой, молча смотрит на соперника.
   А пока что магическое облако сгущалось, Стайл прервал игру и пропел заклинание:
 
    "Возродись из смерти, цветение!
    Молодость, приди за рождением!"
 
   Образ того, кого он вызывал, уже нарисовался в мозгу, слова нужны лишь для рифмы.
   В небе показалась крошечная точка. Она быстро росла, и вот появились очертания дракона с шестью ногами, шестью крыльями и огромной зубастой пастью. Тень размером с арену упала на нее, когда монстр, пролетая, загородил солнце. Единороги, устрашенные, смотрели вверх. Этот дракон был больше любого из тех, которых им приходилось видеть.
   Стайл поднял правую руку и указал на дракона, затем снова поднес Флейту к губам, чтобы удержать магическое заклинание. Дракон сложил крылья и опустился на арену, сразу став значительно меньше. Он зарылся головой в песок, на мгновение замер и вдруг взорвался. Это и была смерть, которая призывалась в заклятье.
   Чудовищные челюсти, вывалившись из пасти, взлетели, из них выпали зубы и крупным градом обрушились на поле. Черный дым, вихрем поднявшийся с земли, унес с собой останки монстра.
   Там, где упал зуб, появился черенок. По мере того как Стайл играл на флейте, черенки распускались в виноградные лозы — это и было заклятье-цветенье. На лозах повисли крупные гроздья и… о ужас! Каждая виноградина превратилась в ребенка. Дети росли прямо на глазах — и вот уже это вооруженные солдаты! Итак, согласно заклинанию, молодость пришла за рождением.
   Солдаты, построившись в шеренги, промаршировали по арене, сгрудились в зловещую темную массу, у которой внезапно выросли крылья, и тучей поднялись в небо. Это был все тот же дракон. Вслед ему несколько мгновений полыхали зарницы, потом все стихло.
   Единороги потрясенно безмолвствовали. Им только что дали понять, что они не смогут противостоять магической силе Адепта, даже если их собственная магия стократ возрастет. Притихли и зрители-Адепты. Ни один из них не был способен на этакое. Был ли среди них тот, кого искал Стайл? Хорошо, если бы он увидел, на что способен Стайл: пусть страшится мести!
   Однако Жеребец не был устрашен. Стайл этого и опасался. Он закатил представление, увидев которое ни одно живое существо не выдержало бы и ретировалось, но единорог упрямо ждал начала поединка. Он был готов к любым неожиданностям и не собирался сдаваться на милость победителя. Это вызывало уважение и было еще одной причиной нежелания Стайла унижать поражением благородное животное. Какое счастье, что вампир дал свой бесценный совет!
   Стайл пропел еще одно заклинание:
 
    "Я могуч и высок,
    Как и ты, единорог!"
 
   И тут же на арене появился гигант. Это был Стайл, только огромных размеров. Его масса не уступала массе единорога, хотя сам он не ощущал изменений, которые произошли с его телом. И держал он теперь в руках не Флейту, а палаш!
   Жеребец сделал шаг вперед. Он понял, что соперник воспользовался магией лишь для того, чтобы уравняться в физических данных. Теперь все зависело только от их мастерства. Если Жеребец сможет своим свирепым рогом противостоять палашу, то победит Стайла. Если же он не способен отразить обычное оружие, победу одержит Адепт. Ни с чьей стороны обиды не будет. И унижения — тоже. Таков еще один остроумный выход из положения, придуманный Водлевилем.
   Жеребец не утратил присутствия духа и уверенности в победе. Стайл мог догадаться — почему. Единорогу было известно, что Адепт не силен в сражении на рапирах. Нейса тренировала его своим рогом, и Стайл был способным учеником, но несколько уроков, естественно, не могли ему дать того мастерства в фехтовании, каким обладал Жеребец.
   Однако Стайл держал в руках не рапиру. Он держал палаш, совершенный и по весу, и по длине. Его боевые качества были изумительны. Стайл тренировался на Протоне с таким видом оружия двенадцать лет, участвовал в Играх и победил во многих поединках. Если он не сможет отразить натиск жеребца, тогда — в крайнем случае — он швырнет в него острый палаш. Вот что нужно сделать, чтобы облегчить муки совести. Такова третья часть совета Водлевиля.
   Они встретились на середине поля и церемонно скрестили оружие. Затем каждый отступил на шаг. И началось!
   Первым, выставив рог, ринулся на противника Жеребец. Стайл отскочил, но все же успел коснуться Жеребца, однако тот не поддался на эту уловку и отбежал.
   Подошла очередь наступать Стайлу. Перед ним было могучее животное, и, если бы Стайл не обладал той же массой, он был бы уже жертвой.
   И Стайл приготовился к выпаду. Теперь он знал, что превосходит противника в обращении с оружием, но опасался подвоха. Жеребец мог обмануть его, использовав свою доморощенную магию.
   И действительно это произошло. Внезапно перед Стайлом оказался маленький дракон с перепончатыми крыльями, как у летучей мыши. Существо порхало над головой и было недосягаемо для меча. Но и Стайл был вне досягаемости когтей дракона!
   Получалась ничья. Пока что Стайл не хотел прибегать к большой магии и бездействовал, и тогда дракон выдул из зубастой пасти пламя. Стайл отшатнулся.
   Все оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Очевидно, единорог в ходе сражения аккумулирует жар, но способен им пользоваться, только приняв обличье дракона.
   А тот уже готовился к другому выстрелу пламени. Раз! Стайл поднял палаш. Гладкое, блестящее как зеркало лезвие поймало огненную струю и отбросило ее назад, в дракона. Тот, спасаясь, отлетел в сторону.
   Стайл давно с помощью магии мог вернуть этого самодеятельного дракона на землю, но по-прежнему не хотел применять колдовство. Победа должна быть честной. Его оружие в случае необходимости может превращаться в любое. Жеребец может менять обличье. Это справедливо. Они дерутся на равных, исключая разве только то, что Стайл не может дотянуться до дракона.
   Или может? Внезапно его палаш превратился в восьмидюймовую пику. Стайл взметнул ее под острым углом и кольнул дракона. Существо издало звук, похожий на звук аккордеона, — это был тон рога жеребца, — и взлетело выше. Струя огня пошла вниз, но была не достаточно сильна, чтобы достичь противника. Пика держала дракона выше того уровня, с которого он мог огнем поражать Стайла.
   Опять ничья. Ни один не может ранить другого. Если только…
   Теперь пика стала мощным платиновым луком с длинной острой стрелой. Стайл прицелился в дракона, но существо уже опустилось на землю, превратилось в единорога и наставило рог на Адепта.
   Мгновение — и лук стал мечом. Стайл владел им лучше, чем Жеребец рогом, но в том-то и дело, каждый раз, как только Стайл завоевывал преимущество, Жеребец менял обличье. И снова начиналась быстрая смена оружия…
   Зрителям постепенно стало казаться, что, похоже, победителя здесь не будет: ни одна сторона не могла нанести удар другой, но Стайл был удовлетворен таким положением дел — они могли договориться о разумном продлении срока возвращения Нейсы в табун.
   И снова выпад Стайла, и снова единорог — летающий дракон, а меч — лук и стрела…
   Но вот дракон обернулся человеком и пошел на Стайла. От неожиданности рука Стайла дрогнула, он ослабил пальцы, и человеку-единорогу удалось выбить оружие. Он швырнул лук далеко через арену. В воздухе тот принял свой натуральный вид — превратился во Флейту — и упал в траву. Стайл был разоружен и беспомощен.
   Первым его побуждением было броситься за Флейтой, поскольку без нее шансов на победу не оставалось. В тот момент, когда он выпустил из рук Флейту, тело его приняло обычные размеры — рост, вес. Кольцо единорогов, что окружало их, теперь лишало его магической силы. Надо же быть таким беспечным, чтобы разжать пальцы! Почему он не сосредоточил все внимание на этом?
   Громадная рука схватила его за плечо. Так человек-единорог предостерег его от попытки кинуться за Флейтой. Ответная реакция Стайла была мгновенной. Он схватил руку и изо всех сил нажал на локоть. Для человека этого было бы достаточно, чтобы покориться, но единорог принял свое обычное обличье, и нажатие на болевую точку было нейтрализовано.
   Освободившись, Стайл со всех ног бросился к Флейте. Жеребец поскакал за ним, пикой выставив вперед грозный рог. Шансов убежать от него у Стайла не было, ему пришлось повернуться и впрямую уклоняться от ударов. Но долго он не смог бы уклоняться.
   Чувствуя, как слабеют больные колени, Стайл совершил феноменальный акробатический прыжок, сделав чудовищное усилие, и взлетел на круп Жеребца. Если он продержится достаточно долго на единороге, может, ему и удастся подобрать Флейту?..
   Но через мгновение он был уже подброшен в воздух и успел увидеть, как страшный рог животного готовится пропороть его. Да, Жеребец прореагировал молниеносно. Стайл приземлился.
   Он приземлился прямо в объятья человека-единорога. Существо бережно посадило его на землю.
   — Я не хотел наносить тебе оскорбление, Адепт, поскольку ты тоже был снисходителен ко мне. Я просто уклонился от тебя. Но ты беспомощен, ты лишен и оружия, и своей магии. Сдаешься ли ты?
   Это был честный поединок! Единорог победил его в маневре. Стайл мог бы еще держаться против человека, но с единорогом, с драконом он отказался от дальнейшей борьбы. Он проиграл.
   — Сдаюсь, — сказал Стайл.
   — Возьми свое оружие, пока его не взяли враждебные магические силы, — сказал человек-борец и превратился в единорога.
   Стайл прошел через всю арену, подобрал Флейту и вернулся к Жеребцу. Тот молчал, но заговорил вдруг Стайл, обратившись к судьям:
   — В честном поединке Жеребец одолел меня. Адепт сдается на милость победителя.
   Теперь Жеребец выдул музыкальную фразу из рога-аккордеона. Брат Нейсы Клип подбежал к нему рысью.
   — Жеребец считает Адепта больше чем просто существом, за которое он его принимал. Адепт, обладая магической силой, достаточной для победы, предпочел не пользоваться своим преимуществом и сражался на равных. Он честно сражался и честно проиграл. Жеребец принимает почести этого поединка, но уступает Адепту предмет спора.
   Раздались шумные аплодисменты. Единороги заполнили арену, сбиваясь в свои табуны. Нейса нашла Стайла, посадила на себя верхом и отвезла к Леди.
   Унолимпик был закончен.
   Итак, то, что в глубине души желал Жеребец, — победить в поединке Адепта и взять реванш после поражения в Голубых Владениях, — свершилось. И умиротворенный жеребец повел себя благородно: он предоставил Нейсе самой решать, когда пожаловать в табун. А все, что потерял Стайл, — так немного личной гордости, но гордость никогда не была у него на первом плане. В будущем же, решил Стайл, он изучит скрытые мотивы поступков обитателей Фазы, ловушки и западни, которые так охотно расставляют существа, умеющие менять обличье.
   Это был полезный урок.

7. ХАЛК

   Шина отвела Стайла в маленькую комнату в служебных помещениях, где находились роботы. Он принес с собой с Фазы гармонику и Платиновую Флейту в саквояже, не рискнув спрятать где-нибудь в лесу, ведь там они не были в полной безопасности, к тому же они могли понадобиться.
   С самоуправляющейся машиной-роботом Стайл обращался через спикера. Это напомнило ему манеру Оракула: разница, как проходили переговоры, заключалась лишь в том, что Оракул не был роботом, как этот.
   — Что вы можете мне сообщить? — спросил Стайл робота.
   — У нас имеется частичная информация о том, кто пытался убить тебя, — ответила машина.
   — Частичная? — переспросил Стайл, взволнованный и разочарованный. Любая информация пригодится, но он хотел наконец-то знать все.
   — Послание от твоей нанимательницы подтверждается, но некий злоумышленник направил тебя по ложному адресу. Это была ловушка мгновенного действия.
   — Значит, меня обманным путем заставили вторгнуться во владения Гражданина, который ненавидит всякие Турниры и готов уничтожить любого непрошенного гостя. Так? — Стайл вспомнил Черного Адепта, который действовал подобным образом.
   — Именно так. И мы делаем заключение, что это работа не Гражданина, а еще кого-то.
   — Поскольку Гражданину не было резона утруждать себя и придумывать для меня ловушку, — произнес Стайл, осознав наконец, что глупо слепо верить в то, что его Недругом был Гражданин.
   — Совершенно верно. Однако мы не способны выявить злоумышленника, хотя привычны ко всяким хитроумным выдумкам и изобретениям. По-видимому, твой Недруг — не робот.
   Стайл усмехнулся. У него и в мыслях не было, что его Недругом может быть машина.
   — Конечно, у моего врага гораздо больше воображения, чем у любого робота.
   — Правильно. Подобно тебе, это личность быстрого реагирования и оригинального ума.
   — Информация наводит на размышление, — скандал Стайл. — Например, раб более ограничен в своих действиях, чем Гражданин. Мотивы и побуждения раба отличаются от мотивов и побуждений Гражданина. Но мог ли раб повредить мои колени или послать ко мне Шину?
   — Колени, да. А вот послать к тебе Шину — не смог бы. Она могла придти к тебе только от Гражданина, который тщательно скрывается. Мы в состоянии сказать, из чего сделана Шина, но не можем установить личность ее изготовителя, первоначального хозяина.
   — Итак, мы натолкнулись на кое-какие противоречия, что-то не сходится. Какой-то Гражданин послал ее ко мне, чтобы защищать от раба?
   — Правильно.
   — Но почему Гражданин попросту не уничтожил этого раба?
   — Мы не располагаем информацией на этот счет.
   — А почему вы, самоуправляющиеся машины, помогаете мне? Ведь вы рискуете попасть в поле зрения Граждан, которые и мысли не допускают, чтобы роботы действовали самостоятельно.