-- Не дам.
Я не выдержал и пустился на лесной дорожке танцевать перед ним танец
"Да":
Да, я люблю все это.
Рыжики.
Рыбку.
Водку.
Шашлык по-карски.
Да.
Официанта Васю.
Не обижайте.
Люблю.
Да.
Грегори с подозрением стал смотреть на меня, танцующего танец "Да".
зато
Русский государственный порядок, придя в противоречие со внутренним
хаосом, как правило, вызывает очередную порцию самоедства (мы и есть самые
настоящие самоеды).
бобруйск
Серый никогда не был в Бобруйске. Я тоже в Бобруйске не был и не
стремлюсь. Бобруйском больше, Бобруйском меньше -- какая разница. Но Серый,
даже не будучи вхожим в Бобруйск, -- организатор Бобруйска, его хранитель,
оберегатель от ереси мелких дел. Доводы в пользу России, разумеется, есть.
Россия, конечно, безрукая дура. Бобруйск создан не для того, чтобы
выдумывать удобную машинку для протирания овощей, он вял в изобретении
штопора, но за-
то Бобруйск имеет святыни и много ярких талантов: музыкальных,
актерских, писательских. Чем бездарнее и мутнее бобруйская общая масса, чем
гнилее картошка на бобруйских полях, тем больше Бобруйск плодит ученых, он
готов завалить ими весь мир.
-- Ну, вот и все, -- потер руки Саша. -- Помер Серый. А вы боялись.
три сестры
-- Приехав в Россию, Екатерина обзавелась мебелью. Однажды в Америке
мне рассказали, что "Вог" не посмел опубликовать фотографии этой ебущейся
мебели на своих страницах.
-- Что бы ни говорила Екатерина о том, что Россия -- европейская
держава, Пушкин прав: нахождение России в Европе -- ошибка географии.
-- Россия вообще опечатка.
-- Не страна, а бездонная пизда.
-- Здравствуй, снотворное!
-- Останься Екатерина в Европе, она бы не писала слово "еще" с четырьмя
орфографическими ошибками -- исчо.
-- Я тоже хочу исчо.
-- Она сбесилась не потому, что была нимфоманкой, а потому что в России
женщинам страшно хочется ебаться. Об этом исключительном явлении писали все
путешественники, включая мадам де Сталь.
-- Русский климат давит на клитор.
-- Почему в России все так бесстыже устроено?
-- Кислотно и депрессивно...
-- У нас ничего не было, но у нас, кажется, была совесть. Мы потеряли
совесть.
-- Персики! Как хорошо быть бессовестной...
-- Русское население не только отлично от европейцев, но радикально
противоположно Европе.
-- Если мы не они, то -- кто? Мы -- не Азия. Не ссы, сестра, не сняв
трусы. Ну, пожалуйста.
-- Нас также трудно назвать евразийцами. Мы не соединяем две культуры,
а внутренне враждебны обеим. С большим основанием можно сказать, что нас
нет.
-- Мы -- онтологическое "ничто". Чистый продукт. Зефир в шоколаде.
-- Стремление определить наш зефир вызвано не философской
неудовлетворенностью, а насущными вопросами самообороны. Как защититься от
самой себя, если ты русская?
-- Я подумала сейчас, сестры, что если русский -- мочило самого себя,
значит, такова судьба и прихоть. Монтень утверждал, что каждый имеет право
на самоуничтожение.
-- Русские уничтожают самих себя как большими статистическими порциями,
так и поодиночке, но не отдают себе в этом отчета, им кажется, напротив, что
они себя не уничтожают.
-- Ешьте торт! Помимо саморазрушения, мы производим еще и разрушение,
уничтожаем то, чем мы не являемся и что нам не принадлежит. Иностранцы не
могут себе представить, что бывают такие люди, которые заточены на
самоуничтожение, но об этом не догадываются.
-- Тем более что внешне мы отчасти похожи на европейцев: у нас белые
груди.
-- Но у нас желтые пятки.
-- Да. Никто не заметил наши желтые пятки. У нас белые груди и желтые,
китайские пятки.
-- Жирный торт. Я люблю все жирное: в природе, в людях, в самой себе. Я
хочу быть очень жирной, с жирными ляжками, жирной спиной, жирным языком,
жирными, отвислыми складками на животе.
-- Белые груди -- не повод для братания. Конечно, некоторые соседи,
познавшие прелесть умирать от русских пуль, высказываются достаточно
определенно и неприглядно, но даже они не способны сказать всю правду,
потому что ее не видят.
-- Как может мужчина, за исключением Джойса, описать потоки женской
менструации? Как может иностранец описать русского, если у русского другие
процессы в организме, не западные и не восточные?
-- Когда девушки живут в одном доме и ходят в один туалет, у них
менструация постепенно синхронизируется и все начинается в один день.
-- Глупости. Мы просто щадим свое национальное самосознание, оберегая
его от врагов.
-- Персики! Мы -- главные враги России. Россия -- наш главный враг.
-- Даже любя Россию "странной любовью", мы останавливаемся и прячем эту
правду. Иначе -- обвинение в сумасшествии.
-- В России нет любви. Одни выкидыши.
-- Я хочу жирной любви с желто-розовым кремом.
-- Березовая кудрявость, уклончивость, вязь, наличники, изворотливость,
витиеватость. Наш стиль -- заноза.
-- Мы -- одалиски-незабудки.
-- Мы -- онанистки-рекордистки.
-- Чаадаев был видным критиком страны, но последовательными были те,
кто бежал из нее, как Печерин.
-- В чем главное наше отличие от всех прочих людей?
-- Нелюбовь к прямой линии.
-- Персики! Пора валить из Москвы...
пожар
Серый отличился на пожаре. Но потом ему стало стыдно.
мама
Мне приснилось: невеста с зубами встретилась с моей мамой на даче
родителей. Невеста вела себя достойно, только суетилась. Мне было приятно,
что она суетится, но я смотрел на нее мамиными глазами и не мог понять,
нравится она мне или нет. Невеста не владела не вилкой, ни чашкой.
Переделанная левша, она подала для добавки чая чашку без блюдца.
-- Подают с блюдцем, -- сухо сказала мама.
Как всегда, мама шпыняла всех. Она не понаслышке знала этикет, но
почему-то не учитывала простые законы гостеприимства. Когда невеста куда-то
скрылась, мама сказала:
-- Толковая, но суетливая. У меня отлегло от сердца.
-- Но какая же она некрасивая! Снова заныло сердце.
-- Твоя мама -- грубиянка, -- промычала невеста.
несерьезное отношение к жизни
-- В чем прелесть России? -- спросил Серый.
-- В буреломе? -- задумался я.
-- Сам ты -- бурелом! Главное -- несерьезное отношение к жизни. Немец
-- серьезен, француз -- серьезен, аме-
риканец -- тоже, паскуда, серьезен. А мы -- нет. В нас есть охуительная
несерьезность.
-- Ничего себе, -- сказал я. -- А как же все эти пытки?
-- Какие пытки?
-- Ну, вся история.
-- А это -- наказание за несерьезность.
без имени
-- Как дела?
-- Ничего.
Съел. Мой брат. Ваш дом. Наш ключ. Год. Иванов. Глаз. Муж. Друг.
Завтра.
-- Иван -- ваш друг?
-- Да, он мой друг.
-- Иван -- ваш муж?
-- Да, он мой муж.
Потом. Плохо. Много. Отвечать. Хорошо. Магазин. Жизнь потихоньку
устаканивалась, возвращаясь в учебник русского языка для иностранцев. Алла
Ивановна. Директор Дома ученых. Всеми командует. Сталин местной жизни.
Отгоняет от меня людей. Народ. Скромный. Немолодой. Стесняется своих имен.
-- Как вас зовут?
-- А что?
-- Чтобы подписать книжку.
-- А вы так подпишите, без имени.
-- Ну, хорошо.
официальная россия
Наивность помыслов; садизм поступков.
цинизм
Причеши старушку-мать с особым цинизмом.
слова
Никола Угодник
мама
Солженицын
экстремистка тетя Женя
юродивый
Иван Поддубный
бандит
Набоков
мент
кабанчик
еврей
блядь
бурлаки на Волге
француз
американский друг России
Распутин
Иван Грозный
ведьма
Горбачев
Иван-дурак
народ
татарин
японцы
степь
Запорожская Сечь
монгольское иго
бедные люди
Обломов
лишние люди
умиление
эмигрант
хитрый русский
злой мальчик
поп
чиновник
бюрократия
лесоповал
алхимия
маковки
каша в голове
Ирина Борисовна
водопроводчик
солдат
генерал
Вехи
зависть
душевные люди
чечен
халтурщик
халявщик
отшельник
созерцатель
рабочий класс
сказка
совесть
уборная
Иван Грозный -- Серому
-- Что ты таращишь губы?
Уборная -- соединение Серого с туалетом.
Стаханов
Стаханов -- это такое животное. Вроде свиньи.
водка
Водка -- это такое животное. Вроде свиньи.
квас
-- Квас -- за нас, -- считал Серый.
пушкин и сталин
Пушкин -- хорош, но Серый -- лучше. Сталин должен быть сильным,
красивым, неожиданным. Как космонавт.
гордость
Серый любит, чтобы ему верили на слово, оставляя за собой право никому
на слово не верить. Поэтому Серый любит лозунги. Женись, когда женится.
Разводись, когда разводится. Не насилуй себя. Насилуй других. Кто послабее.
Гордость -- вот что совершенно отсутствует у Серого. Мы -- люди не гордые.
Серый терпит унижения с большой покорностью. Серого приятно унизить.
детектив
Серому поручили найти убийцу.
-- Лады, -- ответил Серый.
Серый стал искать. Он долго искал убийцу. В хрущобах. В других местах.
На чердаках. Наконец он нашел убийцу.
-- Здравствуй, -- сказал Серый.
счастье
Серый проснулся утром совсем молодым человеком. Он побрил лоб и
затылок, накачался и стал телохранителем, поборником православной монархии.
-- Империю развалили масоны, -- сказал Серый. Масоны развели руками.
-- Йес, -- сказали масоны. -- Это мы.
начальник
Серый расхлябанно содрогнулся. Русские к. начальнику испытывают
глубокую искреннюю неприязнь.
любовный роман
Серый увидел девушку и встал на четыре лапы. Серый ударил страшным
ударом поддых, потом в мошонку, потом в сонную артерию. Самарская девушка
Юля имела спину от сфинктера до астрала.
-- Одно удовольствие, -- пил водку Серый. -- Я князь -- ты княгиня!
-- Ты граф -- я графиня!
телевизор
Из всех программ Серый больше всего любил футбол. Чем хуже играли, тем
он больше любил футбол. А зимой любил музобоз и хоккей. Хоккей уважал. А
теннис не любил. Надо расширять внутренние человеческие возможности.
-- More! -- возвестил Серый новый закон.
молодая гвардия
"Скоро опять будем вешать", -- подумалось Серому.
помойка
Серый был романтиком, ударившимся о помойку. От травмы он захромал,
зато нашел чистоту жанра. Нарвался на "колеса" -- стал визионером. Ебнулся
так, что увидел голубую луну. Расшибся о рекламный щит -- искры из глаз
стали его новым стилем. Потом искусство кончилось, и Серый приобрел ларек с
пивом.
Кавказ
А все-таки, несмотря на все поражения, мы лучше кавказцев.
налоги
Серый знал, что тетя Дуся платит налоги, но он никогда не видел тети
Дуси.
страхи
Серому приснилось (всякое может присниться), что он -- старый.
-- Началась агония, -- сказал Серый.
буддизм
-- Все знаменитые футболисты -- буддисты, все знаменитые рокеры --
буддисты, а я остаюся с тобой, родная моя сторона, -- запел Серый. -- Гондон
-- не гондола, до Венеции не доплывешь.
курочка-ряба
Ноль. Ноль -- ноль. Ноль.
царь
Царь -- это такое животное. Вроде свиньи. Царь во всем виноват, но он
наш.
вечная женственность
-- Серенький!
-- Аиньки?
еврей
Еврей -- друг Серого. У каждого русского есть свой еврей. Еврей -- это
такое страшное слово, что его боятся даже сами евреи. В русском языке нет
более неприятного слова, чем еврей.
-- Берегись, пизда и срака! -- запел Серый. -- Едет с Севера ебака!
ручник
У Серого все спорится, он кирпич кладет на кирпич. Вот -- раствор. Вот
-- кирпич. Кипит работа. Серый машинам не доверяет. Он верит своим рукам. Он
-- ручник
яблоня в цвету
Чтобы понять Россию, надо расслабиться. Это примерно так же, как когда
тебя бьют ногами. Расслабься, совсем
расслабься, и ты увидишь яблоню в цвету. Я не знаю другой такой
красоты. Чем сильнее бьют, тем ярче яблоневый свет.
Антоновка.
Ты только не бойся.
В России обещали отменить телесные наказания. Я сам ратовал за эти
бредни. Я поддавался легкомысленным настроениям. Я забыл запах яблок.
Только теперь я вижу, что просчитался. Кому пришла в голову безумная
мысль, что Россия должна перестать кочевряжиться? Не пострадаешь -- не будет
жизни. Судорога -- наш импульс.
Черный передел -- завет отцов. Родные, бейте! Проституток -- на
виселицу. Наркоманов -- четвертовать. Пидерасов -- на кол. Патриарха -- под
лед! С нами, братцы, Иисус Христос.
Звезда Богородицы! Отнимите скупленные квартиры. Остановите джипы! За
каждый спрятанный доллар -- по пуле! Рабочие, ваш класс -- алмаз. Пенсионеры
-- наденьте ордена! Комиссары -- введите голод!
Вокруг враги. Все -- враги. Хочу гражданскую войну! Дайте нам цензуру.
Мы -- силачи! Украина -- к ноге! Только птичек Божьих не обижайте.
Что может быть прекраснее русского застолья? Ну, разве что яблоня в
цвету. Под нее улеглись в траву трое не опознанных мною офицеров. Между ними
уселись в яблочный запах три наших сестры в веснушках и в белых косыночках.
Милые! И посмотрели непосредственно своими среднерусскими глазами. С
корявыми букетами яблочных цветов в руках. Офицерский, должно быть, подарок.
И я там был. Зачем? Скорее всего, из умиления.
макулатура
У Серого нет границы. Граница. Граница. Хамство. Недоделанность Серого,
необожженость. О России и так слишком много написано.
нескучный сад
В Нескучном саду Серый пристал к французской зверюшке Сесиль, жене
французского посла, и даже немного поебал ее, испугав ножом. После этого
случая маленькая женщина своим ходом тронулась к себе в резиденцию.
вот
Нам с Серым не нужны ни жиды, ни эти самые, никто нам не нужен, кроме
нас самих. Серый переоделся в мещанина.
-- Мне идет мещанское платье, -- говорил Серый. -- Оно меня украшает.
перемены на западном фронте
Каждую минуту мы отставали на год. Вчера отстали навсегда. Не торопись.
Замедли шаг. Пора повернуть в другую сторону. Жалобное будущее индийских
обрубков нам ближе, роднее. Оно так сладостно унизительно.
пословицы
-- О, это родное, -- сказал Серый.
-- Ты помнишь: невеста с зубами уважала пословицы и пела частушки?
-- Давай Россию порвем на куски, -- сказал Серый. -- Ну, чего? Не знаю,
мне нравится.
-- Я люблю модные вещи, -- ответила невеста. -- Обожаю бриллианты.
семья
Все рассыпалось. Вдрызг. Развалилось. Жена. Сын. Сначала казалось -- не
развалится. И тут же развалилось.
Все -- на соплях. Все напридумано. Когда нет тепла. Черствые люди. И
все разошлось по интересам. Разбитое корыто.
дети
Русские дети ходят в валенках до самого лета. Русские очень переживают,
когда их дети болеют. Сходят с ума из-за каждого прыщика. Но русские дети,
действительно, много болеют. Они болеют такими страшными болезнями, что
становится не по себе, когда приходишь в детскую больницу.
А потом -- забываешь.
Ко всему привыкаешь.
Ко всему.
машины
Русские плохо водят машины. Однажды русские купили себе много новых
дорогих машин и сбили много прохожих. Себя тоже сбили. Машины каждый день
вылавливали в реке. От этого русские не стали ездить лучше. Норовят мчаться
по встречной. Сталкиваются лоб в лоб.
Много народа гибнет. Много всего этого русским показывают по
телевизору. Горы трупов. Русские кушают и смотрят. Трупы -- это всегда
волнует.
молодые козлы
Молодые козлы мечтали быть крутыми.
неоконченный разговор
Мне позвонил Грегори:
-- Надо встретиться.
Он говорил так взволнованно, что я подумал: он просек насчет нас с
Сесиль. Мы встретились.
-- Старик, -- сказал он. -- Ты знаешь, где живет Саша?
-- Понятия не имею. -- Я никогда не думал, где живет Саша. -- Зачем
тебе?
-- Да так, -- сказал он, -- просто интересно. Ты не скажешь его
телефон?
Ну как мне было сказать его телефон, если Саша был законспирирован?
-- Я узнаю, -- сказал я, -- и перезвоню. Грегори колебался.
-- Я сделал, кажется, одно открытие, -- наконец скромно сказал он. --
Вроде как уравнение. Если оно подтвердится, Россию можно считать расколотым
орехом.
Я вышел на Сашу.
-- Странное дело, -- сказал я. -- Мы с вами провели столько времени
вместе, а я даже не знаю, в каком районе Москвы вы живете.
-- Недалеко от вас, -- сказал Саша. -- А что?
-- Или мы дружим, или мы только по работе.
-- Грегори просил вас узнать мой адрес?
-- Он, кажется, вывел русскую формулу- . Возможен общий проект.
-- Понятно, -- помрачнел Саша. -- Он вам ее сообщил?
-- Он держит ее в секрете от всех. Мне показалось, что вы каким-то
образом включены в эту формулу.
-- Вы -- шутник, -- усмехнулся Саша. -- Воздержитесь от встреч с
американцем в ближайшее время.
вагина филипповна
Когда вагон метро резко встал, Вагина Филипповна почему-то подумала,
что началась война. Невесту с зубами мы с Серым сдобрили водкой, обмазали
тестом, черной икрой, несмотря на длинные волосы. Сначала Серый не любил
царя, потом -- Ленина, потом -- Сталина, потом сел, отсидел, освободился.
Народ в вагоне решил, что вырубили свет, несмотря на то, что вагон стоял
освещенный. Правда, тускло освещенный. Кто-то сказал:
-- Наводнение.
-- Да хватит вам ерунду говорить! -- огрызнулась Вагина Филипповна.
Вагина Филипповна сжалась. Она не хотела умирать под водой. К тому же
ее внимание было прикреплено к дверям поезда. Они были удивительно похожи на
дверцы ее кухонных шкафчиков. Дверцы потихоньку набухли водой. Оставалось
средство пробуждения, но оно не действовало.
-- Даф лу кра. Рецепт с волосами, -- сказал Серый.
-- Нет, чё, -- заупрямился я. -- Лука мне дай.
-- Блин вы, лук, зима шу, -- сказала невеста.
-- Да, не Монтени мы, -- обиделся я.
-- Накати-ка, ко? -- впился в нее Серый. -- Пуск!
Потом он не любил социализм. Чуть было снова не сел. Потом полюбил
Пражскую весну. Потом ничего не любил. Но первым делом он любил
нравственность.
патриоты
На крышах сидят патриоты. Такие славные. Такие молодые.
голубой "Мережковский"
Раз в году, когда во влажных лесах Британской Гвианы расцветают цветы,
БАЗ. (Большая Американская Зая) складывает вещички в рюкзачок и вылетает в
экспедицию. За последние четыре года она открыла четырнадцать видов новых
цветов и "Емелей" сообщила мне, что если найдется пятнадцатый, то назовет
цветок "Мережковский".
Истомила ты меня, моя родина! Я -- не раб моего народа. Отъебись! Вдруг
в последний момент, в июле, прикатила БАЗ. с "Мережковским" в горшке.
Голубой "Мережковский" все собой затмил: и невесту с зубами, и Сесиль, и
Россию.
-- Сбегу, -- подумал я.
-- Лишь бы не было войны, -- прошептала мне БАЗ.
сесилъ в слезах
Сесиль держала голову Грегори за волосы.
-- Не вкладывайте денег в Россию, -- сказала отрубленная голова. --
Русские всегда обманут. Мы вместе упали в обморок.
-- Мафия.
-- КГБ.
Сесиль позвонила в слезах.
-- Грегори погиб, -- сказала она.
-- Авария?
-- Заказное убийство. Сбила машина. Мы завернули голову в целофан.
-- Грегори был близок к разгадке России, -- сказала она. -- Он копнул
глубоко. В день смерти он заканчивал работу над русской формулой- . Что с
тобой? Ты вздрогнул.
-- Совпадение. Я тоже последнее время думал о русской формуле- .
-- У вас с Грегори много общего. Даже запах кожи.
-- Не отнимай у меня мой запах. Где его бумаги?
-- Похищены. Грегори считал, что эта формула сделает весь мир
безопаснее.
-- Ты помнишь формулу?
-- И остановит распад России. Он по-своему очень любил эту страну.
-- Ты не ответила.
-- Я не верила в формулу. Я даже смеялась над ним. Я не хотела, чтобы у
России была формула. А ты думаешь, она есть?
-- Во всяком случае, его работа показалась кому-то опасной.
-- Грегори сказал, что Саша связан со спецслужбами. Я промолчал.
-- Ты почему молчишь?
-- Он сказал правду.
-- Я так и думала. Значит, ты тоже?
-- Это был единственный шанс выйти на Серого.
-- Дурак! -- сказала она. -- Я узнала, где живет Саша. Поехали?
ништяк
Мне всегда хотелось понять назначение места, где закон не для всех, а у
каждого свой, по индивидуальному положению, зато беззаконие общедоступно.
Наконец, благодаря проводнику, случилось невозможное. Презрение
переплавилось в понимание. Те самые качества, которые вызывали презрение,
теперь умиляли меня. Через презрение я пришел к примирению с
действительностью. Не как Белинский, заразившись Гегелем, а через понимание
назначения России. Это уже хорошо.
ваше боголюбие
Беседуя о Святом Духе, мы удалились с Серым в окоп.
-- Что же ты не посмотришь мне в глаза? -- спросил Серый.
Я глянул. Алмазы. Золото. Красота. В середине солнца лицо Серого.
Ветер. Снег. Тепло, как в бане. Нестерпимо. Не могу смотреть.
русская свинья
С Сесиль мы подъехали к старому серому дому. Половину уже переделали
новые русские. Половина была коммуналкой.
-- Это тебе пригодится, -- Сесиль протянула мне крупнокалиберный
револьвер.
-- Я не большой любитель стрелять, -- недовольно сказал я, пряча его за
пояс.
На сетке лифтовой шахты висела шуба жирной грязи. Мы позвонили в Сашину
квартиру. Раздался слабовольный
звонок Никто не отозвался. Наконец открыла беззубая старуха.
-- Саша дома? -- спросил я.
-- Какая Саша? -- подозрительно спросила она.
-- Здесь живет мой друг Саша, -- сказал я как можно более беззаботно.
-- А вы кем будете?
-- Я же сказал: другом.
-- Нет у него таких друзей.
Я ударил ее рукояткой ствола по темени. Она свалилась. Внезапно
появилась другая старуха, тоже беззубая. Сесиль по-французски ударила ее
каблуком в низ живота. Та рухнула на пол.
-- Encore une старуха-процентщина, -- сказала Сесиль. -- Идем.
Огромная квартира. Черный телефон. Мой телефонный номер, косо записаный
на депрессивной стене. В глубине квартиры огромная дверь. Васильковая, много
раз перекрашенная. Мы толкнулись туда. В пустой комнате, на старом дубовом
паркете сидел Саша. Ел курицу. Саша, конечно, был Саша, но он был и не Саша.
-- Значит, ты -- Серый? -- сказал я.
-- За знание надо платить, -- мотнул головой Серый.
-- Он пустил нас по ложному следу, -- злобно сказала Сесиль, схватив
меня за руку.
-- Подожди, -- сказал я. -- Скажи формулу, Серый!
-- Русскую формулу- ? -- Серый захохотал. Бросил курицу на пол. -- А ты
что, все еще не догадываешься? Мы уперлись друг другу в глаза
-- Он и есть русская формула- ! -- выпалила Сесиль, от волнения
заговорив с гротескным французским акцентом.
-- Серый, -- отгоняя бред, сказал я. -- Почему ты такая свинья?
Саша снова захохотал:
-- А ты знаешь, Сесиль, кто попросил меня убить твоего американского
мудака?
-- Пока! -- сказал я.
Я открыл беспорядочную стрельбу. Серый менялся на глазах. Он был
трактористом и выезжал в поле пахать. Он был Чапаевым, кит-рыбой,
Чкаловым-Чайковским в бархатной курточке и просто русской литературой,
которая, обрушившись с неба белым, искрометным водопадом, вышла из берегов и
тут же горячо, по-собачьи, облизала униженных и оскорбленных. Серый шел по
женским делам: он был стопудовой бабой, он был Терешковой, которая билась о
спутник с криками: Чайка! Чайка! Чайка! -- после чего крупным планом чайки
хором спросили Катюшу Мишутину:
-- Ты сдала кал на загранпаспорт?
Серый был тонким деятелем и, конечно, МЦАП-ценностями, православным
батюшкой, кушающим икорку, модной певицей, в рваных трусах запевшей под
светомузыку:
Самое грязное в мире, Черное море мое.
Я на секунду впал в экологический столбняк Серый с размаху был сразу
всеми. Я снова выстрелил. Сесиль задергалась на полу. Я промахнулся. Я убил
мою лучшую французскую подругу. Я растерялся. Кинулся к ней. О, моя боевая
подруга! Ты помнишь, как в Париже мы с тобой рано утром волокли мой чемодан
через сквер к метро, когда не было денег на такси? Ты помнишь, как в том
сквере волновались на ветру платаны и цвели темно-красные розы? А твоя вечно
розовая мыльница, которая, как у всех француженок, пах-
нет самшитом? Я гордился тесным знакомством. Неужели она тоже умрет,
вместе с тобой? Прижал к сердцу:
-- Сесиль!
Из ее влагалища осмотрительно высунулась мышь с окровавленной шкурой.
-- О'ревуар, -- пробормотала Сесиль со слабой улыбкой, -- на том свете,
которого нет.
Серый захохотал.
Я выстрелил с колена, держа ствол двумя руками. Серый превратился в
рекламный щит вдоль дороги. На щите улыбалась невеста с зубами и было
написано:
Я ТЕБЕ ЛЮБЛЮ!
Я измолотил пулями щит.
Серый стал мною. Я никогда не видел самого себя в трех измерениях и
испугался. Я был поразительно не похож на себя. На то представление, которое
у меня было о себе. Я не знал, куда целить. Это было похоже на самоубийство.
Это было нехорошо. Я выстрелил подряд три раза.
Серый умер каким-то странным стариком.
серый-серый
Ни зги.
смерть
Достигнув высоких ступеней духовности, Серый с радостью ожидал день
смерти. Бывало, нетерпеливо тер холодные руки и подначивал:
-- Чего тянешь, косая?
Просветленно, приняв пивка, Серый сидел у загодя приготовленного
дубового гроба, сделанного собственно-
ручно: он был искусен в столярном деле. Давно было им отмечено тяжелым
камнем место, избранное для могилы, у алтарной стены.
-- Покинув тело, душа просияет, как солнце, -- с восторгом говорил
Серый. -- Она будет с удивлением смотреть на свою смрадную темницу.
Серый называл смерть возвращением от многоплачевного, болезненного
странничества в небесное, немерцающее отечество.
-- Там увидимся, -- сказал мне Серый и поднял руки к небу: -- Там
лучше, лучше, лучше!
-- Значит, русскому смерть не страшна?
-- Смерть грешника люта, -- заметил он.
Серый уже не оглядывался на землю. Родственные связи для него не
существовали. Он был в том состоянии небожителей, когда все земное одинаково
дорого, без пристрастий, лишь постольку, поскольку нуждается в его помощи,
Я не выдержал и пустился на лесной дорожке танцевать перед ним танец
"Да":
Да, я люблю все это.
Рыжики.
Рыбку.
Водку.
Шашлык по-карски.
Да.
Официанта Васю.
Не обижайте.
Люблю.
Да.
Грегори с подозрением стал смотреть на меня, танцующего танец "Да".
зато
Русский государственный порядок, придя в противоречие со внутренним
хаосом, как правило, вызывает очередную порцию самоедства (мы и есть самые
настоящие самоеды).
бобруйск
Серый никогда не был в Бобруйске. Я тоже в Бобруйске не был и не
стремлюсь. Бобруйском больше, Бобруйском меньше -- какая разница. Но Серый,
даже не будучи вхожим в Бобруйск, -- организатор Бобруйска, его хранитель,
оберегатель от ереси мелких дел. Доводы в пользу России, разумеется, есть.
Россия, конечно, безрукая дура. Бобруйск создан не для того, чтобы
выдумывать удобную машинку для протирания овощей, он вял в изобретении
штопора, но за-
то Бобруйск имеет святыни и много ярких талантов: музыкальных,
актерских, писательских. Чем бездарнее и мутнее бобруйская общая масса, чем
гнилее картошка на бобруйских полях, тем больше Бобруйск плодит ученых, он
готов завалить ими весь мир.
-- Ну, вот и все, -- потер руки Саша. -- Помер Серый. А вы боялись.
три сестры
-- Приехав в Россию, Екатерина обзавелась мебелью. Однажды в Америке
мне рассказали, что "Вог" не посмел опубликовать фотографии этой ебущейся
мебели на своих страницах.
-- Что бы ни говорила Екатерина о том, что Россия -- европейская
держава, Пушкин прав: нахождение России в Европе -- ошибка географии.
-- Россия вообще опечатка.
-- Не страна, а бездонная пизда.
-- Здравствуй, снотворное!
-- Останься Екатерина в Европе, она бы не писала слово "еще" с четырьмя
орфографическими ошибками -- исчо.
-- Я тоже хочу исчо.
-- Она сбесилась не потому, что была нимфоманкой, а потому что в России
женщинам страшно хочется ебаться. Об этом исключительном явлении писали все
путешественники, включая мадам де Сталь.
-- Русский климат давит на клитор.
-- Почему в России все так бесстыже устроено?
-- Кислотно и депрессивно...
-- У нас ничего не было, но у нас, кажется, была совесть. Мы потеряли
совесть.
-- Персики! Как хорошо быть бессовестной...
-- Русское население не только отлично от европейцев, но радикально
противоположно Европе.
-- Если мы не они, то -- кто? Мы -- не Азия. Не ссы, сестра, не сняв
трусы. Ну, пожалуйста.
-- Нас также трудно назвать евразийцами. Мы не соединяем две культуры,
а внутренне враждебны обеим. С большим основанием можно сказать, что нас
нет.
-- Мы -- онтологическое "ничто". Чистый продукт. Зефир в шоколаде.
-- Стремление определить наш зефир вызвано не философской
неудовлетворенностью, а насущными вопросами самообороны. Как защититься от
самой себя, если ты русская?
-- Я подумала сейчас, сестры, что если русский -- мочило самого себя,
значит, такова судьба и прихоть. Монтень утверждал, что каждый имеет право
на самоуничтожение.
-- Русские уничтожают самих себя как большими статистическими порциями,
так и поодиночке, но не отдают себе в этом отчета, им кажется, напротив, что
они себя не уничтожают.
-- Ешьте торт! Помимо саморазрушения, мы производим еще и разрушение,
уничтожаем то, чем мы не являемся и что нам не принадлежит. Иностранцы не
могут себе представить, что бывают такие люди, которые заточены на
самоуничтожение, но об этом не догадываются.
-- Тем более что внешне мы отчасти похожи на европейцев: у нас белые
груди.
-- Но у нас желтые пятки.
-- Да. Никто не заметил наши желтые пятки. У нас белые груди и желтые,
китайские пятки.
-- Жирный торт. Я люблю все жирное: в природе, в людях, в самой себе. Я
хочу быть очень жирной, с жирными ляжками, жирной спиной, жирным языком,
жирными, отвислыми складками на животе.
-- Белые груди -- не повод для братания. Конечно, некоторые соседи,
познавшие прелесть умирать от русских пуль, высказываются достаточно
определенно и неприглядно, но даже они не способны сказать всю правду,
потому что ее не видят.
-- Как может мужчина, за исключением Джойса, описать потоки женской
менструации? Как может иностранец описать русского, если у русского другие
процессы в организме, не западные и не восточные?
-- Когда девушки живут в одном доме и ходят в один туалет, у них
менструация постепенно синхронизируется и все начинается в один день.
-- Глупости. Мы просто щадим свое национальное самосознание, оберегая
его от врагов.
-- Персики! Мы -- главные враги России. Россия -- наш главный враг.
-- Даже любя Россию "странной любовью", мы останавливаемся и прячем эту
правду. Иначе -- обвинение в сумасшествии.
-- В России нет любви. Одни выкидыши.
-- Я хочу жирной любви с желто-розовым кремом.
-- Березовая кудрявость, уклончивость, вязь, наличники, изворотливость,
витиеватость. Наш стиль -- заноза.
-- Мы -- одалиски-незабудки.
-- Мы -- онанистки-рекордистки.
-- Чаадаев был видным критиком страны, но последовательными были те,
кто бежал из нее, как Печерин.
-- В чем главное наше отличие от всех прочих людей?
-- Нелюбовь к прямой линии.
-- Персики! Пора валить из Москвы...
пожар
Серый отличился на пожаре. Но потом ему стало стыдно.
мама
Мне приснилось: невеста с зубами встретилась с моей мамой на даче
родителей. Невеста вела себя достойно, только суетилась. Мне было приятно,
что она суетится, но я смотрел на нее мамиными глазами и не мог понять,
нравится она мне или нет. Невеста не владела не вилкой, ни чашкой.
Переделанная левша, она подала для добавки чая чашку без блюдца.
-- Подают с блюдцем, -- сухо сказала мама.
Как всегда, мама шпыняла всех. Она не понаслышке знала этикет, но
почему-то не учитывала простые законы гостеприимства. Когда невеста куда-то
скрылась, мама сказала:
-- Толковая, но суетливая. У меня отлегло от сердца.
-- Но какая же она некрасивая! Снова заныло сердце.
-- Твоя мама -- грубиянка, -- промычала невеста.
несерьезное отношение к жизни
-- В чем прелесть России? -- спросил Серый.
-- В буреломе? -- задумался я.
-- Сам ты -- бурелом! Главное -- несерьезное отношение к жизни. Немец
-- серьезен, француз -- серьезен, аме-
риканец -- тоже, паскуда, серьезен. А мы -- нет. В нас есть охуительная
несерьезность.
-- Ничего себе, -- сказал я. -- А как же все эти пытки?
-- Какие пытки?
-- Ну, вся история.
-- А это -- наказание за несерьезность.
без имени
-- Как дела?
-- Ничего.
Съел. Мой брат. Ваш дом. Наш ключ. Год. Иванов. Глаз. Муж. Друг.
Завтра.
-- Иван -- ваш друг?
-- Да, он мой друг.
-- Иван -- ваш муж?
-- Да, он мой муж.
Потом. Плохо. Много. Отвечать. Хорошо. Магазин. Жизнь потихоньку
устаканивалась, возвращаясь в учебник русского языка для иностранцев. Алла
Ивановна. Директор Дома ученых. Всеми командует. Сталин местной жизни.
Отгоняет от меня людей. Народ. Скромный. Немолодой. Стесняется своих имен.
-- Как вас зовут?
-- А что?
-- Чтобы подписать книжку.
-- А вы так подпишите, без имени.
-- Ну, хорошо.
официальная россия
Наивность помыслов; садизм поступков.
цинизм
Причеши старушку-мать с особым цинизмом.
слова
Никола Угодник
мама
Солженицын
экстремистка тетя Женя
юродивый
Иван Поддубный
бандит
Набоков
мент
кабанчик
еврей
блядь
бурлаки на Волге
француз
американский друг России
Распутин
Иван Грозный
ведьма
Горбачев
Иван-дурак
народ
татарин
японцы
степь
Запорожская Сечь
монгольское иго
бедные люди
Обломов
лишние люди
умиление
эмигрант
хитрый русский
злой мальчик
поп
чиновник
бюрократия
лесоповал
алхимия
маковки
каша в голове
Ирина Борисовна
водопроводчик
солдат
генерал
Вехи
зависть
душевные люди
чечен
халтурщик
халявщик
отшельник
созерцатель
рабочий класс
сказка
совесть
уборная
Иван Грозный -- Серому
-- Что ты таращишь губы?
Уборная -- соединение Серого с туалетом.
Стаханов
Стаханов -- это такое животное. Вроде свиньи.
водка
Водка -- это такое животное. Вроде свиньи.
квас
-- Квас -- за нас, -- считал Серый.
пушкин и сталин
Пушкин -- хорош, но Серый -- лучше. Сталин должен быть сильным,
красивым, неожиданным. Как космонавт.
гордость
Серый любит, чтобы ему верили на слово, оставляя за собой право никому
на слово не верить. Поэтому Серый любит лозунги. Женись, когда женится.
Разводись, когда разводится. Не насилуй себя. Насилуй других. Кто послабее.
Гордость -- вот что совершенно отсутствует у Серого. Мы -- люди не гордые.
Серый терпит унижения с большой покорностью. Серого приятно унизить.
детектив
Серому поручили найти убийцу.
-- Лады, -- ответил Серый.
Серый стал искать. Он долго искал убийцу. В хрущобах. В других местах.
На чердаках. Наконец он нашел убийцу.
-- Здравствуй, -- сказал Серый.
счастье
Серый проснулся утром совсем молодым человеком. Он побрил лоб и
затылок, накачался и стал телохранителем, поборником православной монархии.
-- Империю развалили масоны, -- сказал Серый. Масоны развели руками.
-- Йес, -- сказали масоны. -- Это мы.
начальник
Серый расхлябанно содрогнулся. Русские к. начальнику испытывают
глубокую искреннюю неприязнь.
любовный роман
Серый увидел девушку и встал на четыре лапы. Серый ударил страшным
ударом поддых, потом в мошонку, потом в сонную артерию. Самарская девушка
Юля имела спину от сфинктера до астрала.
-- Одно удовольствие, -- пил водку Серый. -- Я князь -- ты княгиня!
-- Ты граф -- я графиня!
телевизор
Из всех программ Серый больше всего любил футбол. Чем хуже играли, тем
он больше любил футбол. А зимой любил музобоз и хоккей. Хоккей уважал. А
теннис не любил. Надо расширять внутренние человеческие возможности.
-- More! -- возвестил Серый новый закон.
молодая гвардия
"Скоро опять будем вешать", -- подумалось Серому.
помойка
Серый был романтиком, ударившимся о помойку. От травмы он захромал,
зато нашел чистоту жанра. Нарвался на "колеса" -- стал визионером. Ебнулся
так, что увидел голубую луну. Расшибся о рекламный щит -- искры из глаз
стали его новым стилем. Потом искусство кончилось, и Серый приобрел ларек с
пивом.
Кавказ
А все-таки, несмотря на все поражения, мы лучше кавказцев.
налоги
Серый знал, что тетя Дуся платит налоги, но он никогда не видел тети
Дуси.
страхи
Серому приснилось (всякое может присниться), что он -- старый.
-- Началась агония, -- сказал Серый.
буддизм
-- Все знаменитые футболисты -- буддисты, все знаменитые рокеры --
буддисты, а я остаюся с тобой, родная моя сторона, -- запел Серый. -- Гондон
-- не гондола, до Венеции не доплывешь.
курочка-ряба
Ноль. Ноль -- ноль. Ноль.
царь
Царь -- это такое животное. Вроде свиньи. Царь во всем виноват, но он
наш.
вечная женственность
-- Серенький!
-- Аиньки?
еврей
Еврей -- друг Серого. У каждого русского есть свой еврей. Еврей -- это
такое страшное слово, что его боятся даже сами евреи. В русском языке нет
более неприятного слова, чем еврей.
-- Берегись, пизда и срака! -- запел Серый. -- Едет с Севера ебака!
ручник
У Серого все спорится, он кирпич кладет на кирпич. Вот -- раствор. Вот
-- кирпич. Кипит работа. Серый машинам не доверяет. Он верит своим рукам. Он
-- ручник
яблоня в цвету
Чтобы понять Россию, надо расслабиться. Это примерно так же, как когда
тебя бьют ногами. Расслабься, совсем
расслабься, и ты увидишь яблоню в цвету. Я не знаю другой такой
красоты. Чем сильнее бьют, тем ярче яблоневый свет.
Антоновка.
Ты только не бойся.
В России обещали отменить телесные наказания. Я сам ратовал за эти
бредни. Я поддавался легкомысленным настроениям. Я забыл запах яблок.
Только теперь я вижу, что просчитался. Кому пришла в голову безумная
мысль, что Россия должна перестать кочевряжиться? Не пострадаешь -- не будет
жизни. Судорога -- наш импульс.
Черный передел -- завет отцов. Родные, бейте! Проституток -- на
виселицу. Наркоманов -- четвертовать. Пидерасов -- на кол. Патриарха -- под
лед! С нами, братцы, Иисус Христос.
Звезда Богородицы! Отнимите скупленные квартиры. Остановите джипы! За
каждый спрятанный доллар -- по пуле! Рабочие, ваш класс -- алмаз. Пенсионеры
-- наденьте ордена! Комиссары -- введите голод!
Вокруг враги. Все -- враги. Хочу гражданскую войну! Дайте нам цензуру.
Мы -- силачи! Украина -- к ноге! Только птичек Божьих не обижайте.
Что может быть прекраснее русского застолья? Ну, разве что яблоня в
цвету. Под нее улеглись в траву трое не опознанных мною офицеров. Между ними
уселись в яблочный запах три наших сестры в веснушках и в белых косыночках.
Милые! И посмотрели непосредственно своими среднерусскими глазами. С
корявыми букетами яблочных цветов в руках. Офицерский, должно быть, подарок.
И я там был. Зачем? Скорее всего, из умиления.
макулатура
У Серого нет границы. Граница. Граница. Хамство. Недоделанность Серого,
необожженость. О России и так слишком много написано.
нескучный сад
В Нескучном саду Серый пристал к французской зверюшке Сесиль, жене
французского посла, и даже немного поебал ее, испугав ножом. После этого
случая маленькая женщина своим ходом тронулась к себе в резиденцию.
вот
Нам с Серым не нужны ни жиды, ни эти самые, никто нам не нужен, кроме
нас самих. Серый переоделся в мещанина.
-- Мне идет мещанское платье, -- говорил Серый. -- Оно меня украшает.
перемены на западном фронте
Каждую минуту мы отставали на год. Вчера отстали навсегда. Не торопись.
Замедли шаг. Пора повернуть в другую сторону. Жалобное будущее индийских
обрубков нам ближе, роднее. Оно так сладостно унизительно.
пословицы
-- О, это родное, -- сказал Серый.
-- Ты помнишь: невеста с зубами уважала пословицы и пела частушки?
-- Давай Россию порвем на куски, -- сказал Серый. -- Ну, чего? Не знаю,
мне нравится.
-- Я люблю модные вещи, -- ответила невеста. -- Обожаю бриллианты.
семья
Все рассыпалось. Вдрызг. Развалилось. Жена. Сын. Сначала казалось -- не
развалится. И тут же развалилось.
Все -- на соплях. Все напридумано. Когда нет тепла. Черствые люди. И
все разошлось по интересам. Разбитое корыто.
дети
Русские дети ходят в валенках до самого лета. Русские очень переживают,
когда их дети болеют. Сходят с ума из-за каждого прыщика. Но русские дети,
действительно, много болеют. Они болеют такими страшными болезнями, что
становится не по себе, когда приходишь в детскую больницу.
А потом -- забываешь.
Ко всему привыкаешь.
Ко всему.
машины
Русские плохо водят машины. Однажды русские купили себе много новых
дорогих машин и сбили много прохожих. Себя тоже сбили. Машины каждый день
вылавливали в реке. От этого русские не стали ездить лучше. Норовят мчаться
по встречной. Сталкиваются лоб в лоб.
Много народа гибнет. Много всего этого русским показывают по
телевизору. Горы трупов. Русские кушают и смотрят. Трупы -- это всегда
волнует.
молодые козлы
Молодые козлы мечтали быть крутыми.
неоконченный разговор
Мне позвонил Грегори:
-- Надо встретиться.
Он говорил так взволнованно, что я подумал: он просек насчет нас с
Сесиль. Мы встретились.
-- Старик, -- сказал он. -- Ты знаешь, где живет Саша?
-- Понятия не имею. -- Я никогда не думал, где живет Саша. -- Зачем
тебе?
-- Да так, -- сказал он, -- просто интересно. Ты не скажешь его
телефон?
Ну как мне было сказать его телефон, если Саша был законспирирован?
-- Я узнаю, -- сказал я, -- и перезвоню. Грегори колебался.
-- Я сделал, кажется, одно открытие, -- наконец скромно сказал он. --
Вроде как уравнение. Если оно подтвердится, Россию можно считать расколотым
орехом.
Я вышел на Сашу.
-- Странное дело, -- сказал я. -- Мы с вами провели столько времени
вместе, а я даже не знаю, в каком районе Москвы вы живете.
-- Недалеко от вас, -- сказал Саша. -- А что?
-- Или мы дружим, или мы только по работе.
-- Грегори просил вас узнать мой адрес?
-- Он, кажется, вывел русскую формулу- . Возможен общий проект.
-- Понятно, -- помрачнел Саша. -- Он вам ее сообщил?
-- Он держит ее в секрете от всех. Мне показалось, что вы каким-то
образом включены в эту формулу.
-- Вы -- шутник, -- усмехнулся Саша. -- Воздержитесь от встреч с
американцем в ближайшее время.
вагина филипповна
Когда вагон метро резко встал, Вагина Филипповна почему-то подумала,
что началась война. Невесту с зубами мы с Серым сдобрили водкой, обмазали
тестом, черной икрой, несмотря на длинные волосы. Сначала Серый не любил
царя, потом -- Ленина, потом -- Сталина, потом сел, отсидел, освободился.
Народ в вагоне решил, что вырубили свет, несмотря на то, что вагон стоял
освещенный. Правда, тускло освещенный. Кто-то сказал:
-- Наводнение.
-- Да хватит вам ерунду говорить! -- огрызнулась Вагина Филипповна.
Вагина Филипповна сжалась. Она не хотела умирать под водой. К тому же
ее внимание было прикреплено к дверям поезда. Они были удивительно похожи на
дверцы ее кухонных шкафчиков. Дверцы потихоньку набухли водой. Оставалось
средство пробуждения, но оно не действовало.
-- Даф лу кра. Рецепт с волосами, -- сказал Серый.
-- Нет, чё, -- заупрямился я. -- Лука мне дай.
-- Блин вы, лук, зима шу, -- сказала невеста.
-- Да, не Монтени мы, -- обиделся я.
-- Накати-ка, ко? -- впился в нее Серый. -- Пуск!
Потом он не любил социализм. Чуть было снова не сел. Потом полюбил
Пражскую весну. Потом ничего не любил. Но первым делом он любил
нравственность.
патриоты
На крышах сидят патриоты. Такие славные. Такие молодые.
голубой "Мережковский"
Раз в году, когда во влажных лесах Британской Гвианы расцветают цветы,
БАЗ. (Большая Американская Зая) складывает вещички в рюкзачок и вылетает в
экспедицию. За последние четыре года она открыла четырнадцать видов новых
цветов и "Емелей" сообщила мне, что если найдется пятнадцатый, то назовет
цветок "Мережковский".
Истомила ты меня, моя родина! Я -- не раб моего народа. Отъебись! Вдруг
в последний момент, в июле, прикатила БАЗ. с "Мережковским" в горшке.
Голубой "Мережковский" все собой затмил: и невесту с зубами, и Сесиль, и
Россию.
-- Сбегу, -- подумал я.
-- Лишь бы не было войны, -- прошептала мне БАЗ.
сесилъ в слезах
Сесиль держала голову Грегори за волосы.
-- Не вкладывайте денег в Россию, -- сказала отрубленная голова. --
Русские всегда обманут. Мы вместе упали в обморок.
-- Мафия.
-- КГБ.
Сесиль позвонила в слезах.
-- Грегори погиб, -- сказала она.
-- Авария?
-- Заказное убийство. Сбила машина. Мы завернули голову в целофан.
-- Грегори был близок к разгадке России, -- сказала она. -- Он копнул
глубоко. В день смерти он заканчивал работу над русской формулой- . Что с
тобой? Ты вздрогнул.
-- Совпадение. Я тоже последнее время думал о русской формуле- .
-- У вас с Грегори много общего. Даже запах кожи.
-- Не отнимай у меня мой запах. Где его бумаги?
-- Похищены. Грегори считал, что эта формула сделает весь мир
безопаснее.
-- Ты помнишь формулу?
-- И остановит распад России. Он по-своему очень любил эту страну.
-- Ты не ответила.
-- Я не верила в формулу. Я даже смеялась над ним. Я не хотела, чтобы у
России была формула. А ты думаешь, она есть?
-- Во всяком случае, его работа показалась кому-то опасной.
-- Грегори сказал, что Саша связан со спецслужбами. Я промолчал.
-- Ты почему молчишь?
-- Он сказал правду.
-- Я так и думала. Значит, ты тоже?
-- Это был единственный шанс выйти на Серого.
-- Дурак! -- сказала она. -- Я узнала, где живет Саша. Поехали?
ништяк
Мне всегда хотелось понять назначение места, где закон не для всех, а у
каждого свой, по индивидуальному положению, зато беззаконие общедоступно.
Наконец, благодаря проводнику, случилось невозможное. Презрение
переплавилось в понимание. Те самые качества, которые вызывали презрение,
теперь умиляли меня. Через презрение я пришел к примирению с
действительностью. Не как Белинский, заразившись Гегелем, а через понимание
назначения России. Это уже хорошо.
ваше боголюбие
Беседуя о Святом Духе, мы удалились с Серым в окоп.
-- Что же ты не посмотришь мне в глаза? -- спросил Серый.
Я глянул. Алмазы. Золото. Красота. В середине солнца лицо Серого.
Ветер. Снег. Тепло, как в бане. Нестерпимо. Не могу смотреть.
русская свинья
С Сесиль мы подъехали к старому серому дому. Половину уже переделали
новые русские. Половина была коммуналкой.
-- Это тебе пригодится, -- Сесиль протянула мне крупнокалиберный
револьвер.
-- Я не большой любитель стрелять, -- недовольно сказал я, пряча его за
пояс.
На сетке лифтовой шахты висела шуба жирной грязи. Мы позвонили в Сашину
квартиру. Раздался слабовольный
звонок Никто не отозвался. Наконец открыла беззубая старуха.
-- Саша дома? -- спросил я.
-- Какая Саша? -- подозрительно спросила она.
-- Здесь живет мой друг Саша, -- сказал я как можно более беззаботно.
-- А вы кем будете?
-- Я же сказал: другом.
-- Нет у него таких друзей.
Я ударил ее рукояткой ствола по темени. Она свалилась. Внезапно
появилась другая старуха, тоже беззубая. Сесиль по-французски ударила ее
каблуком в низ живота. Та рухнула на пол.
-- Encore une старуха-процентщина, -- сказала Сесиль. -- Идем.
Огромная квартира. Черный телефон. Мой телефонный номер, косо записаный
на депрессивной стене. В глубине квартиры огромная дверь. Васильковая, много
раз перекрашенная. Мы толкнулись туда. В пустой комнате, на старом дубовом
паркете сидел Саша. Ел курицу. Саша, конечно, был Саша, но он был и не Саша.
-- Значит, ты -- Серый? -- сказал я.
-- За знание надо платить, -- мотнул головой Серый.
-- Он пустил нас по ложному следу, -- злобно сказала Сесиль, схватив
меня за руку.
-- Подожди, -- сказал я. -- Скажи формулу, Серый!
-- Русскую формулу- ? -- Серый захохотал. Бросил курицу на пол. -- А ты
что, все еще не догадываешься? Мы уперлись друг другу в глаза
-- Он и есть русская формула- ! -- выпалила Сесиль, от волнения
заговорив с гротескным французским акцентом.
-- Серый, -- отгоняя бред, сказал я. -- Почему ты такая свинья?
Саша снова захохотал:
-- А ты знаешь, Сесиль, кто попросил меня убить твоего американского
мудака?
-- Пока! -- сказал я.
Я открыл беспорядочную стрельбу. Серый менялся на глазах. Он был
трактористом и выезжал в поле пахать. Он был Чапаевым, кит-рыбой,
Чкаловым-Чайковским в бархатной курточке и просто русской литературой,
которая, обрушившись с неба белым, искрометным водопадом, вышла из берегов и
тут же горячо, по-собачьи, облизала униженных и оскорбленных. Серый шел по
женским делам: он был стопудовой бабой, он был Терешковой, которая билась о
спутник с криками: Чайка! Чайка! Чайка! -- после чего крупным планом чайки
хором спросили Катюшу Мишутину:
-- Ты сдала кал на загранпаспорт?
Серый был тонким деятелем и, конечно, МЦАП-ценностями, православным
батюшкой, кушающим икорку, модной певицей, в рваных трусах запевшей под
светомузыку:
Самое грязное в мире, Черное море мое.
Я на секунду впал в экологический столбняк Серый с размаху был сразу
всеми. Я снова выстрелил. Сесиль задергалась на полу. Я промахнулся. Я убил
мою лучшую французскую подругу. Я растерялся. Кинулся к ней. О, моя боевая
подруга! Ты помнишь, как в Париже мы с тобой рано утром волокли мой чемодан
через сквер к метро, когда не было денег на такси? Ты помнишь, как в том
сквере волновались на ветру платаны и цвели темно-красные розы? А твоя вечно
розовая мыльница, которая, как у всех француженок, пах-
нет самшитом? Я гордился тесным знакомством. Неужели она тоже умрет,
вместе с тобой? Прижал к сердцу:
-- Сесиль!
Из ее влагалища осмотрительно высунулась мышь с окровавленной шкурой.
-- О'ревуар, -- пробормотала Сесиль со слабой улыбкой, -- на том свете,
которого нет.
Серый захохотал.
Я выстрелил с колена, держа ствол двумя руками. Серый превратился в
рекламный щит вдоль дороги. На щите улыбалась невеста с зубами и было
написано:
Я ТЕБЕ ЛЮБЛЮ!
Я измолотил пулями щит.
Серый стал мною. Я никогда не видел самого себя в трех измерениях и
испугался. Я был поразительно не похож на себя. На то представление, которое
у меня было о себе. Я не знал, куда целить. Это было похоже на самоубийство.
Это было нехорошо. Я выстрелил подряд три раза.
Серый умер каким-то странным стариком.
серый-серый
Ни зги.
смерть
Достигнув высоких ступеней духовности, Серый с радостью ожидал день
смерти. Бывало, нетерпеливо тер холодные руки и подначивал:
-- Чего тянешь, косая?
Просветленно, приняв пивка, Серый сидел у загодя приготовленного
дубового гроба, сделанного собственно-
ручно: он был искусен в столярном деле. Давно было им отмечено тяжелым
камнем место, избранное для могилы, у алтарной стены.
-- Покинув тело, душа просияет, как солнце, -- с восторгом говорил
Серый. -- Она будет с удивлением смотреть на свою смрадную темницу.
Серый называл смерть возвращением от многоплачевного, болезненного
странничества в небесное, немерцающее отечество.
-- Там увидимся, -- сказал мне Серый и поднял руки к небу: -- Там
лучше, лучше, лучше!
-- Значит, русскому смерть не страшна?
-- Смерть грешника люта, -- заметил он.
Серый уже не оглядывался на землю. Родственные связи для него не
существовали. Он был в том состоянии небожителей, когда все земное одинаково
дорого, без пристрастий, лишь постольку, поскольку нуждается в его помощи,