Фаллон Дженнифер. Башня Измены (Дитя-демон - 2)

   Коранделлену явно не понравился такой расклад.
   - Ни один харшини не покинет Убежище, о, великий бог,- даже по воле свыше. Р'шейл может уйти, если хочет, но прогонять ее я не стану.
   - Будь по-твоему,- согласился Зигарнальд и повернулся к Р'шейл:- Что скажешь, дитя? Разве ты не хочешь вернуться к своим друзьям из человечьего племени?
   Р'шейл почти не колебалась.
   - Нет, я хочу остаться здесь.
   Кажется, Зигарнальда удивил такой ответ - впрочем, как и Брэка. Бог пристально посмотрел на Р'шейл и кивнул.
   - Понятно. А ты хитрее, чем я думал, Коранделлен. Однако чары, что покуда смиряют ее, не вечны. Брэкандаран, я хочу, чтобы ты увел ее в горы хотя бы на день. Пусть хорошенько подышит свежим воздухом, а когда надышится - задай ей тот же вопрос. Сдается мне, что ответ ее будет сильно отличаться от нынешнего.
   - Что ты имеешь в виду? Я чувствую себя прекрасно.
   - Да, ты счастлива и покойна,- согласился Зигарнальд.- Но ты можешь чувствовать боль? Или гнев? А горе? Надеюсь, ты понимаешь, что здесь, в этих стенах, таких чувств для тебя попросту нет.
   Р'шейл растерялась. На лицо Коранделлена набежала тень.
   - Это правда?- спросила она короля харшини.- Вы действительно сделали меня бесчувственной?
   - Так было нужно, дитя.- Коранделлен не умел лгать, равно как не умел причинять боль.
   - Но этого быть не может,- возразила она.- У меня нет провалов в памяти. Я прекрасно помню все. И всех.
   - Но при этом ничего не чувствуешь, правда?- подхватил бог.- Ты не скучаешь по друзьям, не боишься за них, не злишься на тех, кто тебя предал. Послушайся моего совета: оставь эти стены на время и увидишь, что будет. А когда захочешь вернуться к друзьям, позови меня. А уж я позабочусь, чтоб ты добралась до них целой и невредимой.
   И, окончательно сбив девушку с толку, бог исчез. Брэк посмотрел на короля и покачал головой:
   - Чему быть, того не миновать, Коранделлен. Сопротивляться бесполезно.
   Тот вздохнул.
   - Я харшини, Брэкандаран. Я не умею сопротивляться.
   Глава 17
   Кратин должен поплатиться за то, что сделал,- и поплатиться жестоко. Прощать Адрина не собиралась ничего. В лучших традициях смертеды старинного фардоннского искусства мести - она намеревалась заставить его пожалеть о том дне, когда они встретились, и теперь хладнокровно размышляла, как это сделать.
   Перво-наперво следовало уступить его требованиям. И Адрина превратилась в идеальную кариенскую принцессу. Мадрен и Вонулус поначалу отнеслись к неожиданной метаморфозе с большим подозрением, но подвоха, сколько ни искали, не обнаружили и смирились. Кратин же не удивился нисколько, очевидно посчитав случившееся прямым результатом своего грозного ультиматума, и о коварных замыслах жены даже не догадывался.
   Отныне Адрина одевалась по кариенским обычаям, прятала волосы под сеточку, как полагалось замужней кариенской женщине, и, появляясь с мужем в людных местах, покорно семенила сзади шагах в трех. Она уверовала во Всевышнего и каждое утро вместе с королевой Арингард отважно выстаивала службу в холодном храме. Она вышивала вместе с фрейлинами и с похвальной бережливостью составляла ежедневное меню. Она раздавала милостыню беднякам через четыре дня на пятый и разговаривала с аристократами при дворе своего мужа, скромно потупив глаза. Она не красила лицо и коротко остригла свои длинные ногти, как это делали кариенки. Короче, теперь ни малейшего повода для осуждения принцессы не было.
   Существовало несколько способов отомстить Кратину, но самой уязвимой целью была злополучная леди Честити.
   Адрина решила предпочесть компанию леди Честити общению с другими фрейлинами, стала искать встреч с девушкой, и через три недели они уже частенько вели задушевные девичьи беседы, темой которых чаще всего был Кратин. Как-то вечером Адрина разоткровенничалась: принялась рассказывать о принце, о том, сколько детей они заведут, и какой он ласковый, и какое счастье, что прежде у него не было других женщин. Честити терпела долго. Наконец, не выдержав, она торопливо извинилась и выскочила из комнаты. За дверью послышались рыдания.
   Сделав свое дело, довольная Адрина уселась вышивать. Но не успела она сделать и нескольких стежков, как в комнату ворвался Кратин. Выставив вон Тамилан, он повернулся к жене. Лицо его пылало от ярости.
   - Что вы сделали?
   - Я не понимаю, в чем дело, ваше высочество. Не могли бы вы выражаться яснее?
   - Леди Честити с ума сходит. Что вы ей сказали?
   - Мы разговаривали о супружеской жизни. Я сказала ей, что счастлива в браке.- Она с невинным видом улыбнулась и добавила:- Ведь так оно и есть.
   - Вы не должны обсуждать с ней это!
   - Отчего же?- Адрина не сказала и не сделала ничего, что дало бы Кратину право обвинить ее в нарушении правил приличия, и они оба это хорошо знали.- Уж не хотите ли вы сказать, дорогой, что леди Честити все еще питает к вам тайные чувства? Но теперь, когда мы поженились...
   Договорить она не успела - принц выскочил за дверь, осыпая проклятиями чужеземную шлюху. Честно говоря, Адрине уже надоело быть чужеземной шлюхой.
   Так Адрина отомстила в первый раз. Другая возможность наказать принца появилась тогда, когда стали готовиться к поездке на границу. Адрина без устали твердила Кратину о своем высоком положении, и к тому времени, когда все было готово к отъезду из Ярнарроу, в ее свите насчитывалось почти столько же людей, сколько рыцарей и пехотинцев сопровождали принца. От полного разорения принца спасло лишь вмешательство отца. Как только король выразил свое недовольство, Адрина умерила аппетиты, но дело было уже сделано. Адрина и ее фрейлины отправились на войну во всем великолепии.
   Самой изощренной местью Адрины было посягательство на мужскую силу Кратина. Наутро после свадьбы к Адрине действительно явились монахини, повыспросили у новобрачной все интимные подробности и решили, что самой удачной для зачатия будет восьмая ночь. До этого времени Адрина спала одна. Когда урочная дата наступила, Адрина пораньше отослала фрейлин и стала готовиться к визиту Кратина. Много времени на приготовления не ушло: за считанные минуты необходимое снадобье было составлено и влито в вино. Мужчина, отведавший такого вина, даже при всем желании не мог осуществить свои намерения.
   Кратин охотно согласился выпить, ибо только с пьяных глаз мог отважиться сделать то, что следовало. На это Адрина и надеялась. И надежды ее оправдались. Ни одна попытка принца исполнить супружеский долг не увенчалась успехом. Наконец Кратин замучился, плюнул и убрался восвояси, оставив Адрину умирать от смеха. После этого она не видела его целых два дня и осталась весьма довольна результатом.
   Поклявшись себе, что не родит ребенка от Кратина, Адрина делала все возможное, чтобы этого не случилось. Она многое знала о чудесных свойствах трав и умела спасаться от нежелательной беременности - женщине, жившей в обществе, где царили весьма свободные нравы, это было необходимо. Однако существовал самый простой и надежный способ - попросту не допускать до себя Кратина в те дни, которые определили монахини. Нужно было выдержать только год и один день - согласно кариенским законам, женщина, не забеременевшая в этот срок, считалась свободной от семейных уз.
   Далеко не каждая аристократка владела изысканным умением усиливать или ослаблять страсть мужчины. Курт'есы же были очень искусны в этом деле - ведь даже профессиональным любовницам требовалось порой спокойно поспать в одиночестве. Однако если любовник знал, что происходит, успех гарантировать было невозможно. Облапошить удавалось только неопытного любовника - такого, как Кратин. Для этой цели существовали и снадобья, тайну изготовления которых курт'есы хранили как зеницу ока. В свое время Адрина выведала все секреты у Линеля, темноглазого курт'еса из Мишенрока, что в южной Фардоннии, и в обмен на какой-то завалящий дворянский титул стала непревзойденной мастерицей в изготовлении любовных отваров. Слово свое Адрина сдержала, и теперь, насколько она знала, Линель обитал в небольшом поместье близ Калинпура на Джаланарских равнинах. Сколько раз после свадьбы с Кратином принцесса мысленно благодарила этого человека!
   Мало-помалу по Кариену поползли слухи о мужской несостоятельности кронпринца. Кратин осунулся, стал подавленным. Всякий раз, видя его таким, Адрина торжествовала: ее усилия не пропали даром.
   Чтобы достичь этого, пришлось потрудиться. И здесь Адрине невольно посодействовала Мадрен - самая недоверчивая и наблюдательная фрейлина в свите. Выбрав удобный момент, принцесса явилась к ней и, с рыданиями припав к ее плечику, сбивчиво поведала о том, что не может возбудить мужа. Результат превзошел все ожидания: туповатая и неискушенная Мадрен тотчас же принялась давать дельные советы, как исправить сложившуюся ситуацию. Благодаря стараниям Адрины слуги подслушали ее надрывающие сердце признания, и через день новость облетела весь замок. Ее обсуждали все кому не лень даже на кухне и в конюшне. К тому времени, когда огромный караван покинул Ярнарроу, в замке не осталось мужчины или женщины, слуги или дворянина, кто не был наслышан о сомнительных мужских достоинствах Кратина.
   Как и следовало ожидать, Честити пришла в полное смятение: с одной стороны, девицу до смерти перепугал тот факт, что ее возлюбленный оказался импотентом, с другой - известие о том, что Кратин не спит с женой, обрадовало ее невероятно. Эта бледная немочь так явно выражала свою любовь к принцу, что Адрина не могла понять, почему ее еще не связали веревками и не закидали камнями за греховные помыслы. Впрочем, чистотой помыслов не отличался при дворе никто. Многие герцоги прочили своих дочерей на место кариенской королевы. И Адрине оставалось лишь гадать, сколько дней она прожила бы после рождения сына, если бы забеременела сдуру. Процесс воспитания наследника фардоннского трона отнюдь не требовал наличия фардоннской матери, ведь роды могли быть опасными - об этом знали все.
   Адрина отказалась от бесполезных желаний изменить мир по-своему. Она молча страдала, оскорбленная тем, что Кратин является к ней только тогда, когда она могла зачать. Ей приходилось сносить косые взгляды Мадрен и ханжеский инструктаж Вонулуса. Она мирилась с явным презрением короля Ясноффа и с кислым неодобрением королевы Арингард. Ей приходилось приспосабливаться к гадкому кариенскому климату. И до тех пор, пока не отыщется выход из всего этого дерьма, выбор действий у нее был весьма невелик.
   Приказ следовать к границе Тристана, разумеется, не обрадовал, а Адрина, верная обещанию, данному Кратину, не могла поговорить с братом с глазу на глаз и объяснить ему ситуацию. А пообщаться было нужно, и по мере приближения к границе - все больше и больше. Адрина боялась, как бы Тристан не наломал дров - ведь он знал условия соглашения, по которому его солдаты находились в Кариене, и понимал, что, приказав гвардии двигаться на фронт, Адрина пошла против воли Габлета.
   Габлет хотел, чтобы хитрианцы прочно увязли в медалонском конфликте и не заметили, в каком направлении двинется его армия, когда пересечет южную границу Медалона. Помощь гвардии была залогом быстрой победы Кратина на севере, а это расстраивало планы отца, и реакция его заботила Адрину больше, чем все угрозы мужа вместе взятые. Габлет не терпел помех, которые вмешивались в его планы. Без конца думая об этом, Адрина потеряла покой и сон.
   Как-то раз она сидела перед зеркалом в своем богато убранном походном шатре и рассеянно смотрела на отражение Тамилан, которая расчесывала ей волосы. "Эта бывшая рабыня - довольно симпатичная девица",- машинально подумала Адрина, и внезапно в голову ей пришла идея.
   - Тами, тебе нравится Тристан?
   Тамилан удивленно подняла брови:
   - Тристан?
   - Да. Ты ведь знаешь Тристана. Высокий, красивый, с золотистыми глазами. Видный такой. Ты не согласна?
   Тамилан улыбнулась.
   - Нравится ли он мне? Хм-м... Пожалуй, нравится.
   - Ну и отлично,- с удовлетворением заявила Адрина.- Я хочу, чтобы ты стала его любовницей.
   Лицо Тамилан, отражавшееся в зеркале, вспыхнуло.
   - Вы хотите, чтобы я стала любовницей Тристана?
   - Да что ты все переспрашиваешь, Тами. Ты прекрасно слышала меня. Вы оба фардоннцы, до дома далеко. Никто ничего не узнает.
   - Ваше высочество, я ценю вашу... заботу... но вряд ли ваш брат заинтересуется мной.
   - Ты себя недооцениваешь, Тами,- возразила Адрина.- Ты очень миленькая, к тому же на тысячи лиг вокруг нет ни одной курт'есы, поэтому Тристан не будет привередничать.- Увидев, как изменилось лицо девушки, она рассмеялась.- Ну что ты так испугалась? Неужели ты не понимаешь: я могу встречаться с Тристаном только в присутствии этого стервятника Вонулуса. Если станет известно, что вы с Тристаном любовники, никто и вякнуть не посмеет, если тебе вздумается навестить его.
   - Если станет известно, что мы с Тристаном любовники, меня закидают камнями.
   - А вот и не закидают. Фардоннцы получили особые церковные индульгенции. Так что ты в полной безопасности - не то что я.
   Лицо Тамилан стало несчастным.
   - Мне тут не нравится, ваше высочество. На вашем месте я бы лучше подумала, как вернуться домой.
   - Я думаю, Тами,- ответила Адрина.- Правда-правда, я думаю.
   В ее жалком существовании было лишь одно радостное событие и случилось оно весьма неожиданно. На следующий день после свадьбы Адрину навестил Дрендин, веселый кузен Кратина, и притащил большую плетеную корзину, которую осторожно поставил на ковер перед камином, после чего с сияющей улыбкой повернулся к новобрачной:
   - Я принес вам свадебный подарок!
   - Какая великолепная корзина!- восхитилась принцесса.
   - Корзина? О нет! Подарок внутри!
   Адрина с любопытством приподняла крышку и заглянула внутрь.
   Тотчас же чей-то влажный нос ткнулся ей в руку и длинный мокрый язык лизнул ее щеку. Адрина восхищенно ахнула и, бросив крышку на пол, вытащила из корзины лохматого щенка. Его рыжая густая шерсть казалась шелковой на ощупь. Щенок был таким большим, что Адрина с трудом удержала его на руках.
   - Какой чудесный!- воскликнула она.- Это кто?
   - Это собака,- ответил Дрендин, слегка озадаченный такой неосведомленностью.
   - Да я знаю, что собака, но какой породы? В Фардоннии нет таких больших собак. Если он вырастет еще немного, я смогу ездить на нем верхом.
   - Это кариенская охотничья собака,- ответил молодой граф.- Вы сказали, что любите охотиться, и я подумал, что вы сможете обучить его. У нас на перевале Тайлера выращивают самых лучших охотничьих собак. Так он вам понравился?
   Принцесса уклонилась от слюнявых поцелуев своего нового друга и рассмеялась.
   - О Дрендин, я влюбилась в него. Огромное вам спасибо. Похоже, граф был очень доволен.
   - Для будущей королевы ничего не жалко. Но вам придется дать ему имя.
   - Я назову его... Тайлером! В честь вашего перевала.
   С тех пор Тайлер не отходил от принцессы ни на шаг. Он рос не по дням, а по часам и съедал за раз столько, что хватило бы на целое крестьянское семейство. Он любил Адрину и был предан ей всей своей собачьей душой. И она, выросшая в роскоши, избалованная и капризная, находила радость в общении с этим лохматым неуклюжим зверем.
   Глава 18
   Если бы не демон, вызвавшийся показывать дорогу, Брэк раньше отыскал бы Р'шейл в горах. Ведя Брэка по лесу, изукрашенному всеми цветами осени, маленькое серое создание только путалось под ногами и, хихикая, без конца оглядывалось, точно всякий раз хотело убедиться, что попутчик здесь и никуда не делся.
   Наконец Р'шейл нашлась. Одетая в темную кожаную амазонку, она сидела на краю обрыва, свесив ноги в пропасть, дно которой исчезало в дымке. Увидев эту картину, Брэк испугался.
   - Не бойся, я не собираюсь прыгать,- произнесла девушка, не оборачиваясь.
   Маленький демон с разбегу плюхнулся ей на колени.
   - Это ты привел его сюда? Предатель.
   Р'шейл обернулась. Ее глаза были красными, на щеках еще не высохли дорожки слез.
   - Тебе велели найти меня?
   - Проклятье! Все эти дни я только и делаю, что таскаюсь за тобой.
   Брэк уселся рядом и принялся обозревать окрестности. Высокие горы были покрыты вечными снегами, свежий воздух приятно бодрил. Брэк сразу отыскал взглядом шпили Убежища вдали - но лишь потому, что знал, где искать. Обычный человек не рассмотрел бы их в нагромождении горных пиков.
   - Коранделлен боится, как бы с тобой чего не случилось.
   - Он сделал это со мной. Он присвоил себе такое право.
   - Никто не желал тебе зла, Р'шейл. Тебя хотели защитить.
   - Неужели они не знали, как мне будет больно потом?
   - Наверное, не знали. Харшини действительно не знают человеческих чувств. Но когда тебя принесли сюда, ты умирала. Они сделали все, чтобы исцелить тебя.
   Р'шейл вытерла глаза.
   - Угу. Вот потому-то я так и расстроена. Ты не знаешь, как трудно сердиться на таких существ.
   - Знаю,- промолвил Брэк.- Даже лучше, чем ты, девочка, ведь я уже несколько веков живу между двумя мирами.
   Р'шейл встрепенулась:
   - А я тоже буду жить так долго, как ты?
   Брэк пожал плечами.
   - Хм-м. Думаю, что да. Большинство полулюдей наследуют от харшини долголетие. Однако тем, кто падает с обрыва, это не грозит. И не стоит заглядывать в будущее.
   - А как ты борешься с печалью?
   - Я ее заливаю.- Брэк чуть заметно усмехнулся.- Медовухой.
   Р'шейл с недоумением посмотрела на него и, сообразив, что он шутит, улыбнулась.
   - Тебе здесь плохо, Брэк?
   - А мне и в человеческом мире не очень хорошо. Но это не значит, что ты не должна искать свое место в жизни.
   - У меня такое впечатление, что это место для меня уже кто-то нашел,уныло ответила она.- Ведь я дитя демона, верно?
   - Р'шейл, никто не собирается сталкивать тебя с Хафистой, пока ты не будешь к этому готова. Не волнуйся. Если ты действительно должна схватиться с Хафистой, то в свое время ты все поймешь. Ты сама захочешь это сделать.
   - Но у меня нет никаких предчувствий.
   - Я же сказал: не нужно заглядывать в будущее.
   Р'шейл молча уставилась на горные вершины, машинально почесывая демона за большим морщинистым ухом. Ей очень хотелось заплакать. Наконец она посмотрела на Брэка:
   - Тарджа думает, что я умерла?
   Вопрос его немного озадачил. Он не ожидал, что к Р'шейл так быстро вернется способность мыслить здраво. Как-то раз и ему довелось испытать действие таких же чар, однако в себя он пришел лишь через несколько дней.
   - Думаю, да. И, по-моему, никто его не разуверил.
   - Значит, он сильно горевал.- Р'шейл вздохнула.- И если я буду жить долго, то увижу, как он состарится и умрет. Мне кажется, я этого не выдержу.
   - Тарджа так упорно нарывается на неприятности, что вряд ли доживет до старости. На твоем месте я бы не переживал из-за такой фантазии.
   Попытка пошутить не удалась: Р'шейл нахмурилась.
   - Наверное, харшини считают тебя довольно бестактным.
   - Я отравитель их существования,- согласился он.- Или, по крайней мере, был таковым, пока не появилась ты и не освободила меня от этого звания. Однако, похоже, я обречен служить твоему делу, нравится мне это или нет.
   - Ладно, не подлизывайся.- Р'шейл отвернулась и снова принялась изучать горный пейзаж. Некоторое время оба молчали.- Кажется, я знаю, что делать, Брэк,- наконец сказала она.
   - И что же?
   - Я хочу вернуться домой. Но есть небольшая загвоздка. По-моему, у меня больше нет дома. В Убежище я не останусь - это точно, но вряд ли могу вернуться и в Цитадель.
   - Это вряд ли,- согласился Брэк, чуть заметно улыбнувшись.
   - А что случилось с Джойхинией?- неожиданно спросила Р'шейл.- Тарджа убил ее?
   - Дэйсендаран повредил ее разум. А Тарджа завершил начатое. Она живет, но бездумно, как дитя. Я полагаю, сейчас она на границе вместе с защитниками. Если бы она вернулась в Цитадель в таком состоянии, мы бы об этом услышали.
   - А этот хитрианец, который помогает Тардже, что собой представляет?
   - Дамиан Вулфблэйд? О, он тебе понравится. Он тоже ловок по части поиска проблем на свою голову, почти как Тарджа. Иногда я думаю, что не стоило сводить их вместе. Я не уверен, что мир готов выдержать обоих.
   - А лорд Драко? Брэк тяжело вздохнул.
   - Р'шейл, если они тебе так интересны, отправляйся к ним сама. Зигарнальд готов забрать тебя. Ты не можешь оставаться здесь вечно. Да и сама не хочешь. Делай то, что считаешь нужным. А чему быть, того не миновать. Верь мне, я испытал это на собственной шкуре.
   - Значит, тебе было предназначено убить моего отца?
   Брэк с ошеломленным видом воззрился на Р'шейл и, прежде чем ответить, постарался собраться с духом.
   - Я не знаю, Р'шейл. Наверное, было предназначено. Один из козырей предназначения - это то, что потом ты можешь примирить свой поступок с совестью.
   - Коранделлен говорил, что ты всю жизнь пытаешься убежать от судьбы.
   - И часто Коранделлен обсуждал с тобой мои неудачи?
   - Он приводил тебя в пример, когда объяснял, как трудно быть получеловеком.
   Брэк нахмурился, но промолчал.
   - Значит, ты думаешь, что мне нужно вернуться?- Р'шейл вздохнула.
   - Да какая разница, что я думаю. Главное - что думаешь ты.
   - Я боюсь,- призналась она.
   - Ты о чем?- удивился Брэк.- О Тардже? Она кивнула.
   - Боюсь, он поверил, что я умерла. А что, если он уже смирился с этим? Что, если нашел другую?
   Брэк фыркнул.
   - А что, если ты перестанешь молоть чушь? О боги! Р'шейл! Зигарнальд прав. Ты совсем бесчувственная. Поверь в себя, девочка! Парень любит тебя. Шесть месяцев, пока тебя не было, не должны ничего изменить. А если изменили, значит, он не любил тебя, и можешь послать его подальше. Ну, так положи конец этим мучениям, поди узнай все сама, делай же что-нибудь только не сиди здесь на горе и не оплакивай свою печальную участь.
   Он не стал говорить, что Кальяна отвратила Тарджу от других женщин. Зачем девчонке об этом знать? Выпучив глаза, Р'шейл уставилась на разгневанного Брэка. За несколько месяцев, проведенных среди харшини, она и позабыла, что можно вот так сердиться.
   - А ты не указывай мне, что делать!
   - Это почему же? Ведь ты сама просила у меня совета. Просила - получи. Ну, а коли он тебе не нравится, я не виноват. Прости, Р'шейл, но мне хватает собственных проблем, и я не хочу взваливать на себя еще и твои.
   Брэк увидел, как гневно вспыхнули фиалковые глаза девушки, и обрадовался. Значит, чары и чудесная атмосфера Убежища не убили ее дух. Он редко соглашался с богом войны, но на сей раз Зигарнальд оказался прав. В Убежище ей не место. Эта девушка усмирила триста злобных мятежников, была изнасилована, брошена в тюрьму и чуть не погибла от руки женщины, которую считала матерью. Но ничто ее не сломило. Однако еще немного блаженного существования в стенах Убежища - и прочная оболочка, надежно защищающая ее внутреннюю силу, попросту исчезнет.
   Столкнув с колен демона, Р'шейл поднялась и отряхнула платье.
   - Мне не нужны указания. Я пойду куда захочу и когда захочу, а ты можешь проваливать на все четыре стороны!
   Она бросилась бежать вниз по тропе, маленький демон поскакал за ней по пятам. Брэк посмотрел ей вслед и грустно улыбнулся.
   - А вы мастак, лорд Брэкандаран.
   Услышав этот бас, Брэк обернулся - за спиной стоял старый демон Дранимир.
   - Я знал, что ты крутишься где-то поблизости. Между прочим, ты мог бы мне и помочь.
   Демон с довольным видом уселся рядом с Брэком.
   - Вот если бы она сорвалась со скалы, я бы подоспел вовремя. Но некоторые проблемы лучше решать с глазу на глаз.
   - Я не обязан ее защищать. Насколько мне известно, это поручено тебе.
   Дранимир глубокомысленно кивнул.
   - И я буду это делать, Брэкандаран. Но я могу уберечь ее только от внешней опасности. Я не в состоянии спасти ее от самой себя.
   Глава 19
   Попав в лагерь защитников, Майкл из Кирхланда слегка поумерил свой пыл. Среди хитрианцев петушиться было нетрудно - там он ощущал поддержку Джеймса. Брат всегда был смелым. Правда, всякий раз, когда Майкл болтал о союзе с фардоннцами, пытаясь придать важность своей персоне, Джеймс угрюмо молчал, но делал это не из трусости, а потому что был себе на уме.
   Майкл вбил себе в голову, что должен всячески саботировать хитрианские приготовления к войне, и, пользуясь тем, что хитрианцы быстро выходили из себя и легко поддавались на провокации, старался изо всех сил. Он без конца славил Всевышнего, осыпал солдат проклятиями, улучив момент, плевал им в миски с едой - в общем, за несколько недель надоел всем хуже горькой редьки. Единственным, чье присутствие как-то сдерживало забияку, был хитрианский военлорд, но когда он уехал, мальчишка распоясался вконец. Последним звеном в длинной цепи его подвигов стала драка с учеником кузнеца.
   Защитники оказались другими. Большей частью они попросту не слушали напыщенных речей Майкла, а когда слушали краем уха, то попросту посмеивались над оратором. Это было очень обидно. Но самый тяжелый удар самолюбию Майкла нанес его спаситель: отправив парня в другой лагерь, капитан отдал его под присмотр женщины! Ее звали Мэгина, а Майклу велели называть ее сестрой, хотя она не была монахиней и не заслуживала такого титула. Первым делом маленькая пожилая леди приказала воспитаннику снять вонючую рваную одежду и как следует вымыться. Мало этого: весь процесс наведения чистоты проходил под ее неусыпным наблюдением. Но это же грех и великое поношение Всевышнего! Всем известно, что обнажение тела, равно как погружение его в воду, вредно для здоровья и способствует развитию пагубных фантазий. Однако она стояла над Майклом, как надсмотрщик на фардоннской галере, до тех пор, пока парень не вымылся с головы до ног. Но на этом унижения не кончились: в довершение всего несчастного постригли и засунули в чисто выстиранные штаны, которые некогда носил какой-то защитник, и огромную, не по размеру, полотняную рубаху. Старую же одежду Мэгина торжественно сожгла в камине, зажимая при этом пальцами нос.