Он говорил также:
   «Что утверждается теперь, раньше осуждалось. Так же как и то, что мы сейчас отвергаем, однажды будет принято.
   Абу Бакр не искал мира, как и мир не искал его. Мир искал Омара, ибо всего, чего искал, уже не было. А мы теперь по пояс увязли в этом мире».
   «Я, – сказал он, – первый царь».

День халифа

   Дворец халифа в Дамаске был целиком выстлан зеленым мрамором. В центре двора возвышался прекрасный фонтан, в котором постоянно была вода, она орошала великолепный сад, где росло множество деревьев. Сад этот оживляли снующие повсюду бесчисленные птицы.
   По своему обыкновению, Муавия устраивал пять аудиенций в день. После утренней молитвы он принимал своего помощника с тем, чтобы тот изложил последние новости; затем ему приносили Коран, и он читал тридцатую часть Божественного Откровения. Затем он возвращался в свои личные покои, занимался своими делами и, произнеся молитву с четырьмя поклонами, отправлялся в залу для аудиенций. Первыми к нему приходили наиболее приближенные военачальники, а после непродолжительной беседы с ними Муавия принимал своих министров, с которыми велось обсуждение всех, по их мнению, наиважнейших дел последних дней. Параллельно с приемом министров халиф завтракал. Ему подавали то, что оставалось от ужина предыдущего дня: холодную баранину, цыпленка или какое-нибудь другое блюдо. Когда все вопросы были подробно обсуждены, Муавия обыкновенно удалялся в свои комнаты, чтобы немного отдохнуть.
   После отдыха он выходил и, как правило, говорил: «Слуга, выставь в мечети мое кресло». Затем он уходил туда, где уже после богослужения садился на подготовленное для него кресло спиной к ширме. Окруженный стражей, он позволял подходить к себе любому – и бедняку, пришедшему из пустыни странствующему арабу, и женщинам, и детям, и нуждающимся – всем. Один жаловался на несправедливость, и Муавия приказывал исправить ее; другой – на какое-либо посягательство на имущество, и халиф посылал своих воинов остановить это; третий – на оскорбление, и правитель приказывал внимательно расследовать все обстоятельства. После того как уходил последний посетитель, он возвращался во дворец, занимал свое место на троне и отдавал следующий приказ: «Позовите людей внутрь и приглашайте их в порядке, подобающем их положению. Пускайте каждого, кто хочет пожелать мне доброго дня». Обычной формой приветствия было:
   – Как прошло утро владыки правоверных? Да продлит Аллах твои дни!
   И в ответ халиф говорил:
   – Аллах был милостив ко мне.
   Порой, после того как все придворные усаживались на свои места, Муавия обращался к ним следующим образом:
   – Народ называет вас знатью, но только лишь потому, что вам дозволено сидеть здесь, в этом зале. Поэтому именно ваша задача – следовать интересам тех, кто не так приближен к нам.
   Тогда кто-то поднимался со своего места и говорил о гибели какого-либо человека в Священной войне против неверных, Муавия приказывал выписать ежегодную выплату детям погибшего. Другой придворный мог сообщить об отъезде кого-либо из приближенных, и тогда халиф распоряжался присматривать за его делами, снабжать необходимым и оказывать нужные услуги.
   Затем халифу подавали обед, и в это время к нему обычно являлся его секретарь и вставал по правую руку. Если во время обеда к халифу был допущен проситель, он приглашал его за стол и угощал. Пока секретарь зачитывал его просьбу и выполнял решение правителя по этому вопросу, человек успевал два или три раза попробовать угощение. После объявления решения правитель просил пришедшего уступить место следующему. Он поднимался, и приглашали другого просителя. Так продолжалось до тех пор, пока не были рассмотрены все прошения. Бывало, что за время обеда халиф принимал сорок человек. Когда же все блюда были убраны и все придворные по его распоряжению покидали зал, Муавия уходил в свои покои, куда не разрешалось являться никому до призыва к дневному намазу. В это время халиф следовал в мечеть и проводил молитву, после чего возвращался во дворец и совершал еще одну молитву с четырьмя поклонами.
   Затем он вновь принимал своих военачальников. Зимой правитель предлагал им сладости, называя это «усладой для паломника», печенье, сахарные пироги с творогом, сладкую кашу, лепешки, сушеные фрукты и засахаренную дыню. Летом же он их потчевал свежими фруктами. На этот раз министры являлись к халифу затем, чтобы получить распоряжения, которые необходимо было выполнить в этот же день. Эта аудиенция длилась до середины дня, после чего Муавия совершал дневную молитву, удалялся к себе и еще некоторое время никого не принимал.
   В конце дня правитель появлялся вновь, располагался на троне и призывал придворных занять свои места. Тогда накрывали ужин, продолжавшийся вплоть до призыва к вечерней молитве, и на него уже не пускали ни одного просителя. Блюда убирали, звучал призыв к молитве, и халиф снова отправлялся в мечеть. По возвращении он обыкновенно читал еще одну молитву с четырьмя поклонами, в течение каждого из них цитировал пятьдесят аятов из Корана вслух и про себя. Затем он вновь удалялся к себе, где уже никого не принимал, пока его не призовут к ночной молитве.
   По завершении богослужения особо приближенные военачальники, министры, принадлежавшие к ближнему кругу халифа, вновь созывались на аудиенцию. В течение первой половины вечера министры и халиф согласовывали и выполняли необходимые дела. Затем примерно треть вечера посвящалась чтению сочинений, посвященных арабам и их истории, чужеземцам, их царям и политике, жизни владык прошлого, войнам, военному искусству и законам, а также чтению сочинений, посвященных современности.
   После занятия литературой, по традиции, из покоев жен халифа приносили особые изысканные кушанья: халву и другие подобные сладости.
   В оставшуюся треть ночи Муавия спал. Однако, если он не мог заснуть, он садился и обращался к книгам: летописям царских династий, книгам по истории, войнам и военным хитростям правителей прошлого. На такие случаи у Муавии были специально подготовленные слуги: они знали наизусть тексты этих книг и вели повествования для халифа, цитируя отрывки. Каждую ночь он повелевал рассказывать отрывки из истории или чьего-либо жизнеописания из летописей или сочинений по искусству управления государством.
   В установленный час он отправлялся в мечеть проводить утреннюю молитву: так начинался новый день, также наполненный уже описанными делами.
* * *
   Муавия стал первым халифом, к которому обращались как к равному. К примеру, однажды некий Хурайм явился на аудиенцию к халифу в подвернутых штанах, так что были видны его красивые ноги. Муавия заметил ему:
   – Ах, если бы эти ножки принадлежали женщине!
   И Хурайм ответил:
   – Как и твои ягодицы, о владыка правоверных.
   Халиф Муавия впервые в истории ислама стал нанимать глашатаев и первым основал диван печати. Случилось это так. Однажды халиф сделал одному из своих подданных щедрый подарок, выписал указ о выдаче ему ста тысяч дирхемов, а тот исправил число в указе на двести тысяч. Когда Муавии принесли отчеты, он сразу же отозвал указ. В этот самый день был основан диван печати. Абдаллах из Гассана возглавил новый диван, и ему была доверена царская печать. Сделана она была из камня, и на ней был высечен афоризм: «Весомо каждое слово». Этой печатью пользовались вплоть до последних дней халифата и дома Аббаса.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента