– Я не связана с той стороной жизни Эммета, которая могла быть опасной или противозаконной, Йейл.
– Ты знаешь это, и я тоже. Уверен, чем бы ни занимался мой брат, ты не причастна к этому. Однако кто-то проник в квартиру и украл запертый ящик Эммета. Тебе нельзя тут находиться.
– Это могло произойти не здесь, а в моей городской квартире.
– Но сейчас тебе угрожает опасность именно здесь. Убийце достаточно подкрасться к дому ночью, когда никто не увидит его с дороги, и поднять одно из окон. Он без труда проникнет внутрь.
– Зачем ему залезать в окно? Я редко запирала двери, Йейл, ибо всегда считала Кэдис-Лендинг безопасным местом.
– Ты в своем уме? Сейчас нет безопасных мест.
Лекси промолчала, но Йейл понял, что она обдумывает его слова, ибо лицо ее выражало панику.
Лекси погладила волосы дочери, заснувшей у нее на плече. Йейл слышал тихое посапывание племянницы, трогавшее его до глубины души.
– Тебе нельзя здесь оставаться, – повторил он.
– Но… куда же нам отправиться?
– Поедешь ко мне? – неожиданно спросил Йейл и тотчас пожалел об этом.
Он не мог привезти в свою квартиру на Пятой авеню Лекси и Эмму Розу. Как объяснить это Джастин? Лекси и ребенок не должны встречаться с ней… или, не дай Бог, с ее отцом. Нельзя допустить, чтобы Франко ди Пьерро заподозрил, что он все еще любит Лекси.
Это правда, понял Йейл. Он любит ее. Не может подвергать Лекси опасности… даже если она никогда не будет принадлежать ему.
– Я не поеду к тебе, – тихо, но решительно заявила она. – Это исключено.
Йейл не испытал облегчения, хотя ее отказ спас его от последствий совершенной им ошибки. Напротив, он ощутил раздражение, возмущенный позицией Лекси. Йейл не стал уговаривать ее… но все же невольно спросил:
– Почему?
– Я не собираюсь перевозить девочку и все ее вещи в твою холостяцкую квартиру. Мы можем пожить у родителей.
– Ты говоришь не слишком уверенно. – От него не укрылись ее сомнения.
– Да, мне не хочется беспокоить их, – ответила она. – Моя мать серьезно больна.
– Знаю.
– Откуда? – удивилась Лекси.
– Твои родители были на похоронах, я разговаривал с ними. Твоя мать выглядела… не очень хорошо.
Он вспомнил болезненно-истощенную Кэтлин Синклер. Казалось, что она мерзнет даже в теплый мартовский день.
– Значит, ты понимаешь, что она в плохом состоянии и отец тревожится за нее.
Он кивнул.
– К тому же летом отец потерял работу. Он пытается что-то найти, но пока ему не удается. Пособий не хватает на жизнь, медицинские счета матери очень велики. У родителей полно проблем, и не дай Бог, чтобы они узнали о грозящей нам опасности.
– Ты права.
– Лучше уж починить замки на окнах…
– Я помогу тебе с этим, – сказал он.
– Поможешь?
– Конечно!
– Я не хотела… Йейл, твое предложение меня трогает, но ты никогда… не умел ничего ремонтировать.
Это замечание рассердило Йейла, но он знал, что Лекси права.
– Я сделаю этот дом более безопасным, – решительно заявил он. – Чтобы установить оконный замок, не нужно быть Нормом Эйбрамом.
– Нормом Эйбрамом? Искусным плотником из «Этого старого дома»? Неужели ты смотришь эту передачу? – удивилась Лекси.
– Она мне нравится, – признался он.
– Просто… Эммет тоже любил «Этот старый дом». Смотрел когда мог. – Ее глаза затуманились. – Он хотел когда-нибудь купить большой старый дом, научиться делать ремонт и превратить его в волшебный замок.
– Эммет собирался жить там с тобой и ребенком?
– Едва ли. Мечтая о будущем, Эммет думал только о себе. – Она посмотрела на часы. – Уже шестой час. Нам надо в хозяйственный магазин?
– Да, поскольку я хочу починить тебе окна.
– Тогда едем. В субботу магазины закрываются рано.
Он посмотрел на девочку, безмятежно спавшую на руках у Лекси.
– Хорошо, едем. – Йейл изо всех сил старался скрыть тревогу за малышку… и за ее красивую мать.
Мередит Макфи посмотрела на телефон и нахмурилась. Из трубки доносились гудки.
Только гудки. Странно, ведь Йейл, уходя из дома, никогда не забывал включить автоответчик.
Она задумчиво положила сотовый телефон на полированный кофейный столик. Куда же он делся?
Вчера вечером, покидая гостиничный номер после весьма неудовлетворительного секса, Йейл сказал Мередит, что будет до ночи работать дома.
– Джастин? – ядовито спросила она, вытянувшись на кровати.
– Нет. – Он даже не посмотрел на обнаженное тело Мередит. – У нее сегодня какое-то светское мероприятие.
Она обрадовалась, хотя и знала, что Йейл не любит свою невесту. Способен ли он вообще кого-то любить? – спросила она себя. Когда-то – и это было замечательно! – Мередит думала, что он питает к ней глубокие чувства. Верила, что, если бы не трудности и обязательства перед другими людьми, она и Йейл соединились бы.
Но в последнее время Мередит начала подозревать, что обманывала себя. Этим летом она предложила сопровождать Йейла в Европу, хотя не представляла, как это сделать, не вызвав подозрений у Расселла. Но Йейл тотчас отверг ее идею, сказав, что хочет побыть один после смерти брата.
Вчера вечером она предложила:
– Поскольку Джастин завтра занята, Йейл, я могла бы прийти и составить тебе компанию. Расселл должен произнести какую-то речь на обеде, посвященном борьбе с неграмотностью. – Потом лукаво добавила: – Буду рада исполнить любое твое желание, дорогой.
– Ты не можешь прийти ко мне, Мередит. Это слишком опасно.
– Ты знаешь, дорогой, я люблю рисковать и полагала, что ты тоже это любишь.
Он усмехнулся, взял кейс и торопливо ушел.
«Может, Йейл решил отправиться в галерею и поработать там, а не дома?» – подумала она. Вскоре Мередит снова набрала номер и услышала голос автоответчика. Возможно, он говорит по другой линии с клиентом, хотя это маловероятно в восемь часов в субботний вечер. Будь Йейл в галерее, он снял бы трубку. Преданный своему бизнесу, он не оставил бы звонок без внимания – вдруг кто-то хочет купить картину? Значит… Его нет ни в галерее, ни дома. Где же он?
«Возможно, у Джастин изменились планы, и сейчас они где-то обедают», – ревниво подумала Мередит.
Или Йейл пошел обедать один? Сомнительно. Тогда он позвонил бы ей.
Нет, он не совершил бы такой глупости, не стал бы злить ее. Йейл слишком расчетлив, чтобы не понимать, чем грозит ему гнев Мередит.
Она бросила телефон на алое сиденье дивана и обвела беспокойным взглядом кабинет. Из двенадцати комнат двухэтажной квартиры на Парк-авеню эта была самой просторной и одновременно уютной.
Мередит сама обставляла ее, а все другие – Линет, сестра Расселла, театральная художница, создавшая декорации для двух нью-йоркских «мыльных опер».
Поэтому остальные комнаты в резиденции Макфи были ультрасовременными, состояли из углов и прямых линий, стекла и мрамора, кожи и металла, черных и белых тонов. Но кабинету придавали уют мягкая мебель и теплые цвета интерьера, представленные разнообразными оттенками красного тона – от бледных роз персидского ковра до темно-бордовых корешков старинных книг на встроенных полках у камина.
По иронии судьбы Мередит более всего любила в этой комнате выбранную Расселлом картину, висевшую над камином.
Это произведение современного искусства казалось здесь неуместным – во всяком случае, в эстетическом отношении. Художник назвал свое полотно, написанное маслом в серо-голубых тонах, «Небо». Рассел считал это шедевром Девина Трембли, корифея поп-арта шестидесятых годов, умершего от передозировки героина.
Линет, увидев полотно в кабинете, спросила Мередит:
– Почему ты повесила его здесь? Оно не сочетается с цветовой гаммой.
– Правда? По-моему, совсем напротив, – невозмутимо возразила она.
Расселл обвел удивленным взглядом комнату, как всегда поглощенный своими делами. Если его и заинтриговало, что Мередит внезапно оценила картину, которую прежде не выносила, он ничем не выдал этого.
Сейчас полотно висело над камином в комнате, облюбованной Мередит. Расселл появлялся здесь, лишь готовясь к процессу, чтобы заглянуть в какую-нибудь старую юридическую книгу. Однако большую часть профессиональной литературы он хранил в офисе, последнее время редко бывал дома и еще реже вторгался в любимое убежище Мередит. Она подозревала, что его день наполнен не только работой и выполнением обязанностей одного из учредителей Фонда по борьбе с безграмотностью.
Вероятно, Расселл завел какую-то… интрижку.
Мередит радовалась этому, ибо это давало ей возможность лежать в одиночестве на бархатном диване, радоваться жизни и любоваться картиной, которую муж подарил ей на день рождения три года назад.
Расселл купил это полотно у того, кто когда-то был – и будет вновь – любовником его жены.
Глава 5
– Ты знаешь это, и я тоже. Уверен, чем бы ни занимался мой брат, ты не причастна к этому. Однако кто-то проник в квартиру и украл запертый ящик Эммета. Тебе нельзя тут находиться.
– Это могло произойти не здесь, а в моей городской квартире.
– Но сейчас тебе угрожает опасность именно здесь. Убийце достаточно подкрасться к дому ночью, когда никто не увидит его с дороги, и поднять одно из окон. Он без труда проникнет внутрь.
– Зачем ему залезать в окно? Я редко запирала двери, Йейл, ибо всегда считала Кэдис-Лендинг безопасным местом.
– Ты в своем уме? Сейчас нет безопасных мест.
Лекси промолчала, но Йейл понял, что она обдумывает его слова, ибо лицо ее выражало панику.
Лекси погладила волосы дочери, заснувшей у нее на плече. Йейл слышал тихое посапывание племянницы, трогавшее его до глубины души.
– Тебе нельзя здесь оставаться, – повторил он.
– Но… куда же нам отправиться?
– Поедешь ко мне? – неожиданно спросил Йейл и тотчас пожалел об этом.
Он не мог привезти в свою квартиру на Пятой авеню Лекси и Эмму Розу. Как объяснить это Джастин? Лекси и ребенок не должны встречаться с ней… или, не дай Бог, с ее отцом. Нельзя допустить, чтобы Франко ди Пьерро заподозрил, что он все еще любит Лекси.
Это правда, понял Йейл. Он любит ее. Не может подвергать Лекси опасности… даже если она никогда не будет принадлежать ему.
– Я не поеду к тебе, – тихо, но решительно заявила она. – Это исключено.
Йейл не испытал облегчения, хотя ее отказ спас его от последствий совершенной им ошибки. Напротив, он ощутил раздражение, возмущенный позицией Лекси. Йейл не стал уговаривать ее… но все же невольно спросил:
– Почему?
– Я не собираюсь перевозить девочку и все ее вещи в твою холостяцкую квартиру. Мы можем пожить у родителей.
– Ты говоришь не слишком уверенно. – От него не укрылись ее сомнения.
– Да, мне не хочется беспокоить их, – ответила она. – Моя мать серьезно больна.
– Знаю.
– Откуда? – удивилась Лекси.
– Твои родители были на похоронах, я разговаривал с ними. Твоя мать выглядела… не очень хорошо.
Он вспомнил болезненно-истощенную Кэтлин Синклер. Казалось, что она мерзнет даже в теплый мартовский день.
– Значит, ты понимаешь, что она в плохом состоянии и отец тревожится за нее.
Он кивнул.
– К тому же летом отец потерял работу. Он пытается что-то найти, но пока ему не удается. Пособий не хватает на жизнь, медицинские счета матери очень велики. У родителей полно проблем, и не дай Бог, чтобы они узнали о грозящей нам опасности.
– Ты права.
– Лучше уж починить замки на окнах…
– Я помогу тебе с этим, – сказал он.
– Поможешь?
– Конечно!
– Я не хотела… Йейл, твое предложение меня трогает, но ты никогда… не умел ничего ремонтировать.
Это замечание рассердило Йейла, но он знал, что Лекси права.
– Я сделаю этот дом более безопасным, – решительно заявил он. – Чтобы установить оконный замок, не нужно быть Нормом Эйбрамом.
– Нормом Эйбрамом? Искусным плотником из «Этого старого дома»? Неужели ты смотришь эту передачу? – удивилась Лекси.
– Она мне нравится, – признался он.
– Просто… Эммет тоже любил «Этот старый дом». Смотрел когда мог. – Ее глаза затуманились. – Он хотел когда-нибудь купить большой старый дом, научиться делать ремонт и превратить его в волшебный замок.
– Эммет собирался жить там с тобой и ребенком?
– Едва ли. Мечтая о будущем, Эммет думал только о себе. – Она посмотрела на часы. – Уже шестой час. Нам надо в хозяйственный магазин?
– Да, поскольку я хочу починить тебе окна.
– Тогда едем. В субботу магазины закрываются рано.
Он посмотрел на девочку, безмятежно спавшую на руках у Лекси.
– Хорошо, едем. – Йейл изо всех сил старался скрыть тревогу за малышку… и за ее красивую мать.
Мередит Макфи посмотрела на телефон и нахмурилась. Из трубки доносились гудки.
Только гудки. Странно, ведь Йейл, уходя из дома, никогда не забывал включить автоответчик.
Она задумчиво положила сотовый телефон на полированный кофейный столик. Куда же он делся?
Вчера вечером, покидая гостиничный номер после весьма неудовлетворительного секса, Йейл сказал Мередит, что будет до ночи работать дома.
– Джастин? – ядовито спросила она, вытянувшись на кровати.
– Нет. – Он даже не посмотрел на обнаженное тело Мередит. – У нее сегодня какое-то светское мероприятие.
Она обрадовалась, хотя и знала, что Йейл не любит свою невесту. Способен ли он вообще кого-то любить? – спросила она себя. Когда-то – и это было замечательно! – Мередит думала, что он питает к ней глубокие чувства. Верила, что, если бы не трудности и обязательства перед другими людьми, она и Йейл соединились бы.
Но в последнее время Мередит начала подозревать, что обманывала себя. Этим летом она предложила сопровождать Йейла в Европу, хотя не представляла, как это сделать, не вызвав подозрений у Расселла. Но Йейл тотчас отверг ее идею, сказав, что хочет побыть один после смерти брата.
Вчера вечером она предложила:
– Поскольку Джастин завтра занята, Йейл, я могла бы прийти и составить тебе компанию. Расселл должен произнести какую-то речь на обеде, посвященном борьбе с неграмотностью. – Потом лукаво добавила: – Буду рада исполнить любое твое желание, дорогой.
– Ты не можешь прийти ко мне, Мередит. Это слишком опасно.
– Ты знаешь, дорогой, я люблю рисковать и полагала, что ты тоже это любишь.
Он усмехнулся, взял кейс и торопливо ушел.
«Может, Йейл решил отправиться в галерею и поработать там, а не дома?» – подумала она. Вскоре Мередит снова набрала номер и услышала голос автоответчика. Возможно, он говорит по другой линии с клиентом, хотя это маловероятно в восемь часов в субботний вечер. Будь Йейл в галерее, он снял бы трубку. Преданный своему бизнесу, он не оставил бы звонок без внимания – вдруг кто-то хочет купить картину? Значит… Его нет ни в галерее, ни дома. Где же он?
«Возможно, у Джастин изменились планы, и сейчас они где-то обедают», – ревниво подумала Мередит.
Или Йейл пошел обедать один? Сомнительно. Тогда он позвонил бы ей.
Нет, он не совершил бы такой глупости, не стал бы злить ее. Йейл слишком расчетлив, чтобы не понимать, чем грозит ему гнев Мередит.
Она бросила телефон на алое сиденье дивана и обвела беспокойным взглядом кабинет. Из двенадцати комнат двухэтажной квартиры на Парк-авеню эта была самой просторной и одновременно уютной.
Мередит сама обставляла ее, а все другие – Линет, сестра Расселла, театральная художница, создавшая декорации для двух нью-йоркских «мыльных опер».
Поэтому остальные комнаты в резиденции Макфи были ультрасовременными, состояли из углов и прямых линий, стекла и мрамора, кожи и металла, черных и белых тонов. Но кабинету придавали уют мягкая мебель и теплые цвета интерьера, представленные разнообразными оттенками красного тона – от бледных роз персидского ковра до темно-бордовых корешков старинных книг на встроенных полках у камина.
По иронии судьбы Мередит более всего любила в этой комнате выбранную Расселлом картину, висевшую над камином.
Это произведение современного искусства казалось здесь неуместным – во всяком случае, в эстетическом отношении. Художник назвал свое полотно, написанное маслом в серо-голубых тонах, «Небо». Рассел считал это шедевром Девина Трембли, корифея поп-арта шестидесятых годов, умершего от передозировки героина.
Линет, увидев полотно в кабинете, спросила Мередит:
– Почему ты повесила его здесь? Оно не сочетается с цветовой гаммой.
– Правда? По-моему, совсем напротив, – невозмутимо возразила она.
Расселл обвел удивленным взглядом комнату, как всегда поглощенный своими делами. Если его и заинтриговало, что Мередит внезапно оценила картину, которую прежде не выносила, он ничем не выдал этого.
Сейчас полотно висело над камином в комнате, облюбованной Мередит. Расселл появлялся здесь, лишь готовясь к процессу, чтобы заглянуть в какую-нибудь старую юридическую книгу. Однако большую часть профессиональной литературы он хранил в офисе, последнее время редко бывал дома и еще реже вторгался в любимое убежище Мередит. Она подозревала, что его день наполнен не только работой и выполнением обязанностей одного из учредителей Фонда по борьбе с безграмотностью.
Вероятно, Расселл завел какую-то… интрижку.
Мередит радовалась этому, ибо это давало ей возможность лежать в одиночестве на бархатном диване, радоваться жизни и любоваться картиной, которую муж подарил ей на день рождения три года назад.
Расселл купил это полотно у того, кто когда-то был – и будет вновь – любовником его жены.
Глава 5
– Это «му гу гай пэн», или цыпленок под соусом? – спросил Йейл, заглянув в привезенную из ресторана коробку.
Лекси, достававшая тарелки из серванта, обернулась.
– «My гу гай пэн», – подтвердила она.
– Откуда ты знаешь?
– Я заказываю еду в «Изумрудном дворце» несколько раз в неделю и уже изучила их меню.
– Ты не готовишь?
– Сейчас – нет.
«Сейчас, когда Эммета нет рядом». Она отогнала воспоминания о прошлой зиме с ее чудесными вечерами, когда, внезапно соскучившись по итальянской кухне, готовила огромные кастрюли с соусом. Они с Эмметом с аппетитом уписывали спагетти… а затем выделывали акробатические номера в постели, несмотря на ее живот.
Ощутив, как ее захлестнуло тепло, Лекси упрекнула себя за то, что мысли о сексе так некстати пришли в голову в присутствии Йейла Брадигана.
Она поставила тарелки на маленький столик у окна, и перспектива разделить трапезу с Йейлом смутила ее. Аппетитный запах чеснока и китайских специй соединялся с мускусным ароматом туалетной воды Йейла. Небольшая лампа на потолке заливала комнату тусклым светом. На дворе гулял ветер, карнизы громыхали, отчего в доме казалось еще уютнее. Лекси вставила в проигрыватель компакт-диск, и в гостиной зазвучала песня Билли Джоэла о возрождающейся любви. Почему, когда Йейл пригласил ее пообедать, она отклонила его предложение поехать куда-нибудь? В ресторане они не были бы вдвоем в такой романтической обстановке.
Вообще-то Лекси пыталась избежать этого, сказав, что должна отвезти ребенка домой.
Но Йейл заявил, что умирает от голода. Они два часа ездили по округу Вестчестер в поисках открытого хозяйственного магазина. Когда они добрались до «Пергамента», у Лекси тоже заурчало в животе.
Не могла же она допустить, чтобы голодный Йейл потратил еще несколько часов на укрепление окон, а потом еще час на возвращение в город.
Но почему она так быстро уступила, когда он предложил захватить что-нибудь домой из китайского ресторана?
«Тебе понравилась эта идея. Ты обрадовалась возможности поесть с ним наедине дома. Ты позволила своим нелепым фантазиям вторгнуться в реальность», – сказал ей внутренний голос. Фантазиям, связанным с Йейлом, но не с едой.
Она так давно не была с мужчиной…
Так давно не была с ним.
Вопреки своему желанию Лекси никогда не забудет – не сможет забыть, – каким он был любовником.
В искусстве обольщения Йейл превосходил всех мужчин, включая Эммета.
С Эмметом они занимались любовью слишком страстно, и это захватывающее, неистовое действо было далеко от искусства.
Ставка была слишком высока для Лекси, чтобы она могла думать только о наслаждении – особенно в последнее время.
Однако ни при каких обстоятельствах она не предпочла бы Йейла Эммету. Эта мысль казалась сейчас такой же абсурдной, как и фантазия о близости с кем-то из них. Эммет… умер.
«Умер, Лекси. Он умер».
А Йейл…
О Господи! Он полон жизни.
Но это не имело значения. Она никогда не позволит себе снова влюбиться в него. Никогда!
– Что случилось? – спросил Йейл, испугав ее.
– О, ничего. Я… мне показалось, что малышка плачет, – солгала Лекси и настороженно посмотрела на Йейла, помимо воли обратив внимание на его широкие плечи и выпуклые мускулы под белой рубашкой. «Интересно, не появились ли волосы у него на груди и остался ли его живот таким же плоским и твердым?» – подумала она.
– Хочешь, я зайду к девочке?
– Что?
– Посмотреть?..
– Если не трудно.
«Просто уйди отсюда на секунду, чтобы я привела в порядок мысли и поняла, что делаю… Что ты делаешь здесь, в моем доме…»
– А что, если она плачет?
– О… просто… погладь ее и скажи, что все в порядке, – ответила Лекси.
«Хотя все как раз…»
– И больше ничего? – спросил Йейл.
– Да. Если это не поможет, позови меня. – Лекси вспомнила, что в последнее время Эмма Роза редко просыпалась после того, как ее укладывали на ночь. И если уж это произошло, Йейлу не удастся усыпить ее снова.
Когда он ушел, Лекси с облегчением вздохнула и начала сервировать стол.
Она должна успокоиться.
Ее фантазии в отношении Йейла нелепы. Необходимо положить им конец.
Надо всегда помнить, почему нельзя снова сближаться с ним.
«Не забывай о том, как все кончилось», – сказала она себе, но, возвращаясь к тому сладкому и печальному лету, вспомнила только его начало.
В тот первый вечер Йейл не повел Лекси, как делали другие, в один из заурядных ресторанов Кэдис-Лендинг. Нет, он повез ее в город.
Она испытала радость и удивление, когда его «мустанг» с откидной крышей выскочил на скоростную магистраль, ведущую в Манхэттен.
– Куда мы едем? – спросила Лекси.
– Увидишь.
Разве можно забыть эти минуты? Ветер трепал волосы восемнадцатилетней девушки, мчавшейся теплым июньским вечером к огням Нью-Йорка, сулившим приключение.
И… роман?
– Почему ты подошел сегодня ко мне и заговорил со мной на пляже? – смело спросила она.
– Потому что заметил тебя и решил, что ты самая красивая девушка в Кэдис-Лендинг, – ответил он, повернувшись к Лекси и одарив ее белозубой улыбкой.
Позже она узнала, что это ложь. Эммет сказал, ей, что первый заметил ее и опрометчиво заявил брату: «Эта крошка кажется горячей». Именно он собирался заговорить с ней. И это побудило Йейла подойти к Лекси.
А Эммет сначала огорчился, а потом, забыв о ней, занялся какой-то другой «горячей крошкой».
Забыл о Лекси – во всяком случае, на какое-то время.
Она вздохнула, вспомнив, как Йейл привез ее в романтический маленький ресторан на Малберри-стрит в Маленькой Италии, дал метрдотелю щедрые чаевые, чтобы получить хороший столик, как попробовал и одобрил вино, как отодвинул стул, помогая ей сесть, и заказал им обоим еду.
С ним впервые в жизни она почувствовала себя женщиной.
Там, в ресторане…
И позже, на заднем сиденье автомобиля, запарковавшись на берегу в Кэдис-Лендинг.
Лекси была девственницей, но ни секунды не колебалась, поняв, к чему все идет. То, как он целовал ее, не оставляло сомнений.
Ни намека на робость – Йейл не привык зондировать почву. Он был мужчиной, знал, чего хочет, и всегда получал это.
Йейл сразу страстно поцеловал Лекси горячими влажными губами с привкусом вина. Ее тотчас охватило желание, и она осознала это, хотя прежде не испытывала ничего подобного. Лекси инстинктивно хотела, чтобы он заполнил ее, овладел ею – медленно, нежно, страстно.
Так все и произошло. Потом еще раз. И еще.
Неопытная Лекси решила, что физическая любовь всегда будет именно такой.
Она невольно улыбнулась, с грустью вспомнив, как была разочарована, впервые переспав с другим.
– Мы можем это повторить? – наивно спросила Лекси девятнадцатилетнего кузена своей подруги Мелиссы после короткой, не удовлетворившей ее близости.
– Еще раз? Зачем? – удивился тот, тяжело дыша и обливаясь потом.
Растерянная Лекси протянула руку… и ничего не обнаружила.
– Эй, что ты делаешь? – воскликнул он, оттолкнув ее.
– Извини. – Лекси смутилась и ощутила, как ей недостает Йейла, несмотря на причиненную им душевную боль.
«Сохранил ли он ту невероятную… силу?» – подумала она, и ее щеки вспыхнули.
«Какая разница, ведь ты не будешь выяснять это», – одернула себя Лекси.
Услышав его шаги на лестнице, она снова занялась приготовлениями к ужину.
Йейл вошел в комнату.
– Она крепко спала, Лекси, она просто… удивительная.
– О чем ты? – Ее поразило восхищение в его глазах. Таким Лекси еще никогда не видела Йейла.
– Я даже не думал, что спящий ребенок… Она кажется такой крошечной и прелестной в розовой пижамке. Я испытал очень сильное чувство. – Он умолк, заметив ее пристальный взгляд.
– Какое чувство? – тихо спросила Лекси, тронутая тем, что этот холодный эгоист так нежно говорит о ее ребенке.
– Не знаю. Возможно, чувство ответственности, – глухо ответил он. – Просто я хочу, чтобы у нее все было хорошо.
Лекси кивнула, не желая вызывать его на еще большую откровенность.
– Помочь тебе? – спросил Йейл, подойдя к кухонному столу и взяв две картонные коробки.
– Конечно. – Она открыла холодильник. – Что будешь пить? У меня есть… пиво. И, кажется, вода.
– В бутылке?
– Пиво?
– Нет, вода.
– Вода кипяченая, а пиво в бутылках, – насмешливо проговорила Лекси, достала одну бутылку и открутила крышку.
– Я тоже, пожалуй, выпью, – неуверенно сказал он.
Лекси протянула ему бутылку.
– Я пью пиво с китайской пищей.
– Ты всегда так делала.
Ее удивило мягкое задумчивое выражение его лица.
Казалось, Йейл что-то вспоминал…
– Давай поедим, – предложил он и сел за стол.
Лекси мысленно поблагодарила его за это, хотя ее всегда раздражало, что Йейл избегает говорить о своих чувствах, становится отвратительно деловитым в самые романтические мгновения, и…
И он сноб, пьющий воду только из бутылок…
«Ты стараешься изо всех сил, – сказала она себе, выкладывая из замасленной бумажной сумки на кухонный стол пакетики с соевым соусом и горячей горчицей, – найти в нем отталкивающие черты».
Сев напротив него, Лекси поняла, что сейчас Йейл заметно отличается от того молодого человека, которого она когда-то знала. Он стал тоньше и спокойнее, у него появилось чувство юмора.
Конечно, нынешний Йейл отчасти сохранил высокомерие и невозмутимость, присущие всем Брадиганам, даже Эммету.
Эммет.
Лекси упрекнула себя, что не думала о нем… Долго ли?
Пять минут. Это не преступление.
– Хочешь немного цыпленка? – спросил Йейл.
– Конечно.
Она протянула ему тарелку.
– А жареный рис?
– Да.
Он наполнил ее тарелку. Сказав, что ужасно голоден, Йейл купил столько еды, что этого запаса хватит на неделю. Видимо, решила Лекси, он догадался, что ее холодильник пуст.
Он заботливо ухаживал за ней. Лекси внезапно осознала, что Эммет никогда этого не делал и начинал есть, прежде чем она успевала сесть за стол.
Лекси оправдывала Эммета тем, что у него всегда не хватало денег. Он был слишком голоден, чтобы думать о вежливости.
Но Лекси призналась себе, что ей приятно сидеть за столом с джентльменом, но тут же попыталась вытеснить эту мысль, призвав на помощь воспоминание о том, с какой жестокостью Йейл порвал с ней. Но справедливо ли это по отношению к нему? Ведь люди меняются. Почему это не могло произойти с Йейлом?
И если он действительно изменился…
Тогда у нее нет оснований отталкивать его.
«Есть, – твердо сказала она себе. – Йейл – брат Эммета, и… Ты не хочешь сближаться с Йейлом, чтобы сохранить верность Эммету?»
Отчасти так оно и было. Братья много лет не общались, и Лекси всегда подозревала, а возможно, Эммет намекал на это, что виноват в разладе Йейл.
Но вчера Йейл зародил в ней сомнения, деликатно заметив, что Эммет был далек от совершенства – отличался безответственностью, вел себя так, словно не очень привязан к Лекси.
Лекси поняла, что впервые со дня смерти Эммета позволила себе подумать о нем критически, вспомнить, как он обращался с ней.
«Я заслуживаю того, чтобы со мной был мужчина, обладающий чувством ответственности», – удивленно подумала она.
Да, Йейл взял на себя все заботы, связанные с похоронами брата, дал ей денег, чтобы начать бизнес, беспокоился о будущем племянницы.
– Лекси? Почему ты не ешь? – Йейл замер с вилкой у рта, наблюдая за ней.
– О!.. – Она покраснела. – Извини. Просто я…
– Задумалась?
– Да.
– Об Эммете?
– Как ты догадался?
– У тебя всегда… печальное выражение лица, когда ты думаешь о нем.
Лекси не знала, что сказать. Не объяснять же Йейлу, что сейчас она скучает не по Эммету, а по нему.
Заставив себя попробовать рис, Лекси поняла, что уже не хочет есть.
Она пригубила пиво, потом сделала глоток, сознавая, что может опьянеть, ибо целый день не ела.
Этого нельзя допустить, тем более что Йейл так близко…
«Ну и пусть», – подумала Лекси и осушила стакан.
Войдя в квартиру Йейла, Джастин удивилась, что там темно: он всегда оставлял на ночь лампу над плитой, и она уютно освещала маленькую кухню.
Девушка нажала клавишу на стене у двери и осмотрелась. Все выглядело точно так же, как днем, когда они ушли. На диване лежал ее журнал, открытый на той же странице. Недопитая бутылка Йейла с водой «Эвиан» стояла там, куда он поставил ее перед звонком клиентки.
Джастин с горечью вспомнила, как он солгал ей, что едет в центр.
Йейл явно не возвращался домой.
Она подозревала, что это так, ибо вечером несколько раз звонила сюда. Йейл так торопился, подумала Джастин, что даже не включил автоответчик. Когда она слышала бесконечные гудки, ее ярость усиливалась. Подруги на вечеринке несколько раз спрашивали Джастин, все ли с ней в порядке. Она сухо отвечала им и снова погружалась в задумчивость, наблюдая, как Анджела и другие глазеют на приглашенного стриптизера.
Когда девушки отправились танцевать в новый бруклинский клуб, Джастин уехала на такси, составив определенный план.
– Йейл?
«Может, он в постели», – с надеждой подумала она и поднялась в главную спальню.
– Йейл? – повторила она громче.
Но комната была пуста.
Джастин посмотрела на светящиеся часы.
Почти два часа ночи.
С кем он сейчас, черт возьми?
– Лекси? – прошептал Йейл, слегка встряхнув ее.
Она лежала, свернувшись калачиком, на диване под одеялом, которым Йейл накрыл ее.
– Лекси?
На этот раз ее веки задрожали, и она потянулась.
– Что? – сонно спросила Лекси и зарылась в подушки. Ее дыхание снова стало ровным. Йейлу хотелось бы стоять так до утра, наблюдая за спящей Лекси, но еще больше – лечь рядом, прижаться к ней, провести рукой по изгибам ее стройного тела.
– Йейл?
Внезапно проснувшись, Лекси вздрогнула и посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Привет! – Он усмехнулся, заметив ее растерянный вид.
– О Господи, который сейчас час? – Она села и огляделась.
– Поздний.
– А точнее?
– Уже совсем поздно, но я только что закончил заниматься окнами. Теперь они все заперты. Забраться сюда можно, лишь выбив стекла. – Он серьезно добавил: – Я установил новый детектор движения снаружи у задней двери. И прикрепил цепочки на обе входные.
– Ты сделал все это, пока я… долго я спала?
– Часа четыре, – ответил Йейл.
Лекси застонала.
– Это пиво на меня так подействовало. Помню только, как я сидела здесь, а ты объяснял, как собираешься устанавливать запоры на эркере в столовой.
– Я все сделал.
– О, Йейл, спасибо тебе! Даже не верится, что ты так быстро управился.
– Мне тоже. – Он потянулся, зевнул и взглянул на часы.
Как же ему не хотелось выходить на улицу, садиться в машину, ехать назад в город.
Он вдруг вспомнил, что у него почти пустой бак. Отлично!
– Лекси, не знаешь ли, где ночная бензоколонка?
– В Кэдис-Лендинг? Хм… не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– У меня заканчивается бензин, а я забыл заправиться перед нашим возвращением сюда.
– Кажется, возле въезда на шоссе номер 95 есть круглосуточная автозаправка. Но сначала позволь приготовить тебе чашку кофе. Я теперь не пью его, потому что этот запах вызывал у меня тошноту во время беременности.
Йейл не хотел задерживаться, но его клонило в сон. Вести машину в таком состоянии опасно.
– Ладно, – согласился он. – Я выпью кофе.
Лекси быстро поднялась.
– Спать на этом диване так же удобно, как на уличной скамейке.
Йейл последовал за Лекси на кухню. Она открыла дверцу буфета, встала на цыпочки и принялась искать кофе.
– Давай я найду банку, – предложил Йейл, с неудовольствием отметив, что его голос прозвучал взволнованно.
– Мне казалось, что кофе где-то здесь! – Она подняла руки, пытаясь найти банку на ощупь. – Сейчас возьму стул…
– Я достану кофе.
Йейл подошел к Лекси сзади и протянул руку к полке. Отодвигая банки со свининой, фасолью, консервированными персиками, заметил, что лишь один дюйм отделяет его от Лекси. Случайно прикоснувшись к ней, он тотчас ощутил возбуждение.
Чистый нежный запах ее волос щекотал ему ноздри. Ему хотелось – о Господи, как ему хотелось – запустить руки в эти волосы, повернуть Лекси, поднять ее лицо и…
– Лекси! – Голос Йейла дрогнул, когда он заметил, как неподвижна и напряжена ее фигура.
– Да? – тихо отозвалась она.
– Кофе… я не могу его найти. – Он заставил себя выговорить эти слова, хотя желал сказать совсем иное.
Лекси, достававшая тарелки из серванта, обернулась.
– «My гу гай пэн», – подтвердила она.
– Откуда ты знаешь?
– Я заказываю еду в «Изумрудном дворце» несколько раз в неделю и уже изучила их меню.
– Ты не готовишь?
– Сейчас – нет.
«Сейчас, когда Эммета нет рядом». Она отогнала воспоминания о прошлой зиме с ее чудесными вечерами, когда, внезапно соскучившись по итальянской кухне, готовила огромные кастрюли с соусом. Они с Эмметом с аппетитом уписывали спагетти… а затем выделывали акробатические номера в постели, несмотря на ее живот.
Ощутив, как ее захлестнуло тепло, Лекси упрекнула себя за то, что мысли о сексе так некстати пришли в голову в присутствии Йейла Брадигана.
Она поставила тарелки на маленький столик у окна, и перспектива разделить трапезу с Йейлом смутила ее. Аппетитный запах чеснока и китайских специй соединялся с мускусным ароматом туалетной воды Йейла. Небольшая лампа на потолке заливала комнату тусклым светом. На дворе гулял ветер, карнизы громыхали, отчего в доме казалось еще уютнее. Лекси вставила в проигрыватель компакт-диск, и в гостиной зазвучала песня Билли Джоэла о возрождающейся любви. Почему, когда Йейл пригласил ее пообедать, она отклонила его предложение поехать куда-нибудь? В ресторане они не были бы вдвоем в такой романтической обстановке.
Вообще-то Лекси пыталась избежать этого, сказав, что должна отвезти ребенка домой.
Но Йейл заявил, что умирает от голода. Они два часа ездили по округу Вестчестер в поисках открытого хозяйственного магазина. Когда они добрались до «Пергамента», у Лекси тоже заурчало в животе.
Не могла же она допустить, чтобы голодный Йейл потратил еще несколько часов на укрепление окон, а потом еще час на возвращение в город.
Но почему она так быстро уступила, когда он предложил захватить что-нибудь домой из китайского ресторана?
«Тебе понравилась эта идея. Ты обрадовалась возможности поесть с ним наедине дома. Ты позволила своим нелепым фантазиям вторгнуться в реальность», – сказал ей внутренний голос. Фантазиям, связанным с Йейлом, но не с едой.
Она так давно не была с мужчиной…
Так давно не была с ним.
Вопреки своему желанию Лекси никогда не забудет – не сможет забыть, – каким он был любовником.
В искусстве обольщения Йейл превосходил всех мужчин, включая Эммета.
С Эмметом они занимались любовью слишком страстно, и это захватывающее, неистовое действо было далеко от искусства.
Ставка была слишком высока для Лекси, чтобы она могла думать только о наслаждении – особенно в последнее время.
Однако ни при каких обстоятельствах она не предпочла бы Йейла Эммету. Эта мысль казалась сейчас такой же абсурдной, как и фантазия о близости с кем-то из них. Эммет… умер.
«Умер, Лекси. Он умер».
А Йейл…
О Господи! Он полон жизни.
Но это не имело значения. Она никогда не позволит себе снова влюбиться в него. Никогда!
– Что случилось? – спросил Йейл, испугав ее.
– О, ничего. Я… мне показалось, что малышка плачет, – солгала Лекси и настороженно посмотрела на Йейла, помимо воли обратив внимание на его широкие плечи и выпуклые мускулы под белой рубашкой. «Интересно, не появились ли волосы у него на груди и остался ли его живот таким же плоским и твердым?» – подумала она.
– Хочешь, я зайду к девочке?
– Что?
– Посмотреть?..
– Если не трудно.
«Просто уйди отсюда на секунду, чтобы я привела в порядок мысли и поняла, что делаю… Что ты делаешь здесь, в моем доме…»
– А что, если она плачет?
– О… просто… погладь ее и скажи, что все в порядке, – ответила Лекси.
«Хотя все как раз…»
– И больше ничего? – спросил Йейл.
– Да. Если это не поможет, позови меня. – Лекси вспомнила, что в последнее время Эмма Роза редко просыпалась после того, как ее укладывали на ночь. И если уж это произошло, Йейлу не удастся усыпить ее снова.
Когда он ушел, Лекси с облегчением вздохнула и начала сервировать стол.
Она должна успокоиться.
Ее фантазии в отношении Йейла нелепы. Необходимо положить им конец.
Надо всегда помнить, почему нельзя снова сближаться с ним.
«Не забывай о том, как все кончилось», – сказала она себе, но, возвращаясь к тому сладкому и печальному лету, вспомнила только его начало.
В тот первый вечер Йейл не повел Лекси, как делали другие, в один из заурядных ресторанов Кэдис-Лендинг. Нет, он повез ее в город.
Она испытала радость и удивление, когда его «мустанг» с откидной крышей выскочил на скоростную магистраль, ведущую в Манхэттен.
– Куда мы едем? – спросила Лекси.
– Увидишь.
Разве можно забыть эти минуты? Ветер трепал волосы восемнадцатилетней девушки, мчавшейся теплым июньским вечером к огням Нью-Йорка, сулившим приключение.
И… роман?
– Почему ты подошел сегодня ко мне и заговорил со мной на пляже? – смело спросила она.
– Потому что заметил тебя и решил, что ты самая красивая девушка в Кэдис-Лендинг, – ответил он, повернувшись к Лекси и одарив ее белозубой улыбкой.
Позже она узнала, что это ложь. Эммет сказал, ей, что первый заметил ее и опрометчиво заявил брату: «Эта крошка кажется горячей». Именно он собирался заговорить с ней. И это побудило Йейла подойти к Лекси.
А Эммет сначала огорчился, а потом, забыв о ней, занялся какой-то другой «горячей крошкой».
Забыл о Лекси – во всяком случае, на какое-то время.
Она вздохнула, вспомнив, как Йейл привез ее в романтический маленький ресторан на Малберри-стрит в Маленькой Италии, дал метрдотелю щедрые чаевые, чтобы получить хороший столик, как попробовал и одобрил вино, как отодвинул стул, помогая ей сесть, и заказал им обоим еду.
С ним впервые в жизни она почувствовала себя женщиной.
Там, в ресторане…
И позже, на заднем сиденье автомобиля, запарковавшись на берегу в Кэдис-Лендинг.
Лекси была девственницей, но ни секунды не колебалась, поняв, к чему все идет. То, как он целовал ее, не оставляло сомнений.
Ни намека на робость – Йейл не привык зондировать почву. Он был мужчиной, знал, чего хочет, и всегда получал это.
Йейл сразу страстно поцеловал Лекси горячими влажными губами с привкусом вина. Ее тотчас охватило желание, и она осознала это, хотя прежде не испытывала ничего подобного. Лекси инстинктивно хотела, чтобы он заполнил ее, овладел ею – медленно, нежно, страстно.
Так все и произошло. Потом еще раз. И еще.
Неопытная Лекси решила, что физическая любовь всегда будет именно такой.
Она невольно улыбнулась, с грустью вспомнив, как была разочарована, впервые переспав с другим.
– Мы можем это повторить? – наивно спросила Лекси девятнадцатилетнего кузена своей подруги Мелиссы после короткой, не удовлетворившей ее близости.
– Еще раз? Зачем? – удивился тот, тяжело дыша и обливаясь потом.
Растерянная Лекси протянула руку… и ничего не обнаружила.
– Эй, что ты делаешь? – воскликнул он, оттолкнув ее.
– Извини. – Лекси смутилась и ощутила, как ей недостает Йейла, несмотря на причиненную им душевную боль.
«Сохранил ли он ту невероятную… силу?» – подумала она, и ее щеки вспыхнули.
«Какая разница, ведь ты не будешь выяснять это», – одернула себя Лекси.
Услышав его шаги на лестнице, она снова занялась приготовлениями к ужину.
Йейл вошел в комнату.
– Она крепко спала, Лекси, она просто… удивительная.
– О чем ты? – Ее поразило восхищение в его глазах. Таким Лекси еще никогда не видела Йейла.
– Я даже не думал, что спящий ребенок… Она кажется такой крошечной и прелестной в розовой пижамке. Я испытал очень сильное чувство. – Он умолк, заметив ее пристальный взгляд.
– Какое чувство? – тихо спросила Лекси, тронутая тем, что этот холодный эгоист так нежно говорит о ее ребенке.
– Не знаю. Возможно, чувство ответственности, – глухо ответил он. – Просто я хочу, чтобы у нее все было хорошо.
Лекси кивнула, не желая вызывать его на еще большую откровенность.
– Помочь тебе? – спросил Йейл, подойдя к кухонному столу и взяв две картонные коробки.
– Конечно. – Она открыла холодильник. – Что будешь пить? У меня есть… пиво. И, кажется, вода.
– В бутылке?
– Пиво?
– Нет, вода.
– Вода кипяченая, а пиво в бутылках, – насмешливо проговорила Лекси, достала одну бутылку и открутила крышку.
– Я тоже, пожалуй, выпью, – неуверенно сказал он.
Лекси протянула ему бутылку.
– Я пью пиво с китайской пищей.
– Ты всегда так делала.
Ее удивило мягкое задумчивое выражение его лица.
Казалось, Йейл что-то вспоминал…
– Давай поедим, – предложил он и сел за стол.
Лекси мысленно поблагодарила его за это, хотя ее всегда раздражало, что Йейл избегает говорить о своих чувствах, становится отвратительно деловитым в самые романтические мгновения, и…
И он сноб, пьющий воду только из бутылок…
«Ты стараешься изо всех сил, – сказала она себе, выкладывая из замасленной бумажной сумки на кухонный стол пакетики с соевым соусом и горячей горчицей, – найти в нем отталкивающие черты».
Сев напротив него, Лекси поняла, что сейчас Йейл заметно отличается от того молодого человека, которого она когда-то знала. Он стал тоньше и спокойнее, у него появилось чувство юмора.
Конечно, нынешний Йейл отчасти сохранил высокомерие и невозмутимость, присущие всем Брадиганам, даже Эммету.
Эммет.
Лекси упрекнула себя, что не думала о нем… Долго ли?
Пять минут. Это не преступление.
– Хочешь немного цыпленка? – спросил Йейл.
– Конечно.
Она протянула ему тарелку.
– А жареный рис?
– Да.
Он наполнил ее тарелку. Сказав, что ужасно голоден, Йейл купил столько еды, что этого запаса хватит на неделю. Видимо, решила Лекси, он догадался, что ее холодильник пуст.
Он заботливо ухаживал за ней. Лекси внезапно осознала, что Эммет никогда этого не делал и начинал есть, прежде чем она успевала сесть за стол.
Лекси оправдывала Эммета тем, что у него всегда не хватало денег. Он был слишком голоден, чтобы думать о вежливости.
Но Лекси призналась себе, что ей приятно сидеть за столом с джентльменом, но тут же попыталась вытеснить эту мысль, призвав на помощь воспоминание о том, с какой жестокостью Йейл порвал с ней. Но справедливо ли это по отношению к нему? Ведь люди меняются. Почему это не могло произойти с Йейлом?
И если он действительно изменился…
Тогда у нее нет оснований отталкивать его.
«Есть, – твердо сказала она себе. – Йейл – брат Эммета, и… Ты не хочешь сближаться с Йейлом, чтобы сохранить верность Эммету?»
Отчасти так оно и было. Братья много лет не общались, и Лекси всегда подозревала, а возможно, Эммет намекал на это, что виноват в разладе Йейл.
Но вчера Йейл зародил в ней сомнения, деликатно заметив, что Эммет был далек от совершенства – отличался безответственностью, вел себя так, словно не очень привязан к Лекси.
Лекси поняла, что впервые со дня смерти Эммета позволила себе подумать о нем критически, вспомнить, как он обращался с ней.
«Я заслуживаю того, чтобы со мной был мужчина, обладающий чувством ответственности», – удивленно подумала она.
Да, Йейл взял на себя все заботы, связанные с похоронами брата, дал ей денег, чтобы начать бизнес, беспокоился о будущем племянницы.
– Лекси? Почему ты не ешь? – Йейл замер с вилкой у рта, наблюдая за ней.
– О!.. – Она покраснела. – Извини. Просто я…
– Задумалась?
– Да.
– Об Эммете?
– Как ты догадался?
– У тебя всегда… печальное выражение лица, когда ты думаешь о нем.
Лекси не знала, что сказать. Не объяснять же Йейлу, что сейчас она скучает не по Эммету, а по нему.
Заставив себя попробовать рис, Лекси поняла, что уже не хочет есть.
Она пригубила пиво, потом сделала глоток, сознавая, что может опьянеть, ибо целый день не ела.
Этого нельзя допустить, тем более что Йейл так близко…
«Ну и пусть», – подумала Лекси и осушила стакан.
Войдя в квартиру Йейла, Джастин удивилась, что там темно: он всегда оставлял на ночь лампу над плитой, и она уютно освещала маленькую кухню.
Девушка нажала клавишу на стене у двери и осмотрелась. Все выглядело точно так же, как днем, когда они ушли. На диване лежал ее журнал, открытый на той же странице. Недопитая бутылка Йейла с водой «Эвиан» стояла там, куда он поставил ее перед звонком клиентки.
Джастин с горечью вспомнила, как он солгал ей, что едет в центр.
Йейл явно не возвращался домой.
Она подозревала, что это так, ибо вечером несколько раз звонила сюда. Йейл так торопился, подумала Джастин, что даже не включил автоответчик. Когда она слышала бесконечные гудки, ее ярость усиливалась. Подруги на вечеринке несколько раз спрашивали Джастин, все ли с ней в порядке. Она сухо отвечала им и снова погружалась в задумчивость, наблюдая, как Анджела и другие глазеют на приглашенного стриптизера.
Когда девушки отправились танцевать в новый бруклинский клуб, Джастин уехала на такси, составив определенный план.
– Йейл?
«Может, он в постели», – с надеждой подумала она и поднялась в главную спальню.
– Йейл? – повторила она громче.
Но комната была пуста.
Джастин посмотрела на светящиеся часы.
Почти два часа ночи.
С кем он сейчас, черт возьми?
– Лекси? – прошептал Йейл, слегка встряхнув ее.
Она лежала, свернувшись калачиком, на диване под одеялом, которым Йейл накрыл ее.
– Лекси?
На этот раз ее веки задрожали, и она потянулась.
– Что? – сонно спросила Лекси и зарылась в подушки. Ее дыхание снова стало ровным. Йейлу хотелось бы стоять так до утра, наблюдая за спящей Лекси, но еще больше – лечь рядом, прижаться к ней, провести рукой по изгибам ее стройного тела.
– Йейл?
Внезапно проснувшись, Лекси вздрогнула и посмотрела на него широко открытыми глазами.
– Привет! – Он усмехнулся, заметив ее растерянный вид.
– О Господи, который сейчас час? – Она села и огляделась.
– Поздний.
– А точнее?
– Уже совсем поздно, но я только что закончил заниматься окнами. Теперь они все заперты. Забраться сюда можно, лишь выбив стекла. – Он серьезно добавил: – Я установил новый детектор движения снаружи у задней двери. И прикрепил цепочки на обе входные.
– Ты сделал все это, пока я… долго я спала?
– Часа четыре, – ответил Йейл.
Лекси застонала.
– Это пиво на меня так подействовало. Помню только, как я сидела здесь, а ты объяснял, как собираешься устанавливать запоры на эркере в столовой.
– Я все сделал.
– О, Йейл, спасибо тебе! Даже не верится, что ты так быстро управился.
– Мне тоже. – Он потянулся, зевнул и взглянул на часы.
Как же ему не хотелось выходить на улицу, садиться в машину, ехать назад в город.
Он вдруг вспомнил, что у него почти пустой бак. Отлично!
– Лекси, не знаешь ли, где ночная бензоколонка?
– В Кэдис-Лендинг? Хм… не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– У меня заканчивается бензин, а я забыл заправиться перед нашим возвращением сюда.
– Кажется, возле въезда на шоссе номер 95 есть круглосуточная автозаправка. Но сначала позволь приготовить тебе чашку кофе. Я теперь не пью его, потому что этот запах вызывал у меня тошноту во время беременности.
Йейл не хотел задерживаться, но его клонило в сон. Вести машину в таком состоянии опасно.
– Ладно, – согласился он. – Я выпью кофе.
Лекси быстро поднялась.
– Спать на этом диване так же удобно, как на уличной скамейке.
Йейл последовал за Лекси на кухню. Она открыла дверцу буфета, встала на цыпочки и принялась искать кофе.
– Давай я найду банку, – предложил Йейл, с неудовольствием отметив, что его голос прозвучал взволнованно.
– Мне казалось, что кофе где-то здесь! – Она подняла руки, пытаясь найти банку на ощупь. – Сейчас возьму стул…
– Я достану кофе.
Йейл подошел к Лекси сзади и протянул руку к полке. Отодвигая банки со свининой, фасолью, консервированными персиками, заметил, что лишь один дюйм отделяет его от Лекси. Случайно прикоснувшись к ней, он тотчас ощутил возбуждение.
Чистый нежный запах ее волос щекотал ему ноздри. Ему хотелось – о Господи, как ему хотелось – запустить руки в эти волосы, повернуть Лекси, поднять ее лицо и…
– Лекси! – Голос Йейла дрогнул, когда он заметил, как неподвижна и напряжена ее фигура.
– Да? – тихо отозвалась она.
– Кофе… я не могу его найти. – Он заставил себя выговорить эти слова, хотя желал сказать совсем иное.