Фабио. Дикарка

   Не меняя выражения лиц, охранники отступили. Движения их были абсолютно механическими, как у роботов. Они молча вышли в холл и спустились на первый этаж.
   – Мне надо, чтобы ты пошел со мной, – сказал Виктор Энрике и движением головы показал на Марко и Лию. – Их двое, и я не могу полагаться на случай. Прикрой меня, пока я буду открывать дверь.
   Энрике молча кивнул и, отступив на шаг, взял на прицел Марко и Лию. Подняв на изготовку автомат, он глазами приказал пленникам не двигаться.
   Виктор достал из кармана пиджака ключи и вставил все три в замочные скважины, потом отключил сигнализацию, набрав несколько цифр на электронной панели дистанционного управления. Двери открылись, и Виктор, шутовски улыбаясь, отступил в сторону, уступая дорогу своим «гостям».
   – Добро пожаловать в мое святилище. Входите, прошу вас.

***

   Лия покачнулась, переступая порог, понимая, что следующие несколько шагов могут стать последними в ее жизни. Может быть, Виктор хочет убить ее и Марко сразу, как только за ними захлопнется дверь? Или прикажет сделать это Энрике?
   Покосившись на смертоносное оружие в руках Энрике, Лия перевела взгляд на его лицо, надеясь уловить в нем хоть какой-то намек на сочувствие. Действительно, если бы он хоть немного сочувствовал Марко, в его глазах отразилось бы неудовольствие таким поворотом событий. Возможно, он бы даже попытался помочь…
   Но Энрике вел себя совершенно отчужденно. Он просто стоял рядом, сжимая автомат и выполняя как робот все приказания Виктора.
   «Черт бы тебя побрал! – мысленно выругала его Лия. – Неужели ты не видишь, что здесь происходит? И тебе все равно?»
   Она перевела взгляд на Марко. Он стоял в стороне, в его спокойствии было какое-то ожидание. Лии показалось, что в его поведении что-то изменилось. Было впечатление ауры непокорности во всем его облике. Судя по всему, Марко не собирался сдаваться без боя.
   Мысленно Лия молила Бога, чтобы Марко не допустил опрометчивого поступка. Она понимала, что у них нет никаких шансов избежать смерти, если, конечно, не произойдет чудо.
   Но малая частица ее души отчаянно верила в такое чудо, ведь надежда умирает последней. Пока они оба живы, у них есть шанс – пусть призрачный, но шанс.
   «Прошу тебя, Марко, – мысленно обратилась она к нему, – не дай им себя убить».
   – Шевелись! – загремел Виктор, и Лия, с трудом переставляя ставшие ватными ноги, вошла в роскошную комнату. Казалось, она попала в средневековый европейский замок. Приглушенная цветовая гамма и планировка подчеркивали умопомрачительный вид, открывавшийся непосредственно от французского окна.
   Стены комнаты были обиты богатой, светлого золота парчой; пол покрыт тканным серебром ковром, круглая кровать застлана белым шелком.
   Молча и мрачно смотрела Лия на все это великолепие, зная, что эта прекрасная комната станет камерой пыток для нее и Марко.
   – Вот, – сказал Виктор, обращаясь к Энрике, – мой частный мир. Как он тебе?
   – Очень мило, – бесстрастно ответил Энрике.
   – Сюда приглашаются только весьма доверенные люди и близкие друзья, Энрике, – проговорил Виктор. – Отнесись к моему приглашению со всей серьезностью.
   – Я так к нему и отношусь, Виктор, – торопливо ответил Энрике. – Это моя привилегия.
   «Твоя привилегия, – мрачно подумала Лия, – стать свидетелем убийства».
   Она посмотрела на Марко – он стоял в нескольких футах от нее. Казалось, можно протянуть руку и коснуться любимого. Зубы стиснуты, в глазах ледяное презрение. Однако когда их взгляды встретились, Марко посмотрел на Лию с нескрываемой нежностью.
   Лии до боли захотелось подойти к Марко, прижаться к нему, но она понимала, что если двинется с места, все будет кончено.
   У них вообще нет шансов, всем своим существом осознала Лия. Разум отказывался принимать эту безнадежность, но все было кончено… Она поняла это в тот момент, когда Виктор запер дверь на массивный засов.
   Вот так.
   Они стали его пленниками. И выхода отсюда нет.
   – Настало время, Энрике, поделиться с тобой тайнами моей империи, – сказал Виктор, быстро подойдя к дверце стенного шкафа. – И время показать вам, – продолжал Виктор, обращаясь к Марко и Лии, – то, что вы с таким упорством пытались узнать. – В голосе Кэвала звучало самодовольство.
   Вместо того чтобы взяться за дверцу шкафа, Кэвал нажал на металлическую окантовку, и в стене стали видны борозды, скрытые шкафом.
   Лия поняла, что за шкафом располагается панель, удачно замаскированная узором обоев и снабженная механизмом, выталкивающим ее при нажатии на окантовку.
   Панель отъехала в сторону, открыв узкий лаз.
   – Только после вас, – галантно произнес Виктор, пропуская вперед всех троих.
   Крепко взяв девушку за руку, Энрике повел ее к лазу. Высота его была всего несколько футов, и Лии пришлось согнуться в три погибели, чтобы пойти вслед за Энрике. Интересно, как пролезет сюда Марко при своем росте, подумала Лия, и что будет делать Виктор, если Марко не сумеет сюда попасть?
   Преодолев узкий и низкий проход, Лия выпрямилась и огляделась: она стояла в маленьком помещении с низким потолком. Стены были уставлены шкафами и полками с папками. Единственным предметом мебели был стол, заваленный бумагами и уставленный телефонами. По обе стороны от входа громоздились два тяжелых массивных сейфа.
   – Вот мы и пришли, – произнес сзади нее Виктор, входя в потайную комнату.
   Лия увидела в его руке маленький револьвер, и ей стало дурно.
   – Это нервный центр моих операций, по крайней мере тех, которые осуществляются на территории Соединенных Штатов. Здесь я держу то, что надо сохранить в полной тайне. – Он поднял руку и сделал пренебрежительный жест, словно стряхивая что-то с себя. – Теперь вы понимаете, что могли сколько угодно обыскивать остальное здание в поисках улик против меня? Все улики здесь, и только здесь. В этой комнате бывали только самые доверенные люди, а их очень немного. – Он многозначительно посмотрел на Энрике, потом перевел взгляд на Марко. – Итак, ты видишь, что твой отдел со всеми своими ищейками и техникой – ничто против моих умных мозгов.
   – На твоем месте я не был бы так самоуверен, Виктор.
   Обернувшись, Лия увидела, что Марко каким-то образом ухитрился пролезть в комнатку. В крошечном, стиснутом стенами и низким потолком пространстве он казался широкоплечим великаном, возвышающимся над Виктором и Энрике.
   Однако они были вооружены, а он – нет.
   «Не делай глупостей, Марко».
   Однако Марко во все глаза смотрел на Кэвала, не видя выражения лица Лии. В синих глазах Марко был вызов.
   – Ты правда так считаешь? – Виктор не мог скрыть удивления. – Мое изобретение не кажется тебе умным?
   – Нет, ты все очень умно придумал, – проговорил Марко, – в этом надо отдать тебе должное. Но ты все равно никто, Виктор. Тебе не по зубам тягаться с отделом.
   – Тогда скажи мне, – заговорил Виктор, – почему ты так и не сумел найти улики, которые были так тебе нужны, хотя жил здесь, среди моих людей, и сам притворялся моим телохранителем и союзником?
   – Если ты вспомнишь, Виктор, то мое пребывание здесь было прервано. Будь у меня время, я бы давно докопался до улик.
   – Ни до чего бы ты не докопался, – возразил Виктор. – Очень немногие знали об этой камере. И ты не принадлежал к числу этих немногих. Я давно понял, что тебе нельзя доверять, но, признаюсь, не сумел оценить, насколько ты опасен. Твое счастье, что я позволил тебе уйти от меня живым. Если бы я тогда знал, кто ты такой, ты бы уже давно был покойником.
   Марко пожал плечами:
   – Теперь, когда ты вдоволь назлорадствовался, открыв нам свою тайну, ты собираешься убить меня и Лию, так?
   «Боже, что он делает! – в панике думала Лия. – Он же ведет себя как петух».
   Она хотела крикнуть ему, чтобы он немедленно заткнулся, но решила все же не открывать рот.
   – Так, – согласился Виктор, и самодовольная улыбка искривила его губы. – Но мой план состоит в том, чтобы сначала разобраться с тобой, а она будет на это смотреть.
   По спине Лии пробежал холодок, когда она услышала, как Виктор спокойным, деловым тоном произнес страшные слова. Она едва сдержала крик.
   – Потом, – почти задумчиво продолжил Виктор, – я займусь нашей юной горничной. Комната звуконепроницаема, и это, как выяснилось, очень удобно.
   – То есть это идеальная камера пыток, ты на это намекаешь? – мрачно осведомился Марко. Виктор кивнул:
   – Именно на это я и намекаю. Она будет умирать долго и потом будет благодарна мне за избавление от мучений.
   – Ты, вонючий сукин сын… – Марко стремительно бросился на Виктора.
   Лия не успела ахнуть, как двое мужчин покатились по полу.
   – Марко, не надо! – отчаянно закричала Лия, ожидая, что Энрике вот-вот откроет огонь.
   – Энрике! – прохрипел Виктор, задыхаясь под тяжестью навалившегося на него Марко. В руке у Виктора был револьвер, который Марко пытался отнять.
   Лия метнула взгляд на охранника. Тот стоял неподвижно и, подняв автомат, прицеливался.
   – Нет! – пронзительно крикнула Лия. Забыв обо всем, она бросилась на Энрике и начала бить его кулачками и царапать.
   – Что за?.. – воскликнул Энрике, стараясь стряхнуть с себя Лию.
   Но она продолжала отчаянно сражаться, стараясь спасти Марко…
   В это мгновение раздался выстрел.
   Это стрелял Виктор, сумевший вырваться из хватки Марко.
   Лия издала жалобный вопль, когда поняла, что произошло. При виде ужасающего зрелища Лию охватила необъяснимая слабость.
   – Нет, – зарыдала она. Ноги ее подкосились, и она упала на пол.
   – Какой срам, – буркнул Виктор.
   Сквозь слезы, которые затуманивали взор, Лия увидела усмешку в садистских темных глазах Виктора. Энрике, освободившись от Лии, вновь поднял автомат.
   – Нет! Что ты делаешь? – вдруг заорал Виктор.
   В этот миг Лию оглушила автоматная очередь.
   Она зажмурила глаза, ожидая, что вот-вот ее плоть разорвут пули.
   Но ничего не произошло.
   Задохнувшись от изумления, она открыла глаза.
   Это невероятно, но Энрике стрелял не в нее.
   В Виктора.
   Изрешеченное пулями, окровавленное тело наркобарона неподвижно лежало на полу.
   Рядом с ним, в луже крови, вытекающей из зияющей раны в боку, лежал Марко. Пуля Виктора нашла свою цель.
   Это кто-то из близких, когда-то он любил ее… Но это не Лия.
   Нет, ее нескончаемый крик наконец стих. Ушла и боль.
   Все вокруг исчезло, кроме этого милого, такого знакомого голоса:
   – Марко… Пора… я жду…
   «Нет».
   «Еще не время».
   «Лия…»
   Он изо всех сил старался снова пробиться к Лии, но никак не мог преодолеть пелену темноты и молчания, окутавшую его.
   Голос вернулся – он стал громче, звучал все настойчивее:
   – Пойдем со мной, Марко… Кто это?
   Он должен это знать. Должен помнить.
   – Марко…
   Когда-то, очень давно, он любил эту женщину…
   «Карла».
   Внезапно он увидел ее лицо – далекое видение, осененное неземным белым светом.
   Узнав ее, он улыбнулся. Она снова была молода и прекрасна – такой он знал и помнил ее до того, как она пристрастилась к наркотикам.
   Она улыбнулась в ответ и поманила его рукой:
   – Время, Марко. Я жду тебя. Мы все ждем. За спиной Карлы появились другие силуэты. Его мать.
   И…
   О Господи.
   Кто там, рядом с ней?
   Это же его отец, отец, которого он никогда не знал.
   Но сердце Марко помнило.
   – Папа… мама…
   – Марко, мы так долго тебя ждали… Наконец-то он возвращается домой.
   – Марко, пора…
   Их голоса присоединились к голосу Карлы – они успокаивали, убаюкивали, усыпляли…
   Он направился к ним, к их протянутым рукам, к их ласковой любви, к ясному свету… но потом остановился в нерешительности.
   Что-то удерживало его.
   Вот он увидел в отдалении другие лица, услышал другие голоса.
   Он почему-то сразу узнал их, хотя не видел ни разу в жизни.
   – Возвращайся, Марко. Ты нужен ей… Ты очень нужен нашей маленькой девочке… Это отец и мать Лии. Они заставляют его идти назад.
   – Она совсем одна, Марко… Без тебя она останется совсем одинокой… Иди к ней. Ты нужен Лии. Твое время еще не наступило.
   Их голоса слились с мольбами Карлы и его родителей – они становятся все громче, все настойчивее.
   Они разрывали пополам душу Марко, пока он балансировал на грани жизни…
   И смерти.

Глава 15

   Восход солнца в Майами – восхитительное зрелище. Причудливо переливающиеся золотистые лучи прорываются из-за горизонта, превращая ничем не примечательную бухту в волшебную радугу чудесно слитых нежно-розовых, светло-голубоватых и мягких зеленых тонов.
   Лия наблюдала эту не радовавшую ее картину с шестого этажа госпиталя Святой Одилии, где она часами мерила шагами комнату для посетителей отделения интенсивной терапии. В дверях стоял вооруженный полицейский, другой молча сидел на кушетке, а третий находился у входа в стеклянный бокс, где лежал тяжело раненный Марко.
   Время от времени один из государственных чиновников, собравшихся в холле, просовывал голову в дверь и спрашивал, все ли с ней в порядке и не нужно ли чего.
   Лия все время отвечала одно и то же: да, она в полном порядке; нет, ей ничего не нужно.
   И то и другое было ложью.
   С ней творилось что-то неладное – она стремилась к Марко.
   Она не видела его с тех пор, как санитары бегом выносили его из дома Виктора Кэвала. Лицо Марко было пепельно-серым, тело неподвижным, глаза закрыты. Она семенила рядом с носилками, поминутно сжимая его руку и повторяя, чтобы он держался, что все будет хорошо, что она все время будет рядом с ним.
   Но ей не разрешили сесть в машину «скорой помощи». Она кричала и сопротивлялась, когда ее оторвали от руки Марко, которую она сжимала, стараясь влить свои силы в его восковые холодные пальцы.
   Она не узнала лысеющего мужчину средних лет, который принял ее под свою опеку, когда машина «скорой помощи» уехала под вой сирены. Но мужчина ее знал.
   – Мисс Саттон, – окликнул он ее и, предупредительно взяв под руку, повел к черному седану, припаркованному у ворот.
   Усадив ее на заднее сиденье, он велел кому-то дать ей чашку холодной воды, а потом Лия отвечала на бесконечные вопросы следователя о том, что именно случилось в доме Кэвала.
   – Где Энрике? – все время спрашивала она в промежутках между вопросами, выискивая в толпе фигуру телохранителя, который спас ей жизнь.
   Ей никто не ответил. Тогда Лия решила, что его арестовали, как и других, которых увели в наручниках после того, как дом окружила полиция. Казалось, после стрельбы прошли считанные мгновения, но это было просто физически невозможно. Как бы то ни было, время для Лии потеряло свою протяженность. Она даже не заметила, что на дворе темная ночь, до тех пор, пока не начало всходить солнце.
   «Заря – это знамение надежды, – сказала она себе, глядя в окно. – Но…»
   – Мисс Саттон?
   Она повернулась на голос и увидела Гордона Траска. Он стоял рядом с ней. Только прибыв в госпиталь, Лия выяснила, что агент, который всю дорогу ободряюще обнимал ее за плечи, был именно Траск.
   Она откашлялась, стараясь разгадать, что может означать выражение его лица.
   – Да?
   – Он просит, чтобы вы вошли.
   – Он? – Лия не смогда произнести вертевшийся на языке вопрос, не смогла посмотреть в глаза страшной возможности потерять Марко сейчас, когда она только что нашла его.
   – Я не знаю, – тихо ответил Траск. – Вы хотите его видеть?
   Она кивнула.
   Траск провел ее мимо первого полицейского, затем мимо второго, сидевшего у двери палаты.
   Лия застыла на пороге, не зная, в силах ли будет перенести то, что ей предстоит увидеть.
   Рука Траска легла ей на запястье, она посмотрела ему в лицо. Глаза агента смотрели угрюмо и мрачно.
   – Хотите, чтобы я пошел с вами?
   Она отрицательно покачала головой и шагнула вперед.
   У койки стояла медицинская сестра – она что-то отмечала в карте и заслоняла от Лии лицо Марко. Потом сестра отошла в сторону, и Лия чуть не подавилась рыданием.
   Разве этот бледный призрак может быть Марко? Могучим, источающим жизнь Марко, который всегда дышал силой.
   Никогда прежде не видела она Марко таким беспомощным и слабым. Никогда.
   Лию охватило чувство протеста, когда она подошла ближе. Невозможно, чтобы это был он – кто этот незнакомец, который лежит на простынях, опутанный проводками и датчиками?
   Однако ни с чем нельзя было спутать волевой подбородок, золотистые волосы, разметавшиеся по подушке, и синие глаза, которые взглянули на Лию, когда она склонилась над ним.
   Его взгляд был на удивление прям. «Это действительно ты, – подумала она с внезапным облегчением. – Ты должен держаться, Марко…» Но она не могла понять, что именно хотел сказать ей Марко своим взглядом… Скорее, она не хотела понять. В его взгляде было понимание и… Отчуждение.
   Он открыл было рот, чтобы заговорить, но Лия отрицательно покачала головой.
   – Нет, – прошептала она, несмотря на ком в горле. – Отдыхай, Марко. Тебе надо восстановить силы. Ты обязательно поправишься.
   Он слегка шевельнул головой, словно протестуя, и Лия почувствовала, что дрожит.
   Она оглянулась на медицинскую сестру, словно ища поддержки, но женщина стояла неподвижно, как статуя, и избегала встречаться взглядом с Лией.
   – Марко, – проговорила Лия, опять склоняясь над ним, – есть одна вещь, которую ты должен знать. – В ее голосе прозвучало отчаяние. – Я должна сказать тебе это, потому что… – Она осеклась, не в силах произнести заветные слова. – Ты должен это знать, – сказала она нежно, погладив его светлые волосы, упавшие на лоб. – Я должна сказать, что люблю тебя.
   Она увидела, что в его глазах что-то мелькнуло, и веки тут же закрылись. Лию охватил ужас.
   – Сестра! – крикнула она, и женщина тотчас же возникла рядом.
   Но в это время Марко открыл глаза, и Лия с огромным облегчением увидела в них живые слезы.
   Сестра незаметно отошла в сторону.
   – Я в самом деле люблю тебя, Марко. Я давно поняла это, но не могла сказать об этом вслух. Я верю тебе и больше не боюсь…
   Однако на деле она боялась.
   Это был все тот же старый, знакомый страх, но теперь он навалился на нее с новой силой. Она была в ужасе, страшась потерять Марко. Такого страха она не испытывала еще ни разу в жизни.
   Он открыл рот и, хотя Лия приложила к его губам палец, чтобы он молчал, с усилием попытался заговорить.
   Голос его больше напоминал гортанный хрип, но она поняла то единственное слово, которое он смог произнести:
   «Люблю».
   И она поняла, что он хотел сказать.
   Что он тоже любит ее.
   Лия заплакала и, гладя его по волосам, повторяла, что поняла его.
   В это время, словно актер вторых ролей, в палате появился доктор в зеленой операционной форме с суровым выражением лица. Он вошел стремительно, и сестра вскочила ему навстречу.
   – Мне очень жаль, но вам пора уходить, – сказала она Лии.
   – Нет, я не могу уйти, – запротестовала потрясенная женщина. – Я должна быть с ним. Я нужна ему. Мы…
   – Мне очень жаль, – повторила сестра, крепко взяв Лию за руку и выводя ее из палаты.
   – Я уведу ее, – сказал от двери Гордон. Он шагнул вперед и обнял Лию за плечи.
   Она бешено трясла головой, слезы струились по ее щекам, когда Гордон чуть ли не силой уводил ее в холл. Лия не смогла оглянуться – она боялась, что это будет последний взгляд.
   Не может быть, чтобы это был последний раз, когда она видит его живым…
   Не может быть…
   О Боже.
   – Он умрет, да? – спросила она Траска, пытаясь взять себя в руки, несмотря на нахлынувшую на нее волну страха.
   – Он очень плох, – ответил Гордон, – но может выкарабкаться. Если кто и способен на это, то только Марко. Крепкий он орешек.
   Лия промолчала.
   Они с Гордоном вернулись в комнату отдыха.
   Лия снова заняла свой пост у окна и стала смотреть на море.
   «Мы все время собирались уплыть, – думала она, не веря самой себе, – уплыть вдвоем. В рай».

***

   Ноги отказались служить Лии.
   Совершенно изможденная, но не в состоянии уснуть, она смутно догадывалась, что уже далеко за полночь. Она неподвижно сидела в кресле с прямой спинкой и невидящими глазами смотрела в экран телевизора – показывали какое-то ночное ток-шоу. Как это смешно, что где-то продолжается обычная жизнь: земля вращается вокруг своей оси, люди смеются остротам гостей ток-шоу, танцуют в клубах Майами, спят, едят, занимаются любовью…
   Просторные коридоры госпиталя были совершенно безлюдны и тихи, только изредка откуда-то доносились шаги или голоса из сестринской.
   Лия была единственным человеком в комнате отдыха, если не считать нового охранника, застывшего в дверях. Лия знала, что Траск и кто-то еще из полиции тоже находятся где-то в госпитале. Немного раньше, когда кто-то принес ей бутерброд, к которому она до сих пор не притронулась, Траск и еще какие-то люди устроили совещание в холле – она не слышала, о чем шла речь: участники говорили шепотом. Потом они исчезли, оставив Лию ждать и молиться.
   И вспоминать.
   В эти бесконечные часы грусти она вспомнила все, что делали они с Марко в те месяцы, что были вместе в Майами. Она улыбнулась, вспомнив ту душную ночь, когда она пыталась научить Марко танцевать макарену; она плакала, вспоминая ту ночь, когда думала, что Марко предал ее.
   Что может сделать каждый из них, чтобы изменить трагический ход их непростых отношений?
   Она так ничего и не придумала.
   Однако за последние несколько дней она многому научилась и была готова разрушить воздвигнутые ею барьеры, начать все сначала. Забыть, простить…
   Если только им представится такая возможность.
   Ведь будет чудовищно несправедливо, если судьба разлучит их после того, что они оба выстрадали и поняли.
   Тем более что теперь она разлучит их навсегда.
   Два дня назад, когда они с Марко попали в западню Виктора, Лия от всей души надеялась на чудо.
   И чудо свершилось.
   Они остались живы.
   Не слишком ли многого она хочет, рассчитывая еще на одно чудо?
   – Мисс Саттон?
   Лия вздрогнула и испуганно подняла глаза, в дверях стоял Гордон Траск.
   Лия поняла все, когда ее умоляющий взгляд встретился с его строгим взглядом.
   – Нет… – Задыхаясь, Лия прижала трясущиеся пальцы ко рту. – О Боже, нет…
   Но Траск беспощадно кивнул.
   Подняв голову, Лия завыла, как собака.
   Она раскачивалась взад и вперед на кушетке, рыдала, прижавшись грудью к коленям. Она отшвырнула руку Траска, когда он попытался прикосновением успокоить ее. Лии хотелось остаться наедине со своим страшным горем.
   Марко умер.
   О Боже милостивый.
   Нет!..
   Комната закружилась у нее перед глазами.
   Как это могло случиться? Ведь они только сейчас обрели друг друга…
   Марко умер.
   Чудес больше не будет, другого шанса тоже…
   Марко умер.
   Лия осталась одна навсегда.

***

   Похорон не было.
   Лия не была его женой, они вообще не встречались в последний год жизни Марко. Несколько мимолетных часов, которые они провели вместе за последние несколько дней, для закона не существуют.
   Родители Марко давно умерли; брата Чико так и не сумели разыскать.
   Единственная, с кем удалось установить контакт, была сестра Марко, Хасинта. Однако она проявила полное равнодушие. Как рассказывал Гордон, она поинтересовалась только, не оставил ли Марко завещания.
   Об этом Гордон, правда, умолчал, а Лия не стала спрашивать. Она ничего не хотела…
   Ей нужна была только память.
   Как говорил тот же Гордон, тело Марко кремировали. Товарищи Марко из Отдела по борьбе с наркотиками решили провести встречу, посвященную его памяти.
   Так и получилось, что через месяц после его смерти, в солнечное ноябрьское утро, Лия очутилась в продуваемом всеми ветрами приморском парке, где должна была состояться встреча. Рядом с ней находились двое полицейских, которые непрерывно охраняли ее и должны были охранять, до тех пор пока она не даст показания против Хондо, Рамона и других членов наркокартеля, суд над которыми должен был вот-вот начаться.
   Хотя Виктор и был убит, Лия не чувствовала себя в безопасности. Банды отличаются беспощадностью, и если несколько их членов отправятся в тюрьму, то Лия будет первой в списке возможных жертв мщения.
   Охрана категорически возражала против появления Лии в людном месте. Полицейские говорили, что она окажется подсадной уткой, и, вероятно, были правы. Но Лия чувствовала, что должна пойти. Из-за Марко.
   И из-за себя. Она была уже не в силах находиться в тепличных условиях отеля, где ее содержали.
   Может быть, ей захотелось рискнуть.
   Может быть, после смерти Марко она наконец поняла, что ей незачем жить.
   А может быть, она не была уверена, что заслужила жизнь.
   Лия в последнее время не переставая думала о последних, роковых минутах в секретной комнате, когда Энрике поднял автомат, в то время как Марко боролся с Виктором.
   Чем больше она думала, тем больше понимала, что Энрике с самого начала собирался стрелять в Виктора.
   Если бы она не вмешалась, он сразу застрелил бы Кэвала.
   И Марко остался бы жив.
   Усевшись на складной серый стул, Лия тяжко сглотнула, борясь с подступившей тошнотой, которая донимала ее все утро. Впрочем, ее тошнит уже несколько дней кряду. Стресс сделал свое дело – она превратилась в законченного инвалида. Кроме расстроенного желудка, она чувствовала полнейшее моральное и физическое истощение, временами ее мучили приступы головокружения. За последние несколько дней охранникам приходилось буквально ловить ее: она не могла удержаться на становящихся ватными ногах.