– Раскайся, Осман!
   И куда бы Осман ни повернулся, со всех сторон он слышал одни и те же слова, и отражались они эхом от стен мечети, и все называли его просто Османом, никто не добавлял титула «владыка правоверных».
 
   На жалобы египтян Осман наконец ответил предложением выбрать им самим правителя своей земли, которого он мог бы назначить вместо Абдаллаха.
   Народ Египта выбрал сына Абу Бакра Мухаммеда.
   После того как Осман написал Мухаммеду ибн Абу Бакру и назначил его правителем, он и его сподвижники отправились в путь.
   На привале в конце третьего дня пути от Медины их нагнал темнокожий раб верхом на верблюде, которого он хлестал кнутом так, будто преследовал кого-то или кто-то преследовал его.
   Мухаммед и его люди спросили незнакомца:
   – Что с тобой произошло? Почему ты так спешишь? Верно, ты сбежал, а может, наоборот, гонишься за кем?
   И человек прокричал:
   – Я раб владыки правоверных. У меня послание для правителя Египта!
   Один из присутствующих указал на Мухаммеда:
   – Правитель Египта здесь!
   Но раб ускакал, сказав:
   – Это не тот, кто мне нужен!
   Мухаммед послал за ним человека, и раб был возвращен. Сын Абу Бакра спросил его:
   – Раб, кто ты?
   Он было сначала назвал владыку правоверных своим хозяином, но затем исправился, сказав, что он раб Марвана, который являлся внучатым племянником Османа. Так продолжалось, пока кто-то из присутствующих не признал в нем все же раба самого Османа. Мухаммед спросил его:
   – К кому ты был послан?
   – К правителю Египта.
   – Зачем?
   – Передать письмо.
   – Оно при тебе?
   – Нет.
   Его обыскали, но письмо не нашли. Однако в его дорожной сумке был кувшин, в котором что-то шуршало. Кувшин начали трясти, стараясь извлечь то, что в нем лежало. Так как из этого ничего не выходило, им пришлось разбить сосуд, и оттуда выпало письмо от Османа Абдаллаху, сыну Абу Сарха. Мухаммед созвал всех и открыл его в их присутствии, сказав:
   – Смотрите и слушайте! Вот что в этом письме:
 
   «Когда приедут Мухаммед и те, кто с ним, убей их. Не бойся того, что сделаешь, а пока старайся прочней укрепиться в своей власти и жди новых посланий от меня. Тех, кто приходил ко мне с просьбами лишить тебя власти, заточи в тюрьму. Об этом я еще напишу тебе, если то будет угодно Аллаху».
 
   С ужасом и растерянностью читали они это письмо. Они вернулись в Медину, созвали Али, Талху, Зубайра, Саида и других асхабов и рассказали все, что произошло. После прочтения письма не было человека, кто бы не испытывал ненависть к Осману.
   Но когда письмо было представлено самому халифу, он все отрицал: «Клянусь Аллахом! Я не писал этого письма, и не приказывал того, что там написано, и не отправлял раба в Египет!»
   Изучив письмо более подробно, некоторые узнали в нем почерк Марвана, служившего у халифа секретарем. Асхабы потребовали отдать им Марвана, но халиф отказался, опасаясь за жизнь племянника.
   После этого группа людей осадила дворец Османа и перекрыла доступ воды в дом. Али и большинство асхабов оставались в своих домах. В конце концов Мухаммед, сын Абу Бакра, с двумя сподвижниками незаметно для людей Османа, стоящих на крыше, забрался во дворец через дом одного из ансаров. В это время с халифом была только жена, он читал Коран.
   Мухаммед сказал своим помощникам:
   – Оставайтесь здесь. С ним его жена, я пойду первым, а вы войдете, когда я схвачу его. И не отпущу, пока не убью.
   Мухаммед зашел в комнату и схватил халифа за бороду. Тот стал кричать:
   – О Аллах! Если бы это видел твой отец. Как бы он разгневался, увидев, что ты хочешь со мной сделать!
   При этих словах Мухаммед ослабил хватку, но остальные двое набросились на Османа, повалили его на пол и убили. После чего выбежали из дома правителя. Его жена кричала, но никто не слышал ее, тогда она, взобравшись на крышу, прокричала: «Владыка правоверных убит!»
   Пришли в комнату Османа и нашли его мертвым, лежащим на полу. Новости быстро дошли до Али, Зубайра и Саида. Народ бросился к дому Али, умоляя его стать правителем.
   Али отвечал, что это не зависит от него: только в том случае, если все люди дня битвы при Бадре будут согласны, он станет халифом.
* * *
   На момент убийства Османа в его казне насчитывалось сто пятьдесят тысяч золотых динаров и миллион дирхемов. Его земельные владения были оценены в сто тысяч динаров, не считая пастбищ лошадей и верблюдов. Именно во время правления Османа асхабы Посланника Господа получили во владение дома и земли: Зубайр оставил после смерти ценностей на пятьдесят тысяч золотых динаров, тысячный табун лошадей, тысячу рабов обоих полов и, кроме того, большие особняки в Басре, Куфе, Фостате и Александрии. Земли Талха в Ираке, сдаваемые им внаем, приносили более ста тысяч золотых динаров ежедневно, а его имение в Ширате даже больше. Для себя в Медине он построил дом-крепость из глины, кирпича и тикового дерева.

Избрание халифом Али

   По истечении пяти дней мятежники созвали жителей Медины и объявили им:
   – Вот уже пять дней, как у нас нет имама и некому созывать нас на молитвы. Так уже не может больше продолжаться! Мы не знаем никого, кто мог бы стать лучшим имамом, чем Али.
   – Но Али не возьмет на себя бремя имамата, – предположили некоторые.
   – Уговаривайте его до тех пор, пока он не согласится, – ответили мятежники.
   После чего ансары отправились к дому Али, однако он продолжал отказываться. Тогда один из египтян сказал:
   – Если мы снова вернемся домой без имама, начнется такой раздор, который уже не остановить.
   Али уступил, но с условием, что Талха и Зубайр присягнут ему в верности, что они и сделали, приведя и других асхабов.
   Али говорил:
   – У меня нет большого желания принимать эту власть. Но правоверным все еще нужен правитель. Сам я рад присягнуть Талхе.
   Но тот отвечал:
   – Нет, ты имеешь больше прав, чем я.
   Один из стоявших рядом заставил Али и Талху ударить по рукам и принять присягу. Так Талха поклялся в преданности халифу Али, как и Зубайр и все правоверные в мечети.
 
   Марван с сыном уехали; какой-то человек забрал окровавленную рубаху убитого Османа и ускакал с ней в Дамаск.

Гражданская война

   Однажды один из соратников Али дерзко спросил у него:
   – Почему при Абу Бакре и Омаре в халифате царил мир и покой, а при Османе и тебе, Али, начались брожения и расколы?
   – По той простой причине, – ответил Али, – что Абу Бакру и Омару помогали Осман и я, а у меня и Османа остались только такие помощники, как ты!
* * *
   Придя к власти, Али был уже пожилым, но еще крепким человеком, он был несколько меньше среднего роста, смуглолиц, с круглым животом и большой белой как снег бородой, росшей от плеча до плеча.
 
   Как-то раз Али донесли, что Муавия сказал: «Али и его дом знамениты своей доблестью, Зубайр и его род прославились своей роскошью, а мне и всем Омейядам осталось гордиться лишь добротой сердечной и милосердием».
   – Лукавые слова! – сказал на это Али. – Муавия собирается подтолкнуть Зубайра к мятежу, и мне придется сражаться с ним; в это время он будет превозносить свое великодушие и завоюет популярность в глазах толпы.
 
   Новый халиф послал письмо Муавии с требованием принести присягу на верность. Письмо начиналось словами: «От слуги Аллаха Али, повелителя правоверных, к Муавии, сыну Абу Суфьяна». Муавия молчал целый месяц, затем, наконец, отправил Али Кабису, шейха из племени абс, с запечатанным конвертом, на котором было написано: «От Муавии к Али». Взяв письмо из рук посланника и прочитав обращение на конверте, Али сказал:
   – Ничего хорошего не может быть внутри.
   Распечатав конверт, он обнаружил там лист бумаги, на котором были написаны слова: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного» – и больше ничего.
   – В письме ничего нет, – сказал Али, обращаясь к посланнику, – если у тебя есть что передать мне на словах, говори!
   – Я видел шестьдесят тысяч человек в мечети, в Дамаске, которые рыдали, когда им показали окровавленную рубашку Османа, и проклинали тех, кто убил его, – ответил Кабиса.
   – О Аллах! Ты знаешь, кто совершил это преступление, – ответил Али. – Клянусь, на мне нет крови Османа!
* * *
   Талха и Зубайр принесли присягу на верность Али неохотно и не по своей собственной воле. Вскоре после этого они уехали в Мекку, где находилась Аиша, Мать Правоверных, как ее называли. Они взяли ее с собой и все вместе отправились в Басру, провозгласив, что намерены отомстить за убийство Османа.
   Когда Али узнал об этом, он погнался за ними. Беглецы взяли проводника и, свернув с дороги, направились в пустыню. Наконец они добрались до места, которое было известно под названием долины Хабаб, что в переводе с арабского значит «Долина греха». Впереди шел проводник, за ним ехала Аиша на верблюде, за ней – все остальные. Когда они приблизились к селению бедуинов в низине, начали лаять собаки, и проводник объявил, что это долина Хабаб.
   Услышав это, Аиша воскликнула:
   – Я не поеду дальше, отвезите меня назад! Я вспомнила сейчас, как пророк, сидя в окружении жен, я тоже была там, сказал: «Хотел бы я знать, на кого из вас будут лаять собаки Хабаба». Это я! Собаки лают на меня, это я – женщина Греха!
   – Успокойся, прошу тебя, – сказал Талха, – может, проводник ошибся.
   – Я хочу вернуться назад, – повторила упрямо Аиша.
   Они не пошли дальше и заночевали в пустыне. Ночью Зубайр подговорил своего сына, и на рассвете мальчик поднял на ноги весь лагерь криками «Я видел всадников, они скачут сюда, это Али!», после чего Аиша, испугавшись, решила ехать дальше. Таким образом, они продолжили свой путь по направлению к Басре.
   Али со своей армией настиг их возле Басры. Состоявшееся сражение было названо Битвой Верблюда, потому что Аиша участвовала в нем, сидя на этом животном. Свою смерть нашли здесь Талха и Зубайр, а вместе с ними еще тринадцать тысяч человек. В течение пятнадцати дней Али оставался в Басре, после чего отправился в Куфу и стал править там как халиф.
   Сын Омара и большинство соратников пророка Мухаммеда не поддерживали ни Али, ни тех, кто собрался вокруг «верблюда Аиши». Народная партия и все, кто придерживается здравого смысла, считали, что Али, так же как Талха, Зубайр и прочие, одинаково не правы в том, что взялись за оружие: лишь те, кто не участвовал в кровопролитии, поступили так, как должно поступать правоверным. Тем не менее так называемая Народная партия, как и большинство традиционалистов, продолжает почитать их.

Восстание в Сирии

   Сторонники Муавии в Сирии подняли мятеж и отказались повиноваться Али. Когда халиф узнал об этом, он собрал свои силы и выступил против мятежников. Армии враждующих сторон встретились у Сиффина в 37 году хиджры. Довольно долгое время противостояние между ними ограничивалось незначительными стычками, наконец состоялось большое сражение. Перевес сил оказался на стороне Али, и армия Муавии начала терять позиции. Среди сирийцев уже начали распространяться пораженческие настроения: «Подумайте о своих женах, арабы! О ваших матерях и дочерях! Во имя Аллаха!»
   – Мы не можем более сражаться силой оружия, надо использовать силу разума, – сказал Муавия Амру, – ты тоже можешь думать о своей семье, но можешь подумать и о должности наместника Египта!
   Тогда Амр решил сделать следующее: «Пусть войны прикрепят к копьям священные тексты из Корана и призовут противников к миру».
   Многие последовали его совету и устремились в гущу битвы с криками: «Остановитесь! Мир! Книга Аллаха между нами и вами!»
   – Мы должны послушать их! – начали говорить правоверные из Ирака друг другу.
   – Это справедливо, – они наши братья по вере, мы должны принять их предложение, – сказал кто-то из приближенных Али.
   – Глупости! – ответил халиф. – Они показывают вам Книгу, но сами они редко читают ее, а если читают, то не следуют тому, что там сказано. Это ловушка, обман! Я знаю этих людей лучше, чем вы.
   Тем не менее споры не утихали, затем стали слышны ропот и угрозы. Али решил, что, если будет настаивать, его может постигнуть участь Османа, поэтому, когда кто-то предложил поехать и переговорить с Муавией, он сказал ему:
   – Это твое дело, поезжай, если хочешь.
   Когда парламентер приехал в лагерь противника, Муавия изложил ему свое предложение:
   – Давайте все мы, будучи правоверными мусульманами, поступим так, как велит нам Аллах: вы выберете своего представителя, мы выберем своего. Оба они принесут клятву действовать в полном согласии со Книгой. После того как они обсудят создавшееся положение и примут согласное Корану решение, обе стороны должны подчиниться этому решению и выполнить его требования, какими бы они ни были.
   Большинство людей приняли это предложение с радостью. Сирийцы выбрали своим представителем Амра. Сторонники Али единогласно проголосовали за Абу Мусу и не хотели слышать ни о ком другом.
   – Делайте что хотите, – сказал на это Али.
   Встреча арбитров была отложена до наступления священного месяца Рамадана. Армии покинули поле боя. Муавия вернулся в Сирию, Али – в Куфу.

Третейский суд

   В назначенное время, в 38 году, два арбитра встретились.
   После того как были вознесены хвалы Аллаху и обсуждены общие вопросы, волнующие всех мусульман, судьи приступили к тому, ради чего собрались.
   – Ты ведь прекрасно знаешь, о Амр, – сказал Абу Муса, – что народу Ирака не нравится Муавия, а людям Сирии не нравится Али, и с этим ничего нельзя поделать. Не лучше ли нам будет тогда низложить их обоих и предложить правоверным в качестве халифа Абдаллаха, сына Омара?
   – Возьмет ли Ибн Омар на себя обязательство отомстить за кровь Османа? – спросил Амр.
   – Почему бы нет, если люди будут настаивать на этом? – ответил Абу Муса.
   Амр решил сделать вид, что поддерживает идею Абу Мусы, но для вида предложил еще нескольких кандидатов. Его коллега отверг их всех.
   – Хорошо, я согласен, – сказал Амр. – Итак, ты встанешь и объявишь, что мы отвергаем обоих претендентов, и назовешь имя человека, которого ты хотел бы видеть халифом.
   – Нет, – ответил Абу Муса, – говорить первым должен ты, ты знатней меня, и право первенства принадлежит тебе.
   – Но ты старше меня, значит, говорить первым должен ты, так будет пристойней. Да и какая разница, ведь мы договорились, что будем говорить одно и то же!
   На том и порешили. Когда пришло время провозгласить решение, Абу Муса вышел, вознес благодарение Аллаху и начал свою речь:
   – Правоверные, мы обсудили порученное нам дело и решили, что единственное средство для установления мира, окончания смуты и кровопролития и объединения всех мусульман – это уход Али и Муавии. Таким образом, я снимаю Али с трона халифа, так же как я сам снимаю этот тюрбан со своей головы. – С этими словами Абу Муса поднял руки, снял тюрбан и положил его в сторону. – Мы решили сделать халифом человека, отец которого был соратником пророка, который сам был соратником пророка, его имя Абдаллах, сын Омара.
   Еще некоторое время он превозносил достоинства Ибн Омара и потом сел на место.
   После него поднялся Амр, он также восхвалил святое имя Аллаха и призвал милость на Посланника Его, после чего сказал:
   – Мусульмане, Абу Муса Абдаллах, сын Кайсы, только что перед всеми низложил Али и лишил его всей власти, на которую он претендует. Я, в свою очередь, подтверждаю его слова, я также низлагаю Али, но вместо него я называю Муавию. Я провозглашаю его халифом Посланника Аллаха и заявляю, что он имеет право на наше послушание и на нашу клятву верности, при условии что он даст обещание отомстить за смерть Османа, сына Аффана!
   – Это ложь! – гневно закричал Абу Муса. – Мы никогда не называли Муавию, мы отвергли его, и Али тоже!
   – Это он лжет, – ответил Амр. – Он низложил Али, но я никогда не отрекался от Муавии.
   Один из сторонников Али, Шурейх, сын Хани, ударил Амра своим кнутом. Что же касается Абу Мусы, то он, не став дожидаться, чем кончится дело, воспользовался замешательством и, пробравшись в конюшню, сел на коня и поскакал что есть духу прямо в Мекку. Он навсегда покинул Куфу, где остался его дом и его дети, и дал себе зарок никогда больше не встречаться с Али.
   Амр вернулся к себе домой. Муавия принял присягу от войск, находящихся в Сирии, и провозгласил себя халифом.
   – Да будет проклят Муавия, о Аллах, я умоляю Тебя, – молился каждый день Али в мечети в Куфе. – Да будут прокляты Амр, и Хабиб, и Абд аль-Рахман, сын Халида, и Даххак, сын Кайса, и Валид! Да будут прокляты они все!

Раскольники

   Среди сторонников Али появились раскольники, они провозглашали следующее: «Суд принадлежит одному лишь Аллаху» и «Никакого правителя, кроме самого Бога». Раскольники объявили, что Али – тот самый человек, про которого сказано в Коране:
 
   Хотя и знали, что тому, кто овладел колдовством, нет доли в будущей жизни[122].
 
   И еще:
   …кого совратили шайтаны на земле
   и кто оказался в растерянности?
   У него – друзья, которые призывают его к прямому пути [и говорят]: «Иди к нам!»[123]
 
   Раскольники вышли из города и разбили лагерь возле Куфы. Али послал Ибн Аббаса образумить их. Эта миссия частично увенчалась успехом: некоторые из них вернулись назад. Но самые упорные ушли дальше – в Нахраван. Они жили в той стране разбоем и грабежами, набирая силы. Когда же их численность достигла четырех тысяч человек, раскольники захватили Мадаин и перерезали горло наместнику Али.
   – Они заявляют: «Никакого правителя», но правитель должен быть либо плохим, либо хорошим, – сказал, узнав об этом, Али. Он послал армию против них и в битве уничтожил несколько тысяч раскольников.

Убийство Али

   В 40 году группа раскольников собралась в Мекке. Они говорили о своих несчастьях и притеснениях. Некий Ибн Мулджам поклялся перед всеми, что убьет Али. Этот человек был влюблен в женщину, принадлежавшую к партии раскольников. Ее брат и отец были убиты в недавней битве с войсками халифа. Ибн Мулджам обещал подарить своей невесте три тысячи дирхемов и жизнь халифа Али в качестве свадебного подарка.
   Ночью семнадцатого числа месяца Рамадана убийца прокрался в мечеть в Куфе и притаился рядом с дверью, в которую обычно каждое утро входил Али. Когда рассвело, муэдзин стал призывать правоверных на утреннюю молитву:
   – Мусульмане, на молитву! На молитву!
   Али проснулся и, ничего не подозревая, пошел обычным путем в мечеть. Когда он вошел в дверь, Ибн Мулджам выскочил из своего укрытия и нанес ему страшный удар мечом в голову. Клинок разрубил череп и проник в мозг, после чего Али прожил два дня, пятницу и субботу, и умер в субботу поздно ночью.

Хасан

   Хасан, сын Али, был серьезным, замкнутым, благородным и великодушным человеком. Он ненавидел войны и кровопролитие и любил семейную жизнь. Абу Бакр, в те дни, когда он был халифом, увидел, как Хасан играет с другими детьми, поднял его на руки и сказал:
   – Хасан, ты похож на Посланника Господа и совсем не похож на своего отца, Али.
   Али часто говорил людям Медины:
   – Никогда не отдавайте своих дочерей за моего сына: он выпьет нектар их юности и разведется с ними.
   И действительно, Хасан часто разводился со своими женами, но все, с кем он развелся, сохранили свою любовь к нему на всю жизнь. Всего он был женат на девятнадцати женщинах.
   Хасан стал халифом, после того как его отец был убит. Его правление продолжалось шесть месяцев и несколько дней. Муавия двинул свою армию на него. Оценив свои силы и поняв, что исход битвы будет находиться в руках Господа, Хасан послал Муавии послание, в котором предлагал передать власть ему, взамен на выполнение следующих требований: Муавия не должен преследовать ни одного человека из Медины, Хиджаза и Ирака ни за какие их поступки, совершенные ими при жизни халифа Али (отца Хасана); и должен заплатить все долги Хасана.
   Муавия принял эти скромные условия, и мир был заключен. Хасан сложил с себя бремя правления и поселился в Медине. Вскоре он снова оказался в долгах, и Муавия назначил ему содержание в размере ста тысяч дирхемов в год.
   – Ты – позор правоверных! – кричали ему его сторонники.
   – Я не хочу, чтобы вы проливали свою кровь из-за такой мелочи, как мое царствование, – отвечал он.
   Когда люди упрекали его в том, что он заключил мир с Муавией, и подбивали его на вооруженное сопротивление, он твердо отвечал им, что никогда не пойдет на это, поскольку мир среди правоверных должен цениться превыше всего. Согласно преданию, известному со слов Ибн Масуда, пророк сказал: «Мусульмане считают хорошим лишь то, что хорошо в глазах Аллаха, и считают плохим лишь то, что плохо в Его глазах».
   Хасан не хотел жертв среди сторонников его отца, секты шиитов. И его брат Хусейн был согласен с ним в этом вопросе, он говорил:
   – Пока жив Муавия, пусть каждый шиит сидит дома и накроется плащом с головой!
   Хасан был отравлен и умер в Медине, после того как его жена Джаада дала ему яд. Брат Хасана просил его назвать имя отравителя, но тот отказался.
   – Божья кара будет ужасна, если это сделал тот, кого я подозреваю, – сказал Хасан. – Если же я ошибаюсь и это сделал другой, то, во имя Аллаха, пусть не пострадает невинный. – После небольшой паузы он продолжил: – Брат, нашему отцу всегда не давала покоя эта власть, этот халифат, но Аллаху было угодно, чтобы халифом стал сначала Абу Бакр, затем Омар. После шести выборов он был уверен, что теперь халифат достанется ему, но власть снова перешла к другому – Осману. Осман был убит, и наконец люди принесли присягу Али, но тут же начались распри, расколы и кровопролитие; он ни минуты не мог спокойно пользоваться своей властью. Поистине это так! Видимо, Аллах не желает, чтобы потомки пророка были халифами. Вспомни, каким унижениям толпа подвергала тебя в Куфе и вынудила приехать сюда… Послушай, я просил у Аиши позволения быть похороненным вместе с Посланником Аллаха, и она согласилась. Но я не думаю, что люди позволят тебе похоронить меня там. Если они попытаются остановить тебя, не спорь с ними, смирись.
   Когда час смерти был близко, ужас и печаль одолели Хусейна, и он заплакал.
   – Зачем эти слезы? – утешал его брат. – Подумай только, ты отправляешься туда, где встретишь Посланника Господа, Али, твоего отца, Хадиджу и Фатиму, твою мать!
   – Брат, – отвечал Хасан, – я ухожу в мир Господа. Я не могу себе представить, как он выглядит. Может, я и увижу своих близких, но совсем не так, как я привык видеть их здесь, на земле.
   Когда он умер, его брат пошел к Аише, спросить разрешения на похороны. Она ответила согласием, но Марван, наместник Медины, ставленник Муавии, запретил хоронить Хасана рядом с его дедом, пророком Мухаммедом, и его похоронили на кладбище Баги, рядом с его матерью Фатимой.

Мир и плоть

   Ибн Аббас однажды сказал:
   – Муавия, Аллах даровал Мухаммеду его асхабов, любивших его больше жизни, и они донесли Его Слово людям. При жизни они были Его союзниками, а после смерти стали друзьями. В загробной жизни они скорее гости и не останутся там навсегда. Кажется даже, что они покинули этот мир из-за того, что были не от мира сего.
   Но Муавия прервал его:
   – Достаточно об этом, Ибн Аббас. Давай сменим тему.
 
   Во времена Валида было принято беседовать об архитектуре, во времена же Сулаймана стали разговаривать о еде и женщинах.
* * *
   «Ты арабский Цезарь», – говорил Омар, встречая Муавию. Сын Абу Суфьяна и Хинд был красив и высок, но в его светлом лице всегда было что-то устрашающее. О его сдержанности ходила молва.
   Однажды один араб сказал ему:
   – Клянусь Аллахом! Тебе лучше не ссориться с нами, Муавия! Иначе, будь уверен, мы очень быстро приструним тебя.
   – Каким образом? – спросил халиф.
   – Палкой! – отвечал араб:
   И Муавия ответил:
   – Будь по-твоему.
   Когда его избрали халифом, он попросил Абу Туфайла:
   – Впиши свое имя вместе с остальными, что будет свидетельством тому, что Осман был убит.
   – Я не стану этого делать. Ведь я был одним из тех, кто позволил свершиться этому злодеянию и даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему.
   – Что же помешало тебе? Твоим долгом было защищать правителя.
   – То же, что помешало тебе. Когда убивали Османа, ты находился в безопасности, в Сирии.
   – Зато теперь я продолжаю дело халифа местью за его смерть.
   – Может быть, но твои слова заставили меня вспомнить строки поэта Ханафи:
 
Всепоглощающая печаль, отплати за меня мертвого
Тем, кто не давал и черствой корки хлеба мне живому!
 
* * *
   Однажды Муавия сказал: «Простые чувства разжигают войны, в то время как повседневные дела заслоняют собой действительно важные вещи».
   Ади из рода Тай, сын Хатима, говорил ему: «Если коварство твое не иссякнет, то, пока наши сердца, ненавидящие тебя, еще бьются и пока наши руки держат мечи, которыми мы сражались с тобой, до тех пор наше возмездие будет преследовать тебя»
   «Это слова мудрого человека. Кто-нибудь, запишите их!» – сказал халиф и продолжил беседу.
   Одним из его выражений было: «Я не вынимаю меч из ножен, когда использую кнут, и не беру кнута в словесной битве. Пусть лишь тонкий волос связывает меня с моим народом, я не позволю ему разорваться. Когда мой народ ослабляет его натяжение, я его усиливаю. Когда они натягивают, я ослабляю его».