Страница:
– Что тебя забавляет? Тот пожал плечами.
– Разрушители Мостов сами не свои в эти дни. Они потешаются над новичками, и кажется, что вот-вот их отряды просто рассеются. Когда будешь говорить с кем-нибудь из империи, скажи им, чтоб они кончали с этим, иначе они лишатся Разрушителей навсегда. Я пишу об этом в каждом отчете, но меня, кажется, никто не слушает, – он улыбнулся еще шире. – Может, они считают, что я спятил, а?
Паран пожал плечами.
– Но ведь тебе было приказано меня встречать, так? Коготь рассмеялся.
– Ты ведь был вне досягаемости, да? Они поручили это мне, поскольку я единственный еще действую во Второй. О Пятой и Шестой можешь забыть. Тисте Анди Бруда чуют Когтя за многие мили. Их попросту не осталось. Мой личный командир, Коготь, был удавлен несколько дней назад, что еще тут говорить? На тебя я возлагаю надежды, капитан. Город взят, я могу лишь направить тебя по твоему назначению, возможно, мы видим друг друга в последний раз. Ты получишь все инструкции, касающиеся твоего назначения в девятый взвод: они там либо рассмеются тебе в лицо, либо всадят нож тебе в глаз, можно заключать пари на то, что они выберут. Плохо, но делать нечего.
Впереди показались ворота Засеки.
– И еще одно, – произнес Коготь, не сводя глаз с зубцов башни над воротами, – на случай, если тебе улыбнутся Опонны. Здесь всем заправляет верховный маг Тайскренн. Дуджек от этого не в восторге, особенно с учетом того, что произошло с Лунным Семенем. Они в натянутых отношениях, но верховный маг полагается на свою близость к императрице, благодаря которой он и находится наверху. Поэтому предупреждаю: солдаты Дуджека последуют за ним, что бы ни случилось. Это распространяется и на Пятую с Шестой. То, что здесь собирается, это гроза, которая разразится.
Паран посмотрел на человека. Весельчак объяснил ситуацию, но Паран пропустил его рассказы мимо ушей, уж очень они напоминали сценарий, призванный оправдать постройку виселиц именем императрицы. «Я не собираюсь влезать во все это. Я выполню только свою единственную задачу, больше я ничего не хочу», – подумал он.
Когда они проезжали через ворота, Коготь снова заговорил:
– В любом случае, Тайскренн только что видел, что мы приехали. Есть вероятность, что он узнал тебя, капитан?
– Нет.
«Надеюсь, что нет», – добавил он про себя.
Они оказались в городе, навстречу им выплыла волна звуков и запахов. Паран медленно оглядывался вокруг. Засека была настоящим сумасшедшим домом, здания повсюду были разрежены пожарами, улицы, несмотря на нехватку булыжников в отдельных частях мостовых и на завалы из них в других, были запружены людьми, повозками, напуганными животными и моряками. Он призадумался, не начать ли ему отсчитывать минуты своей жизни. Принять командование над отрядом, который участвовал всего в четырех кампаниях за три года, затем выполнить задание, на которое не пошел бы ни один воин в здравом уме, да еще и оказаться вдруг втянутым в восстание, затеянное одним из лучших полководцев империи, восстание против верховного мага, готовящего самому себе не последнее место в этом мире, – есть от чего почувствовать некоторую неуверенность.
Его тяжело хлопнули по спине. Коготь ехал совсем близко к нему, теперь он перегнулся в седле.
– Ничего не понимаешь, капитан? Не переживай, здесь почти что все ничего не понимают. Некоторые знают об этом, некоторые – нет. О них тебе заботиться не придется. Начни с того, что лежит на поверхности, а остальное поймешь потом. Оно проявится в свое время. Найди какого-нибудь моряка и спроси, где Разрушители Мостов. Это проще всего.
Паран кивнул.
Коготь помедлил, потом нагнулся еще ближе к капитану.
– Я вот о чем подумал, капитан. Это только догадка. Мне кажется, ты здесь для того, чтобы сделать что-то хорошее. Можешь не отвечать. Если вдруг дела пойдут не так, только спроси, где Молодой Тук, – это я. Я среди верховых Второй армии. Идет?
Паран еще раз кивнул.
– Спасибо, – произнес он в тот миг, когда за ними раздался чудовищный грохот, сопровождаемый руганью. Ни один из них не обернулся.
– Что ты сказал, капитан?
Паран улыбнулся.
– Да так. Держись, на случай, если со мной что-нибудь случится. Я найду себе провожатого.
– Точно, капитан, – Молодой Тук кивнул, потом развернул жеребца. Через минуту он скрылся из виду. Паран вздохнул и огляделся по сторонам в поисках подходящего солдата.
Паран осознавал, что детство, проведенное в дворянских кругах, неплохо подготовило его к той миссии, которую на него возложила теперь адъюнкт Лорн. Однако, за последние два года он начал наконец понимать, что он собой представляет. Прямолинейный молодой лейтенант, встретившийся Лорн на побережье Итко Кана, превратился в капитана Парана. Он попал к Лорн мягким куском бесформенной глины, и она сделала из него то, что сочла нужным.
Больше всего в эти дни пугало Парана то, что он был вылеплен для того, чтобы его использовали. А он столько раз был другим, он видел тысячи лиц и слышал тысячи голосов, все они спорили с ним нынешним. Когда он вспоминал себя прежнего, молодого человека дворянского происхождения, убежденного в существовании чести, справедливости, перед ним вставало изображение чего-то холодного, твердого и темного. Оно таилось в глубине его сознания и наблюдало. Не вмешивалось, не осуждало. Просто наблюдало.
Он не думал, что тот молодой человек когда-либо появится вновь. Он был подавлен, проглочен тьмой, потом пропал, не оставив и следа.
И Парану было, в общем, на это наплевать.
Он дошел до казарм, где когда-то размещалась гвардия Засеки. На походной кровати лежала женщина из числа старых воинов. Ее ступни, обмотанные какими-то тряпками, свешивались с кровати, матрас был заброшен в угол, она лежала на голых досках, подложив руки под голову.
Паран мельком взглянул на нее, потом осмотрел помещение. В комнате больше никого не было. Он повернулся к женщине.
– Капрал, не так ли? Она не пошевелилась.
– Ну, так, и что?
– Я так понимаю, – задумчиво произнес он, – что здесь уже не обращают внимания на звания.
Она открыла глаза и лениво оглядела стоящего перед ней офицера.
– Приблизительно так, – ответила она и снова закрыла глаза. – Ищите кого-то или что-то?
– Я ищу девятый взвод, капрал.
– Зачем? У них опять неприятности? Паран улыбнулся.
– А ты не из рядовых Разрушителей Мостов?
– Все рядовые Разрушители Мостов мертвы.
– Кто твой командир? – спросил Паран.
– Надоеда, только его здесь нет.
– Вижу, – капитан умолк, потом вздохнул. – Ладно, где этот Надоеда?
– Посмотрите в корчме. Последний раз, когда я его видела, он отдавал Ежу свою рубаху. Надоеда обожает карты, только вот игрок из него не ахти, – она начала ковырять в зубе.
Паран удивленно поднял бровь.
– Ваш командир играет со своими людьми?
– Надоеда сержант, – пояснила женщина. – Наш капитан убит. А Еж все равно не из нашего взвода.
– А из какого?
Женщина усмехнулась, проглотила то, что извлекла из зуба.
– Из девятого.
– Как тебя зовут, капрал?
– Старьевщица, а тебя?
– Капитан Паран.
Старьевщица резко села, глаза ее расширились.
– Так ты новый капитан, готовый пустить в ход меч, а?
Паран усмехнулся.
– Точно.
– Ты хоть представляешь, куда ты попал? Все ведь скверно.
– Что ты имеешь в виду?
Она широко улыбнулась.
– Насколько я могу судить, – произнесла она, откидываясь и снова прикрывая глаза, – первая кровь, которая окажется на твоих руках, будет твоей, капитан Паран. Возвращайся туда, где безопасно. Ступай, императрице нужны те, кто обцеловывает ей руки.
– Они уже обцелованы, – ответил Паран. Он понятия не имел, как себя вести в подобной ситуации. Одна его часть желала выхватить меч и разрубить Старьевщицу пополам. Другая часть хотела рассмеяться, причем истерическим смехом.
За его спиной грохнула входная дверь, раздались тяжелые шаги. Паран повернулся. В комнате появился краснорожий сержант, на его физиономии более всего выделялись громадные усы. Не обращая внимания на Парана, он ринулся к кровати Старьевщицы и вперил в нее злобный взгляд.
– Проклятье, Старьевщица! Ты мне сказала, что Еж не в форме, а этот кривоногий негодяй взял да и обчистил меня!
– Еж точно не в форме, но ты-то еще хуже, – пояснила она. – Об этом-то ты меня не спрашивал, верно? Надоеда, это капитан Паран, новый командир девятого взвода.
Сержант уставился на Парана.
– Дыханье Худа, – пробормотал он, все еще пялясь на Парана.
– Я ищу Вискиджака, сержант, – негромко произнес капитан.
Что-то в тоне капитана заставило Надоеду собраться. Он открыл рот, потом закрыл, когда ощутил на себе пристальный взгляд капитана.
– Какой-то ребенок говорил, что Вискиджак ушел. А несколько его людей здесь, в корчме.
– Благодарю, сержант, – Паран поспешно вышел из комнаты.
Надоеда с трудом перевел дыхание и посмотрел на Старьевщицу.
– Дня два, – произнесла она, – и кто-нибудь с ним расправится. Их уже человек двадцать пропало. Надоеда был мрачен и напряжен.
– Мне почему-то кажется, что это будет нехорошо.
Паран вошел в корчму и остановился в дверях. Помещение было заполнено солдатами, их голоса сливались в ровный гул. У нескольких из них на мундирах были огненные значки Разрушителей Мостов. Все прочие принадлежали Второй армии.
За большим столом, перегораживающим переднюю комнату, человек шесть Разрушителей играли в карты. Спиной к двери сидел широкоплечий черноволосый человек. Его волосы были завязаны в хвост и украшены всевозможными амулетами. Он терпеливо тасовал колоду. Даже в общем шуме Паран услышал, как этот человек монотонно отсчитывает карты. Все остальные игроки с укоризной смотрели на него, что не производило на тасующего ни малейшего впечатления.
– Баргаст, – пробормотал Паран, не сводя глаз с тасующего. – Он один среди Разрушителей Мостов. Значит, это девятый, – он поглубже вдохнул и стал пробиваться через толпу.
Пока он добирался до стола, на его тонком плаще появилось полно пятен от кислого пива и горького вина, на лбу выступила испарина. Баргаст, как он заметил, только что закончил тасовать колоду и положил ее в центр стола. Баргаст протянул руку, из-под рукава показалась голубая татуировка: спираль, пересеченная во многих местах белыми шрамами.
– Вы из девятого взвода? – громко спросил он.
Человек, сидящий рядом с Баргастом поднял голову, его обветренное лицо было одного цвета с кожаным шлемом. Потом он посмотрел на карты.
– Капитан Паран?
– Да. А кто ты?
– Еж, – Он кивнул на плотного человека справа от него. – Это Маллет, отрядный лекарь. Баграста зовут Троттс, – он кивнул головой влево. – Остальные не имеют значения. Они из Второй, и к тому же худшие игроки на свете. Присаживайтесь, капитан. Вискиджаку и остальным пришлось отлучиться на время. Они скоро вернутся.
Паран нашел свободный стул и уселся между Маллетом и Троттсом.
Еж помрачнел.
– Троттс, как называется эта игра, скажи?
Паран обратился к Маллету:
– Скажи мне, лекарь, сколько живут офицеры Разрушителей Мостов? Еж хохотнул.
– До Лунного Семени или после? Маллет чуть приподнял густые брови, отвечая капитану.
– Кампании две, наверное. Это зависит от множества вещей. Дело тут не в ядрах даже, хотя и в них тоже. Необходимо забыть все, чему тебя учили, и слушаться сержанта как мамашу. Если его слушаешь, можно выжить.
Еж побарабанил по столу.
– Троттс, проснись! Во что мы играем?
Баграст нахмурился.
– Я думаю, – пробасил он.
Паран откинулся на спинку стула и ослабил ремень.
Троттс понял, что это за игра. Ко всеобщему восторгу Ежа, Маллета и всей Второй, это была та игра, которую он неизменно угадывал.
– Капитан, вы ведь слышали, что говорят о Разрушителях Мостов? – спросил Маллет.
Паран кивнул.
– Многие офицеры боятся Разрушителей Мостов. Ходят слухи, что смертность среди офицеров так велика потому, что они чаще всего гибнут с ножом в спине.
Он помолчал и был готов продолжать, когда вдруг ощутил вокруг себя странную тишину. Игра прекратилась, все смотрели на него. Пот ручьями стекал по спине капитана.
– И судя по тому, что я уже видел, – все-таки продолжил он, – я склоняюсь к тому, чтобы поверить в слухи. Но я скажу вам кое-что, всем вам. Если я погибну с ножом в спине, я хотел бы, чтобы это было заслуженно, – он затянул ремень и поднялся. – Передайте сержанту, что я буду в казармах. Я хотел бы переговорить с ним до начала наших официальных отношений.
Еж слегка кивнул.
– Хорошо, капитан, – он замялся. – Капитан, не сыграете с нами?
Паран отрицательно покачал головой.
– Нет, благодарю, – он улыбнулся только уголком рта. – Дурно выглядит офицер, обыгрывающий своих людей.
– Это вызов, все-таки сыграем как-нибудь, – произнес Еж: глаза его сияли.
– Я подумаю, – ответил Паран, отходя от стола. Пробиваясь через толпу, он ощутил, как его все больше охватывает странное, неожиданное и непривычное чувство: ощущение собственной незначительности. В нем с детства воспитывали чувство собственной важности, высокомерие, то же было и в академии. Теперь это высокомерие забилось куда-то в дальний угол его сознания и дрожало там, молчаливое и окаменевшее.
До встречи с адъюнктом он все понимал: его путь офицера, выпущенного из Морской академии, был прост и полон поклонов и безропотного выполнения приказов. Но теперь империя осталась вдалеке, а здесь, как понимал Паран, никому нет дела до двора и дворцовых интриг. Если бы он жил, следуя тому, чему его учили, он был бы уже мертв. И если бы не адъюнкт, он не был бы готов взять на себя командование.
Паран поморщился, открывая дверь корчмы и выходя на улицу. Ему уже не было интересно, как удалось императору так легко подчинить себе королевства, стоящие на пути империи. Он внезапно обрадовался пятнам на своей форме, он больше не казался себе белой вороной.
Паран шагнул в переулок, ведущий к казармам и затененный высокими зданиями и тентами, натянутыми над балконами. Засека была умирающим городом. Он довольно много помнил из ее истории, чтобы узнавать теперь следы былой славы. Правда, что сил было достаточно, чтобы заключить союз с повелителем Лунного Семени, но капитан подозревал, что здесь дело было в прагматизме повелителя острова, а не в силе. Местные жители лезли из кожи вон, чтобы казаться благополучными, но их попытки были тщетны. Он подумал, что его семья очень похожа на жителей Засеки…
Легкий шорох за спиной привлек его внимание. Из тени к нему приближалась чья-то фигура. Паран вскрикнул и схватился за меч. Ледяной ветер пронзил его, когда человек оказался рядом с ним. Капитан отступил назад, увидев, как сверкнули лезвия кинжалов. Он кинулся в сторону, наполовину вытащив меч. Нападающий поднял левую руку. Паран откинул голову назад, выставляя вперед плечо, чтобы блокировать удар, но его не последовало. Вместо этого кинжал пронзил его грудь. Второе лезвие вошло в бок, рот его наполнился кровью. Кашляя и постанывая, капитан начал сползать по стене, он схватился за нее одной рукой в тщетной попытке удержаться, пальцы его заскребли по кладке.
Тьма накрыла его сознание, оставляя чувство бесконечного сожаление. Откуда-то до его ушей донесся слабый звон, как будто что-то небольшое и металлическое скакало по жесткой поверхности. Звук изменился, что-то вращалось, тьма перестала сгущаться.
– Я изумлен, – произнес высокий мужской голос. Акцент показался капитану знакомым, из далекого детства, когда его отец заключал сделки с купцами из Дал Хонеза.
Второй голос ответил прямо над головой Парана.
– Следишь за мной?
Он узнал и этот акцент. Канизский, а голос принадлежал девушке, нет, девочке, ребенку, хотя он и знал, что это голос его убийцы.
– Совпадение, – ответил первый, потом хихикнул. – Кто-то – что-то – я бы сказал, пересекло наш Путь. Нежданное. Мои Гончие охотятся.
– Я не верю в совпадения.
Снова послышался смешок.
– Я тоже. Два года назад мы начали собственную игру. Просто старые счеты. А теперь здесь, в Засеке, нас вовлекли совсем в другую игру.
– Чью?
– Скоро это я узнаю.
– Не сходи с ума, Амманас. Лейсин остается нашей целью, она и есть крушение империи, которой Лейсин правит незаслуженно.
Я верю тебе, как всегда, Котильон.
– Я должна вернуться, – произнесла девушка, уходя.
– Конечно. Так это тот человек, которого Лорн послала тебя убить?
– Думаю, да. Это заставит ее вмешаться.
– А это требуется?
Разговор затихал по мере того, как собеседники удалялись от Парана. Остался только звук металла, как будто вращалась монета, все вращалась и вращалась.
Четвертая глава
Порванный Парус свирепо взглянула на Вискиджака.
– Хохолок обезумел, – произнесла она. – Это закономерный для него конец, но он проделал дыры в собственном Пути и вкусил Хаоса. Хуже всего то, что от этого он стал более сильным и более опасным.
Они собрались у Порванного Паруса; ее квартира представляла собой гостиную, где они и находились теперь, и спальную, в которую вела роскошная дверь из тяжелого дерева. Предыдущие обитатели прихватили с собой все мало-мальски ценное, оставив только громоздкую мебель. Порванный Парус сидела за столом вместе с Вискиджаком, Быстрым Беном и Каламом, а также сапером по прозвищу Скрипач. Атмосфера в комнате накалялась.
– Разумеется, он ненормален, – ответил Быстрый Бен, глядя на сержанта, сидевшего с непроницаемым лицом. Маг поспешно добавил: – Но этого и ждали. Прихвостень Фенира, он получил себе тело куклы! Есть от чего сойти с ума.
– Что значит – сойти с ума? – возмутился Вискиджак. – Он ведь должен был прикрывать нас, так ведь?
– Быстрый держит его под контролем, – сказал Калам, – за Хохолком следят, а пока он бродит в тех лабиринтах, мы выясним, кто в империи хочет нашей смерти.
– Опасность состоит в том, – обернулся Быстрый Бен к Порванному Парусу, – что за ним следят. Ему необходимо проскользнуть через Пути новым способом, на всех обычных тропах стоят ловушки.
Порванный Парус немного подумала, затем кивнула.
– Тайскренн его найдет, или, по крайней мере, обнаружит чье-то присутствие. Но Хохолок использует силы Хаоса, дороги, что пролегают между Путями. А это крайне опасно, не столько для него, сколько для всех нас.
– Почему для всех? – поинтересовался Вискйджак.
Ответил Быстрый Бен:
– Это ослабляет Пути, истончает границы между ними, что, собственно, и позволяет Хохолку прорываться через них туда и оттуда. Но выбора у нас нет. Оставим ему его игрушку. Пока.
Чародейка кивнула, потирая лоб.
– Тайскренн один из тех, кого вы ищете. И я уже говорила…
– В этом мало хорошего, – прервал ее Быстрый Бен. – Сколько агентов он использует? Каковы детали плана, и что это за план, будь он неладен? Делается ли это все по приказу Лейсин, или верховный маг и сам метит на трон? Нам необходимо знать все это!
– Хорошо, хорошо, – произнесла Порванный Парус. – Хохолок узнает все это для вас, и что? Вы попытаетесь убить Тайскренна и всех, кто втянут в это дело? Вы и тогда будете рассчитывать на мою помощь? – Она оглядела всех их по очереди. Никто не произнес в ответ ни слова. Она разозлилась.
– Я знаю, – прошипела она, – что это наверняка Тайскренн убил Ночную Прохладу и моего любовника. Он, скорее всего, знает, что ваши туннели должны обрушиться на вас, и он, наверное, решил, что заместитель Дуджека и есть та ниточка, которую необходимо обрезать. Но если вы думаете, что я стану вам помогать, не зная всех ваших планов, вы заблуждаетесь. За всем этим стоит гораздо больше, чем вы хотите дать мне понять. Если вы хотите спасти свои жизни, почему бы вам просто не сбежать? Сомневаюсь, что Дуджек станет охотиться за вами. Разумеется, если подозрения Тайскренна насчет Однорукого и его заместителя хоть сколько-нибудь верны, тогда вы затеваете провозглашение Дуджека императором, а затем маршем идете в Генабарис, – она замолчала, снова по очереди обводя всех взглядом. – Или Тайскренн просто вас ненавидит и хочет разрушить ваши планы? Меня что, вовлекают в заговор? Если так, я должна знать, с какой целью. Есть у меня на это право, верно?
Вискиджак заворчал что-то, потом потянулся к кувшину на столе и по новой наполнил бокалы.
Быстрый Бен тяжело вздохнул и потер затылок.
– Порванный Парус, – негромко начал он, – мы не собираемся бросать открытый вызов Тайскренну. Мы не самоубийцы. Нет, мы собираемся лишить его поддержки, осторожно, незаметно, мы доведем его до того состояния, в котором он лишится своего положения. Если только императрица сама не замешана в это дело. Но нам необходимо знать как можно больше, прежде чем мы начнем действовать. А ты не можешь знать больше, чем уже знаешь. Для тебя самой это гораздо безопаснее. Хохолок хочет, чтобы ты прикрывала его, не делая ничего более. Необходимости в этом, скорее всего, не будет, – он посмотрел на нее с улыбкой. – А Тайскренна оставь мне и Каламу.
«Все это прекрасно, но это не ответ». Порванный Парус перевела взгляд на другого темнокожего человека и прищурилась.
– Ты был Когтем, да?
Калам пожал плечами.
– Я думала, никто не уходит… живым.
Он снова пожал плечами.
Сапер по прозвищу Скрипач пробормотал нечто нечленораздельное и встал со стула. Он зашагал по комнате, от стены к стене, как лисица в охотничьей яме. На него никто не обратил внимания.
Вискиджак пододвинул бокал Порванному Парусу.
– Будь с нами, чародейка. Быстрый Бен не затевает совсем уж грязных дел, – он погрустнел. – Я допускаю, что и сам не все знаю, но предпочитаю верить ему. Принимай все, как есть.
Порванный Парус сделала большой глоток вина. Она вытерла губы.
– Этой ночью ваш отряд идет в Даруджистан. Тайно. Что означает для меня невозможность связаться с вами, если вдруг все пойдет не так.
– Тайскренн будет следить за привычными Путями, – произнес Быстрый Бен. – Единственная надежная ниточка для нас – Хохолок. Ты сможешь найти нас через него, Порванный Парус. Вискиджак посмотрел на нее.
– Опять Хохолок. Ты ему не веришь?
– Нет.
Сержант ничего не сказал, он внимательно разглядывал стол. Его безразличие исчезло, теперь у него на лице отражалась буря эмоций, как будто вес его чувства загнаны в бутылку и заткнуты пробкой, но давление растет изнутри. Порванный Парус подумала, что случится, когда пробка все-таки вылетит.
Два представителя Семи Городов ждали, глядя на сержанта. Только Скрипач по-прежнему шагал по комнате. На форме сапера остались следы недавнего пребывания в туннеле. Вся грудь была залита густым потоком чьей-то крови, казалось, что у него на руках умер друг.
На его небритом лице виднелись не до конца зажившие волдыри от ожогов, рыжие волосы в беспорядке свисали из-под шлема.
После долгой паузы сержант резко кивнул самому себе. Он не отводил тяжелого взгляда от стола.
– Хорошо, чародейка. Мы скажем тебе. Быстрый Бен, расскажи ей о Горечи.
Порванный Парус в удивлении подняла брови. Она скрестила руки на груди и перевела взгляд на мага.
Быстрый Бен не был в восторге от этого требования. Он поерзал на стуле и с надеждой посмотрел на Калама, но тот сидел, отвернувшись.
– Итак, – пробурчал Вискиджак.
Быстрый Бен посмотрел в глаза Порванному Парусу с почти детским выражением, со страхом, виной и сожалением.
– Ты ее помнишь? Она коротко рассмеялась.
– Такое не забывается. Странное… ощущение… исходит от нее. Ощущение опасности, – она вспомнила о том, что увидела в своем раскладе Крыла Дракона. Дева Смерти. Но что-то сдерживало ее. Нет, поправила она себя, не просто что-то. «Я все еще им не верю». – Вы считаете, что она служит кому-то еще?
Лицо мага посерело. Он кашлянул.
– Она была записана в войско два года назад в Итко Кане, в ходе обычного набора в глубинке.
Калам добавил:
– В то же время там произошли ужасные события. Их замяли, но адъюнкт занималась расследованием, потом подключился Коготь, заставив всех, кто хоть что-нибудь знал, замолчать. Я разузнал кое-какие странные подробности.
– Странные, – сказал Быстрый Бен, – и многое объясняющие, если знать, что ищешь.
Порванный Парус улыбнулась про себя. Да, эти двое умели говорить дуэтом. Маг между тем временем продолжал:
– Что-то страшное произошло с кавалерией. Никто не выжил. То, с чем они столкнулись, было более всего похоже на…
– Собак, – завершил Калам. Она хмуро поглядела на убийцу.
– Теперь сопоставим факты, – произнес Быстрый Бен, снова привлекая к себе внимание. – Адъюнкт Лорн – личный убийца магов Лейсин. Ее прибытие на место означает, что в дело замешана магия. Высшая магия, – маг прищурился, глядя на Порванный Парус.
Она еще раз отхлебнула вина. «Фатид показал мне. Собаки и магия». – подумала она. В ее памяти всплыл образ Веревки, который она видела в раскладе. «Дом Теней, Тень и Веревка, а на службе у них семь Гончих Тени».
– Разрушители Мостов сами не свои в эти дни. Они потешаются над новичками, и кажется, что вот-вот их отряды просто рассеются. Когда будешь говорить с кем-нибудь из империи, скажи им, чтоб они кончали с этим, иначе они лишатся Разрушителей навсегда. Я пишу об этом в каждом отчете, но меня, кажется, никто не слушает, – он улыбнулся еще шире. – Может, они считают, что я спятил, а?
Паран пожал плечами.
– Но ведь тебе было приказано меня встречать, так? Коготь рассмеялся.
– Ты ведь был вне досягаемости, да? Они поручили это мне, поскольку я единственный еще действую во Второй. О Пятой и Шестой можешь забыть. Тисте Анди Бруда чуют Когтя за многие мили. Их попросту не осталось. Мой личный командир, Коготь, был удавлен несколько дней назад, что еще тут говорить? На тебя я возлагаю надежды, капитан. Город взят, я могу лишь направить тебя по твоему назначению, возможно, мы видим друг друга в последний раз. Ты получишь все инструкции, касающиеся твоего назначения в девятый взвод: они там либо рассмеются тебе в лицо, либо всадят нож тебе в глаз, можно заключать пари на то, что они выберут. Плохо, но делать нечего.
Впереди показались ворота Засеки.
– И еще одно, – произнес Коготь, не сводя глаз с зубцов башни над воротами, – на случай, если тебе улыбнутся Опонны. Здесь всем заправляет верховный маг Тайскренн. Дуджек от этого не в восторге, особенно с учетом того, что произошло с Лунным Семенем. Они в натянутых отношениях, но верховный маг полагается на свою близость к императрице, благодаря которой он и находится наверху. Поэтому предупреждаю: солдаты Дуджека последуют за ним, что бы ни случилось. Это распространяется и на Пятую с Шестой. То, что здесь собирается, это гроза, которая разразится.
Паран посмотрел на человека. Весельчак объяснил ситуацию, но Паран пропустил его рассказы мимо ушей, уж очень они напоминали сценарий, призванный оправдать постройку виселиц именем императрицы. «Я не собираюсь влезать во все это. Я выполню только свою единственную задачу, больше я ничего не хочу», – подумал он.
Когда они проезжали через ворота, Коготь снова заговорил:
– В любом случае, Тайскренн только что видел, что мы приехали. Есть вероятность, что он узнал тебя, капитан?
– Нет.
«Надеюсь, что нет», – добавил он про себя.
Они оказались в городе, навстречу им выплыла волна звуков и запахов. Паран медленно оглядывался вокруг. Засека была настоящим сумасшедшим домом, здания повсюду были разрежены пожарами, улицы, несмотря на нехватку булыжников в отдельных частях мостовых и на завалы из них в других, были запружены людьми, повозками, напуганными животными и моряками. Он призадумался, не начать ли ему отсчитывать минуты своей жизни. Принять командование над отрядом, который участвовал всего в четырех кампаниях за три года, затем выполнить задание, на которое не пошел бы ни один воин в здравом уме, да еще и оказаться вдруг втянутым в восстание, затеянное одним из лучших полководцев империи, восстание против верховного мага, готовящего самому себе не последнее место в этом мире, – есть от чего почувствовать некоторую неуверенность.
Его тяжело хлопнули по спине. Коготь ехал совсем близко к нему, теперь он перегнулся в седле.
– Ничего не понимаешь, капитан? Не переживай, здесь почти что все ничего не понимают. Некоторые знают об этом, некоторые – нет. О них тебе заботиться не придется. Начни с того, что лежит на поверхности, а остальное поймешь потом. Оно проявится в свое время. Найди какого-нибудь моряка и спроси, где Разрушители Мостов. Это проще всего.
Паран кивнул.
Коготь помедлил, потом нагнулся еще ближе к капитану.
– Я вот о чем подумал, капитан. Это только догадка. Мне кажется, ты здесь для того, чтобы сделать что-то хорошее. Можешь не отвечать. Если вдруг дела пойдут не так, только спроси, где Молодой Тук, – это я. Я среди верховых Второй армии. Идет?
Паран еще раз кивнул.
– Спасибо, – произнес он в тот миг, когда за ними раздался чудовищный грохот, сопровождаемый руганью. Ни один из них не обернулся.
– Что ты сказал, капитан?
Паран улыбнулся.
– Да так. Держись, на случай, если со мной что-нибудь случится. Я найду себе провожатого.
– Точно, капитан, – Молодой Тук кивнул, потом развернул жеребца. Через минуту он скрылся из виду. Паран вздохнул и огляделся по сторонам в поисках подходящего солдата.
Паран осознавал, что детство, проведенное в дворянских кругах, неплохо подготовило его к той миссии, которую на него возложила теперь адъюнкт Лорн. Однако, за последние два года он начал наконец понимать, что он собой представляет. Прямолинейный молодой лейтенант, встретившийся Лорн на побережье Итко Кана, превратился в капитана Парана. Он попал к Лорн мягким куском бесформенной глины, и она сделала из него то, что сочла нужным.
Больше всего в эти дни пугало Парана то, что он был вылеплен для того, чтобы его использовали. А он столько раз был другим, он видел тысячи лиц и слышал тысячи голосов, все они спорили с ним нынешним. Когда он вспоминал себя прежнего, молодого человека дворянского происхождения, убежденного в существовании чести, справедливости, перед ним вставало изображение чего-то холодного, твердого и темного. Оно таилось в глубине его сознания и наблюдало. Не вмешивалось, не осуждало. Просто наблюдало.
Он не думал, что тот молодой человек когда-либо появится вновь. Он был подавлен, проглочен тьмой, потом пропал, не оставив и следа.
И Парану было, в общем, на это наплевать.
Он дошел до казарм, где когда-то размещалась гвардия Засеки. На походной кровати лежала женщина из числа старых воинов. Ее ступни, обмотанные какими-то тряпками, свешивались с кровати, матрас был заброшен в угол, она лежала на голых досках, подложив руки под голову.
Паран мельком взглянул на нее, потом осмотрел помещение. В комнате больше никого не было. Он повернулся к женщине.
– Капрал, не так ли? Она не пошевелилась.
– Ну, так, и что?
– Я так понимаю, – задумчиво произнес он, – что здесь уже не обращают внимания на звания.
Она открыла глаза и лениво оглядела стоящего перед ней офицера.
– Приблизительно так, – ответила она и снова закрыла глаза. – Ищите кого-то или что-то?
– Я ищу девятый взвод, капрал.
– Зачем? У них опять неприятности? Паран улыбнулся.
– А ты не из рядовых Разрушителей Мостов?
– Все рядовые Разрушители Мостов мертвы.
– Кто твой командир? – спросил Паран.
– Надоеда, только его здесь нет.
– Вижу, – капитан умолк, потом вздохнул. – Ладно, где этот Надоеда?
– Посмотрите в корчме. Последний раз, когда я его видела, он отдавал Ежу свою рубаху. Надоеда обожает карты, только вот игрок из него не ахти, – она начала ковырять в зубе.
Паран удивленно поднял бровь.
– Ваш командир играет со своими людьми?
– Надоеда сержант, – пояснила женщина. – Наш капитан убит. А Еж все равно не из нашего взвода.
– А из какого?
Женщина усмехнулась, проглотила то, что извлекла из зуба.
– Из девятого.
– Как тебя зовут, капрал?
– Старьевщица, а тебя?
– Капитан Паран.
Старьевщица резко села, глаза ее расширились.
– Так ты новый капитан, готовый пустить в ход меч, а?
Паран усмехнулся.
– Точно.
– Ты хоть представляешь, куда ты попал? Все ведь скверно.
– Что ты имеешь в виду?
Она широко улыбнулась.
– Насколько я могу судить, – произнесла она, откидываясь и снова прикрывая глаза, – первая кровь, которая окажется на твоих руках, будет твоей, капитан Паран. Возвращайся туда, где безопасно. Ступай, императрице нужны те, кто обцеловывает ей руки.
– Они уже обцелованы, – ответил Паран. Он понятия не имел, как себя вести в подобной ситуации. Одна его часть желала выхватить меч и разрубить Старьевщицу пополам. Другая часть хотела рассмеяться, причем истерическим смехом.
За его спиной грохнула входная дверь, раздались тяжелые шаги. Паран повернулся. В комнате появился краснорожий сержант, на его физиономии более всего выделялись громадные усы. Не обращая внимания на Парана, он ринулся к кровати Старьевщицы и вперил в нее злобный взгляд.
– Проклятье, Старьевщица! Ты мне сказала, что Еж не в форме, а этот кривоногий негодяй взял да и обчистил меня!
– Еж точно не в форме, но ты-то еще хуже, – пояснила она. – Об этом-то ты меня не спрашивал, верно? Надоеда, это капитан Паран, новый командир девятого взвода.
Сержант уставился на Парана.
– Дыханье Худа, – пробормотал он, все еще пялясь на Парана.
– Я ищу Вискиджака, сержант, – негромко произнес капитан.
Что-то в тоне капитана заставило Надоеду собраться. Он открыл рот, потом закрыл, когда ощутил на себе пристальный взгляд капитана.
– Какой-то ребенок говорил, что Вискиджак ушел. А несколько его людей здесь, в корчме.
– Благодарю, сержант, – Паран поспешно вышел из комнаты.
Надоеда с трудом перевел дыхание и посмотрел на Старьевщицу.
– Дня два, – произнесла она, – и кто-нибудь с ним расправится. Их уже человек двадцать пропало. Надоеда был мрачен и напряжен.
– Мне почему-то кажется, что это будет нехорошо.
Паран вошел в корчму и остановился в дверях. Помещение было заполнено солдатами, их голоса сливались в ровный гул. У нескольких из них на мундирах были огненные значки Разрушителей Мостов. Все прочие принадлежали Второй армии.
За большим столом, перегораживающим переднюю комнату, человек шесть Разрушителей играли в карты. Спиной к двери сидел широкоплечий черноволосый человек. Его волосы были завязаны в хвост и украшены всевозможными амулетами. Он терпеливо тасовал колоду. Даже в общем шуме Паран услышал, как этот человек монотонно отсчитывает карты. Все остальные игроки с укоризной смотрели на него, что не производило на тасующего ни малейшего впечатления.
– Баргаст, – пробормотал Паран, не сводя глаз с тасующего. – Он один среди Разрушителей Мостов. Значит, это девятый, – он поглубже вдохнул и стал пробиваться через толпу.
Пока он добирался до стола, на его тонком плаще появилось полно пятен от кислого пива и горького вина, на лбу выступила испарина. Баргаст, как он заметил, только что закончил тасовать колоду и положил ее в центр стола. Баргаст протянул руку, из-под рукава показалась голубая татуировка: спираль, пересеченная во многих местах белыми шрамами.
– Вы из девятого взвода? – громко спросил он.
Человек, сидящий рядом с Баргастом поднял голову, его обветренное лицо было одного цвета с кожаным шлемом. Потом он посмотрел на карты.
– Капитан Паран?
– Да. А кто ты?
– Еж, – Он кивнул на плотного человека справа от него. – Это Маллет, отрядный лекарь. Баграста зовут Троттс, – он кивнул головой влево. – Остальные не имеют значения. Они из Второй, и к тому же худшие игроки на свете. Присаживайтесь, капитан. Вискиджаку и остальным пришлось отлучиться на время. Они скоро вернутся.
Паран нашел свободный стул и уселся между Маллетом и Троттсом.
Еж помрачнел.
– Троттс, как называется эта игра, скажи?
Паран обратился к Маллету:
– Скажи мне, лекарь, сколько живут офицеры Разрушителей Мостов? Еж хохотнул.
– До Лунного Семени или после? Маллет чуть приподнял густые брови, отвечая капитану.
– Кампании две, наверное. Это зависит от множества вещей. Дело тут не в ядрах даже, хотя и в них тоже. Необходимо забыть все, чему тебя учили, и слушаться сержанта как мамашу. Если его слушаешь, можно выжить.
Еж побарабанил по столу.
– Троттс, проснись! Во что мы играем?
Баграст нахмурился.
– Я думаю, – пробасил он.
Паран откинулся на спинку стула и ослабил ремень.
Троттс понял, что это за игра. Ко всеобщему восторгу Ежа, Маллета и всей Второй, это была та игра, которую он неизменно угадывал.
– Капитан, вы ведь слышали, что говорят о Разрушителях Мостов? – спросил Маллет.
Паран кивнул.
– Многие офицеры боятся Разрушителей Мостов. Ходят слухи, что смертность среди офицеров так велика потому, что они чаще всего гибнут с ножом в спине.
Он помолчал и был готов продолжать, когда вдруг ощутил вокруг себя странную тишину. Игра прекратилась, все смотрели на него. Пот ручьями стекал по спине капитана.
– И судя по тому, что я уже видел, – все-таки продолжил он, – я склоняюсь к тому, чтобы поверить в слухи. Но я скажу вам кое-что, всем вам. Если я погибну с ножом в спине, я хотел бы, чтобы это было заслуженно, – он затянул ремень и поднялся. – Передайте сержанту, что я буду в казармах. Я хотел бы переговорить с ним до начала наших официальных отношений.
Еж слегка кивнул.
– Хорошо, капитан, – он замялся. – Капитан, не сыграете с нами?
Паран отрицательно покачал головой.
– Нет, благодарю, – он улыбнулся только уголком рта. – Дурно выглядит офицер, обыгрывающий своих людей.
– Это вызов, все-таки сыграем как-нибудь, – произнес Еж: глаза его сияли.
– Я подумаю, – ответил Паран, отходя от стола. Пробиваясь через толпу, он ощутил, как его все больше охватывает странное, неожиданное и непривычное чувство: ощущение собственной незначительности. В нем с детства воспитывали чувство собственной важности, высокомерие, то же было и в академии. Теперь это высокомерие забилось куда-то в дальний угол его сознания и дрожало там, молчаливое и окаменевшее.
До встречи с адъюнктом он все понимал: его путь офицера, выпущенного из Морской академии, был прост и полон поклонов и безропотного выполнения приказов. Но теперь империя осталась вдалеке, а здесь, как понимал Паран, никому нет дела до двора и дворцовых интриг. Если бы он жил, следуя тому, чему его учили, он был бы уже мертв. И если бы не адъюнкт, он не был бы готов взять на себя командование.
Паран поморщился, открывая дверь корчмы и выходя на улицу. Ему уже не было интересно, как удалось императору так легко подчинить себе королевства, стоящие на пути империи. Он внезапно обрадовался пятнам на своей форме, он больше не казался себе белой вороной.
Паран шагнул в переулок, ведущий к казармам и затененный высокими зданиями и тентами, натянутыми над балконами. Засека была умирающим городом. Он довольно много помнил из ее истории, чтобы узнавать теперь следы былой славы. Правда, что сил было достаточно, чтобы заключить союз с повелителем Лунного Семени, но капитан подозревал, что здесь дело было в прагматизме повелителя острова, а не в силе. Местные жители лезли из кожи вон, чтобы казаться благополучными, но их попытки были тщетны. Он подумал, что его семья очень похожа на жителей Засеки…
Легкий шорох за спиной привлек его внимание. Из тени к нему приближалась чья-то фигура. Паран вскрикнул и схватился за меч. Ледяной ветер пронзил его, когда человек оказался рядом с ним. Капитан отступил назад, увидев, как сверкнули лезвия кинжалов. Он кинулся в сторону, наполовину вытащив меч. Нападающий поднял левую руку. Паран откинул голову назад, выставляя вперед плечо, чтобы блокировать удар, но его не последовало. Вместо этого кинжал пронзил его грудь. Второе лезвие вошло в бок, рот его наполнился кровью. Кашляя и постанывая, капитан начал сползать по стене, он схватился за нее одной рукой в тщетной попытке удержаться, пальцы его заскребли по кладке.
Тьма накрыла его сознание, оставляя чувство бесконечного сожаление. Откуда-то до его ушей донесся слабый звон, как будто что-то небольшое и металлическое скакало по жесткой поверхности. Звук изменился, что-то вращалось, тьма перестала сгущаться.
– Я изумлен, – произнес высокий мужской голос. Акцент показался капитану знакомым, из далекого детства, когда его отец заключал сделки с купцами из Дал Хонеза.
Второй голос ответил прямо над головой Парана.
– Следишь за мной?
Он узнал и этот акцент. Канизский, а голос принадлежал девушке, нет, девочке, ребенку, хотя он и знал, что это голос его убийцы.
– Совпадение, – ответил первый, потом хихикнул. – Кто-то – что-то – я бы сказал, пересекло наш Путь. Нежданное. Мои Гончие охотятся.
– Я не верю в совпадения.
Снова послышался смешок.
– Я тоже. Два года назад мы начали собственную игру. Просто старые счеты. А теперь здесь, в Засеке, нас вовлекли совсем в другую игру.
– Чью?
– Скоро это я узнаю.
– Не сходи с ума, Амманас. Лейсин остается нашей целью, она и есть крушение империи, которой Лейсин правит незаслуженно.
Я верю тебе, как всегда, Котильон.
– Я должна вернуться, – произнесла девушка, уходя.
– Конечно. Так это тот человек, которого Лорн послала тебя убить?
– Думаю, да. Это заставит ее вмешаться.
– А это требуется?
Разговор затихал по мере того, как собеседники удалялись от Парана. Остался только звук металла, как будто вращалась монета, все вращалась и вращалась.
Четвертая глава
Усердный старый каллиграф
Их имена навеки сохранил.
Дивятся подвигам потомки.
Огонь горит у них в глазах,
Его страшится тьма могил,
Хоть век не долог их.
За рядом ряд, за ратью рать
Легли они на берегу реки,
Лишенной имени…
Разрушители Мостов. Молодой Тук (род. 1141)
Порванный Парус свирепо взглянула на Вискиджака.
– Хохолок обезумел, – произнесла она. – Это закономерный для него конец, но он проделал дыры в собственном Пути и вкусил Хаоса. Хуже всего то, что от этого он стал более сильным и более опасным.
Они собрались у Порванного Паруса; ее квартира представляла собой гостиную, где они и находились теперь, и спальную, в которую вела роскошная дверь из тяжелого дерева. Предыдущие обитатели прихватили с собой все мало-мальски ценное, оставив только громоздкую мебель. Порванный Парус сидела за столом вместе с Вискиджаком, Быстрым Беном и Каламом, а также сапером по прозвищу Скрипач. Атмосфера в комнате накалялась.
– Разумеется, он ненормален, – ответил Быстрый Бен, глядя на сержанта, сидевшего с непроницаемым лицом. Маг поспешно добавил: – Но этого и ждали. Прихвостень Фенира, он получил себе тело куклы! Есть от чего сойти с ума.
– Что значит – сойти с ума? – возмутился Вискиджак. – Он ведь должен был прикрывать нас, так ведь?
– Быстрый держит его под контролем, – сказал Калам, – за Хохолком следят, а пока он бродит в тех лабиринтах, мы выясним, кто в империи хочет нашей смерти.
– Опасность состоит в том, – обернулся Быстрый Бен к Порванному Парусу, – что за ним следят. Ему необходимо проскользнуть через Пути новым способом, на всех обычных тропах стоят ловушки.
Порванный Парус немного подумала, затем кивнула.
– Тайскренн его найдет, или, по крайней мере, обнаружит чье-то присутствие. Но Хохолок использует силы Хаоса, дороги, что пролегают между Путями. А это крайне опасно, не столько для него, сколько для всех нас.
– Почему для всех? – поинтересовался Вискйджак.
Ответил Быстрый Бен:
– Это ослабляет Пути, истончает границы между ними, что, собственно, и позволяет Хохолку прорываться через них туда и оттуда. Но выбора у нас нет. Оставим ему его игрушку. Пока.
Чародейка кивнула, потирая лоб.
– Тайскренн один из тех, кого вы ищете. И я уже говорила…
– В этом мало хорошего, – прервал ее Быстрый Бен. – Сколько агентов он использует? Каковы детали плана, и что это за план, будь он неладен? Делается ли это все по приказу Лейсин, или верховный маг и сам метит на трон? Нам необходимо знать все это!
– Хорошо, хорошо, – произнесла Порванный Парус. – Хохолок узнает все это для вас, и что? Вы попытаетесь убить Тайскренна и всех, кто втянут в это дело? Вы и тогда будете рассчитывать на мою помощь? – Она оглядела всех их по очереди. Никто не произнес в ответ ни слова. Она разозлилась.
– Я знаю, – прошипела она, – что это наверняка Тайскренн убил Ночную Прохладу и моего любовника. Он, скорее всего, знает, что ваши туннели должны обрушиться на вас, и он, наверное, решил, что заместитель Дуджека и есть та ниточка, которую необходимо обрезать. Но если вы думаете, что я стану вам помогать, не зная всех ваших планов, вы заблуждаетесь. За всем этим стоит гораздо больше, чем вы хотите дать мне понять. Если вы хотите спасти свои жизни, почему бы вам просто не сбежать? Сомневаюсь, что Дуджек станет охотиться за вами. Разумеется, если подозрения Тайскренна насчет Однорукого и его заместителя хоть сколько-нибудь верны, тогда вы затеваете провозглашение Дуджека императором, а затем маршем идете в Генабарис, – она замолчала, снова по очереди обводя всех взглядом. – Или Тайскренн просто вас ненавидит и хочет разрушить ваши планы? Меня что, вовлекают в заговор? Если так, я должна знать, с какой целью. Есть у меня на это право, верно?
Вискиджак заворчал что-то, потом потянулся к кувшину на столе и по новой наполнил бокалы.
Быстрый Бен тяжело вздохнул и потер затылок.
– Порванный Парус, – негромко начал он, – мы не собираемся бросать открытый вызов Тайскренну. Мы не самоубийцы. Нет, мы собираемся лишить его поддержки, осторожно, незаметно, мы доведем его до того состояния, в котором он лишится своего положения. Если только императрица сама не замешана в это дело. Но нам необходимо знать как можно больше, прежде чем мы начнем действовать. А ты не можешь знать больше, чем уже знаешь. Для тебя самой это гораздо безопаснее. Хохолок хочет, чтобы ты прикрывала его, не делая ничего более. Необходимости в этом, скорее всего, не будет, – он посмотрел на нее с улыбкой. – А Тайскренна оставь мне и Каламу.
«Все это прекрасно, но это не ответ». Порванный Парус перевела взгляд на другого темнокожего человека и прищурилась.
– Ты был Когтем, да?
Калам пожал плечами.
– Я думала, никто не уходит… живым.
Он снова пожал плечами.
Сапер по прозвищу Скрипач пробормотал нечто нечленораздельное и встал со стула. Он зашагал по комнате, от стены к стене, как лисица в охотничьей яме. На него никто не обратил внимания.
Вискиджак пододвинул бокал Порванному Парусу.
– Будь с нами, чародейка. Быстрый Бен не затевает совсем уж грязных дел, – он погрустнел. – Я допускаю, что и сам не все знаю, но предпочитаю верить ему. Принимай все, как есть.
Порванный Парус сделала большой глоток вина. Она вытерла губы.
– Этой ночью ваш отряд идет в Даруджистан. Тайно. Что означает для меня невозможность связаться с вами, если вдруг все пойдет не так.
– Тайскренн будет следить за привычными Путями, – произнес Быстрый Бен. – Единственная надежная ниточка для нас – Хохолок. Ты сможешь найти нас через него, Порванный Парус. Вискиджак посмотрел на нее.
– Опять Хохолок. Ты ему не веришь?
– Нет.
Сержант ничего не сказал, он внимательно разглядывал стол. Его безразличие исчезло, теперь у него на лице отражалась буря эмоций, как будто вес его чувства загнаны в бутылку и заткнуты пробкой, но давление растет изнутри. Порванный Парус подумала, что случится, когда пробка все-таки вылетит.
Два представителя Семи Городов ждали, глядя на сержанта. Только Скрипач по-прежнему шагал по комнате. На форме сапера остались следы недавнего пребывания в туннеле. Вся грудь была залита густым потоком чьей-то крови, казалось, что у него на руках умер друг.
На его небритом лице виднелись не до конца зажившие волдыри от ожогов, рыжие волосы в беспорядке свисали из-под шлема.
После долгой паузы сержант резко кивнул самому себе. Он не отводил тяжелого взгляда от стола.
– Хорошо, чародейка. Мы скажем тебе. Быстрый Бен, расскажи ей о Горечи.
Порванный Парус в удивлении подняла брови. Она скрестила руки на груди и перевела взгляд на мага.
Быстрый Бен не был в восторге от этого требования. Он поерзал на стуле и с надеждой посмотрел на Калама, но тот сидел, отвернувшись.
– Итак, – пробурчал Вискиджак.
Быстрый Бен посмотрел в глаза Порванному Парусу с почти детским выражением, со страхом, виной и сожалением.
– Ты ее помнишь? Она коротко рассмеялась.
– Такое не забывается. Странное… ощущение… исходит от нее. Ощущение опасности, – она вспомнила о том, что увидела в своем раскладе Крыла Дракона. Дева Смерти. Но что-то сдерживало ее. Нет, поправила она себя, не просто что-то. «Я все еще им не верю». – Вы считаете, что она служит кому-то еще?
Лицо мага посерело. Он кашлянул.
– Она была записана в войско два года назад в Итко Кане, в ходе обычного набора в глубинке.
Калам добавил:
– В то же время там произошли ужасные события. Их замяли, но адъюнкт занималась расследованием, потом подключился Коготь, заставив всех, кто хоть что-нибудь знал, замолчать. Я разузнал кое-какие странные подробности.
– Странные, – сказал Быстрый Бен, – и многое объясняющие, если знать, что ищешь.
Порванный Парус улыбнулась про себя. Да, эти двое умели говорить дуэтом. Маг между тем временем продолжал:
– Что-то страшное произошло с кавалерией. Никто не выжил. То, с чем они столкнулись, было более всего похоже на…
– Собак, – завершил Калам. Она хмуро поглядела на убийцу.
– Теперь сопоставим факты, – произнес Быстрый Бен, снова привлекая к себе внимание. – Адъюнкт Лорн – личный убийца магов Лейсин. Ее прибытие на место означает, что в дело замешана магия. Высшая магия, – маг прищурился, глядя на Порванный Парус.
Она еще раз отхлебнула вина. «Фатид показал мне. Собаки и магия». – подумала она. В ее памяти всплыл образ Веревки, который она видела в раскладе. «Дом Теней, Тень и Веревка, а на службе у них семь Гончих Тени».