Фабио. Дикарка

   «О, как мне хорошо», – изнывала на экране блондинка с тонко выщипанными бровями и такими большими грудями, каких Тони еще не приходилось видеть. Она в экстазе запрокинула голову, а рыжий любовник страстно ее целовал и ласкал между ног.
   Тони лег на бок, свернулся калачиком и положил руку себе на пах.
   Жаль, что Лия оказалась не столь волнующей, как эта бестия, подумал Тони, ощущая возбуждение. С тех пор как он в последний раз был с женщиной, прошло уже несколько недель..
   Он закрыл глаза, и Лия в его воображении слилась воедино с актрисой на экране, и уже Лия ласкала его тело своими горячими влажными губами.
   Телефонный звонок прервал его грезы на самом интересном месте. Выругавшись, Тони взглянул на электронные часы.
   Два часа восемнадцать минут.
   Кто и за каким чертом звонит ему в такое время?
   Папа.
   Что-то случилось с отцом. На него обрушилась неизлечимая болезнь сердца, и все знали, что роковая развязка – всего лишь вопрос времени.
   Вот оно, подумал Тони, сел и потянулся к телефону.
   Сказав «Алло», Тони уже готовил себя к страшной вести, раздумывая, кто именно ее сообщит. Может быть, мама? Нет, она сейчас в нервном шоке. Ее придется поселить с тетей Фрэнсис – мать совершенно не способна жить одна.
   Наверное, это Хайна, решил Тони.
   Однако в трубке раздался незнакомый мужской голос:
   – Тони Ланцоне?
   – Да, – ответил он, решив, что звонит один из лечащих врачей папы. – Вы звоните по поводу моего отца?
   – Нет, я звоню по поводу молодой женщины, с Которой вы сегодня вечером были на стадионе.
   – Вы имеете в виду Лию?
   – Могу я узнать ее фамилию?
   – Хаскин… С кем я говорю? В ответ раздались частые гудки. Озадаченно посмотрев на трубку, Тони аккуратно положил ее на аппарат.
   – Какого черта все это значит? – проворчал он.
   Вздохнув, Тони улегся в постель и посмотрел в телевизор Любовная сцена кончилась, и на экране беседовали какой-то бородач и невзрачный замухрышка. От эрекции Тони не осталось и следа, как только он подумал об отце.
   Ну ладно, самое главное, что с папой все в порядке.
   Теперь о Лии Хаскин. Почему вдруг кто-то среди ночи звонит ему, чтобы выяснить ее фамилию?
   «Может, стоит позвонить ей и поинтересоваться, все ли в порядке?» – мимолетно подумал Тони, но затеям, зевнув, отбросил эту мысль. В голосе звонившего не было ничего угрожающего. Человек просто спросил ее фамилию.
   «Но кто бы это мог быть? – вяло подумал Тони. – И зачем ему это надо?»
   Почувствовав внезапно нахлынувшую усталость, Тони выключил телевизор, повернулся на бок и попытался уснуть.
   Он уже засыпал, когда звук, донесшийся из соседней комнаты, заставил его пробудиться.
   Открылось окно, выходившее на маленькую террасу.
   Кто-то ломился в его квартиру.

***

   Утром в субботу Лия проснулась с таким ощущением, словно она не спала всю ночь. Правда, время от времени дремота окутывала ее, но почти все десять часов она проворочалась на матрасе, представляя себе ужасы, которые могут приключиться с ней после происшествия на стадионе. В темноте одинокой спальни опасность обступала ее со всех сторон.
   Но сейчас, ясным субботним утром, все страхи казались плодом больного воображения.
   Возможно, то было ложное чувство безопасности, но Лия изо всех сил уцепилась за него, совершая привычные утренние процедуры. Она надела синие габардиновые брюки, туфли без каблуков и девственно белую блузку с застежкой под самое горло.
   Какая скука, подумала она, вытерев волосы и скрутив их в плотный низкий пучок.
   Лию охватила безудержная тоска по той легкомысленной девушке, которой она некогда была. Как ей захотелось распустить волосы и надеть что-нибудь легкое и подходящее для флирта, хотя бы украшенное цветочным орнаментом платье, открывающее гладкую загорелую кожу и соблазнительные стройные ножки…
   Правда, кожа ее уже давно лишилась последних следов загара.
   Волосы давно перестали быть буйной копной, выгоревшей на беспощадном южном солнце.
   И никогда больше она не станет той беззаботной девочкой.
   Вздохнув, Лия надела очки и простенькие золотые сережки.
   Пройдя на кухню, она решила выпить стакан апельсинового сока.
   Наливая сок из картонного пакета, она невольно вспомнила свежевыжатый сок, который каждое утро пила в доме Виктора Кэвала. Благословенная Флорида…
   Взяв сумочку, Лия пошла на работу и снова не удержалась от сладостных воспоминаний – когда-то ее работа заключалась не в тоскливом сидении в крошечной комнатке и разговорах по телефону с бесчисленными клиентами, когда считаешь часы до окончания рабочего дня.
   Но что делать, изменить все равно ничего нельзя. Она заперла дверь и торопливо зашагала к старенькой машине, которую купила за наличные по объявлению в газете несколько месяцев назад.
   Выезжая с подъездной дорожки, Лия взглянула на соседний дом. Ставни были плотно закрыты. По субботам Хайна и Билли не вставали до полудня. Хайне нравилось намекать, что они с мужем не просто спят в эти утренние часы.
   Однако Лию совершенно не интересовало, чем занимаются в постели охваченные страстью новобрачные. И не потому, что Лия была ханжой. Вовсе нет.
   Она просто не выносила воспоминаний о тех временах, когда была возможность любить так, что мало было самых ненасытных ласк, когда хотелось, чтобы они длились вечно.
   Когда желание ослепляло настолько, что она забывала о реальном мире…
   К Хайне это, конечно, не относится. Они с Билли состоят в законном браке и, возможно, будут состоять в нем всегда. Неудивительно, что соседка видела смысл своей жизни в том, чтобы устроить счастье всех людей, окружающих ее.
   Прошлой ночью, например, Хайна просто сгорала от желания узнать подробности свидания Лии с Тони.
   – Что это ты так скоро вернулась? – спросила она сразу же, как только Лия открыла дверь. – Он тебе понравился? А понравилась ли ты ему? Он не просил тебя о следующем свидании?
   Вопросы Хайны сыпались как из рога изобилия, и Лия едва смогла рассказать ей об ударе мячом, из-за которого им пришлось покинуть стадион.
   – Но почему ты сразу поехала домой? – хотела знать Хайна. – Неужели тебе было так больно?
   – Да, настолько, что мне вовсе не улыбалось сидеть на стадионе еще несколько часов, – лаконично ответила Лия.
   Ей удалось сменить тему разговора, однако Хайну было трудно сбить с однажды намеченного маршрута. Она вдруг спросила, каким Лия видит свое будущее с Тони.
   – Будущее? Ты говоришь о следующем свидании?
   – Я говорю о браке.
   – Господи! Ну почему ты так стремишься его женить? – спросила Лия.
   – Потому что ему уже тридцать три, а у отца очень плохое сердце, – произнесла Хайна загадочную фразу.
   – Не поняла.
   Тут Хайна начала объяснять, что, как единственный сын в семье, Тони обязан передать следующему поколению имя своего отца. Тони Ланцоне-старший страдает серьезной болезнью сердца, и времени у него осталось не так уж много.
   – Он будет несказанно счастлив, если его сын женится и родит детей… сына, – сказала она Лии.

***

   – Но ты же замужем и вполне можешь иметь детей.
   – Это совсем не одно и то же. Мой отец придерживается старых традиций. Он хочет быть уверенным, что род Ланцоне не прервется.
   – Я была бы рада помочь вашей беде, – ответила Лия, страшно удивленная и одновременно тронутая словами подруги. – Но не похоже, что мы с Тони соберемся пожениться, так что подыщи ему кого-нибудь еще.
   – Почему? – изумилась, в свою очередь, Хайна, испытующе глядя на Лию.
   – Потому что мы, по-моему, не подошли друг другу.
   – Нет, дело не в этом. Скажи, почему ты так не хочешь себя связывать? Почему ты избегаешь людей, словно все они заражены какой-то страшной болезнью.
   – Я не…
   – Нет, избегаешь. Ты никуда не ходишь, только на работу. У тебя нет подруг. Ты ни с кем не встречаешься.
   – Я просто необщительный человек, – пыталась защититься прижатая к стенке Лия.
   – Ты очень общительная. Когда ты забываешься, то вполне можешь развлекаться. Но ты никогда не расслабляешься. Такое впечатление, что ты все время начеку.
   Лия пожала плечами и демонстративно зевнула.
   – Я действительно очень устала, Хайна…
   Как это ни удивительно, но соседка сразу поняла намек. Она ушла, но перед этим успела пригласить Лию на пикник, который они с Билли собирались устроить через две недели.
   – Ты обязательно должна прийти, Лия. Если не придешь, то уснуть тебе все равно не удастся, потому что мы устроим страшный шум. Так что лучше тебе присоединиться к нам.
   Лия обещала подумать.
   Теперь же, проезжая мимо дома Мак-Грегоров, Лия решила, что накануне праздника она прикинется больной.
   Ни за что на свете она больше не подвергнет себя опасности, появившись на сборище случайных людей, даже если их будет намного меньше, чем вчера на стадионе.
   Миновав пригород, она выехала на шоссе, проехала мимо магазина, стоянки и железнодорожной станции. На окраине делового квартала она припарковала машину возле неказистого двухэтажного здания, где размещалась компания кредитных карточек.
   Как всегда по субботам, сегодня здесь было мало людно. В отличие от большинства своих коллег Лия с удовольствием работала по субботам. В эти дни в здании практически никого не было, да и в «Макдоналдсе», куда она бегала перекусить, бывало гораздо меньше народа, чем в будни.
   Поднявшись на второй этаж, Лия прошла в просторные апартаменты в конце коридора. Взглянув на часы, она поняла что пришла раньше на целых двадцать пять минут. Правилами запрещалось звонить клиентам раньше десяти часов, поэтому Лия решила для начала сварить кофе в комнате отдыха. Потом она с чашкой вернулась на свое рабочее место и раскрыла роман в мягкой обложке.
   Чтение для эскапистки, подумала Лия, рассматривая изображенного на обложке мужчину, который страстно обнимал полуодетую соблазнительницу.
   Было же время, когда она сама переживала огненную страсть.
   Теперь же остается только читать о чужих страстях.
   Теперь остается только предаваться фантазиям, что когда-нибудь она чудесным образом вновь переживет чувство, которое некогда испытывала к…
   – Привет, Лия!
   Она подняла голову и увидела Канишу, симпатичную, средних лет женщину, работавшую в соседней комнате.
   При других обстоятельствах Лия, вне всяких сомнений, подружилась бы с Канишей – дружелюбной, раскованной, с великолепным чувством юмора. К тому же родом Каниша была тоже из Флориды, тоже сильно тосковала по родине и часто сетовала на судьбу, забросившую ее на землю янки, не зная, что Лия всем сердцем разделяет ее ностальгию.
   Однако Лия заставляла себя держаться отчужденно, что, казалось, вовсе не обескураживало Канишу – эта женщина была приветлива со всеми, включая и Лию. Несмотря на то что Лия Хаскин никогда не приглашала Канишу на обед в «Макдоналдс», та не переставала предлагать свою компанию.
   – Привет, привет, – отозвалась Лия, изобразив на лице дружески-официальную улыбку, и сделала вид, что продолжает читать роман. Но Каниша не отставала:
   – Как ты себя чувствуешь, подружка?
   – Не понимаю, о чем ты?
   – Вчера я видела тебя по телевизору. Здорово тебе досталось!
   Вчера я видела тебя по телевизору.
   В ушах раздался противный, все заглушающий рокот. Лия смотрела на лицо Каниши и не слышала ни единого слова, хотя женщина продолжала что-то говорить.
   В мозгу продолжали эхом звучать страшные слова.
   Вчера я видела тебя по телевизору.
   – Я… прости… – Лия выскользнула из комнаты и направилась к выходу. Выйдя на улицу, она, как сомнамбула, побрела к машине.
   Руки дрожали так сильно, что Лия только с третьего раза ухитрилась вставить ключ в гнездо зажигания.
   Вчера я видела тебя по телевизору.
   Вырулив со стоянки, она поехала обратно в пригород, домой. Да и куда ей еще ехать?
   Надо уединиться в безопасном месте и как следует подумать…
   Вчера я видела тебя по телевизору.
   Но что же делать, что?
   Ладно, во-первых, надо исчезнуть отсюда – это совершенно ясно. Надо испариться, как испарилась она из Флориды год назад. Надо зайти домой, взять свою тощую наличность, скопленную для подобного случая, и бежать. Бежать как можно быстрее, не теряя ни минуты.
   Лия бросила взгляд на часы, за четыре минуты она добралась до своего домика на Хоторн-стрит, за четыре минуты, показавшиеся ей вечностью.
   Лия сворачивала на подъездную дорожку, а мозг сверлила единственная мысль: надо спешить, надо спешить… Чем больше она будет медлить, тем больше у них шансов ее выследить.
   Если они уже не выследили ее.
   От этой мысли она застыла на пороге, не в силах сделать следующий шаг.
   Нет, так быстро они не смогли бы ее найти. Даже несмотря на их связи и возможности. Даже если они видели ее по телевизору, найти человека в Бостоне – настоящая проблема. Пожалуй, проще отыскать иголку в стоге сена. В Большом Бостоне живет более четырех миллионов человек.
   Но все же…
   Лия глубоко вздохнула, отперла дверь и вошла.
   Шторы задернуты, в раковине стоит стакан из-под апельсинового сока.
   Все, как она оставила, уходя на работу…
   Но…
   Но что-то было не так.
   Выйдя из кухни в коридор, Лия была твердо убеждена, что за ней кто-то наблюдает.
   «У тебя слишком сильное воображение», – сказала себе Лия, оглядывая стены.
   Она одна. Как всегда.
   Лия прошла в спальню, достала из шкафа чемодан и начала лихорадочно бросать туда вещи. Одежду она решила оставить, потому что терпеть не могла свой бостонский гардероб.
   Она купит себе новую одежду – более подходящую для того места, где теперь будет жить…
   Интересно, где это будет?
   Лия точно знала, что это будет не северо-восток.
   Она училась в колледже в Новой Англии и всеми фибрами души ненавидела эти края за их бесконечные серые зимы.
   Когда-то она даже сказала Марко, что не станет жить в Нью-Йорке или в Новой Англии даже под угрозой смерти.
   Кто мог знать, что в этом невинном замечании таилось столь грозное пророчество.
   Когда пришло время исчезнуть, Лия подумала о необычайно острой памяти Марко. Он вспомнит ее слова, да и многие другие малозначительные на первый взгляд детали повседневной жизни он тоже, без сомнения, вспомнит. Он подумает, что Лия сбежала куда-то на юг, где климат похож на флоридский, может быть, даже на один из заросших буйной тропической растительностью островов Карибского моря.
   Это была одна из их с Марко фантазий.
   Они мечтали о тропическом рае, где будут вместе проводить долгие томные дни на пустынных пляжах, наслаждаясь солнцем и взаимными огненными ласками.
   Но хватит об этом. Она оборвала свои воспоминания, подивившись злой иронии судьбы.
   Лия набила чемодан вещами, без которых не мыслила своего существования, в основном книгами и всякими пустяками, которые делали ее временное жилище неким подобием настоящего дома. Затем достала спортивную черную сумку, с которой бежала из Флориды той памятной ночью год назад.

***

   Расстегнув молнию сумки, она бросила ее на кровать, а сама пошла в гостиную и открыла стеклянный экран камина. Пошарив рукой в дымоходе, нашла то, что искала, – небольшой нейлоновый пакет. Ощупав его, она поняла, что деньги по-прежнему на месте. Несколько сотен долларов.
   Не густо, конечно, но на первое время должно хватить. До тех пор, пока…
   Пока она не устроится на новом месте в каком-нибудь городке, не найдет себе новую работу, не примерит на себя новую личину и не поселится в новом доме.
   Который никогда не станет для нее настоящим домом.
   Да и как он может стать домом, если она обречена до конца жизни оставаться там в полном одиночестве?
   Сдержав навернувшиеся на глаза слезы, Лия вернулась в спальню, сунула пакет в сумку и застегнула молнию, повесила сумку на плечо и в последний раз оглядела комнату.
   Ее снова посетило зловещее чувство, что в доме кто-то есть.
   «Это нервы, – сказала она себе. – Все будет хорошо. Тебе не о чем беспокоиться. Ты выберешься отсюда прежде, чем они сумеют тебя найти… даже если тебя ищут».
   Такие вот дела.
   Пора уходить.
   – Прощай, – тихо сказала она никому и взялась дрожащей рукой за ручку двери, подумав, что, в сущности, ей не так уж плохо здесь жилось.
   Из гостиной донесся глухой стук.
   Лию охватил дикий страх, она раскрыла было рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но в этот момент чья-то сильная ладонь легла на ее губы, заткнув ей рот.
   – Ты куда-то собралась? – спросил низкий муж-голос.
   Она слишком хорошо знала человека, которому принадлежал этот голос, не могла спутать ни с чем этот до боли знакомый испанский акцент.
   Это был человек, память о котором была полна запретной страсти… и страха.
   Это был человек, от которого она мысленно убегала все последние тринадцать месяцев.
   Этого человека звали Марко Эстевес.

Глава 3

   Как сильно она изменилась!
   Такой была первая мысль, поразившая Марко, когда он силой развернул Лию лицом к себе, не отнимая ладони от ее рта.
   Эта женщина разительно отличалась от той девочки, которую он когда-то любил, любил в дальнем краю в то незапамятное, стремительно пролетевшее время.
   Тогда она была юна, своевольна и бесстыдна, отличаясь, несмотря на это, какой-то наивностью. Тогда у нее было худощавое, тренированное тело, бронзовая кожа и буйная копна обласканных солнцем волос.
   Девочка исчезла. Незнакомка, стоявшая перед ним, была зрелой женщиной. Все в ней – от скромной одежды до темных волос, собранных на затылке в строгий пучок, – говорило о воздержании и целомудрии. У нее появилась женская округлость форм, а кожа стала молочно-белой. Ему захотелось ослабить хватку и скользнуть руками по сладостной плоти.
   Две вещи остановили его.
   Во-первых, дело не терпело отлагательства – нельзя было терять ни минуты.
   Во-вторых, он увидел ее взгляд, затененный стеклами очков, но не ставший от этого менее выразительным. В нем были боль, страх… и что-то еще.
   Ненависть.
   Он стал ей отвратителен, что было так же ясно, как если бы она произнесла это вслух. Она, несомненно, сделала бы это, отними он руку от ее губ… Ее губ, с которыми он сливался когда-то в страстных, бесконечно долгих поцелуях. Губ, которые ласкали до исступления самые интимные места его тела, а потом шептали возбуждающие слова любви, страсти и верности.
   Но те чувства давно умерли.
   Теперь она испытывала по отношению к нему только ненависть, а он по отношению к ней – докучливое чувство долга.
   И он Марко Эстевес, выполнит свой долг, выполнит до конца и забудет о нем.
   Навсегда.
   Никогда не повторятся те тринадцать месяцев, когда он мучительно вспроминал ее, терзаясь сознанием того, что ее могут убить шакалы Виктора…
   Сейчас он потерял ее, но до этого она всегда была с ним – с того момента, когда увидела его лицо во тьме кровавой сентябрьской ночи в большом каменном доме на Майами-авеню.
   Всматриваясь в нее, он стиснул зубы, принимая в себя ее отвращение, стараясь не придать свое прошлое и почерпнуть силы в ее ненависти.

***

   – Тебе придется пойти со мной, – произнес он, обретя способность говорить. Марко подивился тому, насколько холодно и спокойно звучал его голос.
   Она исступленно затрясла головой, протестуя. Глаза ее горели – она словно провоцировала его на насилие.
   С его губ сорвался короткий вскрик – скорее придушенный хохот, нежели рыдание.
   Господь свидетель, он не хотел, чтобы все произошло именно так.
   Он снова попытался успокоить ее, хотя заранее знал, что из этого ничего не выйдет.
   – Пойдем со мной. Сейчас. – Он отнял ладонь от ее губ, дав ей возможность ответить.
   – Ты совсем спятил, если воображаешь, что можешь мной распоряжаться! – Голос ее звенел от возмущения.
   Несмотря на все изменения в ее облике, суть этой женщины осталась прежней: она была самым волевым человеком из всех, кого он знал.
   Он сделает все, чтобы убедить ее: только он имеет право распоряжаться ее судьбой.
   Он сунул руку в карман черной куртки.
   – Боюсь, что у тебя нет выбора, – сказал он, доставая маленький вороненый пистолет и уткнув ствол в ее поясницу. – Пошли.
   Бежать.
   Слово прозвучало в ее ушах, как удар хлыста. Как в ту ночь тринадцать месяцев назад, когда она так же столкнулась с Марко Эстевесом.
   Тогда у него тоже был пистолет…
   Но… время иллюзий кончилось. Надо признать, что тогда оружие не испугало ее так, как сейчас.
   Как и тогда, он не целился в нее. Он просто приставил дуло к ее телу.
   Правда, на этот раз он предлагал ей сделку. Неужели он и вправду сможет ее застрелить? Тогда он этого не сделал. А мог бы остановиться, прицелиться и выстрелить ей в спину – у него была такая возможность.
   Должно быть, тогда он был слишком потрясен, оттого что столкнулся с ней в самый неожиданный момент, – точно так же и она буквально вросла в землю, Когда увидела его.
   На этот раз у Марко не было и намека на нервозность. Он явно подготовился к встрече и был столь же спокоен и зловещ, как и его пистолет. Шестое чувство подсказывало ей, что он не задумываясь пустит его в ход. Бежать! Нет.
   На сей раз это невозможно.
   Наверное, долгие месяцы тревожного ожидания лишили ее заряда животного электричества, которое придало ей энергии в ту роковую ночь.
   А может быть, дело в том, что она больше не Эй Джи Саттон, молодая женщина, которая, несмотря на свою юность, была способна выдержать удары судьбы, не покалечив свою душу.
   Теперь она слишком долго пробыла в шкуре преследуемой Лии Хаскин и привыкла постоянно оглядываться в ожидании опасности.

***

   Да. Дело именно в этом.
   С тех самых пор, с той достопамятной ночи ее бегство не прекращалось ни на минуту. Эй Джи почувствовала, что выдохлась. Она не может больше бежать.
   Она изо всех сил старалась скрыться от него, потратив на это весь запас моральных и физических сил.
   Но проиграла.
   Он наконец поймал ее – выследил и схватил, как хватает змея замешкавшуюся полевую мышь.
   Эй Джи не способна уйти от него, во всяком случае сейчас.
   Сейчас все кончено.
   Не остается ничего другого, как вручить свою судьбу Марко Эстевесу и его пистолету.
   Хайна Мак-Грегор отодвинулась от голого храпящего мужа, удивляясь, как он может спать после столь бурных утренних утех, которым супруги предавались по субботам. Она же, наоборот, чувствует после этого заряд энергии, особенно сегодня…
   «Уже давно пора родить ребенка, – думала она по пути в ванную. – Хочет этого Билли или нет».
   Еще учась в школе, Хайна поклялась себе, что выйдет замуж в двадцать пять лет и родит ребенка до тридцати. С Билли они встретились, когда Хайна училась в выпускном классе. Они долго жили вместе, однако предложение он ей сделал, лишь когда Хайне исполнилось двадцать восемь лет.
   Это означало, что Билли не слишком стремился создать семью.
   Тридцатилетие было уже не за горами, а Билли и не помышлял о ребенке. Тогда Хайна поняла, что пора брать судьбу в свои руки. Она забеременеет по собственной инициативе. Позже он поймет – а Хайна не собиралась скрывать от Билли свои намерения, – что она поступила разумно и правильно.
   Сейчас надо принять душ и пробежаться, решила Хайна. Билли всегда говорил, что только дураки принимают душ, а потом делают зарядку – разумные люди поступают наоборот. Он просто не понимает, что она не выносит грязи и пота и не чувствует себя человеком, до тех пор пока не примет душ.
   Окно ванной выходило на восток, к дому Лии Хаскин. Ванная комната была сейчас залита солнцем. Выглянув в окно, Хайна увидела, что машина Лии въехала на подъездную дорожку. Это было очень странно – по субботам Лия всегда работала.
   Хайна решила было сбегать к соседке, узнать, все ли & порядке, но потом передумала. Лия повела себя не слишком дружелюбно вчера, когда Хайна пыталась выведать у нее подробности свидания с Тони. Какое там дружелюбно! Она просто грубила, ссылаясь на вымышленную усталость.
   Кажется, у нее и Тони ничего не вышло, решила Хайна, опуская занавеску и отворачиваясь от окна.
   Ожидая, пока нагреется вода, Хайна с любопытством выглянула в окно и увидела, что из задней двери соседнего дома выходит ее соседка в сопровождении мужчины. Такого красивого человека Хайна не видела ни разу в жизни.
   Это был бог. Затаив дыхание, Хайна во все глаза смотрела на незнакомца. Тихий ветерок шевелил сверкающую на солнце золотисто-рыжую гриву мужчины. Бросались в глаза дышавшие незаурядной силой скульптурные черты лица, мощная нижняя челюсть и орлиный нос. На незнакомце были плотно облегающие серые джинсы и кожаная куртка. Рост и широкие плечи производили неизгладимое впечатление.
   Крепко обняв Лию за пояс, незнакомец уверенно вел ее по подъездной дорожке на улицу.
   – Вот сучка, – пробормотала Хайна, покачав головой.
   Она всегда подозревала, что Лия что-то скрывает, но не могла даже вообразить, что это тайный любовник. Все в соседке говорило об уединении, если не об одиночестве. Лия всегда выглядела такой напряженной и отчужденной, что они с Билли частенько шутили, что ей нужен хороший жеребец.
   Кто бы мог подумать, что Лия, эта тихоня, имеет связь с таким красавцем?
   Но почему она ничего не говорила об этом? Секундочку… Может быть, он женат? Ну конечно, женат. Наверняка так оно и есть – вы посмотрите только, как торопливо, чтобы не попасться никому на глаза, ведет он Лию.