Энтони Пирс. Огр! Огр!

   Загремел задумался над ситуацией, которая могла оказаться сложной. Если какое-то чудовище скачет вместе с его другом Четом...
   Кентавр и его спутники приблизились настолько, что их уже можно было разглядеть.
   — Дырявая корова! — выдохнула сирена.
   Именно она и была перед ними — корова, в которой столько же дыр, сколько в обычном сыре. Сквозные дыры в ее теле располагались во всевозможных направлениях, и через них светило солнце. Она была еще хуже луны! Большая дыра зияла у нее в голове, примерно там, где должны находиться мозги, но ее это, очевидно, не тревожило. Малюсенькие дырочки виднелись даже в ее рогах и хвосте. Ее ноги были настолько дырявыми, что казалось, в любой момент подломятся, однако, судя по всему, корова верила, что они не подведут.
   На ее спине сидели два всадника, просунув руки и ноги в дыры так, чтобы можно было держаться. Аллюр у коровы был тряский, так что дыры для рук и ног пришлись весьма кстати.
   Теперь Загремел узнал и всадников.
   — Дор! Айрин! — радостно крикнул он.
   — Принц Дор? — недоверчиво спросила сирена. — И его нареченная?
   — Да, они постоянно пытаются довести дело до свадебной развязки, — пробормотала Чем со своеобразным лошадиным ехидством. — Уже пятый год пошел...
   — И голем Гранда! — добавил Загремел, углядев маленькую фигурку, пристроившуюся на спине у кентавра. — Все мои друзья!
   — Мы тоже твои друзья, — сказала несколько задетая Танди.
   Компания приблизилась к огнедубу.
   — А это еще что? — воскликнул голем. — Белоснежка и семь гномов?
   Загремел стоял среди девиц, возвышаясь над ними и абсолютно не улавливая аналогии. Но интеллект косящих глаз вскоре прояснил ситуацию. У обыкновенских поселенцев в Ксанфе была такая сказка, а по сравнению с огром семь девиц выглядели маленькими, как гномики, даже Чем.
   — Похоже, ты знаешь подход к женщинам, Загремел, — сказал принц Дор, слезая с дырявой коровы и подходя, чтобы поздороваться. — В чем твой секрет?
   — Я только согласился не есть их, — ответил Загремел.
   — Подумать только, насколько проще была бы моя жизнь, знай я это раньше, — вздохнул Дор. — Я-то думал, за девушками надо ухаживать.
   — Никогда ты за мной не ухаживал! — воскликнула Айрин. По людским стандартам она была поразительной красавицей девятнадцати лет. Прочие девицы завистливо вздохнули, разглядывая ее. — Это я за тобой ухаживала! Но ты так и не женился на мне!
   — Ты никак не можешь назначить день свадьбы! — возразил Дор.
   Ротик принцессы сложился в хорошенькое возмущенное "О".
   — Это ты никогда не мог назначить день! Я пыталась...
   — Они бранились по поводу этого дня еще тогда, когда нечего было назначать, — заметил Гранди. — Он даже не знает, какого цвета ее панталоны.
   — Думаю, она и сама этого не знает, — засмеялся Дор.
   — А вот и знаю! — вспыхнула Айрин. — Они... — Она замолчала, потом приподняла юбку и посмотрела. — Зеленые.
   — Это только предлог, чтобы показать свои ножки, — объяснил остальным Загремел.
   — Вижу, — с завистью отозвалась Танди.
   — И свои панталоны, — добавила Джон. Она, так же как и Огняна, сирена и Чем, панталон не носила, а потому не могла ими похвастаться. У Бантик были медные трусики.
   — Вы все стали слишком уж умными, — пожаловалась Айрин и повернулась к Загремелу: — А что стряслось с твоими рифмами?
   — Меня постигло проклятие виноградных лоз, — объяснил огр. — Оно одним ударом лишило меня и моих рифм, и моей глупости.
   — Одним ударом? Ах, бедняжка, — сочувственно произнесла Айрин.
   — Вот! Теперь варварское очарование огра заметит и Айрин, — пробормотал Дор.
   — Разумеется, идиот, — парировала она. — У всех женщин тайное влечение к ограм. — Она повернулась к Загремелу: — А теперь, будь добр, представь нас друг другу.
   Загремел с успехом выполнил это: — Танди, сирена, Джон, Огняна, Чем, Голди и Бантик, а это Дор, Айрин, Гранди и Чет.
   — Мо-о-о! — вмешалась дырявая корова; в каждом ее "О" явственно чувствовалась большая круглая дыра.
   — И дырявая корова, — поправился Загремел. Удовлетворенная животинка взмахнула дырчатым хвостом и принялась пастись. Съеденная трава высыпалась из дыр в шее с той же скоростью, с какой корова ее проглатывала, но она, похоже, этого не замечала.
   — Я доставил твое послание, — сказал Чет. — Король Трент объявил, что это дерево охраняется государством, как представитель редкого вида, так же как и все прочие деревья в окрестностях, и послал принца Дора, чтобы поставить в известность об этом жителей деревни. Больше проблем с этим не возникнет.
   — О, великолепно! — воскликнула гамадриада. — Я так рада! — Она сплясала в воздухе джигу, держась одной рукой за ветку. Листья дерева, казалось, загорелись — без всякого вреда для себя. И нимфа, и дерево полностью оправились от последствий своей недавней разлуки. — Я готова просто расцеловать короля!
   — Поцелуй меня вместо него, — предложил Дор. — Я все-таки его посланник.
   — О нет, не смей! — вспыхнула Айрин, крепко ухватив его за ухо.
   — Поцелуй меня вместо Дора, — предложил Чет. — Меня-то не охраняет никакая сварливая баба!
   Гамадриада слетела со своей ветки, обняла кентавра и поцеловала его.
   — Может, я и упустила что-то, — прокомментировала она, — но мужчин моего вида не существует.
   — Ты могла бы подцепить какого-нибудь лесного фавна, — предложила принцесса Айрин. — У тебя красивые волосы.
   Отсвечивающая алым шевелюра гамадриады была такой же зеленой, как и волосы Айрин.
   — Я подумаю об этом, — согласилась Огняна.
   — Как же ты собрал такое дамское общество? — поинтересовался принц Дор у Загремела. — Они выглядят очень мило, в отличие от некоторых известных мне особ. — Он легко увернулся от стремительного пинка Айрин.
   — Я просто подобрал их по дороге, — ответил огр. — У каждой из них своя миссия. Джон нужно ее настоящее имя, сирене — озеро получше...
   — Всем им нужно мужское общество, — вставил голем.
   — Мне нужно вернуться домой, — сказала Бантик.
   — О, сейчас я тебя туда отправлю. — Загремел потянулся за тыквой.
   — Она что, из гипнотыквы? — спросила принцесса Айрин. — Должно быть, это интересно. Мне всегда было любопытно, что там внутри у этих штук.
   Загремел продел палец под бюстгальтер Бантик и поднял ее высоко в воздух.
   — Вот неплохой способ подцепить девицу, — заметил Дор. — Надо бы как-нибудь попробовать.
   — Не сработает, — ответила Айрин. — Я не ношу...
   — Даже зеленого? — просияла Танди.
   Загремел посмотрел в глазок тыквы. Они с Бантик оказались в медном корабле, быстро спускающемся на Ксанф.
   — Ох! — в ужасе вскрикнула Бантик, обвив Загремела медными руками. — Я упаду! Я упаду! Спаси меня, огр!
   — Но мне нужно посадить корабль, чтобы доставить тебя домой, — сказал Загремел.
   Ему приходилось трудно — здесь явно маловато места для двоих. Он ухватился за рычаг управления, дернул его — и медная девица подпрыгнула.
   — Что ты делаешь с моим коленом? — заорала она.
   Ой! Теперь Загремел понял, что ухватился не за то, за что следовало. Но почти невозможно управлять кораблем, пока ему мешают ее ноги. Корабль вертелся как ненормальный, что заставило девицу снова заорать. Нервы у нее уж точно не стальные! Чем больше она визжала и брыкалась, тем труднее было управлять кораблем и тем страшнее ей становилось. Теперь они угрожающе приблизились к земле.
   И снова оказались под огнедубом.
   — Мы решили, что у тебя было достаточно времени, чтобы отправить ее обратно, — сказала Танди. И, порозовев, умолкла.
   Бантик обвилась вокруг Загремела — металлические руки отчаянно обхватили его шею, ноги оплели его тело. Он сжимал ее колено.
   — Кажется, мы что-то прервали, — сардонически заметила принцесса Айрин.
   Лицо Бантик еще сильнее помеднело. Загремел подозревал, что с его лицом происходит то же самое: косящие глаза делали его теперь обладателем совершенно неогрских эмоций и чувств. Бантик отстранилась, ее руки и ноги расплелись, и Загремел посадил медную девицу на землю, где она и осталась сидеть, всхлипывая и роняя медные слезы.
   — Мы чуть не долбанулись, — робко объяснил Загремел.
   — О, обыкновенский сленг, — заметил Чет. — Но она, кажется, не была к этому готова.
   — Не наше дело, как ты там это называешь, — ухмыльнулся Гранда.
   — О, не будьте жестокими! — сказала сирена. — Бедная девочка перепугана, и потом, ведь мы же знаем, что Загремел не причинил бы ей вреда. Что-то случилось там, в тыкве.
   Талантом принцессы Айрин было выращивание растений. Она вырастила прекрасный большой фруктовый куст-ассорти, и они перекусили красными, зелеными и желтыми плодами, синей голубикой и черной черникой — все свеженькое и сочное. Загремелу всегда нравилась Айрин, поскольку в ее присутствии никто не оставался голодным и у нее были великолепные ноги. Не то что огры должны это замечать' но чрезвычайно трудно удержаться и не представить, как они вкусны...
   — Э-э, могу ли я выяснить кое-что у вас, прежде чем вы отправитесь в путь? — начала сирена. — Я так поняла, что ты умеешь общаться с неодушевленными, принц Дор?
   — Что навело тебя на эту идиотскую мысль, рыбий хвост? — поинтересовалась скала за спиной принца.
   Сирена сидела рядом с наполненным водой сосудом, полоща свой хвост; она испытывала неудобство, когда проводила слишком много времени на суше.
   — Я кое-что подобрала и думаю, эта вещь может оказаться волшебной, — продолжила сирена. — Но я не знаю, как она действует, и не хотела бы проводить глупые эксперименты. — Она вытащила потрепанный предмет с характерным для чешуи драконов металлическим блеском.
   — Что ты такое? — спросил у предмета Дор.
   — Я — ухо провального дракона, — ответил предмет. — Окаянный огр сбил меня с драконьей головы. Загремел удивился: — Где ты его взяла?
   — Подняла во время боя, а потом забыла о нем с этой хвойной мерехлюндией и всем прочим, — объяснила сирена.
   — Провал вызывает провалы в памяти, — сказала Айрин. — Я так думаю, что это вина Дора.
   — Но Провал несет забудочные чары, разве не так? — спросила сирена. — Мы помним о нем только потому, что до сих пор находимся недалеко от него. Как же Дор может быть в ответе за это?
   — О, от него можно ожидать чего угодно. — Айрин мрачно посмотрела на Дора. — Он бывал в таких местах, о которых мы и слыхом не слыхивали. Он даже жил с Милли, сексапильной девицей!
   — Она была моей нянькой, когда я был еще ребенком! — возразил Дор. — Кроме того, ей восемьсот лет!
   — А выглядела она на семнадцать, — парировала Айрин. — Или ты этого не понимал? Дор сосредоточился на ухе.
   — Каковы твои свойства? — спросил он.
   — Я слышу все важное, — ответило оно. — Я подергиваюсь, когда мой обладатель должен прислушаться. Так провальный дракон узнавал, когда в Провале появлялась добыча. Я прислушивалось для него.
   — Что ж, у провального дракона остается еще одно ухо, — заметил Дор. — Как мы можем услышать то, что слышишь ты?
   — Да ты просто послушай меня, дурень! — ответило ухо. — Как ты думаешь, что еще можно делать с ушами?
   — Чрезвычайно невежливый предмет, — недовольно заметила Танди.
   — Можем ли мы это проверить? — спросила сирена. — Прежде чем ты уедешь, принц Дор.
   — Ой, дайте мне попробовать, — сказала Джон. Она начала поправляться, хотя ее крылышки по-прежнему висели тряпочками. Если ей суждено летать, то это случится очень не скоро.
   Сирена протянула ей ухо, и Джон поднесла его к своему маленькому ушку. Она внимательно прислушалась, лицо ее обрело растерянное выражение.
   — Я слышу звук, похожий на шум бегущей воды, — доложила она. — Это важно?
   — Ну, если я не подергиваюсь, — проворчало ухо, — значит, ничего особенного не происходит, но я даю возможность хозяину услышать важные для него звуки.
   — Как может быть важен шум бегущей воды? — спросил Дор у уха.
   — Элементарно, дурень, — ответило ухо. — Это звук водопада, возле которого находится та фея, которую она ищет.
   — Правда? — Джон так взволновалась, что даже остатки ее крылышек затрепетали от возбуждения. — С моим именем?
   — Именно это я и сказало, дуреха.
   — Ты терпишь оскорбления от неодушевленных предметов? — спросила у принца сирена.
   — Только глупец ответит грубостью на грубость, — ответил Дор.
   — Это точно, кретин, — согласилась скала. И призадумалась. — Эй... Сирена рассмеялась: — Теперь я понимаю. Нужно принимать во внимание источник.
   Принц Дор улыбнулся:
   — Ты напоминаешь мне свою сестру. Разумеется, не лицом — его я никогда не видел.
   — Сойдет и остальное, — ответила польщенная сирена. — Наверное, только умные люди умеют делать комплименты.
   — Возможно, — согласился Дор. — Или наблюдательные. Но я действительно получаю много ценной информации от неодушевленных. А теперь нам надо переговорить с жителями деревни и вернуться в замок Ругна.
   Приятно было познакомиться со всеми вами. Надеюсь, каждый найдет то, что ищет.
   Раздался хор благодарностей. Принц Дор и принцесса Айрин снова забрались на дырявую корову. Чет поцеловал на прощание Чем, и голем Гранда взобрался ему на спину.
   — Вперед, конский хвост! — выкрикнул Гранди, после чего впал в задумчивость. Всадники направились в сторону деревни.
   — Из Дора когда-нибудь получится прекрасный король, — заметила сирена.
   — Но заправлять всем будет Айрин, — добавила Чем. — Я хорошо знаю их обоих.
   — Ничего плохого в этом не будет, — ответила сирена; ее поддержали одобрительным смехом остальные девицы.
   — Нам лучше отправиться на север, — сказала Танди. — Дереву больше ничто не угрожает.
   — Как я могу вас отблагодарить? — воскликнула Огняна. — Вы спасли мою жизнь, жизнь моего дерева... что одно и то же!
   — Есть вещи, которые просто нужно делать, дорогая, — сказала сирена. — Я это поняла, когда Честер, отец Чем, разбил мои цимбалы, так что я больше не могла завораживать мужчин. — Ее солнечно-золотые волосы на мгновение потускнели.
   — Это мой отец сделал? — удивленно переспросила Чем. — А я и не знала!
   — Я перестала представлять угрозу для судоходства, — сказала сирена. — Я по недомыслию стала причиной серьезных разрушений. Это было необходимо сделать. Так же, как необходимо было спасти огнедуб.
   — Да, — согласилась Чем. Но выглядела она потрясенной.
   Они попрощались с гамадриадой, пообещав навестить ее, как только окажутся поблизости, и направились на север.
   Поначалу они шли по обычным для Ксанфа местам. Ничего из ряда вон выходящего — плотоядные травы, чайные змеи, шипение которых едва ли не хуже их огня, отравленные ручьи, древопутаны, всяческие чары и совсем уж обычные овраги, горы, водопады, болота с прибрежными зыбкими и прочными песками, миражи и несколько по своему обыкновению сквернословящих вонючих гарпий. Ничего серьезного не случилось. По дороге путники разыскивали пропитание и по очереди прислушивались к уху провального дракона, хотя оно и не подергивалось. По мере того как они учились расшифровывать услышанное, это занятие становилось все более полезным. Сирена услышала плеск — будто кто-то плыл. Она сделала вывод, что это тот никс, которого она ищет. Голди услышала шум гоблинского поселения, того, куда она направлялась. Загремел различил ритмичный рифморев огров. Бантик, когда ее уговорили послушать, подпрыгнула, едва ухо задергалось в ее руках, и успела разобрать, как поминают ее имя. Медяки тосковали по ней и боялись, что огр не оправдает их доверия.
   — Мне надо вернуться! — со слезами воскликнула она. — Как только наберусь мужества. У меня, знаете ли, нервы не железные.
   Но когда Чем решила послушать ухо, ее лицо вдруг посерьезнело.
   — Оно, похоже, сломалось. Я слышу только слабое жужжание.
   Сирена забрала у нее ухо:
   — Забавно. Теперь и я тоже слышу только жужжание.
   Они пустили ухо по кругу. Все слышали одно и то же, и ни для кого ухо не задергалось.
   Загремел посмотрел на ухо и задумался.
   — Или оно не работает, — решил он, — или это жужжание важно для нас всех, но не означает ничего особенного для каждого в отдельности. О нас никто не говорит, нас никто не ищет, следовательно, это нечто, о чем мы просто должны знать.
   — Давайте считать, что оно работает, — сказала Танди. — Меньше всего нам нужно бракованное ухо именно в тот момент, когда, как говорит мой отец, впереди опасность. Потому будем остерегаться того, что жужжит. Пока мы разговариваем, жужжание становится все громче.
   Так оно и было. Теперь в гудении появилось некое разнообразие: более громкое жужжание на фоне приглушенного хора, понижение или повышение тона... Это была целая коллекция жужжащих голосов, звучащая как-то объемно, — некоторые становились громче и чище, некоторые отступали на второй план, некоторые и вовсе умолкали. Что это могло значить?
   Путники набрели на бумажную стену, тянувшуюся приблизительно с востока на запад. Она достигала вершин деревьев — даже для Загремела слишком высока, чтобы через нее перебраться. К сожалению, в стене не обнаружилось никаких проломов или щелей, и путники не могли понять, что находится за ней.
   Как бы то ни было, бумажная стена вряд ли остановит огра. Загремел приготовился к хорошему удару...
   — Осторожнее! — крикнула Джон. — Это напоминает...
   Кулак Загремела прошел сквозь стену. Бумага с готовностью подалась, но налипла на руку огра.
   — ...липучку от мух, — закончила фея.
   Загремел попытался отлепить прилипчивую бумагу, но в результате приклеился и второй рукой. Чем активнее он пытался освободиться, тем сильнее бумага прилипала к нему, и вскоре он был уже весь опутан липучкой.
   — Погоди, Загремел, — сказала Чем. — Я уверена, что горячая вода смоет все это. Не так давно я видела у дороги горячий ключ.
   Она повела его к горячему ключу и стала отмывать, и это помогло. Руки у нее были сильные, но нежные. Загремел обнаружил, что ему нравится, когда женщина так ухаживает за ним. Но он не признался себе в этом, все-таки он был огром.
   — В следующий раз попробуй проткнуть дыру в бумаге палкой, — посоветовала Чем.
   Но, вернувшись, они обнаружили, что остальные уже подумали об этом. Они проделали дыру, достаточно большую, чтобы мог пройти любой из них.
   — Но есть одно неудобство, — предупредила Танди. — Там, за стеной, тучи мух.
   Итак, об этом-то их и предупреждало ухо. Им придется пройти через мушиные земли.
   Загремела это не волновало — обычно он не обращал на мух внимания. Бантик тоже не слишком беспокоилась — ни одной мухе не прокусить медь. Но Танди, Чем, Голди, Джон и сирена были встревожены. Они не хотели, чтобы на их нежной коже вскочили волдыри от мушиных укусов.
   — Если бы у нас было какое-нибудь средство от мух, — сказала Танди. — В пещерах есть вещества, которые их отпугивают...
   — В этих местах растут кое-какие противомушиные кусты, — откликнулась Голди. — Я посмотрю. Она побродила вокруг и вскоре что-то обнаружила.
   — Единственная проблема в том, что они ужасно пахнут. — Она протянула собранные ею листья.
   Голди не преувеличивала. Запах был отвратительным. Неудивительно, что мухи предпочитали держаться подальше от куста!
   Они обсудили положение и пришли к выводу, что лучше скверно пахнуть, чем делать большой крюк по дороге на север, обходя мушиные владения. Задержав дыхание, девушки стали натираться вонючими листьями. Затем, распространяя запах куста, они пробрались сквозь дыру в бумаге и направились на север.
   Позади них раздался какой-то звук. Вдоль бумажной стены ползла чудовищная муха в рабочем комбинезоне, толкая перед собой тележку. Она остановилась около дыры, развернула большой рулон бумаги и заткнула им дыру, замазав пробоину клеем. Потом расклейщик липкой бумага направился дальше на восток вдоль стены.
   — Теперь мы запечатаны внутри, — пробормотала Танди.
   Плотное облако кусачих мух заметило их и с жужжанием устремилось вперед — но тут же с отвращением шарахнулось прочь, когда его настиг омерзительный запах. Отлично! Загремел уже начал привыкать к запаху, который в любом случае был не хуже запаха другого огра.
   Они шли вперед, разглядывая мух. Здесь собралось множество разновидностей; некоторые были очень красивы, с яркими узорчатыми крыльями и мохнатыми тельцами. Джон притихла — она тосковала по собственным узорчатым крылышкам. Здесь были оленьи и лошадиные слепни и драконьи мухи-стрекозы — миниатюрные крылатые копии этих существ; оленьи слепни жевали стебельки травы, лошадиные слепни взбрыкивали задними ногами в галопе, а драконьи мухи даже изрыгали крохотные язычки пламени. В одном месте звучала музыка — мухи-скрипачи играли для своих дам. Их бал походил на жужжащий мушиный клубок.
   Путешествие казалось приятной прогулкой, поскольку никаких опасных тварей здесь не было: всех выжили мухи. Но тут небо нахмурилось, и начался дождь. Не сильный — но его хватило, чтобы смыть сок листьев противомушиного куста. Внезапно путешественники, не успев вовремя найти укрытие, оказались в беде.
   Первыми на них напали потные мушки. Вскоре вокруг каждого в маленьком отряде — кроме, разумеется, Бантик — вилось пищащее облако, заставившее их вспотеть от волнения. Загремел глубоко вдохнул и сдул мушек прочь, но едва утих вызванный его дыханием ветер, они приблизились вновь — и их стало вдвое больше. Прочие мухи увидели это облако и тоже подлетели ближе. Здесь были зудни, вызывавшие невыносимый зуд, и мухи-кровососы, после безболезненных укусов которых из ранок начинала сочиться кровь. Но хуже всего оказались пролетные мухи, поскольку они пролетали мимо, высматривали и разлетались по всем уголкам мушиного королевства, разнося вести о добыче. После этого даже небо потемнело от мушиных роев. Казалось, с ними невозможно бороться — их было слишком много, чтобы всех перебить или отогнать.
   Затем рои мух отлетели в сторону, и вперед выдвинулась пара мух-герольдов. Муха-лучник выпустила стрелу в ту сторону, куда направлялась компания Загремела. Лучше было повиноваться и повернуть туда, куда заставляли мухи. Драться с ними бесполезно: здесь собрались еще пилильщики, мухи-молотки и мухи-отвертки, справиться с которыми трудновато.
   Путешественники пошли вперед, а рои сопровождали их, жужжа мелодию, напоминающую реквием. Загремел даже не представлял, что в Ксанфе столько мух. Они покрывали деревья, вылетали из мириадов норок в земле, собирались в тучи, из которых падали капли мушиного помета.
   Путешественники пришли к дворцу из липкой бумаги, покрытому останками мух. Здесь, окруженный стайкой кокетливых мушиных дамочек, восседал повелитель мух — огромный, страшный, с фасетчатыми глазами. Он читал летучий листок из книги «Тля», автором которой была оса.
   — Вз-з-з-з? — поинтересовался повелитель мух, сфокусировав на пришедших несколько фасеток.
   Вопрос, по всей видимости, адресовался Загремелу, но тот не понимал мушиной речи, а потому что-то невнятно проворчал.
   — Вз-з-з-з! — гневно повторил повелитель мух.
   У Загремела появилась идея. Он поднес драконье ухо к своему. Возможно, так он получит перевод.
   Он услышал лишь рев и шипение драконов.
   Повелитель мух снова зажужжал, гневно сверкнув большими круглыми глазами. Огромные мухи-охранники подлетели, чтобы выхватить у огра драконье ухо.
   — Не бей их, Загремел! — испуганно крикнула Танди.
   Огру это не понравилось, но он понимал, что, если устроит здесь свалку, их всех загрызут и закусают до смерти. Снова проклятие косящих глаз заставило его подумать о возможных последствиях. Он позволил мухам забрать ухо.
   Они приволокли ухо к своему повелителю, и тот завертел головой, пытаясь разобрать звуки, которые оно издавало. Ухо задергалось, едва не сбросив повелителя мух с трона.
   — Вз-з-з! — разъяренно прожужжал он, и по сборищу мушиных фрейлин пробежал взволнованный шорох Похоже, повелитель мух употребил весьма крепкое выражение. Потом он прислушался снова. — Вз-з-з-з! — И мухи-стражи вытянулись в боевой готовности. — ВЗ-З-З-З!! — И окружающий рой разлетелся.
   Повелитель мух искоса взглянул на Загремела, обдумывая, как с ним поступить. Затем он что-то прожужжал. Тут же мухи-охранники вновь сомкнулись вокруг небольшой компании, а муха-лучник выпустила еще одну стрелу, указывая дорогу.
   — Не знаю, что принесло нам в этот раз драконье ухо, избавление или приговор, — сказала Чем. — Но лучше пойти.
   Они двинулись вперед. Стрелы указывали на восток. Вскоре все приблизились к бумажной стене. В этот момент вперед выдвинулся взвод мух-копьеносцев, грозя прошить насквозь каждого члена маленького отряда.
   Отряд понял намек и рванул сквозь стену. Они были все облеплены липучкой, но мухи оставили их в покое. Похоже, из мушиных владений их изгнали.
   Путешественники рассеялись по близлежащему леску в поисках горячего родника — хотелось отмыться. Но прежде, чем они нашли то, что искали, их высмотрел маленький летающий дракон и быстренько полетел на восток.
   — Боюсь, мы попали в земли драконов, — сказала сирена. — Взгляните: на стволах царапины от драконьих когтей.
   Загремел пригляделся: все деревья действительно были помечены, и явно драконьими когтями. Самые большие и глубокие царапины располагались выше всего — самые крупные монстры всегда оставляют наиболее впечатляющие автографы.
   — Лучше бы нам уйти, — сказал он. В его теперешнем состоянии нечего рассчитывать на то, чтобы защитить девиц от оравы драконов, как бы неприятно ни было признавать этот факт — даже мысленно.